Сергеев пообещал, что РАН снова засияет

Что будет к концу следующего президентства? Будет, например, большой юбилей — 300-летие Российской академии наук. А ведь еще недавно мы задавались вопросом: будет ли у нас в будущем академия вообще? Но вот новый президент РАН Сергеев побывал у президента Путина уже не для знакомства и представления, состоялась рабочая встреча. Тем более что с начала года уже прошел Президиум РАН, на котором наконец-то начали и популяризацию научных открытий. Например, с Камчатки.

Фотографии завораживающих пейзажей полуострова сделали специалисты "Института вулканологии и сейсмологии" Дальневосточного отделения РАН. Впрочем, красоты – красотами, но еще выяснилось, что у Камчатки есть одна фирменная черта. Так что же показали результаты раскопок, замеров и прочих исследований?

Итак, геологи, подтвердили: Камчатка движется! То есть прямо-таки плывет в океане. Это предполагали и ранее, но теперь точно вычислили скорость этого движения. Камчатка движется на 17 миллиметров в год. Скажете, что эти миллиметры — ерунда, которая может интересовать только ученых, парящих в своих фундаментальных облаках? А вы представьте себя жителями Камчатки, которым предстоит построить дом. За какие-то шесть лет сдвиг — на целый сантиметр. Плюс эффект землетрясений. Понятно теперь, какая прикладная эта даже самая фундаментальная наука?

По новому закону о РАН ее глава, как и прежде, избирается на альтернативной основе академиками, но утверждается в должности главой государства. Осенью Путин академика Сергеева и утвердил. Что же он сказал ему теперь?

"Ваше вхождение в эту непростую должность руководителя Академии наук, такого сложного, важного организма для страны, на мой взгляд, идет достаточно успешно. И все у вас пока получается. Со своей стороны готов делать все, чтобы так оно и было, чтобы вам помочь", — подчеркнул глава государства.

Каким же он оказался, этот "сложный и важный организм", Академия наук, в глазах ее нового президента? Напомним, что избрался он в президенты РАН с должности директора Института прикладной физики (Нижний Новгород), а тут — Москва, всероссийский охват и необходимость, как принято говорить в бюрократических кругах, "разруливать" накопившиеся обиды между академиками и ФАНО.

Но вот теперь сама академия провела ревизию институтов. Как считать их вклад в мировую науку? Один из критериев — количество публикаций в ведущих мировых научных журналах. И выяснилось: лишь менее трети из академических НИИ — это так называемая первая категория институтов поистине мирового уровня. Да, почти половина — это крепкая вторая категория. Но вот третья категория, куда впору отправлять комиссии с проверками, — также почти треть. Еще недавно считалось, что таких — только процентов десять.

Казалось бы, один из очевидных способов поправить ситуацию — срочно вооружить ученых новыми приборами, чтобы с их помощью они и начали совершать новые открытия поистине мирового класса. Но кто их будет совершать? Где в нашей науке потенциал, а где балласт? Кто по-настоящему заслуживает новых приборов и зарплат? Начнем с очевидного, с той радости, какую новые приборы принесли в жизнь того самого института в Нижнем Новгороде, которым до недавних пор руководил академик Сергеев.

В Нижнем Новгороде все крутится, вертится и занятно пыхтит. Но зачем все это? Заглянем в космос. Там — разные эффекты в сильных электромагнитных полях, а именно моделирование воздействия на бортовую аппаратуру космических аппаратов эффектов космической плазмы и волн — предмет изучения на модернизированном за счет отечественных деталей плазменном стенде "Крот".

"Все светится, сверкает. Здесь светло и хорошо. Можно работать на современном оборудовании на хорошем уровне", — говорит Михаил Гущин, заведующий лабораторией геофизических плазменных явлений Института прикладной физики РАН.

А теперь вспомним еще один эпизод общения выдвинутого именно из этого Института нового президента академии с президентом всей страны.

"Александр Михайлович, мы на предыдущей встрече говорили об актуализации задач, которые стоят перед Академией наук, ставятся ей и самой для себя, и имея в виду наши приоритеты в развитии экономики, фундаментальной науки. Давайте с этого начнем", — сказал тогда Владимир Путин. "Давайте. С удовольствием", — согласился глава РАН Сергеев.

"С удовольствием"? Еще недавно в среде ученых в общении с властью хорошим тоном считалось исключительно жаловаться. Что изменилось?

Перенесемся в Президиум Академии наук, где Александр Сергеев теперь — каждый день. Продолжаем вроде как тоже шуткой — про академию.

- Странная организация, как показалось при ближайшем рассмотрении?

- Есть странности, — говорит глава РАН.

Забегая вперед, скажем, что странности странностям — рознь. Ну, например, в родном для Сергеева нижегородском Институте прикладной физики считают, что проблема с новыми приборами вполне решаема. Пример еще более приземленный.

"Известно, что чума XX-XXI веков — это раковые заболевания. Для того чтобы бороться с раковыми опухолями, надо научиться воздействовать на них селективным способом. И эта установка способна при помощи направленного пучка высокоэнергетичных частиц при определенных условиях выжигать больные клетки, не трогая здоровые", — рассказывает Михаил Глявин, заместитель директора по научной работе Института прикладной физики РАН.

Но как научить "выбивать" такое оборудование остальную академию? Точнее не "выбивать", а разъяснять свои потребности государству.

