Любить нельзя воспитывать Выпуск 214

Д.ЗИЦЕР: Здравствуйте, дорогие мои друзья, дорогие мои радиослушатели. Всего две программы остается у нас до конца этого года. Правда, есть сюрприз, будет и третья 1 июня в День защиты детей, будет стрим на «smotrim.ru», и тогда мы уже с вами попрощаемся и пожелаем друг другу прекрасного лета.

Поскольку дело идет к расставанию на некоторое время, немного саморекламы, потому что хочу вам рассказать, где мы можем с вами повидаться, не услышаться, так увидеться, что называется.

Итак, 29 мая я буду в Воронеже, как и обещал. Много людей спрашивали, что я в Воронеж-то совершенно не приезжаю, вот приезжаю, форум «Действуй!» у вас там будет чудесный в Зеленом театре, я непременно в этом форуме приму участие.

6 июня я, наконец-то, буду в Москве. В этом смысле эта история интересная. Я в Москве, конечно, и за пандемию бывал много раз, но вы не поверите, выступлений вот таких вот открытых и публичных, как когда-то, у меня не было. И, наконец-то, 6 июня мы увидимся, волнуюсь и очень-очень жду.

Ну, а потом традиционно, в прошлом году был пропуск, но теперь уже можно вернуться к этой традиции, с 17 по 19 июня я буду на Дальнем Востоке в Хабаровске, а потом во Владивостоке.

Всю эту информацию легко можно найти на моих аккаунтах всяких в соцсетях, да я думаю, что и в интернете тоже можно найти.

Ну, а теперь к нашим обычным делам, к нашим разговорам. Мы совсем-совсем скоро начнем, но не раньше, чем мы услышим музыку, которую советуют нам слушать наши дети, и мы традиционно слушаем ее вместе с ними.

Евгений из Москвы просит уточнить, как можно смотреть «Маяк» в стриме, и когда, и где будет программа Димы Зицера, меня, то бишь, в День защиты детей? Евгений и все остальные, значит, во-первых, все наши эфиры можно смотреть на следующий день в моем YouTube канале. Набирайте «Дима Зицер. YouTube» и поехали, там есть все эфиры за этот год в видеоварианте.

Теперь, что касается этого самого эфира, который будет у нас 1 июня, заходите на сайт «smotrim.ru» и смотрите.ру, вот, собственно говоря, и все, это очень-очень просто. Более того, это будет через неделю, есть целая неделя, для того чтобы, если вы хотите, конечно, написать заявку, если у вас есть какой-то вопрос, мы сможем с вами встретиться лицом к лицу в этом самом видеоварианте, и не только поговорить, но и посмотреть друг на друга. Так что приглашаю очень-очень искренне, приходите, слушайте, смотрите. Спасибо вам большое.

А на линии у нас Елена из Сыктывкара. Елена, я вас приветствую.

ЕЛЕНА: Здравствуйте.

Д.ЗИЦЕР: Слушаю вас.

ЕЛЕНА: У меня, как бы не знаю, с чего начать, наверное, у меня вот такой вопрос. Подскажите, пожалуйста, как родителям научиться реагировать на агрессию ребенка? Что нужно делать? Это один вопрос. А еще у меня есть второй вопрос. Если ребенок привлекает внимание с помощью, ну, как бы психиатрского, попытка суицида. Но суицида как такового не было, потому что ребенок знал, что он делает. Он знал, что у него не будет суицид. Но вот так он привлекал внимание. Как на это реагировать, что делать? Ну, помимо разговоров.

Д.ЗИЦЕР: Подождите, конечно, мы начнем с вами со второго, а не с первого, потому что второй намного важнее, намного страшнее в определенном смысле. Скажите мне, пожалуйста, о каком возрасте мы говорим?

ЕЛЕНА: 11 лет.

Д.ЗИЦЕР: Мы говорим об 11 годах. Можете ли вы мне чуть подробнее рассказать, что произошло?

ЕЛЕНА: Могу очень подробно.

