Любить нельзя воспитывать Выпуск 185

Д.ЗИЦЕР: Я приветствую вас, дорогие друзья, мы начинаем. Наша программа называется, действительно, «Любить нельзя воспитывать».

Очень много вчера получил я отзывов о музыке, которую мы включили в программу, и очень-очень этому рад. Я напоминаю вам, что мы решили несколько передач или в несколько передач включить музыку из ультрасовременного проекта «Сохрани мою речь навсегда», который был создан современными российскими музыкантами к 130-летию Осипа Мандельштама.

Воля ваша, а я должен признаться, я в полном восторге от этого музыкального проекта. Это совершенно не означает, что все 21 композиция мне нравятся. Но я должен сказать, что это удивительно, во-первых, очень многие мне нравятся, причем сильно и по-настоящему. Во-вторых, это удивительное переосмысление стихов Мандельштама. Я, к сожалению, не вижу сейчас ваших откликов, потому что, как и говорил, пока у нас чат висит. Но пишите обязательно, надеюсь, что все появится, и до конца программы я, во-первых, смогу увидеть, а, во-вторых, смогу ответить на какие-то ваши вопросы. Слушайте, одним словом.

Еще раз повторяю то, что я говорил вчера, те, кто слушает нашу программу в YouTube на следующий день после выхода или в подкастах, не поленитесь, найдите этот музыкальный проект. Найдите, послушайте вместе с детьми, их любимые исполнители, и, полагаю, ваши любимые стихи.

Первая слушательница на линии это Юлия из Северодвинска. Здравствуйте, Юлия.

ЮЛИЯ: Здравствуйте, Дима. Очень рада дозвониться и обсудить с вами. Меня очень, ну, прямо вот беспокоит серьезно вопрос. Я уже не знаю, где я не права, где тут здравый смысл есть. Вот по поводу домашней работы этой самой, которую вот задают. Ну, она же, я не понимаю, это самостоятельная работа ребенка или это должно ли это оцениваться, можно ли ставить за нее оценку в журнал? Потому что по мне это какая-то прямо уже необходимость, которая с ребенком не обсуждается, а ставится оценка, оценка плохая. И он не может выбрать, вот делать ли ему эту домашнюю работу. А мы, вот у меня лично случай, бывают такие сложности с математикой, и мы бы лучше разбирали эти темы, времени мало всегда, чего там, музыкальная школа, и мы бы лучше разбирали их не в форме домашней работы, а вот ровно там, где у нас проблемы.

Д.ЗИЦЕР: Юля, я сейчас заплачу. Юля, вы ломитесь в открытую дверь то, что называется. Вы же наверняка знаете, с кем вы разговариваете. Ну, я вас поддержку, а еще и добавлю.

ЮЛИЯ: Ну, конечно.

Д.ЗИЦЕР: А чего делать-то будем?

ЮЛИЯ: Ну, я предложила, у меня возникла идея отменить хотя бы возможность оценивать домашнюю работу в журнал, ну, хотя бы в журнал. Ну, то есть, чтобы это была, как рекомендация ребенку…

Д.ЗИЦЕР: И как?

ЮЛИЯ: Ну, не радостно, то есть поддержки среди родителей, а даже, наоборот, вот такое…

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, я дам вам совет. Слушайте, о каком возрасте вообще мы говорим? Дочь у вас, сколько ей?

ЮЛИЯ: У меня 13 лет ребенку, 7-й класс.

Д.ЗИЦЕР: Вообще жесть. Слушайте, ну, давайте я лишний раз скажу, во-первых, что я про это думаю.

ЮЛИЯ: Да, пожалуйста, очень важно.

Д.ЗИЦЕР: А, во-вторых, я, правда, дам вам совет. Думаю я про это вот, что. Я совершенно согласен с замечательной Юлией из Северодвинска, никому домашка не нужна. Точка. Теперь сейчас кто-то из слушателей, особенно те, кто впервые слышит от меня эту идею, скажут – да ты что, как ты можешь, никакая не нужна? И я, знаете, соберу себя в кулак, и, не испугавшись, скажу – никакая не нужна. Я обосную эту точку зрения еще раз, я рад сделать это, спасибо вам большое, Юлия, за то, что вы поднимаете в очередной раз эту тему.

Штука тут вот, в чем. Что касается материала, материал нужно узнавать в школе желательно в такой форме, чтобы ребенок визжал от восторга, извините меня, пожалуйста, от того, что он познает себя и познает окружающий мир, и связывает первое и второе, и так далее.

Теперь, когда нам говорят – ну, нужно же закрепить этот материал. Ребят, закрепляйте. Ребята, я обращаюсь сейчас сам к себе, обращаюсь к коллегам и к себе среди этих коллег. Ребят, закрепляйте. А дальше начинается профессионализм и высший пилотаж учителя. Когда мы таким образом построили урок, что человек пришел домой и говорит – мама Юля, слушай, нам такое сегодня рассказали, можно я тебе перескажу? Слушай, а ты знаешь такое? А давай вместе почитаем. И так далее, и так далее. Это подход в котором может родиться проект, это подход, в котором, безусловно, учитель может сказать, вы не волнуйтесь, учителю, безусловно, можно сказать – слушайте, котики, я был бы рад или я прошу вас к следующему разу вот это прочесть, а это повторить. Это человеческая речь, это человеческий язык, это человеческая связь, это устроено вот так.

Но в тот момент, когда я говорю – сиди дома, занимайся работой, по поводу которой ты сам не понимаешь, зачем она нужна, Юль, проблема-то, в чем, проблема не в том, что мама Юля не понимает, зачем это нужно. Проблема в том, что ваша 13-летняя дочь не понимает, зачем это нужно.

ЮЛИЯ: Да.

Д.ЗИЦЕР: И к ней присоединяются все 13-летние дочери и сыновья, на самом деле, не 13-летние, а от 7 до 17 с этим же самым вопросом – ребят, зачем? Если речь идет о том, что я должен наработать какой-то материал, давайте мы найдем удобный мне способ. Давайте создадим у меня минимальный интерес, запрос, мотивацию и так далее.

И получается, что мы в ловушке. Мы все оказываемся в ловушке, кстати, учителя тоже, весь треугольник – и родители, и дети, и учителя, правда же? Значит, в этот момент я занимаюсь, я, ребенок, занимаюсь чем-то, вместо чего я предпочел бы делать другое, между прочим, познавать мир. Я, мама, вынуждена или я, папа, вынужден, значит, следить за тем, что мой ребенок делает эту работу и, кстати, это портит наши отношения. Я, учитель, не останавливаясь и не тормозя, говорю себе – сделай эту работу и за счет этого, говорите вы, ставлю какие-то оценки, хотя понимаю, как профессионал, что это не имеет никакого отношения, на самом деле, к познанию процесса.

Теперь, это, значит, что называется, наш общий с вами, Юль, крик души, и в этом смысле я уверен, что к нам присоединяются другие люди. Но у меня есть хорошее сообщение. И хорошее сообщение вот такое. Значит, я много-много лет на эту тему кричал при любой возможности, и все время мне говорили – Дима, это невозможно. В государственной, в частной еще туда-сюда, а в государственной школе это невозможно. И вот, наконец, я с огромным удовольствием и даже удовлетворением говорю – ребята, это возможно.

На сегодняшний день я знаю много, прямо много школ, где учителя проверяют опцию отмены домашнего задания, между прочим, те же учителя или не те же, но дополнительные проверяют опцию отмены оценочной системы. Более того, есть…

ЮЛИЯ: У них есть право, у школы…

Д.ЗИЦЕР: Подождите, подождите, да, конечно, есть, у них есть все права, Юль, спокойно, я же обещал вам помочь, я помогу, во всяком случае, намек будет. Более того, Юля, есть целая область в Российской Федерации, это Липецкая область, я рассказывал об этом в прошлом году где-то в процессе эфиров, с 1-го сентября они это начали, а потом в заключительной программе 31 декабря я про это рассказывал. И у меня там были просто разные, вы можете это послушать, к слову сказать, у меня были разные в эфире, ну, ключевые, на мой взгляд, педагогические фигуры этого года, и среди них был вице-губернатор Липецкой области Анатолий Якутин, который с 1-го сентября ввел в качестве эксперимента безоценочную систему. В целом ряде школ предложил ввести, и это приняли, и отмену домашнего задания. Еще отмену формы по ходу. Начали они с 10 школ, а сейчас уже несколько десятков, насколько я знаю.

ЮЛИЯ: Государственных школ

Д.ЗИЦЕР: Абсолютно. Школы Липецкой области, города Липецка и Липецкой области. Супер государственное решение на уровне вице-губернатора, еще раз, это вообще не шутки. Значит, смотрите, почему я вам про это говорю, и почему, на мой взгляд, это вам может помочь. Потому что это дает вам возможность сослаться на государственный опыт. Потому что очень часто, что говорят родителям, которые вносят такие предложения – а, вы ничего не понимаете, это все ерунда, это не проверено, никто этим не занимался, в частных школах, может, это Зицер ваш дурацкий, может, он что-то такое и делает, но это полная чепуха.

Нет, в этот момент говорим мы, не чепуха. Мы точно знаем, что с 1-го сентября 2020 года в области, еще раз, не две школы, область проверяет, как это устроено. У них, к слову сказать, не могу сейчас в эфире долго про это рассказывать, но вы сами найдете в интернете, очень интересные результаты. Есть фильм на эту тему, снял его Саша Мурашов, кстати, который тоже, как вы знаете, ведущий на радио «Маяк», если хотите, загляните к нему на страницу в Facebook (запрещена в России), ко мне на страницу в Facebook, я выкладывал его, фильм, прямо фильм на эту тему. Фильм о том, как был введен вот этот самый новый подход. Вот и все.

Потихонечку, Юль, приводите примеры, разговаривайте с другими родителями. Другие родители, которые говорят – нет, мы против этого, они не дурачки, поверьте мне, они просто не могут себе представить, что можно иначе.

