Любить нельзя воспитывать Выпуск 197

3 марта 2021, 17:00

Д.ЗИЦЕР: Прекрасной вам среды, дорогие друзья. Ура, ура, мы снова вместе. Ну, что, музыка, а потом начнем беседовать. Давайте.

Сегодня начинаем со столицы. Екатерина, здравствуйте.

ЕКАТЕРИНА: Здравствуйте, Дима. У меня такой вопрос. У меня сын в 11-м классе, 18 лет вот скоро уже будет, через несколько дней. И ситуация у нас такая, что он мне говорит, что некоторые предметы совершенно ему не нужны, и он не хотел бы посещать эти предметы в школе. Это время лучше он потратит на подготовку к ЕГЭ и даже поспит первые уроки.

Д.ЗИЦЕР: Золотые слова.

ЕКАТЕРИНА: Ну, попозже закончил подготовку ЕГЭ, утром подольше поспал. Но у нас есть такой урок, как танцы в 11-м классе, что я, в общем-то, даже согласна с ним.

Д.ЗИЦЕР: Класс.

ЕКАТЕРИНА: Да, вместо физкультуры, видимо, и дети туда ходить не хотят, особенно те, кто танцевать не любит.

Д.ЗИЦЕР: Почему? А, понятно.

ЕКАТЕРИНА: Мальчики, может быть, и стесняются. А такие уроки, как география, астрономия или, например, английский язык, которые, как мне сын говорит, просто очень не интересно преподают, в общем, он посещать не хочет. У меня вот возникает вопрос, как мне на это реагировать, потому что, с одной стороны, как урок география, ну, как он говорит, что я лучше посмотрю видео, интересующее меня в интернете, но это мне не интересно. Вот разрешать ли легально прогуливать эти предметы?

Д.ЗИЦЕР: Я понимаю. Слушайте, скажите мне, пожалуйста, Екатерина, я все понимаю, неприход его на уроки грозит ему чем-нибудь?

ЕКАТЕРИНА: Нет.

Д.ЗИЦЕР: Да ладно? Вообще ничем?

ЕКАТЕРИНА: Ничем. Ну, получается, что, если сказать учителю, нет, естественно, он изредка их посещает, чтобы получить оценки или написать работы.

Д.ЗИЦЕР: Ну, слушайте, я, честно говоря, вот я сейчас просто размышляю вместе с вами, не вижу ни одной причины туда ходить, если он не хочет. Назовите мне какую-нибудь.

ЕКАТЕРИНА: Ну, я, знаете, мне кажется…

Д.ЗИЦЕР: Я просто, может, я не догоняю, что называется.

ЕКАТЕРИНА: Да, а у меня, знаете, какая мысль, что меня вот останавливает разрешить ему не ходить туда, я думаю, вдруг это, ну, знаете, как вот не будет в характере, то есть, вот, если надо что-то делать, то надо сделать и надо довести дело до конца, например.

Д.ЗИЦЕР: Кому надо? Какое дело? Подождите, что, Екатерина, так хорошо вы начали и так странно заканчиваем. Какое дело надо довести до конца?

ЕКАТЕРИНА: Ну, например, я все время аргументирую тем, что, допустим, ты пойдешь на работу, и тебе начальник скажет что-то сделать, а ты не захочешь это делать. Он говорит – да, я не захочу это делать, и я не буду это делать, значит, я буду искать новую работу.

Д.ЗИЦЕР: Как сказал поэт – «идут за нами те, кто лучше нас». Ну, а он неправильно, вы с ним не согласны?

ЕКАТЕРИНА: А я с ним, вот в том-то и дело, что я все время с ним соглашаюсь, он очень как бы аргументирует так все правильно.

Д.ЗИЦЕР: Ну, и отлично.

ЕКАТЕРИНА: Но не разрешить ходить я побаиваюсь.

Д.ЗИЦЕР: Давайте я попробую немножечко вас разрулить, ну, не знаю, получится у меня или нет. Ну, во-первых, давайте начнем с тех сентенций или максим, которые вы предложили в финале, значит, дело нужно доводить до конца. Екатерина я предложу вам сейчас странную позицию, я приглашаю вас со мной поспорить, если вы со мной не согласны. Это вообще-то не так, нет, не любое дело нужно доводить до конца.

Более того, если человек вдруг начал какое-то дело, вот представьте себе, и вдруг он понимает, что он вообще идет не в ту сторону, и он совершенно лучше бы занялся другим, и принес бы пользу и человечеству, и себе, ну, зачем это дело доводить до конца? Вот зачем? В чем смысл? Нас так учили, скажете вы.

ЕКАТЕРИНА: Да.

Д.ЗИЦЕР: Ну, нас так учили, наших родителей учили иначе, а кого-то учили еще иначе. Учили так понятно, почему. Произнести в эфире? Я произнесу. Потому что бабушки наши с вами гордились тем иногда, что у них в трудовой книжке одна запись, правда, было такое дело?

ЕКАТЕРИНА: Да.

Д.ЗИЦЕР: Теперь подумайте, секунду подумайте, я когда-то, мне кажется, размышлял уже на эту тему. Екатерина, одна запись, одна, вообще никуда не свернуть, одна.

ЕКАТЕРИНА: Куча потерянных возможностей.

Д.ЗИЦЕР: Теперь смотрите, я, уж как вы понимаете, я с благодарностью и благоговением отношусь к предыдущим поколениям и к своим родственникам, и к вашим, и ко всем, но времена такие были. Так было нужно, чтобы человек, знаете, как начал, так вот соответственно мы знаем, где его искать, значит, там он так и продолжил.

Мне кажется, что, действительно, нынешнее поколение, и, если вы спросите меня, то, на мой взгляд, к счастью, не похоже на наше с этой точки зрения. Они умеют выбирать, они живут в XXI веке, XXI век это век выбора. Другое дело, конечно, что в тот момент, когда мы меняем какое-то дело, ну, хотелось бы не подводить других людей, это правда.

Но ситуация, которую вы описали, значит, учителя согласны, школа не возражает, на результатах, на аттестате это не отразится, ну, зачем ему тратить время-то? Ну, что же мы будем вашего 18-летнего замечательного сына учить тому, что, на самом деле, человек должен тратить время на что-то, что, на его взгляд, не приносит ему пользу, только потому, что так кто-то завел. Ну, странно, нет?

ЕКАТЕРИНА: Да, странно. У нас была ситуация в 9-м классе перед сдачей ОГЭ, когда он тоже там говорил, что я не буду делать домашнее задание, тогда я еще проверяла его, я не буду делать домашнее задание, но я обещаю тебе, что я сдам ОГЭ на «отлично». Слушай, я говорила, ну, как же… И он сдал ОГЭ на «отлично». В общем, так получается, что у меня есть полное право доверять человеку.

Д.ЗИЦЕР: Естественно, и доказал в этот момент, дело не в этом, доказал в этот момент всей стране, что нет никакой связи между знаниями, экзаменами и домашними заданиями. Ну, в общем, то, о чем мы говорим с вами довольно часто. Слушайте, короче говоря, Екатерина, мне кажется, что, действительно, еще раз, если это не навредит ему, не навредит его будущему, а, судя по всему, это так, да отлично, да это даже не вопрос, разрешить, не разрешить, а явно, очевидно, речь идет о вдумчивом, глубоком молодом человеке, он знает, чем заняться, все хорошо.

ЕКАТЕРИНА: Спасибо, Дима.

Д.ЗИЦЕР: Спасибо вам, удачи. Получайте удовольствие, поверьте мне, от свободного и не свободного времени.

Антон из Твери на линии. Здравствуйте, Антон.

АНТОН: Здравствуйте, Дима. Очень рад, что смог до вас дозвониться.

Д.ЗИЦЕР: Ура. И я.

АНТОН: Давно мечтал с вами пообщаться, я даже немножко волнуюсь.

Д.ЗИЦЕР: А я сам волнуюсь, ничего, волнуясь и продолжим.

АНТОН: У меня такой вопрос. Я занимаюсь развитием игры Го, преподаю эту игру, провожу турниры. Ну, чтобы было проще понимать, что это такое, можно сказать, что это шахматы, то есть это такая интеллектуальная игра.

Д.ЗИЦЕР: Да, да, нет, это не шахматы, я хорошо понимаю, что это такое, я думаю, что многие слушатели тоже хорошо понимают, кстати.

АНТОН: А, отлично, здорово, очень рад. И у меня, конечно, миллион вопросов, как это лучше преподавать, преподносить, организовывать и тому подобное. Ну, то, что, наверное, сталкиваются буквально все, это вопрос касается не только, кто организует, преподает, но и родителей, в том числе. То, что каждый турнир, естественно, не о, что естественно, как правило, заканчивается слезами. Кто-то расстроен, что проиграл, не занял нужное место и так далее.

И вот вопрос, как подготовить детей к тому, чтобы легко можно, ну, чтобы они могли спокойно переносить свои поражения или даже победы? Потому что не всегда даже они умеют радоваться своим победам, могут как-то возноситься и считать остальных не очень умными, потому что я же молодец, а вот остальные не такие молодцы. И со стороны родителей, как вот родителям тоже подготовить их к турнирам? Или это, может быть, в принципе, это не обязательно, может быть, игра Го, то есть, в принципе, любое спортивное состязание.

Д.ЗИЦЕР: Нет, не совсем так.

АНТОН: Нет?

Д.ЗИЦЕР: Не совсем так. Ну, давайте я, вы меня спросили, теперь я вас спрошу. Слушайте, а зачем играть в Го, вообще, в чем смысл? Зачем нам это? Зачем это детям?

АНТОН: Ну, это классная игра, это очень интересно.

Д.ЗИЦЕР: Это слабый ответ, извините. Потому что много, про что мы можем сказать «это классно», но всем мы заниматься не можем. Ну, расскажите, пожалуйста, микрофон ваш на полминутки. В чем смысл, зачем играть в Го?

АНТОН: Хорошо. С точки зрения пользы или с точки зрения получения удовольствия?

Д.ЗИЦЕР: С точки зрения радости.

АНТОН: Радости? Ну, это постоянное такое самоусовершенствование.

Д.ЗИЦЕР: А в чем суть самоусовершенствования?

