Интервью Лозница: "В тумане" поможет вернуть читателей к книгам Быкова

Накануне в Каннах публике представили фильм режиссера Сергея Лозницы "В тумане". Эта работа по повести Василя Быкова представляет Россию в конкурсной программе фестиваля. Кинообозреватель радио "Вести ФМ" Антон Долин, который находится в Каннах, пообщался с Сергеем Лозницей.

Долин: На самом деле у Василя Быкова есть довольно большое количество неэкранизированных текстов, в том числе совершенно блестящих. Что было такое именно в этой повести, что взывало, требовало немедленно перенести ее на экран?

Лозница: Я думаю, что я испытал такое же ощущение, какое, может быть, испытал и герой, я испытывал это ощущение, оно оказалось для меня близким.

Долин: То есть ощущение какое? Человек, которого считают предателем и изменником, он таковым не является? О чем речь?

Лозница: Не в этом дело. Вытолкнутость из общества, когда вы вдруг становитесь чужим. Это не значит, что я попадал в такую ситуацию. Точнее, однажды я попадал в такую ситуацию, когда мне было пять лет, но эти детские впечатления очень сильно врезаются в память. Второе - мне близки эти люди, вот такие люди, которые как главный герой. Я знал просто их, я в Белоруссии встречался с такими людьми. Они кажутся вроде бы мягкими, но они крайне порядочны, и долго в той советской системе они жили. Что-то в системе было, что их выталкивало из жизни.

Долин: Я не могу отделаться от мыслей, которые в любом случае будут преследовать этот фильм, я думаю, от каждого второго посмотревшего, о сравнении с фильмом Шепитько "Восхождение", хотя бы потому, что это, наверное, лучший все-таки советский фильм, сделанный по прозе Василя Быкова. И думал о том, что тот фильм тоже рассказывает о ситуации морального выбора, когда человек или идет на компромисс со злом (этот компромисс - это всегда и есть полная отдача этому злу), или не идет на него, и тогда неминуемо погибает. Но здесь ситуация другая: человек не идет на этот компромисс, и тем не менее оказывается погибшим сразу, причем погибшим не только в физическом смысле, что ему грозит смерть, но и в смысле моральном, то есть его ждет, в общем-то, судьба предателя, хотя он таковым не является.

Лозница: Я думаю, что для себя он остался честным. А для нас осталась эта история, чтобы мы думали о том, а можем ли мы говорить о предательстве в данном случае.

Долин: Что взывало, кроме прекрасного материала Быкова, к тому, чтобы снова обратиться к военной теме и к прозе, которой, в общем-то, уже довольно много лет?

Лозница: Я думаю, что вообще-то в советское время не так много очень глубоких фильмов об этом времени было сделано. То есть мы можем собственно с вами сейчас взять и перечислить, это будет, может быть, 10-20 картин. Это мало для такого события, которое унесло такое количество жизней, и для понимания того, что там произошло, и того, что происходило во времени. И если вы сейчас начинаете читать воспоминания, которые, слава богу, начали публиковаться, то вы понимать начинаете, что мы вообще-то очень мало знаем о том, что происходило. Мы имеем только результат, но мы не знаем процесса, а поэтому у нас нет и понимания. И поэтому, я думаю, что имеет смысл обращаться к этому, чтобы обрести понимание.

Долин: Нет ли здесь такой опасности, что, с одной стороны, война - это то, о чем мы действительно мало, что знаем. А с другой стороны, в сегодняшнем российском обществе это единственная сила какой-то моральной консолидации людей. Им необходима какая-то такая абсолютная точка, точка чего-то безусловного, что всех объединяет. Вот победа в войне и есть как бы такая точка, и есть такой момент. Задавая себе вопросы об этой войне, мы не порушим эту идиллию? Или, может, ее и надо разрушать?

Лозница: Я не просто так взялся за эту тему, она у меня болит, поэтому я взялся. Я ж не потому, что что-то там разрушить хочу. Для меня этот вопрос остается вопросом. И когда я прочитал повесть Быкова, она меня настолько резанула, что, в общем, я не мог уже дальше не делать этот фильм.

Долин: Мне кажется или нет, что Быкова вообще стали меньше сейчас читать. Быков был такой почитаемый живой классик. Мне кажется, сейчас его немножко издают, но абсолютно этот ореол ушел.

Лозница: Я надеюсь, что фильм в какой-то степени поможет тому, чтобы вернуть читателей к этим книгам.

Долин: Насколько было важно рассказывать историю о войне, основываясь на трёх людях, которые идут по лесу практически без врагов, немцев. Их, можно сказать, нету в этом фильме вообще. Это просто три человека, которые идут по лесу, и все они теоретически на одной стороне. Насколько важно, что нет этого масштаба войны, нет масштаба как бы народной беды, события?

Лозница: Это бы помогло фильму состояться? Я думаю, что нет. Это не нужно. Мне кажется, что всё, что стреляет, взрывается, мешает. У меня там стреляет и взрывается, но очень лаконично, три раза.

Долин: В фильме очень приглушённые цвета. Вообще, чем была обусловлена такая колористика, то, что действие происходит в лесу, но мы не видим никакой буйной зелени, а видим такое почти монохромное пространство, по которому и пробираются эти трое персонажей?

Лозница: Это осень, это раз. И когда мы решали делать эту картину на цветной плёнке, то, конечно же, встаёт вопрос цвета. Приняли решение с оператором делать цвет под фотографию того времени цветную, чтобы приблизить это время насколько возможно, ощущение, условно скажем, подлинности происходящего.

Долин: Немножко хочу попросить рассказать про сотрудничество с Олегом Муту. Фильм всё равно по-иному сделан, чем "Счастье моё". Весь принцип операторской работы противоположный. Вы вместе как-то решали, как это будет выглядеть? И вообще, как случилось это странное сотрудничество с румынским оператором? Я понимаю, что он молдаванин по рождению. Но всё-таки он живёт и работает в основном в Румынии, если я правильно понимаю.

Лозница: Ну, а как всё в жизни случается? Так и случилось. Встретились, поговорили и начали снимать картину. Конечно, для каждой картины я разрабатываю концепцию, и мы это делаем с Олегом и с художником-постановщиком Кириллом Шуваловым. Мы встречаемся и расписываем, разрисовываем, делаем, как это называется, story board для всей картины. И в это время обсуждаем каждый эпизод с точки зрения смысла эпизода. Правило такое, что каждый кадр, который имеет отношение к истории, развивает драматургию.

Долин: Звук тоже, разумеется, очень важен. Тут и важно молчание, то, что мало текста. Не было мысли сопроводить всё это какой-то закадровой музыкой?

Лозница: Не было. У меня уже давно нет желания сопроводить фильм музыкой. Тогда начинается спор между темами. А использовать музыку зачем? Чтобы настроение? Или поддержать как-то эмоции? Или музыка нас спасёт? Есть у звукорежиссёров такая фраза. Меня не надо спасать. У меня так достаточно насыщенно и без. А потом шумы - это тоже музыка. Есть атмосфера, которая очень важна для этой картины. И я хотел сделать эту картину. Я сейчас хочу следующую сделать картину.

Долин: Что будет за следующая, уже известно?

Лозница: Это 1941 год. Фильм начинается в августе 1941, оканчивается 2 октября 1941. Город Киев.

Долин: Спасибо большое.

Полностью слушайте в аудиоверсии.