ЮЛИЯ: Я понимаю.

Д.ЗИЦЕР: Знаете, когда три года назад начиналась моя программа, вот эта «Любить нельзя воспитывать», мне звонили три года назад много, прямо много людей, которые, знаете, в конце или в середине диалога говорили – а что, так можно? А что, можно не кричать? А что, можно не бить? Окей, видите, прошло время и все больше и больше людей не просто понимают, что так можно, а еще и проверили, и вернулись к нам, и рассказывают о каких-то удивительных результатах. Так что спокойно, действуем.

ЮЛИЯ: Да, спасибо, Дима, спасибо. Я очень надеюсь…

Д.ЗИЦЕР: Я желаю вам удачи. Действуйте потихонечку, потихонечку, капля камень точит. И в данном случае есть подвижки, к счастью, вот теперь я говорю об этом очень-очень уверенно. Желаю вам удачи и всем родителям, которые желают встать на сторону собственных детей, кстати, вместе с учителями.

Ольга из Костромской области, здравствуйте.

ОЛЬГА: Дима, здравствуйте. Я хочу начать с благодарности вам за то, что меняете наши стандартные модели воспитания, вот именно даже предыдущим вопросом, вот это все, на более такой современный, прогрессивный.

Д.ЗИЦЕР: Спасибо вам, спасибо.

ОЛЬГА: Это, на самом деле, не дифирамбы, а это уже часть моего вопроса, скажем так.

Д.ЗИЦЕР: Сейчас извините, пожалуйста, я прерву вас на секунду. Дорогие друзья, ура, у нас отвис сайт, вот сейчас я читаю, все-все читаю, кто меня называет шарлатаном, читаю, кто говорит, что я молодец, все прямо читаю. Все в порядке, пишите, обязательно буду реагировать. Я вас слушаю.

ОЛЬГА: Ну, так вот, за полгода буквально у меня поменялось сознание, поведение с детьми кардинально. И я начала их больше чувствовать и понимать. И здесь у меня появился новый камень преткновения, потому что у меня теперь проблема с системой образования. Я думаю, что вы сейчас даже догадаетесь заранее, до того, как я скажу. Потому что я теперь вижу, где учителя делают неправильно, где вот, ну, критично неправильное поведение учителя. У меня проблема появилась в том, что я не знаю, как донести до учителя, то есть я не знаю, как сказать, как корректно сказать учителю, что им так вроде как неправильно, чтобы быть услышанной.

Д.ЗИЦЕР: Ну, давайте примерчик, давайте конкретно, Оль.

ОЛЬГА: Примерчик, да, запросто. Учитель поддерживает очень сильно соревновательность между детьми. То есть это прямо у нас святое дело в классе. Притом, что мой ребенок вообще терпеть не может этого всего.

Д.ЗИЦЕР: А возраст вашего ребенка?

ОЛЬГА: 10 лет, девочка. Еще, например, учитель может себе позволить критиковать прилюдно другого ребенка, там рисунок. Это то, что я прямо даже сама видела и слышала.

Д.ЗИЦЕР: Понимаю.

ОЛЬГА: Ребенок нарисовал рисунок, а она вроде как смехом, ну, так не делается. Я прямо вот, меня переворачивало.

Д.ЗИЦЕР: Не делается, правильно.

ОЛЬГА: Притом, что вот по поводу соревновательности я пыталась сказать, что, ну, а зачем вам это? Она – ну, как же? То есть даже вот в сознании у человека, видимо, не заложено этого. Заложено именно, что вот соревновательность у нее двигателем является. Вот, как, может, подскажете какой-то путь, какие слова правильные подобрать, чтобы вот…

Д.ЗИЦЕР: Я подскажу. А молодая у вас учительница?

ОЛЬГА: Ну, не совсем пожилая, ну, среднего возраста, скажем так.

Д.ЗИЦЕР: Ну, не важно. Эта учительница, давайте так, я неожиданное что-то вам предложу сейчас. Эта учительница, например, она, как вам кажется, она готова учиться? Ну, вот начнем с малого. Если вы скажете – вот, слушайте, я, не знаю, приглашаю вас на лекцию какую-нибудь. Или вот я купила вам книжку, предлагаю вам прочесть. Она пошлет вас, куда подальше или будет рада?

ОЛЬГА: Сомневаюсь, что будет рада, вряд ли пошлет. Но, я думаю, что корректно как-то обойдет этот вопрос. То есть у меня ощущение, что вот она больше уверена в себе, то есть вот это такой стиль. Даже вот, когда я тогда намекнула, что вроде как, зачем это, она прямо вот категорично была настроена, что это нужно, когда вот про соревновательность…

Д.ЗИЦЕР: Я скажу вам, Оля, и мой ответ вам не понравится. Тогда никак. К сожалению, никак. Потому что, если, я скажу, почему я так считаю, никого не хочу ругать ни в коем случае. Я надеюсь, что вы не все увидели в этой учительнице. Но, если у человека нашей профессии умирает любопытство и желание учиться, это, не хочу сказать «конец», но это очень сильное препятствие. Потому что единственный смысл нашей профессии, единственный смысл, мы сублимируем, мы учимся через детей все время. И мы в этом смысле все время смотрим по сторонам.

Вот вы думаете, почему в нашей программе так много музыки, которую дети нам предлагают. Потому что это же такое учительское дело, я даю вам честное слово, я подхожу к этому, как учитель. Если я не буду знать музыку, которую слушают мои ученики, куда я гожусь-то? Если я буду только сидеть и нудить, знаете, скрипучим старческим голосом – вот в наше время музыка была лучше. Ну, и все, и конец.

Теперь, если речь идет о том, что она все-таки готова учиться, что она все-таки готова идти вперед, слушайте, есть много вариантов. Можно и книжки дарить, можно я, изначально я хотел дерзко предложить вам вместе с другими родителями подарить ей подарок на 8 Марта, например, не знаю, и прислать ее к нам на семинар в нашу школу. У нас семинары для педагогов два раза в год, но сейчас пандемия нас прервала. Но я надеюсь, что все это закончится. Ну, вот, например. Со всей страны приезжают, даже со всего мира. Просто это не для того, чтобы она перековалась или со всем согласилась, это для того, чтобы она могла сказать – вот, как бывает, интересно люди думают. А, они дураки, эти люди. Но этого достаточно.

Потому что, ведь вы понимаете, откуда идет эта идея про соревновательность? Я думаю, что вы это понимаете, но давайте я это произнесу. Почему учителя так часто хватаются за соревновательность? Потому что это работает.

ОЛЬГА: Двигатель.

Д.ЗИЦЕР: Абсолютно точно. Это работает. Но не все, что работает, нужно хватать и тащить к детям, и тащить к людям вообще. Конечно, соревновательность работает. Если я сейчас, вот представьте себе, у меня сколько, два слушателя было с начала программы, я сейчас объявлю в WhatsApp, я не знаю, соревнование, кто из слушателей оказался лучше, интереснее. Я включу какие-то механизмы, люди пойдут на это не от того, что они глупы, а от того, что этот механизм работает. Ну, и что, что он работает? Ну, и какое он имеет отношение к учению? Разве хорошо, если я буду учиться только, если рядом со мной существует мальчик Ваня? То есть я, либо лучше его, либо хуже его. Вместо того чтобы говорить – я учусь, потому что меня прет, извините за выражение, потому что я мир познаю.

Так что в этом смысле, слушайте, я понимаю, откуда это идет. Но я понимаю, на самом деле, я понимаю, что, еще раз, если учительница говорит – я знаю все, я все понимаю, у меня опыт, я не знаю, 238 тысяч лет, но учить меня ни чему не надо, не знаю, что сказать, погрустим вместе. Понимаете, почему…

ОЛЬГА: Дима, а вот такое вот…

Д.ЗИЦЕР: Ну, давайте, давайте уже до конца.

ОЛЬГА: Ну, просто маленький прямо тот момент, который меня вообще выбил из колеи, я даже не знала, как на него реагировать. Та же самая учительница, она позволила себе, когда ребенка не было в классе, они ушли там на другой урок, она позволила из портфеля взять рисунок, который ей там нужно было сдать. То есть, когда мой ребенок разговаривает, она даже не знала, как реагировать на это, то есть…

Д.ЗИЦЕР: Оля, ну, сказать я знаю, чего, но как вы хотите, чтобы я отреагировал? Ну, что, в этот момент, конечно, надо идти к директору. Это переход границы в отличие от того, что вы рассказали до этого. Это переход границы, это частная собственность, не о чем тут говорить. Но еще раз, мне жалко, если вы сейчас будете тратить огромное количество сил на борьбу. Надо не на борьбу тратить силы, надо попробовать поговорить с завучем мягко, аккуратно, с директором мягко, аккуратно. Ну, не получается – идти к другому учителю, ну, а чего делать-то? Ну, чего делать, у вас ребенок один. Если даже не один, не очень много, но вот и все.

ОЛЬГА: Ну, да. Понятно.

Д.ЗИЦЕР: Прощаемся?

ОЛЬГА: Поняла. Да, хорошо, спасибо.

Д.ЗИЦЕР: Я желаю вам удачи. Проверьте, может, вы действительно, чего-то не разглядели, говорю я с надеждой.

А я отвечу, между прочим, на одно сообщение характерное. Эдуард пишет из Набережных Челнов: «Вопрос ко всем родителям, которые учат школьных учителей, как надо учить. Почему они до сих пор не получили педобразование и не пошли в школу, чтобы воплотить все свои советы в жизнь?»

Эдуард, я вот, что вам скажу, как учитель. Мне кажется, что какая-то путаница у вас тут возникает. Мне кажется, что родитель, который вместе с ребенком является заказчиком образования, вправе влиять на процесс. Это, между прочим, написано в законе об образовании. Это все равно, что сказать, почему человек, который говорит, что ему в ресторане нахамили или в ресторане подали недожаренный бифштекс, почему в этот момент он вместо того, чтобы требовать жалобную книгу и требовать нормальный бифштекс, не пойдет учиться и не станет официантом. В смысле? Потому что в этот момент человек является заказчиком, вот, собственно, и все.

