Любить нельзя воспитывать Выпуск 169

Д.ЗИЦЕР: Да, дорогие, вот и мы. Мы приветствуем вас. Ну, и давайте скорее разговаривать на разные-разные темы, я знаю, что многие уже ждут, для того чтобы поговорить. Вначале как всегда музыка, музыка наших детей и не только наших детей, и сразу к нашим беседам.

На линии у нас Алена из Казани. Здравствуйте, Алена.

АЛЕНА: Здравствуйте, Дима. Я бы хотела спросить совета и ваше видение услышать, рекомендации получить по такому случаю. У меня есть старший сын, ему 9 лет почти, сейчас 8, через месяц будет 9, младшей 3. И у нас такая ситуация сложилась в школе, что он стал подвергаться травле. Это частная школа, он туда перешел во втором классе после обычной общеобразовательной школы.

И получилось так, что в 7 лет он, когда пошел в первый класс, он пережил расставание родителей болезненно, и родилась младшая сестренка. То есть несколько сразу таких факторов тяжелых, сложных для него, возможно. И в первом классе хорошо он проучился в общеобразовательной школе. Потом мы решили, что в частной школе ему будет лучше, потому что там полного дня школа, и он будет получать дополнительные занятия по английскому, робототехнике, танцам и так далее.

Д.ЗИЦЕР: Да, понимаю, понимаю.

АЛЕНА: Да. То есть он чувствовал себя хорошо сначала, потому что, как я потом уже выяснила, потому что у него был друг Родион во втором классе. И после того, как он перешел в третий класс, мы узнали, что Родион перевелся в другую школу, и теперь как-то вот он одинок, чувствует себя совсем некомфортно в классе. Но школа такая, ну, считается сильная у нас в городе.

Д.ЗИЦЕР: Подождите, Ален, давайте чуть-чуть мы так структурируем наш разговор. Вы упомянули слово «травля», это тяжелое слово вначале. Если есть, что на эту тему сказать, скажите, пожалуйста.

АЛЕНА: Да, извините. Получилось так, что он начал жаловаться мне, что ему некомфортно, что его обижают, оскорбляют, всякие слова говорят в его адрес, он обижается. И потом уже прям такая практически истерики у него была однажды вечером, он сказал, что у него забирают вещи, не отдают, то есть его бьют ногами там по попе, и он не может ответить.

Д.ЗИЦЕР: А скажите мне, пожалуйста, кто это делает, Ален?

АЛЕНА: Дети в классе. Дети в классе, когда нет учителя, это какая-то, либо продленка.

Д.ЗИЦЕР: Все дети? Это массовое явление, вам кажется, или нет?

АЛЕНА: Нет, он сказал, что это два мальчика. Но также там была и девочка, которая сказала, что ты выглядишь нелепо, когда улыбаешься. Он очень обиделся, теперь считает себя некрасивым, не умным и так далее.

Д.ЗИЦЕР: Давайте все-таки подождите, тут детали важны, Ален, детали важны. Еще раз, речь идет о том, что он, ну, так сказать, все вот эти оскорбления по отношению к нему выражают два мальчика или нет? Вы сказали все дети в классе или не все дети в классе, это важно.

АЛЕНА: Вы знаете, как он буквально вчера мне сказал, я говорю – пойдем, ну, ушли со школы, и он сказал – мам, я думаю, что половина класса будет рада, что я ушел.

Д.ЗИЦЕР: Это нет, нет, подождите, это не факт, это переживание. В данном случае нам довольно важно понять факты. Значит, еще раз, Ален, давайте то, что вы знаете, мне вполне этого достаточно. Вы знаете о том, что его обижают два мальчика?

АЛЕНА: Да.

Д.ЗИЦЕР: Или больше? Есть два мальчика, которые его обижают. Дальше? Понятно.

АЛЕНА: К психологу школы я обратилась, она провела какое-то исследование, приходила в класс, общалась с детьми. Сказала, что его никто не выбрал, как друга, в принципе, как одноклассника, чтобы с ним дружить. Но он выбрал двоих, которые вели себя, которые ведут себя так агрессивно, такие боевые ребята в классе.

Д.ЗИЦЕР: Подождите, Ален, чего-то я запутался. Какое исследование, секунду, подождите. Имеются два мальчика, которые его обижают. В этот момент вы идете и говорите – сделайте так, чтобы два мальчика не обижали моего сына. Правильно?

АЛЕНА: Я хотела выяснить, есть ли, на самом деле, это, может быть, допустим, он придумал, сделал так, чтобы я его забрала из школы, потому что он учиться не любит. И мне психолог сказала – вы, наверное, мама, придумали, травли никакой нет. Но ребенок мне вот эти слова все говорил про то, как к нему относятся.

Д.ЗИЦЕР: Подождите, Ален, одну секунду, чего-то я, извините, что я вас останавливаю все время, но я, правда, пытаюсь восстановить картину. Если вы сами в это не верите и просите это проверить, психолог говорит вам «это неправда», ну, тогда теоретически вы должны быть удовлетворены. Я абсолютно не разделяю это удовлетворение, но тогда психолог все сделал правильно, получается? Нет?

АЛЕНА: Ну, ребенку плохо, я это чувствую, я это вижу, он жалуется, что…

Д.ЗИЦЕР: Давайте так, Ален, в чем вопрос?

АЛЕНА: Я бы хотела, ну, так как у нас планируется переезд, я бы хотела спросить, как можно его поддержать вот чисто педагогически. Потому что психолог с ним работает, и из школы мы ушли. Психолог другой, именно, кто специализируется тоже по буллингу. И она раз в неделю, как бы этого, может быть, недостаточно, вот именно дома, как с ним работать.

Д.ЗИЦЕР: Почему? Может, и достаточно. Подождите, ну, я скажу вам правду, вот не обижайтесь на меня. Но то, что вы рассказали, это не обязательно буллинг. Буллинг это травля, целенаправленная травля. Вы рассказали о конфликте очень неприятном, и, возможно, гадком, и, возможно, о конфликте, в котором ваш сын, то есть, в любом случае, он вправе рассчитывать на защиту, и это правильно. Но еще раз, есть два мальчика, которые, ну, я не знаю, дерутся. Может, они дерутся со всеми. Это безобразно, еще раз, я ни в коем случае это не поддерживаю, как вы понимаете. Но это совершенно не означает, что целенаправленно травят вашего сына. Это важно произнести. Вы процитировали то, что сказала девочка.

Еще раз, может, она сказала неаккуратно что-то, но вообще-то, как мы понимаем, девочки и мальчики могут сказать во втором классе неаккуратную фразу друг другу. В этой фразе не было травли, честное слово. В этой фразе она, из того, что вы процитировали, совсем-совсем тут не звучало, ну, никакие выделение ни его физической особенности какой-то. Ну, окей, она сказала то, что сказала. Еще раз, может, так и не стоит говорить, это правда. Но есть другие способы просто это изменить. Так что давайте поймем, действительно, насколько в данном случае я вам нужен с этим вопросом.

АЛЕНА: А как можно понять вот в новом коллективе, что вот ему комфортно там, ребенку?

Д.ЗИЦЕР: Спросить.

АЛЕНА: Что он нашел друзей.

Д.ЗИЦЕР: Ну, давайте попробуем, действительно, сделать этот вопрос более общим, потому что я, в общем, неверно понял, видимо вас. Потому что я считал, что там, действительно, вопрос идет о конкретной травле, целенаправленной. Ну, может, и так, не дай, бог, конечно. Но еще раз, из общего рассказа, я стараюсь быть аккуратным, это не следует.

Теперь, если мы говорим вообще на эту тему. Как мы с вами понимаем, самый простой способ узнать, что ребенку комфортно, или, наоборот, что ему некомфортно, это сделать так, чтобы у вас были такие отношения, чтобы вы говорили друг другу правду. И тогда он не боится сказать вам правду, как бы горька она ни была. И, наоборот, он счастлив вас порадовать, если у него все хорошо, и он понимает, что вы разделите его радость, как, впрочем, и огорчение. Это направление номер один.

Теперь, что касается конкретной ситуации, вот конкретной обиды, которая может быть нанесена человеку, конечно, есть ключевой вопрос. Так получилось, что мы вчера довольно много об этом говорили в программе, это, опять-таки, если отношения доверительные, задать вопрос любимому ребенку – тебе помощь нужна? Если человек говорит – мне помощь нужна, то тогда, конечно, помогать, и, конечно, вникать в эту ситуацию, что стоит делать в любом случае, и, возможно, идти к учительнице, и иногда стоит контактировать с родителями, и так далее.

Если человек говорит – мне помощь не нужна, тут есть тоже два пути. Помощь не нужна, может, стоит задуматься, почему он отказывается от помощи, с одной стороны. А, с другой стороны, может, действительно, это какая-то рабочая ситуация, ну, «рабочая» плохое слово, но, тем не менее, ситуация, которая бывает. Ну, как-то так мы друг друга, знаете, немножко потроллили, а после этого извинились друг перед другом и пошли дальше. Так что, мне-то кажется, что надо быть аккуратными в этом отношении, Ален. Ну, вот как-то так.