Д.ЗИЦЕР: Ну, давайте начнем с чего-нибудь. Уровень подробности проверим.

ЕЛЕНА: Был в военном училище, ну, поступил туда не по принуждению родителей, как все говорят. Он сам хотел, он мечтал, он поступил. Родители отговаривали, не послушался.

Д.ЗИЦЕР: Кто эти родители? Подождите, пожалуйста, о ком мы говорим? Чего-то, подождите, я запутался. Речь идет не о вашем ребенке?

ЕЛЕНА: О моем, моем.

Д.ЗИЦЕР: О вашем. Вы как-то про родителей в третьем лице. Давайте, хорошо.

ЕЛЕНА: В общем, и их там не отпускали домой. Ну, они вот (неразборчиво) все дела, и они там вот сидели, (неразборчиво) с августа конца до декабря. А он, есть у него такое, что он все обиды держит в себе, он не делится. Вот, чтобы выпытать что-то из него, надо хитрыми способами, потому что он сам не расскажет.

И у него накопилось, и он не знал, куда вот эту всю напряженность, всю свою агрессию, обиду деть, ну, обычно это все на меня. И залез на окно, знал, что окна закрыты, что ручка от окна, там даже не было ручки от окна, потому что ее убирают, чтобы дети не открывали. Что там нет ручки, он знал, потому что мы с ним как-то давно-давно, еще в сентябре говорили, что там не проветривается. Ну, в общем, ладно, он знал. Он залез и, когда его спросили, зачем ты туда забрался, что ты хочешь сделать, он сказал – я хочу выйти в окно.

Д.ЗИЦЕР: Так, чего было дальше?

ЕЛЕНА: Ну, его попросили спуститься, он спустился и пошел на разговор с психологом. После чего психолог сказала, что это была попытка суицида, и кроме, как выйти в окно, другого выхода из ситуации он не видел.

Д.ЗИЦЕР: Так, что было дальше?

ЕЛЕНА: Я его забрала оттуда домой, перевела в школу обычную, он начал ходить в школу, начать проявлять агрессию. Ну, он и до этого ее проявлял. И когда в очередной раз мы собрались ехать к психологу, он начал кричать, что он никуда не поедет, и схватился за нож. Ничего себе не сделал, просто он взял его в руки и потом положил на стол обратно. Ну, потом как бы успокоился и с горем пополам собрался к психологу.

Д.ЗИЦЕР: А психолог-то, что?

ЕЛЕНА: А психолог сказала, что это просто он такой ребенок, что у него просто внутри напряженность, какая-то внутренняя напряженность, с которой он не может справиться, и таким образом она у него выходит, потому что, ну, вот так вот.

Д.ЗИЦЕР: Нет, ну, это очень хорошо, очень умный психолог. А что делать-то вам посоветовали?

ЕЛЕНА: Обнимать.

Д.ЗИЦЕР: Ну, как идет?

ЕЛЕНА: Нет, не идет. Идет, на полчаса отрабатывает, а дальше все.

Д.ЗИЦЕР: Почему?

ЕЛЕНА: Не знаю, вот так.

Д.ЗИЦЕР: Смотрите, какой вопрос вы мне задаете, строго говоря, на эту тему, на эту тяжелую тему?

ЕЛЕНА: Как мне, когда он постоянно на меня агрессирует, злится на меня, вот как мне научиться держать себя? Я понимаю, что просто ему внутри тяжело.

Д.ЗИЦЕР: А почему ему тяжело-то, на ваш взгляд, Елен?

ЕЛЕНА: Ну, как бы не знаю, что-то его гложет.

Д.ЗИЦЕР: Что?

ЕЛЕНА: Не знаю. Нет, он не говорит, я его спрашивала.

Д.ЗИЦЕР: А когда вы спрашиваете? А вы спрашиваете? Подождите, спокойно, вы спрашиваете? И что он отвечает?

ЕЛЕНА: Да. Он говорит, что все нормально, все хорошо.

