Премьера спектакля "Павел I" в Театре Вахтангова

Пьеса Дмитрия Мережковского "Павел Первый" – первая часть трилогии "Царство зверя". Александр, будущий император, рассуждает: "Власть от Бога. Ну, а если государь сумасшедший, власть тоже от Бога? Сумасшедший с бритвою. И бритва от Бога?". Литературной историософией, Мережковским, в сущности, произведенной на свет, вся трилогия пропитана, как и предыдущая "Христос и Антихрист" (ею занят Юрий Грымов в театре "Модерн"). В сущности, роман – как два других произведения трилогии. Попытки ставить едва приметны в театральном мире. В Театре имени Вахтангова взялись.

Сплавили пьесу Мережковского со стихотворным опусом Евгения Симонова (имя знаковое для вахтанговцев) и, чтобы выявить человеческое в натуре Павла, добавили его диалоги с матерью, покойной, с Екатериной. Уже в начале спектакля и не раз появляется, почти как в Гамлете, эта тень матери Павла, тяжелые разговоры с ней, до истерики. Тиран и сумасброд. Откуда в полузвере взяться желанию осчастливить окружающих. А ведь своей фаворитке Анне Гагариной, которую он, похоже, нежно любил, Павел говорит: "Как желал бы сделать всех счастливыми! Каждого к сердцу прижать и сказать: чувствуешь ли, что сердце это бьется для тебя?". А мы всё: "солдафон", бакенбарды запретил, молодых за границу не пускал.

Неисторический миф – такой подзаголовок придумала режиссер спектакля "Павел I" Наталья Ковалёва. Ее сценическая версия собрана по двум произведениям: пьесе Дмитрия Мережковского и трагедии в стихах Евгения Симонова. У Мережковского был подзаголовок – "пьеса для чтения", он стремился к исторической точности, но на сцене многое оказалось неосуществимым.

"Пятьдесят восемь персонажей только с репликами. И причем некоторые персонажи говорят одно слово и потом не появляются. Ну, это сойти с ума. Это при том, что я записывала каждого, мне приходилось возвращаться и смотреть: а кто же это такой? – через несколько страниц", – поделилась режиссер Наталья Ковалёва.

Наталья Ковалёва рассказала, что спектакль делали под актера: это Александр Олешко попросил ее что-нибудь поставить. Несколько предложений отверг, а вот на Павле I остановился: слишком необычной ему показалась эта роль. Как и все актеры, он погрузился в историю: читал много книг, смотрел документы. "Мне очень хотелось, чтобы это был удар, начиная с афиши. Чтобы зрители, увидев афишу, сказали: "Что? Это вот он? Вот это вот он будет делать вот это? – и чтобы по окончании спектакля они сказали то, что сказали ваши коллеги", – признался заслуженный артист РФ Александр Олешко.

А коллеги перед интервью аплодировали Олешко и говорили, что приятно удивлены такой глубокой работой. За время первого акта Павел I успевает меняться несколько раз: от раздавленного нелюбовью собственной матери до решительного реформатора, от философа до безумца. Прочтение Павла I как русского Гамлета вдохновило ввести еще одного персонажа – призрак его матери, Екатерины II. Эту роль исполнила Ирина Дымченко. Она училась на курсе Евгения Симонова в Щукинском. "Я очень рада, что я теперь знаю, какая у нас была Екатерина II. И понимаете, просто взять и читать одну книгу, вторую, письма, это не получается. А когда есть мотивация, это были лучшие дни моей жизни", – отметила актриса Ирина Дымченко.

Вообще, погружение в исторический материал коснулось всех, не только режиссера. Каждый актер получил что-то вроде списка литературы. Но все в один голос не устают повторять: никакие исторические документы не раскрывают личность до конца, всегда остается место для собственных интерпретаций. Юрий Поляк в этом спектакле – наследник престола, сын Павла – Александр. Актер продолжает исследовать эту личность.

"Он из себя делал жертву, чтоб за него все принимали решение. А из себя он сделал жертву, и, наверное, он этого и хотел. Этим он, наверное, и победил: что за него все сделали, приняли решение, а он все время переживал, страдал, но не отказался", – считает актер Юрий Поляк.

Роль Графа Палена – участника заговора против Павла – исполнил заслуженный артист России Игорь Карташев, который успел исполнить эту же роль еще в спектакле Евгения Симонова. Он утверждает, что эти постановки абсолютно разные. Симоновская – более камерная, эта же – глубокая, похожая на исследование, которое длится три часа и открывает старые страницы истории, увиденные свежим взглядом.