Теперь, родители глубокие, родители поддерживающие, они никогда не будут учить учителя, как учить, извините за тройную тавтологию. Они будут говорить, формулировать заказы, говорить, чего они хотят, и предупреждать, когда им кажется, что сделана какая-то ошибка. И они будут говорить о поддержке ребенка вместе с учителем. Давайте новости послушаем.

Ах, дорогие мои, знали бы вы, с каким удовольствием я читаю ваши сообщения. И это тот случай, когда даже я попрошу подождать следующего слушателя и чуть-чуть вам поотвечаю. Значит, ну, естественно, про домашку все возбудились у нас очень-очень сильно.

Ну, вот, например, такое сообщение. Родители 15-летнего пишут мне: «Долой домашку. Нужно продавить в закон отмену домашки». Дорогие друзья, в законе нет никакого домашнего задания. Откройте закон об образовании, блистательный закон об образовании российский, сказал бы я, и посмотрите его. И вы узнаете много-много нового. Никогда в жизни, как вы понимаете, государственные школы не могли бы пойти даже на эксперимент по отмене домашнего задания, если бы в законе было прописано, что домашнее задание непременно должно даваться. Его нет. Именно поэтому можно на эту тему разговаривать довольно спокойно.

Согласие не буду читать, буду читать только, простите, спасибо всем, кто согласен, высказывает аргументы, но в данном случае я почитаю только сообщения тех, кто со мной не согласен, потому что надо бы ответить. Значит, так, вот пишут мне, например, где же это прекрасное вот это сообщение про… Эдуард, который говорил о том, что родители, которые советуют учителям, как работать, должны бы подзаткнуться, а я ответил, что в ресторане мы, конечно, можем советовать официанту. И вот пишут мне из Москвы: «Да, только в ресторане оплачивает заказ клиент, и он вправе требовать за свои деньги. В школе заказчик государство, а не родители, поэтому не им качать права. В частной школе – пожалуйста. С уважением, Юрий».

Значит, уважаемый Юрий, вот, что я вам скажу. К сожалению, вы неправы. Или не к сожалению, вы просто неправы. Открывайте закон об образовании. Во-первых, у меня для вас есть несколько новостей. Первая новость. Юрий, вы являетесь заказчиком образования. В противном случае сами подумайте, о чем вы говорите. Государство является и заказчиком, и исполнителем образования? Вы что, о коррупции? Это очень странная схема.

Во-вторых, Юрий, должен обратить ваше внимание на то, что за образование платите вы, платите вы посредством налогов. И это правильно. И это правильно работает в нашей стране и в других странах, между прочим. Вы, безусловно, влияете на процесс и финансово тоже. Поэтому очень-очень важно, чтобы вы именно так это и воспринимали. В противном случае у нас возникает очень странная система, когда родители должны сдать своего ребенка, извините за это слово, и заткнуться, а как-нибудь учителя сами разберутся. Нет, это не так. Обратите, пожалуйста, внимание на то, что с вами говорит учитель.

«Дима, здравствуйте, – пишет Наталья из Москвы. – Пожалуйста, ответьте, как вы это называете, провокационный вопрос. Почему же домашняя работа это не закрепление пройденного материала? Как можно отточить тему умножения, например, как не дома поупражняться на примерах?»

Каков вопрос, таков ответ, Наталья. Значит, мы учимся от повторов. И, например, таблица умножения это блистательный пример, если мы исходим все-таки из теории и практики педагогической. Мы, если подумаем с вами, мы поймем, как учить таблицу умножения. Если учатся на повторах, значит, в классе таблица умножения должна быть везде. Значит, детям во втором или в третьем классе нужно говорить не «ну-ка, перестань подглядывать», а, напротив, «давай решать». Ты можешь посмотреть направо, увидеть таблицу умножения, налево, на потолке, на парте и так далее. И тогда возникает драйв, вот такое слово современное я вам скажу. И тогда, придя домой, человек скажет – мама, слушай, я такое выучил, но забыл, ты понимаешь, сколько будет 7x7. И тогда мама скажет – слушай, давай повторим. И это называется кайф учения. Вот в этот момент ученик, ребенок, человек и чувствует, что он хочет идти вперед.

Теперь, что касается закрепления пройденного материала, Наталья и все остальные, есть еще подобные вопросы. Вот смотрите, ребята, не правда ли, что вам важно и интересно, вы запоминаете? Наталья уважаемая, обращаюсь к вам и в вашем лице ко многим слушателям. Если я попрошу пересказать содержание фильма, который вас затронул, вы его перескажете, даже, если вы его не пересматривали. То же самое будет с книгой. То же самое будет с каким-то интересным проектом с вашей работы. Учение устроено вот так.

И, сделав на работе этот интересный проект, который вы, конечно, запомнили, потому что он имел к вам отношение, вы можете прийти домой, разложить дома на столе листочке или открыть компьютер и углубиться в эту работу. Не потому что вам муж скажет в этот момент – ну-ка, займись чем-нибудь, иначе ты не успешна у меня и никогда из тебя не вырастет приличная женщина и приличный человек. А потому что вас это задевает, потому что вам это интересно. Вот так устроено учение.

При этом, еще раз, обратите, пожалуйста, внимание. Я, безусловно, и как учитель, и как директор школы, говорю, что учитель, конечно, имеет право сказать – слушайте, народ, повторите, а? Слушайте, я предлагаю вам вот это прочесть. Но мостики к этому домашнему заданию, условно домашнему заданию должен сделать учитель. Ребят, вы ему за это деньги платите. Хотя Юрий считает, что платите не вы. Вы платите учителям деньги, вы платите нам зарплату.

Значит ли это, что вы приходите и говорите – я плачу зарплату, я буду решать? Нет, потому что, приходя к врачу, даже к платному врачу, мы говорим – мы доверяем вам, уважаемый врач, мы доверяем вашему опыту, но мы хотели бы понимать, что происходит и влиять на это. То же самое в ресторане. Где бы это ни было. Ребята, это очень интересная тема, это глубокая тема. Я, была бы моя воля, говорил бы об этом целый час, не могу говорить об этом целый час. Но, если вы сами погуглите и проверите, очень много, с каждым годом все больше и больше опыта и не только во всем мире, но и в России. Это очень интересно. Книги про это написаны, исследования про это есть.

Кто-то пишет: «Я даже представить себе не могу, что можно жить без домашнего задания». Понимаю вас и не смеюсь над вами. Но проверьте, представьте, проверьте, откуда эта идея, что без него нельзя жить, не из вашей ли школы? Еще раз, дорогие друзья, последнее, с вами говорит человек, который фанат образования, если хотите, фрик образования. Я, безусловно, за то, чтобы люди узнавали и дети узнавали как можно больше, как можно большими способами.

И я считаю, говорю это еще раз, что домашнее задание ведет очень часто к противоположным результатам. К тому, что уже к концу первого класса домашние задания и оценочная система, дети говорят – мы не хотим идти в школу. И нам, взрослым, остается делать только одно, говорить – ну, естественно, дети просто не любят ходить в школу, кто же хочет в школу ходить. Это не так. Человек, безусловно, должен любить ходить в школу, потому что он там проводит огромное количество времени. И нормально, если человек бежит бегом туда, где ему интересно, туда, где ему важно находиться, туда, где он открывает мир.

У меня есть ощущение, что мы еще вернемся к этой теме, но, тем не менее, мы пойдем дальше. Юлия из Монреаля. Издалека, Юлия.

ЮЛИЯ: Здравствуйте, Дмитрий. Дима, конечно.

Д.ЗИЦЕР: Я не Дмитрий только, но я все равно вам рад. Я Дима. Слушаю вас.

ЮЛИЯ: У меня, конечно, сегодня особенный день, я вас слушаю уже целый год с подачи моего мужа. Огромное вам спасибо за передачу.

Д.ЗИЦЕР: Спасибо вам.

ЮЛИЯ: Буквально каждое утро провожу под ваш голос по дороге на работу.

Д.ЗИЦЕР: Не переусердствуйте только, потому что иначе, знаете, бывает обратная сторона, бывает такое. Наслушаетесь меня, а потом вас как начнет тошнить от этого голоса. Так что, главное, вовремя остановиться.

ЮЛИЯ: Извините, но действительно каждое ваше слово настолько вот в моей душе откликается, что я продолжаю и продолжаю слушать. Но, конечно, вопросы все равно остаются. Опишу ситуацию. Ну, обычная семья, двое детей, вопрос будет про старшего ребенка. Сейчас ему 7,5 лет. Я начну вот с системы оценок, потому что предыдущий вопрос был на эту тему. Здесь, в Канаде оценочная система, ну, 100-бальная, то есть в процентах. Я бы хотела услышать ваше мнение, насколько вот, какое фундаментальное, так скажем, отличие, фундаментальная разница между 5-бальной шкалой.

Д.ЗИЦЕР: С удовольствием. Все, отвечаем? Или есть, что добавить к вопросу?

ЮЛИЯ: Отвечаем, очень интересно.

Д.ЗИЦЕР: Отвечаем. Значит, смотрите, я отвечаю. Значит, во-первых, 100-бальная система, по сути, не является строго оценочной. Я объясню сейчас свою точку зрения. 100-бальная система изначально задумана, как гибкая обратная связь. Она, как вы знаете, конечно, пришла из университета в школу, а не наоборот. Правда же, знаете наверняка, психометрия, все эти дела, да?

ЮЛИЯ: Да, конечно.

Д.ЗИЦЕР: Она пришла из университета. Теперь давайте представим себе очень-очень простую историю, вот простую историю. Я пишу работу, в которой я должен решить 4 задачи. Значит, у меня обратная связь из 100 баллов. Скажите, пожалуйста, Юлия, если я решил 3 задачи, сколько баллов я получу? А четвертую не решил.

ЮЛИЯ: 80 процентов.

