Любить нельзя воспитывать Выпуск 184

Д.ЗИЦЕР: Я с огромным удовольствием приветствую вас, мои дорогие друзья, мои дорогие радиослушатели. Вернее, почему я, мы приветствуем вас.

Два слова о музыке. Вы знаете, с трепетом я затрагиваю эту тему, вот, почему. Возможно, многие из вас уже слышали, что всего несколько дней назад вышел потрясающий, вот у меня нет другого слова, потрясающий музыкальный проект Ромы Либерова, который называется «Сохрани мою речь навсегда». А те, кто не слышали, может быть, узнали строчку Осипа Мандельштама «Сохрани мою речь навсегда».

Это проект, который был создан, не побоюсь этого слова, ведущими или самыми яркими, или одними из самых ярких, не только они все-таки самые яркие, музыкантами России. Это проект, который написали композиторы и музыканты на стихи Осипа Эмильевича Мандельштама. Проект, еще раз напомню, к его 130-летию, которое отмечалось 15 января.

И вот, что мы подумали. Мы подумали, что, поскольку это, ну, такое, на мой взгляд, очень яркое и важное музыкальное явление, которое произошло в нашей культурной жизни, с одной стороны. А, с другой стороны, поскольку речь идет об исполнителях, многих из которых упоминали наши юные, молодые радиослушатели, когда просили нас поставить ту или иную музыку, мы решили, что это удивительное совпадение.

И что в этот момент мы не особо покривим душой или вовсе не покривим ею, если мы скажем – дорогие друзья, простите, но на несколько программ мы отложим вот этот самый наш традиционный первый музыкальный блок, когда мы ставим музыку, которую дети просят нас, взрослых, слушать, слушать вместе с ними. И поставим там ту музыку, которую нам кажется важной, однако, сохранив при этом, безусловно, список тех музыкантов, которых вы хотели бы услышать.

К слову сказать, традиционно сейчас в радиопрограмме, конечно, слушатели услышат все песни. А вот те, кто слушает нас в подкастах, и те, кто смотрят эту программу на следующий день на моем канале в YouTube, песни вы не услышите. Поэтому не поленитесь, очень-очень вам рекомендую, поищите и найдите «Сохрани мою речь навсегда». Музыкальный проект к 130-летию Осипа Мандельштама.

Открываем мы сегодня это песней Жени Мильковского «Только детские книги читать». Давайте слушать, а потом, может, еще поговорим про это.

Спрашивают меня, о каких музыкантах идет речь, кто еще принял участие в этом мандельштамовском проекте. Слушайте, да очень многие приняли – Оксимирон, Noize, Tequilajazzz, Билли Новик, говорил уже, и много-много еще кто. Мы постараемся, конечно, мы не сможем дать вам прослушать все композиции, 22, по-моему, или 21, не помню, сколько. Ну, во-первых, вы сделаете это сами, если вам любопытно. А, во-вторых, что сможем, то, конечно, вам покажем и дадим вам послушать.

Мне кажется, что это колоссально совершенно с точки зрения современной культуры, когда современные музыканты совсем-совсем разные, разного стиля, слушайте, там есть рок, там есть рэп, там есть джаз, переводят на современный язык творчество великого поэта. Мне кажется, что это здорово. И уверен, что наши слушатели в любом возрасте будут рады с этим познакомиться.

Ну, что, к нашим разговорам. Тем более что на линии у нас уже Анна из Москвы, пора начинать. Анна, здравствуйте.

АННА: Добрый вечер, Дима.

Д.ЗИЦЕР: Что скажете, Анна?

АННА: Можно я сразу к вопросику?

Д.ЗИЦЕР: Конечно.

АННА: Ну, смотрите, прямо вот такая у меня племянница, 12 лет, классический подростковый период с отказом от всего, с протестами.

Д.ЗИЦЕР: Начинающийся еще, подождите, только начинающий классический подростковый период.

АННА: И, в общем, с другой стороны, родители, которые, конечно же, наседают, конечно же, стараются, ну, удержать ребенка в рамках, безусловно, все это идет не с позиции насилия и так далее. Все-таки от любви, они ее очень любят. Но со стороны, вот с моей стороны видно, что они ребенка затретировали. То есть она не так пылесосит, не так ходит, не так сидит, не так ест, в общем, все не так. Значит, вопрос такой.

Д.ЗИЦЕР: Неудачная девочка получилась, короче говоря.

АННА: Да. Вопрос такой. Как правильно вот такому взрослому транслировать идею, ну, как сказать, личного повышения знаний, чтобы они что-то почитали, посмотрели, в конце концов, вас, чтобы послушали? Как корректно донести, что ребенка желательно слушать, слышать, поддержать и так далее? Вот на ваш взгляд?

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, я мычу и начинаю стонать, потому что я не могу сказать, что хорошо знаю ответ на этот вопрос. Понимаете, какая штука, если бы они были этим хоть капельку озабочены, ну, звонили бы они, а не вы. Это здорово, что вы рядом с этой девочкой, есть взрослый, который озабочен, и который на ее стороне, понимаете, какая штука. Слушайте, речь идет о ком, это ваша сестра ее мамы? Или ваш брат ее отец?

АННА: Это мой брат, да, ее отец.

Д.ЗИЦЕР: Ну, как у вас отношения братьев и сестрички, хорошие?

АННА: У нас хорошие отношения, да, у нас достаточно теплые. Важно сохранить эти отношения, чтобы это не вызвало негатив и обиды, и так далее. То есть я прекрасно понимаю, что лучше, если донесу эту мысль я, но я все-таки опасаюсь, как, может быть, мягко подвести к этому.

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, ну, я скажу вам. Ну, давайте, не хочется учить вас манипуляциям, но, с другой стороны, какой вопрос, такой и ответ. Мне кажется, что, может быть, вам надо сказать, что вы что-то сами слышали, по радио нашу программу. Или, что вы что-то прочли, и вам пришла в голову такая мысль.

Слушайте, главный секрет, как не разорвать отношения, который действует не всегда, но большей частью, это не наносить личных оскорблений. Личные оскорбления, как мы понимаем, в тонких ситуациях, за личные оскорбления может быть принято все, что угодно, поэтому нужно постараться избежать разговора о человеке. Без «ты что-то делаешь не так». Или «ты совершаешь ошибку». Или «ты еще горько наплачешься». Ну, вот такие всякие формы.

То есть, мне кажется, что говорить нужно о себе. И, если вы поговорите о себе, о своих впечатлениях – слушай, я такое услышала, и вдруг подумала, что наше-то солнышко, оно, в общем, подпадает под это определение. Слушай, может, ты послушаешь, может, я тебе пришлю? Или, может, я тебе подарю, если о книжке идет речь, например. Ну, как-то вот так. Потому что вы абсолютно правы, если вы придете и скажете – вы неправильно воспитываете своего ребенка, ну, вас пошлют куда подальше, даже, если речь идет об очень близких родственниках.

Другое дело, еще раз, если у вас отношения с братом и вообще с этой семьей такие, что к вашему голосу прислушиваются, ну, много, чего можно сказать. Можно говорить не о них, но можно говорить, например, о девочке, о том, что вам кажется, что она, ну, не знаю, довольно затюканная или, не знаю, какие слова выбрать. То есть попробовать их остеречь.

Потому что, еще раз, речь, я уверен, идет о людях умных, а с умными людьми ведь, что происходит. Я совершенно с вами согласен, вы очень точное дали определение вначале, что они, конечно, делают это не со зла. Они, конечно, делают это, любя. Проблема в чем, проблема в том, что, конечно, только вот этого сейчас того, что я вам скажу, не говорите им ни в коем случае, конечно, нет, конечно, они делают это, не любя, потому что, любя, такое не делают.

Другое дело еще, не волнуйтесь, я не скажу плохо о ваших родственниках, не волнуйтесь, я говорю обо всех взрослых, мы делаем это из-за того, что мы боимся, с одной стороны. Да, боимся, что у нас не получится, боимся, что мы плохие родители, боимся, что мы не обеспечим нашей 12-летней деточке хорошее будущее, боимся, боимся.

А, с другой стороны, потому что у нас нет ничего взамен, у нас такие модели. Нам так говорили, с нами так поступали, нам создали представление, что, если она с утра до вечера не убирает по дому, как вы там говорите, то, в общем, ничего хорошего из нее не выйдет, и так далее. Нас замыкает. И мы приговариваем, мы это делаем, любя. Кстати, чем больше мы говорим «мы это делаем, любя», тем меньше мы это делаем, любя, это такая штука, потому что мы подаем это в виде приправы к этому неприятному блюду, на самом-то деле, для самих себя.

Так что в этом смысле, мне кажется, что, если вы, ну, вот подбросите им, условно говоря, идею именно в такой форме – слушайте, я загрузилась, я задумалась, я поняла, что, возможно, я что-то делаю не так, или я мыслю не так, вот что-то меня навело на такую идею, вот так попробовать. И, конечно, не в большой компании, а один на один я бы еще это делал, конечно.

АННА: Ясно. Большое спасибо.

Д.ЗИЦЕР: Ну, не знаю, ответил я или нет. Но мне кажется, что вы действуете очень правильно и благородно, и вообще надо эту деточку чудесную защитить, тем более что родители у нее прекрасные. Если они на секунду задумаются, защищать уже не придется, а, наоборот, будет любовь и взаимопонимание. Я прощаюсь с вами, желаю вам удачи, действуйте, конечно.

АННА: Вам так же, большое спасибо.

Д.ЗИЦЕР: Всего вам доброго, до свидания.

Петербург на линии. Здравствуйте, Надежда.

НАДЕЖДА: Здравствуйте, Дима. У меня такой вопрос. Дочка ходит в первый класс. И в начале этого года учитель, ну, классная руководительница объявила о том, что она с классом пойдет в кино, когда мальчики научатся ходить парами. Ну, в общем, это, наверное…

Д.ЗИЦЕР: Что? Она пойдет в кино, когда мальчики научатся ходить парами?

