Спектакль "Мракобесы. Симфония отчаяния" приурочили к 110-летию со дня рождения Шостаковича
Музыкальным приношением к 110-летию со дня рождения Шостаковича в Камерном музыкальном театре стал спектакль «Мракобесы. Симфония отчаяния». Это рассказ о жизни и смерти, о природе творчества, о противостоянии художника тоталитарной власти. В основу легли несколько сочинений композитора, чье творчество вобрало всю боль и горечь XX века.
Здесь имя Шостаковича свято. Когда-то его оперой «Нос» Борис Покровский открывал свой театр. Новый спектакль – про XX век. История начинается с погружения в контекст. Вожди из кинохроники сойдут с экрана и станут героями постановки.
Жанр спектакля автор либретто и режиссер Михаил Кисляров определяет как - пастиччо. Он составил композицию из разных произведений Шостаковича, не предназначенных для театрального пространства. 14-я симфония, 8-й квартет, цикл «Из еврейской народной поэзии», сочинения на стихи Микеланджело.
«Из вот этих произведений я сделал либретто с сюжетом и содержанием. Сюжет и содержание заключают в себя мысль столкновения поэта и власти. Поэта - как собирательный образ, как художника. Это, конечно же, отчасти прообраз самого Шостаковича», - объясняет главный режиссер Камерного музыкального театра имени Б. Покровского Михаил Кисляров.
Все происходит то ли в палате психиатрической лечебницы, то ли в воспаленном сознании героя. Красное знамя рифмуется с супрематистскими образами. Биография композитора рассказана языком метафор.
«Музыка - с такой глубокой степенью иронии, с такой глубокой степенью иносказания. Каждый номер требует внутренней работы от слушателя. Спектакль получается очень сложным, очень напряженным», - говорит дирижер-постановщик Дмитрий Крюков.
В условиях тоталитарного режима для художника есть три возможных пути. Служить власти, замолчать совсем, или рисковать жизнью, но все же творить по собственной воле и оставить след.
Эта постановка – новая версия спектакля «Век DSCH», который вышел в 2006-м в год столетия Шостаковича. По словам создателей, эта редакция жестче, потому что жестче стала и сама жизнь.