Д.ЗИЦЕР: 75. 80 это мне натянули немножко, 75-80 процентов. Отлично. Значит, теперь обратите, пожалуйста, внимание, однозначная, очень понятная обратная связь. Абсолютно все понятно. Теперь, можно ли это перевести в систему оценочную? Можно, много, чего можно сделать. Но в тот момент, когда у меня 100 баллов, у меня возникает помимо того, что она понятна, эта обратная связь, у меня возникает большое количество вариаций, правда же?

Вот я должен вам сказать, у меня есть опыт работы в 100-бальной системе, я должен вам сказать, что в этот момент я, действительно, могу обратить внимание на очень понятные вещи. Могу обратить внимание на то, какое требование оформления в математике, например, как она оформлена и сказать – слушай, дружище, два балла я заберу, на самом деле, от тебя. Два балла, ты не окажешься у меня в «трояке», правда же? Два балла, я обращаю твое внимание сейчас на то, что надо бы с этим что-то сделать, но у тебя все еще твердая «четверка» или даже «четыре» с плюсом. Так что в этот момент, когда мы говорим о многобальной системе… Ой, извините, пожалуйста.

Юль, так мы с вами заболтались, что даже рекламу пропустили. Ну, так вот, я продолжаю с той же точки, на которой я закончил, ничего страшного. Значит, иными словами, чем больше баллов, тем более гибкой является обратная связь. 5-бальная система, к моему огромному сожалению, обратной связью считаться не может вообще. Потому что в тот момент, когда у нас есть 5, одна оценка практически не используется, единицу забираем, остается 4, и дальше у нас с вами положительных оценок две, что я понимаю, как ученик? Я не буду приводить свои вечные примеры, знаете, только намекну. Когда человек, не знаю, пишет диктант, делает 24 ошибки, потом 15, потом 12, потом 8, потом 5, и все еще получает «двойку», проделав огромный путь, понимаете, какая штука.

Так что в этом смысле, если выбирать, я, конечно, за систему более бальную, и 100-бальная в этом смысле, мне кажется, является компромиссом. Только нужно помнить и учителям, и родителям, и детям о том, что это не оценка, это обратная связь, гибкая обратная связь, к ней надо стараться так и относиться.

ЮЛИЯ: Замечательно. Исчерпывающий ответ, Дим, спасибо. И здесь я хочу просто добавить, что, мало того, что в процентах оценку ставят, здесь еще всегда буквально хотя бы одна фраза, как обратная связь, пишется.

Д.ЗИЦЕР: Пишется и правильно. А я должен вам открыть страшную тайну, что хорошие учителя и профессиональные учителя вне зависимости от системы стараются с детьми разговаривать. Если не получается с каждым поговорить, то тогда пишется одна-две фразы. Все понимаю, понимаю.

Мне пишут вот сейчас, мы с вами разговариваем, мне пишут слушатели о том, что, ну, вот, скажем, пишет человек, с которым мы до этого переписывались, я его цитировал, что его супруга, учительница в начальной школе, и родители к ней пристают, родители ее мучают и звонят ей до полуночи. Я очень хорошо его понимаю, это правда, что это очень-очень тяжело. Тем не менее, и родителей нужно немножко воспитывать, как мы с вами понимаем, и учителям самим нужно ставить рамку и говорить – извините, у меня рабочий день заканчивается. И администрации, конечно, нужно учителей поддерживать. Ну, давайте, у вас есть еще один вопрос, мы можем не успеть, поэтому давайте его скорей.

ЮЛИЯ: Да, Дима, быстро задам. Просто речь пойдет, опять же, о старшем сыне. Ну, буквально с самого рождения он очень серьезный молодой человек вот в том плане, вот меня интересует такой вопрос именно, вот у него никогда не было, и нет никаких, вы знаете, любимых героев, любимых персонажей, на кого бы он хотел быть похож. Вот я так смотрю на других детей, я, конечно, не люблю сравнивать, но просто у меня любопытство такое материнское.

Д.ЗИЦЕР: Но сравню.

ЮЛИЯ: Да, да, для своего кругозора, можно так сказать. Многие малыши, как бы они хотят на Спайдермена какого-нибудь похожи, на утренниках переодеваться…

Д.ЗИЦЕР: Неужели вы хотите, чтобы он хотел быть похожим на Спайдермена? Ну, перестаньте, Юль.

ЮЛИЯ: Нет, это не моя цель. Я просто хочу узнать, нормально ли это с психологической точки зрения, когда ребенок соотносит себя с каким-то супергероем. Это все-таки вопрос, знаете, такого, ну, может быть, у него просто нет фантазии, то есть вот это меня как бы пугает.

Д.ЗИЦЕР: Ну, подождите, скажите мне, пожалуйста, я задам вам побочный вопрос. Вы книжки-то читаете с ним?

ЮЛИЯ: Конечно, обязательно книжки читаем. Но, на самом деле, он их не очень любит, но я немного его, ну, как бы настаиваю на этом.

Д.ЗИЦЕР: Оставьте, подождите. Я сейчас рискну и задам иначе вопрос. Мультики смотрите с ним?

ЮЛИЯ: Смотрим. Всегда объясняем, потому что…

Д.ЗИЦЕР: Смотрите. Нет, нет, подождите объяснять. Когда вы смотрите мультфильмы, он героям сочувствует? Он смеется, когда смешно и грустит, когда грустно?

ЮЛИЯ: Смеется, когда смешно. Но он изначально вот тот же вопрос такой, он всегда спрашивает перед просмотром – есть ли плохие герои там. И, если ответ положительный, он отказывается смотреть и уходит в свою комнату. И, если он видит какой-то мультик, то он будет его смотреть, знаете, месяц один и тот же мультик будет смотреть и смотреть. То есть вот настолько, я не знаю, как, однолюб, можно сказать.

Д.ЗИЦЕР: Нет, все, отвечаю, поскольку у нас остается с вами две минутки всего, я боюсь, что не успею, и поэтому давайте я отвечу. И, если останется время, вы лучше меня доспросите после этого. Вы задали мне вопрос, нормально ли это. Да, это нормально. Разные люди бывают, Юль. Вот вам такой достался, понимаете. Это простой ответ.

ЮЛИЯ: Да, я очень рада.

Д.ЗИЦЕР: Да, я уверен, что вы очень рады. Давайте я его чуть-чуть усложню. Во-первых, тот факт, что он задает вам вопрос, есть ли там отрицательные герои или, условно говоря, мам, а мне придется пугаться, мне придется, я не знаю, что, плакать, мне придется демонстрировать, что…

ЮЛИЯ: Именно так. Сильное впечатление.

Д.ЗИЦЕР: Ну, отлично, я понимаю. Демонстрирует, что он, на самом деле, дифференцирует положительных и отрицательных героев. То есть он понимает, какие чувства он испытывает, правда же, это очевидно из того, что вы рассказываете, абсолютно очевидно.

ЮЛИЯ: Да, он их боится…

Д.ЗИЦЕР: Ну, отлично, это, в общем, ответ на ваш вопрос. Более того, если 7-летний человек может сказать «я себя оберегаю» от чего-то в области искусства, например, это очень хороший знак, это взрослый знак, правда. Мы же, взрослые, когда мы говорим, я не знаю, вам подружка говорит – слушай, Юль, посмотри вот такой-то фильм, вы же зададите ей несколько вопросов – слушай, а что за жанр, а кто там играет, правда?

ЮЛИЯ: Понятно.

Д.ЗИЦЕР: Вы подготовите себя к возможному впечатлению и не исключено, что вы скажете – нет, нет, чего-то я фильм ужасов смотреть не буду, не хочу. Он, по большому счету, сыночек ваш, делает абсолютно то же самое.

Теперь относительно того, что он не хочет быть похож на Спайдермена или на кого-то там еще, слушайте, это вообще ничего не значит, я даю вам честное слово.

ЮЛИЯ: Хорошо.

Д.ЗИЦЕР: Вот, если бы вы мне сказали – Дим, слушай, он сидит и безучастно сидит перед экраном, и безучастно слушает книгу, и его не задевает искусство, и вот этого нет, вот этого шикарного над вымыслом слезами обольюсь пушкинского, тогда бы я сказал – Юль, нам надо немножко поволноваться. Но это есть, даже в определенном смысле преувеличено. Вот и все. А идентифицировать себя с героем он успеет, поверьте мне. В 12-13-14 начнется и не остановить будет.

ЮЛИЯ: Хорошо. Немножко странна для меня эта взрослость.

Д.ЗИЦЕР: Мы прощаемся? Нет, нет, странно, но это просто «welcome to the club», то, что называется. Такой человек, такой ребенок, так это устроено, не так, как мы ожидали, не так, как мы привыкли, возможно. Следующий час скоро, друзья.

«Сохрани мою речь навсегда», это тот самый проект, песни из которого, композиции музыкальные мы предлагаем вам. Последнее, что вы слышали, стихи Осипа Мандельштама «Я ненавижу свет». Исполнил эту песню Владимир Золотухин, известный под псевдонимом Золото.

Слушайте, нас не оставляет тема домашних заданий, дорогие друзья. И я понимаю, что меня сейчас, наверное, немножко будет ругать редактор, но я все-таки украду еще минутку. Во-первых, я обязан прочесть это сообщение.

«Добрый вечер. Мне всегда казалось, что я странный учитель, потому что в журнале в графе «домашнее задание» пишу «нет». Но иногда приходится выкручиваться, чтобы руководство не ругалось. Потому что разрешаю детям пользоваться на уроке таблицей умножения, говоря, что сейчас посмотреть и запомнить лучше, чем написать плохо, и перехотеть вообще что-либо делать потом. Наталья из Санкт-Петербурга».

Вы знаете, лично мне кажется, Наталья, что вы удивительный, профессиональнейший, замечательный, гениальный учитель. Вот, собственно, это то, что думаю я.

