Любить нельзя воспитывать Выпуск 199

10 марта 2021, 17:00

Д.ЗИЦЕР: Среда, друзья, а, значит, мы снова вместе. Так хочу все время пожелать всем прекрасной весны и вообще проконстатировать, что весна наступила, но что-то, потому что у меня за окошком совершенно на это не похоже. Но еще немножко, еще немножко мы потерпим, все будет хорошо, обязательно будет хорошо.

Слушаем музыку. С трепетом я перехожу к музыке, потому что, напоминаю, второй день подряд мы слушаем замечательный проект российских музыкантов на стихи Анны Андреевны Ахматовой.

«Дима, здравствуйте, – читаю я сообщение. – Сын 7 лет любит трогать женскую грудь бабушки, тети. Разговариваем, что это интимное место, личное пространство. Но он сам признается, что мне нравится трогать груди, они такие мягкие. Что делать?»

Я скажу вам, что делать. Не волнуйтесь, Альмира, не волнуйтесь. Я думаю, что вы делаете абсолютно правильно, напоминая ему о том, что это интимное место, убирая его руку, ничего страшного. Дима, это пройдет? – спросите вы меня. Да. Дима, ты уверен в том, что это пройдет? Да, Альмира, я абсолютно в этом уверен.

Продолжайте говорить о том, что вот, когда человек говорит – мне нравится, потому что они такие мягкие и приятные, ну, продолжайте говорить о том, что тот факт, что нам что-то не нравится, не следует из него, немножко коряво получилось, извините. Из этого факта не следует, что это нравится другому непременно. Вот и все, и просите этого не делать. Еще раз, не волнуйтесь, пожалуйста, это совсем-совсем не редкий случай, ничего тут такого нет, даю вам честное слово.

На линии у нас Юлия из Санкт-Петербурга. Юлия, здравствуйте.

ЮЛИЯ: Добрый вечер. Волнуюсь, но постараюсь донести суть проблемы.

Д.ЗИЦЕР: Ну, давайте.

ЮЛИЯ: Нашему сыну 4,5 года.

Д.ЗИЦЕР: А чего вы волнуетесь-то? Вот сейчас я попробую определить, чего волнуетесь. Из-за темы волнуетесь или просто волнуетесь?

ЮЛИЯ: Из-за темы, наверное, как-то она меня волнует.

Д.ЗИЦЕР: Сейчас послушаем, что там у вас за тема такая. Ну, давайте.

ЮЛИЯ: Нашему сыну 4,5 года. И в последнее время стали происходить однотипные конфликтные ситуации на детской площадке с родителями. Вот пример вчера вот был. На одном из мостиков, там, в переходе на детском, в городке сын висел на перекладинах. И сзади подошла девочка года 2,5, которая упорно хотела пройти, но сын ее не пропускал. Подключилась ее мама, которая попросила пропустить. Ответ сына был – нет. Она – почему? Ну, сын молчит, как бы говорит – нет. Поступили косые взгляды в мою сторону.

После моей просьбы сын немножко там подвинулся, но, видимо, девочке было мало места. И тут со стороны мамы уже понеслось, что вы, что, не можете договориться со своим сыном, девочек нужно пропускать, маленьких нельзя обижать, и что здесь бесполезно вообще с вами разговаривать, пойдем отсюда.

Уходят, значит, и после этого при спуске эта девочка толкает мою младшую дочь, и вдогонку ее мама еще отвечает, что, а вы что хотели, если вы нас не пропустили. Ну, в общем, такая вот ситуация. И как можно деликатно вообще разруливать такие ситуации, чтобы оставаться на стороне своего ребенка, и не выслушивать вот эти нотации, нравоучения чужих людей?

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, подождите, а давайте, я просто, для того чтобы понять, в какую сторону нам идти, я задам вам один вопросик. Скажите мне, пожалуйста, а эта ситуация, вот вы сказали, что этих ситуаций было несколько, это так? То есть это ситуации, которые стали возникать в последнее время с ним?

ЮЛИЯ: Да, да.

Д.ЗИЦЕР: Или, действительно, это единичный случай, ну, может, два таких было?

ЮЛИЯ: Нет, нет.

Д.ЗИЦЕР: А расскажите еще коротко, если можно.

ЮЛИЯ: Ну, второй вот случай тоже недавно был, это на горке, он ее чистил. Ну, там две горки было, два спуска, и один из них он чистил. Ну, вот у него игра такая была, что нужно почистить горку. Естественно, там собралось человека два детей, он их не пропускал и говорил, что я чищу и то, что он увлечен этим. И тут опять родители начали на меня, что, как так, уберите своего ребенка, он тут мешает всем. Ну, там третья ситуация…

Д.ЗИЦЕР: А вы чего?

ЮЛИЯ: Ну, я говорила «извините». Ну, как бы я попыталась ему сказать отойди там, пожалуйста, он говорит – нет, я чищу. Я отхожу и говорю – извините, у меня ребенок увлечен, и он тут чистит. И на что опять начинаются вот эти – вы такая, сякая, что не можете договориться опять с ребенком. Тут все общее, и почему он занимает вот это пространство.

Потом другая игра у него, шлагбаум он ставит. То есть там нужно нажать на кнопочку, он открывает, то есть люди проходят. Ну, вот у него такие игры. И я его поддерживаю.

Д.ЗИЦЕР: Юль, скажите мне, пожалуйста. Да я понимаю, что вы его поддерживаете, все в порядке, вы все делаете правильно, не волнуйтесь. А скажите мне, пожалуйста, он в садик-то ходит?

ЮЛИЯ: Нет, он не ходит в садик. Ему 4,5 года, он в садик не ходит.

Д.ЗИЦЕР: Он только с вами?

ЮЛИЯ: Он только, да.

Д.ЗИЦЕР: Он только с вами. А куда он ходит еще, кроме, как гулять на площадку?

ЮЛИЯ: Пока вот сейчас, нет, никуда. Ну, то есть, вот такого для сверстников общения у нас нет.

Д.ЗИЦЕР: Вот, что я думаю, Юль. Я думаю, что ему очень-очень хочется уже этого общения.

ЮЛИЯ: Я понимаю.

Д.ЗИЦЕР: Откуда я знаю? Потому что я вижу, мне кажется, во всяком случае, что это с его стороны попытка взаимодействия. Ему 4,5 года, он наверняка человек умный, он не может после нескольких случаев не ожидать, что будет такая реакция. Он это понимает интуитивно, в глубине души. Он это понимает. Но он на это идет. Идет он на это, потому что это кажется ему сейчас самым простым способом взаимодействия с людьми просто. Вот так первый раз как-то так, может, и случайно получилось, и реакция была такая эмоциональная, и как-то люди вокруг разговаривают, и дети с ним контактируют, и все остальные.

Поэтому мне кажется, что нужно делать параллельно, два направления брать. Направление первое, и мне оно кажется, честно говоря, даже более важным, это подумать, где бы он мог со своими сверстниками тусоваться, извините за выражение. Вот тусоваться, общаться, играть. Нет, во дворе, пожалуй, недостаточно.

Вы знаете, вот, если бы вы сказали, что вы живете в деревне, я бы сказал, что достаточно, понимаете, почему? Потому что жизнь в деревне чаще всего, не всегда, но чаще всего устроена иначе. И дети, как выскочили во двор, так они вместе все перемешались, и научились, и разучились, и выяснили отношения, и иногда при помощи родителей, иногда без них. Это другая штука.

Теперь, поскольку живем мы, насколько я понимаю, с вами оба в прекрасном городе Петербурге, жизнь устроена иначе, и это такой редкий случай, когда человек вышел во двор с мамой, что-то такое потусовался, ушел обратно, и снова мамой безраздельно владеет. Мне кажется, что будет очень круто, если вы пойдете в кружок, в секцию, в студию, на курсы, сейчас как только это ни называется. Это штука номер один.

А штука номер два, вы с ним разговариваете много?

ЮЛИЯ: Да.

Д.ЗИЦЕР: А вы с ним обсудите эту тему. Вот тему того, как шлагбаум, не шлагбаум и так далее. Я не могу, мне сейчас в голову не приходит какой-нибудь мультик на эту тему, но их много, причем из старых таких, знаете, советских много-много. Когда можно остановиться и обсудить, на самом деле, по принципу – ты чего хотел-то? И по принципу – как мы взаимодействуем в ситуации, он же тоже оказывается иногда наверняка в таких ситуациях, когда мама что-нибудь делает, а он хочет пройти. Мама моет пол, я не знаю, он хочет пройти. Мама готовит, а он именно сейчас хочет маминого внимания. Ну, такое бывает, такое бывает.

Обсудите с ним, прям пришло время обсудить словами. Как мы реагируем в этот момент, и что бывает, когда мы реагируем не так. И выбирать, конечно, может он. Вы абсолютно правы, это очень-очень радует, этот вот заход про то, что вы его всегда поддерживаете. Я абсолютно разделяю эту точку зрения. Но при этом потихонечку, ему нужно учиться разным способам взаимодействия и взаимозависимости одного поведения от другого. Ну, не знаю, насколько я понятно объяснил. Вопрос вы задавали другой, как от родителей отбиться.

ЮЛИЯ: Да, как от них. Ну, я поняла про ребенка.

Д.ЗИЦЕР: Ну, это процессы параллельные. Теперь, если вам говорят что-то плохое про вас или про вашего ребенка, мне кажется, что нужно закрыть людям рот. Ну, естественно, словами, естественно, без хамства, но просто сказать, что вы не желаете об этом разговаривать. Ну, просто вот так, как вы поступили бы во взрослой ситуации.