Для разнообразия заглянем еще и в московский Институт биоорганической химии. Сюда также поставлено новое оборудование. Чипы — отечественного производства, из Петербурга. А изучают здесь процессы, позволяющие создавать, например, новые лекарства. Но, конечно, при всей их учености нашим ученым еще учиться и учиться доносить смысл своих открытий.

У Сергеева на это — асимметричный ответ: дать РАН право законодательной инициативы.

"У нас в Уставе написано, что взаимодействие с органом государственной власти у Академии наук — не удивляйтесь и не смейтесь — только информационное", — рассказал Александр Сергеев.

То есть могут суметь проинформировать, а могут и нет. А надо, по мнению Сергеева, чтобы слышали не какое-то федеральное бюджетное учреждение, а именно государственную академию.

"Это тем более сейчас актуально, что разрабатывается закон о научной, научно-технической, инновационной деятельности в стране", — отметил Сергеев.

- И по этой причине вы уже с Путиным говорили о том, чтобы не отменять ФАНО, но посмотреть на статус Академии немножко с другой стороны, довести до ума закон?

- Я считаю, что очень многое можно действительно поменять и прийти достаточно быстро к хорошим результатам и восстановить доверие общества, восстановить доверие власти. И на этом пути не надо каких-то революций, — считает Сергеев.

Но дискуссия предстоит интересная. Например, Сергеев — именно за революцию в плане поставок новых приборов.

"Сейчас академические институты получают средства на новые инструменты, по нашим оценкам, на два порядка меньше, чем, скажем, институты Китайской академии наук", — сказал Сергеев.

Все так. Недавно мы когда знакомили вас с вернувшимся из-за границы в Россию Артемом Огановым. Это наш выдающийся кристаллограф, пока еще не принятый в РАН, но уже ставший членом Евроакадемии и воспитавший с десяток профессоров в том самом Китае.

"В Китае, если вы добились больших успехов, ваша зарплата может намного превосходить доходы американского профессора, даже самого успешного. Но если у вас нет таких, заслуг… Китайцы не говорят "до свидания", но держать впроголодь они будут. Реально впроголодь. Я не большой сторонник таких больших разрывов между низом и верхом, но в Китае этот разрыв — до разрыва аорты", — рассказал Артем Оганов, профессор Сколтеха, член Европейской академии наук.

Но кого считать работниками научной сферы? Кого нет в федеральных распоряжениях? Про кого почему-то не вспоминали все эти годы революционных дебатов?

И еще одни вопрос от вчерашнего нижегородца Сергеева: почему, если это — работы мирового уровня, то сотрудникам институтов в провинции поднимать зарплаты можно только до уровня их регионов?

"Получается, скажем, что в Москве научные сотрудники этих институтов получают в этом году надбавку из средств государственного задания на уровне миллиона рублей на одного научного сотрудника. Если вы возьмете Новосибирск, — 150 тысяч. Если вы возьмете Пермь, — 40 тысяч. Если вы возьмете, скажем, нашу знаменитую специальную астрофизическую обсерваторию в Зеленчуке, — 0", — отметил Сергеев.

Но при этом, по мнению Сергеева, если считать в эффективности исполнения госзадания, и в столицах в ту самую третью категорию НИИ попадают иной раз незаслуженно.

"Мне, наверное, опять неудобно прямо называть попавших в третью группу, но есть очень сильные институты, в том числе расположенные в Москве. Институты, находящиеся в прекрасной совершенно форме, но это институты, которые в основном нацелены на прикладные исследования. Ну, не публикуются они! Причем порой не публикуются даже не потому, что не хотят публиковаться. Просто те работы, которые они делают, не предполагают публикаций", — пояснил глава РАН.

Это, пожалуй, один из самых интересных поворотов в нынешней дискуссии: как считать и вообще возможно ли нормировать деятельность тех, чья работа – думать — ученых? Что, например, на новом оборудовании открыл наш новый знакомый из московского ИБХ?

"Несколько новых ферментов. Несколько новых молекул. Пробиотические штаммы, два или три", — рассказал Станислав Терехов, научный сотрудник Института биоорганической химии РАН.

Итак, только одна публикация после двух лет исследований даже и на передовом оборудовании. Но зато какая! Это ставит вопрос не только о формальном количестве, но и о качестве публикаций.

"Это очень важно делать, тем более сейчас, когда возрастает финансирование, которое идет из государства в том числе и на академические институты. Автоматически это не получится, вы качественных публикаций больше не сделаете, вы ограничены и размахом вашей умственной деятельности, и временными рамками. Если есть требование просто увеличить, тогда увеличить за счет мусорных публикаций — тоже вроде некрасиво. На самом деле нам действительно надо думать", — считает Сергеев.

Думать. Без революций. Но со смыслом. Старт получился уже интересным.

- Александр Михайлович, вы привыкли уже? Колонный зал, Президиум Академии наук, необходимость посещать заседания федерального правительства… Все это в рутину превратилось или до сих пор волнительно?

- Не превратилось в рутину. Интересно по-прежнему. Я по-прежнему выделяю адреналин. Я вам обещаю, что у нас взгляд не замылится. К 300-летнему юбилею Академия наук должна сиять не меньше, чем сияла в свои лучшие времена, — заявил Сергеев.