«Манхэттенский проект». Атомная гонка: скорость и секретность

С середины 1930-х годов, после прихода Гитлера к власти, США стали пристанищем для многих европейских ученых-физиков. Они были одержимы идеями «опережающих действий» и желанием создать сверхмощное оружие. Над проблемой работали несколько научных центров Америки, в том числе и Радиационная лаборатория Калифорнийского университета под руководством Нобелевского лауреата Эрнста О. Лоуренса (изобретателя циклотрона), с которым сотрудничал физик-теоретик из Беркли Роберт Оппенгеймер.

Руководство США не сразу осознало всю важность организации работ по урану. Большую роль в этом сыграл ученый Лео Сциллард (венгр по происхождению, эмигрант из Италии). Летом 1939 г. он безуспешно пытался заинтересовать военные ведомства США в финансировании ядерных исследований. Натолкнувшись на бездеятельность чиновников, Сциллард уговорил Альберта Эйнштейна написать письмо самому президенту Ф. Рузвельту. «Почтальоном» стал Александр Сакс – вице-президент одной из ведущих промышленных корпораций, которого Рузвельт знал и ценил.

Фото: Лео Сциллард. Источник: Экспозиция Ф-1. НИЦ КИ

Фото: Альберт Эйнштейн. Источник: Экспозиция Ф-1. НИЦ КИ

Весной 1940 г. Сакс дважды приносил президенту письма Эйнштейна. В первом содержались предупреждения, что «интерес к урановой проблеме в Германии возрос», во втором излагалась идея создания специальной правительственной организации, самостоятельно решающей проблемы реализации программы работ над бомбой.
Старт Манхэттенскому проекту был дан в октябре 1941 г., когда на совещании в Белом Доме обсудили возможность использования наработок англичан, а также вопросы послевоенного контроля и возможных действий Германии. В начале декабря 1942 г. Военно-политический комитет США определил первоначальные финансовые контуры проекта: 400 миллионов долларов.

Научное руководство проектом было возложено на профессора Роберта Оппенгеймера. Вместе с Артуром Комптоном, лауреатом Нобелевской премии и руководителем «Металлургической лаборатории» в Чикаго, они координировали работу научных коллективов. Военным куратором проекта был назначен строитель Пентагона, полковник инженерных войск Лесли Гровс. Он вспоминал:

«Мы сумели сделать так, что любой участник работ до конца знал только свою долю участия. Даже Госдепартамент не знал о проекте атомной бомбы вплоть до кануна Ялтинской конференции в 1945 г. Объединенный комитет начальников штабов не привлекался к рассмотрению наших планов. Я также стал ответственным за работу разведки США в области атомных исследований во всем мире, равно как и за обеспечение господствующего положения США в области атомной энергии после войны» (Гровс Л. Теперь об этом можно рассказать. 1964).

Конкуренция в развернувшейся гонке за обладание новым оружием и создание эффективной организационной структуры проекта, взаимодействие науки и производства, щедрое финансирование и, наконец, выдвижение на первые роли талантливых и энергичных руководителей дали необходимый результат.

Ведущий историк Манхэттенского проекта и вице-президент Департамента энергетики США Ф. Г. Гослинг писал:

«К концу войны Гровс и его сотрудники потратили приблизительно 2,2 миллиарда долларов на производственные мощности и города, построенные в штатах Теннесси, Вашингтон и Нью-Мексико, а также на исследования в университетских лабораториях от Колумбии до Беркли. Что отличало Манхэттенский проект от других компаний, выполняющих аналогичные функции, так это то, что из-за необходимости их быстрого продвижения он инвестировал сотни миллионов долларов в недоказанные и до сих пор неизвестные процессы и делал это совершенно секретно. Скорость и секретность были лозунгами Манхэттенского проекта» (Gosling F.G. The Manhattan project. Making of the atomic bomb. 2010).

Продолжение – в следующих публикациях.