Захар Прилепин о неизбежном в сериале "Обитель" и его отличиях от романа
На канале "Россия 1" 10 мая – телепремьера сериала "Обитель". Это историческая драма, снятая по роману Захара Прилепина и посвященная событиям 20-х годов прошлого века в лагере на Соловках. Захар Прилепин ответил на вопросы телеканала "Россия 24".
- Сегодня важный день, хотя мы знаем, что на платформе "Смотрим" показ сериала уже начался, и многие уже смогли начать его смотреть или посмотреть весь. Мне кажется, что самое главное – вспомнить и вообще знать о том, что этот сериал, а точнее, и фильм, и идея будущего романа рождались у вас с режиссером Александром Велединским вместе. Вы 10 лет назад ездили на Соловки, тогда планировалось, что вы, может быть, напишете сценарий, небольшой рассказа, на основе которого будет сниматься фильм. Все закончилось огромным романом и сериалом спустя 7 лет. Можно ли сказать, что это у каждого свои Соловки – у режиссера, у вас? Вы написали в "Инстаграме" (запрещена в РФ), что у вас есть несколько строгих вопросов к сериалу, к сценарию. Можно ли сказать, что это за вопросы и насколько сместились акценты?
- Я, безусловно, поздравляю Александра Велединского с удачей. Фильм получился, какие бы оценки он ни вызвал. А то, что он вызывает оценки совершенно разнородные, очень рьяные и возбужденные – это как раз и показатель того, что он получился. Потому что все, что мы ни видели в последнее время, любое бери, знаковый фильм – это, конечно, все всегда столкновение мнений.
Неизбежно в кинематографе происходит сглаживание каких-то вещей, к этому даже нелепо предъявлять претензии. У меня там 150 персонажей, а у него 50, у моих там вся биография, а у него часть и так далее. Ну, несколько сцен для усиления эффекта он ввел, которых у меня нет, я не буду про них рассказывать. Но он их ввел и сделал, по крайней мере, главную героиню гораздо более жесткой, жестокой даже, чем у меня написано. У меня этих сцен нет. Но я абсолютно убежден в том, что у каждого режиссера должно быть свое видение. Потому что если ты писатель и хочешь, чтобы у тебя была нормальная экранизации, бери и сам снимай, как Василий Макарович Шукшин. Если не умеешь, тогда сиди и наслаждайся тем, что получилось.
- Но кастинг – это тоже отчасти ваша совместная работа? По крайней мере, главная роль – Евгений Ткачук – это ваше предложение?
- Да, мы какие-то вещи, конечно, обсуждали на начальном этапе и, безусловно, я очень люблю Евгения Ткачука, и я понимаю некоторые претензии по отношению к нему, что люди ожидали увидеть более интеллигентного юношу, а Ткачук он такой, он простонародье чаще играет в кино. Но мне кажется, он блистательно с этим справился. Почему интеллигент должен все время выглядеть как Олег Даль или Кайдановский? Он интеллигентный человек. Я сам интеллигентный человек и много встречал профессуры, которая может выглядеть как угодно. Он эту роль в итоге вытянул, вытянул безусловно, он справился замечательно. Я настаивал на Ткачуке, у Саши были другие мнения по этому поводу. Не буду скрывать, он Чадова-старшего хотел снимать. Что-то там не получилось, при том, что Чадова мы все любим. А он настаивал на Безрукове, а я так поежился, сказал: "Саш, правда, что ли?". И в итоге, конечно же, Безруков поразил всех. Мне один крупнейший режиссер с утра написал в письме: "Это просто бесподобно". Причем режиссер, который не питает никаких сверхсильных иллюзий, симпатий к Безрукову, он говорит: "Просто невозможно круто сыграно".