НАДЕЖДА: Ну, как бы это такая мотивация. То есть, я так понимаю, что кино у них, в принципе, поход в кинотеатр у них был запланирован, может быть, по программе, может быть, как-то еще, не знаю.

Д.ЗИЦЕР: А, в смысле, если вы будете себя хорошо вести, мы нальем вам в бассейн воды. Это вот это вот сообщение. Я понимаю, прекрасно. Я так это люблю, боже мой.

НАДЕЖДА: Да. Ну, суть в том, что…

Д.ЗИЦЕР: А пока вы не научитесь ходить парами, никакого искусства вам, никакого, вот так.

НАДЕЖДА: Ну, она пытается их мотивировать, почему, потому что у нас в классе такая подборка, что у нас 22 мальчика и всего 11 девочек. Соответственно в первом классе, вы понимаете, что достаточно, наверное, тяжелая история управлять всеми этими мальчиками. И чтобы как-то, видимо, организовать, она, учитель как бы такая сама по себе такая личность достаточно организованная, и чтобы, видимо, их организовать, она пытается их мотивировать разными способами. И вот одна из мотиваций…

Д.ЗИЦЕР: Давайте я вам навскидку расскажу, а вы учительнице передадите, как можно достичь этого результата менее жесткими способами. Хотите?

НАДЕЖДА: Хочу.

Д.ЗИЦЕР: Десяток их есть. Во-первых, кто сказал, что мальчики должны ходить парами? Мальчики могут ходить парами с девочками. Во-вторых, можно предложить, есть разные способы, есть при помощи специальных таких всяких волшебных бумажек, а, если при помощи всяких стихов, двустиший, когда у одного есть начало, у другого конец. И, в-третьих, наконец, например, можно по собственному желанию предложить людям оказаться в паре.

Во-вторых, идти в паре, как заключенные на прогулке в тюрьме, очень-очень скучно и очень-очень тупо. Поэтому, когда мы идем в паре, хорошо бы у нас было какое-то действие. Например, мы идем в паре и изучаем друг друга, задаем друг другу пяток вопросов, как журналисты, например. А после этого эти вопросы, предположим, обсуждаем.

Или мы, находясь в паре, наблюдаем, что мы видим вокруг, составляем какую-то историю, какой-то рассказ, и после этого эту историю рассказываем, и так далее. Ну, сколько вам еще? Я много знаю, и много могу придумать на ходу. Но только я не понимаю, почему детей в 7 лет, нужно приказывать им ходить, как заключенные. В паре, я понимаю, это безопасность. Но безопасность достигается разными способами. Все, извините.

НАДЕЖДА: Ну, да, тем не менее, вопрос не в этом ключе. И, собственно говоря, дочка как раз в начале года пришла, вот это все объявила, что, представляете, как это круто. То есть дети, действительно, завелись от этого, от этой ситуации, что, ну, это сильно круто без родителей пойти в первом классе, вот всем классом просто с учителем посмотреть кино. Ну, вообще, да, супер. Ну, естественно, что как бы реакция у всех положительная, все.

Сегодня учительница нам в чате родительском пишет о том, что в следующую пятницу у нас, у детей состоится после уроков поход в кинотеатр.

Д.ЗИЦЕР: Класс, ура.

НАДЕЖДА: Да, класс, ура, действительно. Но дальше учительница написала о том, что просмотр будет не мультика, а конкретного фильма, и фильм этот под названием «Жила-была одна девочка». И фильм этот про блокаду, про голод, про то, как там, у девочки умерла мама, про войну, ну, в общем, про, скажем так, очень и очень сюжет печальный. Вот. Вопрос заключается в следующем. Как вы считаете, правильно ли показывать вот подобные фильмы детям в 7 лет?

Д.ЗИЦЕР: Сложный вопрос и очень хороший вопрос. Вот прямо, что называется, спасибо за вопрос, Надежда. Потому что я могу только порассуждать на эту тему вместе с вами. Значит, смотрите, что я думаю. Думаю я вот, что. Я не знаю, к сожалению, этого фильма, я, к сожалению, его не смотрел. Я при этом абсолютно однозначно считаю, что любой фильм на тяжелую тему, а блокада, конечно, это тема тяжелая, требует подготовки, особенно в 7 лет. И еще одну штуку я хорошо-хорошо понимаю, что не любой фильм на тяжелую тему, например, на тему блокады, годится для 7-летних детей.

Значит, нужно ли это делать? Слушайте, в той или иной форме, я думаю, что это делать правильно. Вопрос только, когда и вопрос, как? Значит, если речь идет о том, что учительница этот фильм смотрела, она понимает, что речь идет о фильме, в котором авторы обращаются именно к этой аудитории – к детям 7, 8, 9, 10 лет, может быть. Значит, это первую галочку мы можем поставить, что, может, это и ничего.

Второе. Безусловно, фильм любой, а, тем более, на такую тему требует преподготовки и постподготовки. Или, так сказать, препроцесса и постпроцесса, точнее. То есть, когда мы разговариваем, к слову сказать, разговариваем, не задействуя их чувства, это очень-очень важно в педагогике, когда мы говорим на тяжелые темы, разговариваем рационально, интеллектуально о том, что произошло, как это устроено, как вообще человечество дошло до жизни такой, что оно устроило такое, и так далее.

Дальше у нас есть вот этот момент фильма, чувственный момент, важный момент, и после этого есть процесс пост, поскольку речь идет о школе. Когда мы обсуждаем, когда мы не говорим, не обсуждаем, не на уровне «хороший-плохой», а, знаете, есть такой термин «вентиляция», когда каждый человек имеет возможность поделиться тем, что он чувствовал, о чем он думал, и так далее.

Значит, теперь смотрите. Я должен вам сказать, что вот пока мы с вами разговариваем, мне пришло три сообщения в чате. Сообщение от Юлии: «Этот фильм шикарный, для 7 лет подойдет». А, это все три от Юлии, извините, пожалуйста, Юлия пишет дальше: «Мои дети в 5, 6 лет смотрели». И дальше Юлия пишет: «Старый советский фильм, очень-очень хороший, не боимся и смотрим». Так что вот.

При этом Сергей пишет мне, вот не знаю, это он в интернете быстренько отрыл или сам знает: «Фильм 16+, поэтому, видимо, первоклассников на него вести не нужно, если фильм 16+». Я небольшой фанат, между прочим, всех вот этих цензов возрастных, но, если фильм 16+, не 12+, 16+, думаю, что в этом что-то есть.

Ну, вот, так что общий ответ будет вот таким. Я думаю, что мы, в общем и целом, ответили, нет?

НАДЕЖДА: В целом, в общем и целом, да. Но как можно, вытекающий, скажем так, вопрос, я понимаю, что мнения, естественно, разделятся. Кто-то считает, что там это правильно, кто-то считает, что это неправильно. И, собственно говоря, в группе тоже разделилось по этому поводу мнение. Но учительница ответила о том, что это не моя идея, а один из фильмов про блокаду, которые предоставлены школе. Ну, то есть как бы, ну, это что-то вроде как рекомендовано. И, собственно говоря, понимаете, тут, такое как бы, а дальше такой резонанс, что там, если вы считаете, что детям нужно только развлекаться, сводите их сами, я могу отменить этот поход.

Д.ЗИЦЕР: Это что такое? Подождите, нет, давайте, у нас минутка, и за эту минутку я постараюсь дать вам полный ответ. Значит, смотрите, мы смешиваем много разных тем. Еще раз, я считаю, что с детьми нужно говорить на сложные и тяжелые темы. Я считаю, что с детьми нужно говорить о войне. Я считаю, что с детьми нужно говорить о блокаде. Я считаю, что с детьми нужно говорить о холокосте. Я считаю, что с детьми нужно говорить об опасностях, которые в жизни существуют.

НАДЕЖДА: В 7 лет?

Д.ЗИЦЕР: Спокойно, это первое, это то, что я сказал. Второе. Я сказал тоже, и повторяю еще раз, я был бы очень осторожен, говоря об этом с 7-летними детьми. Я это сказал. Теперь, в случае, если по той или иной причине взрослые решили, что в 7 лет они хотят об этом говорить, это требует очень серьезной подготовки до, и очень серьезного разговора после.

Теперь последнее и самое главное. Это решают родители. Это не школьная программа обязательная. Значит, у родителей, ну, «решают», может, слишком жесткое слово, но у родителей, безусловно, есть мощный, не совещательный, а, более того, мощный, сильный голос. Нет, не может такого быть, что учительница говорит вам – все идут, либо все не идут. Это не верно, это не этично, это не профессионально. Вот, собственно, и все.

Мы продолжаем нашу программу «Любить нельзя воспитывать». Знаете, после последнего нашего разговора с Надеждой из Петербурга много откликов. Да и я-то, честно говоря, подозреваю, что я в маразме, я, конечно, этот фильм смотрел, сейчас я просто залез в интернет, проверил себя, да, я его смотрел. Это фильм очень-очень старый, это фильм 1944-го года. Еще не закончилась война, этот фильм сняли, этот фильм о блокаде.

Вот, что я вам скажу. И на последний вопрос Надежды, на который я не успел ответить до конца, да и по поводу этого фильма, и по поводу ваших откликов в чате. Значит, смотрите, я еще раз повторяю. Мне представляется, что в 7 лет с этими темами мы должны быть очень-очень осторожны. Более того, давайте я скажу более понятно, мне кажется, что мы не опоздаем, если мы подождем 3-4 года, вот я скажу вам впрямую.

Лора пишет: «Если бы такие фильмы показывали детям с 7 лет, было бы меньше агрессии и войн». Нет, Лора, вы знаете, я в данном случае должен сказать, что я с вами не согласен. Потому что все, что касается агрессии, агрессия, так сказать, на которую влияют, так или иначе, наши впечатления, данные искусством, устроена намного сложнее. Осознать человеку в 7 лет, вот сейчас я перехожу к этому фильму, фильм, снятый в 1944 году, очень тяжело, вот просто очень тяжело.