АНТОН: Ну, вот ты вчера еще не мог просчитать, ты еще не мог, допустим, обыгрывать какого-нибудь соперника своего, а тут, опа, а теперь выиграл у него, такая небольшая…

Д.ЗИЦЕР: Дорогой друг Антон, ну, вот смотрите, диагноз поставлен, извините. Ну, вот смотрите, сейчас вы же рассказываете мне об одной из самых увлекательных игр. Вы преподаватель. И вы рассказываете мне, что имеет смысл в нее играть, только если я кого-то обыграю. Это ваши слова.

АНТОН: Я понял, о чем, это, конечно, прозвучало это по-дурацки.

Д.ЗИЦЕР: Хорошо, что вы поняли.

АНТОН: Я понял, да.

Д.ЗИЦЕР: Это не по-дурацки, не ругайте себя, это симптоматично, но это не по-дурацки. Ведь смотрите, вы могли сказать все, что угодно, а сказали это. Не вздумайте себя ругать, и я не собираюсь вас ругать. Но это значит, что в вас, в первую очередь, в вас, в их преподавателе живет этот червячок, извините. Вы не можете этого не транслировать, если вы, ну, действительно, если это всплыло в первом же предложении. Значит, вы это вольно или невольно транслируете.

Значит, эти дети и родители, кстати, которые вам верят, они считывают это. Ну, так сказать, что надо сделать? Надо кого-то обыграть. Слушай, а почему не в хоккей, а в Го? Ну, Го звучит как-то поприличней, чем хоккей, и поэтому в Го. А разница есть? Да никакой разницы, и там, и там надо обыграть, в этом цель. Надо оказаться лучше, надо оказаться сильнее и так далее.

Слушайте, мне кажется, что это устроено вообще не так. Вы уж простите меня, я не великий игрок в Го и не великий шахматист… Ну, подождите, не торопитесь, все будет хорошо. Но мне кажется, это удивительная возможность поразмышлять. Это удивительная возможность что-то понять про себя, про то, как я мыслю. Я уж не знаю, вы преподаете им эту часть или нет игры, но, тем не менее. Это удивительная возможность взять что-то, чему я научился в процессе игры в Го или в шахматы, и применить это совершенно к другой ситуации.

Наш прекрасный преподаватель по имени Антон наверняка, если это не делает, то сделает непременно и продемонстрирует, как эти навыки могут быть применимы совершенно к другому полю. Заодно наш чудесный преподаватель по имени Антон продемонстрирует нам, что победа или поражение в этой игре являются частью игры. Это не то же самое, что быстрее доесть или быстрее сходить в туалет, чем кто-то другой. Это часть игры.

И, поскольку мы говорим в этот момент о философии восточной, мы говорим о том, что победа и поражение учат нас. И мы говорим о том, что, когда мы проигрываем, мы радуемся не меньше, чем когда мы побеждаем. Потому что человек, который победил, не сможет пережить вот этот самый новый опыт проигрыша, не сможет сделать выводы. А потом мы поменяемся местами, и он сможет сделать такие выводы. А потом мы обменяемся опытом. Вот, на самом деле, мне кажется, как устроена ваша игра, извините меня, пожалуйста. Это почти все.

АНТОН: Да нет, просто я сейчас занимаюсь небольшим самоанализом. Мне кажется, вы меня спрашиваете, почему я так именно сказал, почему я сделал акцент на этом, я, наверное…

Д.ЗИЦЕР: Это не важно.

АНТОН: Надеюсь, это не прозвучит, как самооправдание, в принципе, для чего созданы эти состязания, победы и поражения, это, в принципе, тоже очень важная часть игры. И я вот говорю, что как бы, играя, можно следить за тем, насколько ты стал сильнее, что ты на какую-то новую ступеньку поднялся.

Д.ЗИЦЕР: Можно, но жалко. Но жалко измерять все «сильнее-слабее», по линейке. Да я, в общем, все уже проговорил, честно говоря.

АНТОН: Именно, конечно же, применительно к самому себе.

Д.ЗИЦЕР: Вы, Антон, давайте я задам вам несколько простых вопросов. Подождите, не повторяйте мои слова на другой лад, давайте я задам несколько простых вопросов. У вас есть уроки, когда что-то, что происходит в процессе игры в Го, вы применяете в простых житейских ситуациях с детьми? Как я размышляю, как я решаю задачки, как я взаимодействую с родителями, с другими людьми. Да или нет? Просто скажите мне да или нет, и тот, и другой ответ я приму с благоговением.

АНТОН: Нет.

Д.ЗИЦЕР: Нет. Начните. Это предложение номер один. Тогда появится больше одного ответа, зачем в это играть. Теперь, я думаю, на это, я почти уверен, что вы ответите «да», я думаю, что вы разговариваете с ними о том, как мы мыслим в процессе игры, и как устроено наше мышление. Не как мы побеждаем кого-то, не какие приемчики мы знаем, а как мы мыслим, как у нас в этот момент мышление наше устроено. Ну, ответьте мне «да», доставьте мне удовольствие, ну, обманите меня.

АНТОН: Ну, естественно, я об этом разговариваю, да.

Д.ЗИЦЕР: Отлично, ура. Теперь следующее. Что касается соревнования, еще раз. Вот заметьте, я же только что вам про это рассказал, я ни звука не сказал про соревнование. Вы вообще заметили? Я ни звука про это не сказал. Я сказал, что в подобной игре выигрыш и проигрыш являются частью процесса, это очень важно. Более того, я сказал и повторяю это снова, проигрыш учит нас очень-очень многому, и это важно. Причем проигрыш учит нас, Антон, я надеюсь, вы меня понимаете, не тому, что я плохо играл или плохо готовился, правда, вы понимаете?

АНТОН: Да.

Д.ЗИЦЕР: Проигрыш это новый опыт, это другой опыт, опыт чувственный, опыт интеллектуальный и об этом нужно говорить. И тогда дети у вас начнут радоваться и проигрышу, и выигрышу, и уйдет соревновательность, потому что это часть игры. Они за этим к вам придут, для того чтобы себя понять, это главная причина учиться вообще – понимание себя. А дальше уже выстраивать связи с другими людьми, с предметами, со знаниями и так далее.

Еще одну вещь я бы сделал на вашем месте напоследок, я бы убрал места из этого. Ну, вот вы говорите – первое место, второе место, третье место, я бы убрал. А что это дает? Я на первом, а я на восемнадцатом. И что это дает, кроме провокации желания показать язык тому, который на восемнадцатом? Не знаю.

АНТОН: Ну, да, но когда я устраиваю междусобойчики такие, когда дети просто в классе играют между собой, да, естественно. И я стараюсь сделать так, чтобы каждый получил какую-нибудь шоколадку, то есть каждый, чтобы был какой-то приз…

Д.ЗИЦЕР: Да бросьте вы им шоколадки давать. Послушайте меня еще раз, Антон, у нас минута остается, бросьте вы им за это давать, за удовольствие шоколадки не дают. Игра Го, подождите, у нас минута, жалко, если мы потратим ее на спор, не о чем спорить. Игра Го, это удовольствие или нет для детей, для ваших учеников? Просто да или нет?

АНТОН: Удовольствие, конечно.

Д.ЗИЦЕР: Удовольствие, все, за удовольствие шоколадки не дают, за удовольствие не платят. В данном случае, кроме одной сферы, которую мы не будем упоминать в эфире. Не платят. Значит, теперь смотрите, и в этом смысле, принесите вы им шоколадки просто так в начале урока. Скажите – у меня было хорошее настроение, я шел на урок, смотрю, шоколадки продают, дай, думаю, всем куплю шоколадки.

Снимите это, снимите. Пусть они радуются от процесса и от того, что у них такой замечательный учитель Антон. Я серьезно сейчас говорю. И этим процессом пусть они будут заняты. Я должен с вами прощаться. Мне кажется, мы ответили полностью и со всех сторон. И самое время сейчас перейти к новостям. Друзья, мы услышимся через несколько минут.

Елена из Петербурга пишет: «Как наслаждаться процессом неформального обучения, когда впереди абсолютно соревновательный ЕГЭ, с точки зрения многих, главный итог десятилетнего обучения в школе, который напрямую влияет на будущее?»

Елена, вот, что я вам скажу. Это вас обманули. ЕГЭ не соревновательный абсолютно. Мы, может быть, соревнование несем внутри себя. ЕГЭ, действительно, является своеобразной, не идеальной, но и, кстати, и не ужасной обратной связью, которую государство, таким образом, проверяет или получает от системы образования. Значит, я должен вам сказать, что ЕГЭ имеет лишь косвенное отношение к тому, что и как человек учит в школе.

Я попробую объяснить вам свою мысль. Мне достаточно важно ответить вам. Так вот, когда человек получает огромное удовольствие от физики, математики, литературы, получает огромное удовольствие вместе с учителем, когда он понимает, что физика, математика, литература, история и так далее, подставьте любой предмет, это, действительно, основа для исследования окружающего мира, для исследования самого себя, для исследования того, как мы живем, для исследования взаимовлияния себя и каких-то знаний, навыков и так далее, вот поверьте учителю, человек подготовится к ЕГЭ в очень короткий срок. Потому что в этот момент ему, действительно, нужно будет кое-чему научиться.

Научиться правильно заполнять материалы, правильно заполнять анкеты, научиться тому, как верно структурировать свои знания. Подучиться тому, какие варианты заданий ему будут даны, и как верно, корректно и правильно на них отвечать. Ну, нет, из этого абсолютно не следует, что к ЕГЭ нужно начинать готовиться к 5-му классу, первое. Второе, из этого абсолютно не следует, что ЕГЭ является соревновательным. Нет, он является намного менее соревновательным, между прочим, чем то, что было когда-то. Нет, это обратная связь в виде баллов. С кем же я соревнуюсь? Я могу придумать, что я с кем-то соревнуюсь, но вообще-то нет, не соревнуюсь.