Д.ЗИЦЕР: И началось это когда?

ЕЛЕНА: Ну, это у нас каждую весну. Началось это, наверное, с 1-го класса.

Д.ЗИЦЕР: Каждую весну, вы говорите, это?

ЕЛЕНА: Да. Нет, у нас каждую весну всякие вот такие поступки происходят, которые потом вот за собой влекут последствия, как в военном училище.

Д.ЗИЦЕР: А скажите мне тогда уж, что было до 1-го класса?

ЕЛЕНА: Мы переехали. Мы из одного города переехали в другой город.

Д.ЗИЦЕР: Подождите, я не об этом сейчас. До 1-го класса все было нормально, не было никакой агрессии, все было чудесно, все любили друг друга в семье, все было очень хорошо? Так или не так?

ЕЛЕНА: Ну, да, было поспокойнее. Были выходки такие агрессивные у него, но были поспокойнее. Я могла еще с ним договориться, вот, в чем дело. Тогда я ему еще могла все объяснить и договориться.

Д.ЗИЦЕР: Ну, подождите, я другой вопрос задаю, Елен. Подождите, были агрессивные выходки. Что это значит опять? Мне нужно конкретно. Мне нужно сейчас не о вас, я понимаю, что вам тяжело, а мне нужно о нем.

ЕЛЕНА: Хорошо.

Д.ЗИЦЕР: Еще раз, давайте пойдем другим путем. Это было с самого начала, с самого его детства? С 3-х лет, условно говоря? Или с 5, или с 7?

ЕЛЕНА: Нет, нет. Это было, началось лет с 6. Нет, это были не агрессивные выходки, не с самого детства. Лет с 6 примерно.

Д.ЗИЦЕР: Отлично. В 6 лет пример агрессивной выходки?

ЕЛЕНА: Ну, вот, когда он кричит вот так вот очень сильно, хлопает дверьми.

Д.ЗИЦЕР: Скажите мне, пожалуйста, вы живете вдвоем?

ЕЛЕНА: Да.

Д.ЗИЦЕР: Вы живете вдвоем.

ЕЛЕНА: Нет, втроем мы живем. У меня еще один ребенок есть.

Д.ЗИЦЕР: Третьему ребенку сколько?

ЕЛЕНА: Ему 4 года.

Д.ЗИЦЕР: Так, ну, я даже не знаю, чего вам сказать, и с какой стороны начать. Значит, ну, во-первых…

ЕЛЕНА: Давайте с любой.

Д.ЗИЦЕР: Ну, давайте с любой. Во-первых, я бы на вашем месте сходил к неврологу, это раз. Психолог психологом, но, если человека, как вы говорите, что-то гложет изнутри, надо бы проверить просто какие-то очевидные вещи. Проверить, поговорить, посмотреть. Это важно, просто проверить. Невролог хороший доктор. Детский невролог четырежды хороший доктор. Просто найдите такого, которого вы знаете, которого советуют, и так далее. Это раз, и это то, с чего бы я начинал, в любом случае, пока ему 11 лет. Через пару лет он может очень жестко отказаться, как вы понимаете, и так далее.

Второе. Почему он пошел в военное училище? Вы говорите, он хотел сам, ну, хотел сам, не хотел сам.

ЕЛЕНА: Нет, смотрите, у нас в классе была учительница, которая говорила, что, ну, вот в начальных классах, когда, ну, учительница начальных классов говорила, что в это училище берут только лучших, туда очень сложно попасть. Вот, если вы туда поступите, значит, вы самые лучшие.

Д.ЗИЦЕР: Прекрасно. А вы-то, что думали про это? Хорошо, я понял, ну, учительница, не буду комментировать. А вы, что про это думали?

ЕЛЕНА: А я не думала, что, я ему говорила – хочешь, поступай, не хочешь, не поступай.

Д.ЗИЦЕР: А вы-то, что хотели?