АЛЕНА: Понятно. Хорошо, благодарю.

Д.ЗИЦЕР: Так что я желаю вам удачи. Аккуратненько. Я понимаю так, что вы сейчас пойдете в другую школу, и в этой самой другой школе, еще раз, самое-самое главное это, в общем, человеческие доверительные отношения между вами. И довольно важно, ну, я думаю, что психолог это сделает, с которым вы занимаетесь, чтобы ваш сын, собственно, не ожидал подвоха от мира. Спокойно, все нормально, люди бывают разные, и конфликты бывают разные. И конфликты, в общем, они решаемы, конечно. Не обобщайте сразу, вот мой вам совет, не обобщайте. Если с кем-то не сложились отношения, то это вовсе не значит, как вы сказали вначале, что весь класс настроен против него. Не знаю. Я желаю вам удачи, Алена.

Ольга из Москвы, здравствуйте.

ОЛЬГА: Здравствуйте, Дима.

Д.ЗИЦЕР: У меня, видимо, Алена не отключилась еще. Ольга, здравствуйте.

ОЛЬГА: Здравствуйте, Дима. Спасибо вам за эту передачу. Вы стольким помогаете.

Д.ЗИЦЕР: Ну, и, слава богу, ура.

ОЛЬГА: И хочу, чтобы вы немножко помогли мне.

Д.ЗИЦЕР: Давайте попробуем.

ОЛЬГА: В воскресенье вечером ко мне подошел мой 16-летний сын Федя и задал такой вопрос – мама, ты знаешь, мне нравится девочка. И все бы ничего, если бы у него уже с 7-го класса, сейчас у него первый курс колледжа, не была постоянная любовь. Ну, там они, конечно, расставались, встречались, конечно, для такого возраста это очень странно и немножко необычно такие долговременные отношения. И вот он мне…

Д.ЗИЦЕР: Да почему? Все бывает.

ОЛЬГА: И вот он мне сказал – мам, ты видела Соню, они просто в гости приходили своей компанией к нам, ты видела Соню, вот она мне нравится. Я, говорит, не знаю, что делать. Я не знаю, что со мной происходит. Но я не знала, я ему так и сказала – Федь, честно, говорю, я не знаю, что тебе посоветовать, знаю, что такое бывает. И, если ты сомневаешься в своих чувствах к Соне, может быть, пока просто забыть о ней на немного и уделить внимание Вере?

Д.ЗИЦЕР: А как забыть о Соне? Ну-ка, научите меня, Оль, как забыть о Соне, если она меня интересует?

ОЛЬГА: Ну, как бы переключить внимание на Веру, может быть, как-то. Я назвала это наваждением, говорю, может быть, это наваждение уйдет. Он согласился, он говорит – у меня тоже был такой вариант. И вчера мы опять говорили, и он сказал – мам, ты знаешь, я ему задала такой вопрос – тебе вообще комфортно с Верой? И, говорит, я задумался на целые сутки, я задумался и понял, что нет. Потому что даже мой друг говорит, мой лучший друг говорит о том, что каждый раз эти отношения вытаскиваю, спасаю я, что у нее ко мне много претензий. И прямо я удивилась, передо мной сидит взрослый мужчина.

Д.ЗИЦЕР: Ну, конечно.

ОЛЬГА: На стадии развода. Он говорит – я уже устал, действительно, ко мне столько претензий, и я уже не чувствую радости от этого. И я думаю, что нужно…

Д.ЗИЦЕР: Оля, вопрос, у нас время закончится.

ОЛЬГА: Вопрос такой. Как ему дать совет, и даже не какой дать совет, а как к нему, к этим разговорам подходить? Потому что мне хочется и чтобы он был спокоен, и чтобы та девочка тоже, чтобы они расстались спокойно?

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, ну, мне кажется, во-первых, я, естественно, поздравляю вас от всей души с такими отношениями с 16-летним сыном, это здорово. Мне кажется, каждый может позавидовать, я говорю абсолютно искренне. Если он приходит к вам, ну, с такими задушевными мыслями, и советоваться на такие темы, мне кажется, это здорово. Слушайте, да мне кажется, что совет вы ему дали прекрасный – понаблюдай. Но мне кажется при этом, что… А, вот, что мне кажется, мне кажется, что у нас новости. Через пять минут мы договорим.

Я напоминаю, что у нас на линии Ольга, и мы с ней держим совет о том, как помочь молодому человеку 16 лет, влюбленному, кажется, в двоих, а, может быть, и в одну. Оль, вы здесь?

ОЛЬГА: Да, да, Дима.

Д.ЗИЦЕР: Ну, собственно говоря, новости нас прервали. Говорил я вот, что. Говорил я, что, мне кажется, что вы поступаете абсолютно правильно и совет, мне кажется, абсолютно верный. Понаблюдай, юноша, и не торопись. Дальше начинаются морально-нравственные всякие расклады, и я не знаю, насколько я вправе, так сказать, давать свою точку зрения на поведение в таких ситуациях.

Но, раз уж мы разговариваем, я дам, ну, такую житейскую, предупреждаю, не педагогическую, а житейскую, хотя немножко и педагогическую. Слушайте, мне кажется, что, когда мы состоим в отношениях вне зависимости от возраста, между прочим, и, мне кажется, что когда дело идет, возможно, к разрыву отношений, мне кажется, что наш партнер в той или иной форме имеет право об этом знать. И поэтому не исключено, что надо бы с Верой поговорить, нет? Не о том, что между нами все порвато, все тропинки затоптаты.

ОЛЬГА: Да, я так ему и сказала, что обязательно поговори с ней.

Д.ЗИЦЕР: Теперь смотрите, ну, а все остальное, я думаю, что вы понимаете и без меня очень-очень хорошо, это прекрасно. Ну, любовь, прекрасно, так бывает, действительно, что мы влюбляемся, так бывает, что какие-то отношения прерываются. Ну, что поделаешь. Или, наоборот. Ну, так устроено.

ОЛЬГА: Да, согласна. Спасибо большое.

Д.ЗИЦЕР: Вот, собственно, и все. Я даже не знаю, что к этому добавить. Ну, здорово, мне кажется, мы можем позавидовать вашему 16-летнему сыну, который входит в жизнь.

ОЛЬГА: Сама ему завидую.

Д.ЗИЦЕР: И который, да, сталкивается с непростыми человеческими ситуациями, в которых ему нужно принимать непростые человеческие решения, мужские решения, ну, здорово, ура. Я прощаюсь с вами?

ОЛЬГА: Спасибо огромное. До свидания.

Д.ЗИЦЕР: Пока. Сообщение одно возьму-ка я. «Вопрос о мультиках для маленьких детей – 2 года и 4 года. Сколько по времени в день можно смотреть без вреда для здоровья? Какие именно мультики лучше с педагогической точки зрения? Не вредно ли смотреть только современные мультики про трактор и машинки, если ребенок просит только их? Как приучить ребенка к неинтересным для него мультикам, но интересным для мамы? Спасибо». Ирина спрашивает.

Ирин, ну, отвечу, так сказать, тут опять у нас футбол в одни ворота, потому что вы не можете мне возразить. Но вопрос, для чего смотреть эти самые мультики и сколько-то по времени. Я угадываю так, что здесь есть какая-то история дополнительная. То есть, мне кажется, что в 2 года и в 4 года есть множество самых-самых разных интересных занятий, одно из которых и мультики посмотреть, между прочим. Но занятий-то много.

И, если речь идет, вы об этом не пишете, но я предположу, если речь идет о том, что люди 2 и 4 лет мечтают смотреть только мультики, то, в общем, надо бы проанализировать, конечно, как устроена их жизнь. Потому что, еще раз, в жизни есть много разного, яркого, интересного, затягивающего и так далее.

Бывает так, я не о вас сейчас говорю, бывает так, что, ну, маме удобно, чтобы дети сами как-то себя заняли, и мультики самый простой триггер в этом смысле. Но, как мы с вами понимаем, это не совсем верно. Так что вопрос, сколько по времени можно смотреть, я оставляю без ответа, потому что мне не хотелось бы, чтобы они много по времени смотрели мультики. Еще раз, не потому, что это вредно, а потому что есть много всяких разных других занятий.

И в этом же находится ключ и ко второму вашему вопросу, как сделать так, чтобы мультики неинтересные для детей, но интересные для мамы, они тоже смотрели. С радостью спросил бы вас, что имеется в виду, теряюсь в догадках. Но вообще-то, если мама проводит время с детьми, и, в том числе, и тогда, когда они смотрят мультики, то тогда у них появляется общий интерес и к мультикам, и к кино, и к музыке.

