Любить нельзя воспитывать Выпуск 207

Д.ЗИЦЕР: Здравствуйте, дорогие, добрый день, а где-то доброе утро, а где-то, возможно, даже доброй ночи. Мы начинаем программу «Любить нельзя воспитывать».

Итак, традиционная музыка наших детей, от наших детей, я бы даже сказал, и после этого мы приступаем к нашим взрослым, а иногда и не взрослым разговорам.

Екатерина из Москвы, я вас приветствую.

ЕКАТЕРИНА: Здравствуйте, Дима. Я очень рада вас слышать.

Д.ЗИЦЕР: Ура, взаимно.

ЕКАТЕРИНА: У меня такой вопрос к вам. Небольшую предысторию про учебный год. У меня сын учится в первом классе. Когда мы пошли в школу, не было никаких предпосылок, что он будет плохо учиться, потому что был хорошо подготовлен, читал. Но буквально с октября месяца начались звонки от учителя о том, что, сначала это были такие звонки, что он очень эмоционально реагирует, например, на проигрыши. Да, я знаю эту проблему, он эмоционален у нас, не любит проигрывать, всегда хочет быть первым.

Но звонки учащались. Потом это дошло до того, что она начала жаловаться, что он ничего в классе не делает, а хочет поиграть после перемен больше, чем это должно быть, потому что начался урок. И частота этих звонков начала, ну, начались звонки чаще, и проблемы становились серьезнее. То есть мы за этот год, наверное, ну, раз пять, наверное, встречались с учителем, разговаривали о сыне.

Она начала говорить о том же, ну, в следующий раз на встрече говорила о том, что он не может дружить, что не записывает с доски, не слушает ее установок. Хотя, в принципе, он хорошо дружит с ребятами, я знаю, что он рассказывает про ребят, с кем он в классе дружит, с кем в параллельных классах дружит, во дворе с кем общается, то есть это он рассказывает.

Один раз поступил звонок от нее такой, с которого все начало, наверное, увеличиваться в прогрессе, она позвонила и сказала, что он швыряет вещи, визжал на уроке, не на уроке, а на перемене, когда переодевался. Я начинаю сына вечером расспрашивать в доверительной беседе, что послужило тому, что ты так себя вел эмоционально, и он мне сказал, что три мальчика и одна девочка его дразнили, обзывали, и он не смог удержаться. Он признал, что да, я был неправ, но я вот не смог удержаться, и вот так вот.

И буквально через день она мне, уже снова поступил звонок, она звонит и говорит, что он уже с одним мальчиком подрался, другого мальчика он укусил. И тут я уже поняла, что ребенок просит нас о помощи.

Д.ЗИЦЕР: Да. Ну, и вопрос, какой мы задаем, давайте поймем, потому что тропинки разные могут быть.

ЕКАТЕРИНА: Да, я попросила о встрече с ребенком, чтобы учителю передать в беседе, что, ну, вот она (неразборчиво) дополнительно завуча и психолога, конечно, я уже ребенка не взяла, уже разговаривали вместе. И уже от ребенка я слышу, что он уже не хочет ходить в школу, просит меня поменять класс.

Д.ЗИЦЕР: Да, я понимаю, я понимаю.

ЕКАТЕРИНА: И вопрос у меня такой. Нужно ли его сейчас переводить? И как привить ему снова эту любовь к школе? Потому что я вижу, что он уже ничего не делает в школе. Он дома как бы все делает, а в школе (неразборчиво).

Д.ЗИЦЕР: Я понимаю, делает, не делает, ну, подождите. Ну, мне же кажется, что это чуть сложнее, вообще весь этот вопрос.

ЕКАТЕРИНА: Конечно.

Д.ЗИЦЕР: Значит, у меня есть неожиданный вопрос к вам, в первую очередь. Вопрос следующий, а зачем вам учительница звонила, как вам кажется, так много раз?

ЕКАТЕРИНА: Ну, я думаю, что, ну, она говорила, чтобы мы повлияли со своей стороны.

Д.ЗИЦЕР: Как?

ЕКАТЕРИНА: Ну, там много разного было, что и не воспитан он, что он не умеет дружить.

Д.ЗИЦЕР: Нет, как повлияли? Нет, как она его ругала, я понял.

ЕКАТЕРИНА: Общаться, разговаривать, говорить…

Д.ЗИЦЕР: Ну, я понимаю. Я скажу вам, почему я задаю этот вопрос, это довольно важно в данном случае. Потому что, ну, бывает такое, бывает с обеих сторон, и со стороны учителей, и со стороны родителей, что как бы они разговаривают, а зачем разговаривают, непонятно. Ну, то есть, условно говоря, если учительница вам говорит, что ваш сын там, не знаю, не умеет дружить. Ну, не умеет дружить это, в принципе, мне кажется, довольно странная формулировка, ну, не важно, не будем ругать учительницу. Чего она хочет-то в этот момент?

И мне кажется, что, это я говорю, в общем, и для вас, и для тех, кто нас слышит, для всяких других родителей, которые слышат нас сейчас – ребята, хорошо бы спросить. Не в смысле, так сказать, обидеть человека и сказать – а чего ты мне звонишь. А спросить – что бы вы хотели, чтобы мы сделали? Или что мы можем сделать вместе? И так далее. Это очень-очень важный момент, он прямо важный.

ЕКАТЕРИНА: Да, я говорила, что…

Д.ЗИЦЕР: Потому что, что-то из того, о чем вы говорите… Да, я слушаю вас, да.

ЕКАТЕРИНА: Да, я говорила, что давайте вместе поможем ему, если он так сложно сходится с детьми, как она говорит, давайте вместе попытаемся. Да, она со мной соглашалась, но со своей стороны…

Д.ЗИЦЕР: Да, но только есть один секрет, Екатерина, есть один секрет и секрет этот следующий, что, если мы разговариваем с педагогом, то хорошо бы понять, что мы будем делать, для того чтобы это произошло. То есть вот вы сейчас рассказали мне эту историю, в общем, неприятную, конечно, но в этом во всем рассказе не было, ну, никаких действий, условно говоря. А что сделали-то или учителя, или вы с учителями, для того чтобы это изменилось?

Вы разговаривали, я понял. А учителя чего? Если сделали? Да, он не умеет дружить, отлично, ну, я навскидку могу рассказать способов пять, семь, как сделать так, чтобы поучить людей дружить, и поговорить о том, что это такое. Если подумаю, наверное, и больше намного. Да и вы, наверное, справитесь, да и учительница, наверное, справится. Вопрос, это делалось или нет?

ЕКАТЕРИНА: Ну, да.

Д.ЗИЦЕР: Это я не для того говорю, чтобы школу поругать. Это я для того говорю, чтобы понять позицию-то какую школа занимает. Еще один вопрос на ту же тему, если можно, а дальше я еще порассуждаю. Вопрос следующий. Вот вы говорите, вы встречались с завучем и с психологом, а они-то чего сказали, завуч и психолог?

ЕКАТЕРИНА: Ну, там учитель говорил снова обвинения как бы про него. Психолог подготовила анализ потом мне по ребенку, мы с ней тоже встречались отдельно, разговаривали.

Д.ЗИЦЕР: И что в этом анализе?

ЕКАТЕРИНА: Ничего плохого она не сказала. Сказала, что он лидер, что он отстаивает свою позицию. То есть ничего плохого в нашем с ней диалоге не было. То есть она сказала, давайте оставим ребенка в покое, вы его уже передавили.

Д.ЗИЦЕР: А вы его передавили? А то сейчас начнется новая волна.

ЕКАТЕРИНА: Да, я думаю, что да. Наверное, к тому моменту мы уже очень много его ругали за любые там…

Д.ЗИЦЕР: За что ругали-то?

ЕКАТЕРИНА: За любые звонки. Ну, вот то, что, например, не делает на уроке, что она звонит, например, мы тоже это озвучивали, почему ты так себя ведешь, так поступил, почему. Причем мы начинаем, например, выяснять, почему ты ударил, например, девочку по голове, например, учебником. Потому что учитель мне говорит только верхушку айсберга, понимаете. Когда я начинаю копаться, с ним разговаривать, он мне говорит – она меня обозвала и ударила меня учебником первая. То есть получается…

Д.ЗИЦЕР: Значит, смотрите, ладно, давайте я не буду вам морочить голову, давайте, ладно, давайте пойдем в направлении, которое вы задали, а не в том направлении, которое я хочу задать. Значит, ну, давайте. Значит, смотрите, если вы спрашиваете меня, нужно ли переводить его из класса, в котором ему плохо, ответ однозначный – да, нужно. Короткий и однозначный.

Да, конечно, человек не должен находиться там, где ему плохо, любой человек, вне зависимости от того, находится он, не знаю, в классе, в камере или, я не знаю, где, в неприятном каком-то обществе. Да, конечно. Вопрос только, Екатерина, изменится от этого что-то или нет?

ЕКАТЕРИНА: Ну, вот это да.

Д.ЗИЦЕР: И отсюда у меня, я все-таки намечу вам пару направлений, а дальше вы меня остановите или, наоборот, скажете, что вы хотите про это поговорить. Значит, направление номер один, которое, в общем, задело мой интерес, это история про то, что он не умеет проигрывать. И это было всегда, говорите вы. Ну, так его кто-то научил, что проигрывать плохо, это же он не сам придумал.