Главный итог десятилетнего обучения в школе, вот вы говорите, с точки зрения многих, в этом смысле, значит, я из немногих и вам тоже желаю быть из немногих. Главный итог десятилетнего обучения в школе, мне кажется, это, если человек может выйти из школы и сказать – я не потерял эти одиннадцать лет. Я приобрел что-то, чего я без школы не приобрел бы. Нет, нет, и это не аттестат зрелости. Я научился, еще раз, понимать себя, понимать других, делать выбор, принимать решения. Все это на базе тех знаний, умений, навыков и так далее, которые мне в школе были предложены. Так что я думаю, что штука в этом.

Теперь, что касается того, что ЕГЭ напрямую влияет на будущее. Напрямую, не напрямую, но я согласен с вами, конечно, косвенно влияет. Но еще раз, ЕГЭ сдать ничего не стоит. Ребят, прекратите невротизировать самих себя, собственных детей и не давайте другим невротизировать и себя, и собственных детей. Это неправда, неправда, человек должен получать удовольствие от того, что он ходит в школу. Если он удовольствия не получает, значит, в системе образования, которое взрослые предлагают детям, что-то очень-очень сильно не так.

Должен я идти дальше. Еще бы я поговорил с вами, Елена, между прочим, но не могу, потому что на линии у нас Юлия из города Березовский. Здравствуйте, Юлия.

ЮЛИЯ: Здравствуйте, Дима. Так рада слышать, что я до вас дозвонилась.

Д.ЗИЦЕР: А так радостно, что я сейчас с вами поговорю, Юлия.

ЮЛИЯ: Да, смотрите, у меня ситуация следующая. У меня есть дочка 3,5 года. Она с сентября 2020 года, получается, ходит в муниципальный садик. Садик у нас самый такой обычный, обычный садик. Но ей очень нравится воспитательница, ей очень нравится ходить в этот самый садик. То есть вот уже полгода ребенок у меня ни разу…

Д.ЗИЦЕР: Счастье.

ЮЛИЯ: Да, не сказал, что я не хочу куда-то идти и так далее. И появляется немножко такой момент, у меня есть возможность перевести ее в, так скажем, лучший садик нашего города. Очень хорошие отзывы вообще всех, кто туда ходил. Я даже когда-то сама много-много лет ходила в этот садик, много лет назад. Очень хорошие отзывы, хороший педсостав, очень много дополнительных занятий, вплоть до кружка шахмат, в 4 или в 5 у них такое есть. У них очень такая насыщенная общественная жизнь, то есть постоянно проводятся какие-то внутренние мероприятия. Плюс в этом садике в отопительный сезон работает бассейн. И у меня такая огромная…

Д.ЗИЦЕР: В общем, полная красота, удивительно, садик будущего. Так, и чего?

ЮЛИЯ: Да, да. И вот у меня, хотела бы с вами посоветоваться, стоит или нет. Потому что неизвестно ведь, как ребенок вообще уживется со всем этим и с новым воспитателем.

Д.ЗИЦЕР: Нет, неизвестно. Значит, я дам вам, во-первых, так, я должен вам сказать, Юлия, я вас очень-очень хорошо понимаю, и это, действительно, дилемма очень серьезная, правда. Вот я очень хорошо вас понимаю. Но давайте чуть-чуть разберемся. Вот вы говорите – лучший садик города. А в каком плане он лучший? Что там лучшее такое? Ну, то, что вы перечислили, ну, может, в этом садике есть, куда она ходит сейчас? Ну, бассейна нет, а остальное, может, и есть?

ЮЛИЯ: Ну, не совсем. Ну, вот у нас, говорю, вот сейчас, как мы ходим, у нас минимум какой-то дополнительных занятий, то есть там логоритмика, изо и (неразборчиво), условно. Каких-то мероприятий, ну, возможно, с тем, что там какие-то были меры, ну, волнуюсь немножко, ну, в общем…

Д.ЗИЦЕР: Противотанковые.

ЮЛИЯ: Да, вот и получается, с кем бы я ни советовалась, мне сказали – конечно, переводи, ты что, почему ты вообще сомневаешься, конечно, переводи, садик вообще класс.

Д.ЗИЦЕР: Спасибо, что позвонили мне. Ну, давайте, ладно, давайте я усложню вашу жизнь. Навскидку вот, что называется, действительно, безответственный я совет вам дам, навскидку, нет, не переводить. Я попробую объяснить свою позицию, хотя, я думаю, что вы ее угадываете. Слушайте, человек счастлив, судя по вашим словам. Еще раз, я, за что купил, за то продал, что от вас слышу, то и понимаю. Человек счастлив.

ЮЛИЯ: Да, да.

Д.ЗИЦЕР: Значит, вы в нашей программе и, уверен, не только в нашей программе слышите время от времени несчастных родителей с какими-то сложными ситуациями, связанными с садиками.

ЮЛИЯ: Постоянно, да.

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, это редкий случай, когда звонит счастливая мама Юля или любая другая мама и говорит – а вот у меня все хорошо. Значит, я бы на вашем месте сделал вот, что, я бы сделал такую лабораторную работу, Юль. Я бы ближайшую недельку внимательно поизучал, как устроена ее жизнь в этом садике, вот, в который она ходит сейчас. Внимательно, не со стороны, а внимательно. Чего там делают, чего там не делают, нет ли там случайно вдруг каких-то подводных течений и так далее. Хотя, еще раз, судя по всему, нет вообще.

ЮЛИЯ: Очень все комфортно, да, я же чувствую своего ребенка, конечно, ей комфортно.

Д.ЗИЦЕР: Ну, так, дружище, ну тогда, Юлечка дорогая, ну, а зачем нам тогда это, ну, зачем нам это? Вот я не хочу сейчас обидеть людей, с которыми вы советуетесь, и постараюсь этого не сделать, но мне кажется, что эти люди чуть-чуть говорят вам – Юль, да не обращай ты на нее внимания, она малявка, чего она там понимает, господи, ну, поплачет, привыкнет. Я боюсь или, я не знаю, я опасаюсь, что это так.

Я стараюсь рассуждать с другой стороны. Человек счастлив, у человека все хорошо. Если, не дай, бог, что-то произойдет, ну, вы успеете, ничего страшного. Но, скорее всего, будем желать вашей деточке, чтобы не произошло ничего, и она так же по-прежнему была счастлива, и всю жизнь помнила, как зовут ее воспитательницу. Вы помните, как зовут вашу воспитательницу? Как звали?

ЮЛИЯ: Я не помню, как звали, но я ее помню. Я ее узнаю на улице, мы здороваемся.

Д.ЗИЦЕР: Я понимаю, у вас, наверное, небольшой город. А я вот помню. В моем садике, причем из которого я ушел, меня перевели в другой, потому что родители переехали, и я вместе с ними, когда мне исполнилось 6, и у меня довольно сильная трагедия, между прочим, произошла в последний год. А вот с 3-х до 6 я ходил в детский сад, воспитателями там были Глафира Яковлевна и Наталья Петровна. Помню обеих, как будто я расстался с ними вчера, они были замечательные, удивительные, мне очень крупно повезло. Я желаю того же самого вашей девочке. Ну, вы чего?

Теперь, что касается того, что вас гложет червь материнства и родительства, а вдруг я что-то ей недодаю? А вдруг в этом садике, как вы сказали, логорифмика, алгоритмика, что там у них есть такое?

ЮЛИЯ: В нашем садике, ну, есть такая у них дисциплина, как логоритмика. То есть они прыгают, бегают под музыку, там что-то, топают, хлопают.

Д.ЗИЦЕР: Да молодцы, господи. Слушайте, очень много, чего можно придумать и там, и сям, и здесь, и так далее. Замечательная мама Юля точно найдет возможность пойти дополнительно к этому на какую-нибудь прикольную секцию, в какой-нибудь прикольный кружок, сходить вместе в киношку. Ну, в киношку рановато, может быть, немножко, хотя на мультик можно не длинный, и так далее. Короче говоря, потихоньку.

Наша задача сделать так, чтобы человеку в 3,5 года было спокойно, комфортно, чтобы она была счастлива, это залог того, что она будет воспринимать все, что ей дают, вот, ей богу. И давайте ей, давайте все, что она готова взять, все давайте сами. Так что вот. Ну, извините меня, что я вас в другую сторону…

ЮЛИЯ: Я бы еще, можно я еще прямо ремарка небольшая, просто я бы еще так не волновалась как раз-таки, потому что мы ходили в хороший частный садик еще с 1 года и 10. И потом на самый пик пандемии вот этой вот, с мая по сентябрь выбора особо не было, куда идти. Ну, потому что нужно было мне работать, а ребенку куда-то ходить, мы отдали ее нянечке там, где до 5 человек. И вот она три этих месяца, ребенок реально мучился. То есть ей еще не было 3-х лет.

Ну, у меня не было на тот момент выбора, потому что город у нас такой средний, и нет огромного выбора, куда можно отдать. Тем более что это было в частном доме, на природе. И то есть она с таким вообще нежеланием все три месяца, я ее туда отводила. И когда мы пошли в сентябре, мы так ждали сентября, чтобы вот сменить место времяпровождения, скажем так, и мы дождались, и просто вот ребенок у меня очень любит. Ну, как любит, пока не знаю…

Д.ЗИЦЕР: Все, Юль, мы решили. У нас остается до рекламы 15 секунд.

ЮЛИЯ: Спасибо вам большое.

Д.ЗИЦЕР: И за эти 15 секунды я хочу вас еще раз поздравить с тем, что и вам, и вашему ребенку комфортно. Сказать заодно спасибо, между прочим, вашей воспитательнице, которую так любит девочка 3,5 лет. Нет, нет, я не скажу вам жестко «не меняйте», но подумать стоит очень хорошо. Не делайте ребенка еще более счастливым насильно, пусть останется просто счастливой.

Добрый вечер, Дина из Москвы.

ДИНА: Здравствуйте, Дима. У меня такой вопрос. У меня сыну 10 лет, он ходит во второй класс. И вот сегодня позвонила учительница. Вообще все было прекрасно, у нас прекрасная учительница, и отношения с ней у ребенка были прекрасные. Сегодня вдруг позвонили и сказали, что он вел себя отвратительно, что он всех игнорировал, что он затевает драки. То есть такие звоночки уже были пару раз. Мы с ним, конечно, проводили беседы. Но вот сегодня прямо это все, что мне высказали, ну, скажем так, о чем мне рассказали, это прямо апофеоз всего. Вот у меня вопрос…

Д.ЗИЦЕР: Подождите. Какие были звоночки? И чего вам такого сегодня сказали?