Иными словами, если вы смотрите вместе с ними то, что интересно им, и предлагаете включить то, что интересно вам, и вы обсуждаете и то, и другое с ними, то тогда процесс просмотра мультиков становится осознанным. И тогда просмотр мультиков это повод для общения, что самое, конечно, классное из того, что может быть. Потому что в противном случае мы просто пялимся в экран. Это повод о чем-то подумать, это повод пообщаться друг с другом, это повод пообщаться с мамой, это повод понять что-то новое, это повод ответить на вопрос, ну, и так далее. Думаю, в общих чертах мы ответили. Я желаю вам удачи, Ирина.

А на линии у нас Алина из Москвы. Алина, здравствуйте.

АЛИНА: Здравствуйте, Дима. Добрый день. Очень давно слушаю вашу передачу, наконец-то, решилась позвонить.

Д.ЗИЦЕР: Ну, и здорово.

АЛИНА: У нас такая ситуация. Я очень рано вышла на работу после родов, ребенку было в то время три месяца. Ребенок находился постоянно с бабушкой. Соответственно в то время мы жили все в одной квартире, соответственно каждый вечер я видела ребенка по утрам. Когда ребенку исполнилось полгода, мы переехали, и сейчас живем в разных квартирах, но в соседних подъездах. Соответственно, опять-таки ребенка я вижу каждый вечер, каждое утро. Но соответственно у нас происходит такая ситуация. Сейчас, получается, ребенку уже 3,3, ситуация происходит следующая.

Д.ЗИЦЕР: В смысле 3 года и 3 месяца, да?

АЛИНА: Да, 3 года и 3 месяца, да. Сейчас происходит такая ситуация. Соответственно она не только сейчас, она уже такая довольно длительное время, ребенок живет у бабушки, там два, три, четыре дня, пять, потом соответственно мы забираем ее к себе на выходные, либо просто на неделю, у нее начинается истерика. То есть слезы, сопли, она плачет, она кричит, что она не любит маму, что она любит бабушку, и только бабушку, хочет остаться с бабушкой. Проходит час, два, три, она успокаивается.

Потом соответственно она периодически вспоминает про бабушку. Проходит там пару дней, она уже все, она уже бабушку не любит, она уже любит только маму. Соответственно, мамочка, я от тебя никуда не уйду, только с мамочкой. Соответственно проходит несколько дней, соответственно опять необходимо идти на работу, оставлять ребенка у бабушки. И соответственно…

Д.ЗИЦЕР: Все повторяется сначала.

АЛИНА: Та самая ситуация, да, что я бабушку теперь не люблю, я люблю тебя и хочу остаться у тебя, опять слезы, опять истерики. Соответственно проходит пару дней, и опять, я уже маму не люблю, я люблю бабушку. Вот вопрос у нас в следующем, потому что мы очень переживаем, постоянно это очень у ребенка прям истерики. Как сделать вот этот переход менее болезненным для ребенка? Мы с ней разговариваем, мы ее подготавливаем к этому. Но вот все равно уже это продолжается больше года, года полтора, каждый раз такая ситуация.

Д.ЗИЦЕР: Ну, давайте я пару вопросиков вам задам. Слушайте, а как вы реагируете на это? Ну, вот она такая – я не хочу маму, я не люблю маму, вот это вот все, и чего?

АЛИНА: Ну, как реагируем, ну, конечно, немножко неприятно, но как бы мы стараемся, собственно, как, обнимаю ее, целую, говорю – ну, как так, пойдем, у нас хорошо дома тоже, давай пойдем поразукрашиваем, пойдем, порисуем, ну, как-то так, пытаюсь ее отвлечь.

Д.ЗИЦЕР: Я понял. Давайте я попробую поанализировать вслух, а вы со мной, может, согласитесь, а, может, не согласитесь. А, может, мы вместе что-нибудь придумаем. Мне кажется, во-первых, что такое бывает, ну, в вашей ситуации такое напрашивается. Напрашивается, почему? Ну, потому что у нас есть – как бы я живу на два дома, я, девочка 3-х, девочка, я правильно понял, да?

АЛИНА: Да.

Д.ЗИЦЕР: Девочка 3-х с половиной лет, я живу на два дома. Значит, я чувствую, что и там, и там, понятное дело, меня очень любят, я полагаю, так оно и есть, я полагаю, вы даете ей это понять, и даете ей это почувствовать.

АЛИНА: Конечно.

Д.ЗИЦЕР: Я полагаю, что в этот момент у мамы есть некоторый комплекс вины, уж извините, который я слышу даже сейчас по телефону, мне кажется. Мне кажется, что тонкая, замечательная девочка не может этого не чувствовать по той или иной причине. Уж не знаю, как мама это выражает. Я специально вас спросил, но ничего вы мне не рассказали, сам выдумывать не буду. И я полагаю, что в этот момент эта замечательная девочка, она немножко эксплуатирует эмоции. И эмоции мамы, и эмоции бабушки, и эмоции собственные.

Как это происходит, я, в общем, много раз рассказывал, в два предложения повторю. Происходит это так. Дети, как существа очень тонкие, в определенном смысле, намного более тонкие, чем мы, улавливают вот эти самые вибрации наши эмоциональные, в том числе, и попадают в такую ловушечку. Потому что эмоция, понятное дело, передается нам очень-очень сильно. И дальше я хочу ее вернуть, даже сам не понимая, или самая не понимая, как это со мной происходит.

И вот, не знаю, мамино виноватое лицо, условно говоря, я просто так сейчас говорю, я не утверждаю, что у вас это так, мамино виноватое лицо я хочу увидеть еще раз странным образом. Вот эта ситуация, когда мама выдает мне эмоцию, и она расстраивается или радуется, к слову сказать, ну, в нашем случае мама расстраивается, я, так или иначе, ну, подсаживаюсь на эту эмоцию. Понимаете, какая штука происходит?

Потому что, ну, очевидно, я совершенно не буду вас разубеждать, ну, конечно, ей вас не хватает, вы даже можете на эту тему не сомневаться. Я не знаю, надо ли впадать в тяжелый комплекс вины по этому поводу. Ну, конечно, ей вас не хватает. И в тот момент, когда она может вызвать у вас сильные эмоции, сильные чувства, она это делает, подспудно делает. И в этом смысле сильным чувством является и ее триггер на тему того, что она к маме не хочет, это у мамы вызывает сильное чувство, правда? И такое же сильное чувство вызывает ее триггер на тему того, что она бабушку не любит, а хочет оставаться только с мамой. И опять сильное чувство на лицо. Чего будем делать?

АЛИНА: В данный момент, у меня такое ощущение, что я искупаю свою вину, я задариваю ее, я покупаю ей все, что только можно купить. И она, конечно, этим начинает пользоваться.

Д.ЗИЦЕР: А зря.

АЛИНА: Она начинает этим пользоваться, я это уже чувствую.

Д.ЗИЦЕР: Ну, конечно. Слушайте, она начинает этим пользоваться не со зла и несознательно. Видите, вы сейчас косвенно или даже прямо подтвердили эту самую догадку про искупление вины, как вы это называете. Слушайте, но мне кажется, что есть другие способы. Подождите, мне кажется, что есть другие способы. Я только позволю себе один вопрос, который меня мучает все это время. Слушайте, а почему такая модель? Почему не детский сад, например? Почему не какой-то детский центр, почему так?

АЛИНА: Ну, сейчас вот ей исполнилось 3, она начала ходить.

Д.ЗИЦЕР: После 3-х. Так, и чего, и бабушка, какую роль играет в ее судьбе теперь?

АЛИНА: Ну, она ее забирает, потому что я не успеваю. Отводит утром, потому что я в это время уже на работе.

Д.ЗИЦЕР: Ну, она ночует у вас? Ночует с вами или ночует с бабушкой?

АЛИНА: Не всегда. Периодически ночует у бабушки. Больше, чем в семье.

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, ну, опять, я не буду сыпать вам соль на раны, но, если это невозможно изменить, то тогда, понятное дело, мы изменять это не будем. Но намек я вам дам, просто подумайте, а, может, можно. Ее жизнь станет намного легче, если у нее будет один понятный дом, и иногда из этого дома она будет выходить и идти в гости к бабушке, и это будет восприниматься, как гости. Вот это важно. Сейчас она, действительно, живет на два дома. Мне кажется, дом должен быть один. То есть мне больше, чем кажется, я в этом уверен. Мы живем здесь, и к бабушке ходим в гости. Это первое.

И второе. Вы говорите, как с этим быть? Попросите ее этого не делать. Вот прям словами попросить, 3,3, она вас услышит и поймет. Сказать ей, обняв ее, приласкав ее, сказать – я тебя очень-очень люблю, но я тебя очень прошу не говорить мне такие неприятные вещи, как то, что ты меня не любишь, и так далее. Она вас услышит. Разговор мы закончили, я добавлю два предложения после рекламы.

Перед тем, как мы пойдем дальше, все-таки добавлю несколько слов вдогонку к разговору с Алиной из Москвы. Ситуация интереснейшая, действительно, интереснейшая. Но не волнуйтесь. Вам нужно помочь вашей дочечке 3-летней выйти из этого, ну, капканчика, в котором она оказалась, такого эмоционального капкана.

