Театр имени Станиславского и Немировича-Данченко приготовил вечер балетов Аштона
В Музыкальном театре имени Станиславского и Немировича-Данченко премьера - «Вечер одноактных балетов Фредерика Аштона», мастера, чьи произведения вошли в золотой фонд мировой хореографии. Английский национальный балет Аштон создал на основе русской школы и хореографией всерьёз заинтересовался, увидев на сцене легендарную Анну Павлову. Но далеко не все балеты Аштона поставлены в нашей стране. «Рапсодию» и «Вальс» в Театре Станиславского и Немировича-Данченко танцуют впервые.
Отношение к балетам Фредерика Аштона, как ко всему английскому, почтительное и галантное. В них всего по чуть-чуть – грусти, иронии, романтики. Но чтобы танцевать такую хореографию правильно, нужно работать до седьмого пота. В «Рапсодии» Рахманинова, на первый взгляд, все просто, но артисты знают, одни только темпы чего стоят.
«Вначале думала, что справимся, может, есть время, когда отдохнуть. Потом понимаешь, что ты все время выбегаешь на сцену. В какой-то момент ты понимаешь, что сейчас ты умрешь», - признается солистка балетной труппы Ксения Рыжкова.
Поставленная в 1980 году на Михаила Барышникова «Рапсодия» стала крепким орешком для многих танцовщиков, подражавших звезде. Сергей Полунин, экс-солист театра «Ковент-Гарден», не делает этого принципиально. Танцует по-своему – дерзко, немного отстраненно. Но незримо чувствует присутствие Барышникова.
«Ты чувствуешь тело Барышникова, потому что на него ставилось. Это его движения. То, что он любит», - говорит Сергей Полунин.
Полунин в один вечер танцует два балета: первый тяжелый технически, второй – драматически. «Маргарита и Арман» поставлен для 44-летней Марго Фонтейн и 25-летнего Рудольфа Нуриева, которых еще никто не перетанцевал. Полунину тоже 25 лет. Его партнерша - экс-солистка Большого театра Нина Ананиашвили - старше в два раза. История повторяется. Оба не раз прожили судьбы своих героев. Балерина, признается, что партию Маргариты с возрастом чувствует острее.
«Последний монолог, который у нее с Арманом, - это последние минуты проживания на сцене. У меня они связаны с жизнью Раисы Степановны Стручковой и моей мамы. Я видела, как они уходят из жизни в моих руках. И когда я это танцую, я очень часто думаю, открою ли я глаза», - признается Нина Ананиашвили.
Аштон экспериментировал с формой, не выходя за границы неоклассики. Он в топе мировой десятки – вместе с Баланчиным, Крэнко, Макмилланом. Грант Койл, ведущий эксперт по наследию Аштона, не первый раз в Москве. Он заряжает солистов и кордебалет: танцует, прыгает с утра до вечера, не чувствуя усталости.
«Я очень верю в эти спектакли, во все три. Это замечательные балеты, и я хочу передать как можно больше знаний артистам. Они сложные, эти балеты, но танцевать их надо легко», - говорит британский хореограф-постановщик Грант Койл.
«Вальс» Равеля поставлен Аштоном не для Ковент-Гарден, а для миланского Ла-Скала. Он - один из самых эффектных: черные фраки, пышные юбки, мерцающий хрусталь, прозрачные драпировки, канделябры. 21 пара, стараясь легко и синхронно попадать в музыку, пытается держать этот сумасшедший темп.
Театры, обращаясь к этим забытым раритетам в надежде разбавить свой репертуар, неожиданно обнаруживают, что у классиков есть чему поучиться. А публика, не зная этих тонкостей, просто получает удовольствие.