Бертолуччи и ты

Есть что-то неправильное, неловкое в том, чтобы говорить о новом фильме Бернардо Бертолуччи "Ты и я". О работе режиссера, смонтировавшего свою первую картину – пусть и любительскую – в 1957 году, то есть за восемь лет до моего появления на свет. И представившего свой первый профессиональный фильм "Костлявая кума" в 1962 году: Бертолуччи снял его по сценарию Паоло Пазолини, у которого, кстати, начинал ассистентом. И да, если кто-то не помнит, это Бертолуччи принадлежат "Последнее танго в Париже", "Маленький Будда", "Ускользающая красота", "Последний император".

И дело не в том, что перечисление призов и наград, полученных им за каждый следующий фильм, заполнило бы специальную статью, и уж тем более не из-за заслуженного им на все 200 процентов штампа-звания "классик кинематографа". Безусловно, с точки зрения профессиональной, Бертолуччи снимает безупречное кино. Он берет в работу только представляющие для него ценность сценарии, и операторам его не надо объяснять, когда нужен крупный план, а когда лучше обойтись без оного. И актеры всякий раз отдаются работе без остатка.

И монтаж, и музыка, звуки, шорохи, движение воздуха или его отсутствие – ничто не упущено, не потеряно. И задыхающийся в этой удушающей обстановке Лоренцо – типичный замкнутый, неприятный самому себе 14-летний мальчик, уверенный, что его подростковые трудности самые трудные в мире. И даже родная мать не хочет с ними считаться, отправляя сына на каникулы. Наверняка, чтобы самой отдохнуть. Но Лоренцо не собирается жить по ее законам, он планирует посвятить эту неделю самокопанию, саможалению и слегка постижению самого себя, поэтому запирается в подвале. Все, как обычно, портят женщины. На сей раз это сводная сестра-красотка Оливия, которой Лоренцо всегда сторонился – ее слишком много для его внутреннего пространства. А теперь Оливии нужно одновременно уединение и чтобы о ней кто-то заботился, но у Лоренцо свои планы на жизнь.

Словом, "Ты и я" - еще одна безупречная история от Бертолуччи. Подвох лишь в том самом маленьком непроизнесенном, витающем в воздухе "но", обладающем горьковатым от сожаления привкусом. Это "но" оскорбительным, подловатым, досадным образом напоминает каждому Мастеру, даже самому необыкновенному, что надо обладать интуицией и достойным уважения умением вовремя остановиться. Безусловно, некоторым из возрастных талантов годы не помеха. Но по большей части…

Надо сказать, что ощущение неловкости за творческую беспомощность возникает не только в кино. Так же неудобно бывает за работу писателя, поэта, художника, десятилетиями производящего если не шедевры, то уж точно знаковые вещи. Но однажды ему начинает отказывать чувство баланса, тонкость видения, превращая его работы в насмешку над прошлыми удачами. Среди профессионалов среднего возраста схожие чувства вызывают, пожалуй, лишь картины импрессионистки Берты Моризо, не устоявшей в своем творчестве от налета лиричности и даже сентиментализма, присущих живописи прошлых эпох. Но сейчас не о ней.

Лучше всего возрастная история великих прослеживается в музее Пикассо в Барселоне. Огромный особняк хотя и поделен на залы и комнаты, структурно разбит на три-четыре эпохи. Первая - годы обучения художника и отчасти даже "розовый" и "голубой" периоды – неловкий, порой неуверенный поиск себя. Следующие этапы, во время которых Пикассо экспериментировал с кубизмом, увлекался русским балетом, безусловно, говорят о приобретенном мастерстве.

До Второй мировой войны и даже некоторое время по ее окончании Пикассо даже напрягаться не надо было, чтобы продемонстрировать - ему удается любой художественный эксперимент. А всякий мазок кистью по холсту кажется гениальным. Но где-то после 1955 года Пикассо пришел к тому состоянию в творчестве, о котором даже самые преданные его поклонники  тактично говорили, что его произведения "не все равны по качеству". Кажется, что картины покидает душа.

Что же до Бертолуччи – благодаря тому, что герои его "Ты и я" молоды, душу у них не отнять. Вопрос лишь в том, что с ней делает режиссер. Смотреть на это можно только печально.

Мария Свешникова, Russia.tv