И поэтому, когда я сказал вам напоследок «попросите этого не делать», это я был серьезен и именно это я и имел в виду. Это означает помочь ей выйти из этой ситуации. Попросить словами, попросить, сказать – я тебя очень люблю, я тебя очень-очень прошу не говорить это, мне это очень-очень обидно. Сказать раз, сказать другой, сказать третий. Не забывать при этом, естественно, быть эмпатичной и обнимать. Вот, собственно говоря, и все.

Что касается задаривания, говорите вы, мне тоже кажется, что нужно понизить планочку немножко и не преувеличивать. Потому что подарки это здорово, но это тоже тема обсуждаемая и об этом можно говорить, и подарки можно обсуждать, и планировать, и так далее. Просто в противном случае, Алин, все происходит наоборот. В противном случае вот это вот задаривание, оно тоже усиливает эту ситуацию, потому что она не может не чувствовать, что с вашей стороны это, действительно, какое-то такое задабривание. И, кроме этого, это тоже связано с эмоциями. Самое время это прекратить. Прекратить мягко и спокойно, точно у вас получится, все будет здорово, я уверен.

Александра из Петербурга на линии у нас. Добрый вечер, Александра.

АЛЕКСАНДРА: Добрый вечер, Дима. Спасибо вам большое за передачу. Давно-давно слушаю, бесконечное вдохновение, спасибо вам огромное.

Д.ЗИЦЕР: Спасибо вам.

АЛЕКСАНДРА: Я хочу поговорить с вами на тему соревнования. Вот тоже много слушала ваши размышления на эту тему, но до сих пор не решила для себя вот этот вопрос. Насколько важно полностью убирать из жизни ребенка соревнование? Ну, понятно, что на каких-то бытовых жизненных вопросах делать соревнование из всего-всего не нужно. Из еды, творчества, игры со сверстниками и так далее.

Д.ЗИЦЕР: А вы о чем? Давайте конкретно. Вы наверняка про что-то конкретное спрашиваете, я уверен.

АЛЕКСАНДРА: Да, да. Я приведу пример со своим ребенком. Мне кажется, тема интересна очень многим родителям. Моему сыну 2 года и 9 месяцев. Занимается он в спортивной секции, там беговелами, ну, это не спортивная, больше, как общая физическая подготовка вот с таким снарядом. У них на уроках соревнований практически нет. Максимум, это тренер по свистку дает старт. А дальше они просто выполняют какие-то задания по горкам, трамплинкам и так далее.

Но есть у нас в компании родителей, которые водят сюда своих детей, одна мамочка, которая явно хочет сделать из ребенка чемпиона, из своего, и постоянно подгоняет его именно вот такими словами – беги быстрей всех, обгоняй всех, этого обогнал, обгоняй дальше. Этот мальчик, вот ему года 4, наверное, и у него уже такой огонек в глазах проскакивает. Вот он уже будет скоро нападать на других детей, чтобы вырваться в лидеры.

Д.ЗИЦЕР: Я понимаю.

АЛЕКСАНДРА: Вот у меня вопрос, насколько эта мама не права? Я тоже болею за своего ребенка, тоже его подбадриваю, но в других формулировках. И вот, как мне быть, если я не хочу, чтобы мой ребенок воспринимал своих вот этих партнеров по секции, как соперников, в первую очередь?

Д.ЗИЦЕР: А он и не будет. А я скажу вам. Из того, что вы рассказали, во-первых, следует, что у вас прекрасный тренер, который понимает, как работать с детьми 3-х лет, что соревнование тут абсолютно ни при чем. Свисток не является признаком соревнования, это сигнал к тому, чтобы начали что-то. Ну, что делать, это такой, ну, такой признак спортивный, ничего тут такого нет.

На тему того, права или не права мама, слушайте, ну, мне кажется, что вы по вопросу я делаю вывод, что вы знаете мой ответ. Ну, я отвечу, пожалуйста. Давайте поймем, что делает мама. Мама строит жизнь в этот момент своему сыну таким образом, что он уже в 4 года становится зависимым от других людей, правда?

АЛЕКСАНДРА: Да.

Д.ЗИЦЕР: Вот проследите мою мысль. Штука не в том, дружище, что ты бежишь. Ты бежишь ради того, чтобы обогнать Ваню, Петю, Борю, Олю и так далее. Мне кажется, это чрезвычайно досадно. Слушайте, это очень-очень жалко.

Потому что ведь, что это значит чаще всего, не всегда, но чаще всего, что это значит. Что вообще-то, если нет Оли, Бори, Саши, Вики, да и делать-то ничего незачем. В школе это очень-очень видно всегда. Знаете, особенно в такой общей, обычной и так далее, в хорошем смысле этого слова, но где не обращают на это внимание или недостаточно обращают на это внимание. Ну, чего я буду уроки-то делать, если в этот момент я «пятерку» не получу? Ну, чего я буду в классе стараться писать сочинение, если учительница не скажет, что мое сочинение лучше, чем у других? Вот же, что происходит.

Так что, это не значит, что этот ребенок безнадежно испорчен, его жизнь пойдет под откос и так далее, нет, абсолютно нет. Но это очень-очень жалко. И здесь есть еще один момент, тоже обратите, пожалуйста, внимание. Если мама 4-летнему человеку говорит – беги быстрей, обгони этого, обгони того и так далее, тут тоже есть минимальная трансляция того, что ты для меня недостаточно хорош, солнышко мое. Ты для меня будешь достаточно хорошим, если ты обгонишь, опять-таки, Олю, Вику, Свету, Гену и так далее. Жалко, жалко.

Еще раз, разрушает ли это жизнь? Не думаю. Может ли это разрушить человеческие отношения и удовольствие от того, что мы делаем? Да, я думаю, что может. И, к сожалению, часто это наблюдал. Александра, что скажете?

АЛЕКСАНДРА: Да, хорошо, спасибо. Это мне понятно. И даже был такой момент, когда этот мальчик, действительно, обогнав кого-то в очередной раз, крикнул этой маме – это я сделал для тебя. Вот было такое.

Д.ЗИЦЕР: Ну, я не сомневаюсь совершенно. Или показал язык тому, кого обогнал. Давайте, у нас времени с вами 50 секунд, если у вас есть, что доспросить, давайте.

АЛЕКСАНДРА: Да, последний вопрос. А вот, как быть, если вдруг, допустим, в жизни моего ребенка начнутся какие-то спортивные соревнования, как здесь отделить соревнование вот в жизни от соревнования в спорте?

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, ну, спорт, во-первых, так, давайте мы с вами поймем, спорт это такая профессия. Спорт очень часто приводят в пример, когда мы говорим о соревнованиях, забывая о том, что спорт это профессия. Дети, они вообще в себе, они понимают, когда они занимаются спортом, а когда они едят. Они не смешивают одно с другим.

Если он оказывается в ситуации, когда ему прикольно посоревноваться, это очень сильный мотор, соревнование, он, действительно, приводит нас очень часто, знаете, в такой тонус, прикольно посоревноваться, ну, посоревнуйся. А чего плохого-то? В шахматы давай сыграем, кто-то выиграет, кто-то проиграет. Но удовольствие будет от того, что мы играем в шахматы, от общения, от умной игры. То же самое со спортом. Удачи вам. Слушаем новости и скоро второй час.

Мы продолжаем, друзья. Просят меня в чате еще немножечко покомментировать последнюю тему, видимо, действительно, она актуальна, тема соревнований. Марина пишет: «Вдогонку к вопросу об «обгони», что сказать моему ребенку, который рядом, и слышит, как другая мама подгоняет своего сына?»

Марин, я думаю, что ничего не говорить. А почему что-то нужно ему говорить? Ведь дети совершенно, наши дети, да и взрослые, кстати, тоже совершенно не обязательно копируют поведение других людей. Не обязательно поведение других людей, особенно, если это поведение остается в рамках чужой семьи, влияет на наши взгляды, на наше поведение и так далее. Я думаю, что вы со своим сыном прекрасно можете проводить время. И я думаю, что прекрасно, если вы даете ему какую-то обратную связь, и он вам, и он получает удовольствие, и так далее.

Если он задаст какой-то вопрос, нет, собственно, он не задаст вопрос, я сам себя сейчас останавливаю. Но, если вдруг задаст вопрос, вы скажете, предложите ему нашу любимую формулу – у нас так не принято. Ну, а тут так принято, а так бывает, видимо, эта мама чего-то, действительно, хочет, мы ее не знаем, мы не знаем, чего она хочет, и так далее. Не преувеличивайте и не пугайтесь, пожалуйста. Думаю, что можно вполне обойтись без комментариев относительно поведения чужих мам.

Так, у нас на линии Петербург снова. Елена, здравствуйте.