Мы только вчера на эту тему разговаривали с другой мамой совсем, с мамой из Германии мы разговаривали, может, вы слышали. Ну, не слышали, так не слышали. Но его кто-то научил, и кто-то продолжает учить, этот человек рядом с ним. Это кто, признайтесь мне, Екатерина?

ЕКАТЕРИНА: Даже не знаю, правда. Этот вопрос меня поставил в тупик.

Д.ЗИЦЕР: Да ладно, да прямо? Это же история простая. Смотрите, не может быть такого, что человек просто не умеет проигрывать. Ну, проигрывать неприятно, но кто-то, какие-то люди научили его тому, подождите, научили его тому, что обязательно он должен выигрывать. И что цель игры любой это выигрыш, не удовольствие, а выигрыш. Это может быть кто угодно, это можете быть вы, это может быть ваш муж, это может быть бабушка с дедушкой, это может быть детский сад, не знаю, кто.

ЕКАТЕРИНА: Да, я услышала.

Д.ЗИЦЕР: Но я точно знаю, что такие люди есть. Теперь, пока эти люди рядом и не изменили свою позицию, если это кто-то из близких, пусть они дальше будут рядом, нет проблем, но пока они не изменили эту позицию, это не изменится. Потому что, если человека, я, естественно, не буду вас пытать, если человека все время учить тому, что он должен быть лучше, лучше, лучше и лучше, он, во-первых, сначала будет, извините за выражение, обламываться, если он не лучший на чей-то взгляд, а, во-вторых, он в какой-то момент, у него опустятся руки.

Теперь, есть тут и еще один момент. Соревнование ведь довольно связано с оценкой, правда?

ЕКАТЕРИНА: Да.

Д.ЗИЦЕР: И, если человека все время оценивают, еще раз, я совершенно вас не подозреваю, просто делайте общие выводы. Если, например, человек находится в ситуации, когда ему говорят – ты нехороший мальчик, хорошие мальчики так себя не ведут, ну, и так далее, то, в общем, проблема. Он переносит это на общение с другими.

И дальше начинается, в общем, порочный круг, одно тянет за собой другое, оценка и соревновательность тянут за собой, возможно, агрессию, потому что я хочу любой ценой быть лучше. Этим я вызываю, особенно в первом классе, если учитель не особенно занимается детьми и коллективом, и вообще человеческими отношениями, этим я вызываю агрессию с другой стороны, и пошло, поехало. Так что, я, в общем, не знаю, если честно, за что хвататься.

Но мне-то кажется, если так подавать вам советы немножко, во-первых, вы ругали его совершенно зря. За что вы его ругали? А за что вы его ругали-то? Он что, эту учительницу выбирал? За то, что чужая тетка говорит маме, что с ним что-то не так, и мама не умеет с этим справиться? За что его-то ругать? Ну, что?

ЕКАТЕРИНА: Да, вы правы.

Д.ЗИЦЕР: Я не знаю, права учительница… Ну, я не знаю, прав я или нет, но я просто, так сказать, что в голову приходит. Я не знаю, права учительница или нет. Судя по тому, что вы рассказываете, она немного преувеличивает. Но даже, если она совсем-совсем не преувеличивает, и вообще все так оно и есть, ну, за что его ругать-то в 7 лет? Он не умеет еще собой владеть. Он владеет собой ровно настолько, насколько он этому научился, или насколько его этому научили.

Теперь смотрите, вот давайте попробуем разорвать этот порочный круг все-таки за минутку, которая у нас еще есть до новостей, минутку, другую. Значит, смотрите, мне кажется, во-первых, надо срочно, прямо срочно-пресрочно начинать рассказывать ему, не что он плох, а что он хорош. Для этого не надо врать, не надо ничего выдумывать, но нужно, чтобы у него возникла уверенность в себе. Наверняка есть куча всего самого разного, что он делает прекрасно. Не лучше других, внимание, а прекрасно сам по себе. Может, он замечательно поет у вас.

ЕКАТЕРИНА: Да, потому что в другой школе у него, в музыкальной школе у него вообще все хорошо, то есть его там и любят, и признание есть, и победы.

Д.ЗИЦЕР: Да, но вы поймите, ну, вот опять вы себя сдали, Екатерина. Ну, какие победы? Над кем победы?

ЕКАТЕРИНА: Нет, мы даже не планировали ничего выигрывать, но так получается, что у него там все складывается. Хотя я на эту школу настаивала…

Д.ЗИЦЕР: У кого выигрывать? У кого, скажите мне, ответьте мне на мой вопрос, сейчас время кончится.

ЕКАТЕРИНА: Просто в конкурсах.

Д.ЗИЦЕР: В каких конкурсах? Значит, смотрите, я не просто морочу вам голову. Он же, на самом деле, занимается музыкой для удовольствия или для того, чтобы победить кого-то и кого-то обыграть? Если занимается для удовольствия…

ЕКАТЕРИНА: Для удовольствия.

Д.ЗИЦЕР: Ну, так отлично. Тогда его победы вообще, извините, не важны. Это я сейчас преувеличил, я слышу, что вам трудно с этим будет. Но, во всяком случае, я бы усиливал то удовольствие от того, что он делает, и ослаблял его так называемые победы.

Я бы усиливал его удовольствие от общения с другими людьми, и говорили с ним о том, чем он прекрасен, чем прекрасны вот эти девочки, мальчики и все остальные, и максимально снимал вот эту историю про то, что нужно быть лучше кого-то там. Я бы усиливал то, что он в школе любит, и говорил бы с ним о том, что он любит в школе, на самом деле. И, если бы задавал ему вопрос о том, что произошло, то задавал бы его в форме – что тебе мешает, и чем мы можем тебе помочь.

И уж точно абсолютно, Екатерина, в тот момент, когда звонит учительница, вот это прямо вам, не знаю, хотите, пусть будет наука. Если звонит учительница, особенно в первом классе, вы на стороне ребенка. Это не значит, что вы против учительницы. Но вы на его стороне, и старайтесь понять, что произошло именно с его стороны. Я прощаюсь с вами. Чуть-чуть договорю после новостей об этом.

Обещал я Екатерине договорить чуть-чуть о том, что такое быть на стороне своего ребенка, когда нам звонит учитель. Друзья, ну, мне кажется, эта история, во-первых, простая, а, во-вторых, естественная. Ну, вот представьте себе, что вам звонит кто-то рассказать что-то о вашем близком человеке, вне зависимости от возраста. Ну, разве мы моментально бросаемся ругать этого самого нашего близкого человека? Это же просто такая привычка, если хотите, пожестче, то это такой взрослый сговор получается. Взрослые уж точно всегда правы. Разве это так?

Мне кажется, что в этой ситуации учителю можно сказать – большое вам спасибо, узнать его точку зрения, узнать подробности, еще раз, на мой взгляд, обязательно понять, чего он хочет. А после этого отправляться к этому самому своему любимому человеку и говорить ему, конечно, говорить правду, что такое звонили, говорить, что вы очень удивлены, говорить о том, что вы понимаете, что он оказался в непростой ситуации, и вы понимаете, что он для вас очень близкий человек, и вы говорите ему о том, что вы всегда будете на его стороне.

Теперь, еще раз, друзья, вот очень часто мы делаем, мы, взрослые, делаем такую ошибку – быть на его стороне не значит говорить ему, что он прав, это не одно и то же. В том-то и штука, что родители должны быть на стороне ребенка даже, когда он неправ. И тогда это позволяет родителям сказать следующий текст – дружище, ты не волнуйся, мы справимся. Вот тогда и появляется это «мы», которое в других ситуациях я не очень люблю. Мы справимся, мы поймем, мы придумаем, если есть какие-то обидчики, которые делают твою жизнь невыносимой, мы это изменим обязательно-обязательно.

Потому что в противном случае, действительно, получается так, что постоянно вот мы этого самого своего ребенка долбаем, мы, взрослые, и тогда рано или поздно, чаще рано, между прочим, у него опускаются руки, он говорит – все, я ничего не хочу. В чем смысл-то? Ну, в чем смысл? Если учитель родителю, родитель учителю перебрасывают друг другу этот мячик, и в школе сначала мне дают по голове довольно сильно, потом дома мне дают по голове. Тогда возникает мой любимый вопрос – а отдыхает этот человек, где и когда? Где ему не дают по голове?

Так что вот, что я хотел сказать, Екатерина, если вы нас слышите. Мне кажется, что не поздно, уж точно не поздно эту ситуацию попробовать развернуть и развернуть вот в ту самую сторону, когда вы на стороне вашего замечательного сына.

А на линии у нас Наташа из Набережных Челнов. Здравствуйте, Наташа.

НАТАША: Здравствуйте, Дмитрий.

Д.ЗИЦЕР: Я Вадим, но не страшно. Я вас слушаю.

НАТАША: Знаете, у меня такой вопрос… Простите, пожалуйста.

Д.ЗИЦЕР: Вы просто, Наташа, из тех людей, которые не удовлетворяются действительностью, а пытаются сделать ее лучше. Ну, какой он Дима, он взрослый мужик, знаете, как мне иногда пишут, ну не бывает такого. Я Дима, потому что я Вадим, это сложная история, я много раз рассказывал, сейчас не буду. Давайте, Наташа, мне приятно, что вы Наташа, а не Наталья, кстати. Давайте.

НАТАША: В общем, знаете, Дима, такая ситуация, сын стал плохо учиться в школе. До этого как бы проблем, ну, были такие незначительные, но тут вообще началось. Я просто, я не знаю, не слушается, на уроке не слушает, в школе не слушается.

