8 ноября 2005, 23:00
9 ноября 2005, 00:00
9 ноября 2005, 01:00
9 ноября 2005, 02:00
9 ноября 2005, 03:00
9 ноября 2005, 04:00
9 ноября 2005, 05:00
9 ноября 2005, 06:00
9 ноября 2005, 07:00
9 ноября 2005, 08:00
9 ноября 2005, 09:00
Гаспаров Михаил Леонович
Он умел – или научился - синтезировать в себе знание и чувство. "Нельзя ответить на вопрос: "кто мы такие?", не ответив на вопрос: "откуда мы взялись?".
7 ноября 2005 года ушел из жизни выдающийся русский филолог Михаил Леонович Гаспаров. Он родился 13 апреля 1935 года в Москве, закончил филологический факультет МГУ. Доктор филологических наук (1977), член-корреспондент (1990), академик Российской академии наук (1992). Многие годы Михаил Леонович руководил сектором классической филологии ИМЛИ, участвовал в работе Московско-Тартусской семиотической школы и математико-филологического кружка академика Колмогорова.
В последнее время - главный научный сотрудник Института русского языка РАН и Института высших гуманитарных исследований РГГУ, председатель Мандельштамовского общества. Лауреат Государственной премии России (1995), Малой премии Буккера (1997; за сборник "Избранные статьи"), премии имени Андрея Белого (1999; за книгу "Записи и выписки"). Главный редактор "Мандельштамовской энциклопедии" и член редколлегии "Литературных памятников", "Вестника древней истории", реферативного журнала "Литературоведение", "журналов "Arbor Mundi" ("Мировое древо", Москва, РГГУ), "Elementa" (США), "Rossica Romana" (Италия).
Михаил Леонович - крупнейший специалист в области классической и современной филологии, древней истории, общей поэтики и стиховедения, а также теории и практики художественного перевода. Знакомство с его работами (а их более 300, и большинство составляют книги и большие статьи) вызывает в уме образ гуманитарной арки, двумя вертикальными пилонами которой являются античная и русская литература, а перекрытием – стиховедение и поэтика.
Формирование М.Л. как филолога началось именно с классической филологии: его первая книга "Басни" Федра и Бабрия – увидела свет, когда автору было 27 лет. Среди античных авторов, на протяжении жизни переведенных, прокомментированных и изданных М.Л., - еще и Эзоп, Пиндар, Вакхилид, Овидий, Светоний, Диоген Лаэртский, Авсоний, Аристотель, Гораций, Дионисий Галикарнасский, Филодем и Цицерон и др., о многих из них написаны большие статьи, как, впрочем, и об эпохах, когда они жили, и о жанрах, в которых они работали. Две другие его переводческие работы – поэзия вагантов и "Неистовый Роланд" Ариосто. Бестселлером стала книга М.Л. "Занимательная Греция. Рассказы о древнегреческой культуре".
Временной и именной диапазон тем и авторов в области русской филологии ничуть не уже: Пушкин и Тютчев, Чехов, Брюсов и Блок, Хлебникоав и Маяковский, Анненский и Цветаева, Лившиц и Пастернак, даже Меркурьева и Кобзев, но в особенности – Мандельштам.
Из трудов по поэтике и стиховедению широкую известность получили его работы "Античная литературная басня" (1971), "Современный русский стих. Метрика и ритмика" (1974), "Очерк истории русского стиха: метрика, ритмика, рифма, строфика" (1984), "Очерк истории европейского стиха" (1989), "Русские стихи 1890-1925 годов в комментариях" (1993), "Метр и смысл. Об одном механизме культурной памяти" (1999) и др.
С его именем ассоциируется понятие о "русской стиховедческой школе", неотъемлемым атрибутом которой являются массивные статистические обсчеты и количественные методы. Как стиховед он обсчитал за жизнь столько, что последующее компьютеризированное поколение угнаться так и не смогло. Гигантская работа, впору целому институту, выполнена им одним.
Его работоспособность и продуктивность были просто невероятными. Лето со "всего" пятью печатными листами написанного казалось ему пусть и не напрасным, но каким-то малоудачным.
Собственно говоря, он работал всегда и всюду.
Скромный и элегантный, внимательно слушающий, записывающий в книжечку, всегда подготовленный и к выступлению, и к дискуссии. Обращение по имени-отчеству, независимо от возраста, - как и положено в классическом филологическом семинарии.
Общение с ним было праздником. "Слушаю", - раздавалось в телефоне, и воображение тут же пририсовывало правое ухо, напряженно склоненное к собеседнику. Сам М.Л. звонил редко – звонкам предпочитал почтовые открытки, тесно заполненные мелкими, округло-бисерными строчками.