ЕЛЕНА: Дима, здравствуйте. Добрый вечер. Вот у меня такая проблема, я написала, такая больше, наверное, между взрослыми людьми. Ребенок у меня, у девочки пытался отобрать игрушку, ребенку 4, ну, почти 5 лет. Девочка игрушку не дала, он ее ударил кулаком. Ну, естественно, там я и папа девочка, мы рядом находились, мы его остановили, сказали, что так делать нельзя.

Д.ЗИЦЕР: Девочке-то сколько лет, подождите?

ЕЛЕНА: Девочка чуть постарше, ну, там 5,5, может быть, ей.

Д.ЗИЦЕР: Девочка ваша дочь? Или что?

ЕЛЕНА: Нет, у меня сын. Сын ударил девочку.

Д.ЗИЦЕР: Ваш сын пытался отобрать у девочки игрушку и в результате зазвездил ей, значит, между глаз.

ЕЛЕНА: Да, да.

Д.ЗИЦЕР: Я понял, нормально. Ну, чего, бывает, ничего страшного. Слушаю.

ЕЛЕНА: Я приготовилась извиняться. И папа (неразборчиво) девочке вдруг сказала – я тебе, в следующий раз я тебе сам дам в глаз. Совершенно серьезно, то есть не в шутку, а серьезно сказал.

Д.ЗИЦЕР: Девочке он сказал? В смысле сказал мальчику, вашему сыну он сказал это?

ЕЛЕНА: Да, да, моему сыну сказал. Я даже сначала не поняла, что он всерьез. И как бы меня это поразило очень, возмутило, поразило.

Д.ЗИЦЕР: Естественно.

ЕЛЕНА: Я ему сказала, что я как бы категорически против таких высказываний в адрес моего ребенка, что он взрослый человек, и он делает то же самое, что пятилетний ребенок. Точно так же пытается силой решить вопрос, что он не прав.

Д.ЗИЦЕР: Нет, подождите, он делает не то же самое. Он делает что-то, предусмотренное Уголовным кодексом Российской Федерации в отличие от пятилетнего ребенка. Он делает не то же самое. Когда взрослый мужчина, взрослый человек запугивает ребенка, он нарушает Уголовный кодекс. Так что спокойно, давайте будем точны в формулировках. А теперь давайте дальше.

ЕЛЕНА: Вы знаете, я следователь по профессии, я с вами совершенно согласна.

Д.ЗИЦЕР: Ну, тем более, следователь по профессии. Ну, так и что же, он поступает не как пятилетний ребенок. Иначе у нас так и будет, товарищ следователь, круг насилия расти и шириться, не правда ли? Ну, что?

ЕЛЕНА: Согласна. Но, видите, как-то хотелось решить вопрос без, как-то смягчить ситуацию.

Д.ЗИЦЕР: Я понимаю. Нет-нет, я совершенно не сказал, что надо было сразу тащить его в полицию и писать жалобу, я не об этом, нет, я не к этому. Но просто я за точные формулировки, особенно, когда взрослые запугивают детей. Все, извините, дальше говорите вы, я помолчу немного. Давайте.

ЕЛЕНА: Да, мужчина сказал, ну, дословно следующее – я защищаю свою дочь, если вы не смогли воспитать своего сына, его буду воспитывать я. Ну, было бессмысленно продолжать разговор.

Д.ЗИЦЕР: Я понимаю, я думаю, что, конечно, да.

ЕЛЕНА: Бессмысленно. Я просто увела ребенка.

Д.ЗИЦЕР: Знаете, как Михаил Михайлович Жванецкий, благословенна его память, говаривал: «Запах, чем хорош? Тебе пахнет, отойди». Это вот прям тот случай, мне тоже кажется.

ЕЛЕНА: Ну, я просто была поражена. Я такого никогда не слышала, не видела, я не могла поверить, что это говорится всерьез. У меня вопрос какой, как мне объяснить ребенку, что, с одной стороны, что мама его, конечно, защитит всегда от чужого человека агрессивного, в любом случае. Это, конечно, я понимаю, что я должна ему сказать и все.

Но, как бы он это не воспринял, что он ударил девочку, и мама его как бы защищает и от этого тоже. Что она его в этом поддерживает. Вот он может это так понять. Я бы не хотела, чтобы он так понял. Конечно, мы ему говорим, что это нельзя там драться, именно надо пытаться как-то договориться. Ну, бывают такие у него моменты, к сожалению. В семье у нас никто никого не бьет, у нас обычная средняя семья. Вот, как мне, что мне ему сказать?

Д.ЗИЦЕР: Я понимаю. Лен, мне кажется, что вы зря волнуетесь. Мне кажется, что вот так и сказать. Нет-нет, ему 4,5 года, говорите вы, и в 4,5 года он, поверьте мне, отделяет один поступок от другого, точно отделяет. В 2 не отделяет, а в 4,5 отделяет. И мне кажется, что история следующая. Мне кажется, что в этот момент ему нужно послать два сообщения разных.

И сообщение номер один заключается в том, что вы категорически против того, чтобы он так себя вел. Прям вот так – категорически против. У нас так не принято. Можно, нельзя, это даже следующий виток, можно или нельзя, разные ситуации бывают. Нет, я категорически против, я не могу этого принять. Вот так, очень-очень серьезно и жестко в определенном смысле. Не жестоко, а жестко, но твердо. Однозначно, твердо, понятно и так далее.

При этом, конечно, ситуацию с игрушкой, ну, конечно, надо ее пройти, ну, не на этом случае, который произошел, а на каком-нибудь другом уже, что вообще мы делам в тот момент, когда мы хотим чужую игрушку. Ну, со всяким может случиться, и с мамой Леной может такое случиться, правда же. Что я увидела что-то, и мне захотелось такого же. Как мы поступаем. Проговорить раз, проговорить два, проиграть, может быть, даже в мини ролевой игре в какой-нибудь вечерочком, мультик на эту тему посмотреть, закрепить. Вот, собственно говоря, и все.

То, что касается второй ситуации, мне тоже не кажется, она закончилась, мне не кажется, что ее надо бередить, ну, или ковырять, извините меня за выражение, но мне кажется, что ваш мальчик все понял очень-очень хорошо. И он понял этот месседж, что мама будет его, конечно, защищать в ситуациях, когда требуется защита. Да?

ЕЛЕНА: Да, конечно. И я еще скажу, что я ему все-таки ему сказала, не знаю, права ли я была, я сказала так, что, если ты, ну, бьешь ребенка другого, у этого ребенка есть родители, и эти родители на твои действия могу реагировать по-разному. Просто, ну, так информационно ему как бы сказала, что может быть так, что другой родитель может тебя и оскорбить, и угрожать, и даже ударить. Ну, как бы так, ну, так сказать, просто безоценочно, что такое, в принципе, может быть, чтобы это не было для него, ну, как одна из сторон его поведения…

Д.ЗИЦЕР: Да, но, Елена, это правда, но хотелось бы, чтобы он не бил другого человека, чью игрушку он хочет, не потому что в этот момент может кто-то прийти и стукнуть его по голове, правда же?

ЕЛЕНА: Да, конечно.

Д.ЗИЦЕР: Хотелось бы, чтобы у него были другие мотивы совсем-совсем. Так что, опять-таки, ну, сказали и сказали, ну, что мы будем это, так сказать, поднимать еще раз. Но мне кажется, главное сообщение это сообщение о том, что, действительно, мы так не поступаем. А как мы поступаем обязательно? Мы поступаем такими, такими, такими способами. Вот это очень-очень важно. То есть, чтобы у него были другие способы поведения.

Потому что, когда человек 4-х лет захотел игрушку и попытался ее силой отнять, ну, в общем, ужасного ничего в этом нет, это не очень приятно, но ужасного ничего в этом нет. Но это значит, что у него, может быть, не хватает инструментиков, как мы поступаем в этом случае. И эти инструментики и надо проговорить. Ну, все.

А то, что касается мужчины этого, ну, я не одно свое слово обратно не беру. Я считаю, что подошел вплотную к уголовному наказанию, и мне важно сказать это по радио. Если вы не хотите, то я скажу. Вплотную. Вот, собственно, и все.

ЕЛЕНА: Спасибо, я вас поняла.

Д.ЗИЦЕР: Я желаю вам удачи, всего вам доброго, до свидания. Вот мне интересно, что мне пишет Александр из Москвы сейчас: «А мужчина этот просто дал посыл мальчику».

Александр, он не дал посыл мальчику. Он не дал никакого посыла мальчику. Он мальчика, в лучшем случае, научил тому, что мальчику нужно собраться с силами и закатать ему в лоб, этому взрослому мужчине. Запомнить это, понять, что на силу есть другая сила, как сказано в одном фильме, и, мне кажется, это довольно серьезная морально-нравственная ошибка транслировать это. Значит, этому мальчику, что, нужно научиться давать сдачи. Это то, что мне кажется, мы, взрослые, не должны себе позволять.