Д.ЗИЦЕР: А возраст-то какой?

НАТАША: 3-й класс, 9 лет. На уроке, учитель жалуется, постоянно играет, задания не выполняет. Учитель, естественно, его оставляет после уроков, после, на перемене заставляет его писать. Он ни в какую. Долго очень пыталась сына вывести на разговор, понять, в чем причина вот этого такого его поведения. Оказалось, причина в том, что у него в классе нет друзей. И как вот ребенку объяснить, что, ну, не со всеми можно дружить. Потому что в первом и во втором классе у него были друзья. Но друзья это были, какие…

Д.ЗИЦЕР: А куда они делись?

НАТАША: В том плане, что они идут гулять, они что-то натворят, моего оставляют, а сами убегают, и моему влетает от тех, кто был рядом, прохожих.

Д.ЗИЦЕР: А что они натворят-то? Ну, приведите пример, испугайте меня, что могут сделать дети в 7 лет?

НАТАША: Ну, сломали ветки у дерева. Бабушки там начали на моего ругаться, типа, как вы так, нельзя ломать деревья, всякое такое. Его друзья убежали, а мой остался и стоит, и не знает, что ему делать, как ему быть. Я говорю ему – сын, смотри, ну, друзья же так не поступают, значит, это не настоящие друзья. Как-то пытались с ним разговаривать на тему, кто такие друзья.

Д.ЗИЦЕР: Наташ, подождите секунду, у меня к вам вопрос. Просто сейчас вопрос теоретический абсолютно, у меня нет позиции. А как поступают в такой ситуации друзья?

НАТАША: Ну, в моем понимании друзья остаются рядом с ним, и всегда поддерживают и помогают.

Д.ЗИЦЕР: Ну, да. А чего он не убегает вместе с ними? Я не говорю, что он должен, но мне просто любопытно.

НАТАША: А потому что он в таких ситуациях, он настолько добрый мальчик, и вот я вижу, если к нему кто-то обращается, значит, он остановится и всегда выслушает человека.

Д.ЗИЦЕР: Ну, правильно, я согласен.

НАТАША: Даже, если на него будут кричать и ругаться.

Д.ЗИЦЕР: Ну, хорошо, Наташ, так, нет друзей. В чем вопрос, короче говоря?

НАТАША: Вопрос в том, что он из-за этого очень сильно переживает, и я не знаю, как ему помочь, чтобы он нашел этих друзей. Что сделать мне в моей ситуации?

Д.ЗИЦЕР: Я скажу вам, что я думаю. Значит, думаю я, во-первых, ну, давайте я сначала отвечу на вопрос, который вы не задавали, извините, а потом про друзей, обещаю. Значит, вопрос, который вы не задавали, это вопрос, который меня живо интересует. Если во втором классе все было хорошо, а в третьем классе все стало не очень хорошо, вообще-то это имеет отношение к учителю. Ну, уж точно не только к вашему сыну, согласны?

НАТАША: Ну, да.

Д.ЗИЦЕР: Ну, отлично. Значит, мне лично кажется, что вам с учительницей нужно разговаривать, не обвиняя. Мы только что вот на эту тему, я не знаю, слышали вы наш разговор перед новостями или нет, но мы вот только что про это разговаривали. Никого не надо обвинять, ни на кого не надо наезжать, но поговорить-то надо. Это же у нее в классе произошло. Вот во втором классе он любил учиться, а в третьем не любит. Ну, кто это сделал-то, условно говоря?

Бывают, я не хочу все на нее свалить, бывают разные обстоятельства. Но эти обстоятельства нужно понять. И уж абсолютно точно, сейчас я вам скажу не просто, что я думаю, а что закон думает, абсолютно точно его нельзя оставлять на перемене в классе. Во-первых, это нарушение законодательства, ну, просто нарушение любого, какого хотите, включая «Роспотребнадзор», «Рособрнадзор», включая «Санэпидстанцию», ну, просто нарушение.

А, во-вторых, даже если мы берем эти нарушения и подумаем с вами, а что хорошего-то, если человек в 9 лет, его постоянно тыкают носом и говорят, что учеба это такое наказание? Ну, это бред какой-то. И мне кажется, что очень аккуратно, без скандала, мне кажется, вам нужно бы это поменять. Это раз. То есть я просто гарантирую, могу расписаться, что этот метод не поможет.

Теперь, если мы, ну, воспользуемся этой гипотезой, что все дело только в друзьях, я говорю «гипотезой», потому что я в глубине души, кстати, не уверен в этом, но, тем не менее, я допускаю, что это так, что есть история с друзьями, но она отдельно, кажется мне, могу ошибаться, отдельно от учебы.

Что касается друзей, Наташ, мне кажется, что история очень простая. Кто сделал так, что у него нет друзей теперь?

НАТАША: Ну, получается, что мы с мужем, объясняя ему, что эти друзья плохие.

Д.ЗИЦЕР: Получается, что вы с мужем. Значит, так, поскольку точно вас в школе учили этому принципу, сейчас вы его легко произнесете, если сам сломал, то, кто должен починить?

НАТАША: Сам и почини.

Д.ЗИЦЕР: Сам и почини, отлично. Значит, мне кажется, что, давайте так, важный момент, я совершенно вас не осуждаю, и я понимаю, чем был вызван этот разговор с ним, который был. Я понимаю, вам за него обидно, и мальчишки эти, может быть, его подставили, говоря взрослым языком. Но я вам даю честное слово, для 7-летних детей это не ситуация, когда они его подставили. Это ситуация, когда что-то произошло, может, с ними никогда про это не говорили, может, они никогда про это не думали. Это, на мой взгляд, дело не только родителей, но и учителя, кстати.

И в этом смысле, мне кажется, вам надо попробовать развернуть этот корабль в обратную сторону. И поговорить с ним о том, что, слушай, мы вообще-то лишку хватили, что вообще-то друзей выбирает каждый сам, и вообще-то у нас есть разные-разные друзья. Ну, вот по себе, Наташ, ну, правда же, у вас разные в жизни были друзья и подруги, и иногда даже непонятно, как вы стали друзьями, так бывает.

НАТАША: Да, да.

Д.ЗИЦЕР: Мир заполнен не только прекрасными рыцарями, я не знаю, чудесными рыцарями разного пола или принцессами, или, я не знаю, кем, разные люди бывают. И мне кажется, что в ситуации, когда, ну, вот, например, они там какую-то ветку сломали, и они убежали, нужно не говорить, что они плохие друзья, а нужно говорить о том, как изменить отношения, как бы ему с ними поговорить, а, может, позвать их в гости, этих замечательных мальчишек и попить с ними чаю, и завести какой-нибудь прекрасный разговор о том, как устроены отношения дружбы, и вообще, зачем ветки ломать, ну, много, чего. Мне кажется, что это так и приходит.

Теперь дополнительно вот то, что я сейчас сказал, я, в общем, давайте повторю это еще раз. Если есть ребята в классе, которые ему симпатизируют, ну, предложите ему позвать их в гости, такая вечеринка для 9-летних детей. Просто примите, продемонстрируйте ему, что вы на его стороне, опять-таки, что вы их принимаете.

Теперь смотрите, тут есть еще один плюс, Наташ, это плюс следующий. Ведь в тот момент, когда они у вас дома, ну, вы можете быть намного спокойнее, ветки они никакие не сломают. Ну, нашалят чего-нибудь, ну, хорошо, ну, вы порадуетесь, что подрастают орлята. Вот. У нас есть, быстро, если у вас есть комментарий или вопрос, вы можете произнести.

НАТАША: Дима, спасибо вам огромное, что вы откликнулись, что вы выслушали, и что вы помогли мне. Спасибо вам огромное просто вот от всей души.

Д.ЗИЦЕР: Ну, и прекрасно. Действуйте, Наташ, честно, все будет хорошо. Главное, успокойтесь, жизнь длинная, человеку 9 лет, и пусть у него все будет хорошо и все прекрасно. В школку сходите, с учительницей не ругайтесь, но обязательно спросите ее, что она имеет в виду, и скажите свое мнение, что нет, тыкать человека лицом в знания, извините меня за такое выражение, неправильно и вообще-то вы против. Я желаю вам удачи.

Меня параллельно спрашивают, в чем разница между Натальей и Наташей, видимо, после моих слов про Диму и Дмитрия. Да не знаю, Наташа себя представила, как Наташа, а не Наталья, я на это отреагировал. Не знаю, красивое имя, мне кажется.

Внезапно много комментариев об именах человеческих. Слушайте, давайте я скажу свою точку зрения, я не знаю, зачем она вам нужна и нужна ли, но я скажу, пожалуйста. Мне кажется, что любой человек имеет право называть себя так, как ему удобно в любом возрасте. И в этом смысле наша интеллигентность проявляется в том, что мы это не оцениваем и не говорим – ой, какой дурачок или, фи, какая дурочка. А мы просто даем человеку то, чего он у нас просит. Ну, если, естественно, он не просит называть себя какими-то словами, которые мы не хотим произносить. Вот, собственно, и все.

Поэтому Наталья, которая называет себя Наташей, хорошо, я не знаю, Василий, который называет себя Сергеем по той или иной причине, тоже, даже если это кажется нам странным, неплохо. За этим всегда скрывается какая-то история в том, как мы себя называем. И мальчик 7 лет, который просит называть себя, не знаю, Пал Петровичем, ну, в общем, честно говоря, тоже имеет на это право, у него есть свои причины. Прикольно об этом узнать и иногда улыбнуться, да и просто сделать.