Теперь, если речь идет о том, что у вас просят помощи, это ситуация другая. Ну, помогите, конечно. И договоритесь со своим сыном, договоритесь, сегодня прямо начните, про то, что в таких ситуациях бывает так, что люди просят помочь. И вы с ним договоритесь о том, что есть какое-то волшебное слово или вообще стоп-слово какое-то, и когда вы на ушко это слово друг другу говорите, то в этот момент вы друг на друга отзываетесь, и друг другу помогаете. И что в этот момент вы на его стороне. И вы понимаете, что, с одной стороны, ему нужно закрыть этот шлагбаум, и понятно, что это обязательно и очень-очень необходимо. Но, с другой стороны, а вот как быть в такой ситуации, когда кому-то нужно пройти?

Ему 4,5, можно об этом потихонечку разговаривать, потихонечку, не читая ему нотаций. Есть, как мы понимаем, разные выходы из этой ситуации. Можно шлагбаум открывать, закрывать дома или на другой дорожке в саду или на площадке. А, может быть, на самом деле, вот я, честно говоря, что наше первое предположение верное. А, может быть, действительно, он хочет с этими детьми законтачиться. Как это сделать? Такой интересный разговор будет.

ЮЛИЯ: Поняла.

Д.ЗИЦЕР: Ну, чего, ответили или не очень?

ЮЛИЯ: Ответили. Буду к первому.

Д.ЗИЦЕР: Ну, и, слава богу, ура.

ЮЛИЯ: Больше к первому склоняюсь.

Д.ЗИЦЕР: И к первому, и ко второму, Юля. И к первому, и ко второму, второе будет просто очень интересно, а первое будет, помимо того, что интересно, еще и очень-очень полезно. Второе, кстати, тоже. Все, я желаю вам удачи. Пока.

ЮЛИЯ: Хорошо, спасибо.

Д.ЗИЦЕР: Друзья, у нас день Петербурга сегодня, потому что второй слушатель из Петербурга. Кирилл, здравствуйте.

КИРИЛЛ: Дима, здравствуйте.

Д.ЗИЦЕР: Я вас слушаю.

КИРИЛЛ: Дима, у нас дочка, вчера ей исполнилось 7 лет. И есть несколько вещей, вызывающих у нее…

Д.ЗИЦЕР: Поздравляю вас с прошедшим.

КИРИЛЛ: Да, спасибо большое. Несколько вещей, вызывающих у нее тревожные состояния, которые периодически заканчиваются истерикой. Это достаточно давно длится, и нас с женой очень беспокоит. Я опишу эти вещи. Первое, это тесная одежда. Речь про майки, колготки, носки, она старается перед тем, как надеть их, максимально все растянуть. Ну, понятно, что вещи, они как бы все равно возвращаются в исходную форму, это сильно не помогает. Одевается всегда в плохом настроении.

Д.ЗИЦЕР: Я сейчас прямо, пока я с вами разговариваю, я знаю лично двоих детей таких же, одну девочку и одного мальчика. Ну, давайте дальше. Да, лично знаю.

КИРИЛЛ: Заведомо большие вещи тоже не помогают, потому что сваливаются, тоже неудобно. Вторая вещь, это она боится микробов. Думаем, что началось с того, что сами старались, ну, излишне акцентировали внимание на чистоте, старались, чтобы она не испачкалась, если испачкалась, то переодевали. На улице руки периодически протирали тоже. И потом она уже сама стала за этим следить, и, если испачкалась, то ее нужно обязательно было переодеть, или уже там подросла, сама переодевалась, находила чистую одежду, переодевалась. В садике у нас всегда несколько комплектов одежды лежит.

А вот после начала пандемии это все переросло в боязнь уже именно микробов. И к ней прикоснуться нельзя, особенно это в общественных местах проявляется, даже к верхней одежде. Ну, в саду тоже такая же проблема. То есть, если ее задели, то это место нужно обязательно продезинфицировать, чтобы она видела и успокоилась. Собственно говоря, еще одна проблема…

Д.ЗИЦЕР: В общем, все понятно.

КИРИЛЛ: Еще одна проблема, это новая достаточно, она не переносит звуки музыки. Уклоняется от утренней зарядки в саду, потому что она под музыку проходит. И вот на последнем утреннике даже была у нее истерика, пришлось, не дожидаясь забрать. Говорит, что из-за того, что громко. В машине музыку я выключаю. При этом на вокал ходит, петь ей нравится. Разные стили музыки давали послушать, ну, не хочет она, не любит музыку, в общем.

Д.ЗИЦЕР: Кирилл, готов ответить. Абсолютно точно идти к психологу, абсолютно точно, вот точно.

КИРИЛЛ: К психологу мы ходили, они говорят, что есть, наверное, называют это навязчивыми состояниями. К психологу тоже ходили, пытались объяснять, старались, что микробы есть и полезные, что без одежды не выйти было бы на улицу зимой.

Д.ЗИЦЕР: Не объясним, нет, нет. Вот подождите, либо одно, либо другое. Моя профессия педагог, это важно. Значит, я говорю сейчас, как педагог. Но, если специалист говорит, что это навязчивое состояние, ваши объяснения ничему не помогут. Все. И специалист вообще-то должен был бы это сказать, думаю, что говорил. Смотрите, я, почему, я не уклоняюсь от ответа, Кирилл, даю вам честное слово. Но это тот случай, когда мой ответ может не принести никакой пользы, если не навредит, если не наоборот.

Поскольку, действительно, вы описываете несколько ситуаций, которые похожи, симптоматично похожи, действительно, похожи, мне кажется, то есть мне не кажется, я уверен, что есть люди, которые понимают в этом намного лучше, чем я. Это, в первую очередь, невролог и психолог, конечно.

Теперь, чего с этим делать. Ну, они знают. Было бы с моей стороны самонадеянно, ну, действительно, давать вам советы, честно. Я поначалу, почему так отреагировал, потому что я думал, что мы остановимся на этой тесной одежде, ну, я бы чего-нибудь придумал в этот момент, и даже предполагаю, что. Но, поскольку у нас так широко сеть раскинута, я боюсь, Кирилл. И мне кажется, что и вам надо озаботиться этим очень-очень серьезно.

КИРИЛЛ: Да, Дима, спасибо.

Д.ЗИЦЕР: А скажите мне два слова. Ну, подождите секунду, но я один вопрос вам все-таки задам. А вот вы говорите, вы были у психолога, а чего не вернулись к нему или к ней?

КИРИЛЛ: Ну, наверное, психолог посоветовал обратиться к гомеопату и попить успокоительных. Собственно говоря, на этом и закончилось. Ну, наверное, нужно найти другого специалиста.

Д.ЗИЦЕР: Нет, нет, нужно найти другого специалиста с акцентом в детскую психотерапию, безусловно, они есть в нашем городе абсолютно точно. Ну, вы найдете в легкую, в несколько кликов, даю вам честное слово. Я не думаю, что речь идет, к слову сказать, о чем-то ужасном, страшном, требующем лечения и так далее. Речь идет о чем-то, что требует корректировки небольшой специалиста, ничего страшного.

И, поверьте мне, если вы обратитесь к хорошему детскому психотерапевту, например, и вы, и она получите от этого удовольствие. Это не страшно, это не неприятно даже, это не унизительно, это прикольно. Вот и все. Но тут, конечно, надо разбираться и разбираться с этой стороны.

КИРИЛЛ: Может быть, все-таки какой-то общий совет, как именно в конкретных ситуациях, когда там возникает, вот это заканчивается истерикой, дадите, как ребенка, может быть, отвлечь? Потому что она успокаивается тоже достаточно быстро.

Д.ЗИЦЕР: Да я уверен, у нее в силу возраста тоже быстрое переключение нервной систему. Слушайте, ну, вы можете посмотреть там, не знаю, видео у меня есть «О так называемых детских истериках», но это общая история. Тут дело не в этом, честно-пречестно. Потому что в каждом отдельном случае можно что-то придумать. Но тут речь идет не об отдельных случаях, ну, вот даю вам слово, Кирилл, вот честное слово. Отнеситесь к этому серьезно.

КИРИЛЛ: Дима, я понял.

Д.ЗИЦЕР: Еще раз, уверяю вас, не пугайтесь, ничего страшного не слышится из вашего рассказа. Но из вашего рассказа слышится что-то, чем надо заняться некоторое время, и я абсолютно уверен, что все кончится хорошо, правда.

КИРИЛЛ: Хорошо, спасибо вам огромное за совет.

Д.ЗИЦЕР: Извините за неконкретный ответ.

КИРИЛЛ: Нет, он достаточно конкретный. Самое главное, хотелось понять, это, действительно, лежит в плоскости педагогики и что-то неправильно ребенку объясняем мы, либо здесь, действительно, нужна помощь специалиста.

Д.ЗИЦЕР: Нет, нет, вы правильно объясняете. Я вам скажу. Даже, если вы где-то переусердствовали с микробами или с чем-то еще, может такое быть, но все равно это недостаточно. И сейчас очевидно, ей нужно немножко помочь, для того чтобы, ну, разрулиться, говоря взрослым языком. Ничего, разрулится, все будет хорошо.

КИРИЛЛ: Спасибо еще раз большое.

Д.ЗИЦЕР: Я прощаюсь с вами. Дорогие друзья, мы слушаем новости.

На линии у нас Нелли из Москвы. Нелли, здравствуйте.

НЕЛЛИ: Здравствуйте, добрый вечер. У меня такой вопрос. Ребенку 3 года будет в апреле, и собираемся в садик. Садик хороший, и старший ребенок туда ходил, и, в общем, воспитатели были, все прекрасно. Но проблема в том, что эти воспитатели ушли, которые были чудесные, я думала, что он будет с ними. И сейчас мне нужно будет его отдавать к другим. И дело в том, что у меня…

Д.ЗИЦЕР: Ему нужно будет пойти. Меняем лексику.

