В Театре Маяковского репетируют спектакль по самой сценической повести Достоевского

В Театре Маяковского репетируют «Дядюшкин сон». Спектакль по одноименной повести Достоевского в сентябре откроет 90-й, юбилейный сезон театра. Театралы со стажем помнят знаменитую постановку Марии Кнебель, которая шла на сцене «Маяковки» в 70-е. Автор новой версии, Екатерина Гранитова намерена превратить печальный анекдот из провинциальной жизни в остроактуальную историю. Рассказывают «Новости культуры».

Кривое зеркало, арфы, кариатиды – незавершенные декорации уже впечатляют. Готовится «Дядюшкин сон» на новый лад – не в смысле текста, а в смысле времени. Спектакль стал некой исторической аркой. В 70-х повесть Достоевского уже звучала с этой сцены.

«Костюмеры дали нам на счастье платье из старого спектакля «Дядюшкин сон», который ставили Кнебель и Наталья Зверева, вдвоем они выпускали, – говорит Екатерина Гранитова. – Мы к нему прикоснулись, оно у нас как талисман».

Полноправной участницей действия, как и во многих спектаклях Гранитовой, становится музыка. Петр Чайковский, Жак Оффенбах, и, конечно, Григорий Ауэрбах. На этот раз музыкальное сопровождение будет звучать в исполнении необычного трио: арфа, аккордеон, контрабас.

«У нас эти девушки, которые играют – это не просто музыканты, – рассказывает Григорий Ауэрбах. – Они действуют в спектакле. Они такие же равноправные действующие лица – загримированы, и одеты, и участвуют в побоище».

«Дядюшкин сон», история о маниакальном стремлении матери устроить жизнь дочери, ставилась специально для Ольги Прокофьевой. Ее Мария Александровна Москалева – женщина талантливая до безумия. В которой непонятным образом сочетаются страдание Вассы Железновой, сила Екатерины Великой и авантюризм мамаши Кураж.

«Я, конечно, везде здесь ставлю вопросы, – говорит актриса. – Вот, хочу накидать каких-то искренних вещей, кусков, отношения к жизни, вообще ко всему, к философии какой то. Но нигде не поставить точку. А поставить везде вопросы».

Игорь Марычев – рассеянный дядюшка, который стал объектом притязаний расчетливых дам, уверен – жажде жизни его героя можно только позавидовать.

«Он действительно ужасно любит жизнь, – отмечает Игорь Марычев. – И вроде как надо отправляться уже на свалку истории, а он мечтает о каких-то новых чувствах».

История Достоевского в интерпретации Гранитовой приобретает сюрреалистическую окраску. Сон и явь переплетаются и уже невозможно понять – где шутка, а где серьез.