Ирина из Петербурга, здравствуйте.

ИРИНА: Дима, здравствуйте. У меня такой вопрос. Мальчик пошел в школу в первый класс. При этой школе был детский сад. Из детского сада перевели часть детей, перемешали их с новенькими ребятами. И старенькие ребята начали, скажем так, агрессивно очень себя вести по отношению к новеньким. Они, мальчики, в основном, собирались, допустим, там, два, три человека, валили и валят на пол, бьют ногами в живот, в голову.

Д.ЗИЦЕР: В смысле? Вы серьезно сейчас говорите?

ИРИНА: Да, я сейчас серьезно говорю.

Д.ЗИЦЕР: Ирина, подождите, я вас прерву. Вне зависимости от того, что вы спросите дальше, вне зависимости от этого, это нужно прямо завтра утром пойти к директору этой школы, может, вы не про это спрашиваете, но, тем не менее, и предупредить, что следующий ваш поход будет в прокуратуру. Все.

ИРИНА: Ну, у нас часть детей перевели, к сожалению, по этой причине мальчиков. Школа отрицает, что у них это происходит, что наши дети это выдумывают. Камеры школа отказалась вешать.

Д.ЗИЦЕР: Ну, школа отрицает, но прокурорская просто это проверит и все. Вы так школе и скажите.

ИРИНА: Ради бога, вот у нас…

Д.ЗИЦЕР: Есть люди, специальные люди, специально обученные люди, которые проверяют факты нарушения закона. Речь идет о том в данном случае, слушайте, один случай бывает, два случая бывает, три случая даже могут быть относительной случайностью. Вы представляете это, как ситуацию систематическую, то есть систематически речь идет об избиении детей. Ну, все, о чем мы говорим-то?

ИРИНА: Удушение тоже, причем удушение это со следами. А учительница говорит, что дети все выдумывают, школа говорит, что вы все преувеличиваете.

Д.ЗИЦЕР: Ирина, подождите, а чего мы ждем-то вообще? Учительница говорит, что дети выдумывают. Смотрите, мне кажется, еще раз, вопрос, как высоко вы хотите это поднять. Мне кажется, что разговора такого, как я веду сейчас с вами, директору будет достаточно, вот мне кажется. Проверьте меня завтра утром, если хотите. Теперь, если директору это будет недостаточно вот такого разговора, подождите, вот такого, как идет между нами сейчас, если директору этого будет недостаточно, ну, хотите на шаг меньше, ну, давайте Комитет по образованию вставим в середину.

ИРИНА: Ездили в Комитет по образованию.

Д.ЗИЦЕР: Еще раз, речь идет о том, Ирина…

ИРИНА: Ездили в Комитет по образованию, ездили. И в результате вот те дети, которые об этом говорили, их сделали крайними. То есть они не такие, они плохие, они списывают.

Д.ЗИЦЕР: Кто сделал-то?

ИРИНА: Это руководство школы. Что они все выдумывают. Они преподнесли это именно так.

Д.ЗИЦЕР: Комитет по образованию, что вам ответил? В официальном письме из Комитета по образованию, что вам ответили?

ИРИНА: Да, в официальном письме, это вот мама занималась определенно этим, она туда ездила, писала.

Д.ЗИЦЕР: Что ответили?

ИРИНА: Что они никаких нарушений не нашли.

Д.ЗИЦЕР: Что Комитет по образованию не нашел никаких нарушений?

ИРИНА: Да, да.

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, ну, Ирина, в любом случае, ну, может быть, но поднимитесь еще на один уровень, есть уполномоченный по правам ребенка в Санкт-Петербурге и во многих других местах в Российской Федерации. Слушайте, ну, и что? Условно говоря, какой вопрос вы мне задаете, давайте так? Что делать?

ИРИНА: Что делать, да, в этой, естественно, ситуации? Потому что родители отрицают…

Д.ЗИЦЕР: Железно абсолютно. Ну, подождите, еще раз, родители отрицают, есть группа родителей детей, которых избивают, на ваш взгляд, правильно?

ИРИНА: Да, да. Это новенькие.

Д.ЗИЦЕР: Ну, хорошо, новенькие, старенькие, это не важно. Группа родителей этих детей должна на это отреагировать, не может, а должна. Поскольку речь идет о нарушении законов разных, многих, я много чего вам уже сказал, нужно обращаться в соответствующие инстанции, это даже не ко мне. Ну, давайте так, вот еще раз, я всегда привожу пример про взрослых. Ну, представьте себе, что вашего любимого человека на работе обижают. Представьте себе, что вашему мужу говорят о том, что вас принуждают сексуально на работе что-то такое делать. Что будет?

ИРИНА: Что будет? Обращение в госорганы, естественно, я думаю, что следующее увольнение.

Д.ЗИЦЕР: Все, да. Тут эта история, которую, во-первых, проходить нельзя. Я понимаю, вот я сейчас стараюсь взять ответственность за свои слова, я понимаю, что ситуация может быть другой, я понимаю, что вы можете преувеличивать или не преувеличивать, я понимаю, что правда может быть сложной, я все это понимаю. Но вот я сейчас отвечаю на вопрос, как он поставлен. Если речь идет о том, что, начиная с сентября месяца, значит, ваш ребенок и другие дети ходят…

ИРИНА: Это уже второй год, это второй год уже.

Д.ЗИЦЕР: Второй год, ну, второй год ходят, понимаете, судя по вашим словам, со следами от удушения на шее и в кровоподтеках, и так далее, это история вопиющая, не о чем говорить. Она, кстати, я должен сказать для вас и для радиослушателей, она довольно редкая. Потому что бывают ситуации и буллинга, и травли, и в программе нашей мы этого касаемся довольно часто. Но ситуация системы, вы описываете систему.

ИРИНА: Да.

Д.ЗИЦЕР: Если, говорю я, если это правда, я все-таки хотел бы говорить «если» в данном случае, если это правда, ну, что, полиция, ну, что? Полиция, прокуратура. Легче в эту ситуацию заходить через прокуратуру, на мой взгляд, но, как скажете.

ИРИНА: Полицию вызывали в прошлом году, были, это не с моим ребенком, были сняты побои…

Д.ЗИЦЕР: Ирина, не о чем тут говорить, абсолютно не о чем говорить, действуйте. Ну, эта ситуация, еще раз, предположим, вашего ребенка избивают во дворе взрослые мужики, ну, что вы будете мне звонить и спрашивать, как его защитить? Полиция.

Очень хорошо я понимаю слушателей, которых задел последний разговор перед выпуском новостей, понимаю и разделяю ваше негодование на тему того, что происходит. Напомню, речь шла о том, что, по словам мамы, во всяком случае, в одной из школ Петербурга систематически одни дети избивают других.

Значит, я еще несколько слов хотел бы об этом сказать. Дорогие слушатели, дорогие родители, мне кажется, что наши действия в такой ситуации должны быть однозначны. В первую очередь, мы должны защитить собственного ребенка. Защитить собственного ребенка любыми доступными, законными, естественно, средствами и способами.

Значит, в любом случае, речи о том, что, если моего сына, мою дочь избивают в школе, сегодня избили, вчера избили, позавчера избили, так это звучало, по словам мамы Ирины, вы это слышали, я задаю себе вопрос, почему же этот человек пойдет в школу завтра? Почему я его туда отведу? Это простейший способ защиты, мне кажется, что это первый шаг. Если речь идет о большой группе родителей, об этом говорила Ирина, мне кажется, что это шаг номер один. Дети не должны ходить туда, где их избивают.

Шаг номер два. Мне кажется, что этим должны заниматься, еще раз скажу, соответствующие органы. Еще раз оговорюсь, мне кажется, что серьезного разговора с директором школы должно хватить в этой ситуации. Потому что, если такое происходит, я продолжаю говорить «если», потому что не хочется верить, что где-то в каких-то школах речь может идти о системе, не о случайности, не о недоработке, а о системе. Если такое происходит, я не понимаю, почему директор не испугается уголовной ответственности, я прямо не понимаю, потому что речь идет именно о ней.

Если нужно идти дальше, дальше я сказал уже, какие есть организации, есть Комитет по образованию, есть Прокуратура, есть полиция. Комитет по образованию города Санкт-Петербурга, как вы понимаете, я знаю неплохо, там работают достойные люди, которые ответственны, во всяком случае, те, кого я знаю, относятся к своим обязанностям. Действуйте.

И, наконец, следующий виток, если вдруг произошло такое, что ничего не получается, а почему ребенок-то в эту школу продолжает ходить? Есть другие школы много-много. Так что в данном случае, родители, слушайте, мне кажется, что мы, взрослые, должны взять себя в руки в определенном смысле. Есть вопросы, на которые ответ однозначен, их немного, но такие вопросы есть. Если моему близкому плохо, я буду его защищать, постараюсь сделать так, чтобы ему было хорошо.

Москва на линии, Даниил, здравствуйте.

ДАНИИЛ: Дима, здравствуйте. У меня сын, ему 3 года, зовут Андрей. У нас следующая ситуация. После того, как мы вернулись из отпуска, наверное, в течение трех недель у нас постоянно истерики вечером и утром по поводу того, что нужно идти в садик. То есть настоящие истерики, он может сесть на дорогу, кричать. И один раз его бабушка просто взяла и дотащила в садик на руках.

Д.ЗИЦЕР: Сильная бабушка, значит, у вас.

