Выставка фотографий Пришвина открывает новую сторону жизни писателя
Русский писатель Михаил Пришвин в последние три десятка лет жизни ожидал «день за днём светозарного утра», чтобы идти из дому с фотоаппаратом и снимать. Что снимать? Природу – первое, что приходит в голову. Но не только, и даже не столько. То, что содержат его снимки, вообще не слишком-то созвучно интонации пришвинских рассказов, знакомых нам с детства. Дело даже не в том, что снимки чёрно-белые, а рассказы его цветные. Фотографии вообще открывают нам другого Пришвина. А если добавить к ним ещё дневники писателя, которые он вел, как никто, десятилетиями, считая эти записи главным делом жизни, мы увидим вовсе нового Пришвина. Новая выставка о нём – не литературная, а фотографическая, в столичном Мультимедиа Арт Музее.
Певец природы Михаил Пришвин. Когда в 1991 году вместо его детских и охотничьих рассказов были опубликованы «Дневники», наполненные смелыми мыслями, это перевернуло представление о Пришвине как о писателе. Сам факт их существования стал откровением как для литературоведов, так и для читателей.
Не меньшим сюрпризом оказались его фотографии, точнее, то, что попадало в объектив его камеры. Многие снимки Пришвин специально делал как иллюстрации к своим «Дневникам». Хотя само это слово «иллюстрация» не любил, считал, что фотография как искусство существует в его жизни на равных правах с литературой. То, что Пришвин любил поохотиться не только с ружьем, но и фотокамерой, знали многие. Она всегда занимала почетное место рядом с записной книжкой. При возвращении домой из поездок писатель первым делом проявлял пленку. Но результата его съемок никто не видел. Фотографии Пришвина никогда не выставлялись – слишком уж достоверно отражали советскую действительность. В 30-х были командировки на Дальний Восток, Беломорканал, Соловки. То, что снимал Пришвин там, для себя, легло в стол на долгие десятилетия. И оказалось, что наследие писателя насчитывает 2000 негативов. Выставка в Мультимедиа Арт Музее – это первый публичный показ пришвинских фотографий, здесь их около двухсот.
«Для него это еще один важнейший инструмент – увидеть мир. Он снимал это для себя как часть своего литературного творчества и как часть своего дневника: был дневник и был фотодневник», – рассказала директор музея Ольга Свиблова.
Уничтожение колоколов в 30-е, эти фотографии – одно из немногих редакционных заданий Пришвина. Снимки, так уж случилось, стали настоящим историческим документом: именно по ним восстанавливали колокола Троице-Сергиевой лавры. Фотоработы Пришвина – и в его доме-музее в подмосковной деревне Дунине. В этой усадьбе с более чем столетней историей писатель провел последние годы своей жизни. Здесь все как при хозяине. Вплоть до мелочей: каждая вещь – на том самом месте, какое ей определил Пришвин. На столе – портрет матери. Она была первым и самым верным читателем. На стене – фото Льва Толстого. Он много значил для Пришвина, правда, приехать в Ясную Поляну писатель решился только после смерти «великого старца».
«Это не просто натуралист, не просто охотник, не просто человек, который писал рассказы о природе. Это философ, глубочайший мыслитель, свидетель своего времени. «Дневники» эти ныне изданы в 17 томах, это 16000 страниц», – рассказал директор Государственного литературного музея Дмитрий Бак.
Что бы ни фотографировал Пришвин – людей, природу, мир в целом – он замечал то, на что не обратили бы внимание другие. Его снимки – выхваченное из жизни мгновение. Взгляд не только фотохудожника, но и режиссера. Эти работы – словно кадры из документального фильма. Свое собственное кино Пришвин не снял, но был в полушаге от его создания.
«Пришвин задумал мультфильм. Уже завел маленького плюшевого мишку, которого фотографировал не просто в лесу и в природе, но и еще с живым медведем», – рассказала ведущий научный сотрудник Государственного литературного музея Яна Гришина.
Михаил Пришвин всегда был открыт всему новому. «Культурно обжить весь мир» – следуя этому принципу, и словом, и светописью он доказывал свое видение реального мира.