ДИНА: Звоночки были такие, что он периодически затевал драки, но с одними и теми же ребятами. Мы ходили в школу, вместе с мамой мы разговаривали, мы придумали план, как сделать так, чтобы они дружили, мы как бы этому всему следовали. И с детьми, она со своими, у нее два мальчика, близнецы, она со своими мальчиками общалась, мы с Мироном общались. Вроде как на какое-то время это затихло, но все равно есть, но все равно периодически они как-то друг с другом не ладят.

Потом стало появляться, буквально вот несколько дней назад нам пожаловались, что он из дома берет с собой книжки и сидит их на уроке читает, что для меня было…

Д.ЗИЦЕР: Ужас какой.

ДИНА: Ужас, да, какой.

Д.ЗИЦЕР: А вы обрадовались или огорчились?

ДИНА: Честно?

Д.ЗИЦЕР: Да, честно.

ДИНА: Ну, я обрадовалась. Но я понимаю…

Д.ЗИЦЕР: Понятно. Видите, какая вы мать, так сказать.

ДИНА: Я понимаю, что так быть не должно, что на уроке надо слушать уроки, несмотря на то, что он, конечно, там скучно или, может быть, он его уже как бы понял, и ему интересно, но, тем не менее. И сегодня вот уже учительница пожаловалась, что он с ней очень грубо разговаривает, что он ей хамит.

Д.ЗИЦЕР: Конкретно давайте.

ДИНА: Конкретно, к сожалению, не могу сказать, я немножко в шоке. Ну, вот прямо какими словами он ее там…

Д.ЗИЦЕР: Дин, так от чего в шоке-то? Ну, просто давайте введите нас в шок со слушателями тоже. Давайте, расскажите, от чего, я готов в шок прийти, я только не понимаю, от чего, я пока материала не вижу, но я буду рад.

ДИНА: Ну, хотя бы от того, что он начинает хамить старшим людям.

Д.ЗИЦЕР: Это как? Ну, пример же нужен. Что такое хамить? Для одного хамить, это сказать – «мне не хочется», а для другого хамить – это послать его, куда подальше.

ДИНА: Нет, знаете, давайте так. У нас учительница очень адекватная и очень как бы нормальная.

Д.ЗИЦЕР: Верю.

ДИНА: То есть просто так она бы не стала говорить, что он ей хамит.

Д.ЗИЦЕР: Верю. Она прекрасная у вас, лучшая учительница на свете. Что он такого сделал-то, скажите мне?

ДИНА: К сожалению, не могу сказать, потому что я даже не спросила, у меня, честно, простите, мозгов не хватило.

Д.ЗИЦЕР: Да мозги тут ни при чем. Я понимаю, что вы огорчились, все понимаю. Так, ну, хорошо. И чего мы с этим будем делать тогда?

ДИНА: Вот вопрос, как с ним разговаривать еще, потому что, в принципе, как бы разговоры такие шли, мы с ним уже говорили.

Д.ЗИЦЕР: Да подождите, я скажу. Говорю, отвечаю, у нас три минутки всего, давайте я поговорю немножко, Дин.

ДИНА: Да, хорошо.

Д.ЗИЦЕР: Значит, смотрите. Значит, во-первых, мне кажется… Вы с ним еще не разговаривали, да, после школы?

ДИНА: Нет, да, еще не видела, я на работе пока.

Д.ЗИЦЕР: Мне кажется, разговаривать с ним надо следующим образом. Надо прийти домой спокойно абсолютно, обычным образом заняться своими делами, когда вы приходите домой, обычным образом поужинать вместе или, я не знаю, как это устроено. Если за ужином вы разговариваете о том, как, чего было сегодня за день, ну, так расскажите ему, чего у вас было. И заодно расскажете, что звонила ваша учительница. И, слушай, скажете вы ему, она чего-то такое мне сказала, я даже не до конца поняла, о чем идет речь, можешь рассказать? Вот, что вы ему скажете. Да?

ДИНА: Да.

Д.ЗИЦЕР: Вы не станете говорить ему, что у нас лучшая на свете учительница, и поэтому я верю ей, а не тебе. Этого вы не сделаете сегодня, и не будете делать никогда, ладно?

ДИНА: Не делаю, да.

Д.ЗИЦЕР: И даже, если вы немножко больше уверены в ней в чем-то в конкретном случае, вы никогда ему об этом не скажете, это не годится никуда. Вот и все. Давайте сначала послушаем, чего он скажет. Это первое и это самое главное.

Это может быть недопонимание, это может быть, я ни в коем случае не собираюсь ругать учительницу, ну, что вы, с какой стати. Может, они не поняли друг друга, может быть, он, как бывает у человека во втором классе, не рассчитал какие-то слова и, ну, надо бы подкорректировать, так бывает. Может, он сказал что-то, что, я не знаю, дома приемлемо, а учительнице показалось не приемлемо, бывает, все в порядке, это не делает его правым, но это делает ситуацию более понятной. Это первая часть большая-большая.

Вторая часть. Мне кажется, что надо завтра идти к учительнице и говорить ей – дорогая, дальше вставляем имя и отчество, я вчера так обалдела, что я даже не спросила вас, а чего произошло-то? А мне вообще-то это важно-преважно знать.

Третий вопрос я вам успею задать, а вы быстро мне ответите. Учительница-то чего хотела от вас? Она зачем звонила?

ДИНА: Ну, как бы она звонила именно сообщить, что была такая ситуация, которая просто выделяется среди всех…

Д.ЗИЦЕР: Зачем, Дина, зачем?

ДИНА: Не знаю.

Д.ЗИЦЕР: Ну, привет. А надо знать. Вот завтра вы у нее и узнаете.

ДИНА: Вообще как бы человечка нашего, ну, то есть ребенка-то нашего она как бы любит, ну, она и всех любит.

Д.ЗИЦЕР: Да я уверен. Слушайте, перестаньте, я не нападаю на вашу учительницу, перестаньте ее оправдывать. Я уверен, что она права. Я просто спросил, зачем она вам звонила? Чего такого-то?

ДИНА: Ну, видимо, это как-то вот, ну, я не спросила ее, к сожалению, но, видимо, это как-то сильно очень…

Д.ЗИЦЕР: Теперь смотрите, может быть, ее, у нас полминутки, может быть, и не надо ее впрямую спрашивать, но вообще-то понять хорошо бы. Она, видимо, хотела от вас какой-то помощи. Спросите, вот это можно спросить – чем я могу в этой ситуации помочь? Услышьте, что она скажет. Это важно.

Теперь то, про что я не успеваю поговорить, к сожалению, ну, буквально вчера на эту тему это было, поэтому можете послушать в подкасте, это то, что касается драк. Надо понять, чего он хочет и зачем он дерется, и почему он выбирает такой способ взаимодействия. И эта тема очень-очень интересная. Извините, что про это я не успел поговорить. Давайте так, проделайте все эти истории, поговорите с сыном, поговорите с учительницей и возвращайтесь-ка к нам на следующей неделе, вот правду говорю. Я желаю вам удачи, Дина. Спокойно, вообще ничего не произошло.

Второй час нашей программы начинается прямо сейчас. Марина из Петербурга пишет: «Добрый день. Если дочь 10 лет рассказывает о ситуации, в которой учитель поступила к ней несправедливо. Я тоже считаю, что учитель была неправа. То правильно ли я делаю, что говорю дочери – да, я тоже считаю, что учитель была неправа и несправедлива к тебе? Или я не должна осуждать и обсуждать учителя с дочкой?»

Марин, да мне кажется, что вы же самые близкие люди. И мне кажется, что, если вы начнете врать, то ничего хорошего не выйдет. Мне кажется, что надо говорить правду. Мне кажется, что мы, конечно, не просто вправе, мы должны нашим близким говорить, ну, насколько это возможно, то, что мы думаем и поддерживать их.

Другое дело, что к этому я бы добавил, что у вашей дочки 10 лет должно появиться ощущение, что она понимает, как с этим быть дальше. То есть хотелось бы, чтобы вы не только говорили – а, училка не права, чего там она и несправедливая, и так далее. А что с этим можно сделать. Чтобы это была ситуация не тупика, а ситуация понятная. Слушайте, в жизни бывают разные положения, разные люди, разные встречи, и, в общем, здорово, если мы знаем, как себя вести в этих самых разных положениях и ситуациях.

Дмитрий из Москвы, добрый вечер.

ДМИТРИЙ: Добрый вечер, Дима. Меня можно тоже называть Димой. Слышно меня, да?

Д.ЗИЦЕР: А очень хорошо, Дима и Дима, прекрасно. Дорогие радиослушатели, вы сейчас между двумя Димами, поэтому загадывайте желание скорее. Хотя один Дмитрий, другой Вадим, но Дима и Дима, скажем мы, так что мы исполняем ваши желания. Пойдет, Дим?

ДМИТРИЙ: Да, хорошо, Дима.

Д.ЗИЦЕР: Ну, и класс.

ДМИТРИЙ: Смотрите, наверное, тогда я не буду читать смс-сообщение, просто я тогда продублирую голосом все, что я ранее говорил, хронологически. Первый случай у нас произошел, значит, дочке 15 лет, у нее есть хорошая подруга лучшая, первый случай произошел летом, когда пропали деньги у дочки со стола из ее импровизированной копилки в виде шкатулочки, ну, как, на проведение, на Домовенка Кузю и на прочих не существующих существ.

Ну, вот буквально две недели назад произошел следующий случай. Ну, получилось так, что я в субботу вечером эту копилку держал в руках, видел, сколько там денег, а в воскресенье вечером там денег не оказалось. И опять в гостях была только вот эта лучшая подруга у дочери, когда они были вдвоем. Соответственно дочь никак не воспринимает этот факт логически. Она, кстати, слушает здесь с нами передачу.

Д.ЗИЦЕР: Класс.

ДМИТРИЙ: Когда мы просим объяснить, куда же деньги пропали, то есть вначале это было…

Д.ЗИЦЕР: Подождите секунду, деньги пропали из ее копилки, я правильно понимаю?