НЕЛЛИ: Да, ему нужно будет пойти не к тем воспитателям, к которым я ожидала.

Д.ЗИЦЕР: На которых вы рассчитывали, да.

НЕЛЛИ: На которых я рассчитывала, да, и в которых была уверена. Дело в том, что у меня такая штука, что я могу оставлять детей, ну, практически никогда ни с кем не оставляла, потому что у меня требования нахождения с моими детьми такие, что мало, кому я могу их доверять.

Д.ЗИЦЕР: О, господи, какие же у вас требования? Расскажите, если можно, если это прилично.

НЕЛЛИ: Они вообще приличные. Они, дело в том, что слишком правильные. Ну, например, дети, если не хотят доедать, они не доедают, и я им не говорю – давай-ка, Петенька, поел, Машенька съела, и ты тоже доедай.

Д.ЗИЦЕР: Ну, естественно.

НЕЛЛИ: А дело в том, что в садиках это все есть. И есть такая вещь, как, например…

Д.ЗИЦЕР: Нет, нет, подождите, Нелли, не обязательно, ну, подождите секунду. Ну, что мы так огульно будем сейчас все садики охаивать.

НЕЛЛИ: Вот это такая проблема у меня, потому что я себе это накручиваю, и сейчас ребенок пойдет, а мне же нужно быть такой спокойной и позитивной, чтобы он хорошо адаптацию прошел, потому что он никогда ни с кем, кроме мамы с папой не был. И у меня эта проблема, прежде всего, для себя, потому что, допустим, ребенок в маленькой группе, вот представьте, 1,5 годика ребенку, и ему воспитательница говорит – ты зачем покакал, это ай-ай-ай, это нельзя в трусики. То есть ребенок же не понимает, за что его ругают в 1,5 года.

Д.ЗИЦЕР: Подождите, секунду подождите, вы меня путаете. Нашему мальчику же 3, а не 1,5.

НЕЛЛИ: Да, но я имею в виду, как вот воспитатели могут, что сказать. То есть они могут ему там что-то сказать такое, что он…

Д.ЗИЦЕР: Нелли, ну, подождите. Это вы фантазируете сейчас или вы знаете, что воспитатели так поступают?

НЕЛЛИ: Да, я фантазирую.

Д.ЗИЦЕР: А, у вас галлюцинации, проще говоря, глюки.

НЕЛЛИ: Нет, нет, я это слышала, то есть своими глазами…

Д.ЗИЦЕР: От кого?

НЕЛЛИ: В садике от воспитателя. Ну, не от той конкретно, куда мы идем, а в другом…

Д.ЗИЦЕР: В этом садике, в который вы идете?

НЕЛЛИ: Нет, в другом саду. Но это такие, вот эти вот шаблоны, понимаете. Вот в этом саду…

Д.ЗИЦЕР: Ладно, давайте вопрос, ладно, не буду вас мучить.

НЕЛЛИ: Да, я понимаю, что вы хотите сказать, чтобы я себя не накручивала. Но когда я слышу подтверждение своих фантазий, я, естественно, меня это все волнует. То есть мне, как же мне все-таки при моей бурной фантазии вот сейчас плавно помочь ребенку пойти в сад и адаптироваться? Потому что он никогда без мамы, без папы не был, ни бабушек, ни нянь и так далее.

Д.ЗИЦЕР: Нелли, смотрите, вы ставите меня в очень сложное положение, чтобы не сказать в положение безвыходное. Вот давайте я попробую это сейчас пересказать, а вы поправите, если я где-то ошибся. Вы говорите так – есть только один сад на свете, в который мой сын может пойти. Первое. Второе. В этом саду у меня есть серьезные подозрения относительно того, как ведут себя или будут вести себя воспитатели.

Третье. У меня, как у мамы довольно высокие требования. Вы ничего страшного, кстати, не рассказали, я разделяю эти требования, все в порядке. Четвертое. Я, как мама нервничаю, потому что я не понимаю, как соединить первое, второе и третье. Дима, помоги. И тут прихожу я, Нелли, и редкий случай, говорю вам – Нелли, а чем же я помогу-то в этой ситуации? Опа, такого поворота никто не ожидал.

НЕЛЛИ: Ну, я понимаю, о чем вы говорите, поэтому я молчу.

Д.ЗИЦЕР: Вот смотрите, просто, ну, давайте, нет, давайте разберем, я не брошу вас в этой точке. Ну, давайте попробуем разобраться. Значит, смотрите, если речь идет о том, что воспитатели ведут себя подобным образом, как вы рассказали, ну, мой ответ очевиден, правда? Надо искать другого воспитателя. Все. В этом детском саду или в другом детском саду.

НЕЛЛИ: Ну, да.

Д.ЗИЦЕР: Это не так. Вот вы смотрите, вот то, что вы мне сейчас собрались сказать, я угадаю.

НЕЛЛИ: Это была большая удача.

Д.ЗИЦЕР: Нет, нет, это не так. Слушайте, ну, вот, ей богу, Нелли, смотрите…

НЕЛЛИ: Нет, есть варианты частных садов, конечно, просто…

Д.ЗИЦЕР: Нелли, подождите секунду, ну, подождите, сказать, что все воспитатели плохие или все учителя плохие, это, извините меня за выражение, сказать, что все мужики козлы.

НЕЛЛИ: Нет, конечно.

Д.ЗИЦЕР: Ну, подождите.

НЕЛЛИ: Согласна, согласна полностью.

Д.ЗИЦЕР: Я рад. Значит, смотрите, в ситуации, когда речь идет о том, что учитель или воспитатель обижает, что он может обидеть вашего ребенка, я непреклонен, вы это точно знаете, и мою позицию, и думаю, что вы ее разделяете, нет, я бы не рисковал. Я бы нашел воспитателя, это очень-очень важно, к кому пойдет, с кем будет общаться ваш трехлетний ребенок.

НЕЛЛИ: Да. Так дело в том, что они же не считают, что они обижают, когда они…

Д.ЗИЦЕР: Так вопрос-то, какой вы задаете? Нелли, какой вопрос вы задаете?

НЕЛЛИ: Вопрос в том, что, как помочь адаптироваться трехлетнему ребенку в саду?

Д.ЗИЦЕР: В детском саду, где воспитательница говорит полуторагодовалому ребенку – нельзя накакать в штаны? Как в этом саду адаптироваться? Никак.

НЕЛЛИ: Нет, ну, хорошо, в другом.

Д.ЗИЦЕР: В каком другом?

НЕЛЛИ: Ну, вот он сейчас пойдет, я еще эту женщину не знаю. То есть я с ней буду только знакомиться. Но у меня изначально предвзятое отношение. Может быть, я не знаю, как мне его убрать, как мне дать шанс…

Д.ЗИЦЕР: Психотерапевт, Нелли, психотерапия. Ну, я ответил, психотерапия, я не шучу.

НЕЛЛИ: Я понимаю, что вы говорите.

Д.ЗИЦЕР: Тот вопрос, который вы сейчас задаете, имеет отношение, нет, нет, я не думаю, что вы больны, у вас все в порядке.

НЕЛЛИ: Нет, я знаю.

Д.ЗИЦЕР: Но так бывает, это такая, ну, я не знаю, можно назвать это гиперопекой.

НЕЛЛИ: Это такое недоверие к миру.

Д.ЗИЦЕР: Можно назвать это повышенной тревожностью, можно назвать это как угодно. Но мне кажется, что проблема, с которой вы обращаетесь, это проблема, не связанная с вашим ребенком, вероятнее всего, это некоторая проблемка, которая есть у вас.

Теперь смотрите, вы говорите – я еще не познакомилась с ней, но я ее уже подозреваю. Мне кажется, что надо бы познакомиться. Потому что я желаю вам от всей души и надеюсь, что это милейшая женщина, которая чудесно с вами пообщается, и ваш сын ее полюбит.

НЕЛЛИ: Да я тоже так хочу.

Д.ЗИЦЕР: Вот, собственно, и все.

НЕЛЛИ: Да, я тоже на это надеюсь. Я просто, наверное, себя, с одной стороны, успокаиваю, позвонив вам, что все-таки прийти с милым лицом, а не ждать от нее уже подвоха, так скажем.

Д.ЗИЦЕР: Нет, если вы ждете от нее, Нелли, это другой момент. Если вы ждете от нее, да не ходите вы в этот садик, и все, ходите в другой, в котором у вас будет другое выражение лица.

НЕЛЛИ: Да, я понимаю. Но можно, можно, достижимо. Да, я поняла.

Д.ЗИЦЕР: Нет, а я, кстати, про психотерапию не пошутил.

НЕЛЛИ: Нет, я понимаю, что вы не пошутили.

Д.ЗИЦЕР: А чего вам не сходить, не сделать несколько визитов, а чего такого-то?

НЕЛЛИ: Нет, ничего, я была, у меня была психотерапия.

Д.ЗИЦЕР: Я вообще-то всем рекомендую, это дело хорошее в себе разбираться и собой заниматься. Отлично. Так что, смотрите, одно я вам скажу, давайте мы подытожим перед тем, как мы простимся. Еще раз, первое, в тот момент, когда человек идет в детский сад, родители должны, зачеркнуто, обязаны, на самом деле, узнавать, как сложатся его отношения с воспитателем. Обязаны, это наша родительская обязанность, ну, часть ее. Ребенок это не багаж, который можно сдать, забыть, а потом на следующей станции получить. Это первое.

НЕЛЛИ: Да, я согласна.