ЕЛЕНА: Я не хотела, чтобы он поступал. Я ему сказала, что тебе будет тяжело, что лучше не ходить туда.

Д.ЗИЦЕР: То есть вы не хотели, потому что ему будет тяжело?

ЕЛЕНА: Да, морально.

Д.ЗИЦЕР: Не потому что, Лена, не потому что вам было бы тяжело без него?

ЕЛЕНА: Нет, я думаю, что…

Д.ЗИЦЕР: А потому что ему было бы тяжело без вас?

ЕЛЕНА: Да.

Д.ЗИЦЕР: Ну, это честный ответ, за который я вас благодарю. Ну, в общем, мне кажется, что он, действительно, в тяжелой ситуации, мальчик-то ваш. Он в тяжелой ситуации. Я понимаю, что и у вас ситуация непростая. Ну, слушайте, когда мама говорит – иди, куда хочешь, я перевожу это на жесткий язык сейчас, мне, в общем, все равно, тебе будет тяжело, ну, вообще-то, мне кажется, что человеку, во сколько он там ушел у вас, в 8 лет, в 9 лет?

ЕЛЕНА: В 10.

Д.ЗИЦЕР: Мне кажется, довольно с этим тяжело.

ЕЛЕНА: В 11 ушел.

Д.ЗИЦЕР: Что, в 11 ушел и в 11 вернулся?

ЕЛЕНА: Да, он чуть-чуть там, до марта месяца.

Д.ЗИЦЕР: Вот смотрите, Лен, я скажу вам честно. Вы вообще любите его?

ЕЛЕНА: Да.

Д.ЗИЦЕР: А в чем это проявляется? Я знаю, что это тяжелый вопрос.

ЕЛЕНА: Я переживаю за него.

Д.ЗИЦЕР: Нет, в чем это проявляется для него? В чем проявляется любовь?

ЕЛЕНА: Обнимаю его.

Д.ЗИЦЕР: Так, еще? Ну, обнимаются люди даже, вот я сегодня познакомился с чудесными людьми, и мы, так сказать, так чудесно поговорили, что на прощание обнялись, например. Ну, вообще я не влюбился ни в кого из них, хотя люди приятнейшие. Что еще?

ЕЛЕНА: Говорю ему, ну, не часто.

Д.ЗИЦЕР: Что еще?

ЕЛЕНА: Не знаю.

Д.ЗИЦЕР: Лен, разговор тяжелый для вас, я уверен, но вообще-то надо искать ответ. И вообще-то, когда мы живем с любимым человеком, вообще-то, на самом деле, надо бы, чтобы этот любимый человек чувствовал, что мы его любим. И вообще-то у нас должны быть ответы. Я не могу за вас их придумать. У меня есть идеи в голове, но это должен быть целиком ваш ответ.

Теперь смотрите, я не знаю, насколько это имеет отношение, ну, к этой, я не полезу в это, как вы понимаете, потому что, если этим занимается психолог, а, возможно, будет заниматься и невролог, а, может быть, с ним будет заниматься психиатр, специалисты, я верю в них, и они это определят. Но я хорошо-хорошо понимаю, что любовь должна проявляться, особенно, если есть младший брат или сестра. Мы про это много говорили. Человек должен понимать, почему он живет там, где он живет.

Теперь смотрите, я, конечно, не буду вас воспитывать, и не буду сыпать вам соль на раны. Но при этом, слушайте, если 11-летний мальчик уходит в военное училище, ну, мне кажется, что, ну, хорошо бы маме сказать – котик, я тебя так люблю, мне так тебя будет не хватать, например, я очень-очень буду по тебе скучать, но я понимаю, что раз ты этого хочешь, ты можешь идти. Первый вариант.