Я сейчас проверил сам себя, фильм идет 1 час 8 минут, это очень много для 7 лет. Он, естественно, черно-белый. Он хороший, слушайте, это сильный фильм, он получил приз Венецианского фестиваля когда-то. Понятно, что тема мощнейшая и сделан он здорово. Мне кажется, что я его тоже впервые делал, нам его показывали в школе когда-то, в Ленинграде. Но я должен сказать, если речь идет об этом конкретном фильме, нет, я бы этого не делал. Я ни в коем случае не берусь сейчас советовать родителям и учителям, я говорю о себе – я бы этого не делал.

Еще раз, тонкая грань. Можно ли говорить на эту с детьми 7 лет? Можно говорить, если мы знаем, как говорить. И главное, если мы понимаем, зачем мы это делаем. Как мы с вами понимаем, и тема войны, и тема блокады, и тема холокоста, и тема, в общем, всяких ужасных страниц человечества и так к нашим детям имеет отношение. Где-то с ними говорят на эту тему бабушки и дедушки, где-то они слышат, как на эту тему говорят взрослые, что-то они слышат по радио, что-то они видят по телевизору, книги читают, между прочим, родители им, и они сами потихонечку начинают читать. И, конечно, на эти темы надо говорить.

Культпоход? Я думаю, что нет. Я думаю, что после культпохода, к сожалению, учительница окажется, появятся дополнительные поводы говорить, что мальчики или девочки нехорошо себя ведут, и не умеют чувствовать собственную историю, и так далее. Нет, я бы туда не заходил.

И последнее, вот на это мне тоже чуть-чуть не хватило времени. Последнее вот, что. Дорогие друзья, все, что касается походов, культпоходов, которые устраивает школа, конечно, безусловно, согласовываются с родителями. И очень странная позиция, когда, если часть родителей говорит – я бы не хотел, чтобы мой ребенок сейчас этот фильм смотрел, если в этом случае учительница говорит – а, тогда все не пойдут. Нет, это более тонкая тема. Если вы доверяете учительнице, действительно, если она умеет на эти темы говорить, если вы понимаете, а вы имеете полное право узнать, что будет до, что будет после, как это будет вплетено в образовательный процесс и так далее, безусловно, ступайте. Если у вас есть сомнения, безусловно, нет.

А вот в 10, в 11 лет, я думаю, что самое время начинать говорить на эту тему серьезно, но все равно потихоньку, все равно потихонечку, дорогие друзья. Было бы здорово, уважаемая Лора, если бы любой фильм был просто прививкой такой вот от агрессии войны. Сложнее это устроено. И мы с вами знаем, Лора, и все остальные радиослушатели, что бывает ровно наоборот. Бывает, когда торжественные линейки и вот эта, знаете, звенящая сталь в воздухе приводит к прямо противоположным результатам. Когда это приедается, когда дети видят в этом излишний пафос, и когда они начинают смотреть в прямо противоположную сторону. Мне бы этого очень-очень не хотелось.

Мне советуют фильм «Война Анны». Блестящий фильм. Из Карелии, не знаю имени, к сожалению. Ну, уж, конечно, не на 7 лет, ребята. Те, кто не смотрели «Войну Анны», посмотрите обязательно, фильм шикарный.

Мы идем дальше. У нас на линии Дарина из Москвы. Дарина, здравствуйте.

ДАРИНА: Дима, здравствуйте. У меня вопрос такой. Моему ребенку 2,5 года. Полгода я уже не кормлю его грудью. Но когда он засыпает, каждую ночь я его укладываю, он трогает меня за грудь. А после этого в течение ночи он трогает себя за гениталии. Я по поводу, я не знаю, как с ним поговорить, не хочу его, ну, как-то ругать по поводу того, что когда он меня трогает…

Д.ЗИЦЕР: Никак. Значит, смотрите, Дарина, я вас успокою. Во-первых, я бы разделил эти две темы. Я не думаю, что это связанные вещи. Это мальчик, да, мы понимаем?

ДАРИНА: Мальчик, да.

Д.ЗИЦЕР: Мальчик. Я не думаю, что это связанные вещи. Значит, что касается вот этой ситуации, когда ребенок трогает маму за грудь, эта ситуация очень частая, пройдет. Вы правы, что вы связываете это с прекращением кормления, вероятнее всего, но он скучает, он скучает по этому органу, который играл в его жизни такую важную роль. Ну, вот, собственно, и все.

Как долго это может продолжаться? Слушайте, попродолжается еще немножко. Ну, и что. Поверьте мне, в этом нет ни намека на, я не знаю, сексуальные проявления какие-то. Вот ни намека абсолютно точно.

Теперь, что касается второй части. Вы уж простите меня, если у нас с вами такой откровенный разговор, я назову вещи своими именами. Речь идет о мастурбации? Или речь идет о том, что он сам до себя дотрагивается, и это не связано с каким-то доставлением себе удовольствия, на ваш взгляд, по вашим наблюдениям?

ДАРИНА: Я не могу понять. Дима, по моим наблюдениям, когда он с груди переключается на свой орган, он, таким образом, я не знаю, успокаивается, он тут же засыпает. Но в течение ночи он оказывается мокрый, ну, он спит в памперсе и оказывается мокрый. Я так понимаю, он вытаскивает свой как бы мужской орган, которым его природа одарила.

Д.ЗИЦЕР: Пенис это называется. Я вас успокою, этот мужской орган называется пенисом. Так, и что?

ДАРИНА: Спасибо. И это происходит чуть ли ни через ночь. Ну, то есть он что-то, видимо, с этим делает, я не знаю. И потом я просто говорю, что вот, опять ты там мокрый. Ну, то есть не ругаю его, но как-то…

Д.ЗИЦЕР: Да, правильно все делаете. Последний вопрос я вам задам перед тем, как я успокою вас окончательно. Это бывает только, это связано с его засыпанием? Как-то ночью вы так засекаете его или днем тоже бывает, что у него рука в штанишках, например?

ДАРИНА: Ну, это очень редко, в основном, связано все то, что касается кровати. Или, когда мы играем до обеденного сна, ну, вот в кровати или ночью.

Д.ЗИЦЕР: Ничего, Дарина моя дорогая, мы с этим делать не будем, по моему совету, во всяком случае. Ничего. Если появится минимальная навязчивость, минимальная, речь о ней не идет, поверьте мне. Вот, если днем, я не случайно вам задал этот вопрос, если днем вдруг вы обнаружите, что у него ручка в штанах или что-нибудь такое, тихонечко просто достаете его ручку, не фиксируя на этом внимания. Ничего совсем. Чего-нибудь объяснять надо? Или достаточно этого ответа? Дарина у нас, похоже, исчезла с линии. Ну, в общем, я ответил целиком.

Ничего, ребята, не волнуйтесь, все в порядке. Это тот самый возраст подходит у него, когда люди обнаруживают, что у них есть всякие разные интересные органы, и у них с этими органами завязываются разные отношения. Нет, не стоит волноваться, спите спокойно. Понаблюдайте, это очень-очень интересно, понаблюдайте, как дети растут. Ничего страшного, на мой взгляд, совсем.

Анна из Кирова, здравствуйте.

АННА: Добрый вечер. Дима, я хотела бы задать вот такой вопрос. У меня ребенок 3 года. Не знаю, распространенная тема эта или нет, но большинство у нас просьб сейчас, вернее, пожеланий ребенка выливаются в слезы. Выливаются в требования. И вторая часть, это мы постоянно всем недовольны. То есть у нас первый…

Д.ЗИЦЕР: А давайте примерчик.

АННА: Ну, просто – ты не меня первую разбудила, ты не меня повела завтракать. У нас есть старший ребенок. Но хотя это, на самом деле, не так.

Д.ЗИЦЕР: Это девочка, во-первых, да?

АННА: Да, это девочка. У нас две девочки.

Д.ЗИЦЕР: Зовут ее?

АННА: Анастасия.

Д.ЗИЦЕР: Так, и, значит, Настенька такая – ты меня не первую разбудила и не повела меня завтракать. Так. Ну, чего еще? Давайте.

АННА: Ну, помоги мне одеться, вот так вот – помоги мне, ну, пожалуйста.

Д.ЗИЦЕР: А вы не помогаете?

АННА: Да как не помогаем, всегда помогаем. Ну, просто утром, допустим, у меня есть какие-то другие дела. Конечно, я считаю, ну, в три года она в садике, говорят, сама одевается, поэтому, да, возможно, я как бы немного времени ей уделяю.

Д.ЗИЦЕР: Ага, уделяйте много. Ладно, ладно, я не буду, все, спокойно. Вторая у вас старшенькая или младшенькая?

АННА: Старшая.

Д.ЗИЦЕР: Старшая, на сколько?

АННА: 7 лет.

Д.ЗИЦЕР: А отношения, как у них?

АННА: Отношения, в принципе, очень хорошие. Но младшая терроризирует старшую очень часто. То есть, например, она, у нее что-то, у младшей падает, они вместе играют, у младшей что-то падает, она – подними мне, пожалуйста. Или – сходи, мне принеси, пожалуйста, мою кружку.

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, ну, подождите, а что это террор, на ваш взгляд? Какой же это террор?

АННА: Не знаю.

Д.ЗИЦЕР: Как не знаю? Я, зато знаю, никакого террора. Террор – ну-ка, быстро встала, подняла, принесла мою кружку, иначе вообще я тебе нос откушу. Это террор. Это был пример террора только что, уважаемые радиослушатели. А почему она ноет? Почему она таким ноющим голосом это говорит, как вам кажется?

АННА: Я даже не знаю.

Д.ЗИЦЕР: Знаете, знаете, знаете. Вот мне пишет Полина из Ростовской области, вот смотрите, я расскажу вам, какие у нас умные радиослушатели, в прямом смысле слова, я не иронизирую. Полина пишет: «Добрый вечер. У нас тоже сыну 3 года. Ох, уж этот кризис 3-х лет, и несовпадение ожидания ребенка и реальности». Пишет умная Полина. Подписываюсь под ее словами.