Д.ЗИЦЕР: Второе. То, что вы волнуетесь, то, что родители волнуются, это естественно, мы все волнуемся. Третье. Очень важно не путать собственное волнение и реальность. Почему я, так сказать, пошутил про глюки? Потому что это на грани, это бывает у нас у всех. Вот мы перескакиваем эту грань, ой, и мне кажется, мы вчера, кстати, в программе много про это говорили, и мне кажется, что это существует реально. Нет, это не существует реально, это я, Нелли, боюсь, я взрослая женщина, я разрулю, все будет хорошо. Пойду на психотерапию, займусь чем-нибудь приятным, переключусь на другое, ну, в общем, короче говоря, вот, собственно, и все.

НЕЛЛИ: Да, благодарю.

Д.ЗИЦЕР: И напоследок я скажу еще раз, есть чудесные воспитатели, чудесные воспитатели есть, поверьте мне, в самых разных детских садах, включая, естественно, и государственные.

НЕЛЛИ: Да, есть, вот они были две, и они ушли.

Д.ЗИЦЕР: Да, но они не кончились, Нелли, они не кончились, есть еще.

НЕЛЛИ: Да, это хорошая фраза – они не кончились.

Д.ЗИЦЕР: В большой-большой стране есть еще несколько, и вы точно встретите одну из них, я вам обещаю.

НЕЛЛИ: Да, благодарю, да.

Д.ЗИЦЕР: Хорошо, что я вас повеселил. Я прощаюсь с вами. Ну, что, друзья, у нас есть полминутки до рекламы. Значит, смотрите, дорогие родители, еще раз в продолжение разговора с Нелли, нормально, что мы тревожимся, нормально, что мы волнуемся. Если мы не будем волноваться, мы перестанем быть родителями. Вот это я все время призываю всех помнить, это важно. Но очень важно разделять собственное волнение и реальность.

Замечательный мальчик 3-х лет ждет похода в детский сад, он в этот детский сад пойдет, а я буду волноваться. Вот такая у меня одна из моих материнских ролей, ничего не поделаешь. Слушаем рекламу и после этого возвращаемся к нашим беседам.

Есть у меня одно сообщение, на которое я хотел бы быстренько отреагировать. «Дима, добрый вечер». Олег пишет из Кировской области. «Вопрос вдогонку о маме с сыном во дворе, играющим в шлагбаум. Я, например, представляю вторую сторону. Дочь такого же возраста. И когда во дворе на прогулке вот такой мальчик увлеченный играет в свою игру, вопреки всем окружающим, я не согласен терпеть грустные глаза моей дочери и резкие ответы мамы мальчика, затыкающей мне рот». И постскриптум: «Сам не хамлю, но хамство в свой адрес или в адрес моих детей не приемлю. Олег».

Так я абсолютно с вами согласен, заметьте. Вспомните, пожалуйста, что я сказал, это можно переслушать в подкасте. В случае, если, сказал я, люди плохо говорят о вас или о вашем сыне, этим людям нужно закрыть рот, это правда, да. И добавил к этому – без конфликта, интеллигентно и так далее.

Теперь смотрите, Олег, вот, что я вам скажу. Когда дети играют на площадке и ваша дочь, и мальчик какой-нибудь, и еще какая-нибудь девочка, приходится договариваться. Вообще людям в жизни приходится договариваться. И, если возникает любая, это ведь не конфликтная даже ситуация, это ситуация игровая, которая кому-то мешает, намного легче и намного правильнее, уж извините меня за назидательность, этим детям дать пример такого договора.

Когда замечательный Олег подошел к мальчику и о чем-то его попросил, и, может быть, в игровой форме его о чем-то попросил, вы серьезно думаете, что ваша дочь будет в этот момент стоять и расстраиваться? Да она в восторге будет от того, что в этот момент она участвует в таком диалоге. Для нее это тоже часть того, зачем она пришла на площадку, часть игры. И, конечно, можно и у мамы попросить помощи.

Но как только мы переходим грань и говорим, вспомните, что говорила эта женщина, да у вас такой ребенок, да посмотрите, что вы устроили и так далее, в этот момент, честно говоря, мы зря пришли на площадку. Потому что вместо удовольствия и вместо опыта этого удовольствия, опыта взаимодействия, опыта договора, мы дали нашим детям опыт конфликта, скандала, и дальше в этой речке утром рано утонули два барана.

Ну, подумаешь, человек шлагбаум открывает, господи, боже мой, ну, так поговорите с ним, ну, так поиграйте, ну, и так далее. Так что, Олег, я с вами совершенно не спорю, абсолютно с вами согласен. Категорически против хамства и поддерживаю вас на сто процентов. Единственное, что, мне кажется, что мир не черно-белый, у него есть много-много разных оттенков.

Рита из Калининградской области на связи у нас.

РИТА: Добрый вечер.

Д.ЗИЦЕР: Здравствуйте, я вас слушаю.

РИТА: У меня такой вопрос, думала, не коснется, коснулось. В канун 8 Марта девочки, ну, преподаватель, ну, буквально в четверг предупредил мальчиков, принесите, скажем так, девочкам что-нибудь сладкое и придумайте конкурсы.

Д.ЗИЦЕР: Извините, что я смеюсь, господи, я объясню потом. Да, давайте, задавайте вопрос.

РИТА: В итоге он, обидевшись, что на 8 Марта его не поздравили, а получилось так, что, вернее 23 февраля его не поздравили накануне, потому что он посчитал нужным не идти в школу, скажем так.

Д.ЗИЦЕР: Кто? Ваш мальчик?

РИТА: Да, сын, 10 лет.

Д.ЗИЦЕР: А на что он обиделся? Он, что военный, что ли? Подождите секунду, он, что, офицер? На что он обиделся?

РИТА: Что его не поздравили. Ну, как бы всех поздравляли, его не поздравили.

Д.ЗИЦЕР: С чем? Кого?

РИТА: С 23 февраля.

Д.ЗИЦЕР: Так 23 февраля, мне кажется, и называется День защитника Отечества.

РИТА: Ну, вот такие традиции.

Д.ЗИЦЕР: Так, хорошо. Он обиделся и не стал поздравлять девочек, я полагаю.

РИТА: Да, он не стал поздравлять девочек соответственно. То есть он не придумал конкурс, он ничего не принес сладкого. Хотя убедительно сказала, мы от города как бы далеко живем, нужно попросить привезти какие-то вкусняшки. Нет, сказал, я не понесу. Ну, хорошо, не понесу, не понесу.

Д.ЗИЦЕР: Ну, допустим.

РИТА: Значит, заканчиваются уроки. Ну, по времени вроде как приходит домой, я говорю, ну, а как девочек там поздравили? А меня выгнали. Ну, может быть, выгнали, я говорю, что значит выгнали? Ну, вот я же ничего не принес, значит, мне сказали до свидания, ты можешь идти домой. А вы, вот те, кто придумал конкурс, те, кто принес сладкое для девочек, вот они остались там отмечать соответственно 8 Марта и там, в конкурсах участвовать, и так далее. С одной стороны, как бы у него, конечно, желания, может быть, и не было такого как бы вот меня…

Д.ЗИЦЕР: Я понимаю, это ужасно обидно, я все понимаю, Рита, я все понимаю. Задавайте вопрос смело, у нас осталось две минутки, но я успею. Только задайте мне точный вопрос, пожалуйста.

РИТА: Точный вопрос. Как, дело в том, что это же, ну, как бы у нас это получается регулярно. Если ты ничего не принес, ничего не придумал, значит, ты уходи отсюда.

Д.ЗИЦЕР: Рита, я думаю вот, что, я думаю, что мой ответ я бы разложил на две части. Значит, часть номер один. Мне кажется, вам очень-очень хорошо нужно поговорить с сыном. Спокойно, устроить приятный разговор на тему, а ты чего хотел-то вообще? На самом деле, в чем суть этой ситуации. Не в том даже дело, обидели тебя или не обидели, ты, что хотел сказать-то 8 Марта, когда ты не принес ничего? Я не фанат конкурсов на 8 Марта, поверьте мне, это мягко говоря. Но какая разница, это же месседж, он же сообщение какое-то послал. И я думаю, что он его понимал не до конца, ваш сын. И я его даже сейчас говорю, не до конца понимаю. Думаю, что и вы его не до конца понимаете.

РИТА: Ему не интересно вот, ну, получается…

Д.ЗИЦЕР: Это вы говорите сейчас, Рита…

РИТА: Нет, он мне говорит, что он не хочет. Ну, как бы у него получается – я не хочу в школу…

Д.ЗИЦЕР: Да подождите секунду, Рита, я услышал.

РИТА: Я не хочу в этот коллектив.

Д.ЗИЦЕР: Он не хочет, это другая тема, извините, она не имеет отношения к 8 Марта. Если речь идет о том, что он не хочет ходить в школу, подождите, и не хочет дружить с этими детьми или с ними общаться и учиться, это совсем другая тема, она не имеет никакого отношения к 8 Марта. Понимаете, я не знаю, что надо делать с этим.

РИТА: Ну, 8 Марта получилось, как показатель, скажем так, это как бы стало финалом после этого.

Д.ЗИЦЕР: Нет, нет, я не согласен с вами. Вот вы удивитесь, я с вами не согласен. Мне кажется, что нужно делать следующее. Первое, нужно поговорить с сыном. Поверьте мне, все устроено сложнее. Он сейчас учится в этой школе, ему 10 лет, он взрослый, он посылает какое-то сообщение, помогите ему его сформулировать, не формулируйте за него. Это первое.

Второе. Мне кажется, что нужно пойти в школу и спросить, что они-то имели в виду. Если 8 Марта это праздник, то это праздник для всех. Нам хочется, чтобы у всех было хорошее настроение, и всем, так сказать, было хорошо. Что они имели в виду?

Теперь, Рита, смотрите, у нас заканчивается первый час, мы должны с вами прощаться. В начале второго часа послушайте, мне не обязательно с вами беседовать, я договорю обязательно на эту тему. Тема очень важная и очень интересная. Обещаю.

