Грозный потерял в себе бога
Андрей Андреевич Эшпай, режиссер многосерийного фильма "Иван Грозный", в преддверии премьеры рассказал RUTV.ru о своем взгляде на личность и деяния первого русского царя.
- У меня образовался свой взгляд на Ивана IV. Он достаточно традиционный, но я его придерживаюсь. Он основывается на том, что существовало три периода жизни этого, безусловно, великого человека.
Первый период – светлый в основном. Хотя детство – тоже спорный момент. Угнетали его опекуны, бояре давили, мать была отравлена - представляете, какие стрессы. Остался он совершенно один. Правда, Курбский пишет, что его в детстве, наоборот, сильно баловали, и из-за этого он стал таким жестоким. Может быть и то и другое. Мне представляется, что опекуны его держали все-таки в ежовых рукавицах. Он чудом выжил, в принципе по большей части из-за того, что без него ни Шуйские, ни Глинские власть и выходы к казне, к политической ситуации получить не могли. Но дальше начинается его юность, когда он, обладая сильной волей, особым властным даром, начинает свои первые жесточайшие проявления. Но не просто так… Юный Иван IV бросает Шуйского псам - это его первый подобный поступок. Но до этого Шуйский столько убийств совершил, что понимаешь: у молодого князя в этой бойне не было другого шанса. После этого все понимают: теперь его просто так не сломишь. И дальше начинается период формирования личности, когда мы видим его светлого, объединяющего, идущего на восприятие людей под влиянием Макария, Сильвестра, Адашева. И он объединяет Русь – это правда! А что он так жестко объединял – так это не те были люди, с ними нельзя было просто договориться – и он это понимал, и объединял своей силой, волей, неистовой верой, темпераментом.
Дальше – встреча с Анастасией, которую прекрасно сыграла актриса Театра Женовача Мария Шашлова, сыграла прозрачно. Как будто Анастасия его ангелом-спасителем была, хранила, его нрав необузданный останавливать могла. Ее уход полностью сломил все его ограничители, и Иван свернул на другой путь. Ушел Макарий, который наставлял его, который вывел его на другой уровень. Иван был в отчаянии, он сослал Сильвестра, отравился или был отравлен Адашев, потом бежал Курбский - и царь опять остался один. И стал неистово религиозен. А тут еще крымские татары нападают на Москву – и с этим надо было что-то делать. У Ивана возникает идея – распространение православия, движение на Европу. Ему говорят: не надо этого делать. А он говорит: если вы не со мной – вы против Христа. И погружается в Ливонскую войну. Возникает дефицит в казне. Он его восполняет так: делит земли на земские и опричные, ссылает хозяев отобранных земель, на их место сажает своих людей. И начинается его заблуждение колоссальное, потому что опричнина - это внутренняя гражданская война, которая приводит к смуте. А начиналось все под знаменем "святой Руси", распространения православия. Вот к чему приводит неправильное прочтение апокалиптических текстов и неистовое следование идее. Он перешагнул тот порог, который перешагивать было нельзя.
То же самое происходило в Европе, та же жестокость была: за одну Варфоломеевскую ночь было убито 20 тысяч человек, а Иван за всю жизнь казнил примерно 4 тысячи своих подданных. Русь всегда была и остается жесточайшим пространством, но то время было жестокое повсюду. Люди тогда очень мало, около 40 лет: царапины было достаточно, ангины - и нет человека. Или рубанешь кого топором – кто докажет, что это был ты? Человеческая жизнь не много стоила.
Иван погрузился в кровавое месиво, но в какой-то момент испугался. Мне кажется, он все время чуть-чуть понимал, что он делает что-то не то. И тогда он вызвал из Соловецкого монастыря игумена Филиппа. Это был умнейший человек, особенный. Иван хотел очиститься с его помощью, получить поддержку. Сначала Филипп его принимает, на короткое мгновение, видит смирение небольшое. Но дальше Иван срывается, и Филипп – на тот момент уже митрополит - категорически не хочет его благословлять, он с ним вступает в полемику, говорит: они полюбят тебя, но поменяй одежду – кровь на одежде. А Иван отвечает: нет, не полюбят. Если я не буду свиреп, они просто поймут, что я слаб. И он продолжает двигаться этим жесточайшим путем.
В 1582 году завершается Ливонская война. В этот момент происходит еще одно событие, тоже весьма спорное в истории – это убийство сына Ивана… И третий период, мне кажется, он здесь где-то начинается, может, чуть раньше. Это событие убеждает Грозного, что что-то не то он делает. Письма, синодики, в которых он поминает всех убиенных, и, конечно же, боли и болезнь, которая его одолевала, стали говорить ему о том, что он не бог, что он смертен. И я думаю, его преследовали кошмары, муки, и он терял вот эту веру - что он все делает правильно. Он терял бога в себе... При этом он еще и распадается как личность - болезнь его рассекала его на части. И мне это кажется очень интересным: потому что никто из тиранов, уходя, никогда не впадал в какие-то сомнения. У Ивана же это есть. И когда я понял, что это возможно, мне и стало интересно анализировать, исследовать его поступки и проявления…
Записала Хлобыстова Людмила, RUTV.ru