ДМИТРИЙ: Да, да, из ее копилки.

Д.ЗИЦЕР: Я сейчас разговариваю не только с вами, но и с вашей дочерью, я правильно понимаю?

ДМИТРИЙ: Она слышит, да, она вас слышит.

Д.ЗИЦЕР: Зовут ее? Просто так, чтобы не говорить просто «она».

ДМИТРИЙ: Виктория.

Д.ЗИЦЕР: Виктория. В чем вопрос-то, Дим?

ДМИТРИЙ: Ну, вот как, знаете, очень сложно, во-первых, кого-то обвинять в чем-то, особенно подростков, это больно сказать, что твоя подружка ведет себя, наверное, не совсем правильно к тебе, она тебя подводит. Ну, вот Виктория не верит в то, что ее подруга могла взять деньги. Но куда они делись, тоже ответа нет.

Д.ЗИЦЕР: Подождите, ну, дружище, подождите, Дим, вы чего хотите-то от этой ситуации?

ДМИТРИЙ: Я хочу, чтобы Виктория, ну, как-то проанализировала и сама поняла, что куда исчезли деньги, чтобы понять…

Д.ЗИЦЕР: Ну, подождите секунду. Я уверяю вас, видите, я, конечно, Викторию не знаю совсем, в отличие от вас, но мне кажется, что она проанализировала. Виктория, кивните, пожалуйста, папе, просто кивните сейчас. Кивнула, правда?

ДМИТРИЙ: Да.

Д.ЗИЦЕР: Я волшебник. Ну, и чего дальше?

ДМИТРИЙ: Хорошо, Дмитрий, вы волшебник, скажите, куда пропали…

Д.ЗИЦЕР: Я не Дмитрий, это вы Дмитрий, вы все перепутали.

ДМИТРИЙ: Да, Дима, куда пропали деньги? Как нам-то действовать в этой ситуации?

Д.ЗИЦЕР: Сейчас будет грубовато, Дмитрий, сейчас будет грубовато. Выдержите?

ДМИТРИЙ: Да.

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, а ваше какое дело?

ДМИТРИЙ: Ну, меня волнует то, что в окружении Виктории есть люди, которые могут вызывать такие подозрения, скажем так. Потому что…

Д.ЗИЦЕР: Давайте так… Подождите секунду, подождите, я несколько раз переспросил, давайте я переспрошу в третий раз. Это копилка Виктории личная?

ДМИТРИЙ: Личная, да. Но к ее наполнению имеют все отношение.

Д.ЗИЦЕР: Отлично. Ну, давайте еще ее куском хлеба начнем попрекать. Ну, разными способами получаем деньги, отлично.

ДМИТРИЙ: Вопрос не в деньгах, вопрос…

Д.ЗИЦЕР: Да подождите, вы на нервной почве называете меня все время Дмитрием, а у меня другое имя полное, я напоминаю вам, у меня полное имя Вадим, если вы хотите официально, валяйте. Подождите, ну, подождите, ну, не летите, я понимаю, что вы сейчас пожалеете или, возможно, уже пожалели, что Вика нас слышит, но…

ДМИТРИЙ: Нет.

Д.ЗИЦЕР: Ну, тогда слушайте. Значит, смотрите, я абсолютно уверен, что Виктория проанализировала эту ситуацию, и она это подтвердила. Я абсолютно в этом уверен, ну, просто уверен. И я говорю это не просто так, потому что я хочу ее защитить в чьих-то глазах, я понимаю, что иначе быть не может у 15-летнего человека.

Теперь внимание, речь идет о ее собственности. Не важно, откуда она взялась. Речь идет об ее собственности. Все, что касается нашей с вами собственности, принадлежит нам безраздельно, во всяком случае, если речь не идет о каких-то предметах, которые могут нам навредить, и тогда близкие начинают о нас заботиться, это другая история. Безраздельно.

ДМИТРИЙ: Я с вами полностью согласен.

Д.ЗИЦЕР: Пока, значит, мы согласны, это хорошо. Из этого следует следующий вывод. Виктория имеет право на любое действие с этой копилкой. В частности, двоеточие давайте сделаем, она имеет право эти деньги подарить кому бы то ни было, она имеет право не заметить, если они пропали, внимание, потому что это деньги ее, она имеет право взять часть денег и сказать – ой, пап, волшебник прилетел и деньги унес. Вы скажете – как, волшебников не бывает. – А у меня прилетел. Она имеет на это право, это ее деньги, это ее собственность, это ее фантазия.

Теперь так, переходим к вам, Дмитрий. Вы, как папа, безусловно, имеете право волноваться и даже не можете не волноваться, и правильно делаете, волнуйтесь, сколько влезет, это правильно, мы должны волноваться. У нас судьба такая, знаете, и работа такая. Но мне кажется, что мы не должны, будучи в состоянии, ну, такого некоторого невроза лезть к нашим детям и говорить – деточка, из-за того, что я нервничаю, я сейчас тебе буду рассказывать, как тебе нужно поступать со своей собственностью, и так далее.

Значит, у нас есть с вами два варианта, вот давайте сейчас по-взрослому, хотя Вика нас слышит, два варианта. Первый вариант. Предположим, ее подруга взяла эти деньги, это первый вариант. Второй вариант, произошло что-то другое. Давайте рассмотрим первый вариант, который вас так волнует. Ну, предположим, это произошло. Ну, и что?

ДМИТРИЙ: Меня волнует не то, что сам факт денег, это проза жизни. А то, что…

Д.ЗИЦЕР: Да это не ваши деньги, перестаньте их считать. Какая проза жизни, это вообще не ваши деньги, Дим, это не ваши деньги, так что этот факт не должен вас волновать.

ДМИТРИЙ: Хорошо. Дима, согласен с вами, но услышьте меня. Меня волнует тот факт, что в окружении моего ребенка есть человек, который может повести себя, как я считаю, неправильно. И, если…

Д.ЗИЦЕР: А вы откуда знаете-то? Может, правильно, может, неправильно. Может, ваша Вика знает что-то о ней такого, чего вам знать не следует, и она не хочет с вами про это разговаривать.

ДМИТРИЙ: Может быть, но моя…

Д.ЗИЦЕР: Почему вы допускаете только один вариант? Вы опасаетесь, еще раз, Дим, вы же звоните мне за советом, совет может не понравиться, я всегда честно предупреждаю. Ну, поймите, вы допускаете только одну возможность, и вы говорите – я волнуюсь. Услышьте меня, я говорю – Дим, волнуйтесь. Ну, конечно, вы волнуетесь, вы и должны волноваться, все в порядке. Если бы вы не волновались за Вику, я бы удивился.

Вы правильно делаете, что вы за нее волнуетесь. Но Вика в этой ситуации может поступать так, как считает нужным на сто процентов. Еще раз, потому что, ну, я могу вам сымпровизировать 30 ситуаций разных, но нам это ничего не даст, 30 разных ситуаций. Это деньги ее, еще раз, она могла просто взять их и потратить и сказать – не знаю, куда делись. Имеет право или нет? Или она должна вам письменный отчет давать, что с ней происходит?

ДМИТРИЙ: Нет, Дмитрий, давайте вот слово «деньги» сейчас не будем упоминать, не в них дело, абсолютно не в них.

Д.ЗИЦЕР: Дима, остановитесь на секунду. Мое полное имя Вадим, услышьте меня, пожалуйста. Вот мне кажется, что так, как вы не слышите меня, вы не слышите и Вику, вот честно.

ДМИТРИЙ: Нет, я знаю, что вас зовут Вадим Семенович, но вы просто называете себя Димой.

Д.ЗИЦЕР: Ну, так зачем же вы меня Дмитрием называете? Давайте, разговариваем, понятно. Давайте не будем произносить слово «деньги», хорошо, давайте.

ДМИТРИЙ: Да, вопрос в том, что вот два раза произошел случай, да, два раза это уже не статистика, но некий тренд, назовем это вот так.

Д.ЗИЦЕР: Нет, нет, пока нет, ну, допустим. Так, ну, и чего?

ДМИТРИЙ: Ну, я говорю ребенку, что надо быть, ну, вот с этой подружкой осмотрительней.

Д.ЗИЦЕР: Она осмотрительна.

ДМИТРИЙ: Я, как взрослый человек, я понимаю, что, если человек допускает какие-то, ну, может быть, связанные с моей личной какой-то историей, что, если человек допускает такое, возможно, такое поведение по отношению к тебе, то этот человек дальше может подвести гораздо более сильнее.

Д.ЗИЦЕР: Может быть такое. Так, и что?

ДМИТРИЙ: Гораздо более сильнее, чем какие-то…

Д.ЗИЦЕР: И что? Дим, и что? Вика должна жрать землю из горшка и говорить – папа, папа, я тебя услышала, папа, спасибо тебе? Какой реакции вы от нее ожидаете? Она умная девочка, она вас услышала, чего вы хотите-то от нее?

ДМИТРИЙ: Я понимаю, что деньги просто так не пропали.

Д.ЗИЦЕР: Вы просили слово «деньги»… Нет, она не будет этого говорить, она умница, и она умница, что она этого не будет говорить.

ДМИТРИЙ: Это я знаю.

Д.ЗИЦЕР: Нет, дорогой. Я в данном случае считаю, что ваша девочка 15 лет большая-большая молодец, потому что не пойман, не вор. И даже, если она допускает…

ДМИТРИЙ: Видели бы вы ее улыбку.

Д.ЗИЦЕР: Дима, услышьте меня. Даже, если она… Я не слышу, что вы говорите, извините.

ДМИТРИЙ: Я слышу вас, говорите.

Д.ЗИЦЕР: Даже, если она допускает мысль, что деньги взяла ее подруга, она обладает высочайшими моральными качествами, если она говорит – папа, я ничего с этим делать не буду. Она права, ну, поймите вы.

Худшее, что может сделать ваша дочь, если речь идет о лучшей подруге, еще раз, сказать – пап, все, она сволочь такая, давай в полицию пойдем. Для того чтобы вас удовлетворить. Это сложная ситуация. Это сложная нравственная ситуация. Вы ее представляете, как ситуацию простую. А Вика ваша видит ее, как ситуацию сложную. И я, вот, если вы спрашиваете моего мнения, абсолютно согласен с Викой.

