Актуально Страны-поставщики нефти заключили сделку

13 апреля 2020, 12:28

Персоны

Программу ведёт Елена Щедрунова.

Самое поразительное, что Мексика должна была сократить 400 тысяч баррелей, она согласилась только на 100 тысяч, и на другую цифру не соглашалась. После чего американцы не выдержали и сказали, что возьмут эти 300 тысяч баррелей в сутки на себя. Откуда такая доброта со стороны американцев?

Станислав Митрахович: Проблема в том, что документа, где бы американцы подписались под своими обязательствами, нет. И вообще, по некоторым данным, Мексика будет сокращать добычу на 100 тысяч баррелей, а общее соглашение будет уже не на 10 млн баррелей, а 9,7 млн баррелей. Просто эти 300 тысяч баррелей от Мексики не потребуются. Мексиканцы просто так захеджировались, что у них вся нефть продаётся до конца года, как будто она стоит 50 долларов. И поэтому им снижать добычу, ну, никак не с руки.

В чём хитрость их присоединения к сделке? Они присоединились по принципу "обещать жениться не значит жениться". 13 апреля министр природных ресурсов Канады сказал, что он вообще-то не в курсе, что Канада брала на себя какие-то обязательства, имея в виду, что нет никаких цифр, где бы было чётко написано, что Канада обязана сократить. Вот про то, что обязаны сократить члены ОПЕК+, написано в коммюнике ОПЕК+, и за этим, по идее, будет следить координационный комитет ОПЕК+. Отдельный вопрос, кто реально и насколько будет сокращать. Я, например, с удивлением посмотрю на то, как мы реально сократим добычу до уровня 2005 года, но посмотрим, как будет. А эти страны не взяли на себя обязательства. Они сказали, что будут присоединяться, потому что у них и так будет падение добычи в связи с экономическими обстоятельствами. Это правда. В США за неделю добыча упала на 0,7 млн баррелей в сутки. Но это же не потому, что они подписались, таковы обстоятельства. У нас тоже было бы такое падение спустя пару месяцев, потому что просто некуда нефть было бы закачивать. Но проблема в том, что мы подписались под своими обязательствами, а они лишь декларируют. Поэтому в случае восстановления цен на нефть я не знаю, кто конкретно полетит в Америку и запретит им повышать уровень добычи. Не исключаю, что в этих странах будут какие-то регуляторные решения на уровне регионов. В Америке – на уровне Техаса, в Канаде – на уровне Альберты. Так что интересно, как все будут эту сделку исполнять, имея самих участников ОПЕК+ и тех, кто к ней декларативно присоединился без жёстких обязательств.

На самом деле для всех стран это будет довольно болезненное сокращение. Особенно в тех странах, в которых от нефти зависят многие индустрии и рабочие места. Например, в России. Если у нас исчезает четверть добычи, то что делать с рабочими местами. По идее, нужно будет предусматривать выплату людям пособия по безработице, например, в том числе по тем компаниям, которые предоставляли услуги и оборудование для нефтепроизводителей. Это довольно сложная задача. Причём мы же подписались под тем, что мы будем делать это с 1 мая. То есть, нам нужно сократить добычу нефти в ближайшие две недели. А, например, что будет, когда будет сокращать добычу какая-то другая страна, которая чётко подписывалась под обязательствами? Но это вопрос к ним. Может быть, они будут сокращать добычу в июне. Потом всё будет зависеть от того, как будут вообще развиваться события в мире, исходя из эпидемии коронавируса. Если, например, коронавирус будет от нас, наконец, уходить и в мире будет возобновляться потребление нефти, будут снова летать самолёты, ездить автомобили, будут работать производства, то, может, уже к началу лета дикий перевес производства над потреблением будет уходить. А если всё затянется? Я уже слышал прогнозы, что только летом будет сниматься карантин. Сейчас даже больше вопросов не к нефтяникам, не к политикам, а к медикам, что они будут говорить по поводу развития всех этих карантинных аспектов нашей современной жизни.

Но в целом можно сказать, что у сделки есть плюсы и минусы. Плюсы очевидны. У нас за 10 дней цена на российский сорт нефти Urals выросла в два раза. В начале апреля фактические сделки с Urals в Европе осуществлялись на уровне цен, которые были в конце 90-х годов. Мы как-то не очень готовы жить с ценами на нефть времён Бориса Николаевича Ельцина, и нашим гражданам это страшно некомфортно, и компаниям неприятно, и правительству, которое просто не знает, как жить в таких условиях. Поэтому то, что Россия заключила сделку, будет нам помогать с точки зрения цены. Иначе пришлось бы постоянно терпеть цену на нефть в размере 10 долларов.

Но есть другая сторона вопроса. Можно было терпеть и ожидать, когда конкуренты сойдут с дистанции. Но это тоже вещь сложная, потому что у кого-то себестоимость нефти низкая, а у кого-то доллары бесконечные. Так что тут палка о двух концах, но, скорее, как антикризисную меру, с учётом возможности поднять цены сделку можно приветствовать.