Второй вариант. Слушай, я прямо даже не знаю, как я с этим справлюсь. Но не вариант – поступай, как знаешь, тебе будет тяжело. Потому что, когда нам 11 лет, да честно говоря, когда мне 54, я говорю о своем возрасте сейчас, ну, мне было бы довольно трудно, если бы моя жена любимая, не дай, бог, сказала бы мне такой текст. Я бы сказал – слушай, дорогая, ты знаешь, меня там, не знаю, в командировку посылают, вот не знаю, ехать или не ехать. Она бы мне сказала – слушай, ты знаешь, ну, поступай, как знаешь, но имей в виду, тебе будет тяжело. Я думаю, что у меня бы закрались мысли всякие неприятные про наши отношения. Понимаете?

ЕЛЕНА: Да.

Д.ЗИЦЕР: Так, последняя строчка. Что мы делаем? Мне кажется, ну, так, чтобы вы не ушли все-таки без совета. Мне кажется, во-первых, к врачу бы я пошел, честное слово. Второе. Я бы подумал на вашем месте сегодня, завтра, подумал вот про эти проявления любви. После того, как я подумал бы, я бы поговорил с вашим замечательным мальчиком. И поговорил не о том, что вам с ним трудно, я понимаю, что вам с ним трудно, поговорил с ним не об этом. А поговорил о том, как он значим для вас, и как он чудесен, и как вам его не хватает, и как вы испугались, между прочим.

Потому что, если в тот момент, это догадка сейчас, не реагируйте никак, но, если в тот момент, когда вы говорите, он встал на окошко, для того чтобы обратить на себя внимание, а вы вместо того, чтобы сказать ему, как вы его любите, и какой ужас был бы, если бы вы его потеряли, и вы не знаете, как бы вы жили, если вместо этого вы вели себя подобно следователю, то есть выводили его на чистую воду и говорили – а, ты не собирался ничего делать, ты же знаешь, что окно закрыто, то жить ему в этот момент стало еще тяжелее, чем было до этого. Ну, не реагируйте, я, к сожалению, знаю, что я прав.

Поэтому мне кажется, надо прямо вот повернуть тумблер, знаете, как выключатель повернуть, и совсем-совсем с другой стороны начать. И рассказать ему, как он любим, и как вы его желали, и как вы хотите, чтобы вы были вместе, и как вы хотите, чтобы с ним все было хорошо, и как вы сделаете все, для того чтобы ему было спокойно и хорошо, и так далее. И как вы понимаете, что внутри его что-то гложет, как вы мне сказали. И как вы, поскольку вы его мама, вы сделаете все, для того чтобы ему помочь, для того чтобы помощь пришла.

И именно поэтому вы пойдете к доктору. Не потому что вам с ним тяжело живется, а потому что он ваш любимый человек, и вы понимаете, что любимому человеку нужно помогать изо всех сил. И поэтому скажете вы ему, если захотите, конечно, скажете вы ему, что вы готовы, как его мама, сделать все, для того чтобы ему было хорошо.

А потом, когда мы проделаем эти шаги, можно будет начинать разговаривать о том, что вы ожидаете от него, чтобы и вам с ним было тепло и хорошо, и что вы просите его чего-то не делать, а что-то делать, и так далее. Но только в этом порядке, Лен. Он должен заново поверить.

Он 11-летний мальчик, он совсем-совсем не думает, не волнуйтесь, что вы его не любите, он совсем-совсем не думает, что вы предпочитаете, чтобы им занимались другие люди. Он так не думает, не волнуйтесь, пока. Пока не думает. Но, во-первых, есть опасность того, что он так подумает, а нам бы с вами этого не хотелось. А, во-вторых, ну, правда же не в этом, правда в том, что он, действительно, ваш любимый, золотой, чудесный мальчик. И надо бы, чтобы он начал от вас это слышать, не только про обнимания.

Я прощаюсь с вами. У нас долгий и длинный был разговор, но я не хотел его прерывать, мне казалось, что мы должны его закончить. Лен, я желаю вам удачи. Действуйте, пожалуйста.

Таиса из Челябинской области, здравствуйте.

ТАИСА: Здравствуйте. Добрый вечер, Дима.

Д.ЗИЦЕР: Рад вас слышать.