И еще коротко, поскольку, действительно, очень много сообщений, поэтому позволяю себе посвятить немного времени им. Андрей из Москвы пишет: «Дим, вы говорите, что ребенку не надо говорить, что нужно делать домашнее задание. Но ведь конкретно его надо делать, для того чтобы быть успешным. Тогда появляется вопрос, а как заинтересовать его делать задания, учить уроки, делать утром зарядку? Для чего ему это нужно, если ему не хочется? Если ему больше хочется смотреть мультики и так далее».

Андрей уважаемый и все остальные уважаемые, первое, я проверил бы на вашем месте тезис, гласящий, что, если человек не будет делать домашнее задание, он будет не успешным. У меня возникает очень много вопросов на эту тему. Мне кажется, что, если человек делает какую-то работу, смысла которой он не понимает, и привыкает действовать именно так, его шанс на так называемую неуспешность намного выше. Еще раз, я не призываю вас не делать домашнее задание, ребят. Я призываю вас понять, зачем оно нужно.

И, уважаемый Андрей, если вам не понятно, а, судя по вашему сообщению, вам не понятно, зачем его делать, такой тренинг личности, тренинг успешности. Слушайте, это довольно странно. Мне кажется, и у взрослых, и у детей должен быть ответ на этот вопрос. Ответ конкретный, и ответ, имеющий к ним отношение. Любой ответ детям типа – «перестань задавать мне идиотские вопросы, вырастишь, узнаешь, это тебе пригодится», это, во-первых, обман. А, во-вторых, этот ответ не может удовлетворить, проверьте на себе. Сейчас я заставлю вас делать что-то, что вам не нравится, но потом лет через пять вы поймете, что это было важно. И как часто бывает, что через пять лет мы оглядываемся назад и говорим – слушайте, а зачем мы это делали вообще?

Еще раз, я не против домашних заданий. Нет, я солгал, я против домашних заданий. Я за то, чтобы дети хотели учиться и, приходя домой, в широком смысле слова. Я считаю, что это должен сделать учитель.

Теперь относительно того, что нужно делать зарядку, что-то там еще нужно делать такое, слушайте, мне кажется, Андрей, способ один. Если вы делаете зарядку, получаете от этого удовольствие, сделайте, пожалуйста, так, чтобы ваш сын тоже получал от этого удовольствие. Зарядка это дело веселое вообще-то. Зарядку можно делать, ой, как весело и, ой, как смешно, и, ой, как хихикая и бегая друг за другом. И мне кажется, что тогда это постепенно станет его частью. А вот, если он будет делать зарядку из-под палки, уж простите меня, на первом повороте он будет от этого отлынивать. Вот такая история.

И самый последний пункт. Если он предпочитает всему этому просмотр мультиков по телевизору и игру в телефон, проверьте, какие занятия яркие, интересные, веселые у него еще бывают. Не «оставь свои мультики и займись уроками, наконец», потому что это очень интересно. Нет, папа Андрей, это не интересно. А вот с тобой вместе делать машинку деревянную, это очень интересно. С тобой вместе готовить это очень интересно. С тобой вместе читать новую книгу, это очень интересно, и так далее.

Ох, иду дальше. Виктория из Петербурга, здравствуйте.

ВИКТОРИЯ: Дима, добрый вечер. Спасибо большое за ваш труд.

Д.ЗИЦЕР: Привет.

ВИКТОРИЯ: Здравствуйте. Очень счастлива, что могу с вами поговорить, потому что очень волнуюсь. Вот у меня такой вопрос.

Д.ЗИЦЕР: А давайте, а чего мы будем волноваться, мы спокойно поговорим, да и все.

ВИКТОРИЯ: Хорошо, спасибо. Вот, собственно, у меня таких вот два вопроса, поэтому быстренько задам их. Сын Миша у меня, 3 годика и 9 месяцев уже. У нас вот папа Женя тоже прекрасный осознанно когда-то привел меня в мир Димы Зицера про «Любить нельзя воспитывать».

Д.ЗИЦЕР: Звучит страшно. Звучит, как секта, нет, нет, не пойдет. Ну, ладно, дело хорошее. Спасибо вашему мужу Жене.

ВИКТОРИЯ: В общем, наоборот, когда-то познакомил меня, и я очень счастлива, что мы как раз про любить и про то, что папа всегда у нас активный, всегда играет с Мишей. Они всегда находили общий язык, всегда могли лечь спать без меня, отпустить меня, так сказать, пополнять свой ресурс. Но сейчас сыну 3,9, и у них появились какие-то трудности в общении такие вот сильные. Папа хочет от него какого-то такого послушания. И я пытаюсь выступать медиатором в этой роли, объяснить, что все-таки ребенок еще 3,9, он не может себя контролировать. Может, действительно, и рожу скорчить, и руками на него вскинуть, и где-то там…

Д.ЗИЦЕР: Может.

ВИКТОРИЯ: И, собственно, вот хотелось как-то, в то же время папа наш, он, ну, как-то он, как он делает, он обижается, начинает игнорировать. И я стараюсь тоже, ну, я боюсь, что нам это обернется боком, что ребенок тоже в какой-то момент может начать игнорировать.

Д.ЗИЦЕР: Научится этому, да, я понимаю.

ВИКТОРИЯ: Да, научится и будет зеркалить. Собственно, хотелось бы услышать ваше мнение про то, как помочь вообще между ними наладить отношения. Нужно ли вот вообще…

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, ну, подождите, как может быть между взрослым мужчиной и мальчиком 3,9 конфликт? Вы приведите пример какой-нибудь, потому что я, честное слово, не понимаю.

ВИКТОРИЯ: Какой конфликт? Ну, собственно, например, ребенок, я не знаю, что-то, ну, не слушает папу, ну, кинул там какую-нибудь игрушку, папа ему говорит, что так не надо делать. Ребенок на это вообще не обращает внимания. Папа начинает, ну, много раз ему это повторяет, он это не слышит. Ну, в общем, вмешиваюсь уже я.

Д.ЗИЦЕР: А что делает? Подождите, он это не слышит, а что делает?

ВИКТОРИЯ: Ну, там занимается своим делом дальше.

Д.ЗИЦЕР: А, он кинул игрушку и на папу не обращает внимания.

ВИКТОРИЯ: Да. Ну, вот, например, они на прогулке гуляли, он там кинул какую-то общественную игрушку, и дальше гуляет себе. А папа говорит – так не принято, давай-ка, дружок, мы это вернем на место. Ну, и, собственно, Миша это игнорирует, а потом как бы наступает такая расправа в виде там типа лишить любимых мультиков, просмотра редкого. Ну, вот, да, вот эти моменты, хотелось бы узнать у вас.

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, ну, подождите, какой вопрос вы мне задаете, потому что мы на разные темы сейчас можем разговаривать в связи с этой ситуацией. Виктория, какой вопрос?

ВИКТОРИЯ: Да, какой вопрос. Ну, собственно, во-первых, про наказания, грубо говоря, вот про эти, лишить приятного просмотра мультика, какой-то вкусняшки. Как вообще вот эти вот, ну, нужно ли требовать от ребенка послушания вот в этом возрасте? Я уже услышала, что нет.

Д.ЗИЦЕР: Да нет, ну, вы услышали, ну, смотрите, давайте я чуть посложнее отвечу. Вопрос, какого результата мы хотим достичь. Теперь, если мы хотим достичь результата, сделать из этого ребенка послушный винтик, то, конечно, нужно требовать от него послушания. Если нам кажется, что именно, если он будет выполнять волю других, его жизнь сложится лучше, то тогда, в общем, все правильно, так и надо поступать.

Однако что-то мне подсказывает, что ни вы, ни ваш муж Женя так не думают. А, наоборот, и вы, и ваш муж Женя, вероятно, хотят видеть человека с самостоятельным мышлением, человека гибкого, человека, умеющего настоять на своем и так далее. В этом смысле, мне кажется, что вы идете не совсем верным путем, ну, или ваш муж. Я попробую это объяснить.

Вот смотрите, во-первых, разный характер бывает, мы сегодня это уже упоминали. В 3,9, безусловно, у человека есть характер. И характер бывает, еще раз, характер бывает разный. Одному человеку достаточно шепнуть – котик, давай поднимем игрушку, а другой человек будет проверять немножко вас на прочность и мир исследовать таким образом. Мне кажется, что мы, взрослые, не должны обижаться на людей в 4 года. Не должны, просто не должны. Вот есть такое понятие. Могут ли они нас обидеть? Слушайте, теоретически могут, но в этот момент у нас лампочка в голове должна зажечься – первое, ему всего 4, и второе, какого результата я достигну, если я сейчас испорчу с ним отношения на пару часов.

И я моментально отвечу себе приблизительно следующее. Первое, я украду из своей жизни, из своей, из его тоже, но из своей два часа его детства. У меня сейчас будут горькие, неприятные два часа в жизни. Я готов на это или нет? Я не буду воспитывать никого, я не даю, заметьте, ответ. Я только задаю вопрос – готов или нет? Мне кажется, что это чрезвычайно жалко. Ну, вот просто жалко эти два часа из жизни выкинуть. Это первое.

Второе. Это очень важный момент. Слушайте, у человека 3 лет 9 месяцев вообще-то нет никакой абсолютно прямой связи, как у взрослых, между поступком и наказанием так называемым. Его нет еще. Причинно-следственные связи наши с вами, они упорядочиваются окончательно годам к 11 приблизительно. Вот годам к 11 мы можем ожидать, что человек понимает, если ты пойдешь без шапки на улицу, без шарфа, у тебя может заболеть горло. Это не факт, как мы с вами знаем, но логику проследить человек может. В 3 года гениальный, только гениальный ребенок, даже заоблачно гениальный какой-нибудь может понять эту формулировку – если сейчас ты будешь беситься вечером, завтра утром ты будешь хотеть спать. Завтра утром новая жизнь будет, новый день будет, это непонятно. Абсолютно то же самое происходит с игрушкой.

