Музыкальные итоги: год 2011

Громкие премьеры, гастроли звезд мировой оперной сцены в России… Но в уходящем году писали и говорили не только о них. Впервые в Москве прошли международные конкурсы - Competizione dell'Opera и «Опералия» Пласидо Доминго. Но самое важное - после долгого ожидания состоялось открытие исторической сцены Большого театра. Итоги оперного года подводят «Новости культуры».

Больше всего слов в адрес Большого театра звучало в этом году. Вначале долго пытались предположить – что там, за закрытыми на реставрацию дверями? Тайну старательно оберегали, порционно демонстрируя достижения реставрационной мысли и техники.

Стук строительного молотка, прозвучавший со сцены Большого театра 28 октября, положил конец времени, которое несколько раз грозило стать безвременьем.

«Большой театр был шесть лет закрыт, и мы не знали, что там происходит – какие-то ужасы. И он, действительно, мог рухнуть, провалиться под землю – настолько он обветшал. Но он вернулся и стал даже лучше, чем он уходил на реставрацию», - считает музыкальный критик Петр Поспелов.

156 специалистов со всей России буквально «озолотили» театр, потратив на отделку четыре с половиной килограмма золота. Реставраторы поработали над интерьерами XIX века, восстановили закрашенные ранее росписи Белого фойе, а Круглому залу и Императорскому фойе возвратили люстры и вензеля Николая Романова. Но главным было вернуть акустику – причем не ту, которая была перед реставрацией, когда Большой театр занимал 55 место в мировом театральном рейтинге. А ту, что была еще в царские времена. Западные акустики, побывавшие в Большом театре после реставрации, выразили свои впечатления двумя словами: шок и восхищение. Не меньшее восхищение вызвала и сцена Большого.

Параметры сцены впечатляют. Размер 21 на 21 метр – теперь она самая большая в Европе. При помощи сценической механики меняются разные покрытия для пола – в зависимости от того, что сегодня будут давать – оперу или балет. Высота сцены – с 6-этажный дом, причем, как это модно сейчас, – умный дом – то есть полностью компьютеризированный.

Что можно делать на такой сцене, продемонстрировал Дмитрий Черняков – режиссер не только концерта-открытия, но и первой премьеры на исторической сцене Большого. «Руслан и Людмила» Глинки – по Чернякову - сказка для взрослых.

«Не из-за каких-то пуританских или ханжеских соображений детям нельзя идти, они все знают. Они не смогут, как взрослые, понять эту правду, а взрослый человек поверит», - уверен режиссер-постановщик Дмитрий Черняков.

В XIX веке на «Руслана и Людмилу» – вместо гауптвахты – отправляли проштрафившихся солдат, а в XXI веке она стала яблоком раздора. На премьере аплодировали, свистели, зашикивали. Мнения критиков тоже разделились.

«То, что сейчас вышло на сцене Большого театра, уступает самому театру. Меня разочаровала, в частности, постановка «Руслана и Людмилы». Мне кажется, что Дмитрий Черняков в этот раз прошел ниже планки, не смог сделать по-настоящему талантливый спектакль», - отмечает Петр Поспелов.

Кто-то же увидел в «Руслане и Людмиле» начало формирования новой тенденции.

«Тенденцией является активное движение московских оперных спектаклей в сторону действенной, новаторской, радикальной постановки», - говорит музыкальный критик Алексей Парин.

Проявлением той же тенденции критики считают и летнюю премьеру Большого театра – «Золотого петушка». Кирилл Серебренников рассмотрел в опере Римского-Корсакова политическую сатиру. Многим показалось это убедительно. А Серебренников амбициозно – в Большом – и более свободно и раскрепощенно – на «Винзаводе» - продолжает свой путь по территории оперы.

