19 января 2009, 15:41 19 января 2009, 16:41 19 января 2009, 17:41 19 января 2009, 18:41 19 января 2009, 19:41 19 января 2009, 20:41 19 января 2009, 21:41 19 января 2009, 22:41 19 января 2009, 23:41 20 января 2009, 00:41 20 января 2009, 01:41

Человек из "Городка"

  • Человек из "Городка"
Стоянов: "Нам с Ильей хотелось придумать такой формат программы, где могло бы быть все, что нам может понравиться. Вот мы и придумали передачу, исходя из всего, что не сыграли, не спели, не нашутили в жизни".

Все говорят - кризис. Мировой, европейский, финансовый, экономический. В больших городах и маленьких. Кризис. Но есть же на свете городок, в котором уже столько лет стабильно весело, смешно и уютно. Он так и называется - "Городок". Смотришь на его жителей, замечательных артистов Илью Олейникова и Юрия Стоянова, и улыбаешься. И обязательно веришь, что все страсти-мордасти когда-нибудь закончатся и все будет хорошо.

- Если бы, - огорошил Юрий Стоянов. - Я так начал хорошо и спокойно жить с появлением маленькой дочери, которой сейчас пять с небольшим. А тут впервые за много лет ко мне вернулись тревоги. Мы - страна больших страхов. И не "честь безумцу, который навеет человечеству сон золотой", а слава человеку, который его успокоит. Я очень хочу покоя.

- Зато ваш дуэт с Ильей Олейниковым не подвержен кризисам?
- Вспышки ненависти между нами бывают, но они сиюминутны. Это рабочие моменты. Мы два медведя в одной берлоге, в которой находимся с 1989 года. Актерских пар, которые так долго вместе, мало. Здесь сыграли роль два момента. Во-первых, у нас умные жены. А это очень важно, когда два мужика постоянно вместе и у них общий бизнес. Мы же не только актеры, мы еще и партнеры по тому делу, которым зарабатываем на хлеб. Во-вторых, нам все еще интересно друг с другом. И мы прекрасно друг друга понимаем. Мы ведь оба с Ильей очень поздние. Что-то по-настоящему поняли в актерской профессии только годам к сорока.

- От комедийного жанра не устали?
- Жанр тут ни при чем. У многих, и это замечательно, "Городок" вызывает ощущение легко сделанной передачи. Только это далеко не так. Каждый раз, когда проходит лето, а с ним так называемый телевизионный отпуск, я возвращаюсь в свой маленький кабинетик и мне ужасно страшно. У меня ощущение, что я потерял профессиональные навыки, не знаю, как войду в кадр. Может быть, в этом и кроется секрет нашего долголетия. Всякий раз надо преодолевать непреодолимое.

- Существует несколько версий происхождения названия передачи. Какая для вас предпочтительнее?

- Предпочтительнее вот какая. Пятнадцать лет назад я вспомнил, что в Большом драматическом театре им. Горького, где я когда-то работал и который сейчас называется БДТ им. Товстоногова, был спектакль по замечательной пьесе Торнтона Уайлдера - "Наш городок". Видимо, в подкорке сидело это слово. К тому же нам с Ильей хотелось придумать такой формат программы, где могло бы быть все, что нам может понравиться. Мы придумывали передачу, исходя из всего, что не сыграли, не спели, не нашутили в жизни. Мы тогда были два достаточно невостребованных актЈра, поэтому вложили в передачу всЈ, что только можно: и анекдоты, и скрытую камеру, и какие-то рубрики, где можно было очень по-разному профессионально баловаться. И, наконец, надо было придумать какое-то название. Только без слова "шоу", которое нас безумно раздражало. И вот появилось такое абсолютно некассовое и нешлягерное название: "Городок".

По тем временам просто не ахти что. Но городок - значит некий город, а некий город живет очень разной жизнью, а значит, там может происходить все что угодно. Через год на телевидении сокращали многие нерейтинговые программы. Некоторые товарищи хотели прикрыть и нас. Но передача попала в рубрику, в которой было написано: "Программа о проблемах малых городов России". На самом деле руководство канала прекрасно знало, о чем передача, и немного схитрило. Худсовет был настроен на скучную, занудную социальную программу о проблемах малых городов, а им вдруг показали смешную. Вот на этом несоответствии мы и проскочили. Вероятно, люди из худсовета думали, что заснут, а их заставили смеяться. Вот мы и остались.