Я хорошо понимаю, поверьте мне, как отец девочек, хорошо понимаю порыв этого мужчины. Я хорошо это понимаю. Но он же не зверек, этот мужчина. Порыв может быть. А вот, как мы с этим порывом поступаем, и какие слова мы выбираем, это очень-очень важно. И в этом смысле волнение Елены мне понятно. Вы слышите, она говорит – как бы не подумал мой ребенок, что он прав, что он бьет эту девочку. Она волнуется на эту тему.

А мужчина этот, к сожалению, в этот момент девочке транслирует, что вообще-то она может поступать, как заблагорассудится, если ей кажется, что ее обижают, придет папа или придет взрослый мужик и за нее постоит. Мне кажется, что эта ситуация более тонкая, ребята, более тонкая. Потому что, еще раз, иначе мы не бережны с нашими детьми, иначе мы превращаем их в зверят, иначе, кто сильный, тот и прав. И в данный момент сильным оказался взрослый мужик рядом с 4-летним мальчиком, ах, как здорово, какой молодец.

Мы пойдем дальше. А у нас опять Петербург, вот, как у нас сегодня. Вера, добрый вечер.

ВЕРА: Здравствуйте, Дима. С ума сойти, разговариваю с самим Димой Зицером.

Д.ЗИЦЕР: Да что вы? А я разговариваю с самой Верой. Вера, как вы пережили ужасную погоду сегодняшнюю первой половины дня? Мы же с вами в одном городе живем.

ВЕРА: Я сейчас в командировке в Московской области, поэтому я только слышу и вижу фотографии этого ужаса, который там происходит. А в Москве сейчас…

Д.ЗИЦЕР: Лед, лед, с неба летел лед. Ну, ладно, все, к делу, я вас слушаю.

ВЕРА: Дима, я хотела посоветоваться с вами, как с человеком, который внутри системы образовательной. У меня двое детей, и я хочу по поводу младшей поговорить. Ей 9 лет, она учится в 3-м классе, в гимназии, ну, так, специально не выбирали, так получилось, почему в гимназии. Но с 4-х лет она занимается танцами, причем очень серьезно, творчески. Она в очень крутом коллективе занимается, который заявляет именно творчество. Занимается она с удовольствием. Педагог говорит, что она поцелованная, она творит, очень круто это делает, с удовольствием все это делает, увлекается.

Д.ЗИЦЕР: Класс, очень-очень рад за вас и за нее, конечно.

ВЕРА: Да. Но эти занятия далеко от нашего дома, и мы час едем туда, иногда больше часа обратно. Занятия идут три часа 4 раза в неделю. В общем, со школой у нас геморрой. Мы учимся в троллейбусе, иногда не доделываем уроки, утром начинаем доделывать. Человек не высыпается, плачет.

Д.ЗИЦЕР: Ну, примерно понял, Вер.

ВЕРА: Я стала задумываться на тему семейного образования. Пыталась найти в нашем районе какие-то группы, пока не нашла. С кем разговариваю, на меня смотрят (неразборчиво), пока мне предлагают (неразборчиво). И вдруг нашла по интернету там онлайн школа дистанционная. И вроде все хорошо. И Тане моей нравится, Таня ее зовут. Вроде я ей рассказала, и она говорит – да, хочу, хочу. Ну, вот вдруг столкнулась с такой ситуацией, ну, вот сейчас, видите, закрыли клубы все до 15-го числа, и наш клуб тоже будет дистанционно, они нести такую нагрузку. И мы, получается, что и школа дистанционная, и занятия эти дистанционные, и она как бы, получается, ну, исключается из коллектива. Ну, как бы из общества, получается, детского.

Д.ЗИЦЕР: Понимаю.

ВЕРА: Я волнуюсь вообще, получится у нас, не получится, перейти потом сможем мы или не сможем, в общем, в страхе. Вот я с вами посоветоваться решила.

Д.ЗИЦЕР: И что вы хотите? Хотите, чтобы я вас успокоил? Или вопрос задаете какой-то? Я могу успокоить, если хотите.

ВЕРА: Да, задать вопрос, вдруг вопрос возникнет.

Д.ЗИЦЕР: А давайте я попробую. Значит, смотрите, мне не хватает только одной информации, а что Танечка про это говорит? Про то, что, ой-ой-ой, мы оказались все в дистанционке, как же нам быть. Она-то, что говорит?

ВЕРА: Она хочет. Они десять дней (неразборчиво), то есть они будут учиться перед компьютером. Как бы школа, но не в самой школе, без коллектива, так сказать. Там 8 человек будет на экранчиках. Там включается ВПР, все на свете, чего она, кстати, очень боится. Она не боится выступать на сцене, а вот эти ВПР, контрольные, она реально начинает тупить.

Д.ЗИЦЕР: Конечно, еще бы, потому что сцена ее личный интерес, а ВПР ее пытаются пороть, извините за выражение, конечно. Слушайте, ну, я скажу вам по простому. Если вы волнуетесь, что за два месяца она выпадет из социальной жизни и забудет, как устанавливаются социальные связи, я успокаиваю вас, Вера, на сто процентов – этого не произойдет. Точка. Дим, ты точно в этом уверен? Абсолютно. Дим, откуда ты знаешь? Слушайте, да я знаю, я имею дело и с детьми, и понимаю, как это устроено. То есть, Дима, объясни. Да я объясню.

Устроено это следующим образом. Конечно, к третьему классу у нее навыки социальные уже о-го-го, какие. И в дистанте эти навыки тоже будут проявляться. Она будет общаться, она будет устанавливать контакт. Какие-то друзья, подружки у нее все равно остаются, правда же. Девочка она точно умная, и она точно понимает, что это временное некоторое решение.

Поскольку вы говорите, что она настроена к этим переменам с энтузиазмом, рвется в них и так далее, мне кажется, что эта энергия в хорошем смысле слова горы свернет. Вот и все. Поддержка и действуем, и надеемся очень-очень, что после, не знаю, 15 января мы все хотя бы чуть-чуть с большим облегчением вздохнем, и какая-то группка откроется в этом вашем клубе. А нет, так еще потерпим, ну, что делать. Но еще раз, если вы волнуетесь, что что-то будет разрушено, нет, не будет разрушено. Уверен ли я? Слушайте, ну, я кровью не распишусь, но у нас огромные основания для уверенности, если честно.

ВЕРА: Дело в том, что она больше фантазирует на тему, что она будет больше высыпаться. Ну, это важный, конечно, момент.

Д.ЗИЦЕР: Будет больше высыпаться, конечно.

ВЕРА: Что не будет встречаться с этим ненавистным учителем по французскому. Ну, то, что этот вариант, на который мы хотим перейти, там другая программа, французского нет, нам придется нагонять английский.

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, ну, попробуйте, чем вы рискуете? Мы, к сожалению, должны заканчивать этот интереснейший разговор. Попробуйте, все будет здорово, потом нам еще расскажете. Удачи вам и Тане.

Интересно, как раз на раз не приходится, сегодня у нас день северо-запада. Ленобласть на линии, Мария, здравствуйте.

МАРИЯ: Здравствуйте, Дима.

Д.ЗИЦЕР: Здравствуйте. А откуда вы из Ленобласти, если не секрет?

МАРИЯ: Город Приозерск.

Д.ЗИЦЕР: Если секрет, не говорите. А, из Приозерска, ну, красота какая у вас там. Очень люблю ваш город, между прочим.

МАРИЯ: Да. Вы у нас были?

Д.ЗИЦЕР: Ну, что слышно-то?

МАРИЯ: Дима, у нас такая ситуация случилась. Ситуация не первый раз и я вот не знаю даже, как объяснить ребенку. Смотрите, девочка 9 лет ходит в художественную школу уже три года. При этом в школе у них есть уроки рисования, и эти уроки проводит их учитель, ну, классная руководительница. И в художественной школе она получает международные дипломы, участвует во всех конкурсах и вообще со всех сторон у нее там все хорошо. А на уроках рисования она получает, условно, «четверки» и «тройки».

Д.ЗИЦЕР: Ужас какой.

МАРИЯ: И ее это невероятно задевает.

Д.ЗИЦЕР: Почему?

МАРИЯ: Я не могу ей объяснить, почему так. При этом ее сестра двойняшка ходит в тот же класс и получает, в принципе, за те же, примерно вот сегодня ситуация произошла, за ту же работу Тася получила, ну, условно, «пятерку», а Соня, о которой речь, получила «четверку». И ситуация только в том, что Соня подошла к вопросу работы ответственней и ее не успела доделать. Ей снизили за это оценку. Вот у меня, прямо скажем, подгорает.

Д.ЗИЦЕР: Да я понимаю, что у вас подгорает.

МАРИЯ: Как объяснить?

Д.ЗИЦЕР: Подождите, давайте оставим девочку в покое на время. А вы с учительницей разговаривали на эту тему?

МАРИЯ: Да.

Д.ЗИЦЕР: И она?

МАРИЯ: Она объясняет, что она ставит оценки не за творчество, а за исполнение работы. То есть, если работа сделана до конца, она может поставить…

Д.ЗИЦЕР: Ах, вот как?

МАРИЯ: К сожалению, да.

