Театральный фестиваль "Сезон Станиславского" стартовал в Москве
Российской премьерой спектакля Эймунтаса Някрошюса «Божественная комедия» открылся VIII международный фестиваль «Сезон Станиславского». Сцена Малого театра на четыре часа превратилась в удивительный мир Данте Алигьери. Несколько дней назад этот спектакль был сыгран на родине Данте – в Италии и вызвал серьезную дискуссию в обществе. Рассказывают «Новости культуры».
Някрошюс верен себе во всем. Всегда в черном, никогда не разговаривает сам и просит не беспокоить актеров перед спектаклем. Декорации традиционно предпочитает тоже черные, да и тех – минимум. Реквизит – как обычно – становится очевиден только во время действия. Предсказуем только увесистый томик Данте. А еще – некоторые сложности монтажа декораций.
«Монтировать такие спектакли сложно, потому что предметов немного, каждый предмет привлекает на себя очень много внимания, – отмечает технический директор фестиваля Александр Соломин. – Поэтому любую неопрятность очень трудно спрятать».
За несколько часов до премьеры на пресс-конференции Някрошюс говорит куда больше, чем обычно. Над каждым вопросом задумывается всерьез – у него, похоже, нет готовых ответов.
«Сначала я думал, что буду употреблять меньше текста, потому что он научный и его так трудно осмыслить – что там написано, – рассказывает режиссер. – А потом как-то даже какие-то загадочные места, которых ни с первого, ни со второго, ни с третьего раза не понял, а потом как-то эти самые сложные места – они мне начали нравиться».
Спектакли Някрошюса – высший театральный пилотаж. Мастер признается – не стремится быть до конца и во всем понятым. В самом деле – четыре часа пробиваться сквозь хрестоматийный текст великого итальянца, произносимого на литовском – требует усилий. Те же, кто с режиссером на одной волне поймут все без слов – Някрошюс мастер визуального театра.
У Данте Някрошюса интересует не столько аллегорический путь человеческой души в поисках божественного света, сколько очень земная любовь флорентийца Данте к девочке Беатриче – той, что жила за углом, носила красное платье и умерла рано. Девочка с легкомысленным хвостиком рядом с поэтом шалит, кокетничает, передразнивает встревоженных чаек – и исчезает, оставляя вместо себя силуэты-воспоминания.
«Когда смотришь, понимаешь, что человек читал это произведение какими-то другими глазами, – отмечает театральный критик Ольга Егоршина. – То есть, по-моему, сколько его ни читали, ни трактовали, я, готовясь к спектаклю, перечитала тома трактовок. Но ни одному человеку не пришло в голову задаться вопросом – а что переживает Беатриче, пока он там идет кругами ада?»
Для Некрошюса ответ очевиден: Беатриче идет за Данте. Она всегда рядом – поддерживает, утешает, страдает вместе с ним. Ведь настоящая любовь – выше ада, выше рая. Такая трактовка захватывает даже видавших виды.
«Меня посещают скорее чувства, – признается театральный критик Алена Карась. – Вот это удивительное свойство, которое удивляет меня постоянно. Как он может соединять – из простейших вещей создавать что-то такое, что очень быстро создает магию? То есть я вплываю в это состояние и уже в этом нахожусь».
Данте выяснял свои отношение с Богом в начале XIV века. Някрошюс выясняет их сегодня – по-своему. Вот и красная тиара Папы Римского на глазах превращается в шутовской колпак – социальные мотивы дантовской Комедии никто не отменял. Кстати, именно эпизод с Папой вызвал дискуссию в Италии.
Някрошюс уже давно – классик современного театра. За последние годы прошелся, кажется, по всем знаковым произведением мировой литературы – от Гете до Достоевского, от Чехова до Шекспира. На вопрос, знает ли свой режиссерский метод, говорит просто: его метод – в его идеях. Нет идеи – и метода никакого нет.