- Это же какая-то совершенно уникальная фигура, о которой мало известно. Я так понимаю, что вы очень плотно занимались историей…
- Тот самый, кого играл Безруков? Да, Федор Иванович Эйхманис (в романе "Обитель" – Эйхманис, прототип – Федор (Теодорс) Иванович Эйхманс – прим. ред.), полурусский, полулатыш, участник Перовой мировой войны. Ранен, пошел в чекисты, как, кстати, многие латыши – они пошли кто-то в белые, кто-то в красные, в основном в красные, кстати. И восприняли это как свою историю почему-то. И потом там блистательная в кавычках и без биография, потому что, с одной стороны, он один из людей, который был участником Гражданской войны, выстраивал советские спецслужбы, в конце концов, он закончил свою работу тем, что был заместителем Глеба Бокия, то есть занимался всей внешней разведкой Советского Союза. Чтобы людям было понятно: если у Штирлица был руководитель, то это тот самый Эйхманис. У нас любят – если он в НКВД работал и тем более занимался лагерями, то он априори плохой. Ладно, плохой, но только он при других обстоятельствах обеспечивал нашему государству победу в войне в итоге. Он – один из создателей шифровальной системы всего Советского Союза, это с одной стороны, а с другой стороны, да – начальник лагеря в Соловках. И эту разнородность, конечно же, Бузруков заложил и показал очень убедительно. Он такой насыщенный, трагический, мучающийся, страстный, огромный, циничный человек.
– Поскольку сериал уже можно было смотреть, комментарии к книге и к сериалу диаметрально противоположные. Есть жирный плюс и есть жирный минус. Большинство комментариев говорит о том, что история Соловков не была в фокусе внимания очень долго, тем более большого кинематографа, большой литературы. Либо говорят – это очернение советской власти, либо обеление. Но это говорит о том, что человек посмотрел несколько серий, поскольку там действительно странный, гибридный то ли лагерь, то ли санаторий. По крайней мере, в первых сериях. Как воспринимать, как понимать это явление Соловков?
– Ну, во всей сложности и надо понимать. Я все-таки этой темой занимался очень долгое время, с юности так или иначе увлечен всей соловецкой историей. Она огромная. Хочу сообщить, что тюрьму придумали не большевики. Там, во-первых, всегда была тюрьма, начиная с века с XVII. Во-вторых, когда демократические союзники-интервенты – англичане, французы зашли в Мурманск, Архангельск, они устроили там лагерь и загнали туда не то что большевиков, а всех подряд сочувствующих, и устроили там жесточайшую морилку. Потом, собственно, большевики воспользовались царским и интервентским опытом и тоже там устроили лагеря, чтобы было понятно. Периодически звучит, что, вот, какой там цинизм. Да ну, ребята, у нас история очень сложная. Дело в том, что я когда с Сашей Велединским туда приехал, нас встретили местные гиды – женщины, которые живут на Соловках, которые всю жизнь занимаются этой историей. Уж они это знают, как никто другой. Посмотрели на меня внимательно, говорят: "Вы хотите изучить, посмотреть?" Я говорю: "да". Одна меня спрашивает: "Но вы сюда приехали не как в советский Освенцим?" Я говорю: "Нет, конечно. Я понимаю, что это такое". Они говорят: "Ну, слава Богу, тогда я буду с вами разговаривать". Они, конечно же, понимают, если кратко: это не было задумано, когда лагеря там открывались, как огромная морилка, где будут людей уничтожать. Тогда, я напомню, была педагогическая школа Макаренко. Были уверены, что можно и взрослых, и детей перевоспитать, создать новый образец человека, рабочего и так далее, поэтому там были ботанические, метеорологические исследования, журнал собственный, который заключенные сами писали, и на все советское пространство была на него подписка, газеты были собственные, десятки разнообразных производств. Это не означает, что там было хорошо. Параллельно творились совершенно дичайшие зверства, но при этом, да, работал магазин. Там можно было купить мармелад, печенье и все остальное.
- А под магазином – тюрьма...