Д.ЗИЦЕР: Не за творчество в школе. Не за творчество ставят, смотрите, оценки, дорогие радиослушатели. В школе ставят оценки не за творчество, оказывается. Это хорошее объяснение. Ну, ладно, не буду троллить вашу учительницу.

МАРИЯ: Да, не надо.

Д.ЗИЦЕР: Да, я не буду. Слушайте, а почему дочке важно так получить «пять»? И, главное, вам-то, что?

МАРИЯ: Дело не в этом, дело, думаю, в системе.

Д.ЗИЦЕР: Ну, да, мы не будем ломать систему, мы не сломаем за одну радиопрограмму. То есть, строго говоря, Мария, в чем вопрос-то? Вопрос, как успокоить ребенка? Про это?

МАРИЯ: Да. И еще поясняющая ситуация. Соня у нас вторая из второй пары двойняшек. У нас вот 4 девочки, они примерно одинаковые по возрасту. И у каждой из них есть свое собственное занятие. У Сони это художественная школа. И важно быть там, ну, вот лучше своих сестер, прямо скажем.

Д.ЗИЦЕР: Ну, немного жалко, что эта мотивация у нее. Ну, хорошо, ну, ей нравится художественная школа и, слава богу. То есть мне, смотрите, мне кажется…

МАРИЯ: Да, она с большим удовольствием ходит.

Д.ЗИЦЕР: Ну, отлично. Слушайте, мне кажется, что решение очень-очень простое. По той или иной причине, вот я не знаю, по какой, но по той или иной причине ей кажется, что ей нужно получить эту самую «пятерку» по рисованию. Ну, вообще-то мы-то с вами понимаем, между нами, девочками, что это не важно? Или нам тоже кажется, что важно немножко?

МАРИЯ: Я не знаю. Ей обидно, мне тоже обидно. Вот, и по поводу того, что оценка не важна, я ей постоянно об этом транслирую, в принципе, всем девочкам.

Д.ЗИЦЕР: А вам обидно-то, что? Давайте тогда про вас поговорим. Вам-то, что обидно?

МАРИЯ: Мне обидно, что человек, который, ну, не имеет компетенции, ставит им оценки и оценивает их работы. Мне это очень…

Д.ЗИЦЕР: Я согласен с вами. Ну, на эту тему, ну, разве мы можем по этому поводу, ну, давайте, мы же взрослые с вами, ну, разве можем мы по этому поводу обижаться? Ну, так бывает, к сожалению, бывает, что продавец не может быть продавцом, официант не может быть официантом. Доктора бывают так себе, как мы с вами знаем. Но и учителя, это же такая же профессия, как все остальные.

Теперь, в этом смысле мне жалко ваших сил и сил вашей девочки. Вопрос, нет ли здесь немножко, ну, вы меня сразу остановите, если я не в правильную сторону копаю, нет ли здесь немножко такого желания, ну, такого соревнования со своей двоюродной сестрой, которая получает в этот момент «пять»?

МАРИЯ: Возможно. Родной только, двойняшкой.

Д.ЗИЦЕР: А, родной, извините, да, я не понял. Со своей родной сестрой. Теперь, это важный момент, потому что, если история про соревнование, то нам надо, мы сегодня про это говорили, не буду повторяться, но нам надо с ней разговаривать об этом и рулить эту историю. И рулить о том, как важно, на самом деле, в жизни делать то, от чего ты получаешь удовольствие. И в этот момент важно это делать вне зависимости от того, как на это смотрят другие, и какие оценки достаются другим.

А, если это, действительно, не связано с соревновательностью, это же я только предположил, а связано с тем, что, как вы говорите, ну, я с вами согласен, ну, человек не очень высокой квалификации. Ну, так и все, человек не очень высокой квалификации. Вы не знаете, как это сказать ребенку, в смысле? Ну, так и скажите, только другими словами, не обижая учительницу.

МАРИЯ: Я им об этом говорю. Но так как они у нее учатся, и это повторяется неоднократно, приходится повторять это неоднократно.

Д.ЗИЦЕР: Да, ну, так это материнское дело такое. Так и будет. У нее нет основания ожидать, что это изменится. Так и будет. Теперь, поскольку ты, доченька моя дорогая Сонечка, рисуешь для себя, и поскольку для тебя это такое самовыражение, конечно, ты будешь рисовать на уроках рисования так, как тебе нравится, и делать задания наилучшим образом с твоей точки зрения. Это, безусловно, так. Вот, собственно говоря, и все. Я тебя в этом поддерживаю, и все хорошо, и ты не устраиваешь скандалы на уроках, насколько я понимаю, правда же.

МАРИЯ: Нет.

Д.ЗИЦЕР: И ты не делаешь специально неправильно, не делаешь специально плохо. Ну, так здорово, ну, мне кажется, что ты звезда, дочь моя Соня. Мне кажется, что вот этот месседж она должна от вас получить, вот и все. Что нет, в этой цепочке учительницы нет. Окей, она ставит ей «четыре», слава богу, не «два», потому что иначе я давал бы вам другие советы. Она ставит «четыре». Ну, так все. Мы же в школу-то ходим не ради того, чтобы «пять» получить, ну, это же точно.

И тут она наткнулась, слушайте, ну, это история про Эйнштейна и его занятий физикой, правда, это вы знаете точно, который с «двойки» на «тройку» учился, на самом-то деле. Ничего, в результате у него получилось не плохо с физикой, правда же. Ну, и так далее. Таких историй очень много, и истории про музыканта, и так далее. Еще раз, не нужно говорить ей, что учительница дурочка, это неправильно и, главное, ни к чему хорошему не приведет. Нужно говорить ей не об учительнице, а о ней.

МАРИЯ: Нет, я говорю, что учитель так видит.

Д.ЗИЦЕР: Учитель так видит, но это для нас…

МАРИЯ: Я говорю, что учитель так видит, что это творчество…

Д.ЗИЦЕР: Мария, но это для нас не важно, как видит учитель. То, что для нас важно, мы говорим не об учительнице, мы говорим о ней, о Соне. И мы говорим, что это очень-очень круто и очень-очень здорово, что даже урок рисования в школе она использует для того, чтобы придумать вот такую какую-то картину и создать образ, и так далее. А то, что она не успела это дорисовать, ну, надо дорисовать, раз такое дело и ей это важно. А то, что учительница поставила ей «четыре», ну, так ничего страшного, учительница поставила ей «четыре». Ну, понимаете, да? Я проверяю, насколько я внятен.

Я понимаю, что это может быть обидно слегка. Но вообще-то эту цепочку надо разорвать. То есть ей обидно только потому, что она находится в этой системе координат школьной. Надо ее вывести из этой школьной системы координат словами, словами, усилением ее, помогая ей понять, насколько это здорово, что она делает то, во что она верит, и что она делать умеет, судя по всему. Вот, собственно говоря, и все.

Можете зайти с другой стороны, я не знаю, если у вас принято дома так посмеиваться немножко. Можете спросить ее, что для нее важнее – нарисовать картину, как она ее задумала или получить «пять». Так, посмеиваясь, можете ее спросить. Если она скажет «получить «пять», вы ее научите получить «пять». Но в этот момент она точно скажет вам – мама, я не согласна, потому что великое искусство для меня важнее. И я абсолютно ее в этом поддерживаю, между прочим. Я серьезно говорю, я не смеюсь. Мне кажется, что это здорово.

Учительница, ну, учительница делает ошибку. Но, слушайте, мы с вами это понимаем и я уверен, что наши радиослушатели это понимают. Может, если бы учительница услышала, даже она бы поняла. Делает ошибку, ну, делает ошибку. Мы делаем ошибку. К счастью, эта ошибка не трагическая. Прощаюсь. Передайте Соне, пожалуйста, что мне кажется, что она идет абсолютно правильным путем, если захотите, конечно, передайте.

И этот правильный путь не в том, что она добивается «пятерки», а в том, что она посвящает себя очень честно, на самом деле, искусству, которому она служит, которое она выбрала, в котором она себя видит. Удачи вам. Привет Приозерску.

Дмитрий из Москвы, здравствуйте.

ДМИТРИЙ: Здравствуйте, Дима. У меня две дочки 6 лет и 3 года. И вот старшая девочка Варвара, она постоянно, ну, как-то хочет, чтобы у нее все было самое лучшее, хочет, чтобы, допустим, какие-то игрушки или куклы, они играют друг с другом, уже начали играть активно. Она постоянно раздевает, допустим, куклы у младшей, дает ей самое худшее. Ну, вот это вот постоянно у нее проявляется. И мы, ну, как бы объясняем ей, старшей, что так делать нельзя, нужно, чтобы и у нее красивые куклы были.

Д.ЗИЦЕР: А почему так делать нельзя? Подождите, мне объясните, почему так делать нельзя?

ДМИТРИЙ: Ну, мы говорим ей, что твоя сестренка тоже хочет, чтобы у нее были красивые куклы. Зачем ты так делаешь.