Друзья, у меня есть небольшой должок, я не договорил с Ритой чуть-чуть. Обещал чуть-чуть поговорить вот на ту самую тему, на которой мы завершили предыдущий час. Я напомню, речь идет о двух вещах сразу, я не до конца понял, что маму Риту волнует больше. Но есть штука номер один, значит, конфликт, связанный с 8 Марта. Мальчик не захотел поздравлять девочек, мотивируя это тем, что его не поздравили. И его, по его словам, выгнали, сказали – ну, не хочешь поздравлять, уходи.

А другая история, которая выяснилась, так сказать, выросла из этой, что он вообще не хочет в эту самую школу ходить. Значит, смотрите, Рита, я попробую коротко, действительно, коротко сказать несколько слов и по первому, и по второму случаю.

Значит, что касается случая первого. Мне кажется, повторюсь я, нужно разговаривать с вашим мальчиком и спрашивать, чего он хотел, чего он хочет, какого отношения он хочет. Используя эти инструменты, какое отношение он хотел вызвать. Например, если он хотел упрекнуть кого-то в том, что он не получил какой-то подарок, есть ли у людей другие способы, кроме, как обидеть человека в ответ. Может быть, можно о чем-то поговорить, может быть, можно намекнуть как-то другим образом. Может, ему хотелось чего-то другого, но тогда пусть он вам об этом расскажет. Не думайте, что у нас, у взрослых есть все ответы, честно-пречестно.

Теперь тема номер два. Я бы на вашем месте пошел в школу и поговорил в школе очень спокойно, очень уравновешенно о том, они-то, чего хотели? Если, действительно, речь идет о том, что мы организовываем общий праздник, слушайте, у нас в коллективе разные люди, мы много раз об этом говорили. Разные люди проявляются по-разному. Мне кажется, если учителя таким образом хотели преподать ему урок, урок того, что, если ты не приносишь девочкам, что там, пряник, то тебя не возьмут на праздник, мне кажется, это урок слабый.

Мне кажется, что урок был бы намного более полезным, если бы он был частью этого праздника. А потом мудрый учитель поговорил бы с ним и сказал – не сожалеешь, что ты не стал частью этого и в той части, которая касалась организации этого праздника? Поверьте мне, дети и вообще люди на это реагируют намного лучше, намного больше, намного лучше понимают, о чем, собственно говоря, идет речь. Так что мне кажется, что на эту тему нужно разговаривать. Разговаривать с учителями и помогать им это проговорить, помогать им это понять.

Теперь, что касается большой темы номер два, на эту тему, в общем, я говорить не могу, это требует нашего отдельного разговора. Потому что, если вы хотите поговорить со мной на тему, что делать, если ребенок вообще не хочет ходить в школу, потому что у него не складываются отношения, ну, напишите нам, например, или позвоните еще разочек. Я обещаю вам, что мы пригласим вас в эфир, и мы поговорим, выяснив подробности и поняв, под каким углом мы эту проблему расстраиваем.

Сообщение беру. Сообщение интимное, потому важное. «Здравствуйте, Дима. Очень важный вопрос, ответьте, пожалуйста. Сыну 11 лет. На выходных днем зашла к нему в комнату и застала его мастурбирующим. Он был в наушниках, смотрел на компе что-то. Я от неожиданности спросила, что ты делаешь. Он притворился, что я ничего не заметила, ну, и я тоже больше ничего не сказала. Он ответил – смотрю сериал. После этого я ушла, сказав «иди кушать», и больше эту тему не затрагивала. Как поступить? Забыть? Поговорить? Спасибо огромное за ответ».

Значит, смотрите, я не знаю, к сожалению, как вас зовут, и сейчас это не то, что я вас укоряю, но я даю вам честное слово, мне не хватает нашего с вами разговора. Я отвечу в общих чертах. Но какой вопрос я бы вам задал, если бы мы с вами разговаривали. Я бы задал вам вопрос, что именно вас напугало? То есть, в чем вам нужна помощь?

Если мы с вами начнем рассуждать на эту тему, мы поймем, что, в общем, то, что вы увидели, само по себе, в сути этого явления, ну, абсолютно нормально, правда же? Я думаю, что вы со мной согласны. Знаете, Зигмунд Фрейд когда-то начал одну из лекций, в Австрии дело происходило, в Вене, лекция была на тему мастурбации. Он сказал так – уважаемые дамы и господа, каждый из сидящих в этом зале хотя бы раз в жизни мастурбировал, а те, кто станут это отрицать, делают это прямо сейчас. Значит, мы с вами понимаем, что речь идет о человеческом нормальном понятном явлении. Первое.

Второе. Вывод, который я бы сделал моментально, хотя этот вопрос вы мне не задаете. Не подумайте, что я вас укоряю, но, слушайте, надо бы стучаться, когда вы заходите в комнату к 11-летнему молодому человеку. Мне кажется, что в любом возрасте стучаться хорошо, потому что от этого дети начнут стучаться к нам и поймут, что это и есть норма. Мне кажется, это важно. Ну, в любом случае, я понимаю, что разные бывают ситуации, и ситуации бывают такие спонтанные, просто открыл дверь, да зашел, бывает так. Но, на самом деле, это месседж, это сообщение очень-очень важное.

Третье. Вот вы говорите – поговорить с ним или не поговорить. Весь вопрос в том, собственно говоря, какого результата вы хотите достичь. И вот тут я не могу импровизировать, я совсем-совсем не знаю, чего вы хотели бы. Мне кажется, что в этой ситуации, как ни странно, можно и не разговаривать. Уверяю вас, ваш умный 11-летний мальчик понял в этот самый момент, что есть вещи, которые считаются интимными. И этими вещами люди не занимаются прилюдно или когда вообще есть опасность или возможность того, что какой-то человек его застанет.

Я не знаю, вы живете со своим сыном вдвоем или вы живете вместе с папой. Если вы живете вместе с папой, может быть, опять не знаю, видите, опять не знаю, поговорили вы на эту тему с мужем или нет. Если поговорили, может быть, он как раз с сыном может на эту тему поговорить. И поговорить не о том, что он делал что-то постыдное, а о том, напротив, что он делал что-то очень человеческое, но это вещь интимная, и нужно помнить о том, что такое интимное поведение, что такое интимные проявления.

Я понимаю, почему вы решили не звонить, а предпочли, чтобы я отвечал сообщением. Но вот, ей богу, если хотите разговор более глубокий, я, кстати говоря, абсолютно уверен, что он интересен не только вам, и важен не только для вас, потому что эта тема поднимается редко, и не потому, что это тема редкая, но потому что есть определенные неудобства, когда мы говорим на такую тему.

Так вот, если вы решитесь, я думаю, что не только я, но и другие слушатели будут вам благодарны, поверьте мне. Вы можете назваться любым другим именем, сказать, что вы из любого другого города, но поговорить, пожалуй, стоит. Ну, не знаю, насколько мог, настолько ответил, извините, пожалуйста, если я ответил не до конца.

Лера из Москвы на линии у нас. Добрый вечер, Лера.

ЛЕРА: Дима, добрый вечер. Я очень рада, что мне удалось дозвониться. Точнее, что вы мне перезвонили.

Д.ЗИЦЕР: Ура.

ЛЕРА: Начну сразу с небольшой истории, а потом перейду к вопросам. Хорошо?

Д.ЗИЦЕР: Давайте, конечно.

ЛЕРА: У меня сын Ян, ему 14 лет, он учится в 8-м классе. Большую часть времени он играет в онлайн игры, гуляет с друзьями, и вот в последнее время он стал очень поздно приходить домой, примерно в 23 часа. Хотя до этого мы по обоюдной договоренности пришли к тому, что 21 час это край, это порог, потому что учебный год, нужно высыпаться, отдыхать, успевать делать уроки. Но в последнее время вот в 23 часа.

Важный момент, в прошлом году осенью, то есть в 2020 году его друзья перешли в другую школу, два друга, с которыми он общался больше всего. Мы не успели туда попасть, мы поздно подали заявление, но попали на собеседование к завучу, и он сказал, что успеваемость у вас не очень, Ян сейчас учится на «тройки», точнее, учился на «тройки». Нужны ударники, отличники, подтягивай учебу и приходи в следующем году, вот таким образом.

И он, получается, возвращается в прежнюю школу, и, конечно, расстроенный, потому что его друзья оттуда ушли. И желание вот изначально было подтянуть успеваемость, а в итоге он съезжает на «двойки», то есть такого раньше не было. Парень толковый. Первые все начальные классы он учился очень хорошо, очень ждал уроков химии и физики, когда будут в старших классах.

Д.ЗИЦЕР: Так бывает, так бывает.

ЛЕРА: Все было интересно. Но в итоге химию просто не хочет посещать, «двойки» по большинству предметов. Хотя, в целом, он пишет грамотно, то есть читает. Вот, это, наверное, одна из основных проблем.

Д.ЗИЦЕР: Это история.

ЛЕРА: Да, это история.

Д.ЗИЦЕР: Так, вопрос?

ЛЕРА: Вопрос, на данный момент…

Д.ЗИЦЕР: Только не спрашивайте меня, что со всем этим делать.

ЛЕРА: Я, наверное, больше спрошу вот, о чем. Какую модель поведения выбрать, чтобы помочь ему вот выйти из этой ситуации? Да, он попал в эту воронку «двоек», он съехал вот в это нежелание учиться, потому что он стал даже прогуливать уроки. Вот, как помочь, поддержать его выбраться из этого? Я предлагаю ему нанять репетитора, может быть, репетитора, может быть, студента, который помогал бы общаться по Skype.