АННА: Понятно. Нет, я в какой-то мере, можно сказать, утешаю себя, я связываю это с характером, у нас ребенок очень похож на папу. И вот папа у нас…

Д.ЗИЦЕР: А что, папа ноет всегда? Ну, пожалуйста, ну, давай, налей мне борща?

АННА: Нет, он просто пессимист, он всегда всем недоволен, вот так вот у него. Он предпочитает…

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, давайте я. До рекламы все равно ответить до конца не успею, но давайте я попробую. Анна, смотрите, значит, первое. Как верно говорит нам Полина, речь идет о кризисе 3-х лет. Дима, это точно? Точно. Откуда ты знаешь? Потому что ребенку 3 года. А бывает, что нет кризиса 3-х лет? Нет, не бывает. Бывает, что он проявляется в разном. Значит, это, во-первых. Во-первых, ничего страшного, это относительно новое явление, это связано с исследованием действительности.

А вот второе, почему она говорит таким ноющим тоном, потерпите полторы минуты, попробуем найти ответ.

Ну, так что, Анна, про ноющий тон догадались?

АННА: Да. Ну, нет, я связываю это просто с характером.

Д.ЗИЦЕР: Нет, напрасно. Я не верю, что ваш муж все время ноет. Я думаю, что вот, в чем тут дело. Я думаю, что это история о двух концах, первый из которых в том, что она где-то попробовала поныть и напоролась на какую-то реакцию, такую или другую, более или менее эмоциональную. Я совсем не говорю, что вы на нее накричали, я не это имею в виду, это крайняя степень. Но напоролась на какую-то реакцию, и это вошло в привычку из-за этой реакции потихонечку.

А вторая причина намного интереснее. Вторая причина, мне кажется, она ноет, потому что не верит, что без ноющего тона она получит то, чего она хочет. Даже, если это не так, но не верит. Этот тон, она очень хорошо в 3 года знает, что это действует вам на нервы, вы не волнуйтесь и не удивляйтесь, и не сомневайтесь, она это очень хорошо знает. И именно вот она этой самой тупой пилой по нервам вам и пилит.

Теперь, Дима, что с этим делать? – спросите вы меня.

АННА: Что с этим делать?

Д.ЗИЦЕР: А мне кажется, делать с этим вот, что. А я скажу, пожалуйста. Мне кажется, что нужно с ней про это поговорить. И поговорить с ней нужно про это очень спокойно и следующим образом – котик мой дорогой, да когда ты просишь, чтобы я тебе помогла одеться, ты что, я тебе точно помогу, для меня это такое удовольствие, ты даже меня можешь не просить, ты что, я обязательно это сделаю, для меня это очень-очень приятно. И я тебя прошу, пожалуйста, не говори это таким тоном, вот так вот, и показать ей, и так далее. Потому что, ты знаешь, мне это очень-очень неприятно, я очень начинаю нервничать, очень-очень сильно. Вот я тебя очень прошу, пожалей меня, котик. А про остальное, пожалуйста, не волнуйся, ты что, конечно, я тебе и чашечку принесу, и одеться помогу. И все.

АННА: А это не выльется вообще потом в манеру поведения, что вот ей все прямо…

Д.ЗИЦЕР: А в чем будет манера поведения?

АННА: Дают, ведут, все для нее…

Д.ЗИЦЕР: Расскажите мне о своих страхах.

АННА: Ну, я боюсь, что тираном вырастет.

Д.ЗИЦЕР: И что? Слушайте, подождите, знаете, что, вот подождите, Анна, давайте, меня вам бог послал, подождите одну секунду. А вы не желаете своей дочери судьбы, чтобы ей носили кружечки, вот честно? Скажите в прямом эфире – нет, не желаю, вот давайте. Что ха-ха?

АННА: Ну, я об этом подумаю.

Д.ЗИЦЕР: А себе не желаете такой судьбы? А себе не желаете? Теперь смотрите, спокойно, я совсем, я понимаю, чего вы опасаетесь, вы говорите – у меня вырастет белоручка, она будет всем нам приказывать, нами помыкать и потом, как говорят многие родители, сядет нам на шею, свесит ножки, и вот это вот все. Нет, абсолютно нет. Я же не говорю о том, что вы, понимаете, по мановению ее пальчика вы будете куда-то бежать и так далее. Иногда у вас не будет времени, вы будете спокойно про это говорить.

И будете говорить – милая моя, голубушка моя дорогая, солнышко мое, нет, я сейчас не могу, прости меня, пожалуйста. Вот и все. Вы не будете манипулировать этим, я надеюсь. Но еще раз, я же не случайно спросил вас – вы помогаете? Помогаю. Если вы помогаете и так, ну, так вы же помогаете, потому что вы считаете, что человеку в 3 года надо помогать, и потому что вы ее любите и думаете, что ей тяжело.

АННА: Нет, я не спорю. Просто страх, на самом деле, присутствует, что пройдет кризис 3-х лет, и это останется в привычке. Потому что вот к вашему вопросу я все-таки самостоятельна, и мне вот не нужно принести кружечку. Я боюсь, что где-то мы…

Д.ЗИЦЕР: Ань, нет, вы не бойтесь. Это войдет в привычку при следующих условиях. Первое, вы будете это поддерживать. Теперь, сейчас вы это поддерживаете удивительным образом. Что такое поддерживать? Поддерживать это каждый раз, когда возникает вот это самое нытье, так или иначе, выдавать большую или меньшую эмоциональную реакцию. Это то, что происходит. Вместо этого нужно поступить очень-очень по-человечески, а именно, успокоить ее, помочь ей обнаружить, что ей не нужно ныть, для того чтобы она была заметна, и спокойненько в этот момент попросить ее этого не делать. Это все, это работает, поверьте мне.

АННА: Хорошо. Спасибо.

Д.ЗИЦЕР: Я прощаюсь с вами, потому что у меня на линии же еще один человек, с которым мне надо успеть поговорить до выпуска новостей. Альбина, здравствуйте. Альбина из Магнитогорска.

АЛЬБИНА: Здравствуйте, Дима. Спасибо большое за возможность стать лучше.

Д.ЗИЦЕР: Давайте, у нас три минуты, но мы все успеем. Спасибо вам.

АЛЬБИНА: Такой вопрос у меня. Дочь 11 лет, София. Я постоянно ее тюкаю, мне не хватает от нее самостоятельности. Ну, я понимаю, что это замкнутый круг, я сама во всем виновата, что я…

Д.ЗИЦЕР: Самокритично.

АЛЬБИНА: С раннего детства, ну, вот я ей говорю, например, София, ты собрала портфель? Она там – нет. Я говорю, а почему же ты тогда идешь с младшими, она идет беситься. Вот, например, осталось у нее 20 минут до танцев. Вместо того чтобы собирать портфель, потому что там тренировка два часа, она приходит, уже надо спать ложиться, некогда собирать, она идет беситься с младшими. Ну, и так во многом.

Д.ЗИЦЕР: Вместо того чтобы собирать портфель, подобно старой старушке, она ведет себя, как девочка 11 лет и идет беситься с младшими. А в этот момент ей надо забыть, что она девочка 11 лет?

АЛЬБИНА: Да, совершенно точно.

Д.ЗИЦЕР: И начать вести себя, как такой, знаете, какой-то функционер в нефтяной компании. Прекрасно, прекрасный план. Слушайте, вопрос-то, в чем? Давайте, у нас полторы минутки, я хочу успеть ответить. Чувствую, что вопрос не сложный, но задайте его, наконец.

АЛЬБИНА: Ну, вопрос, как перестать ее постоянно тюкать, постоянно говорить ей – София, ты не почистила зубы, ты собрала портфель, ты заполнила дневник. Ну, и второе вот тоже по поводу питания. Я пока ей не предложу овощи и фрукты, она не поест самостоятельно, не пойдет.

Д.ЗИЦЕР: Она не поест самостоятельно, потому что ей…

АЛЬБИНА: Будет есть печеньки, конфетки. Я ей говорю – иди, съешь банан, иди, съешь яблоко.

Д.ЗИЦЕР: Ну, и что? Она идет и ест.

АЛЬБИНА: Вот такой вопрос. Ну, да, если ей скажешь два-три раза.

Д.ЗИЦЕР: А вам сложно сказать? А вы скажите.

АЛЬБИНА: Ну, мне кажется, что я постоянно ей что-то говорю, что-то направляю…

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, я отвечаю вам коротко и просто. Все, отвечаю, у нас не очень много времени, действительно. Отвечаю вам коротко и просто. Первое, как перестать ее тюкать. Немного саморекламы, посмотрите, пожалуйста, мое видео, которое называется «Свобода от воспитания». Которое постарается, во всяком случае, научить вас ее не тюкать, а смотреть в этот момент в себя, и какие-то процессы с собой совершать.

АЛЬБИНА: Да, я его посмотрела сегодня как раз, видео это.

Д.ЗИЦЕР: Ну, отлично, молодец. Но делать еще ничего не начала, правда?

АЛЬБИНА: Нет, не начала.

Д.ЗИЦЕР: Начните.

АЛЬБИНА: А еще вопрос…

Д.ЗИЦЕР: Подождите, нет, я не успею, Альбин, у нас 20 секунд, Альбина, надо выбрать, говорю я или говорите вы.

АЛЬБИНА: Хорошо.

Д.ЗИЦЕР: Теперь, что касается второго. Мне кажется, вам нужно проанализировать суть ваших отношений с дочерью, суть. Вот чего, каких отношений вы с ней хотите. Она вам зачем, эта девочка? Чего вы хотите от нее? Как вы хотите видеть отношения с ней? Не выключайте радио ни в коем случае, потому что первые три минуты я посвящу вам, первые три минуты следующего часа.

Хочу напомнить, что мы в этом и в ближайших выпусках ставим вам музыку современных музыкантов и композиторов из проекта «Сохрани мою речь навсегда» к 130-летию Осипа Мандельштама. Получайте удовольствие. Завтра, кстати, Noize обещаю вам из этого же проекта.