Д.ЗИЦЕР: Ну, да. А как, зачем? Пап, я хочу, чтобы у меня были более красивые куклы, чем у сестренки, отвечаю я вместо нее.

ДМИТРИЙ: Ну, вот мы и не понимаем, как с этим справиться, чтобы она…

Д.ЗИЦЕР: Да ладно. Ну-ка, скажите-ка мне, да я не верю вам, не верю, давайте проверим, Дмитрий. Почему она так поступает? Ну-ка, попробуйте объяснить сами. Почему? Старшая, это важно, что старшая по отношению к младшей, а не младшая по отношению к старшей.

ДМИТРИЙ: Ну, старшая, я понимаю, что она как-то больше, наверное, внимания хочет, чтобы у нее и все красивее было, и так далее. Но младшая тоже от нее учится.

Д.ЗИЦЕР: Подождите. Это правда. Но то, что она хочет внимания больше, совершенно не значит, что у нее должны быть игрушки лучше. Она просто добивается этого таким образом. Ну, вот подумайте, сейчас у вас будет две минутки на подумать, потому что будет реклама, и мы договорим обязательно.

Ну, как, Дмитрий, придумали?

ДМИТРИЙ: Ну, я еще добавить хочу, что это проявляется у нее не только с сестренкой, но еще и там, допустим, в детском саду или в каких-то там, на улице она там с кем-то встречается, играет, что она хочет везде быть первой, хочет только, чтобы это только ее было, и так далее.

Д.ЗИЦЕР: Дмитрий, дорогой мой, подождите, хочет везде быть первой, ее же точно кто-то этому научил. Ну, точно. Ну, она сама это не придумала, я даю вам честное слово. Проверяйте. Для начала проверьте, кто около нее, рядом с ней устраивает соревнование, которому сегодня отчасти посвящена наша программа.

ДМИТРИЙ: Ну, соревнования, 4 года, ну, пока до появления младшей, она как-то, мы ее никак не соревновали.

Д.ЗИЦЕР: Я не говорю, что это вы. Но кто-то где-то учит ее, что первой быть хорошо, говоря простым языком. Кто это делает, я не знаю. Может, в детском саду, может, вы, может, бабушка, я не знаю, кто. Это первый пункт.

Второй пункт. Вот я задал вам вопрос, почему она поступает так. Ну, давайте я сам попробую на него ответить. Вы сказали, и я с вами совершенно согласен, с вашим анализом, что она хочет большего внимания. И, видимо, не получая его другими способами, не волнуйтесь, я вас совсем не ругаю, я не говорю, что вы даете ей мало внимания, я говорю, что она так чувствует. Так вот, не получая его другими способами, она старается завоевать его таким образом. То есть получить лучшую игрушку, лучший, я не знаю, лакомый кусочек, прийти первой и так далее.

Из этого следует довольно простая история. Из этого следует, что ей нужно получить внимание. Как ей получить внимание? Расскажу. Вам нужно, либо вам, либо ее маме, вашей жене, либо вам вместе, вместе сложнее будет, дать ей это внимание отдельно. Вот пусть у вас будет такая традиция, что раз в неделю, например, или, как вам это удобно, есть полтора часа или два часа, когда мама принадлежит только ей, или папа принадлежит только ей. Можно ходить вместе гулять…

ДМИТРИЙ: Ну, мы так и делаем, тоже стараемся, да.

Д.ЗИЦЕР: И что?

ДМИТРИЙ: Ну, допустим, с собакой погулять только вместе с ней, поиграть именно только вместе с ней, когда мелкая спит, допустим. Ну, то есть это происходит регулярно.

Д.ЗИЦЕР: Я думаю, что вы находитесь на верном пути. Тогда в этой части, ну, отлично, я могу вас с этим только поздравить, я думаю, что вы находитесь на верном пути. Это, тем не менее, рекомендация номер два уже.

Рекомендация номер три. А вот эти самые куклы хорошие и плохие, которые, так сказать, она лучшие берет себе, а худшие отдает сестренке, откуда берутся у вас? Как они дома-то появляются?

ДМИТРИЙ: Ну, мы покупаем их, конечно.

Д.ЗИЦЕР: Нет, я понимаю. Но имеется в виду, что вы покупаете или она покупает вместе с вами, как это устроено?

ДМИТРИЙ: Ну, как правило, мы заказываем, ну, сейчас, по большому счету, по магазинам не ходим, заказываем, и ей дарим по каким-то поводам.

Д.ЗИЦЕР: Отлично. Следующая рекомендация. Привлеките ее к этому делу. Вот пусть, на самом деле, подарки младшей и вообще покупки младшей совершает она вместе с вами. Вот пусть. Пусть она, на самом деле…

ДМИТРИЙ: Ну, а, если она будет выбирать, допустим, ну, себе красивую, а ей некрасивую? Она так и делает иногда, когда мы ее привлекаем.

Д.ЗИЦЕР: Она не будет так делать, подождите. Слушайте, ну, ладно, давайте, я пытался избежать своего прямого вопроса, но я его задам. Слушайте, зачем ей младшая нужна вообще?

ДМИТРИЙ: Ну, сестренка ее, играют сейчас вместе.

Д.ЗИЦЕР: Нет, нет, это вам нужна, потому что она сестренка ее. Ей она зачем? Чего с ней делать-то, с этой младшей? Давайте, давайте, это сложный вопрос, грубый вопрос, но надо ответить.

ДМИТРИЙ: Незачем.

Д.ЗИЦЕР: Плохой ответ. Дмитрий, плохой ответ. Открою вам секрет, как только появится ответ на этот вопрос, эта ситуация изменится вся. Я приведу вам простой пример, пусть простят меня радиослушатели.

ДМИТРИЙ: Ну, она ей, как подруга.

Д.ЗИЦЕР: Постоянные радиослушатели. Нет, нет, судя по тому, что вы описываете, она не подруга. Так вот, пусть простят меня радиослушатели, которые слышали уже то, что я сейчас скажу, ну, может быть, другими словами, но ничего не поделаешь. Значит, слушайте, должен быть ответ на этот вопрос. И самый простой, и самый понятный, и, на мой-то взгляд, самый честный ответ на этот вопрос – потому что это человек, в жизни которого я принимаю активное участие.

Как мы можем принимать участие в жизни наших младших братьев и сестер? Принимать решения всякие, правда? Принимать решения лучше раньше. Ну, вы обратились ко мне сейчас, 6 и 4, если бы было 3 и 1, ситуация была бы легче, поверьте мне.

ДМИТРИЙ: Сейчас 6 и 3.

Д.ЗИЦЕР: 6 и 3, да? Если бы ситуация была 4 и 1, было бы легче. Но и сейчас она изменяема и исправима. Значит, в этой ситуации, что мы делаем. Мы делаем старшую в определенном смысле ответственной за младшую. Это как? Не в смысле – ну, ну, ты старшая сестренка, ты должна показывать пример. А – слушай, а какую игрушку мы ей купим? Вот эту. Ты понимаешь, почему мы тебя спрашиваем? Мы тебя спрашиваем, потому что ты ближе к ней по возрасту, потому что ты ее сестричка, потому что ты точно знаешь, что ей больше понравится. Слушай, а почему такой выбор? А давай добавим вот это. Вот так это происходит. Желательно начать это рано. Я не сыплю вам сейчас соль на раны, я просто сигнализирую и другим слушателям тоже.

ДМИТРИЙ: Я понял.

Д.ЗИЦЕР: Чем раньше человек поймет, на самом деле, что этот младший это и есть часть его реализации, тем лучше, и дальше в это не вырастет. Но и сейчас еще не поздно. Потихонечку. Вы говорите, что, если вы предложите ей покупать куклы, она себе будет выбирать хорошие, а ей плохие, начните с ситуации, когда вы выбираете только младшей. Начните с ситуации, ну, пусть не дня рождения, но какого-нибудь маленького подарочка. Начните с ситуации, когда, действительно, вам хочется сделать младшей приятное, пусть у вас будет традиция, когда вы делаете приятное друг другу. Вы сделаете приятное ей, а потом вместе с ней предложите сделать приятное младшей.

И, если вы увидите, что, ну, как-то она специально, умышленно делает что-то не очень хорошее, вы ее спросите не в смысле, а почему ты делаешь что-то нехорошее, а, слушай, а почему такой выбор, расскажи? Да ты что? Как интересно, вот это да, никогда бы про это не подумал. А давай еще посмотрим. Вот так, вовлекать ее в этот процесс, делать ее ответственной за процесс.

И когда это наладится, тогда вы сможете с ней впрямую поговорить. Впрямую поговорить, если она, действительно, обижает младшую, сказать ей – котик мой дорогой, любимый, я тебя обожаю и очень-очень тебя люблю. Но для меня очень-очень важно, чтобы ты не обижала вторую мою дочечку, которую я тоже очень люблю. Вот и все. Но сделайте первое, вовлеките ее внутрь.

Друзья дорогие, мы прощаемся с вами до следующей недели. Пусть у нас все будет хорошо.