Теперь, мне кажется, что, если вот я беру ваш пример, если он бросил игрушку, и, вероятно, он поступил нехорошо, возможно, с точки зрения ожидания вашего мужа, слушайте, ну, пошли вместе и подняли игрушку. Или поднял игрушку, вернул туда и на ушко ему шепнул – котик, вот я ее вернул, я очень-очень прошу тебя так не делать. Он зафиксирует, он его слышит, вы прекрасно с ним общаетесь, вы рассказали об этом. То есть эта модель, она должна появляться обратно.

Теперь еще раз, но вот этот момент, когда взрослые обижаются на детей, я не ругаю ни в коем случае Женю вашего. Я понимаю, что мы все живые люди, в нас живет и обида, и раздражение, и гнев, и страх, все в порядке. Но мы, взрослые, в отличие от маленьких обладаем намного более развитой свободой воли, это важно. Человеку в 3 года, вы, наверное, знаете эксперимент великий про зефирки, да?

ВИКТОРИЯ: Да, да, конечно.

Д.ЗИЦЕР: Великий в кавычках или без кавычек. Отлично. Когда ребенок, мы видим, что ребенок не может справиться, не набрана еще свобода воли. Даже, если ему говорят, если ты не съешь эту зефирку, ты получишь «пять» или, я не помню, сколько, он не может это выдержать, потому что это «пять» для него абсолютно абстрактно. А для Жени это не абстрактно, это конкретно, и он может проявить эту свободу воли. И таким образом ваш человек 3,9, он будет еще и учиться этому у любимого папы. Вот, что я бы сказал.

ВИКТОРИЯ: Спасибо вам, Дима. Можно я еще быстро спрошу. Иногда папе еще и прилетает от Миши, и начало это появляться после того, вот у нас ребенок ходит в госсад, у них там 34 человека в группе. И вот в ноябре появился мальчик, который начал обижать регулярно детей и бить, собственно. И я разговаривала и с воспитателями, и с мамой, мама там чудесная, тоже хочет все по добру, так сказать, решить.

Д.ЗИЦЕР: Давайте сокращаем, потому что вы сейчас вырвали из меня второй вопрос, поэтому давайте сразу вопрос. Ничего страшного, ничего не поделаешь, я вас понимаю.

ВИКТОРИЯ: Агрессор, да. Вспышки агрессии вот мой ребенок уже три месяца терпит. При этом я все от себя делаю. Хочется, вот пока назначена встреча с психологом, все вместе, и родители будут участвовать, и воспитатели. Пока вот эта встреча не прошла, какую инструкцию дать ребенку, как защитить себя, потому что мы учим ребенка не давать сдачи, решать все словесно, но это не получается.

Д.ЗИЦЕР: Смотрите, я вот, что думаю, я думаю, что инструкцию дать человеку этого возраста очень-очень трудно. Потому что, опять-таки, для реализации этой конструкции необходима свобода воли и ситуация. Мы не можем от человека 4-х лет, почти 4-х лет требовать определенного поведения.

Но у меня есть для вас другой ответ. Ответ этот следующий. Любые дети должны быть в безопасности, когда они приходят в детский сад. И вот эта лабуда вся про то, что скоро уже придет психолог и тогда они будут в безопасности, не работает.

Государственный детский сад, а равно частный детский сад, это вообще не важно, должен обеспечить безопасность всех детей. И в этом смысле вам надо поговорить с воспитательницей. Я уверен, что у вас очень хороший детский сад и воспитательница, и заведующая, и так далее, и объяснить свою позицию, что, если они не могут защитить вашего ребенка, вам придется сидеть в группе и защищать своего ребенка и других детей. Что вы не готовы даже еще 10 минут терпеть такую ситуацию. Заметьте, ни в коем случае я не говорю «выбросите этого мальчика». Да нет, не об этом речь.

ВИКТОРИЯ: Ни в коем случае, нет.

Д.ЗИЦЕР: Добавьте тьютора, добавьте еще одного человека, придумайте, как этого мальчика занять, проверьте, какие методы с ним работают, давайте к психологу пойдем не через неделю, а завтра. Есть много инструментов. Но аргумент «потерпите немного, сейчас ваш ребенок походит в синяках, а потом все будет хорошо», не работает. Так что, вот и все.

ВИКТОРИЯ: Я поняла. Спасибо вам, Дима, огромное.

Д.ЗИЦЕР: Прощаюсь с вами. Пока, удачи. Жене привет и Мише тоже. Пока.

Татьяна из Перми, здравствуйте.

ТАТЬЯНА: Дима, здравствуйте. У меня следующий вопрос, такой, не знаю, наверное, немножко негативный, но для меня очень важный. У меня дочка, 5 лет нам сейчас. У нас нет домашних питомцев, ну, она очень хочет, понятно, как и все дети в этом возрасте. Мы, в принципе, не против. Но пока не все сложилось так, чтобы можно было завести. Ну, у нас это компенсируется тем, что у нас, у ребенка есть любимое животное, котик, он живет у бабушки с дедушкой, то есть у родителей моего мужа. И все замечательно, мы все детство с этим котиком, все супер.

В последнее время кот начал проявлять агрессию по отношению к одному из членов семьи, а именно, к брату мужа. И вот несколько раз случались приступы, что он на него нападал. Ну, собственно, мы проконсультировались с ветеринарами, и нам посоветовали котика усыпить. Собственно, и у меня сейчас, передо мной стоит такая дилемма, как мне ребенку об этом сообщить.

Д.ЗИЦЕР: Подождите одну секунду, извините, я не ветеринар, но я хочу задать вам неожиданный вопрос. Во-первых, мне кажется, что это довольно жестокое решение. Я не прав, что в таких ситуациях предлагают, извините, котика кастрировать?

ТАТЬЯНА: А котик уже кастрированный.

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, ну, надо проверить, что происходит. Если агрессия к конкретному человеку, может быть, есть какие-то средства, какие-то инструменты?

ТАТЬЯНА: Да, да, на самом деле, вы правы, ситуация такая щекотливая. Мы еще, собственно, еще надеемся на то, что ее можно будет избежать. А вопрос такой немножко…

Д.ЗИЦЕР: Да ее точно можно будет избежать.

ТАТЬЯНА: Да, такой вперед забегающий, потому что, ну, а вдруг все-таки я окажусь в такой ситуации, поэтому, а как сама действовать, я не знаю. Поэтому я, собственно, и решила обратиться.

Д.ЗИЦЕР: Я скажу. Это тот случай, когда я постараюсь отвечать на этот вопрос, Татьян, вы сделаете все, чтобы в такой ситуации не оказываться. Потому что тайное всегда становится явным. И потому что, если речь не идет, вы говорите, он нападает на какого-то члена семьи, если речь не идет о том, что люди находятся в опасности, речь идет о том, что, когда приходит какой-то конкретный гость, значит, по отношению к нему кот ведет себя агрессивно, слушайте, ну, кот, ну, что делать, я не буду ему лекции читать по гуманистической педагогике. Может быть, этого кота можно просто запереть в другой комнате, и все.

ТАТЬЯНА: Нет, здесь конкретная ситуация в том, что член семьи живет вместе. То есть он не приходящий, он находится постоянно дома. И это уже не первый случай, кот нападает вот почему-то исключительно во сне.

Д.ЗИЦЕР: Нет, Таня, проверьте, сходите, посоветуйтесь с другими людьми, сходите, не знаю, к еще одному ветеринару, нет, нет. Слушайте, тут есть что-то, что-то в этом есть не то, вы уж простите меня. Вообще ветеринар, который советует в такой ситуации убить животное, мне кажется, что-то там не так.

ТАТЬЯНА: Согласна.

Д.ЗИЦЕР: Еще раз, я слышу, я понимаю, что вы с другим вопросом ко мне обратились, дорогая. Но я даю вам очень честный ответ, это очень честный ответ.

ТАТЬЯНА: А я очень рада, что вы так отвечаете, потому что я…

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, очень трудно объяснить 5-летнему… Если, все бывает, животные умирают, и я с удовольствием бы вам рассказал, как в этой ситуации себя вести. Эта ситуация другая. Но здесь ситуация, когда взрослые люди говорят – мы, взрослые, не можем решить проблему, кроме через, так сказать, ну, не знаю, убийство, умерщвление, более мягкое слово, наверное. Слушайте, мне кажется, что на то вы и взрослые, чтобы решить это, чтобы придумать, как это решить. Тем более что он такой, вы рассказали, всеобщи любимец, и все так к нему были привязаны. Нет, нет, что делать, ну, вот так вот, если мы взяли за кого-то ответственность, то мы ее несем, что делать.

ТАТЬЯНА: Буду настаивать на своем. Согласна.

Д.ЗИЦЕР: Не хочу банальные цитаты вам приводить, но приведу – мы навсегда в ответе за тех, кого приручили, в «Маленьком принце» Сент-Экзюпери говорят такие вещи, Лис, как вы помните. Так что, Тань, я прощаюсь с вами, действуйте. Нет, подождите, ничего не будем никому объяснять пока.

ТАТЬЯНА: Спасибо.

Д.ЗИЦЕР: Прощаюсь с вами. Друзья, новости и продолжаем.

Нужно сказать, история с котом всколыхнула наш чат. Сегодня вообще темы такие, что слушатели очень активны, ну, и я вместе с ними. Я очень-очень хорошо вас понимаю, про историю с котом тоже. Пишут мне: «Женщине с котом нужно обратиться к зоопсихологу или дрессировщику. Кот, либо мстит, либо охраняет территорию». Другой человек пишет: «Проблема не в коте, а в человеке. Говорю, как бывший хозяин сторожевой кошки». Ну, не знаю, возможно.

И вот пишет один человек, между прочим, идея, которая мне в голову не пришла: «Они же хотят животное, пусть заберут кота домой. А брат пусть живет с родителями дальше, но уже без кота». Действительно, не пришла мне в голову эта идея. А вдруг, на самом деле, это сработает. Татьяна, если вы слышите меня, вот я передаю вам мнение наших слушателей сочувствующих, мне кажется, что есть, о чем подумать. Спасибо вам большое, друзья, что реагируете так активно сегодня.