ДАНИИЛ: Да, сильная. Я разговаривал со старшим воспитателем, она говорит о том, что это период адаптации, что вы приехали после отпуска, ему нужно как-то адаптироваться. Собственно, у нас с женой как бы разделились мнения по этому поводу. Я думаю, что нам нужно взять небольшую паузу с садиком, чтобы он пришел немножко в себя, и потом снова как бы пойти. А жена говорит о том, что, нет, нужно продолжать, сейчас нельзя бросать ни в коем случае, а чего он, потом пойдет и будет дальше нами манипулировать.

Собственно, вопроса два, как правильно поступить и как ему помочь в этой ситуации?

Д.ЗИЦЕР: Андрей, а жена нас слушает, нет?

ДАНИИЛ: Андрей это мой сын, меня зовут Данила. Жена нет.

Д.ЗИЦЕР: Даниил, извините, не слушает жена? А дадите ей послушать?

ДАНИИЛ: Нет. Ну, постараюсь.

Д.ЗИЦЕР: Да постарайтесь, это очень просто, это в подкастах существует. Я просто сейчас не то, что я поругаю вашу жену, но я просто не могу не обратить на это внимание. Вот, как мы, взрослые, собственные поступки приписываем другим. Вот она говорит такую фразу – иначе он нами будет манипулировать. А сейчас кто манипулирует им?

ДАНИИЛ: Получается, мы.

Д.ЗИЦЕР: Вот, получается, вы, никого больше нет. Значит, так, давайте мы, во-первых, поймем вот про истерики так называемые, которые происходят вечером, не утром, а вечером. Вот про вечер расскажите мне. Я, если хотите, объясню, почему я про вечер спрашиваю, а не про утро. Но сначала ответьте.

ДАНИИЛ: Они начинаются перед сном. Мы, когда, у нас есть небольшой ритуал перед сном, мы читаем книжки.

Д.ЗИЦЕР: Класс.

ДАНИИЛ: Когда он садится, ну, он начинает сначала говорить – может быть, вы не пойдете на работу, останетесь со мной. И по нарастающей, это доходит до, ну, он начинает плакать, просит, чтобы его не отводили в садик.

Д.ЗИЦЕР: А скажите мне, пожалуйста, Даниил, скажите мне, а когда вы его забираете из садика, вот как это происходит?

ДАНИИЛ: Его бабушка забирает. Я вот еще ни разу.

Д.ЗИЦЕР: Ну, не важно, когда бабушка забирает, как это происходит?

ДАНИИЛ: Он с удовольствием идет с ней, со всеми прощается, быстрей к ней идет, и они идут домой. Это вот как-то так происходит.

Д.ЗИЦЕР: А в садик и из садика водит бабушка?

ДАНИИЛ: Бабушка.

Д.ЗИЦЕР: И туда, и сюда?

ДАНИИЛ: И туда, и сюда, да. Чаще всего бабушка.

Д.ЗИЦЕР: Я понял. Следующий вопрос. Скажите мне, пожалуйста, нет, еще один вопрос, извините, а когда вы из отпуска вернулись?

ДАНИИЛ: В конце марта.

Д.ЗИЦЕР: В конце марта, то есть месяц, условно говоря, чуть поменьше.

ДАНИИЛ: Ну, условно, да.

Д.ЗИЦЕР: Понятно. Следующий вопрос последний, и дальше я начну отвечать. Воспитательница, когда говорит, что это адаптация, что она имеет в виду?

ДАНИИЛ: Она имеет в виду, что у него поменялись условия, что садик, ну, в отпуске, грубо говоря, он отдыхал с нами, ходил, где хотел, у него не было определенного режима.

Д.ЗИЦЕР: А в садике, что он делает?

ДАНИИЛ: А в садике он должен прийти, у них завтрак, потом занятия и так далее. Ну, определенный распорядок дня.

Д.ЗИЦЕР: А сколько вы в отпуске были?

ДАНИИЛ: Две недели.

Д.ЗИЦЕР: Понимаете, почему я спрашиваю, нет?

ДАНИИЛ: Нет.

Д.ЗИЦЕР: Я объясню. Если за две недели он привык к новым условиям, значит, в садике по идее, если это адаптация, он должен был за три недели уж точно привыкнуть обратно, правда?

ДАНИИЛ: Это точно. Я поэтому вам и звоню.

Д.ЗИЦЕР: Да я рад с вами поговорить, поверьте мне. Значит, слушайте, мне кажется, что тут есть несколько возможных шагов. Во-первых, я должен сказать, что я с вашей женой не согласен. Я объясню, почему. Не то, что я скажу вам сейчас – все, не ходите в садик. Может, и ходите в садик.

Но исходить из того, что трехлетний человек, 3 года, Даниил, 3 года, может вами начать манипулировать, и вообще подозревать его в том, что, на самом деле, он делает вид, что ему плохо, и специально устраивает истерики, ну, мне кажется, это, ну, мягко говоря, неправильно. Он, ваш сын рыдает от того, что ему плохо. Вот это я вам могу расписаться кровью, что называется. Он рыдает от этого, ему плохо.

Сейчас мы можем начать обсуждать, почему ему плохо, и, может, ему должно быть хорошо, я согласен. Но мне кажется, что мы не должны ставить под сомнение его чувства. Это раз.

Второе. Если речь идет о том, что вы и ваша жена считаете, что садик плохой, вот честно, что садик это место, где ему плохо и должно быть плохо, и так далее, тогда я понимаю весь этот заход про манипуляции. Он всеми силами постепенно, видимо, научившись вас обманывать, будет делать все, для того чтобы в этот садик не попасть.

Но, если садик хороший, что такое хороший? Хороший, это куда бы вы сами ходили. Хороший, это где вы понимаете, что ему вкусно есть, что он может быть собой, что там воспитатели существуют, для того чтобы создать рамки, в которых он мог бы понимать, что он там делает и чем он занимается, и чего нового он там выучил, узнал и так далее, и как он знакомится и дружит с другими детьми. Если это так, то тогда будем адаптироваться.

Как мы будем адаптироваться, если это так? Адаптироваться мы будем следующим образом. Совет номер один. Походите в детский сад и из детского сада вы. Я понимаю, что это связано вашей работой каким-то образом, ну, несколько дней хотя бы. Прямо попробуйте. По целому ряду причин, не то, что я не доверяю вашей бабушке, я уверен, что у вас лучшая бабушка на свете, но, раз вы звоните, значит, вам и ходить, короче говоря. Нет, есть еще несколько секретов про такие, бывают особые отношения с папой, и мы по дороге можем всякое обсуждать. И с папой иногда попроще расстаться, между прочим, не потому что папу меньше любят, а как-то так, вот по моим наблюдениям. И, наконец, вы сами увидите, что и как там устроено.

Второе. Мне кажется, что нужно поговорить вот с этой самой старшей воспитательницей о том, что адаптация, я согласен с употреблением слова «адаптация», только адаптация это же процесс постепенный. Значит, он должен предполагать, что папа или мама какое-то время могут побыть с ним. И тогда будет адаптация. В противном случае будет слом просто об коленку.

На что мы надеемся, когда мы ребенка силой отрываем от родителей? Мы надеемся на то, что рано или поздно он поймет, что его все равно никто не защитит, и чего мне тратить силы на слезы и на истерики, ладно уж, пойду. И, заложив руки за спину, медленным шагом, надев, так сказать, соответствующую форму, он грустно уходит в группу. Ладно, я не буду вас пугать и огорчать.

Ну, в общем, короче говоря, поговорите про адаптацию. Я хочу верить, что замечательные воспитатели у вас в детском саду, и они вас услышат. Разные дети бывают, и адаптация устроена по-разному. Это не значит, что папа должен сесть на маленький стульчик и вместе с ним есть завтрак, кашу какую-то.

Но это значит, что папа может посидеть и почитать книжку в раздевалке, например, и несколько раз Андрей ваш проверит, что папа на месте и так далее. А потом папа скажет Андрею – слушай, дружище, у меня есть дела, вот Ольга Николаевна, Светлана Петровна или, не знаю, как зовут воспитательницу, я оставляю ей мой номер телефона, в любую секунду ты можешь мне позвонить.

А потом, убедившись в том, что папа его не бросает сначала, после этого, убедившись в том, что ему никакая опасность не грозит, после этого, убедившись в том, что его вечером заберут, и он пойдет домой, и все будет хорошо, и убедившись в том, что его никто не обидит, он вас отпустит. Это был процесс адаптации, только что описан на одной ноге, как я его понимаю, на самом деле.

ДАНИИЛ: А вот сейчас, что делать? Вот особенно вечером, чтобы он не плакал? Как его настроить, как помочь?

Д.ЗИЦЕР: Как сделать так, чтобы он не плакал, я не очень знаю, как сделать так, чтобы он не плакал. А что вы делаете?

ДАНИИЛ: Ну, его как-то обнимаем, целуем, какие-то ободряющие слова говорим.

Д.ЗИЦЕР: Обнимайте, целуйте. Но сначала, вот давайте, если вы договоритесь, например, я скажу вам правду, если вы договоритесь сначала у себя на работе, а потом в детском саду, что вы пойдете с ним, вам будет, что ему сказать. Потому что сейчас, условно говоря, что вы говорите ему, в чем ваш главный месседж, вы говорите – мы тебя очень любим, но потерпи. Я прав?

ДАНИИЛ: Ну, получается, да.

