"Приют комедианта" представляет в Москве свою версию "Лира"

Сложная, спорная, но интересная. Так оценили в Петербурге спектакль «Лир» театра «Приют комедианта». А сегодня эту постановку увидят и в Москве. Площадку «комедиантам» предоставил театральный центр «На Страстном». Режиссер Константин Богомолов превратил известную трагедию Шекспира в трагикомедию. История, рассказанная по законам эпатажной эстетики, уже вызвала в Петербурге большой общественный резонанс. Рассказывают «Новости культуры».

Выверяя каждый шаг едва ли не до миллиметра, времени для привыкания к новой сцене актерам он не оставляет. Замысел своего «Лира» Константин Богомолов вынашивал давно. Хотел поставить в Москве, но площадку для подобного эксперимента нашел только в северной столице.

Спектакль, который настораживает, даже шокирует. Еще когда знакомишься с программкой, понимаешь: классического прочтения ждать не стоит. Здесь актрисы играют мужские роли. А практически все действующие лица получили новые имена и совсем уж не английские отчества.

Самуил Яковлевич, Георгий Максимилианович, Семен Михайлович. Аллюзии литературные, политические, философские – в спектакле все на них построено. Богомолов со зрителем не кокетничает. Заявляет сразу: рассказ пойдет о конкретной эпохе и конкретных людях. Действие он перенес в 40-е годы прошлого века.

«Не разобрались мы с этим, мы не отрефлексировали и не поняли это, – говорит режиссер. – Мы прожили это так: ну, случилось, ну что тут, бывает. Случилось запредельное. Мы должны снова и снова рефлексировать историю нашу и снова думать о ней, не превращать ее в некий твердолобый миф».

Даже на репетиции, без костюмов угадать не сложно: король Лир как отец народов. Свита, словно номенклатурная верхушка. Герои марионеточно машут ручками, распевают блатные песни. Поедают оливье, потом друг друга – все это как будто у кремлевских стен. И в то же время на сцене подробно воссоздана обстановка обычной советской квартиры.

«У нас совершенно есть замечательный артист – Гена Алимпиев, это часть его просто бабушкиной посуды, – рассказывает художник, сценограф Лариса Ломакина. – У нас очень трогательно распечатаны бутылочки. Все этикетки, без акцизных марок, без прочего, все это найдено трогательно. Вот те самые вилочки, которые бабушки Гениной, бокалы».

Короля Лира режиссер разглядел в Розе Хайрулиной. Признается: роль для нее самая сложная в карьере.

«Очень хотелось, чтоб был очень честный разговор со зрителем без театра, без приукрас, – говорит актриса. – Вот выходит такая Роза, вот такой вот Костя со своими высказываниями. Сложно, наверно, всегда, когда человек остается – ну как голый, что ли».

Откровенность предельная, никакой игры. Этого Богомолов требовал с самой первой репетиции. Геннадий Алимпиев десять лет проработал в Александрийском театре. Говорит, с классической школой техника Богомолова имеет мало общего.

«Хорошо, что были москвичи, – считает Алимпиев. – Они адаптерами такими были. Я у них спрашивал: что так и будем играть? Так ничего не играть что ли? Подожди, говорили они. А так шел месяц-другой, и он бил нас по мордам, Розе очень сильно доставалось».

Достается и зрителю. Есть и откровенные сцены, и нецензурная брань. В Москве, Богомолов признался, покажет и совсем жесткие сцены, те, что перед премьерой в Петербурге вырезали. В этом спектакле он вновь использует свой любимый прием: виртуозно жонглирует литературными текстами. Монолог Лира переходит в декламацию «Откровения Иоанна Богослова». Шекспировский текст – в тексты Ницше, в поэзию Маршака, Шаламова. Постановка Богомолова как сложнейший ребус. Разгадывать его – удовольствие – для кого-то эстетическое, для кого-то весьма сомнительное.