- Вы упомянули БДТ. И многие ваши поклонники до сих пор вам поминают роль Моцарта в спектакле "Амадеус". В том смысле, что был серьезный артист, а стал заниматься какими-то пустяками. Как вы относитесь к такой репутации?

- Я не работаю в БДТ с 1995 года. Меня почему-то часто спрашивают: "А что вы чувствуете, когда проезжаете мимо этого здания?" Да ничего не чувствую. Я спокоен. Если бы каждый раз на этом месте "клинило" сердце, меня бы уже и на свете не было. Там прошли очень хорошие и грустные годы моей жизни. Я не столько играл, сколько смотрел, слушал и запоминал. Ведь с этим театром связаны такие имена! Павел Луспекаев, Ефим Копелян, Сергей Юрский, Наталья Тенякова, Олег Борисов, Зинаида Шарко, Олег Басилашвили… Эту школу ни с какой другой не сравнить. Вот и получается, что опыт наблюдения оказался для меня значительно важнее всего того, что я там сыграл. Моя работа в БДТ - это история всего несыгранного.

Те роли, которые я получал, - это все "доедалки". Похоже на то, что доедается первого января, после встречи Нового года. Застывший холодец, салат пожухший, водочка в морозилке настоявшаяся - все это еще вкусно. Но это ели вчера... Я появлялся на сцене БДТ в очень грустные для театра моменты: кто-то напился, или заболел, или умер... Вот Моцарта, о котором вы сказали, я играл с двух коротких репетиций, потому что надо было срочно заменить Юрия Демича. Но там я был партнером великого артиста Владислава Стржельчика. Вспоминаю об этом как о подарке судьбы. Кстати, и к жанру, в котором сейчас работаю, я тоже приобщился в те годы. Мы с Евгением Алексеевичем Лебедевым в концертах играли придуманную им миниатюру по мотивам присказки "У попа была собака". Так что для меня БДТ - прежде всего очень дорогие мне люди и какое-то количество великих спектаклей, которые я видел. И прежде всего это "Мещане", потом - "История лошади".

Может быть, кому-то не понравится то, что я скажу, но такой великий спектакль, как "История лошади", с эмоциональной, человеческой точки зрения на меня производил меньшее впечатление, чем "Мещане". Потому что тот спектакль был, как часовой механизм с главной часовой стрелкой - великим Лебедевым. А "Мещане" - живая постановка. Этот спектакль ценен какими-то простыми, точными вещами.

Я меньше люблю рациональное искусство. Можно сравнить артистов, у которых видно, как это все сделано, а можно посмотреть на облупившемся целлулоиде и размагниченной пленке Павла Борисовича Луспекаева в роли Ноздрева. И для меня его игра намного ценнее, чем какая-то просчитанная, абсолютно "химическая" работа.

- Вы сейчас ходите на спектакли БДТ?
 
Ни разу не был. Я прихожу туда только по печальным поводам - когда приходится хоронить друзей. А спектакли не смотрю. В этом нет принципиальной позиции. Просто так получается, что не был ни разу с 1995 года.
- Чему вы научились у Товстоногова?
- Трудно сказать. Он был такой режиссер, к которому испытываешь абсолютное доверие. По его указанию можно было сделать все что угодно. Я сыграл множество крохотных ролей, эпизодов. Но во время репетиций у меня было такое ощущение, что все вертится вокруг меня. И у каждого артиста было такое же ощущение. После Товстоногова трудно работать. Генетическая потребность любого актера - доверить себя талантливому постановщику. После Товстоногова следующий мой режиссер - Никита Сергеевич Михалков.

- "12 разгневанных мужчин"? В смысле - "12".
- Я думаю, что это потрясающая картина. И у меня там одна из главных ролей. А в моей жизни произошло просто главное: я реально, глаза в глаза, рука в руку, прожил роль с величайшим режиссером, который, извините меня за нескромность, еще очень любил меня как артиста. А для артиста любовь - это самое важное.
Юрий Арпишкин, Гудок.RU

Эфир

Лента новостей

Авто-геолокация