Свой проект «Платформа» Серебренников начал «Ариями». Каждый номер — инсценировка оперной арии. Диапазон стилей — от Генделя и Перселла до Кейджа и современных авангардистов. И в рамках выставочного пространства – совсем иного, чем в академическом зале – эти стилизации стали своего рода школой погружения в историю оперы. После такого и поход в современный оперный театр не так страшен.

«Арии» показали три раза в рамках проекта. На этом краткосрочная школа посвящения в оперу закончилась.

«Это очень сильное новаторское зрелище - очень жаль, что оно показано всего три раза. Потому что для воспитания московской публики, чтобы она во время «Руслана и Людмилы» не кричала в ужасе, что она на сцене видит что-то непотребное, - этот спектакль я бы показывал гораздо более активно», - убеждает Алексей Парин.

После еще одной премьеры – на этот раз на сцене Театра Станиславского и Немировича-Данченко - не только публика кричала, но и критики. Правда, многие – от восторга, называя спектакль «Х.М. – Смешанная техника» отчаянно смелым приговором человеческим иллюзиям. Для режиссера Дмитрия Крымова это была первая оперная постановка. И, как обычно, он – по-постмодернистски - подверг сомнениям прозрачные законы оперного жанра.

«Если присмотреться к смешному – знаете, как у Гоголя, окажется вовсе не смешным. Комическое – трагическим, маленькое – большим. Если присмотреться», - призывает режиссер Дмитрий Крымов.

В другой постановке Театра Станиславского и Немировича-Данченко – «Сказках Гофмана» - пристально всматривались в примадонну – Хиблу Герзмаву, исполнившую партии трех героинь для разных женских голосов. Пожалуй, сейчас в Москве на это способна только она.

Гофманиаду продолжил Мариинский театр в Санкт-Петербурге. Премьера единственной оперы Жака Оффенбаха состоялась на предновогодней неделе. На эту постановку молодого режиссера Василия Бархатова вдохновили сразу несколько культовых картин – «Сияние» Стенли Кубрика, «Игры разума» Рона Ховарда - фильмы о людях, для которых воображаемые фантазии заменили реальность. За пультом стоял Валерий Гергиев.

«Мы в большом уже репертуаре за последние многие сезоны себя пробовали – это и русские, и европейские оперы, не только французских или итальянских, но и чешские оперы, Шимановского, Бриттена оперы. Так что сейчас я считаю вполне естественным такое обращение к сказкам Гофмана», - объясняет дирижер, художественный руководитель Мариинского театра Валерий Гергиев.

В этом году репертуар Мариинского театра пополнился также операми Бриттена и Верди, что для театра Валерия Гергиева не так уж много. Да и вообще градус оперного напряжения в этом году в Петербурге чуть понизился. Зато активизировалась жизнь в других оперных театрах. В декабре в Театр оперы и балета в Новосибирске был приглашен новый, но в Европе уже известный дирижер из Латвии Айнарс Рубикис. Вместо переехавшего год назад в Пермь Теодора Курентзиса.

«В первую очередь мы приобрели новое место – Пермь. Оно и раньше было, но сейчас – в связи с приходом – команды Теодора Курентзиса – важная площадка появилась. Мне кажется, децентрализация процесса – очень важная вещь», - полагает музыкальный критик Екатерина Бирюкова.

Новая амбициозная команда пока сделала только одну премьеру – «Так поступают все» Моцарта. Но реакция зрителей была буквально стадионной – с криками браво, топаньем ног.

Сейчас становится очевидно, что оперные страсти – выражение уже не фигуральное. Постановки обсуждают, осуждают, приветствуют – страстно, неистово. Здесь активно проводятся международные оперные конкурсы – Competizione dell'Opera и – впервые – «Опералия».

«Ребята очень сильные, они уже звезды, и я счастлив, что это мы на «Опералии» открыли эти таланты», - признается председатель конкурса Пласидо Доминго.

Многие критики именно в этом году говорят уже о моде на оперу. Насколько она окажется стабильной и долговечной, - покажет уже новый, 2012 год.