Как Польша была заодно с Гитлером
В канун года 75-летия Победы над фашизмом нам всем предстоит стать хоть немного историками. Для того, чтобы никто ни нас самих, ни наших детей не смог дурить зловредной чушью о причинах начала Второй мировой и пропорциях вклада в Победу разных государств и народов.
Президент Путин начал с себя — засел за исторические документы, чтобы еще раз уточнить детали и расставить акценты. Недавно глава государства коснулся темы дважды — на Большой пресс-конференции и на неформальной встрече лидеров СНГ в Петербурге. Потом он еще раз возвращался к предвоенному периоду — на заседании коллегии Минобороны и — со многими подробностями — на встрече с руководством палат Федерального Собрания.
Выступления имели большой резонанс, да такой, что российского посла в Варшаве вызвали в польский МИД, чтобы высказать свое недовольство. Почему возбудилась прежде всего Польша? А потому, что именно роли Польши в сотрудничестве с Гитлером Путин посвятил значительную часть времени в своем историческом экскурсе.
Почему Польше? А потому, что сегодня именно Польша активнее других двигает тезис о равной ответственности СССР и гитлеровской Германии за развязывание Второй мировой, да так, что идея вошла в недавнюю резолюцию Европарламента, став чуть ли канонизированной позицией Евросоюза. Путин решил, что так дело не пойдет. Располагая огромным архивом трофейных документов, донесениями послов, записями бесед и свидетельствами очевидцев, он доказал два принципиальных момента.
Первое: Польша в канун войны фактически образовала военный союз с гитлеровской Германией, действовала с ней заодно и в координации, приступив к захвату земель чужих государств.
Второе: антисемитизм в Польше в канун Второй мировой стал государственной идеологией, широко распространенной в обществе. Идейно это роднило польское руководство с Гитлером.
Из всего этого следует, что если и можно говорить о чьей-то равной ответственности за развязывание в Европе Второй мировой, то второй страной после Германии становится как раз Польша, а никак не СССР. Ведь именно Польша гарантировала Германии безопасное расчленение Чехословакии в 1938 году, да еще и сама приняла в этом хищническом акте участие, заняв сначала Тешинскую Силезию (это 800 квадратных километров территории, увеличившей мощность тяжелой промышленности Польши сразу вдвое), и тут же вслед — территории на севере Словакии — районы Орава и Спиш, так называемое Заользье.
Ослепленная хищническим национализмом польская пресса смаковала триумф и перспективы. Вот, например, Gazeta Polska от 9 октября 1938 года: "Открытая перед нами дорога к державной, руководящей роли в нашей части Европы требует в ближайшее время огромных усилий и разрешения неимоверно трудных задач".
Гитлер тем временем пьянил поляков перспективой выхода к Черному морю за счет территории советской Украины, мол, Польша от моря и до моря — от Балтики до Черного. А поляки и уши развесили.
Тем временем Советский Союз был готов вместе с Францией Чехословакии помочь, но Польша — при гарантиях от Германии — отказалась пропустить советские войска, а советские самолеты грозилась сбивать. В одиночку Франция не осмелилась выступить против Гитлера. Англичане тоже решили отсидеться на островах. Так судьба Чехословакии была и решена.
"Затвердил" это варварство так называемый Мюнхенский сговор. Принципиальный момент: без Польши Гитлер бы не осмелился на экспансию. Именно Польше удалось парализовать Францию, а за ней и Британию. Так началась война. И уж если по справедливости, то вот она, дата начала Второй мировой в Европе — Мюнхенский сговор. Движение войск началось сразу после него. Такая хронология все ставит на свои места. И Путин обращает внимание на принципиальность момента.
"А вот уже в ходе Нюрнбергского процесса над военными преступниками на вопрос, напала бы Германия на Чехословакию в 1938 году, если бы западные державы поддержали Прагу, фельдмаршал Кейтель ответил: "Нет. Мы не были достаточно сильны с военной точки зрения", — пояснил президент.
А теперь — то, что вызвало недавно столь нервную реакцию польского МИДа. Про антисемитизм, что скреплял связи тогдашнего руководства Польши с Гитлером.
"Гитлер сообщил министру иностранных дел, а потом послу Польши в Германии, прямо сказал, что у него есть идея выслать евреев в Африку, в колонии. Представляете, 1938 год, выслать евреев из Европы в Африку. На вымирание. На уничтожение. На что посол Польши ему ответил, а потом это записал в своей докладной бумаге министру иностранных дел Польши господину Беку: "Когда я это услышал, я ему ответил, что если он это сделает, мы поставим ему великолепный памятник в Варшаве". Сволочь, свинья антисемитская — по-другому сказать нельзя! Он полностью солидаризировался с Гитлером в его антисемитских настроениях, более того, за издевательства над еврейским народом обещал поставить ему памятник в Варшаве. И пишет он своему патрону, министру иностранных дел, видимо, в расчете на поощрение. Так бы просто не стал писать", — заявил Путин.
Называя польского посла Юзефа Липски "антисемитской свиньей", Путин дает оценку и всему польскому антисемитизму того времени. Конечно, не все поляки были антисемитами, но почему-то социальные лифты, как сейчас говорят, работали лучше для антисемитов. Пример — посол Юзеф Липски. И, наверное, не случайно, главные лагеря смерти для евреев Гитлер разместил почему-то именно в Польше, а не где-нибудь в оккупированной Дании или поверженной Франции. Их названия вызывают дрожь и сегодня: Освенцим, Треблинка, Собибор, Майданек. А ведь именно в Польше уничтожались евреи не только из Восточной Европы, но и из Западной — из Италии, Франции, Австрии.