Тем же незабываемым почерком испещрены были и миниатюрные записные книжечки, которые М.Л. время от времени вынимал из кармана.
Их содержимое он щедро ссыпал в "Записи и выписки", за что был обласкан адептами постмодернизма, доверчиво и радостно принявшими гаспаровские лабораторию ученого и кухню писателя за его ars poetica. На голубом глазу им открылись и замысел, и композиция гаспаровской книги как постмодернистского текста и искусной стилизации под фрагментарность культуры. Критики узрели в "Записах и выписках" даже неоспоримые сближения с "языковой мистерией" карточек Льва Рубинштейна и античопорность похлеще сорокинской с пелевинской. Его нетривиальный, но исторически корректный взгляд на Парфенон как на отвратительный, в глазах эллинов-современников, "модерн" и непренебрежительный взгляд на массовую культуру (в контексте еще более массового бескультурья) вызывал чуть ли не восторг: "смотрите, академик, сам шибко культурный, а вот защищает нашу попсу!.."
Им и невдомек, что фрагментарность фрагментарностью, но за десятилетия творчества, научного и художественного, М.Л. вырабатывал в себе жесткую систему критериев – критериев выбора, критериев оценки и понимания, критериев эстетического наслаждения, наконец, и с такими "веригами" в постмодернистской невесомости не полетаешь.
Текст для М.Л. был отправной точкой и конечной инстанцией, но слухи о том, что филологу, по его мнению, должно быть все равно – чей именно этот текст, явно преувеличены. Все-таки, Мандельштаму, а не Кобзеву посвятил он основные свои труды!
Последние годы жизни Гаспарова в значительной мере прошли под знаком Осипа Эмильевича, при этом М.Л. испробовал себя не только как стиховед и исследователь-литературовед, но и как составитель, текстолог и комментатор Мандельштама.
Он умел – или научился - синтезировать в себе знание и чувство. В свое время М.Л. разработал понятия "конспективной лирики" и "конспективного перевода". Тот же подход он применил и к комментированию поэзии, в частности, Мандельштама, стремясь привести в систему и "законспектировать" семантику стихотворения (не путать с "пересказом"!). Именно за такого рода "конспекты", выполненные для всего корпуса стихов, взялся он, работая над "Мандельштамовской энциклопедией".
…Свое 70-летие он встретил в больнице. Несколько журналов и газет поздравили его, коллеги по РГГУ и Мандельштамовскому обществу начали собирать сборник в его честь.
Увы, из юбилейного "Festschrift’а" получится благодарной памяти "In memoriam".
Cмерть Гаспарова уже изменила и многое еще изменит в структуре и состоянии гуманитарной культуры в России.
Павел Нерлер.
Прощание с Михаилом Леоновичем Гаспаровым состоится 10 ноября в 11 часов в траурном зале Президиума Российской академии наук (адрес: Ленинский проспект, 32 "А").
В последнее время - главный научный сотрудник Института русского языка РАН и Института высших гуманитарных исследований РГГУ, председатель Мандельштамовского общества. Лауреат Государственной премии России (1995), Малой премии Буккера (1997; за сборник "Избранные статьи"), премии имени Андрея Белого (1999; за книгу "Записи и выписки"). Главный редактор "Мандельштамовской энциклопедии" и член редколлегии "Литературных памятников", "Вестника древней истории", реферативного журнала "Литературоведение", "журналов "Arbor Mundi" ("Мировое древо", Москва, РГГУ), "Elementa" (США), "Rossica Romana" (Италия).
Михаил Леонович - крупнейший специалист в области классической и современной филологии, древней истории, общей поэтики и стиховедения, а также теории и практики художественного перевода. Знакомство с его работами (а их более 300, и большинство составляют книги и большие статьи) вызывает в уме образ гуманитарной арки, двумя вертикальными пилонами которой являются античная и русская литература, а перекрытием – стиховедение и поэтика.
Формирование М.Л. как филолога началось именно с классической филологии: его первая книга "Басни" Федра и Бабрия – увидела свет, когда автору было 27 лет. Среди античных авторов, на протяжении жизни переведенных, прокомментированных и изданных М.Л., - еще и Эзоп, Пиндар, Вакхилид, Овидий, Светоний, Диоген Лаэртский, Авсоний, Аристотель, Гораций, Дионисий Галикарнасский, Филодем и Цицерон и др., о многих из них написаны большие статьи, как, впрочем, и об эпохах, когда они жили, и о жанрах, в которых они работали. Две другие его переводческие работы – поэзия вагантов и "Неистовый Роланд" Ариосто. Бестселлером стала книга М.Л. "Занимательная Греция. Рассказы о древнегреческой культуре".