Д.ЗИЦЕР: Потерпи. А ему обидно так, и он маленький и силенок у него не хватает, и вообще какой-то он, ну, как будто весь мир против него. Если вы эту ситуацию можете быстро изменить, вы скажете ему, сегодня же вечером скажете или завтра утром скажете – слушай, дружище Андрюх, ты знаешь, чего я подумал, я так не хочу, чтобы ты расстраивался, пойдем-ка с тобой вместе. Пойдем вместе, походим, посмотрим, зайдем, я посижу с тобой, посмотрю, мне даже интересно, как твой садик выглядит, я вдруг подумал, что я там не был никогда вообще, куда это годится. Зайду, посмотрю, с воспитательницей познакомлюсь. Вот так. Тогда появляется логика, ну, и все вокруг этого, конечно, много-много еще, чего.

ДАНИИЛ: Понятно. Хорошо, спасибо большое.

Д.ЗИЦЕР: Устраняем причину, в данном случае устраняем причину. Я желаю вам удачи, я уверен, что получится все, будет прекрасно, и вам тоже будет интересно и спокойно, главное, со временем станет. Андрею привет от меня.

Татьяна из Подмосковья, добрый вечер.

ТАТЬЯНА: Добрый вечер, Дмитрий. Хотела вам спасибо сказать сначала за ту работу, которую вы с нами проводите, с нами, с родителями.

Д.ЗИЦЕР: Спасибо.

ТАТЬЯНА: Мне, правда, очень помогают ваши советы.

Д.ЗИЦЕР: Ура. Я очень рад это слышать, честное слово.

ТАТЬЯНА: Спасибо. Суть вопроса, в чем. У меня сын 8 лет, Тимофей, веселый, жизнерадостный, оптимистичный мальчик. Ну, где-то там нахулиганит, но никогда, он добрый, он, ну, по-доброму. Дружить любит, умеет. Но вот тут не пойму, в чем дело, что произошло вдруг. На этих выходных мы узнали, что он ворует в магазине, он своровал. Причем его ждали дружки, а он воровал, понимаете.

Д.ЗИЦЕР: Чего воровал? Да подождите, расскажите, это же ужасно интересно. Что украли-то?

ТАТЬЯНА: Украл «Колу», банку «Колы» три раза, признался, что три раза уже это было.

Д.ЗИЦЕР: А как вы узнали?

ТАТЬЯНА: Узнали так, сосед увидел моего сына, увидел эту всю операцию, так сказать, и поймал его, отчитал, потом пришел, сказал мне – вы знаете, вот ваш ребенок, я его застал за таким вот делом. Для меня это было, полный шок было для меня, потому что…

Д.ЗИЦЕР: Подождите, пожалуйста, подождите, я понимаю ваши чувства, но это важно. Значит, сосед увидел, как в магазине он, условно говоря, засунул банку «Колы» себе там под куртку, например…

ТАТЬЯНА: Да, так и было.

Д.ЗИЦЕР: Поймал его, банку «Колы» поставили на место, дальше он сказал ему, ну, воровать нехорошо и пришел к вам с этой историей. Правильно, так было?

ТАТЬЯНА: Нет, он проследил за ним всю вот эту операцию, увидел, что он пронес мимо кассы эту банку. Потом подошел к нему на улице и потом подошел ко мне. Он еще долго уточнял, мой ли это ребенок. Ну, по фотографии…

Д.ЗИЦЕР: Банку вернули?

ТАТЬЯНА: Банку, конечно. Мы вечером провели с ним разъяснительную работу, выяснили, что это было не один раз. Отвели его в магазин, он сам пошел, извинился, пообещал тете продавцу, что этого больше не повторится. И, в общем, полное раскаяние было. В общем, этот разговор, мы закрыли тему. Сегодня звонит мне учитель и говорит, что Тимофей с поличным пойман в раздевалке. Что он на прошлой неделе заходил несколько раз в раздевалку и тоже с дружками. Тут у него свои дружки, в школе свои.

Д.ЗИЦЕР: И чего в раздевалке?

ТАТЬЯНА: А в раздевалке брал деньги, причем есть видео…

Д.ЗИЦЕР: Мелочь по карманам тырил, как сказано в известном фильме.

ТАТЬЯНА: Да.

Д.ЗИЦЕР: Я понял. У меня два вопроса.

ТАТЬЯНА: Что мне, завтра вызывают меня, учитель меня вызывает на разговор.

Д.ЗИЦЕР: В школу?

ТАТЬЯНА: Я же понимаю, что, ну, что мне делать, что мне им сказать? Я своему ребенку верю. Еще раз я с ним говорила…

Д.ЗИЦЕР: А ребенок-то, что говорит?

ТАТЬЯНА: Он, конечно, очень расстроен. Он говорит – это был крайний раз, мама, я больше так никогда-никогда не буду делать. Ну, он искренне раскаивается.

Д.ЗИЦЕР: Скажите мне, мама Таня, у меня к вам два вопроса. Вопрос первый. Он у вас один в семье?

ТАТЬЯНА: Нет, старший брат есть, 12 лет.

Д.ЗИЦЕР: Вопрос, как у нас со старшим братом отношения, у вас?

ТАТЬЯНА: Отличные, хорошие, у нас доверие.

Д.ЗИЦЕР: Да я уверен.

ТАТЬЯНА: Насколько это возможно.

Д.ЗИЦЕР: Очень хорошо. Я старшего брата ругать не буду совершенно, не волнуйтесь. И вопрос второй. Как бы вы описали ваши отношения с младшим, ну, вот с Тимофеем? Я не случайно про старшего брата спросил, один ли он, и даже угадал немножко. Ну, вот опишите чуть-чуть, как устроены ваши отношения?

ТАТЬЯНА: Он любимчик в семье, он веселый. Они совершенно разные люди.

Д.ЗИЦЕР: В чем проявляется?

ТАТЬЯНА: Старший у меня…

Д.ЗИЦЕР: В чем проявляется, что он любимчик, расскажите, пожалуйста?

ТАТЬЯНА: В чем проявляется? Больше с ним занимаюсь, потому что я сижу сейчас дома. А когда Саша был в начальной школе, я работала. Да нет, не любимчик, я, наоборот, всегда говорю – нет любимчиков, они два сапога пара у меня, один и второй. Ну, наоборот, я говорю о том, что они у меня равноценно любимые, и одному, и второму. Беседы у меня с ними…

Д.ЗИЦЕР: Ну, разница, в чем, ну, скажите мне, в чем разница в отношениях? Ну, так не бывает…

ТАТЬЯНА: Разница, в чем?

Д.ЗИЦЕР: Да не бывает одинаковое отношение, слушайте. Я отец нескольких детей, вы мать нескольких детей, мы с вами знаем, что так не бывает. Не в смысле, что мы одного любим больше, а другого меньше, но отношения по-разному устроены.

ТАТЬЯНА: По-разному. Саша у меня более такой ответственный, самостоятельный.

Д.ЗИЦЕР: Ну, вот и расскажите. Вы, ваши отношения, в чем разница? Все, нет выхода, мы уходим на рекламу и на новости, а вы думайте, что мне сказать через 7 минут приблизительно.

Возвращаюсь я к вам, Татьяна из Подмосковья. Ну, что, в чем разница-то между отношениями с двумя детьми?

ТАТЬЯНА: Я сидела, думала, ну, разница, наверное, в том, что один старше, а другой младше. У старшего есть обязанности, доверие к нему…

Д.ЗИЦЕР: Как же мама изменилась от старшего к младшему. Да это я понимаю. Но мы же разные. Еще раз, давайте мы поговорим с вами, как многодетные родители друг с другом. Ну, у наших детей, мы же с вами это знаем, родители-то разные, на самом деле, правда?

ТАТЬЯНА: Да.

Д.ЗИЦЕР: Мы разные, мы меняемся. Одним достались одни, другим достались другие. Потому что от первых ко вторым, от вторых к третьим, например, мы много, чего пережили, у нас изменились взгляды отчасти и так далее. Ладно, я скажу вам, давайте я не буду вам морочить голову, я просто попробую сказать, на что я намекаю. Я вообще ни на что не намекаю, я кое-что проверяю.

Значит, внимание, самая частая причина, вот самая частая хрестоматийная причина детского воровства так называемого, это, либо ревность, либо, вот вы удивитесь, тем не менее, недостаток внимания. Это то, чему нас учит вообще наука педагогика. Я ни в коем случае, Татьяна, ни в коем случае не утверждаю, что у него есть причины для первого и для второго, потому что у всего есть исключения, спокойно. Это не значит, что железно сейчас я начинаю вас пытать, ну, вы говорите, у вас первый случай или второй. Может, не первый и не второй. Но я не могу от вас это скрыть, самая частая причина это эта.

Потому что, как вообще-то устроено так называемое детское воровство, это сложная, очень сложная, на самом деле, психологическая штука, но чаще всего таким странным способом, вот очень странным, тем не менее, ребенок восполняет это внимание. Он рискует, он переживает какие-то такие яркие чувственные моменты, и в определенном смысле он обращает на себя внимание близких, что невозможно. Но, еще раз, мы говорим о детской психологии.

Намек на то, что это может как-то относиться к этой ситуации, есть, но, правда, всего лишь маленький намек. Я скажу, какой, это, что после серьезного разговора на эту тему, на следующее утро повторилось то же самое. Это, в общем, ну, такой, знаете, маленький-маленький маячок, хотя не обязательно он верный, еще раз.

В любом случае, что, мне кажется, в этой ситуации надо делать. Мне кажется, что в этой ситуации надо не нотации ему читать, которые были прочитаны, я полагаю, или нет?