Я обещал Альбине из Магнитогорска посвятить ей пару минут в начале этого часа. Посвящаю, Альбина, и все, кто заинтересовался этой темой. Значит, смотрите, давайте, во-первых, я объясню, почему я, как только возникает, ну, вот эта тема – я тюкаю, затюкиваю собственного ребенка и пристаю к нему очень-очень сильно, почему я, в общем, немного занимаюсь саморекламой и отсылаю вас к собственному видео «Свобода от воспитания». Могу к нескольким книжкам еще вас отослать.

Потому что когда-то, несколько лет назад я очень-очень серьезно озаботился следующей идеей – как дать родителям и вообще дать педагогам ответы практические. Любой человек или почти любой человек согласится с утверждением – нужно любить своего ребенка. Ну, нужно любить своего ребенка, конечно, понятно, это общее место. Или мы скажем – слушайте, детей надо не обижать. Ну, да, надо не обижать. Или – детям нужно давать поддержку. Опять-таки хорошо, детям нужно давать поддержку.

Как это сделать? Как? Как не обидеть в тот момент, когда у тебя высочайшая степень раздражения? Мы все живые люди, это у всех бывает. Как это дать поддержку, когда ты приходишь с работы, иногда падаешь от усталости? Тут я задал себе эти вопросы, и, мне кажется, я смог найти на эти вопросы ответы, во всяком случае, на большую часть.

А дальше так получилось, что мне удалось это сказать в 20-минутном видео, благодаря программе TED, ну, и дальше я написал на эту тему несколько книжек. Друзья, не поймите меня неверно, это я не отсылаю вас сейчас к самому себе и не говорю, что я, это единственный, кто на эту тему дает ответы какие-то, и так далее. Я просто обращаю ваше внимание на то, что у меня есть, по меньшей мере, попытка ответить на эти вопросы практически. Именно поэтому, Альбина, я туда вас и отправил. И, поскольку вы сказали, что вы это видео сегодня посмотрели, вы увидели, что эти ответы там есть, и дальше надо начать это делать.

Теперь следующий пункт. Вот я успел сказать вам перед расставанием, надо подумать, какого рода отношений с дочерью вы хотите. Я объясню. Сядьте вечерком сегодня, вот хотите, прямо сейчас, я закончу свой ответ, выключайте радио, хотя будет жалко, но выключайте радио ради такого дела, садитесь и пишите на бумажке, каких отношений с собственной дочерью вы хотите. Конкретных, прикладных отношений.

Я хочу, обнявшись с собственной дочечкой, посмотреть с ней пару серий сериала. Я хочу с собственной дочечкой танцевать. Я хочу, чтобы она у меня научилась вот такой-то песне и такому-то стиху, для меня это важно, я хочу с ней поделиться. Я хочу сесть, подперев кулаком щеку, и смотреть, как чудесно она поедает булочки или бананы, или, я не знаю, что. Я хочу вместе с ней печь пирожки. Вот такие вещи.

А дальше, когда вы это напишете, сделайте следующее довольно простое действие. Напишите себе списочек из двух-трех, пяти, семи наименований и скажите – в эту неделю я хочу, чтобы между нами это было. И организуйте это. Вы довольно быстро обнаружите, что существует конфликт и конфликт довольно сильный между такими отношениями и вот этим постоянным дерганием ее – ты не туда пошла, ты не то надела, ты играешь, ты не играешь, и так далее. Решите этот конфликт в ее пользу. Когда вы сможете себе вечером сказать следующее, вы сможете сказать – я сегодня сделала ее жизнь лучше. Не хуже, а лучше.

Ваш пример замечательный о том, что вечером надо собирать портфель, а она с маленькими бесится. Ну, так, Альбина, это же здорово, что она с маленькими бесится. Во-первых, она любит своих братьев и сестер. Во-вторых, она их развлекает. В-третьих, она непосредственна в 11 лет, она еще не потеряла вот эту самую чудесную детскость, и, надеюсь, не потеряет ее никогда.

У нас есть маленький конфликтик, говорите вы. Но завтра же нужно идти с портфелем куда-то. Ну, так помогите ей. Я напомню вам, вы же мама ее, мама. Мама должна помочь, должна. Мама это не воспитатель, мама это не надсмотрщик, мама это не психоаналитик, мама – это мама. Помогите. Не забудьте поцеловать ее в лобик или в щечку и сказать – слушай, как ты смешно играешь, как это здорово, я прямо огромное удовольствие получаю, когда на тебя смотрю. И сами побеситесь вместе с ними.

Это устроено вот так, понимаете. Нас замыкает в этих точках, у меня клокочет все внутри, и привычка говорит мне – нужно собирать портфель. Но я не верю, Альбина, и все остальные радиослушатели, что, если вы выдохните один раз, вы не получите удовольствие от того, как ваш ребенок прыгает, бесится, поет с младшими братьями и сестрами или сам по себе. Ну, вот это приблизительное направление. Я желаю вам удачи. Надеюсь, что сейчас ответ был полным-преполным.

Евгений из Таганрога, добрый вечер.

ЕВГЕНИЙ: Здравствуйте, Дима.

Д.ЗИЦЕР: Я вас слушаю.

ЕВГЕНИЙ: Вопрос следующий. У меня дочь 7 лет имеет неврологическое заболевание от рождения, так называемый гемипарез. Ну, это легкая форма ДЦП. Ну, на ДЦП сильно не похоже, ребенок нормальный, полноценный, но есть небольшие с походкой изменения.

Д.ЗИЦЕР: Да, понимаю.

ЕВГЕНИЙ: Ну, это вступительное слово. С матерью ребенка в разводе мы. Развелись, когда ей был 1 год, то есть уже 6 лет. И все это время у меня другая семья. А бывшая супруга не оставляет попыток построить отношения. Ну, и год назад задает она мне такой вопрос – я познакомилась с мужчиной, который живет в Московской области, мы проживаем в Ростовской области. Понимаете, Московская область весьма далеко.

Д.ЗИЦЕР: Понимаю.

ЕВГЕНИЙ: И я хочу туда уехать и увезти ребенка. А, ну, да, хочу сказать, что вопросами здоровья ребенка занимался всегда я, ну, так получилось, так бывает. В это никто не верит.

Д.ЗИЦЕР: Почему, я верю, абсолютно верю, почему же не верю.

ЕВГЕНИЙ: Заболевание это требует постоянного участия, то есть постоянной реабилитации, каких-то уколов, каких-то таблеточек, каких-то посещений врачей ортопедов, неврологов, все прочее. Этим занимался всегда я. Мама как-то, ну, не участвовала.

Д.ЗИЦЕР: Ну, все, так получилось, не будем ругать маму. Занимались вы, это прекрасно, я вам верю на сто процентов, поверьте мне.

ЕВГЕНИЙ: Да, не будем. Вот вопрос возник, возникла сложность у меня, так скажем. Когда она решила переехать, ну, собственно, долгая это очень история, она туда уехала. Ребенку нужно, ну, ребенок не стандартный, ей нужно больше, чем обычному. Ей нужен и логопед, и психолог.

Д.ЗИЦЕР: Я понимаю хорошо, да. Давайте двигаться к вопросу. Эта тема ясна.

ЕВГЕНИЙ: У нас все это здесь было на поток поставлено, все абсолютно она получала, дочка. Туда уехала мама, и там нет у ребенка ничего. У нее там нет садика, нет полноценных занятий, нет бассейна, нет логопеда, нет психолога, ничего нет. Еще куча всяких назначений, которые от ортопедов, от неврологов, которые нужно получать, как говорят, как вот вы вложитесь, как вы поучаствуете в ее судьбе, так и…

Д.ЗИЦЕР: То вы и получите, я понимаю, примерно понимаю, как это устроено.

ЕВГЕНИЙ: К сожалению, не понимает этого больше никто, кроме меня и вас, наверное. Вот, обратился в суд…

Д.ЗИЦЕР: Вопрос-то, в чем?

ЕВГЕНИЙ: Вопрос в том, что мне сделать, чтобы меня услышали, чтобы ребенка вернуть домой? Ребенок страдает, там у нее, у нас была психологическая экспертиза, в которой указано, что…

Д.ЗИЦЕР: Евгений, скажите мне, пожалуйста, когда вы говорите «вернуть домой», что вы имеете в виду? То есть, какие варианты-то есть, в принципе?

ЕВГЕНИЙ: Варианты следующие. Я чуть-чуть, наверное, сбился в объяснении причин. Психологическая экспертиза показала, что ребенок гораздо больше привязан к отцу, чем к матери. И меньше психологическая травма будет для ребенка, если она останется с отцом, чем с матерью. Это две у нас экспертизы такое показало.

Д.ЗИЦЕР: Понял.

ЕВГЕНИЙ: Но как бы мама все равно уехала. И когда редкие моменты, когда удается мне пообщаться с дочерью, она плачет, просится домой, говорит – приезжай, забери меня, пожалуйста.

Д.ЗИЦЕР: Вы хотите, говоря простым языком, скажите, пожалуйста, Евгений, вы хотите, чтобы дочка жила с вами?

ЕВГЕНИЙ: Ну, этого хочу не только я, но и она, дочка.

Д.ЗИЦЕР: Вы и ваша дочка, вы согласны, вы хотите, чтобы дочка жила с вами, да, правильно?

ЕВГЕНИЙ: Да.

Д.ЗИЦЕР: Что говорит ваша бывшая жена? Я понимаю. Что говорит ваша бывшая жена на эту тему?

ЕВГЕНИЙ: Она говорит – нет, она будет жить со мной, и все.

Д.ЗИЦЕР: Потому что?

ЕВГЕНИЙ: Когда дочка говорит… Ну, потому что ребенок должен жить с матерью, как ей внушили органы опеки. Органы опеки, знаете…

Д.ЗИЦЕР: Да я понимаю, Евгений дорогой, просто я, вы поймите меня правильно, если мы говорим в этом аспекте, я боюсь, что я не могу дать вам совет. Поймите меня правильно, почему, потому что мы с вами начинаем вторгаться в судебную сферу, на самом-то деле. Как вы понимаете, это совсем-совсем не моя область.

ЕВГЕНИЙ: Вот именно.