Д.ЗИЦЕР: Подождите, Лер, давайте попробуем порассуждать. А в чем ему нужна помощь? Не на ваш взгляд, в чем ему нужна помощь, а ему, в чем нужна помощь? Вот, если бы он сейчас со мной разговаривал, он бы о какой помощи меня попросил? Или вообще не попросил бы, а сказал – давай поболтаем просто с тобой, да и все.

ЛЕРА: Да.

Д.ЗИЦЕР: Поняли вопрос же, да? Поняли?

ЛЕРА: Немножко волнуюсь.

Д.ЗИЦЕР: Судя по молчанию, поняли.

ЛЕРА: Да.

Д.ЗИЦЕР: Не волнуйтесь, а чего волноваться. Ну, давайте, я порассуждаю, а вы подумаете.

ЛЕРА: Давайте порассуждаем, да.

Д.ЗИЦЕР: Вот смотрите, я понимаю вас очень хорошо. Я понимаю, что вы видите, что ему сложно, а, главное, вы видите какие-то результаты, притом, что вы хотите видеть результаты иные, и поэтому вы стремитесь ему помочь. Но вопрос, который я вам задаю, а ему-то надо? Ему-то помощь нужна? Еще раз, не на ваш взгляд, а на его взгляд. Он-то формулирует ситуацию таким образом, что ему требуется помощь или поддержка, или нет?

ЛЕРА: Нет, с его стороны запроса нет помогать ему с учебой. Единственное, что в последнее время стал просить будить его, чтобы он не просыпал первые уроки, и, конечно, я выступаю в качестве будильника, я его бужу. Я стараюсь быть с ним доброжелательной, приветливой, то есть поддерживаю его.

Д.ЗИЦЕР: Да я понимаю, Лер, да я уверен, что вы чудесная, про это вопроса даже нет. Смотрите, теперь так, давайте предположим, что мы разговариваем с Яном. И мы Яна просим эту ситуацию прокомментировать. Вот он, что скажет нам? Давайте пофантазируем немножко. Как он оказался там? Как это произошло? И, главное, зачем он там? Он-то, чего хочет? В принципе, чего он хочет?

Давайте я поставлю вопрос иначе. Если бы мы предложили Яну волшебную палочку, вот, что бы он изменил, как бы это было? На его взгляд. Я не знаю, говорили вы на эту тему или нет, потому что, если не говорили, то надо разговаривать срочно.

ЛЕРА: Да, такие вопросы я не задавала.

Д.ЗИЦЕР: Лера, тогда послушайте, тогда сейчас разговор пойдет немножко в другую сторону. Значит, смотрите, еще раз, я даю вам честное слово, я понимаю ваше волнение. И я даю вам честное слово, я понимаю причину вашего расстройства. Но мы говорим о человеке 14 лет. Собственно говоря, и в 4 года, в общем, метод будет похожий, инструменты будут другие.

Но для человека 14 лет, вот вы сейчас сказали очень точное слово, слово «запрос», без запроса помочь ему практически невозможно. Ну, нереальная задача. Силой можно, проломить его можно еще в 14, и то не всякого. Но помочь человеку, который не просит помощи, очень-очень трудно. Он все время инстинктивно, а, может, и сознательно будет противиться, будет уклоняться от этой помощи.

Значит, остается, что, остается единственный метод. Придется с ним разговаривать. И придется с ним разговаривать совсем-совсем из другой точки. Не в системе координат – ты же понимаешь, что надо учиться, ты же понимаешь, что надо приходить раньше, ты же понимаешь, что, если ты хочешь попасть в другую школу, тебе нужно раз, два, три, четыре, пять.

А совсем из другой точки – котик мой дорогой, я вот тут подумала, ну, чего-то я, действительно, насела на тебя. Я не знаю, можете убрать это, это я от себя. Но вообще-то я вдруг поняла, что я вообще-то не понимаю, ты-то чего хочешь? Слушай, я мама твоя, я тебе обещаю, я не буду тебя ругать, я не буду против тебя, но я вдруг поняла, что, может, ты и сам не знаешь, как из всего этого выпутаться, это превратилось в такую рутину довольно неприятную, уверяю вас.

Давай поймем, я готова тебе помочь, давай поймем, чем вообще тебе можно помочь, в чем помощь-то нужна? Ты бы чего хотел? Хотел бы в этой школе остаться с «тройки» на «двойку»? Ну, может быть. Но это уже запрос, странный, но запрос. Хотел бы посвятить себя, я не знаю, чему, компьютерным играм, чтобы тебя все оставили в покое? Лер, это уже запрос. Он неприятный для вас, но это запрос. Хотел бы все-таки оказаться, есть еще два месяца с половиной, оказаться в ситуации, когда ты можешь попробовать попасть в другую школу? Это запрос. Короче говоря, нам надо определить. И есть только один человек, который может ему помочь в этом, это вы.

ЛЕРА: Хорошо. Если, предположим, он мне говорит – да, я хочу перейти в другую школу или я хочу подтянуть баллы, дисциплина…

Д.ЗИЦЕР: Подождите, он не скажет этого. Ну, подождите секунду, Лера, а зачем ему подтягивать баллы? Зачем ему?

ЛЕРА: Если, может, вдруг все-таки у него все еще тлеет желание перейти в другую школу и учиться со своими друзьями в одном классе. То есть, он скажет – да, у меня есть такой запрос.

Д.ЗИЦЕР: Ну, тогда все просто.

ЛЕРА: Тогда у меня вопрос, дисциплина, она должна быть у мальчишки 14 лет? Дисциплина, контроль с моей стороны.

Д.ЗИЦЕР: Это что такое? Это что такое дисциплина?

ЛЕРА: Ну, например…

Д.ЗИЦЕР: Смотря, что вы имеете в виду. Ну, давайте, что вы имеете в виду?

ЛЕРА: Ну, в моем понимании дисциплина это, например, вставать в определенное время, чтобы не просыпать в школу, плотно позавтракать, чтобы быть в прекрасном настроении, вовремя ложиться спать, чтобы успевать отдохнуть, выделять время и на игры, и на друзей, и на учебу. В этом плане дисциплина.

Д.ЗИЦЕР: Послушайте, Лера, я думаю вот, что, я думаю, что, если у вас получится с ним затеять и провести такой разговор, строить этот разговор нужно иначе. Нужно вместе с ним сформулировать, что тебе может помочь. И, если он скажет, а вероятность велика, между прочим, мам, мне может помочь, если ты, действительно, утром будешь меня в одно и то же время пинать, и в этот момент, я не знаю, приносить мне стакан чая. Мама согласится, вероятно, или не согласится, я не знаю, что будет. Но помочь ему сформулировать вот то, что вы формулируете за него.

Я не знаю, слушайте, в 14 лет разные люди бывают. Нет, я не уверен, что в 14 лет он обязан ложиться в одно и то же время. Это полезно? Да, это полезно, безусловно. Был бы я рад, чтобы, я не знаю, мои дети в возрасте 14 лет ложились в определенное время? Ну, пожалуй, да. Происходит ли так на практике? Нет, довольно часто не происходит. Ну, и что? Вопрос, решаем мы какую-то задачу или нет, понимаете, какая штука.

ЛЕРА: На данный момент я должна просто выяснить, какой у него запрос, чего он хочет сам. И, если он понимает, что у него есть какие-то сложности…

Д.ЗИЦЕР: На данный момент, да. На данный момент вам надо помочь ему это сформулировать, Лер. У меня есть предположение, у меня есть гипотеза, что он не знает в 14 лет. Вспомните себя в 14 лет. Ты попал, вот вы сказали «в воронку», я думаю, что это точная метафора. Он попал в какую-то воронку, и он там уже крутится и крутится, и все, и жизнь так устроена – учусь я на «двойки», играю я на компьютере, вечером я куда-нибудь сваливаю, может быть, даже в странную какую-нибудь компанию, но для меня это глоток воздуха, мне так кажется, я и сам не очень доволен, мама меня привычно пилит время от времени. Вот, как устроена, оказывается, жизнь. Я не знаю, как вы, но я против. Я думаю, что вы тоже против.

ЛЕРА: Да, я против.

Д.ЗИЦЕР: И в 14 лет жизнь устроена не так. Отлично. Теперь, чего нам делать в этой ситуации? Ну, представьте себе взрослого близкого человека, который в такой ситуации оказался. Вы не будете его насильно тянуть. Вы сядете с этим человеком и скажете – мой любимый, дорогой или моя любимая, дорогая, давай поймем, чем я могу быть тебе полезна, что я могу сделать, давай, я готова разговаривать, я готова сидеть. Если вы видите, что человек, ну, его замкнуло в определенном смысле, ну, так помогите ему разомкнуться. Это первая стадия.

Вторая стадия. Мы формулируем инструменты, но уже под задачу. Я хочу попасть в другую школу, значит, я попаду в другую школу. Вот, собственно говоря, и все. Мы с вами прощаемся на этом.

Друзья, в первую очередь, я прошу прощения, что я был прерван на полуслове. Просто я так увлекся разговором с Лерой, что не заметил даже, что время рекламы и новостей подошло. Лера, и у вас тоже я прошу прощения, что я с вами не попрощался. Ответ мы дали – разговаривайте с сыном, разговаривайте с ним так, чтобы он захотел рассказать вам о том, как он видит эту проблему, что происходит у него в жизни. А дальше формулируйте вместе путь туда, куда он считает нужным, вместе с вами. Удачи вам, Лера.

Мария из Москвы, добрый вечер.

МАРИЯ: Здравствуйте, Дима. У меня вот такая вот история приключилась. У меня мальчик Артемий, ему почти 13 лет. История подобная происходит у нас не первый раз. Речь идет о всяких пранках по телефону, о вечерних звонках, вот в таком варианте. Значит, один раз у нас эта история…

Д.ЗИЦЕР: Подождите, он звонит кому-то? Или его кто-то разыгрывает? Что происходит?