У нас на линии вот теперь Франция. Мы прыгаем из одной точки земного шара в другую. Ницца, Ольга, здравствуйте.

ОЛЬГА: Здравствуйте, Дима. Дима, я хотела бы задать вам вот такой вопрос, спросить совет, скорее всего. Я уже давно живу во Франции, больше 10 лет. У меня сын, ему 5 лет. Муж мой француз. И ребенок соответственно говорит по-французски, и, ну, чуть-чуть по-русски, он понимает по-русски. И я стараюсь как бы ему привить этот русский язык, потому что, на самом деле, это не легко, потому что русский язык находится в меньшинстве здесь. Мы дома разговариваем по-французски, по-русски разговариваю только я с сыном.

Д.ЗИЦЕР: Я понимаю.

ОЛЬГА: И у меня это не очень хорошо получается. Он ходит у меня уже 3 года в русскую школу, которая, ну, только раз в неделю он ходит туда на полдня.

Д.ЗИЦЕР: Понимаю.

ОЛЬГА: И в последнее время он вообще не хочет туда ходить. Я вижу, что не хочет.

Д.ЗИЦЕР: Потому что?

ОЛЬГА: Ну, потому что, я не знаю точно, почему. Он говорит, что ему там не интересно, что у него там нет тех же занятий, которые проходят в обычной школе, во французской.

Д.ЗИЦЕР: Будем исходить из того, что он говорит правду.

ОЛЬГА: Ну, да, он говорит правду.

Д.ЗИЦЕР: В чем тогда вопрос?

ОЛЬГА: Вопрос в том, что я не хотела бы это все просто, на самом деле, оставлять просто так, то есть идти у него на поводу в том смысле, что для меня это важно, чтобы он понимал и говорил тоже все-таки по-русски.

Д.ЗИЦЕР: Понимаю.

ОЛЬГА: Потому что у него семья в России. И я не могу сказать ему – хорошо, не иди в школу. Но и, с другой стороны, из-под палки тоже, мне кажется, что это не будет хорошо.

Д.ЗИЦЕР: Я думаю, что вы правы. Но вы можете сделать совсем-совсем другое. Значит, что касается русской школы, я не знаю, действительно, какая она, но, если человек 5 лет говорит – мам, мне там скучно, более того, он говорит какие-то, заметьте, осмысленные вещи. Он говорит – слушай, у меня нет занятий таких, как есть в другой школе, меня это не устраивает и так далее. Вы ответьте мне на другой вопрос. А почему вы не можете, на самом деле, вы, когда вы один на один, говорить с ним только по-русски?

ОЛЬГА: Я это делаю. Я говорю с ним только по-русски.

Д.ЗИЦЕР: Отлично.

ОЛЬГА: Но он мне не отвечает, он мне отвечает только по-французски.

Д.ЗИЦЕР: Начнет. Попробуйте придумать, как сделать так, чтобы это было легко, приятно, чтобы за этим не сквозило ваше раздражение или огорчение от того, что он не говорит на важном для вас языке. А для того, чтобы это немножко было игрой. Эта ситуация не простая, я совершенно не буду вас обманывать. Она не простая, потому что, если бы, например, у вас была семья русскоязычная, не важно, где бы вы жили, ну, я ответ бы вынул вам из кармана. Там очень-очень все просто, и можно сохранить блестящий русский язык, естественно, если семья русскоязычная, где бы они ни жили, в Китае, во Франции, в Израиле, в Америке, в Чехии, не важно, где.

Здесь ситуация, конечно, более сложная, потому что, во-первых, его папа говорит по-французски и по-русски не говорит, и мама, которая, естественно, хочет общаться с папой. То есть домашняя атмосфера, это атмосфера французская. Но в этот момент, мне кажется, что единственное, на что надо делать ставку, не на школу, поверьте мне, ставку надо делать на вас.

Мне кажется, что в это надо добавлять некоторое волшебство. Мне кажется, что у вас с вашим сыном должны появиться секретики. Не в смысле «давай папу обманем», не на эту тему, а секретики. У нас свои секретные путешествия, у нас секретные походы. Эти походы устроены так, что мы, слушай, ищем какие-то, у нас квесты какие-то, когда мы от одного русского слова идем к другому русскому слову. У нас есть какие-то наши законы, когда мы гуляем, едим мороженое, и так далее, делаем это по-русски, потому что это секретик, это приключение, это квест, это дает нам ответ на какой-то вопрос, а дальше через 3-4 дня мы продолжим.

Слушайте, тут у вас нет выхода, вам надо запариться, извините меня за такое сленговое слово, то есть очень-очень серьезно на эту тему, да, да, само не будет, само не произойдет в этом случае. Очень серьезно на эту тему задуматься. И создать для него вот такую игру. Игру, которая будет называться, я не знаю, русская культура, русскоязычная среда, называйте, как хотите. И дело пойдет. Школа тут, ну, на мой взгляд, школа тут совсем-совсем ни при чем. Школа должна быть супер аттрактивная и супер гениальная, чтобы он сказал – я бегу туда бегом, и часть этой школы русский язык, поэтому я буду говорить по-русски.

ОЛЬГА: Хорошо. Буду пробовать. Мы уже пытались как-то играть, все через игры. Это получается у нас какое-то маленькое время, потом он понимает, что я-то понимаю по-французски, я-то понимаю. То есть, что бы он мне ни говорил, я все равно понимаю.

Д.ЗИЦЕР: Подождите, нет, нет, Оль, я же не предлагаю вам его обмануть и сделать вид, поздно. Раньше можно было пробовать отношения, когда…

ОЛЬГА: Нет, я это никогда не делала.

Д.ЗИЦЕР: И правильно, не надо его обманывать. Конечно, вы понимаете по-французски, ну, так и он же понимает по-русски.

ОЛЬГА: Да.

Д.ЗИЦЕР: Вы понимаете. У вас свое пространство. Ну, представьте себе, вы были маленькая, и, наверное, вы с вашими подружками, друзьями, у вас был период, когда вы придумывали свой язык. Все дети это делают, правда?

ОЛЬГА: Да.

Д.ЗИЦЕР: Ну, придумывали какие-то обозначения, какие-то штучки, какие-то пляшущие человечки Конан Дойля, что-нибудь придумывали. Вы же придумывали этот язык не потому, что вы не понимали русский, вы его придумывали, потому что вы хотели собственного приключения. У нас есть свой язык с подружками. И у вас с вашим замечательным мальчиком есть свой язык. Не потому, что вы французский не понимаете, конечно, понимаете.

Но именно, я не знаю, в воскресенье с 6 до 8 мы переходим на этот язык, а еще мы переходим на хитрую походку, а еще мы переходим на какое-то, действительно, особое, очень сложно придуманное приключение. Когда-нибудь мы на это приключение возьмем и папу, между прочим, и папе придется не просто, потому что на этом приключении можно говорить только по-русски. И папа обратится к своему сыну 5-летнему и будет его просить и умолять научить его говорить слово «мороженое» по-русски. Вот так вот.

ОЛЬГА: Хорошо. Спасибо большое.

Д.ЗИЦЕР: Я желаю вам удачи. Слушайте, я слышу, у вас голос немножко упавший, вас ждет удивительное приключение, это прям класс, придумать вам самой. Я обещаю вам, вы позвоните мне через пару месяцев и скажете – Дима, я бросила работу и все занятия, и теперь только и делаю, что придумываю квесты для русскоязычной улицы, понимаете.

ОЛЬГА: Хорошо. Если так и будет, то перезвоню.

Д.ЗИЦЕР: Я желаю вам удачи. Привет Ницце, привет вашему чудесному музею Шагала и всему остальному. Пока, прощаюсь с вами.

Дмитрий из Москвы на линии у нас. Здравствуйте.

ДМИТРИЙ: Дима, здравствуйте.

Д.ЗИЦЕР: Я слушаю вас.

ДМИТРИЙ: Добрый вечер. Смотрите, хотел задать такой вопрос. У меня сын, 3 года, и у него сейчас какое-то такое, я бы сказал, навязчивое поведение. Практически постоянно, я бы так назвал, он трогает себя за половой орган. Ну, прямо, ну, почти постоянно, я бы так сказал. Я довольно часто слушаю вашу передачу, предвкушая один из вопросов…

Д.ЗИЦЕР: Мы вчера только про это говорили, между прочим.

ДМИТРИЙ: Да? Вот вчера пропустил, наверное.

Д.ЗИЦЕР: А я повторю ради такого дела. Ну, давайте вопрос.

ДМИТРИЙ: Ну, в общем, меня довольно беспокоит, во-первых, вопрос глобальный, что делать? И беспокоит иногда отчасти, потому, как я это вижу, мне кажется, он может себе даже больно сделать, ну, по его собственным ощущениям вроде бы и делает. Но так вот по внешнему виду хватает довольно сильно, несколько пугает меня. То есть я не то, чтобы как бы, что делать, а как-то можно это сгладить его поведение или нет?

Д.ЗИЦЕР: Так, сейчас я, можно точно. Точка. Значит, теперь сейчас я задам вам взрослый вопрос, а вы, не смущаясь мне на него ответите. Мы говорим, как вам кажется, мы говорим о мастурбации или мы говорим о том, что он исследует свое тело только?

ДМИТРИЙ: Вот тоже думал я об этом вопросе, потому что, да, иногда я слышал подобные…

Д.ЗИЦЕР: Ну, не видите. Вы, во всяком случае, не видите. Если вы замешкались, значит, вероятно, ответ «нет», скорее всего.

ДМИТРИЙ: Скорее нет, чем да. Потому что, извините, я на секунду добавлю, началось, как мне кажется, это примерно в 2 с чем-то, когда мы ушли от подгузников, и вот тогда он начал исследовать свое тело.