В долгосрочном плане с учётом того, что Россия много сокращает, сложно сказать, надо смотреть по результатам, как мы будем сокращать, как это повлияет на отечественные месторождения, сумеем ли мы грамотно их заглушить, чтобы потом не потерять их с учётом нашего климата. Здесь большой вопрос и к инженерам, и к экономистам, и к правительству, которое должно это дело как-то согласовывать. Важно тоже, чтобы правительство не спускало сверху каждой компании решение сократиться по уровню добычи в соответствии со своей долей. Правительству надо как-то оживиться, потому что у нас есть такие компании, которые владеют месторождениями, где можно сократить добычу относительно безболезненно. А есть компании, которые владеют месторождениями, где, если сократишь, потом месторождение можно потерять. Надо, чтобы наши уважаемые руководители здесь проявили ответственность, инициативу и взяли на себя процесс координации.

Коли соглашение подписали члены ОПЕК плюс те страны, которые в ОПЕК не входят, но являются наблюдателями, то есть официально подписались, это, скорее всего, всё-таки было действие, направленное на рынок, который реальной нефтью не торгует, но который, обваливаясь, тащит за собой рынок реальной нефти? В данном случае это был такой маркетинговый ход?

Станислав Митрахович: Да. Я часто говорю, что мы живём сейчас в мире гиперкоммуникаций, когда зачастую важны сами разговоры о деле, но не дело как таковое. Можно к этому относиться по-всякому, но это такой постмодернизм и гиперкоммуникация. Твит Д. Трампа, который на 40 процентов меняет стоимость нефти, – это не потому, что в мире произошли капитальные изменения относительно спроса и потребления на нефть, это, скорее, эффект обсуждения: когда Д. Трамп написал, Блумберг обсудил, это ушло в Рейтер, дальше в "Нью-Йорк таймс", а затем ушло в Россию. И вот это уже обсуждает последний блогер. То есть, все эту тему обсуждают, и это обсуждение разгоняет определённую волну. Волну, что, скорее, будет лучше, чем хуже, цена растёт.

В этом смысле у всего этого соглашения ОПЕК+ есть изначальный минус, связанный с картелем. В картеле всегда есть сложности, взаимное недоверие, зависть по отношению к тем, кто вне картеля. Это всё есть. Но, с другой стороны, разговор о том, что картель возможен или что он может функционировать, уже разгоняет определённые ожидания. Поэтому в нашем мире гиперкоммуникаций он сам по себе имеет значение. Не то, что мы согласились с Саудовской Аравией чего-то там сделать, а мы согласились на тему поговорить. Это какое-то время действует. Но понятно, что это не может действовать вечно. Если рынок увидит, что коронавирус не уходит, если он увидит, что те страны, которые не поставили свои подписи под конкретными цифрами, на сколько процентов они должны сократить добычу, не сокращают добычу, если рынок увидит, что те, которые подписали, допустим, Саудовская Аравия, как-то хитрят, это тоже может сыграть негативную роль, и цены ещё дальше могут уйти вниз. То есть, надо ещё ждать некоторых фундаментальных факторов, не просто ОПЕК+, а фундаменталки.

При текущих ценах слишком много тех, кто как бы живёт не по средствам. Все эти глубоководные проекты Бразилии... Кстати, Бразилия меня вообще возмущает. Ладно бы это была Америка со всеми вытекающими: доллары, санкции и всё прочее, что американцы могут сделать. А Бразилия? Почему Бразилия не подписала жёстких обязательств? Потому что они считают, что они вот такие замечательные. Даже Мексика подписала, а Бразилия нет. Это, конечно, не честно. Они должны заплатить хотя бы тем, чтобы отказаться от инвестиций в свои довольно дорогие глубоководные проекты. Всё, мы сейчас живём не в те времена, когда надо делать глубоководные проекты.

Но это же их деньги, пусть вкладывают. Другое дело, что они никуда эту нефть не поставят, потому что она очень дорогая. Ну, вот хочется им туда деньги загонять, кстати, Бразилия – не самая богатая страна. Видимо, им больше заняться нечем в этой ситуации?

Станислав Митрахович: А понтов, как будто это какая-то Америка. Кстати, Норвегия не пошла на подписание соглашения. Ладно там Норвегия, богатая страна, какие-то технологии есть, а вот история с Бразилией меня просто возмущает. Как будто Венесуэле это надо, Мексике надо, а Бразилия самая умная, как бы стоит в сторонке.

Я к чему это рассказываю? К тому, что им придётся так или иначе, но отказываться от дорогостоящих проектов. Если они не сумасшедшие, они, конечно, их притормозят. В этом случае текущие цены на нефть должны поспособствовать некоему очищению рынка. Но пока это очищение будет происходить, придётся, что называется, жить в условиях относительно низких цен по сравнению с тем, что было года назад, но более высоких цен, чем они могли бы быть без сделки. Без сделки России пришлось бы жить во времена 1998 года по ценам на нефть. Они были, как в 1999 году, но с учётом накопленной долларовой инфляции, нынешние доллары дешевле предыдущих, то есть, это был бы 1998 год. Не с точки зрения дефолта, а с точки зрения цен на нефть. Ассоциация неприятная. Но я понимаю мотивы тех людей, которые принимали по ней решение.

­Страны-поставщики нефти заключили сделку

Актуально. Все выпуски

Популярное аудио

Новые выпуски

Авто-геолокация