МАРИЯ: Нет, именно его. И происходит это у нас с одноклассницами, то есть это именно девочки звонят. Значит, подобная история у нас произошла три месяца назад. Ну, там был разговор с родителями ребенка, в общем-то, там мы смогли это…

Д.ЗИЦЕР: Ну, подождите, вы лишаете меня такого чудесного рассказа. А чего происходит-то, расскажите? Звонят, и?

МАРИЯ: Да, звонят. Первый раз, когда это было в ноябре, это был звонок в полдвенадцатого ночи. Ну, там история была такая. Это были одноклассники, то есть девочка одноклассница и ее, ну, сверстники, наши сверстники, но из другой там школы, ну, какие-то друзья. Ну, в общем, они решили вот его каким-то образом подшутить.

Д.ЗИЦЕР: А как подшутили-то?

МАРИЯ: Ну, слушайте, там вообще история была такая, что мальчик просто начал сходу говорить ему гадости. Мой ребенок взял и отключил телефон.

Д.ЗИЦЕР: Позвонил мальчик и начал говорить гадости. Ребенок правильно сделал.

МАРИЯ: Это, знаете, как было сделано, организовывается групповой звонок. То есть одноклассница…

Д.ЗИЦЕР: Нет, ну, отключил телефон и правильно сделал. Так, я понял. Короче говоря, ему звонят и говорят гадости время от времени.

МАРИЯ: Продолжились звонки эти в тот же вечер, собственно, и я подключилась к этому разговору и сказала – я буду завтра общаться с вашими родителями. Собственно, как я и сделала на следующий день.

Д.ЗИЦЕР: Ну, и правильно сделали.

МАРИЯ: Естественно, я связалась с мамой одноклассницы. Ну, все, мы эту тему разрулили между собой. А вот ситуация вот этих выходных…

Д.ЗИЦЕР: Вы знаете, что, извините, пожалуйста, ну, подождите, я вас выслушаю обязательно, но мне так хочется вам вопросы по ходу задать.

МАРИЯ: Я боюсь время занимать.

Д.ЗИЦЕР: Да ничего, спокойно. Как это, знаете, в фильме «Мимино» – в этой гостинице я директор. Ну, не на сто процентов, но, тем не менее, в рамках времени мы можем чуть-чуть туда-сюда поиграть. Скажите мне, пожалуйста, а что сказала мама-то? В чем была цель дочки ее? Она зачем это делала-то?

МАРИЯ: Нет, смотрите, там вообще тоже такая занятная ситуация была. Мама сразу, изначально мама встала в позу, она категорически не хотела воспринимать меня. Причем я позвонила с тем, что не рассказать, какая ее дочка плохая, а рассказать, объяснить то, что у нас есть личное время, и я не хочу полночи тратить на то, чтобы выяснять с подростками какие-то такие моменты.

Д.ЗИЦЕР: Нет, Мария, все в порядке. В результате, в чем была цель? Они чего хотели, пошутить таким образом? Или, действительно, у них конфликт есть? Я об этом ведь спрашиваю.

МАРИЯ: Ну, да, да.

Д.ЗИЦЕР: Пошутить.

МАРИЯ: Да, девочка конфликтная, да. Девочка с моим мальчиком, они находились в конфликте, да. То есть там ситуация была вот такая.

Д.ЗИЦЕР: Ясно. Все, идем дальше. Это ровно то, что мне было надо. Идем дальше.

МАРИЯ: А ситуация вот этих выходных, вот прямо 7-го числа, в ночь которая произошла, закончилась правоохранительными органами. Ситуация была такая. В полпервого ночи, у нас тоже, естественно, были гости, но ребенок находился рядом со мной. То есть это было в двадцать минут первого, позвонил ему телефон. Позвонила одноклассница. Он взял трубку. Получилось так, что он сделал на громкую связь. Это было сделано совершенно не специально, ну, так получилось.

Д.ЗИЦЕР: Бывает. Все в порядке, бывает.

МАРИЯ: И мы услышали мужской голос в телефоне. Сразу ему – здравствуй, дружок. Ребенок испугался, положил трубку. Естественно, мы с папой подошли, спросили у него, собственно, что это такое, кто это звонит, что это за мужской голос. А ребенок с выпученными глазами говорит – я вообще не понимаю, что происходит. Я перезвонила на этот номер. Подошел, ну, я подозреваю, что это молодой человек, конечно, то есть не сверстник моего ребенка, это старше ребенок однозначно, то есть, я думаю, что, может быть, 16, 18, ну, что-то вот в таком роде.

В общем-то, в ходе разговора, где я задала несколько вопросов, по какой причине он звонит малолетнему ребенку в столь поздний час, ну, внятных ответов не было слышно. Но я попросила ребенка, то есть одноклассницу сына я попросила подойти к телефону. Я попросила это сделать несколько раз, ну, на что были какие-то там отговорки, еще что-то.

Д.ЗИЦЕР: Все, Мария, с этой точки увеличиваем скорость. Так, чем кончилась история? Давайте так.

МАРИЯ: Смотрите, мы позвонили еще, ну, там в какой-то момент они бросают трубку, ну, вернее, вот этот мужчина, молодой человек, я не знаю, как его назвать, он бросил трубку. Я решила сделать еще один звонок и сказать, и попросить Анастасию еще раз подойти к телефону, потому что иначе я обращусь в правоохранительные органы, так как с телефона, в общем-то, маленькой девочки совершает звонок мужчина.

Д.ЗИЦЕР: Все ясно.

МАРИЯ: Да. Я сделала это, естественно, я обратилась в правоохранительные органы. Было принято семейное решение, что мы должны понять, где ребенок в столь поздний час. На следующий день со мной, ну, естественно, полночи мы не спали, потому что с нами связывалась полиция, искали эту семью и так далее. В общем, на следующий день со мной связалась мама. Ну, в принципе, достаточно был адекватный разговор. Я сказала, что вы поймите меня правильно, что все-таки у нас еще маленькие дети.

Д.ЗИЦЕР: Ну, что, я испугалась за вашу дочь, я все понимаю.

МАРИЯ: Конечно. Вопрос мой вот, какой. Понимаете, ситуация сложилась каким образом. В общем-то, разговор с мамой прошел нормально. Но, когда ребенок сегодня пришел в школу и встретился с этой девочкой, мой мальчик подошел к ней и сказал, что, Настя, давай, знаешь, вот мы не будем это афишировать, пойми правильно, мы это делали исключительно из благих намерений, мы хотели понять, что с тобой все в порядке. На что ребенок огрызнулся, сказал, что ты виноват, ты побежал к мамочке, ей наплакался, у меня теперь проблемы. Вопрос мой, какой, я очень боюсь, и, вы знаете, что, заметила, что последние два дня мой ребенок как будто чувствует себя виноватым. Вот, что меня испугало больше всего. И еще, конечно, я боюсь школьной травли, потому что…

Д.ЗИЦЕР: Подождите, Мария, нет повода пока, подождите. У меня несколько вопросов вводных по ходу. Первое. Эти две истории произошли с одной девочкой или с разными?

МАРИЯ: Нет, разные одноклассницы, обе, но разные.

Д.ЗИЦЕР: Это разные девочки, разные одноклассницы.

МАРИЯ: Да.

Д.ЗИЦЕР: Это первое. Отлично. Первый вопрос. Второй вопрос. Эта ситуация стала достоянием класса или нет? Или вы не знаете?

МАРИЯ: Знаю, я сама сегодня обратилась к классному руководителю.

Д.ЗИЦЕР: Чтобы?

МАРИЯ: Я попросила классного руководителя, ну, во-первых, провести беседу, естественно, не называя имен никаких про ночные звонки. Все-таки дети 13 лет, надо проводить такие беседы. И я попросила поговорить с двумя, и с Темой, ну, то есть с моим сыном, и с этой девочкой, может быть, поговорить, чтобы, ну, как бы, может быть, не стоит, это все-таки ситуация, касающаяся взрослых людей, родителей, скорее. Ну, чтобы они между собой не устраивали никаких конфликтов на этой почве.

Д.ЗИЦЕР: Ну, так, в чем вопрос?

МАРИЯ: Вопрос вот, в чем.

Д.ЗИЦЕР: Все, давайте, у нас две минуты, вот теперь у меня две минуты на ответ, поэтому давайте очень коротко вопрос.

МАРИЯ: Как бы у меня ребенок не чувствовал себя виноватым? Потому что у меня сложилось вот такое впечатление. И как поступить правильно, чтобы не сложилась ситуация, ну, вот, чтобы не сложились девочки в группу, и не стали сейчас говорить теперь – Тема у нас вот такой плохой, вот он так поступил.

Д.ЗИЦЕР: Первое, что надо сделать, на мой взгляд, это снизить вашу активность. Я не говорю, что вы поступили неверно, я, в принципе, не знаю, верно или неверно вы поступили, скорее, верно, чем неверно. Ну, я, ну, кто я, чтобы судить эту ситуацию. Но абсолютно точно нужно снизить активность. Я скажу вам, почему. Эта ситуация исчерпана с точки зрения взрослых людей, разве нет?

МАРИЯ: Ну, не знаю, как исчерпана.

Д.ЗИЦЕР: Ну, как, не знаю, Мария, подождите. Ну, как исчерпана? Так, исчерпана. Произошел очень неприятный момент, я вас понимаю. При этом вы много раз оговорились, и я с вами абсолютно согласен, что это 13-летние дети. И взрослые могут ошибаться, и дети могут ошибаться.

