Со дня рождения режиссера Владимира Мотыля исполняется 85 лет
Сегодня исполняется 85 лет со дня рождения Владимира Мотыля. Даже если бы режиссер снял только «Белое солнце пустыни» – легендарный советский вестерн, – то уже вошел бы в историю отечественного кинематографа. Но есть еще «Женя, Женечка и "Катюша"», «Звезда пленительного счастья», «Багровый цвет снегопада». Впрочем, каждая из этих картин давалась культовому режиссеру весьма непросто. Он и сам про свою биографию говорил «родился, жил, страдал, радовался». Рассказывают «Новости культуры».
Когда над пустыней взойдет это белое солнце – на экранах появится фильм, про который скажут – один из самых народных. Поднимется в небо, станет талисманом для космонавтов, внизу – все мужчины советской страны вместе с Петрухой замрут – откроет ли лицо Гульчатай, вслед за Суховым выучат имена других жен гарема, и споют с Верещагиным – то, такое щемящее «не везет мне в смерти».
За советский вестерн Мотыль взялся, когда другие от него отказались. Добавил Катерину Матвеевну, придумал таможню, что «дает добро» и главное – таможенника, не красного и не белого, которому «за державу обидно».
В этой роли мечтал снять Луспекаева, даже имя герою дал – Павел, но боялся, как актер, который только что перенес ампутацию стоп, вынесет съемки. Вот они – архивные кадры – пустыня, песок, в котором вязли не то, что ноги – колеса и море, корабль, на котором опять же из-под ног уходила палуба. Даже пять лет назад, в канун своего юбилея Владимир Мотыль волновался, когда вспоминал эти съемки.
«Почему меня нужно было судьбе проводить через недоступного артиста? И каким образом я, встретившись с этим препятствием, каким образом я все-таки не покидал надежду, что я его возьму на эту роль?» – говорил Владимир Мотыль.
Госпожа Удача, которую воспел на экране, в жизни его самого навещала не часто. Разобранное на цитаты «Белое солнце пустыни» раскупят зарубежные страны, на родине наградят спустя 30 лет.
Для советских чиновников Мотыль – безыдейный и безнадежный, после «Жени, Женечки и "Катюши"» получивший запрет на профессию.
Музыка Шварца, стихи Окуджавы – ироничный, нежный и такой необычный фильм о войне – советские идеологи заклеймили. Про все свои фильмы он потом скажет – сняты в борьбе и через преодоление. Целых пять лет будет идти к мечте – такой несоветской драме о декабристах, их женах – звезде, которая так трудно тогда зажигалась.
«И знаете я вспоминаю, как приехали французы, и они его спросили, о чем вы делаете фильм? – говорит Игорь Костолевский. – И он им сказал, знаете, я по крупицам пытаюсь восстановить исчезнувшую цивилизацию. Мне кажется, вот Владимир Яковлевич принадлежал к этой цивилизации, мне его лично очень не хватает».
В одной из самых пронзительных сцен фильма, где Полина бежит за поручиком Анненковым, Мотыль признается – словно картинка из прошлого. Мама когда-то так навещала ссыльного отца. Про судьбы того поколения, разных людей и один для многих маршрут – о потрясениях ХХ века, первой мировой и гражданской, о потере родных и любимых, о том, как снег вдруг становится красным, снимет «Багровый цвет снегопада», посвятит своей матери.
«Я сейчас перечитывал его дневники, – рассказывает внук режиссера Аркадий Насонов. – И даже в дневниках его, 14-летнего, я нашел упоминания о багровом цвете снега. То есть в принципе столько лет зрели эти образы, которые только сейчас в конце жизни он сумел реализовать».
До премьеры последнего и едва ли не самого важного фильма, над которым работал шесть лет, Владимир Мотыль не дожил. Картина, про которую говорили – это может быть исповедью, стала завещанием. Человека с тяжелой судьбой, трудным характером, летящей фамилией. Режиссера кино, который вообще-то историк и который там, где-то в прошлом, искал чистых, честных и смелых.