Я не говорю, что ее подруга не взяла деньги, я понятия не имею. Равно, как и не говорю, что она их взяла. Вот у меня тут в чате разные истории люди рассказывают, что, как было и так далее, и бывали разные ситуации, разные ошибки.

Теперь смотрите, вы требуете сейчас от девочки, не требуете, но, во всяком случае, вы были бы рады, если бы она сказала – папа, я понимаю, что моя лучшая подруга воровка. Она этого не говорит, и она молодец, что она этого не говорит, потому что так легко словами не разбрасываются. Потому что, если вдруг произошло, вы не волшебник, вы понятия не имеете, что в душе у каждого человека, правда? И я понятия не имею.

ДМИТРИЙ: Да, конечно.

Д.ЗИЦЕР: Поверьте мне, в жизни бывает все, обстоятельства бывают очень-очень разные. И, если произошел один шанс из тысячи в вашей системе координат, что произошло что-то другое, слушайте, это нанести человеку травму на всю жизнь, и себе, кстати, на Викином месте. Ну, зачем вам это? Ну, зачем вам это, если вы верите в свою дочь, если вы верите, что она умная, если вы верите, что она слышит? Если только что в процессе разговора со мной она подтвердила, что она все услышала и поняла? Ну, что же вы от нее хотите-то, Дим?

ДМИТРИЙ: Я вас услышал. Спасибо.

Д.ЗИЦЕР: Да?

ДМИТРИЙ: По-моему, моя дочь сделала еще один шаг к тому, чтобы быть психологом, кем она хочет.

Д.ЗИЦЕР: Я не знаю, может, она сделала шаг к тому, чтобы быть психологом или нет, но мне кажется, еще раз, мне кажется, она большая молодец. Дима, лучше давайте я прописную истину…

ДМИТРИЙ: Слушая вас.

Д.ЗИЦЕР: Спасибо вам большое. Но я скажу вам прописную истину, вот вы ее знаете, извините меня за банальность. Лучше поверить человеку и ошибиться, чем обвинить человека и ошибиться. Правда же?

ДМИТРИЙ: Конечно.

Д.ЗИЦЕР: Ну, вот и все. Так давайте подведем под этой историей, в данном случае я предлагаю подвести под этой историей черту, и сказать – все, вот хороший повод к этой истории больше не возвращаться. Я считаю, скажете вы, что там Зицер, я не знаю, неправ, ваша дочь считает, что он прав или наоборот. Все, кончайте, она все услышала, она большая-большая умница, всем бы таких. Я с вами прощаюсь.

ДМИТРИЙ: Спасибо. До свидания.

Д.ЗИЦЕР: Пока. Спасибо вам большущее, Дим, спасибо.

Марина из Ростова-на-Дону, добрый вечер.

МАРИНА: Здравствуйте.

Д.ЗИЦЕР: Я вас слушаю.

МАРИНА: У меня такая ситуация, дочь 17 лет.

Д.ЗИЦЕР: Марина, извините меня, пожалуйста, судя по всему, у вас радио включено. Выключайте его скорей.

МАРИНА: Я выключила уже, да.

Д.ЗИЦЕР: Вот молодец, ура.

МАРИНА: 17 лет, мы живем вдвоем. Квартира у нас небольшая, скажем так, совсем. Получается так, что сейчас она достаточно много времени проводит одна, у меня командировки в связи с работой, остается на два дня, на три. И сталкиваюсь с такой проблемой, что она перестала делать уборку вообще, и ее не смущает, что вот в этот момент, скажем так, становится очень не убрано. И как-то вот ее абсолютно это не смущает. И когда я спрашиваю, прихожу домой уставшая, спрашиваю, почему ты не убрала, даже не потому, что мне неприятно, а неужели тебе самой как бы приятно в этом находиться.

Д.ЗИЦЕР: А зря.

МАРИНА: А она не понимает. Она говорит – я не знаю.

Д.ЗИЦЕР: Марина, давайте вопрос. Сейчас все будет, я вам обещаю, сейчас все будет хорошо. Вопрос задавайте.

МАРИНА: Вот меня это смущает. Понимаете, бывают люди, у которых склонность к чистоте такой, прямо до миллиметра.

Д.ЗИЦЕР: Вопрос, Марина, вопрос.

МАРИНА: Вопрос, почему она не замечает этого бардака? Почему, как может человек, не понимаю…

Д.ЗИЦЕР: Нет, это другое. Как может человек? Человек может по-разному, будет мой ответ. Почему она не замечает этого бардака? Ну, потому что она устроена иначе, чем вы или занята другим. А зачем вам мой ответ на вопрос, почему она этого не замечает? Вам, зачем это?

МАРИНА: Как мне с ней, как мне договориться с ней о том, чтобы она делала, ну, приводила в порядок вокруг себя пространство, в котором она находится.

Д.ЗИЦЕР: Марина, вы хотите, чтобы… Подождите, нет, нет, ее давайте оставим в покое. Вы хотите, чтобы к вашему приходу домой, приезду домой было убрано? В этом цель?

МАРИНА: Да. Ну, я хочу, чтобы было убрано, и хочу, чтобы она тоже, ну, понимала как-то, что это не очень нормально.

Д.ЗИЦЕР: Нет, нет, не получится. Во-первых, я должен вам сказать, сейчас я упаду в ваших глазах очень низко, вы разговариваете с человеком, который считает, что «нормальное и не нормальное» это очень странные понятия, и я лично могу в неубранном пространстве существовать очень долго. Более того, Марина, у вас точно есть знакомые, которые могут существовать в неубранном пространстве долго и комфортно. Более того, совершенно не обязательно эти знакомые гады какие-нибудь или тупицы какие-нибудь, разные люди бывают.

Значит, теперь смотрите, я не случайно спросил, чего вы хотите. Если вы хотите, чтобы, когда вы приходите домой, было убрано, я думаю, что я могу вам помочь. Если вы хотите, чтобы ваша дочь, у нее в голове что-то перещелкнуло, и она иначе стала к этому относиться, этого я сделать не могу. Более того, мне кажется, что, если вам кто-то скажет, что он может это сделать, он вас обманет. Что выбираем?

МАРИНА: Ну, помогите мне. Я выбираю помощь, в любом случае.

Д.ЗИЦЕР: Пожалуйста, ну, пожалуйста. Мне кажется, что нужно немедленно перестать задавать ей вопрос, почему ты не убираешь, потому что на этот вопрос ответить невозможно. Это вопрос из серии, если вы помните в «Карлсоне», как он спрашивает Фрекен Бок: «Перестала ли ты пить коньяк по утрам? Отвечай да или нет». Есть вопросы, на которые нельзя ответить, нельзя ответить точно и однозначно, правда?

МАРИНА: Да, да.

Д.ЗИЦЕР: Значит, смотрите, она не убирает по целому ряду причин. Другое дело, что вы можете сделать совершенно другое. Сесть около нее, такая усталая, милая, добрая, расслабленная, поцеловать ее и сказать – доченька моя, слушай, у меня к тебе огромная просьба, просто просьба, можно к моему приезду, чтобы было почище? Ваша дочь это сделает. Я обещаю вам, что она это сделает, ну, просто я обещаю. Почему? Потому что я представляю себе, что у такой чудесной мамы прекрасная дочка отзывчивая, ей, может, не хочется, но она это сделает для мамы. Ну, вы же много, чего делаете, чего вам не хочется? Но вы делаете это, потому что близкому человеку приятно, например.

Вот я знаю, лично для меня это важная мотивация. Я много, чего не делал бы, но я понимаю, что где-то, если не сделаю я, сделает другой, это не очень справедливо. А где-то я понимаю, что мне надо вот одно место, извините, от стула оторвать, ну, вот другому человеку будет приятно, а я немножко попотею, ничего. Но я не начинаю в этот момент думать – ах, я должен… Я не должен, я просто для другого.

Так что, Марин, просто уйдите с войны, войны никакой нет, она замечательная, она чудесная. Она остается без мамы на два, на три дня, естественно, она в этот момент живет по-взрослому, и у нее голова занята другим, вот и все, ничего страшного. Попросите, все будет хорошо. Да?

МАРИНА: Я поняла. Хорошо, буду так и делать. Постараюсь.

Д.ЗИЦЕР: Я прощаюсь с вами. Пока.

МАРИНА: До свидания.

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, ребята, так интересно, у меня еще полминутки, так много сообщений про копилку, так интересно. Ну, вот Надежда из Москвы говорит: «Слушаю вопрос про копилку, такое впечатление, что вы бредите».

Надежда, я не понял, что вы хотели сказать. Нет, не брежу вроде. Но, если вы хотите что-то мне сообщить, давайте. Но очень много сообщений, когда люди вспоминают свое детство, читатели, и говорят – а вот была ситуация, когда был обвинен другой человек, а вот была ситуация, когда обвинили меня. Слушайте, очень интересно, может, мы еще поднимем эту тему. Спасибо вам большое.

Всколыхнула слушателей, как обычно тема денег. Вот пишет человек, имени которого я не знаю, к сожалению, не подписано: «Дима, а как учить детей разумно (капслоком «разумно») тратить деньги, если не интересоваться, куда они делись?»

Слушайте, а разве интересоваться, куда, что делось, это учить? Мне кажется, учить это совсем другое. Я отвечу вам, пожалуйста, с большим удовольствием. Берете вы с ребенком общие деньги, желательно не в 15 лет, а в 3 года, и идете вместе в магазин, обсуждаете, что и как вы будете покупать, что и зачем, делаете эти самые покупки. Помните о том, что ребенок у вас не сумка без ручки, а он человек, который вместе с вами пришел за покупками. Есть его необходимости, есть ваши необходимости, вы их обсуждаете. Обсуждаете, как потратить ту или иную сумму. Вот так человек и учится разумно тратить деньги постепенно, постепенно, постепенно.

Ситуация же, о которой говорил Дмитрий, это вообще-то ситуация не про деньги, честно вам сказать, это ситуация морально-нравственная. Вот я повторю эту мысль. И, в любом случае, я должен вам сказать, еще раз, не знаю, к сожалению, вашего имени, когда человеку 15 лет, не хочу сказать, поздно учить его разумно тратить деньги, но мне кажется, он много, чего умеет сам просто, у него есть свои взгляды, свои принципы, свой кодекс в определенном смысле, который можно с ним обсуждать.