Значит, произошла ситуация, в которой был участником ваш сын и какая-то девочка, или какие-то девочки. В этой ситуации вы пришли к определенному результату. Вы поговорили с родителями, вы говорите, что разговор был вполне адекватный и так далее. Более того, вы, так сказать, повысили градус и продемонстрировали, что вы готовы защищать и своего ребенка, и потенциальную девочку, если с ней что-то не так. Более того, вы поговорили с классной руководительницей и попросили в классе сказать, что это известно, и так далее. А что еще? Почему эта ситуация не исчерпана?

МАРИЯ: Не исчерпана, наверное, со стороны. Вот меня волнует именно личный момент вот с сыном. Не чувствует ли он себя виноватым, и как сделать так, чтобы, ну, у него не было такого ощущения?

Д.ЗИЦЕР: Подождите, ну, так, как, есть только один способ, мы с вами его знаем. В этот момент нужно с ним разговаривать, конечно. Нужно развернуть разговор таким образом, чтобы он поделился с вами своими переживаниями. Мне кажется, что он повел себя, придя в школу, с этой девочкой абсолютно верно.

МАРИЯ: Я согласна.

Д.ЗИЦЕР: Более того, мне кажется, что и она повела себя естественно. Мы уходим на рекламу, оставайтесь.

Так вот, Мария, мне кажется, что ваш сын повел себя очень-очень по-взрослому в лучшем смысле слова, сказав девочке – слушай, ну, все, давай перевернем эту страницу. Но сейчас я говорю маме вашего сына – давай перевернем эту страницу. Я понимаю ваши опасения, все в порядке. Но эти опасения, они понятны. Мы сегодня про опасения и про страхи родительские говорили, как, впрочем, и всегда.

Мне кажется, что ключ к этой истории, это, действительно, такие отношения с вашим сыном, чтобы он не побоялся и не усомнился в вас, не побоялся прийти и сказать – мам, у меня возникают такие проблемы. И тогда мама ему поможет. Кстати, для того чтобы ему помочь, совершенно не обязательно, как мы понимаем, идти в школу и звонить родителям, и так далее. Помочь можно советом хорошим.

Мне-то кажется, вот, ей богу, я сейчас говорю с вами, как педагог, на самом деле, но мне кажется, что бывает такое, что люди оступились в 13 лет, ну, чего, ну, бывает. Неприятно оступились? Да, неприятно оступились. Опасно? Ну, в общем, на грани опасности. Надеюсь, что нет, но на грани опасности.

Но смотрите, еще раз, одно из качеств, которому мы хотим научить наших детей и самих себя иногда, умение переворачивать страницу как раз. Разве нет? И поэтому я боюсь, Мария, что, если вы будете это подогревать, то тогда, чего опасался, на то и нарвался, как известно.

МАРИЯ: Нет, нет, вы, может быть, не поняли меня, почему я сказала классному руководителю, ни в коем случае, чтобы не подогревать. А дело в том, что…

Д.ЗИЦЕР: Да сказали и правильно сделали, все в порядке. Все в порядке, вы правильно сделали. Нет, нет, я все понял, я совершенно ни в коем случае не говорю…

МАРИЯ: Чтобы это для нее не было, чтобы она узнала…

Д.ЗИЦЕР: Я с вами совершенно согласен. Особенно, если, действительно, у вас классный руководитель профессиональная и хорошая, она справится, и она не заложит никого, извините меня за это слово. Все будет в порядке, она все сделает правильно.

МАРИЯ: Мне как раз вообще очень понравилась ее очень адекватная реакция на вот это. Она сказала – не переживайте, они очень понимающие дети.

Д.ЗИЦЕР: Все, все, Мария, поэтому то, что мы делаем, мне кажется, в этой ситуации, еще раз, мы разговариваем с сыном. Разговариваем с ним, конечно, не в форме «ты не должен чувствовать себя виноватым», а разговариваем с ним в форме – слушай, как дела и все ли в порядке, а у меня на работе произошло такое, а у тебя такое. Вот такое, чтобы у него было право сказать. Не, чтобы мы из него клещами вытаскивали, а было право сказать. Дальше ваше чуткое ухо точно услышит, если он просит о помощи в той или иной форме, честно.

Теперь, если у вас возник уже такой разговор с классным руководителем, ну, не знаю, я бы на вашем месте через недельку позвонил ей спросить, как дела. Ну, так сказать, в общем тоже, без давления. Вот, собственно, и все.

МАРИЯ: Отлично.

Д.ЗИЦЕР: Прощаемся?

МАРИЯ: Да. Спасибо большое, Дима.

Д.ЗИЦЕР: Супер. Я желаю вам удачи. Чтобы эти все злоключения закончились. Я думаю, что они и закончатся. Я думаю, что, действительно, это тот случай, когда, ну, что, это урок всем. Все, дай, бог, эта страница будет перевернута, и с этой девочкой у нее тоже будут замечательные отношения. Удачи вам.

Анастасия из Петербурга, здравствуйте. С Петербурга начали, Петербургом и заканчиваем сегодня.

АНАСТАСИЯ: Здравствуйте. Вы меня слышите?

Д.ЗИЦЕР: Еще как.

АНАСТАСИЯ: Отлично. Мы с вами соседи по Петроградской стороне, поэтому очень рада вас слышать.

Д.ЗИЦЕР: Ну, вот. Давайте, Анастасия, у нас не очень много времени, поэтому к вопросу.

АНАСТАСИЯ: Еще и пара вопросов, поэтому задам, наверное, самые важные сейчас для меня. У меня два мальчика 4 и 9 лет. Ну, так сложилось, что я, в основном, воспитываю их одна, ну, с привлечением бабушек и дедушек, но, в основном, одна. У меня такой вопрос. Как с ребятами, ну, плохое слово «наказывать», но, скажем так, то, о чем мы договорились, и это не соблюдается, вот, как привлечь их к ответственности?

Д.ЗИЦЕР: Пример, скорее, пример.

АНАСТАСИЯ: Слушайте, ну, так, конечно, сложно прямо наскоком. Ну, не знаю, договорились смотреть телевизор 20 минут. Без моего контроля на это уходит…

Д.ЗИЦЕР: А как вы договаривались? Стоп, подождите, как вы договаривались?

АНАСТАСИЯ: Ставим таймер.

Д.ЗИЦЕР: Подождите, а разве это договор? Это на простом человеческом взрослом языке это называется насилие. Давайте договоримся с вами, что вы будете говорить только определенные слова. Договорились? У вас нет выхода, вы скажете – да. Но разве это договор?

АНАСТАСИЯ: А как 9-летний ребенок поймет, что такое 20 минут? Даже 40-летний не поймет, что такое 20 минут.

Д.ЗИЦЕР: А зачем ему понимать? Подождите, договор это, если вы сказали 15, он сказал 25, и вы договорились на 20. Это договор.

АНАСТАСИЯ: Так мы согласились. Он сказал 20, я сказала 20, и мы поставили таймер. Я немножко отвлеклась…

Д.ЗИЦЕР: Подождите, Анастасия, а он зачем сказал 20? Подождите секунду, он зачем сказал 20? Он хотел смотреть 20 минут?

АНАСТАСИЯ: А вы считаете, он очень хотел сказать 25?

Д.ЗИЦЕР: Подождите. Он не хотел смотреть телевизор полчаса. Я вообще телевизор не смотрю, поверьте мне. Но он не хотел смотреть полчаса. Он зачем с вами договорился?

АНАСТАСИЯ: Мы с вами из другого времени оба.

Д.ЗИЦЕР: Он зачем с вами договорился на 20?

АНАСТАСИЯ: Зачем он договорился? Потому что он хотел его смотреть, но были определенные все-таки уже ограничения, потому что было и до этого уже просмотрено. Ну, я вам примитивный пример даю.

Д.ЗИЦЕР: Да вы мне не примитивные примеры приводите, вы самые лучшие в мире примеры вы мне приводите.

АНАСТАСИЯ: Самые обычные.

Д.ЗИЦЕР: Потому что о педагогике нужно говорить просто. Анастасия, это не договор, это ваше условие. Это важно, важно это понимать. Это не слова. Я не говорю, что вы поступаете неправильно ни в коем случае. Но перестаньте называть это договором, это не является договором. Договор это согласие сторон.

АНАСТАСИЯ: Условились, хорошо.

Д.ЗИЦЕР: Вы не условились. У него не было выхода. Я, к сожалению, вот смотрите, Анастасия…

АНАСТАСИЯ: Он мог бы торговаться.

Д.ЗИЦЕР: А вы хотели бы, чтобы вас сын вел себя, как проститутка, на самом деле? Вы серьезно?

АНАСТАСИЯ: А почему вы считаете, на рынке все проститутки, которые помидоры хотят купить не за 500 рублей, а за 400.

Д.ЗИЦЕР: А я скажу, я отвечу вам. Вот у меня полминуты, за полминуты я отвечу. Потому что в ситуации, когда мама говорит – ты должен был со мной поторговаться, он торгуется за свое время, за свой интерес, в определенном смысле даже за свое тело. Не имею в виду тело физически или сексуальное, а тело с той точки зрения, как и где я буду проводить время. Мне кажется, Анастасия, вот даю вам честное слово, это неправильно по постановке вопроса.

АНАСТАСИЯ: Ну, то есть мало времени, я уже понимаю…

Д.ЗИЦЕР: Анастасия, сейчас плохо все кончится, музыкой кончится. Дорогие друзья, у меня нет выхода, я прощаюсь с вами и с Анастасией прямо сейчас. Анастасия, я обещаю вам, что во вторник мы начнем с вас, я попрошу редактора вам перезвонить, и мы поговорим всласть на эту интереснейшую тему.

Ребята, спасибо большое, было очень интересно. Любви.

Любить нельзя воспитывать. Все выпуски

Все аудио
  • Все аудио
  • Итоги года
  • Любить нельзя воспитывать

Видео передачи

Популярное аудио

Новые выпуски

Авто-геолокация