Д.ЗИЦЕР: Вот. Я, ну, сейчас просто, так сказать, взгляд такой досужий совсем. Ну, теоретически, конечно, если ситуация такова, что есть заключение, что ребенку лучше с вами, и вы этого хотите, и ребенок этого хочет, вероятно, те органы, которые этим занимаются, должны к этому прислушаться. Но я, к сожалению, не имею никакого отношения к этому, и поэтому я не могу вам сказать, знаете, слушайте, идите в суд. Не могу сказать такого.

Единственное, что я могу вам сказать со своей колокольни, извините за выражение, что в любом случае, если мы говорим не о суде, в любом случае, разговаривать с человеком намного легче, если этот человек верит, что его слышат. Так получается не всегда, у всех у нас так получается не всегда, но, на самом-то деле, если у вас есть возможность размягчить отношения с бывшей женой, мне кажется, делу это может помочь. Потому что тогда можно говорить о том, что дочка может приехать к вам на время и попробовать, а потом вернуться назад. Можно говорить о самых разных вариантах.

Но, видите, еще раз, я прошу у вас прощения, к сожалению, не могу дать вам совета в том, что касается судов. Вот видите, слушатели наши с вами, они, в общем, в чате пишут, что, конечно, нужно не сдаваться и идти вперед. Конечно, нужно не сдаваться и идти вперед. Только я, к сожалению, не знаю, как.

ЕВГЕНИЙ: Да, вы знаете, вопрос, в какие двери стучаться. Ты можешь все это здесь…

Д.ЗИЦЕР: Я думаю, что, Евгений, я думаю, что стучаться надо, начинать надо с органов опеки, и узнавать, как это устроено, узнавать. Не полагаться на то, что говорит ваша жена и другие, узнавать, как это устроено. После этого сходить к хорошему юристу. Найти и сходить просто, чтобы посоветоваться. Просто, чтобы человек услышал, человек, который в этом понимает, в отличие от нас с вами, и сказал – Евгений дорогой, слушай, у тебя есть шансы. Или нужно попробовать сделать вот так.

Я думаю, что честь вам и хвала, что вы хотите идти вперед, и что вы не оставляете ребенка, и что девочка вам важна, и вы важны ей, это здорово. Но, действительно, тут важно не напортачить. Мне кажется, что нужно идти шаг за шагом и обращаться к людям, которые могу помочь. Это юристы, конечно, в этом случае, безусловно.

ЕВГЕНИЙ: Да, спасибо. Решение задать вам вопрос возникло просто тогда, когда уже и юрист, и люди, и все-все уже в курсе, и все не знают, что делать.

Д.ЗИЦЕР: Не может такого быть. Нет, не может такого быть. Я должен вам сказать, я такой законченный оптимист, смените юриста. Если юрист говорит – я не знаю, что делать, это плохой юрист. Юрист может сказать – у тебя нет шансов. Юрист может сказать – ситуация не очень хорошая. Юрист не может сказать – я не знаю, что делать. Если он это говорит, значит, к другому юристу. Так же, как, если учитель не может научить человека, что 2+2 будет 4, значит, он плохой учитель, надо идти к другому учителю. Вот, собственно, и все. Так что вот такая история.

Я должен вам сказать, что, в принципе, очень-очень много отзывов от слушателей. Среди них есть те, кто говорят – может быть, мы можем помочь, и так далее. Мы, конечно, в эфире не можем никакие телефоны никому давать. Но, тем не менее, имейте в виду, есть люди, которые отзываются. Есть люди, которые готовы вам помогать, среди них есть юристы. Так что обращайтесь, вот и все. Ищите, и вы найдете. Я прощаюсь с вами. Я желаю вам огромной-огромной удачи. Абсолютно уверен, что ко мне присоединяются и наши слушатели, которые слышат вашу историю. Конечно, не опускайте руки, конечно, идите вперед.

А мы должны двигаться дальше с нашей программой. На линии у нас Жуковский, Артем. Артем, добрый вечер.

АРТЕМ: Добрый вечер, Дима. Такой вопрос, Дима. У меня дочь, первый класс, 7 лет. Она до сих пор у меня в этом возрасте, как сказать более корректно, ходит в туалет не в туалете, скажем так.

Д.ЗИЦЕР: Писается, сказать корректно, вполне себе корректное слово.

АРТЕМ: Не только писается, скажем так. Это происходит во всяких разных местах. То есть это и в гостях, и в школе, и на занятиях, и дома. Мы не знаем, что делать. Как-то разговариваем с ней, пытаемся.

Д.ЗИЦЕР: Не надо с ней разговаривать. Скажите мне, что на эту тему говорят два специалиста, один называется невролог, другой называется уролог?

АРТЕМ: Ну, вообще я сначала думал, что это какая-то физиологическая проблема, может быть, не чувствует, что вот надо сходить. Она говорит – нет, все знаю, но терплю до последнего. А потом вот, не знаю, не хочу, видимо, не улавливает момент, когда нужно идти.

Д.ЗИЦЕР: Нет, нет, Артем, не в этом возрасте. Вы скажите мне, я не случайно этих двух специалистов назвал. Вы у них были?

АРТЕМ: Нет, не были.

Д.ЗИЦЕР: Бегите бегом. Просто поверьте мне, бегите бегом абсолютно точно.

АРТЕМ: Значит, это может серьезная проблема, да?

Д.ЗИЦЕР: Да нет, это может быть простейшая проблема. Но любая простейшая проблема, если ею не заниматься, может превратиться в серьезную. Нет, я полагаю, что она не превратилась в серьезную. Но, если мы говорим о том, что человек в 7 лет, 7 лет это довольно серьезный возраст, если человек в 7 лет не может с этим справиться, нужно помочь ему с этим справиться. Абсолютно точно что-то там есть. Я надеюсь, что ничего серьезного там нет, и может такое быть, что ничего серьезного там нет, поверьте мне.

Не пугайтесь и не пугайте друг друга с нею, и с женой не пугайте друг друга, нечего пугаться. Но абсолютно точно нужно дойти, в первую очередь, до невролога хорошего. Найти хорошего, найти невролога, которого советуют вам друзья, приятели, чаты, интернет и так далее, и описать эту проблему. Это, в первую очередь. А дальше поглядим. Жуковский, Москва рядом, собственно говоря, действуйте, вот и все. Я в данном случае, не подумайте, что я отмазываюсь от вас, но просто мне, ну, неверно мне продолжать, потому что это проблема не педагогическая абсолютно точно. Точно.

АРТЕМ: Я понял, Дима. Хорошо, спасибо большое.

Д.ЗИЦЕР: Не волнуйтесь, пожалуйста. Идите спокойно, еще раз, ничего страшного, наоборот, в ту секунду, когда мы начинаем заниматься каким-то вопросом, этот вопрос решается, поверьте мне. Удачи вам.

Екатеринбург, Юлия, здравствуйте. Юлия из Екатеринбурга.

ЮЛИЯ: Дима, добрый день. Ой, добрый вечер.

Д.ЗИЦЕР: Привет. И день, и вечер, уже вечер, и у нас тоже вечер.

ЮЛИЯ: Очень вам благодарна, очень рада, что дозвонилась.

Д.ЗИЦЕР: Давайте, говорите скорей.

ЮЛИЯ: Вот именно про него у меня и вопрос. Сын, 1 год и 8, любимый, обожаемый, договариваемся обо всем. В беременность начала слушать подкасты. На текущий момент только в свободное время (неразборчиво), слушать часто.

Д.ЗИЦЕР: Ну, и хорошо. Есть много источников, поверьте мне. Я всего лишь один из них, но не единственный.

ЮЛИЯ: Вопрос вот именно в этом состоит, что ребенок, если что-то не по его, мы с ним договариваемся, рассуждаем, объясняем. Но полностью (неразборчиво), все наши планы рушатся, он просто берет, подходит, забирает за руку и уводит, куда ему надо. «Нет» мы умеем говорить, как вы и говорили, мы слушаем, говорим «нет»…

Д.ЗИЦЕР: Давайте вопросик скорей, да все понятно абсолютно. У меня уже есть один комментарий, только вопрос-то задайте.

ЮЛИЯ: Вопрос. Как нам выстроить (неразборчиво), чтобы все-таки мы руководили процессом, а он следовал за нами? И как договариваться в таком возрасте с ним, чтобы он понял?

Д.ЗИЦЕР: Я расскажу вам, пожалуйста. Первое, сейчас будет печальная история. Договориться в таком возрасте очень-очень сложно, чтобы не сказать невозможно. Вот, когда вы говорите «мы договариваемся», я не хочу сказать, что вы лукавите, но вы преувеличиваете. Конечно, договориться в 1 год с человеком невозможно. Человеку можно предложить, иногда человеку можно навязать, иногда человека можно немного обхитрить, извините, человека можно порадовать. Но договор, это не договор равных. Договор предполагает две равные стороны.

Соответственно, безусловно, после 3-х вы надоговариваетесь, все будет хорошо. Сейчас стоит начинать, вы абсолютно правы. Но не преувеличивайте. Как сделать так, чтобы руководили вы? Да руководить. Вы говорите, мы умеем говорить «нет». Ну, собственно говоря, говорить «нет, когда нужно сказать «нет». Если он потянет ручки к горячей кастрюле, вы скажете «нет». Более того, вы его остановите физически. Вот, собственно, и все. Либо я не до конца понял ваш вопрос.

ЮЛИЯ: Да, вот, я, ну, получается, раз так много слушала, я с рождения сопротивлялась и бабушке, и всем, которые хотели оградить ребенка от всего. Я ему разрешала все, обеспечивая безопасность его жизни, как то ножи не допускать. Но все шкафы он проверял, мы вместе разбирали, ограничителей всяких не было.

Д.ЗИЦЕР: Все, сейчас подождите секунду, сейчас я разрешаю вам и остальным радиослушателям послушать новости, и мы продолжим через несколько минут.

Я напоминаю, что на линии у нас Юлия из Екатеринбурга. Несчастная мать, которой помыкает мужчина от роду 1 года и 8 месяцев, да?