Но еще раз обращаю ваше внимание, если что-то принадлежит человеку, начало обучения его тому, как разумно обходиться с деньгами и с вещами, это послать ему однозначное сообщение – это твое, тебе решать, что ты будешь с этим делать. В противном случае мы транслируем совершенно другое – я тебе что-то дал, ты не думай, это не твое, это, на самом деле, ты у меня в аренду взял. В общем, эта тема вечная, мы вернемся к ней непременно еще не раз.

Полина из Череповца, добрый вечер.

ПОЛИНА: Здравствуйте, Дима. Я постараюсь покороче.

Д.ЗИЦЕР: Да как получится.

ПОЛИНА: Суть в том, что у меня дочь несколько лет просила записать ее на ипподром, такое решение. И с моей стороны было и страшно, и волнительно. Мы с ней разговаривали о том, что…

Д.ЗИЦЕР: Записать в качестве кого?

ПОЛИНА: Заниматься на лошадях.

Д.ЗИЦЕР: Заниматься, понятно. Так, понял.

ПОЛИНА: С ней разговаривали о том, чтобы учеба не пострадала. Она мне все там обещала, прямо договоренности были. Сразу скажу, оценки меня сильно так не волнуют, но суть в том, что получилось, ну, не только в этом. Я иду к ней навстречу, хотя вот это тоже такой момент для меня очень ответственный. А в ответ, ну, просто все хуже и хуже стало в плане и учебы, то есть совсем ребенок забил болт, будем так говорить. И дома, ну, насчет комнаты, тоже у нас там не бардак, у нас просто гора, гора всего, что можно, на полу…

Д.ЗИЦЕР: В вашу комнату она приносит свои вещи и там их сваливает? Что происходит, я не понимаю?

ПОЛИНА: Нет, нет, в свою комнату.

Д.ЗИЦЕР: А вы откуда знаете?

ПОЛИНА: Ну, я помню, что это ее комната, конечно.

Д.ЗИЦЕР: А вы откуда знаете, что там происходит?

ПОЛИНА: Ну, у нас двери открыты, поэтому я просто вижу, мимо хожу.

Д.ЗИЦЕР: Попросите закрыть. Это так, короткий совет. Сколько девочке лет, скажите мне?

ПОЛИНА: 12 Маше.

Д.ЗИЦЕР: 12, я понял. Ну, давайте вопрос.

ПОЛИНА: Дома тоже ничего не делает, от слова «ничего совсем».

Д.ЗИЦЕР: Ну, в смысле не помогает, вы имеете в виду?

ПОЛИНА: Да, да, вообще, то есть совсем ничего. И как раз-таки к вопросу, вот предыдущий был разговор, я садилась и говорила ей о том, что мне нужна ее помощь, что мне важно, чтобы она помогла мне, нужно, и как-то не нашла я отклик. И вопрос, что делать?

Д.ЗИЦЕР: А что ответила она? Дочь, что ответила?

ПОЛИНА: Она говорит – ну, я тебя люблю, я исправлюсь. И все.

Д.ЗИЦЕР: А дальше?

ПОЛИНА: И ничего не меняется.

Д.ЗИЦЕР: Давайте еще раз, я слышу, слышу, что вы волнуетесь. Слышу, но все-таки задайте мне вопрос. То есть, иными словами, о чем вы меня спрашиваете?

ПОЛИНА: Ну, я, видимо, что-то или неправильно с ней разговариваю, или что-то не так делаю. Я не знаю, как правильно, как до нее достучаться, я не могу до нее достучаться.

Д.ЗИЦЕР: Полин, подождите, я думаю, что, во-первых, я думаю, что вы замечательная мама, и вы все делаете правильно, вот честное слово. Я это говорю не для того, чтобы вас успокоить, я, правда, так думаю. Но при этом я думаю, что, слушайте, девчонке-то 12 лет, а 12 лет это возраст совсем-совсем не простой. Вы не думайте, я не начну сейчас говорить вам, что и правильно она делает, что дома не помогает. Нет, нет, это никуда не годится. Вопрос только, как нам к этому подойти. Поэтому давайте так, я попробую разложить по полочкам.

Значит, что касается ипподрома, и что касается лошадок. Мне кажется, что вы поступили абсолютно правильно, вот абсолютно правильно. Мне кажется, что, если человеку чего-то хочется, особенно в этом возрасте, причем не материального, она не телефон у вас просит, она просит у вас идти чему-то учиться, вот это важно, это же учеба, правда? Значит, в этот момент мама говорит – да, давай, и она идет. Это здорово, и я бы не противопоставлял эту учебу учебе школьной. И то, и другое учеба, просто, видимо, одним ей заниматься интересно и понятно, зачем, а школой не очень. Это штука номер один.

Теперь я дам вам один совет, не знаю, как у вас получится, вы меня, пожалуйста, переспросите, если я буду невнятен. Но мне кажется, что одно не тянет за собой другое. Это же не то, что вы ей дали то, что она хотела, а она не дает вам то, чего вы хотите. Вы же не на рынке. Вы родные люди. А вы, что, могли бы ей не дать, разве? Приходит к вам дочка и говорит – мам, ты знаешь, что, я хочу учиться кататься на лошадях. А мама говорит – нет, не дам, учиться это плохо, на самом деле, только дураки учатся. Ну, нет же, вы же это делаете, потому что вам это приятно, потому что вы считаете это правильным. Не связывайте одно с другим, мой вам совет.

Теперь следующий пункт. Следующий пункт такой. Нет, я-то считаю, что это никуда не годится, если человек забил на все, понимаете, и домой приходит, как в гостиницу, и ей все равно, и так далее. Но мне кажется, что надо разделить какие-то вещи. И мне кажется, надо с ней поговорить вот так, сказать, вот сейчас я дам вам плохие советы. Сказать примерно так – слушай, то, что происходит в твоей комнате, дело твое. Закрывай, пожалуйста, дверь, меня это прямо нервирует очень-очень сильно. Я знаю, что это тяжелый совет, Полина, но он искренний.

А дальше сказать ей так – котик мой, вот я много раз тебя просила мне помочь в чем-то, и каждый раз ты говоришь – мам, я тебя очень люблю, я изменю это. «Я исправлюсь» звучит плохо, потому что это звучит, как будто бы она плохая девочка, а станет хорошей. Она хорошая девочка, все в порядке, а для вас, наверное, вообще самая лучшая, я надеюсь.

Поэтому вы ей просто скажите – котик, я вижу, что у тебя чего-то не получается, давай я тебе помогу как-нибудь. Может быть, тебе надо напоминать, как тебе будет комфортно, может, тебе надо напоминать. Может, тебе удобнее будет первое время что-то делать со мной вместе. Ну, я мою посуду, и мы, так сказать, в четыре руки ее помоем. Я не знаю, о чем вы говорите просто. Но отнеситесь к этому так. Я даю вам честное слово, Полина, я даю вам честное слово, речь не идет о том, что она вас не любит, не идет об этом речь.

ПОЛИНА: Можно уточнение тогда?

Д.ЗИЦЕР: Конечно, давайте.

ПОЛИНА: Ну, когда вот были похожие попытки, у нее такой ключик есть – я попозже, я потом, я после вот этого, я после того. И вот это потом так и не наступает. Вот в этой ситуации, как?

Д.ЗИЦЕР: О чем речь, например? Ну, приведите мне примерчик какой-нибудь.

ПОЛИНА: Давай вместе помоем, ты подметешь пол, я помою, потому что я сейчас на 7-м месяце беременности, мне просто тяжело. Я вот сейчас там, в туалет схожу. А в туалет она идет с телефоном на 20 минут, а потом я с собакой погуляю. И все вот откладывается, и так и ничего не наступает.

Д.ЗИЦЕР: А чего вы делаете-то после этого?

ПОЛИНА: Ну, чего делаю, приходится самой все делать.

Д.ЗИЦЕР: Нет, с ней, я имею в виду. Я понимаю, что приходится делать самой. А с ней-то, как вы поступаете? Ну, вот она сходила в туалет с телефоном, потом что-то еще, а дальше-то, как вы возвращаетесь в эту тему?

ПОЛИНА: Ну, я раз скажу, два скажу, а потом уже не возвращаюсь. Ну, у меня руки опустились уже.

Д.ЗИЦЕР: Нет, дружище, это не годится никуда. Значит, смотрите, я, правда, я очень-очень вам сочувствую, но об том надо с ней поговорить, ну, давайте я прямо расскажу конкретно, как. Нужно поговорить об этом отдельно совсем от этих ситуаций. У вас бывают откровенные разговоры с ней или только про дела, да про дела?

ПОЛИНА: Нет, почему, бывают.

Д.ЗИЦЕР: Бывают. Ну, бывают про то, про любовь, про фильмы, про музыку, про мальчиков, да, бывают?

ПОЛИНА: Да.

Д.ЗИЦЕР: Отлично. Вот, когда у вас такой разговор, нужно про это разговаривать. Полин, когда у вас такой разговор. Вот, когда вы сидите, как две прекрасные подружки и разговариваете на эту тему. И разговаривать с ней на эту тему нужно, еще раз, вот я гарантирую вам, дело не в том, что она вас не любит, дело в том, что возраст такой, она где-то проскочила, а зря или, а жаль.

Но ей надо помочь вернуться в 12 лет, ей надо помочь вернуться. Как подружка скажите ей, вот из этой позиции в данном случае. Котик, мне очень-очень тяжело, ты мне не обещай ничего. Вот прямо услышьте меня – ты мне ничего не обещай, ты не думай, я не то, что я хочу твою жизнь сделать тяжелее, ты мне ничего не обещай, но мне, действительно, очень-очень нужна помощь, ты знаешь, действительно, нужна. Я понимаю, что ты хочешь мне ее дать, и я понимаю, что такое 12 лет. Я понимаю, что ты запала в телефон, вжик, нырнула и все.