Д.ЗИЦЕР: Абсолютно, мы ровно вчера говорили на эту же тему в этой же ситуации. Слушайте, вы только что дали ответ. Он исследует свое тело. И в тот момент, когда он исследует свое тело, вы правы, он достиг возраста 3-х лет, до 3-х лет вообще я совсем бы не запаривался на вашем месте. В 3 года, вы говорите, мы можем немножечко начать апеллировать к логике, привычка и так далее. Не делать с этим вообще ничего.

В тот момент, когда это происходит в ситуации, когда она кажется вам опасной, в общественном месте, я не знаю, что-нибудь, тихонечко подошли, поцеловали в макушечку, а другой рукой вытащили его руку из штанов и пошли дальше. Это все. Никакие разговоры не ведите пока, во всяком случае. Может возникнуть ситуация, когда и разговоры я вам посоветую, но пока вообще не советую.

ДМИТРИЙ: Пока не надо.

Д.ЗИЦЕР: Потому что пока просто он обнаружил, слушайте, он обнаружил у себя очень интересную часть тела, давайте так по-взрослому. Интересная часть тела? Интересная. Все согласятся со мной, я уверен. Неожиданная. Он ее исследует. Тем более что она, видите, она запрятана. Она интересна, эта часть тела еще и потому, что она, так сказать, мы ее не видим. Он ее исследует. Как любой ребенок, он делает это непосредственно, не обращая внимания на то, что он находится в другом месте общественном и так далее.

Так же точно, представьте себе, вы бы мне позвонили и сказали – он все время ковыряет в носу у меня, все время палец в носу, чего мне делать? Я скажу вам абсолютно то же самое – слушайте, дорогой, ничего не делать, Дмитрий, подойти, ручку тихонечко убрать, поцеловать, отвлечь. И столько раз, сколько нужно это сделать, столько раз это и сделать. Все. Вот прямо честно-честно.

ДМИТРИЙ: Ну, то есть в том, что это продолжается почти год, я бы сказал, по нарастающей, это тоже пока никаких там этих…

Д.ЗИЦЕР: Да нет никаких абсолютно. Еще раз, пока вы ничего не рассказали мне совсем-совсем ужасного. Просто снимите это, попробуйте, в первую очередь, самое легкое лекарство в кавычках, попробуйте снять это, на самом-то деле, вот таким механическим и ласковым, и простым, и ненавязчивым способом. Ненавязчивым, это важно. То есть без всяких разговоров – вынь руку из штанов, это неприлично, другие на тебя смотря. Просто убрали ручку и все.

ДМИТРИЙ: Все, тогда, в общем, да…

Д.ЗИЦЕР: Я должен с вами попрощаться и послушать вместе с другими нашими слушателями рекламу.

Ровно одно предложение добавлю вдогонку к предыдущему разговору, не успел просто из-за рекламы я это проговорить. Дмитрий, еще одна вещь, обратите, пожалуйста, внимание на гигиену. Это важно. Я не хочу утверждать, что с гигиеной что-то не так, но просто это надо исключить, что дело не в том, что что-то у нас прихрамывает на эту тему. Просто внимательно и ненавязчиво.

Мы идем дальше, друзья. И последняя, я думаю, на сегодня слушательница, это Мария из Петербурга. Мария, добрый вечер.

МАРИЯ: Дима, добрый вечер. Очень рада, что дозвонилась. Звоню по просьбе своего супруга, с которым мы регулярно вас слушаем и вас очень любим. Значит, ситуация такая. Моя работа связана с командировками, я каждый месяц уезжаю на 5-6 дней в другие города. Я работаю в (неразборчиво) фонде, фотографирую деток. Моя младшая, у меня двое дочерей, одной 13, другой 8, и вот, которая младшая, ей 8, она очень всегда переживает, когда я уезжаю, скучает, расстраивается. И вопрос в том, что, как ее поддержать?

Хотя мы созваниваемся каждое утро, каждый вечер по WhatsApp, по видео, она меня видит, я ее вижу, мы обсуждаем все. Ну, то есть, как бы общение не прерывается, не то, что я уехала там, и все, и через неделю только она меня увидела. Как ее поддержать словом, делом? Ну, вот, когда меня нет, она скучает. Когда я уезжаю, она говорит, что, мамочка, ну, может быть, ты найдешь другую работу. Я говорю – Настенька, ну, мне так нравится моя работа, мы должны не только семье время посвящать, но и у мамы должно быть интересное дело, которое ей приносит…

Д.ЗИЦЕР: Но время на себя, конечно.

МАРИЯ: Приносит не только доход, но и удовлетворение моральное. И вот, как быть в такой ситуации? Просто у супруга моего…

Д.ЗИЦЕР: А скажите мне, пожалуйста, Мария, давайте поиграем, подождите, давайте поиграем. Давайте я буду Марией, а вы будете вашей 8-летней дочкой.

МАРИЯ: Давайте.

Д.ЗИЦЕР: И я вас прошу после вот этого монолога, с которым я абсолютно согласен, который вы только что произнесли про то, что мне, как маме нужно время на себя, и я занимаюсь любимым делом, и так далее. Если я спрошу сейчас тебя, дочечка моя, слушай, а как я могу тебя поддержать? Работу я оставлять не буду. Как я могу сделать твою жизнь легче, приятнее? И вообще вот это переживание от того, что я уезжаю, я, кстати, тоже ужасно скучаю. Что мне сделать, для того чтобы тебе было полегче?

МАРИЯ: Ого, хороший вопрос. Ну, может быть, почаще тебе звонить или писать смски. Хотя я это делаю и так.

Д.ЗИЦЕР: Нет, ну, ладно, дочечка, это мы и так с тобой делаем, котик. Давай еще придумаем. Все, мы можем дальше не играть, потому что, мне кажется, вы въехали. Значит, смотрите, вы говорите – ого, хороший вопрос. Это свидетельствует о том, что этот вопрос вы своей дочери не задавали.

МАРИЯ: Точно.

Д.ЗИЦЕР: Говоря простым языком. Значит, смотрите, ничего страшного, не корите себя, мы все проскакиваем эту штуку. Значит, вот смотрите, что происходит, это прямо здорово и прикольно, и спасибо за вопрос. Мы в этот момент берем на себя ответственность. Мы говорим – моему ребенку плохо из-за меня, говорим мы, хотя это, к слову сказать, не обязательно так, мне это и решать. Теперь, ну, воля ваша, вы можете это и решать, но вообще-то, между нами, решить это без второй стороны очень-очень сложно.

И вот в тот момент, когда ваша чудесная 8-летняя девочка говорит, и это очень хорошо, что она без мамы скучает, и говорит – мама, мне без тебя печально, в этот момент нужно взять ее в круг решающих. То есть предложить ей решить это вместе и озаботить ее вот этим вопросом. Вот тем самым, которым я только что озаботил вас и даже подвесил немножко, мне кажется. Не перекладывать ни в коем случае на ее хрупкие детские плечики решение этого вопроса, не в этом дело. А поделиться с ней, попробовать придумать это вместе.

Тут есть, во-первых, одно очень важное сообщение, оно жестковатое, но важное. Котик, это не поменяется, это не поменяется, нет, нет, я не буду менять работу, для меня это важно, для меня это существенно, это моя реализация, нет, я не буду этого делать. Но я же мама твоя, которая тебя обожает, берет за хвост и провожает, давай придумывать. И я думаю, что с этой точки у вас начнется замечательная история придумывания совместного. Подсказывать не буду. Я могу подсказать, но вообще-то, но зачем.

МАРИЯ: Ну, подскажите чуть-чуть.

Д.ЗИЦЕР: Ну, хорошо, я подскажу вам чуть-чуть, ладно. Хитренькая какая. В продолжение разговора, который у нас был пару звонков назад, мне кажется, вам надо придумать секретик. Чтобы у вас была своя какая-то жизнь.

Мне кажется, я даже в этой программе рассказывал когда-то, у меня была однокурсница, у нее, папа ее был моряком, и он плавал. И, ну, там трагическая история, он погиб очень-очень рано, но она всю жизнь помнила переписку с папой. И папа ее, он, поскольку она еще маленькая сначала была, а потом это вошло в традицию, он ей писал письма в картинках. Вы знаете, как детские книжки пишут – я пошел туда-то, увидел котика. Туда-то нарисовал, котика нарисовал или точечки поставил. И вот одно из этих писем она мне когда-то показывала. Это было, правда, много лет назад, но, видите, прям я запомнил, потому что у меня прям мороз по коже был и от того, как она об этом говорила, и как он это придумал.

И у них была целая сложнейшая система переписки по секрету от мамы. Я не знаю, мама знала или нет, была ли мама частью игры или она не была частью игры, этого я не знаю. Но у девочки было ощущение, что это только ее и папино. И вот они, целыми днями она придумывала, как эти письма писать, и что в следующий раз нарисовать, и что послать, и что, значит, приготовить к его приезду, чтобы это было частью… Ну, вот, что, например, вот такое.

МАРИЯ: Прикольно.

Д.ЗИЦЕР: Прикольно. Ну, что, будем действовать?

МАРИЯ: Будем, будем, Дима. Спасибо огромное. Очень рада вас в очередной раз слышать. Вы, действительно, мудрый, тонкий, классный, профессиональный человек.

Д.ЗИЦЕР: Ну, не перехвалите, не перехвалите. Спасибо вам.

МАРИЯ: Дай, бог, чтобы таких передач было побольше, и вас было побольше в эфире и не только на радио, но и на телевидении, на центральных каналах.

Д.ЗИЦЕР: Спасибо вам большущее. Ну, на центральных, не очень на центральных, но вообще-то я бываю, конечно. Спасибо вам большущее. Всего вам доброго, до свидания.

Слушайте, друзья, как много у нас писем и сообщений на тему разных историй, которые происходят в школе, и которые происходят дома с детьми с этой самой домашкой. Вот эта тема, которая случайно затронулась в начале программы. К сожалению, не могу я это комментировать, потому что время наше заканчивается. Но я с огромным удовольствием приглашаю вас поднять эту тему снова в следующий вторник в начале 6-го, в программе «Любить нельзя воспитывать».

Любви, ребята. Пока.