ТАТЬЯНА: Да, конечно, мы с ним разговаривали. Разве ты не знаешь, что так нельзя делать. Есть плохие поступки, хорошие. Кто бы, что тебе ни говорил, потому что он в компании это делает, и в одном случае, и в другом это все в компании это все было.

Д.ЗИЦЕР: А он-то, что отвечал?

ТАТЬЯНА: А он отвечал, я говорю – зачем ты это сделал? Ну, он говорит – мне сказали.

Д.ЗИЦЕР: Он не знает, бедняга. Что он говорит?

ТАТЬЯНА: Меня попросили, мне сказали.

Д.ЗИЦЕР: А вы чего?

ТАТЬЯНА: Ну, как, разговор на тему думать своей головой, что бы там тебе ни сказали.

Д.ЗИЦЕР: Ну, подождите секунду, вот он говорит – мне сказали. А вы чего отвечаете?

ТАТЬЯНА: Как сказали? Ну, и что, что сказали, ты должен был ответить – нет, я не буду, это плохой поступок, я не буду это делать.

Д.ЗИЦЕР: А он в ответ на это?

ТАТЬЯНА: А он в ответ – ладно, я подумаю, ладно, мама, не ругайся, я не буду так больше делать, я вот не подумал, я буду теперь думать.

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, вы знаете, что, я понимаю, что мы немножко зависли, сейчас на меня обидятся другие радиослушатели, но все равно еще полторы минутки мы должны с вами провести. А приведите мне, пожалуйста, пример еще каких-нибудь ситуаций, когда вы его ругаете за что-нибудь? Любой, не важно, про что.

ТАТЬЯНА: Застели постель. Хорошо. И десять минут. Через десять минут – застели постель. Ладно.

Д.ЗИЦЕР: А дальше?

ТАТЬЯНА: А дальше чаще всего я иду сама застилать, потому что, либо я буду ругаться, либо сама пойду, сделаю.

Д.ЗИЦЕР: Подождите, вы его не ругаете?

ТАТЬЯНА: Ну, почему, я его еще как ругаю.

Д.ЗИЦЕР: Ну, правду скажите, Татьяна, время идет, Татьяна. Просто скажите мне правду быстро, тогда я ее узнаю. Ну, давайте, ну, я не буду узнавать.

ТАТЬЯНА: Ругаю.

Д.ЗИЦЕР: Ругаете? В каких ситуациях и как вы его ругаете, скажите мне, приведите мне пример, наконец, уже?

ТАТЬЯНА: Почему ты ходишь в таких шнурках, ты же можешь упасть в развязанных шнурках. Это что такое?

Д.ЗИЦЕР: Это вопрос. Это вы его не ругаете.

ТАТЬЯНА: Нет, ну, как?

Д.ЗИЦЕР: Вот так. Ругаете, это показываете, что вы разочарованы. Ругаете, это унижаете, не в смысле унижаете, ставите на горох, а в смысле говорите, что, если так пойдет, то он ничего не достигнет. Ругаете, это, если лишаете того, чего он любит, например. Если ты так себя ведешь, мы забираем у тебя телефон, пример. Ругаете, это повышаете голос не просто от эмоции, а для того, чтобы его напугать. Вот это все. Все, что я перечислил сейчас, это относится к разряду «ругаете».

ТАТЬЯНА: Говорю иногда такое. Но не часто, наверное.

Д.ЗИЦЕР: Татьяна, все, я рассказываю вам, что надо сделать. Все, не буду вас мучить, на самом деле, мог бы, но не буду. Мне кажется, надо с ним разговаривать не о том, что нехорошо воровать, он сам знает, что нехорошо воровать. Он книжки читал, вы с ним разговаривали. Разговаривать с ним нужно о том, что он переживает в это время. Понимаете? Что он чувствует. Вот такой сложный вопрос – что он чувствует.

Вот прямо так скажите. Сложно вам будет зайти в этот разговор, но придумайте способ. Вот, слушай, я даже сама не понимаю, как это, ну, вот расскажи. Расскажи все подробно-подробно, как это устроено. Вот, как они сказали, что ты в этот момент почувствовал, а как ты почувствовал, а где ты чувствуешь томление в груди, я не знаю, или влажные ладошки, или трясущиеся пальчики и так далее. Заходить в это нужно, на мой взгляд, с этой стороны. Потому что объяснить вам, зачем он это делает, он не может, и мы с вами не можем, смотрите.

Мне пишет вот сейчас кто-то: «Материальное положение семьи чаще является причиной воровства». Я не знаю, как зовут этого человека, ответ – категорически нет. Материальное положение семьи реже всего является, если вообще является когда-нибудь, это другая какая-то совсем история.

Может быть, действительно, он перед мальчиками выпендривается, может, вы и правы, но, может быть, и нет. Но разговаривайте с ним о том, что он чувствует и как. И разговаривайте с ним о том, на самом деле, если он хочет прекратить этим заниматься, он хочет наверняка, вы можете его спросить, как ему с этим помочь. Вот, как ему помочь в следующий раз, на самом деле, расскажите мне быстро, когда в следующий раз он почувствует этот холодок в горле привычный, и когда парни скажут ему – слушай, давай, пойдем, чего-нибудь свистнем? Как себя надо повести?

ТАТЬЯНА: Надо подумать про себя, что нравится тебе, хочется тебе этого, на самом деле, или не очень хочется.

Д.ЗИЦЕР: Да, хочется.

ТАТЬЯНА: Значит, подумать, хороший поступок это или плохой.

Д.ЗИЦЕР: Ну, что значит, хороший, плохой? Ну, в магазине вон, сколько банок «Колы».

ТАТЬЯНА: Все, у меня кончились варианты.

Д.ЗИЦЕР: Это не очень хорошо. Потому что вариантов, на самом деле, много. Кроме, как подумать, можно еще что-то сделать. Можно развернуться и уйти, например, пользуясь этой ситуацией, например. Вот есть такой поступок, это поступок, развернуться и уйти это поступок. Или в этот момент можно, например, если я чувствую вот эти самые дрожащие руки, можно эти руки засунуть в карманы, между прочим, и подумать на эту тему хорошо-хорошо.

Мне пишет Алексей, я подумал об этом уже, Алексей из Курской области: «А мальчика точно не заставляют угрозами?» Не получается, Алексей, потому что компании разные, понимаете, какая штука, это не одна и та же компания. Извините, это я слушателю отвечаю, а не вам. Версия верная, но в данном случае, судя по тому, что мама рассказывает нам, мама Таня, это не оно.

И говорить нужно об этом. Итак, еще раз, Таня, первое, нужно не пугать его и не читать ему нотации. Нужно спросить его хорошо-хорошо, как это было и что ты испытываешь. Первое.

Второе. Нужно спросить его, сказать ему, что вы его понимаете, что так бывает и со взрослыми людьми, что человек запутался. Запутался и совершает какие-то поступки. И задать ему честный вопрос – ты сам-то хотел бы это прекратить или нет? Тань, понимаете тонкость этого вопроса или нет? Если вы спросите его такой маминой такой интонацией – ну, ты сам-то вообще понимаешь, что ты плохие поступки совершаешь, он может ответить только одно, правда, он может ответить – да, я хочу.

А вам нужно вот сесть рядом с ним, когда он засыпает вечерком, и вот про это поговорить вот так, как мама с сыном, очень-очень доверительно. И когда он вам скажет – да, хочу, вероятно, он скажет, заодно еще спросить, чем ему можно помочь. И не исключено, что он попросит у вас помощи. И не исключено, что, возможно, он расскажет что-то, что есть еще в этой истории, а мы этого не знаем. Например, что он хочет понравиться определенным мальчикам, хотя тоже эта версия слабенькая, потому что, ну, потому что разные компании каждый раз, но, тем не менее. Вот, что я думаю.

А в школе, вы спросили вначале, что нужно сказать в школе. А в школе нужно сказать, что вы понимаете озабоченность школы и, безусловно, над этим работаете. Все. Да, воровать он не будет, вот, что нужно сказать в школе. И ничего, спокойно абсолютно сказать, спокойно сказать. Школа должна понимать, что вы в сложной ситуации, что все бывает. Все, прощаюсь с вами, выхода нет, извините, Татьяна.

ТАТЬЯНА: Спасибо огромное. До свидания.

Д.ЗИЦЕР: Я желаю вам удачи. Пока.

Светлана, здравствуйте, из Москвы.

СВЕТЛАНА: Дима, здравствуйте. У меня к вам вопрос. Вместо, вот в качестве благодарности скажу вам, что я прослушала 99 процентов всех передач, которые у вас за все время.

Д.ЗИЦЕР: И ответа не услышала. Давайте вопрос, восполним.

СВЕТЛАНА: Скажите, вопрос про моего сына. Ему 4 года вот только недавно исполнилось. Мы живем с ним вдвоем. У нас, в наших с ним взаимоотношениях все хорошо, все прекрасно, мы находим общий язык.

Д.ЗИЦЕР: Света, полминутки до рекламы, успейте задать вопрос. Давайте.

СВЕТЛАНА: Скажите, пожалуйста, как только появляется вот в нашей с ним компании, куда бы мы шли, какой-то третий человек, либо друг, его поведение резко меняется, становится просто неуправляемым, и ничего с этим никто поделать не может. Вот, как дальше разруливать ситуацию, я не представляю.

Д.ЗИЦЕР: Ну, примерчик один приведите, один простенький примерчик.

