Евгений Каменькович представил спектакль "Доктор Живаго"

В Мастерской Петра Фоменко выпустили премьеру. Режиссер Евгений Каменькович взялся за «Доктора Живаго» Бориса Пастернака. О сценической версии этого сложнейшего романа – Алия Шарифуллина.

Перевести 600 страниц «несценичной» прозы на театральный язык – для Евгения Каменьковича дело привычное. Достаточно вспомнить его «Улисса» по Джеймсу Джойсу. «Доктор Живаго» – шаг рискованный, и режиссер не отрицает. И без того непростой модернистский текст он превратил почти в 5-часовой спектакль, перемонтировав прозу и стихи Пастернака, смешав историю с поэзией. Любые попытки актеров сократить постановку, «романически» настроенный Каменькович бескомпромиссно отвергал: «Здесь нет ни одной лишней буквы».

«Мы все знаем, что существует колоссальное количество критической литературы, которые говорят, что у Пастернака проза лучше, а стихи, и вообще это слабый роман. А мне кажется, это какое-то удивительно прекрасное, абсолютно неправильное произведение, в котором нарушены все законы композиции. И, вообще, что еще открывается, какой-то невероятный градус внутренний, каких-то переживаний. Они какие-то все такие истовые. Там какие-то люди вообще, они какие-то ужасно заразительные, хочется про них узнать больше и больше», – рассказал Каменькович.

Создатели определяют жанр спектакля как «игру в людей», «внушённую сознанием, что половина людей перестала быть собой и неизвестно что разыгрывает». Игра в людей – игра людей по переделке мира превращается в жестокие эксперименты над судьбами целых поколений

«Я 3 раза пытался начать читать этот роман, но так и не мог дочитать, как и «Улисса», что-то всё время мешало. А тут наконец дочитал до конца. Роман сложный и страшный. Если его прочесть, как он написан, то становится страшно, не хочется, чтобы такие времена повторились. Не дай Бог», – заметил заслуженный артист России Карэн Бадалов

Пастернак верил, что творить новое и изменять мир можно только жертвуя собой, а не остальными. Такой же точки зрения придерживается и его герой Юрий Живаго: «Все мы стали людьми лишь в той мере, в какой людей любили… ». Человек, сокрушённый историей, в условиях тотальной несвободы сумел остаться верен себе и своей поэзии. «Человек в других людях и есть душа человека».

«Поскольку мы сейчас все живем во время какой-то чумы, какой-то дурдом вокруг нас царит, и внутри, и за границей, и внутри нас самих. Мне кажется, этот удивительный человек Юрий Живаго, который сумел себя сохранить при любых обстоятельствах и при любых переворотах. Я не буду говорить, что это пример, достойный для подражания, но мне кажется, он вызывает какое-то гигантское уважение», – заключил Каменькович.

История любви, история потерь, череда трагических ошибок и надежд, почти весь XX век – аккуратным театральным почерком – о главной идее Пастернака: люди – не пища для истории, а вся история – для людей. Эпоха разворачивается так, чтобы человек осуществил себя наиболее ярко и свободно.