ЮЛИЯ: Да, горячо любимый потому что.

Д.ЗИЦЕР: Юль, ну, так что у нас там не получается.

ЮЛИЯ: То, что касается жизнедеятельности, безопасности я говорю четко (неразборчиво) душой. А, например, я сажусь здесь, он подходит через минуту, берет меня за палец, уводит куда-нибудь в то место, куда ему надо заниматься, а не мне, он мне не позволяет ничего делать самой.

Д.ЗИЦЕР: Ну, что значит, не позволяет, подождите. Ну, вы как поступаете в этот момент?

ЮЛИЯ: Ну, я говорю – сыночек, ты покушал, я тоже хочу покушать, давай посидим, покушаем, потом поиграем. Он – нет, ни в какую. И когда совсем я ему отказываю в таких делах, когда мне что-то надо, а он утаскивает меня заниматься его делами…

Д.ЗИЦЕР: Да, он расстраивается очень.

ЮЛИЯ: Он расстраивается, ревет, истерит и даже вплоть до того, что иногда почему-то головой об пол, я не знаю, где он это увидел. И на это, конечно…

Д.ЗИЦЕР: Я тоже не знаю, где он это увидел.

ЮЛИЯ: И на это реагирую так трудно.

Д.ЗИЦЕР: Ну, давайте мы сделаем из этого примерчик. Вот про этот примерчик мы и поговорим. В общем, не важно, про какой. Отлично, значит, смотрите, ну, жизнь же она сложно устроена, в жизни очень трудно сказать – Юль, нажмите на эту кнопочку и выскочит там флажочек какой-нибудь, правда? Это устроено не так. Мама Юля села есть. Человеку 1 год и 8 месяцев. Человеку в 1 год и 8 месяцев очень трудно понять, что мама Юля хочет есть. Ну, трудно, ничего не поделаешь. Вы правильно делаете, что вы это говорите. Но нам нужно с вами учитывать, что понять ему это очень-очень трудно. И поэтому, мне кажется, что правда лежит посередине.

Мне кажется, что правда устроена следующим образом. У нас же много инструментов разговора с собственными детьми. Где-то мы говорим – ой, котик мой дорогой, подожди, сейчас мама поест, подожди, а вот смотри, у меня такой кусочек, ну-ка, давай я тебе его тоже дам, подожди. Нет, котик, мама сейчас очень-очень хочет поесть, она должна поесть, и так далее. Это способ номер один.

Есть способ номер два, который, к слову сказать, бывает очень-очень простым и самым легким. Это, когда, ну, сказав то, что вы хотели сказать, вы понимаете, что вам легче подойти с ним и потратить на это минуту, чем пилить его на тему того, что вы называете «договор» или что-нибудь еще. Ну, все, пойдем, подойдем, котик, все посмотрели, слушай, скоро к тебе вернусь, а сейчас будет то-то, папа, не папа, я не знаю, и так далее. Это вторая правда, которая лежит посередине.

Третья правда, которая лежит посередине. Это, когда вы, вот он подходит к вам, и вы занимаете его чем-то, не в смысле обманываете – ой, смотри, самолетик полетел, а занимаете его чем-то, что позволяет вам тоже продолжить заниматься тем, чем занимаетесь вы, что для вас важно. Вот и все.

Мне кажется, что просто в большинстве случаев, есть исключения, но в большинстве случаев в возрасте 1 года и 8 месяцев нет черного и белого. Ну, вот так вот мы все и живем, а чего вы думаете, я не так, что ли, жил с детьми маленькими? Так же точно жил. Нет?

ЮЛИЯ: Хорошо, спасибо.

Д.ЗИЦЕР: Чего хорошо? Мы дали ответ или нет?

ЮЛИЯ: Ответ дали, да.

Д.ЗИЦЕР: Точно, да? То есть, смотрите, давайте я напоследок все-таки, какая-то неуверенность в вашем голосе я слышу, я напоследок произнесу еще пару фраз.

ЮЛИЯ: Нет, немножко другая просто… Мы ездим за рулем, и он у меня на коленях за рулем, потому что я ему не могу говорить «нет». И мы уже привыкли, ездим за рулем, как ненормальные.

Д.ЗИЦЕР: Нет, котик мой дорогой, дорогая моя Юлия, ответ «нет» категорически от меня сейчас вы получаете. Категорически ответ «нет».

ЮЛИЯ: Да, я понимаю.

Д.ЗИЦЕР: Нет, нет, вы не понимаете. Вы в этот момент рискуете огромным количеством людей, и собой, и им, и еще много-много, кем. Вы чего, какое говорить «нет»? Это же не про «нет» вопрос. Мы обсуждали, пару раз обсуждали за эти три года, которые существует программа, как сделать так, чтобы человек научился садиться в кресло. Да, пока машина стоит, и научить его, и в этот момент нужно с ним играть обязательно, и нужно создать у него положительное ощущение посадки в это кресло, и так далее. Нет, ни в коем случае мы не едем никуда с ребенком за рулем, я вас умоляю, вы чего? Вы мне рассказали, теперь это будет отчасти и моим грехом.

Нет, нет, это никуда не годится. Что значит, я не могу ему сказать «нет»? Вы очень точно обозначили свои границы. Вы сказали, когда речь идет о безопасности, я говорю ему «нет». Речь идет о безопасности. И бывают ситуации, когда мы даже очень близким людям говорим «нет», не получая от этого удовольствия. Мне кажется, это та самая ситуация. Нет, не нужно его силой усаживать в кресло. Да, человек 1 года и 8 месяцев имеет полное право, что на него мама и папа потратят время и научат его в кресле сидеть, и приучат его в кресле сидеть не в ситуации стресса. Нет, нет, на коленях мы не ездим никуда, потому что, знаете, к чему это приводит?

ЮЛИЯ: Да.

Д.ЗИЦЕР: Это приводит, я сейчас будут не про безопасность, не волнуйтесь, это приводит к тому, что вы не можете доесть. Это приводит к размытию границ, понимаете?

ЮЛИЯ: Да.

Д.ЗИЦЕР: Он сам, бедный, не понимает, вот сейчас послушайте меня, нет, нет, я уже хотел с вами попрощаться, и вдруг понял, что нет, я не буду сейчас с вами прощаться, еще минуту вам придется меня потерпеть. Вот смотрите, он сам, бедный, не понимает, где граница, что такое хорошо и что такое плохо. Это не противоречит тем словам, которые я сказал про то, что договариваться с людьми этого возраста очень трудно, но при этом люди этого возраста хорошо понимают, в какой системе координат они живут. И система координат очень-очень понятна.

Если мы можем, я не знаю, что, сесть за руль с ребенком на руках, почему же нельзя войти в туалет в тот момент, когда вы там писаете, извините за выражение? Почему нельзя лишить вас еды? Можно. И тогда мне его реакция становится понятна, когда вы говорите, что он очень расстраивается и бьется головой об пол. Бьется головой об пол, ничего хорошего в этом нет, но он делает это от исступления, потому что границы не ясны. Мама, почему? Почему сейчас нельзя взять тебя за палец и отвести в уголочек? Почему, если все остальное можно? Понимаете, какая штука?

ЮЛИЯ: Да.

Д.ЗИЦЕР: Юль, чего будем делать? Делать мы с вами будем следующее. Я расскажу вам, что вы будете делать. Вы сегодня вечером сядете, если захотите, конечно, и захотите меня послушать, сядете, и вот, как я люблю обычно, я советую, взять ручку, взять бумагу и написать, на самом деле, в чем заключаются ваши границы. Хотите, с мужем поговорите на эту тему, он вас послушает. Проговорить, в чем заключаются ваши границы. Есть вещи, про которые вы не скажете, что я не могу отказать. Извините, пожалуйста, если мужик сейчас к вам подойдет и под юбку руку запустит, вы сможете отказать или нет?

ЮЛИЯ: Да, конечно.

Д.ЗИЦЕР: А что вы смеетесь? Да, конечно, вы говорите. И я в этом не сомневаюсь. Но, поверьте мне, в тот момент, когда мы говорим – я посажу его на руки, потому что у меня нет сил слышать его нытье, это то же самое, это абсолютно сопоставимые вещи, вот даю вам честное слово. Почему с историей про юбку вы мне сказали однозначное «нет», и я был уверен, ну, в смысле однозначное «да, я смогу остановить». Я был уверен, что вы его скажете. Потому что вы, я только что привел пример проникновения в ваши внутренние границы, внешние границы, человеческие границы и так далее.

Точно так же ваш сыночек дорогой и любимый, и умный, и прекрасный в 1 год и 8 понимает, где находятся человеческие границы, потихонечку начинает понимать. И вам срочно нужно перестать эти границы размывать. Нет, котик, нет, не бывает, мама тебя очень любит, я тебя обожаю, я тебя целую, я тебя очень люблю, нет, ты не можешь здесь сидеть, мой котик дорогой. Вот так. Просто нет. Понимаете?

ЮЛИЯ: Да.

Д.ЗИЦЕР: Я прощаюсь с вами. Все, у вас большое домашнее задание, бегите делать.

ЮЛИЯ: Огромное спасибо. Удачи вам.

Д.ЗИЦЕР: Пока. Я понимаю, что я немножечко, может, самую малость ухудшил вам настроение, ничего не поделаешь, это серьезная тема. Сделайте, честное слово, даю вам слово, обещаю, вас это продвинет.

Мы идем дальше. Светлана из Костромы, добрый вечер.

СВЕТЛАНА: Здравствуйте, Дима. У меня вот такой вопрос. У меня ребенок, сын в первом классе учится. И у нас, в общем, мы вышли после каникул, учительница наша не вышла, она заболела. И, скорее всего, надолго, там у нее травма. И сейчас ее на данный момент заменяет другой учитель. И у этого учителя какое-то очень странное отношение к моему ребенку, ну, и вообще к детям, в целом. Вчера произошла такая ситуация. На математике мой сын, ну, видимо, то ли покрутился, то ли что, я не поняла, как бы с его слов, он говорит – я немножко покрутился. И она у него забрала стул, и он весь урок в итоге простоял, ну, делал задание, стоя. Я, говорит, и так бы стоял…

Д.ЗИЦЕР: Досрочный ответ, как в «Что? Где? Когда?» могу вам дать?