Временной и именной диапазон тем и авторов в области русской филологии ничуть не уже: Пушкин и Тютчев, Чехов, Брюсов и Блок, Хлебникоав и Маяковский, Анненский и Цветаева, Лившиц и Пастернак, даже Меркурьева и Кобзев, но в особенности – Мандельштам.
Из трудов по поэтике и стиховедению широкую известность получили его работы "Античная литературная басня" (1971), "Современный русский стих. Метрика и ритмика" (1974), "Очерк истории русского стиха: метрика, ритмика, рифма, строфика" (1984), "Очерк истории европейского стиха" (1989), "Русские стихи 1890-1925 годов в комментариях" (1993), "Метр и смысл. Об одном механизме культурной памяти" (1999) и др.
С его именем ассоциируется понятие о "русской стиховедческой школе", неотъемлемым атрибутом которой являются массивные статистические обсчеты и количественные методы. Как стиховед он обсчитал за жизнь столько, что последующее компьютеризированное поколение угнаться так и не смогло. Гигантская работа, впору целому институту, выполнена им одним.
Его работоспособность и продуктивность были просто невероятными. Лето со "всего" пятью печатными листами написанного казалось ему пусть и не напрасным, но каким-то малоудачным.
Собственно говоря, он работал всегда и всюду.
Скромный и элегантный, внимательно слушающий, записывающий в книжечку, всегда подготовленный и к выступлению, и к дискуссии. Обращение по имени-отчеству, независимо от возраста, - как и положено в классическом филологическом семинарии.
Общение с ним было праздником. "Слушаю", - раздавалось в телефоне, и воображение тут же пририсовывало правое ухо, напряженно склоненное к собеседнику. Сам М.Л. звонил редко – звонкам предпочитал почтовые открытки, тесно заполненные мелкими, округло-бисерными строчками.
Тем же незабываемым почерком испещрены были и миниатюрные записные книжечки, которые М.Л. время от времени вынимал из кармана.
Их содержимое он щедро ссыпал в "Записи и выписки", за что был обласкан адептами постмодернизма, доверчиво и радостно принявшими гаспаровские лабораторию ученого и кухню писателя за его ars poetica. На голубом глазу им открылись и замысел, и композиция гаспаровской книги как постмодернистского текста и искусной стилизации под фрагментарность культуры. Критики узрели в "Записах и выписках" даже неоспоримые сближения с "языковой мистерией" карточек Льва Рубинштейна и античопорность похлеще сорокинской с пелевинской. Его нетривиальный, но исторически корректный взгляд на Парфенон как на отвратительный, в глазах эллинов-современников, "модерн" и непренебрежительный взгляд на массовую культуру (в контексте еще более массового бескультурья) вызывал чуть ли не восторг: "смотрите, академик, сам шибко культурный, а вот защищает нашу попсу!.."
Им и невдомек, что фрагментарность фрагментарностью, но за десятилетия творчества, научного и художественного, М.Л. вырабатывал в себе жесткую систему критериев – критериев выбора, критериев оценки и понимания, критериев эстетического наслаждения, наконец, и с такими "веригами" в постмодернистской невесомости не полетаешь.
Текст для М.Л. был отправной точкой и конечной инстанцией, но слухи о том, что филологу, по его мнению, должно быть все равно – чей именно этот текст, явно преувеличены. Все-таки, Мандельштаму, а не Кобзеву посвятил он основные свои труды!
Последние годы жизни Гаспарова в значительной мере прошли под знаком Осипа Эмильевича, при этом М.Л. испробовал себя не только как стиховед и исследователь-литературовед, но и как составитель, текстолог и комментатор Мандельштама.
Он умел – или научился - синтезировать в себе знание и чувство. В свое время М.Л. разработал понятия "конспективной лирики" и "конспективного перевода". Тот же подход он применил и к комментированию поэзии, в частности, Мандельштама, стремясь привести в систему и "законспектировать" семантику стихотворения (не путать с "пересказом"!). Именно за такого рода "конспекты", выполненные для всего корпуса стихов, взялся он, работая над "Мандельштамовской энциклопедией".
…Свое 70-летие он встретил в больнице. Несколько журналов и газет поздравили его, коллеги по РГГУ и Мандельштамовскому обществу начали собирать сборник в его честь.
Увы, из юбилейного "Festschrift’а" получится благодарной памяти "In memoriam".
Cмерть Гаспарова уже изменила и многое еще изменит в структуре и состоянии гуманитарной культуры в России.
Павел Нерлер.
Прощание с Михаилом Леоновичем Гаспаровым состоится 10 ноября в 11 часов в траурном зале Президиума Российской академии наук (адрес: Ленинский проспект, 32 "А").