Конечно, концлагеря были и на территории самой Германии, но они не носили статус лагерей смерти. И если счет жертвам Холокоста, уничтоженным в Польше, идет на миллионы, то число погибших в таких жутких лагерях, как Бухенвальд, Заксенхаузен, Нойенгамме, Равенсбрюк или Дахау, исчислялось десятками тысяч. Другие порядки. Конечно, узников там расстреливали, травили в газовых камерах или над ними фашисты ставили медицинские эксперименты, но все же главное предназначение лагерей на территории Германии было другим — это принудительные работы, будь то на оружейных фабриках или для нужд немецких компаний, снабжавших Вермахт.
Немцы буквально эксплуатировали польский антисемитизм. Даже после гитлеровского вторжения и взятия Варшавы в столице Польши евреи чувствовали угрозу не только от немцев, но и от самих поляков.
В книге историка Валентина Алексеева, изданной обществом "Мемориал", рассказывается об истории Варшавского гетто. Говорится в ней и об обстановке к концу 1939 года: "Общенародное несчастье сблизило в конце 1939 года евреев и поляков, однако притихший на время антисемитизм стал после поражения Польши вновь поднимать голову. Антисемиты помогали немцам вылавливать евреев, уклоняющихся от принудительных работ, показывали жаждавшим пограбить немецким солдатам и чиновникам квартиры и магазины состоятельных евреев. Услужливые доносчики показывали пальцами на евреев, осмелившихся, несмотря на запрет, сесть в поезд. Хулиганы вламывались в дома, охотились на улицах за евреями, носившими по традиции бороды и пейсы, и приводили этих несчастных к немцам, которые под гиканье и хохот собравшегося сброда срезали евреям волосы ножом, часто вместе с кожей и мясом".
Еще раз оговоримся: так вели себя не все поляки. Но вот что незадолго до смерти пишет польский историк еврейского происхождения Эммануэль Рингельблюм. Кстати, в начале 1944-го его убежище немцам выдал польский подросток — Рингельблюма расстреляли.
"Никто, никто не будет винить польский народ за эти беспрерывные эксцессы и погромы еврейского населения. Значительное большинство нации и ее сознательный рабочий класс, трудящаяся интеллигенция несомненно осуждали эти эксцессы, видя в них немецкий инструмент ослабления сплоченности общества, сотрудничество с немцами. Наш упрек, однако, заключается в том, что не было отмежевания ни в устном слове (проповеди в церквах и так далее), ни в печатном — от сотрудничающей с немцами антисемитской бестии, что не было эффективного противодействия беспрестанным эксцессам, что ничего не было сделано для ослабления впечатления, будто все польское население, все его слои поддерживали выходки польских антисемитов", — подчеркивал Рингельблюм.
Вот в такой обстановке уже осенью 1940 года сотни тысяч евреев были собраны в гетто в северной части Варшавы. Территорию обнесли кирпичной стеной. Первоначально население еврейского гетто — под полмиллиона, более трети населения всей Варшавы. Официально для изолированных таким образом евреев была установлена продовольственная норма, рассчитанная на голодную смерть, — лишь 184 килокалории в день. Выжить помогал лишь черный рынок и нелегальные поставки, но это все работало до поры до времени.
С января 1942-го евреев из Варшавского гетто в заколоченных товарных вагонах стали вывозить в Треблинку на умерщвление в газовых камерах. Облавами в гетто руководили немецкие жандармы, но преимущественно силами латышских и литовских эсэсовцев при активной поддержке польской полиции.
Не щадили даже детей. Со своими воспитанниками в камеру добровольно пошел и знаменитый педагог Януш Корчак. В Треблинке людей партиями загоняли в кирпичные помещения, плотно запирали и нагнетали туда выхлопные газы двигателем тяжелого танка. За полчаса умирали все. Потом — следующие. Так в Польше работал конвейер Холокоста. Когда в Варшавском гетто осталось менее 30 тысяч евреев, то есть менее одной десятой от первоначального населения, то вспыхнуло восстание. Это был апрель-май 1943 года. Силы не были равны. У восставших — лишь пистолеты и самодельные взрывные устройства. И все — в пространстве, огороженном стеной. Фашисты жестоко подавили — примерно 7000 были застрелены, еще 6000 евреев сожгли в домах. Остальных — 15 000 — собрали и увезли в ту же Треблинку. Так закончилось Варшавское гетто. Дело было на Пасху.
И вот как описывает этот ужас в своей книге "Варшавского гетто больше нет" историк Валентин Алексеев: "Начало боев гетто совпало с празднованием Пасхи. Гитлеровцы, планируя "большую акцию", между прочим, рассчитывали и на то, что известная часть верующих католиков, занятая праздником, не станет принимать близко к сердцу события в гетто. Действительно, события эти кое-кому не омрачили праздник. Толпы ротозеев собирались неподалеку от стен гетто посмотреть на диковинное зрелище: на горящие улицы, обуглившиеся тела, свисавшие с балконов, на живые факелы, мечущиеся по крышам. Немцы не отгоняли зевак, и те иной раз указывали артиллеристам и пулеметчикам на появившихся в том или ином месте за стенами гетто повстанцев. Другие, не обращая внимание на то, что происходит в гетто, развлекались неподалеку на площади на праздничных каруселях вместе с немецкими солдатами. Площадь весело гудела: кричали торговцы водой, конфетами и папиросами, гремела музыка, люди громко разговаривали и смеялись".
Сейчас все это кажется диким. Европейцы очень стараются выглядеть благообразными и такими исторически прилизанными, мол, во всем виноват не наш тоталитаризм. Явное упрощение. И с больной головы на здоровую.