- А под магазином пыточная даже. И расстрелять там могли под магазином, и так далее. И потом, когда начинаешь работать с архивами, эта сложность тебе взламывает мозги. Конечно, очень легко убедить себя в том, что открыли Соловки и посадили туда 7 тысяч, потом 10, потом 12 тысяч невинных человек, потом их взяли и всех изничтожили. А потом читаешь дела... Конечно, есть там белогвардейцы, убежденные монархисты, священники, которые критиковали советскую власть. Только для нас, из сегодняшнего дня, неочевидна вина, хотя для того времени она очевидна. А есть просто зверье законченное. А кроме всего прочего, это тоже отдельный, важный факт, выяснилось, что большинством рот заключенных руководили бывшие белогвардейцы и начальники производств. Они образованные были. По большому счету, там было самоуправление. Они решили, что сейчас выстроят такой лагерь, где будет самоуправление, где будут друг другом командовать. И вот это зверство лежат, так или иначе, на всех. Оно ровно размазанное. Конечно же, большевики это придумали, конечно же, Эйхманис большевик, а дальше начинается самоуправление и там происходит что-то немыслимое, просто необъяснимое. И тут начинаешь более сложные вопросы сам себе задавать. А люди у нас, одни, которые любят Советский Союз, – "Нет, там все было хорошо, там все было замечательно, там никто никого просто так не убивал", а другие – "Это просто зверства, там было чудовищно, не надо все это обелять". Давайте будем чуть повзрослее, чуть повнимательнее. Хочу сказать, что когда я приехал с этой книгой туда, на Соловки, и там собрался полный зал людей, в том числе историки, те же самые гиды, которые работают, они все прочитали эту книгу, спустя два года, по-моему. Говорю: "Ну, что, много я там наошибался?" Они мне сказали: "Нет ни одной ошибки, Захар, кроме, дуб у тебя растет в одном месте, а у нас дуба нет на Соловках". Я понимал, что меня будут пытаться поймать за лацкан, поэтому у меня все случаи, все сюжетные повороты связаны с документально зафиксированными событиями. Кто бы что ни предъявил, я буду говорить: "Вот у меня документик по этому поводу. Обратите внимание, я ничего не придумывал". Роман существует 6-7 лет, на самом деле никто мне так ничего и не предъявил. Поэтому это будет сейчас просто в виде такого шума: что вот он... Давайте со мной лично сядем, поговорим, я вам докажу свою правоту без проблем.
- Фильм как раз по мотивам и по роману, по тексту...
- В целом у Велидинского никаких ошибок не происходит. Он там просто ряд моих сюжетных линий убрал, придумал свое. То есть он пользуется моими диалогами, там происходит в нескольких других местах разговор. Но в целом по отношению к исторической правде там есть одно замечание у меня замечание. Прошу прощение, что вслух об этом скажу, у него там происходит расстрел, людей закапывают в сапогах. Сапоги и ботинки тогда были безумной, просто колоссальной ценностью. Надо сказать, что у большевистских руководителей было по одной паре обуви и по одному пальто. То есть это вообще невозможно представить, а в дни нынешние просто про это забывается. Тут мне как бы резануло глаз. На 8 серий и на такой огромный материал вот, одна ошибочка есть.
– Есть определенные мостики, которые в сериале, насколько я понимаю, перекидывают нас к ГУЛАГу и к большому террору, к концу 30-х, где мы, не посидев в Википедии, узнаем о судьбе Эйхманиса. Как он закончил, начиная начальником лагеря. В книге этого не было. Насколько вы вписывали в восприятие ГУЛАГа? Понятно, что система будет только-только зарождаться, это еще не тот ГУЛАГ, как мы знаем.
– Как я вписывал? Я просто рассказывал о том, что, как сказано в великих священных книгах, благими намерениями устлана дорога в ад. Вот что мы сейчас сделаем – будет производство, будет ботаника, будут розы высаживать, и вот они все станут хорошими людьми, а в итоге... На Соловки попал такой персонаж, его звали Нафталий Френкель. Он был проходимец, контрабандист и негодяй. Короче, его посадили, он показал себя как крайне предприимчивый человек, скостили ему срок и стали его использовать для внутренних производственных работ. И он в итоге так разросся, что из этого соловецкого заключенного получился основатель всей системы ГУЛАГа. Это тоже парадоксальный, страшный факт. Человек, который находился внутри, сидел там, его извлекла советская власть, сказала, что ты здорово работаешь...
– Перековали...
- Да, перековали. и он сковал ГУЛАГ. Стоит об этом помнить. Знаете, в чем еще отличие? Все-таки, когда система ГУЛАГа начала создаваться, туда волнами шли заключенные, крестьяне, когда была коллективизация, шли переселяемые народы во время Великой Отечественной войны и так далее. А Соловки 20-х годов – у меня действие происходит условно в 1927-ом году, примерно, – это, конечно же, такой Ноев ковчег. Там бывшие белогвардейцы, священники, представители всех национальных окраин, потому что только что закончилась Гражданская война. Там басмачи, реальные шпионы, потому что, вся Советская Россия была заполнена шпионской сетью. Кого там только нет! И это дает огромные возможности для литературной работы, потому что там все типажи людей.
- Захар, благодарю вас. Спасибо за эту беседу. Коллеги, мы беседовали с Захаром Прилепиным. Сегодня на канале "Россия 1" начинается показ 8-серийного сериала по мотивам вашей книги "Обитель", которая вышла в 2014 году. Благодарю вас, спасибо.