СВЕТЛАНА: Да.

Д.ЗИЦЕР: Бегом к директору. Прямо твердо, и, если нужно, жестко говорите о том, что вы собираетесь писать письмо в Департамент образования. Все. Она нарушила закон об образовании. Слушайте, это тот случай, когда нужно не разговоры разговаривать, а этого учителя, по мне, увольнять, извините, сейчас на меня все обидятся, как все любят. Но человек, который использует методы концлагеря, это какой учитель, о чем мы говорим? Что значит, он отобрал у него стул? Еще что? Какие еще фантазии есть у этой женщины или мужчины, я не знаю? Все.

СВЕТЛАНА: Да, женщина.

Д.ЗИЦЕР: Не о чем говорить, это, безусловно…

СВЕТЛАНА: Сегодня то же самое.

Д.ЗИЦЕР: А что сегодня? Ну, давайте, дорасскажите уже.

СВЕТЛАНА: Сегодня, ну, я с сыном поговорила, я говорю, ну, вот да, ваша учительница, которая у вас преподает, она знает, и как бы спокойно к этому относится. Ну, бывает, ребенок покрутится, ничего страшного. Тем более, он все успевает, он домой приходит даже…

Д.ЗИЦЕР: Если ребенок не крутится в первом классе, это большая проблема, поверьте мне. Значит, ему вообще не интересно, что находится справа, слева и за спиной.

СВЕТЛАНА: Да. И сегодня он говорит, я сижу, ну, как бы там ребята шушукаются, кто-то что-то сказал, я, говорит, губы сомкнул, ну, что это не я. И она сразу же – Глеб, выходи. И он до конца урока стоял рядом с ней опять. Хотя, говорит, это не я был, я не говорил.

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, ну, мне кажется, что, еще раз, мне кажется, что эта ситуация не достойна, а требует обсуждения с директором. Не с учителем, а с директором. Не о чем тут говорить даже. Даже, если я предположу сейчас, что что-то такое ваш ребенок, я не знаю, что сделал, такого он мог сделать, ну, не знаю, предположу что-нибудь, нет, не может быть метода типа того, который вы описали. Я отбираю у тебя стул, и ты будешь стоять, и стоя, значит, 45 минут, стоя заниматься. Хорошо, что не на коленях на горохе, слушайте. Продвинутый учитель, современный, мог бы и на горох.

СВЕТЛАНА: Ну, да.

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, это тот случай, когда, еще раз, я всегда говорю и сейчас говорю, не скандалить, не конфликтовать, эта ситуация, она однозначна, поверьте мне. Но говорите, что у вас была хорошая учительница, и это очень-очень здорово. И есть очень хорошие шансы, естественно, что у вас адекватный и профессиональный директор. Все, просто скажите, что мы не готовы на это, мы не готовы. Точка. Если нам начнут рассказывать, что это такой педагогический метод, то тогда мы пойдем дальше, вот и все.

СВЕТЛАНА: Все, спасибо большое.

Д.ЗИЦЕР: Я желаю вам удачи.

СВЕТЛАНА: До свидания.

Д.ЗИЦЕР: Ох, слушайте, всего вам доброго. Знаете, иногда слышишь такие истории и диву даешься. Дорогие родители, вот у меня 15 секунд до рекламы, я успею это сказать. Слушайте, смело защищайте детей. Нет, нет, не идите против учителей, нет, нет, не рассказывайте, что учителя плохие. Учителя прекрасные, чудесные, есть среди них удивительные профессионалы. Но в данном случае это ситуация, когда вашего близкого человека обижают. Когда обижают, надо защищать. Вот, собственно, и все.

Добрый вечер, Москва. На линии Александра.

АЛЕКСАНДРА: Добрый вечер, Дима. Я хотела рассказать вот такую историю. Я являюсь тетей. Причем тетей девочки, о которой пойдет речь. Причем не родная тетя, а мой брат ее отчим. Отношения у них хорошие, на мой взгляд, у отчима и Кати, зовут девочку. Но что-то странное с ее мамой. Я не могу сказать, что мы с Катей очень близкие подружки, она мне все доверяет. Но после какого-то очередного, очередной ссоры с матерью она вот так вот расплакалась, и, что называется, открыла мне душу. Дело в том, что впервые, когда ей было 5 лет, вечером как-то на даче перед сном мама ей сказала – ты знаешь, я, наверное, скоро умру, ты слушайся бабушку, слушайся тетю. На этом разговор был окончен.

Девочка замолчала, больше они эту тему не поднимали с мамой. И она рассказала, что она практически каждый вечер ложилась спать, и как-то там по-своему, по-детски молилась, выцыганивая хоть немножко, чтобы мама еще пожила. Но более того, мама этой девочки стала, на мой взгляд, ее шантажировать своей смертью. Потому что Катя была очень нагружена, английский, парусный спорт, фигурное катание, музыкальная школа.

Д.ЗИЦЕР: А сколько Кате сейчас, скажите, пожалуйста?

АЛЕКСАНДРА: 9 лет. Ничего, ничем из этого она заниматься не хотела, но ей даже в голову не приходило, что, оказывается, можно сказать маме, что, мам, а, может быть, бросим, я не хочу. Она так удивилась, что так можно разве. И училась, не очень иногда бывали отметки. И вот такая ситуация, допустим, она приходит домой, входит в комнату, стоит мама спиной к комнате, лицом к окну. Катя подходит и видит, что у мамы текут слезы по лицу. Она спрашивает, что случилось, почему ты плачешь. И на это мама, вот такие ситуации были неоднократно, не очень часто, но периодически, что, ты знаешь, однажды я уйду из дома и не вернусь. И она все это, Катя все это брала на себя то, что мама может умереть от болезни ли, уйти ли…

Д.ЗИЦЕР: Александра, все понял. Время передачи у нас подходит к концу, так что давайте к вопросу продвинемся.

АЛЕКСАНДРА: Как быть, что делать? Потому что с мамой контакта, ну, можно сказать, что нет. Отчим считает, что, ну, то есть вообще это обсуждалось только с Катей.

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, безусловно, в этом случае вот такой интуитивный у меня ответ, конечно, разговаривайте с братом. Я скажу, почему. Еще раз, сейчас вот вы поймите меня правильно, я педагог, я не специалист в той области, к которой мы очень близко подошли. Но, на мой взгляд, в этой ситуации в опасности не только девочка, но и его жена. Вы описываете ситуацию, ну, как это сказать, я боюсь произнести не вполне адекватную, но не вполне обычную, давайте я смягчу это максимально.

АЛЕКСАНДРА: Я поняла, о чем вы.

Д.ЗИЦЕР: Мне кажется, что эта ситуация, в которой он, конечно, должен озаботиться и не только судьбой девочки. Хотя, конечно, судьбой девочки тоже. Девочка эта, судя по тому, что вы описываете, несет на себе тяжелейший груз, тяжелейший, который еще и обновляется раз в какое-то время. Так что это, в общем, на самом деле, даже, если ваш брат считает, что с девочкой все в порядке, мне кажется, у него есть причина быть обеспокоенным по поводу собственной жены.

АЛЕКСАНДРА: Да, я поняла. Спасибо большое, Дима.

Д.ЗИЦЕР: Спасибо вам большое. Непростая ситуация, выберите момент и поговорите с братом мягко, аккуратно. Я надеюсь, что он вас услышит.

У нас есть еще несколько минут, друзья, не будем брать еще одного слушателя. Попробую я ответить на несколько сообщений, которые я немножко забросил сегодня. Не могу найти, где-то было сообщение, на память скажу вам. Кто-то писал, сын просит купить роман Стивена Кинга, 15 лет. Спрашивают совета, можно или нет. Где оно, не знаю, ищут, но, мне кажется, это все оно целиком. Можно или нет, не рано ли ему? Я помню, что там приписка – буду благодарен за пусть даже короткий, но ответ.

Ответ будет короткий – да, конечно. Вы знаете, несколько сообщений у нас было в последние разы, тоже не успевал ответить на них, о чтении. Как сделать так, чтобы дети читали. Вот это любимая наша тема, знаете. Значит, во-первых, читать можно любые книги, ребята. Читать можно любые книги. Ну, кроме, естественно, очень-очень малюсенького числа книг, которые содержат опасные для человечества вещи. Ну, не знаю, «Майн кампф» читать не следует, ну, она и под запретом находится. Если книгу читать человеку рано, он ее отложит, не волнуйтесь, не будет человек в первом классе читать Мопассана, не тревожьтесь.

Но вот, если человек сказал – я эту книгу хочу прочесть, абсолютно точно пусть он эту книгу читает. В данном конкретном случае речь идет о Стивене Кинге, в 15 лет, ну, самое время. Ну, а когда Стивена Кинга читать, уж извините меня? Как сделать так, чтобы они читали? Я напомню вам, я как-то приводил этот пример. Слушайте, сходите в книжный магазин. И в книжном магазине пусть человек погуляет и походит. Сколько нужно времени? Можно час, можно два. В хороший, большой книжный магазин. И пусть купит себе книжку или пусть купит книжек по любому принципу.

Человек имеет право купить книжку, потому что ему понравилась обложка. Человек имеет право купить книжку, потому что ему смешным показалось название. Человек имеет право купить книжку, потому что он где-то слышал имя этого автора, и вот теперь он говорит – вот оно, вот сейчас-то я его, наконец-то, и почитаю, и так далее.

«Поющие в терновнике», девочка 14 лет», – пишет мне Ольга. Да, конечно, да, почему нет-то? Дайте мне одну причину, почему нет, ребята. Это самая странная идея вот эта вот, про то, что у нас выбраны книги, которые подходят, которые не подходят. Дети и родители разберутся. Пусть читают, будьте рядом, чтобы они всегда могли поделиться и задать вопросы.

Любви, ребята. До завтра. Спасибо большое всем.