Ну, скажи мне, котик, как мне, вот слушайте, Полина, сейчас ключик будет, как мне сделать так, чтобы ты, действительно, это сделала? Если ты этого хочешь. Если ты скажешь мне сейчас – мам, все, я делать этого не буду, я не буду к тебе приставать, честное слово. Вот прямо так и скажите, вы и так это делаете сами. Скажите – а, если это не так, ну, вот как сделать так, чтобы тебе это было комфортно, чтобы тебя это не раздражало, но чтобы это было сделано? Я понимаю, что тебе неохота. Ну, давай, попросить тебя сделать это вместе? Напомнить тебе в какое-то время? Напомнить тебе, сказать какое-то волшебное слово? Полин, вот так.

ПОЛИНА: Хорошо, я поняла. Спасибо большое.

Д.ЗИЦЕР: Да? Не расстраивайтесь, дружище. Это правда, даю вам честное слово, это ситуация, которую проходят почти все мамы 12, 13, 14-летних девочек, ну, почти все. Плюс этого возраста в том, что он проходит, минус этого возраста в том, что он проходит слишком быстро, а он замечательный. Ничего, потихонечку. Я уверен, что у вас замечательная девочка. Про учебу мы ничего не сказали, но про учебу, в общем, отдельно мы как-нибудь, может быть, поговорим, если захотите.

ПОЛИНА: Хорошо.

Д.ЗИЦЕР: Напишите мне, Полин, потому что я, честно, очень-очень вам сочувствую, я слышу, как вам это важно и очень хочу вам помочь. Напишите, получился разговор или нет, ладно?

ПОЛИНА: Хорошо, спасибо большое.

Д.ЗИЦЕР: Я прощаюсь с вами. Всего вам доброго, до свидания.

Вот интересно, пишет мне человек, неслучайно без имени, пишет человек так по поводу этого разговора: «Господи, отдубасить, делов-то, как еще-то?» Ну, вот видите, пишет мне преступник, к сожалению. И правильно он делает, я знаю, к слову сказать, ваш номер телефон, и правильно он делает, что не подписывается. Человек предлагает маме совершить уголовное преступление. Сейчас, небось, он еще скажет, этот человек – а чего, нас, дедов-то били, и ничего, не все отбили еще. Не пишите сюда, преступники, незачем. Мы слушаем рекламу.

Спасибо вам, дорогие мои слушатели, очень много реакций сегодня на самые-самые разные ситуации. Вот, в частности, про девочку 12 лет, правда, многие слушатели делятся своим прошлым уже, насколько я понимаю, что, да, возраст трудный, но мы где-то перетерпели, где-то сдержались, где-то помогали, где-то убирали, где-то просили о помощи. И, так или иначе, ну, вот все, правда, я не выдумываю, все ситуации сводятся к тому, что все кончилось хорошо. В доме, в котором принято друг другу помогать, в доме, в котором чисто, в доме, в котором принято реагировать на просьбы друг друга, с возрастом это меняется, это правда.

А вот интересно, нет, знаете, что, оставлю-ка я это сообщение на конец, а пока я послушаю Ксению из Москвы, а она меня, возможно. Здравствуйте, Ксения.

КСЕНИЯ: Здравствуйте, Дима. Очень приятно. Ух, немножко волнуюсь. Очень-очень вам признательна за вашу передачу. Благодаря вам…

Д.ЗИЦЕР: Спасибо. Времени мало, Ксения, давайте, извините, но давайте вперед.

КСЕНИЯ: Да. Ситуация следующая. У нас, значит, моему ребенку скоро 3 года. У нас самая младшая группа в детском саду. У нас остается одна воспитательница, вторая увольняется. И через две недели приблизительно приходит к нам мальчик с грустной такой ситуацией, у него аутизм. Я за инклюзивное образование, я считаю, что это неплохо, но, когда оно хорошо организовано.

Дело в том, что у нас сейчас такая ситуация, что воспитательнице этой дают в помощь другую воспитательницу из старших групп. То есть она приходит на 3-4 часа, когда этот мальчик с нами в группе. Мальчика потом забирают, она уходит к своим детям обратно. Но она не тьютор. И насколько я понимаю, им всем очень тяжело организовывать нашу обычную жизнь, то есть проводить обычные занятия.

Д.ЗИЦЕР: Я понимаю.

КСЕНИЯ: И насколько я еще понимаю, что самому мальчику не очень комфортно. К сожалению, с его мамой у меня не получается никак пересечься, чтобы с ней там поговорить и предложить ей помощь, как вы советуете, спросить, чем я могу ей помочь. Поэтому я хотела спросить…

Д.ЗИЦЕР: Подождите, скажите мне, пожалуйста, Ксения, секунду, а что не так-то?

КСЕНИЯ: Ну, не так то, что, например, я видела одну такую довольно неприятную ситуацию, когда он выскочил, в коридоре забирала своего ребенка, выскочил, няня взяла его за руки, он как-то немножко так на пол привалился, ну, как обычно дети делают. И она его начала тащить обратно в группу, говоря вот этой воспитательнице, которая пришла именно к нему, что типа так, мол, и надо, так ты его прямо бери и тащи. И я такая – что происходит здесь? Потому что, мне кажется, что…

Д.ЗИЦЕР: Так вопрос-то какой? Подождите, вы правы, но вопрос-то какой?

КСЕНИЯ: Вопрос такой. Как добиться, чтобы в детском саду дали тьютора, сопровождающего, который будет заботиться об этом ребенке?

Д.ЗИЦЕР: Нет, нет, подождите, смотрите, тьютор тут ни при чем. Тьютор это довольно широкое понятие. Тьютор это ведущий, условно говоря. Совершенно не исключено, что вторая воспитательница может выполнять эту роль. Давайте не будем у нее это отнимать. На тьюторов не учат. Сегодня уже учат на все, и на тьюторов учат, и так далее, но это очень условная штука. Тьютор это человек, который готов себя посвятить, ну, конкретному там ребенку, профессионально посвятить, я имею в виду.

Другое дело, я понятия не имею, может, этому мальчику нужны какие-то особые услуги, я про это не знаю. А, может, и не нужны. Это решает, в общем, невролог.

Теперь, другое дело, что меня волнует, что то, что вы описали, эта ситуация гадкая, это ситуация насилия, и тьютор тут ни при чем. Какая разница? Представьте себе, что в другой комнате сидел бы человек, у которого был бы бейджик «тьютор», а нянечка так же точно тащила бы его за руки, за ноги. Тьютор тут ни при чем.

КСЕНИЯ: Ну, она как бы помогала той воспитательнице, которая была, видимо, растеряна, а нянечка как бы уже…

Д.ЗИЦЕР: Это мы с вами, это драматургия, знаете, что, это драматургия. Это мы сейчас с вами придумываем, правда. Мне кажется, что в этой ситуации надо идти к директору садика. Мне кажется, что вы абсолютно правы, что вы хотите отнестись к этому не безразлично. Идти, прямо идти и говорить, что вас это волнует, и говорить то, что вы видели, и говорить, что вы пришли не жаловаться, а вы пришли помогать, чтобы понять ситуацию, может быть, что-то можно сделать.

Но еще раз, Ксения, будьте осторожны, может быть, и не нужно ничего делать, честно. Может быть, нужно нянечку нейтрализовать, которая считает, что, чем детей больше бить, тем, так сказать, что только силой можно добиться чего-то. И тогда это простое решение. Девочка вторая, может, молодая, ну, всякое бывает.

КСЕНИЯ: Дима, я тогда добавлю, извините. Такая ситуация…

Д.ЗИЦЕР: Давайте, у нас только жалко, что у нас полторы минуты, поэтому добавляйте скорее.

КСЕНИЯ: Быстро. У меня просто с нянечкой был такой приватный разговор, и она сказала, что администратор, ну, кто она, завуч или как это, администратор, в общем, садика не должен ни в коем случае узнать, что они не справляются с ребенком, что им сложно, иначе им там что-то будет, прилетит…

Д.ЗИЦЕР: Подождите, дружище, нет, нет, Ксения, тогда я не понимаю, чего вы от меня хотите тогда, извините.

КСЕНИЯ: Я просто бы хотела пойти к администратору и поговорить с ней, как там день наш будет организован.

Д.ЗИЦЕР: Идите. Как это – иди, дочь моя, отпускаю грехи твои. Ну, что вы хотите от меня? Благословения? Ну, что?

КСЕНИЯ: Ну, я боюсь тогда подставить их, что…

Д.ЗИЦЕР: Не подставляйте, не называйте, ну, подождите, ну, это такое, вы у меня сейчас спрашиваете совет не про отношения, а про такую мораль. Не произносите имя, у вас все отлично с речью, я это слышу. Постарайтесь избежать обвинений, опишите ситуацию, в общем, скажите, что она вас тревожит, опишите ситуацию гипотетически, вот и все. Идите, конечно. Конечно, идите. Но помните о том, что ситуация может быть сложнее. Что не исключено, что вот этот второй воспитатель, что она замечательная, может такое быть.

КСЕНИЯ: Конечно, конечно.

Д.ЗИЦЕР: И что, действительно, ей нужно где-то помочь. Не говоря о том, что, может, она не так все делает. Может, она боится что-то сделать, может, она не умеет. Может быть, когда вы поговорите с заведующей, сама заведующая, может, поговорит с ней и что-нибудь посоветует. Вот и все, ну, правда, мне кажется, что, ну, а чего, а кто это будет делать, если не мы с вами? Ну, мы с вами будем делать.

КСЕНИЯ: Да, я их не хочу ни в чем обвинять. Мне бы просто хотелось бы, чтобы это было как-то правильно организовано, вот этот досуг, чтобы ребенку было хорошо.

Д.ЗИЦЕР: Все, дружище. На этой ноте, я бы сейчас продолжал и продолжал, но на этой ноте я, к сожалению, должен с вами проститься и проститься и со всеми тоже. Очень жаль, на несколько сообщений я не ответил, но я их прямо себе запишу сейчас. Кирилл из Петербурга, слушайте в следующий вторник, отвечу вам лично.

Дорогие друзья, любви. Спасибо.

Любить нельзя воспитывать. Все выпуски

Все аудио
  • Все аудио
  • Итоги года
  • Любить нельзя воспитывать

Видео передачи

Популярное аудио

Новые выпуски

Авто-геолокация