СВЕТЛАНА: Мы вдвоем, когда с ним, например, в магазине каком-то все хорошо, я могу подстроиться как-то, что-то…

Д.ЗИЦЕР: А втроем?

СВЕТЛАНА: А втроем, если, например, к нам присоединяется бабушка, моя мама, он просто ложится на пол.

Д.ЗИЦЕР: Все я понял. Полторы минутки на рекламу и поговорим обо всем.

Итак, Светлана, значит, молодой человек, когда вы идете в магазин с ним одна, все вроде как хорошо, а когда идете с бабушкой, что происходит, быстренько?

СВЕТЛАНА: Чаще всего просто ложится на пол и никаких, он не кричит, не орет, ничего, просто ложится на пол и ни на что не реагирует, что его не завлечь ничем. Вот он входит в эту роль, и все.

Д.ЗИЦЕР: Что делает бабушка в это время? Я понял. Бабушка, что делает?

СВЕТЛАНА: Например, пытается его там поднять, он начинает ее толкать, пинать по-всякому.

Д.ЗИЦЕР: Отлично. Еще один пример про другого человека. Понял, понял. Про другого человека еще один пример.

СВЕТЛАНА: Ну, вот, например, недавно был случай, как раз-таки отмечали день рождения, позвали родственников, братишка его тоже был, там какой-то парк развлечений. Когда все закончилось, не хотел оттуда уходить и соответственно, и все, просто тоже лег. Просто лег и все, и просто его силой пришлось оттуда вытаскивать уже. Никакие уговоры, ничего в моменте не…

Д.ЗИЦЕР: Да подождите про уговоры. Третий вопрос. Если в парк развлечений пошли бы вдвоем, и он не хочет уходить, как он поступает?

СВЕТЛАНА: Мы бы ушли. Я бы его отвлекла как-то, рассказала что-то, чем-то, как-то, мы бы ушли.

Д.ЗИЦЕР: Отлично. Напарили бы, одним словом.

СВЕТЛАНА: Нет, нет, я никогда не обманываю, стараюсь вообще…

Д.ЗИЦЕР: Как не обманываете, если вы говорите «отвлекла».

СВЕТЛАНА: Нет, отвлекла в смысле вот от его роли. Он не то, что не хочет уходить, он может сам устать, сам там чего-то хотеть, но входит в роль, что я хочу вот так, и его как бы это…

Д.ЗИЦЕР: Свет, самый последний вопрос, обещаю. В садик он ходит?

СВЕТЛАНА: Да.

Д.ЗИЦЕР: И? В садике подобные ситуации не бывают?

СВЕТЛАНА: В садике, нет, ну, в садик я его отвожу и все, там остается он там, как говорится, не всегда с удовольствием, но, в принципе…

Д.ЗИЦЕР: Я не про это. В садике подобные ситуации бывают или нет, то, что вы знаете от воспитателей? Бывают или нет?

СВЕТЛАНА: Когда меня нет там?

Д.ЗИЦЕР: Да.

СВЕТЛАНА: Нет, он себя отлично ведет. В садике идеально себя ведет.

Д.ЗИЦЕР: Значит, смотрите, Светлана, мне кажется, однозначно совершенно, это реакция не на третьего человека, а на вас с третьим человеком. В этот момент, мне кажется, он вас, кажется мне, я не буду настаивать, он вас выводит на эмоцию определенную. Не третьего человека, потому что эти люди меняются, а вы остаетесь. Это значит, что в этой ситуации, вероятнее всего, это подозрение, гипотеза, как мы говорим обычно, но в этой ситуации вы как-то ярко и иначе реагируете, не так, как обычно.

СВЕТЛАНА: Возможно.

Д.ЗИЦЕР: И по той или иной причине… Ну, конечно, ну, ура, значит, наша гипотеза может быть верна. В этой самой ситуации он видит эмоциональную маму, а мама эмоциональная становится именно в этот момент. Он, вы не думайте, он не манипулирует, он не специально это делает, он делает это инстинктивно, интуитивно, потому что мама несколько раз эту реакцию выдала уже.

Чего надо делать? Делать надо следующее. Это довольно просто. Во-первых, после каждой такой истории, через некоторое время, не внутри этого, нужно с ним про это говорить. И говорить надо про несколько вещей.

СВЕТЛАНА: Пытались с ним разговаривать, да, пытались.

Д.ЗИЦЕР: Что значит, пытались? Он, что, немеет в этот момент?

СВЕТЛАНА: Потому что вот именно на следующий день или вечер я говорю – Лева, ты чего хотел, чего ты хотел добиться?

Д.ЗИЦЕР: Верный вопрос, браво, верный вопрос. Чего не сказал-то?

СВЕТЛАНА: Он ничего, он, либо просто отмалчивается, либо просто молчит…

Д.ЗИЦЕР: Значит, мы говорим, нет, Света, значит, мы говорим не тем тоном. Значит, это какой-то особый тон, особый тон для таких ситуаций у нас есть. Значит, надо сломать рутину. Значит, надо поговорить с ним об этом в неожиданный момент, в неожиданной ситуации. Это для него может быть, еще раз, я выдумываю, конечно, сейчас, но это может быть одна единая цепочка. Вот он здесь сделал, а дальше следует такой разговор. Так бывает, и с вами, со взрослыми бывает. Нет времени, хочу еще, может, успеть человека одного.

Но, тем не менее, надо сломать эту рутину. Первое, это первое. Это первое, что мы говорим, это главное. То есть понять – ты чего, а чего ты, ты же можешь сказать, а чего не сказал, да ты что, может, я себя как-то не так веду? Прям, 4 года это уже возраст, когда можно такое произнести.

Свет, и второе. Второе намного-намного понятнее. Слушай, я очень прошу тебя так не делать. Не уставайте это говорить. Я верю, что, может, вы и говорили уже. Я очень прошу тебя так не делать. И в ситуации, когда это происходит, на ушко сказали – я очень прошу тебя так не делать. И отошли, не надо, бабушка пусть не пытается его поднять, а вы не пытайтесь его уложить. Отлично. Он не в истерике, видите, просто лежит человек на полу в супермаркете.

СВЕТЛАНА: Он может очень-очень долго. Он настолько упертым характером обладает, что…

Д.ЗИЦЕР: Отлично. Ну, и что? Характер тут причем? Он же ничего не добивается, характер тут ни при чем, он добивается только вашей реакции. Пусть лежит. Еще раз, если бы ему было плохо, если бы он был в истерике, как говорят многие родители, это история другая.

СВЕТЛАНА: Нет, нет, именно вот молчаливый такой протест.

Д.ЗИЦЕР: Ну, и все. Действуйте и разговаривайте, каждый раз разговаривайте и разговаривайте. Все, я с вами прощаюсь.

СВЕТЛАНА: Дима, спасибо.

Д.ЗИЦЕР: Мы сейчас сделаем эксперимент века и за две минуты попробуем поговорить со Светланой из Подмосковья. Светлана, здравствуйте.

СВЕТЛАНА: Добрый день, Дима.

Д.ЗИЦЕР: Сразу прошу прощения, если не успею ответить, тогда мы с вами свяжемся через неделю. Ну, давайте попробуем, короткий вопрос, короткий ответ.

СВЕТЛАНА: Ой, было бы здорово, потому что вопрос вряд ли будет короткий.

Д.ЗИЦЕР: Давайте вопрос смело.

СВЕТЛАНА: Девочка 14 лет, 8-й класс, отказывается ходить в школу. Ночами смотрит сериалы бесконечно. Вообще решила, что ей учеба не нужна. И вот я, честно говоря, в отчаянии, потому что уже и к психиатрам обращались.

Д.ЗИЦЕР: Когда это произошло? Психиатр тут ни при чем. Когда это произошло?

СВЕТЛАНА: Это постепенно, начиная с 6-го класса, потихоньку.

Д.ЗИЦЕР: Почему это произошло, сами давайте, почему это произошло?

СВЕТЛАНА: Ну, мне кажется, и мне многие об этом говорят, что я с ней слишком…

Д.ЗИЦЕР: Потому что учеба не нужна, я за вас скажу, чтобы сэкономить вам время. Потому что она не видит смысла в этой учебе.

СВЕТЛАНА: Да. Ну, а что же мне делать?

Д.ЗИЦЕР: У вас есть семь секунд, подождите, давайте, девять секунд на то, чтобы сформулировать смысл учебы. Давайте. Зачем учиться?

СВЕТЛАНА: Смысл учебы, чтобы развиваться, чтобы познавать новое.

Д.ЗИЦЕР: Она развивается, сериальчики крутые смотрит, развивается.

СВЕТЛАНА: Ну, если она не закончит школу, сложно вообще понять, чем она потом будет увлекаться и чем заниматься. Школу-то надо заканчивать.

Д.ЗИЦЕР: Она увлечена, она будет у вас киносценаристом. Вот. Значит, смотрите, мы, я прямо сейчас вам говорю, мы вернемся к этому разговору, я вам обещаю. Но то, что я успеваю сказать, это следующее. То есть, получается, что учиться вообще-то нужно только по причине технической. Техническая причина, чтобы закончить школу. Этого мало, особенно в 14 лет. Мы же так романтически настроены. Мы должны с вами найти другие причины, Светлана.

Давайте анонсируем этот разговор для всех радиослушателей. Дорогие друзья, на следующей неделе продолжение разговора со Светланой.

Спасибо вам большущее, что мы вместе. Любви вам. Пока.