ТАИСА: Взаимно. Спасибо большое за эту возможность. Разрешите сразу перейти к делу, дабы сэкономить время.

Д.ЗИЦЕР: Конечно.

ТАИСА: К вам часто родители звонят, обращаются со своей проблемой, не так часто учителя. Вот я бы хотела с другого фронта обратиться, со стороны учительской, так скажем.

Д.ЗИЦЕР: Знали бы вы, Таиса, как я счастлив, я, правда, очень-очень люблю с коллегами разговаривать в эфире. Я с вами согласен, к сожалению, это бывает не часто. Так что я вас приветствую еще и как коллегу.

ТАИСА: Спасибо. Так вот речь пойдет не о проблеме взаимоотношения с учениками, а о проблеме взаимоотношения с коллегами. Дело в том, что я недавно переехала в небольшой поселок и работаю в школе. До этого я работала в институте. И проблема вот, в чем. Одна коллега, это мне уже сообщили мои дети, на урок приносила документы, мое личное дело и зачитывала детям, собственно говоря, мои документы все.

Д.ЗИЦЕР: Зачем?

ТАИСА: Зачем, да, вопрос, зачем. Ну, пыталась сказать детям о том, что мои дипломы, они куплены, ну, и, в общем, всячески понизить мой как-то профессиональный авторитет, может быть, в глазах. Я спросила первым делом детей, как они себя при этом чувствовали, на что они мне ответили, что это было ужасно, она вас оскорбляла. И дальше я уже не стала их расспрашивать, я, в общем, поняла.

Д.ЗИЦЕР: Ну, и правильно.

ТАИСА: И, конечно, первое желание мое было пойти и поговорить с ней, но я не стала, потому что подумала о детях. В любом случае, началась бы очная ставка, пригласили бы весь класс, кто, что сказал, и я, в общем, не стала это выяснять. И, в общем, в целом, такая не совсем, вы знаете, дружественная, благоприятная обстановка в коллективе по отношению ко мне. То есть я сначала искала причину в себе, может быть, во мне что-то не так.

Но вот искренне мне нравятся мои коллеги, они большие профессионалы, но относятся ко мне, скажем, ну, многие со снисходительным превосходством. То есть регулярно, если я первый месяц отшучивалась от высказываний таких, как это сейчас вам все нравится, через год мы на вас посмотрим. То теперь, если честно, мне совсем не весело в такой обстановке. Не знаю, получилось у меня донести все, потому что я нервничаю.

Д.ЗИЦЕР: Вполне. А скажите, Таиса, а с чем это связано?

ТАИСА: И я не знаю, как мне себя вести.

Д.ЗИЦЕР: Подождите, а можно я задам вам нескромный совсем один вопрос. Сколько вам лет?

ТАИСА: Конечно, можно. Мне 34 года, у меня пятеро своих детей.

Д.ЗИЦЕР: А откуда же, подождите секунду тогда, я-то думал, я-то грешил до этого момента на то, что, может, вы намного моложе их. Но, с другой стороны, слушайте, а чего же они, а в чем причина этой надменности и вот этого разговора свысока, как вы это объясняете сами?

ТАИСА: Мне не хочется себе в этом признаться, если честно, возможно, причина есть в том, что, действительно, коллеги работают не одно десятилетие, и они, действительно, уже устали, а я немножко сменила, понимаете, среду обитания. Из института пришла в школу, и мне все в кайф, в общем. Мне нравится работать с детьми.

Д.ЗИЦЕР: Ура, я счастлив, вам не передать, как приятно это слышать, честно.

ТАИСА: Да, это трудно и так далее, и отчеты, и все это понятно. То есть после института там примерно та же самая картина, то есть мне это настроение не портит. Может быть, их это злит?

Д.ЗИЦЕР: Может быть. Слушайте, строго говоря, Таиса, а что мы с вами обсуждаем вообще? Вот какой вопрос вы хотели бы обсудить?

ТАИСА: А мы обсуждаем о том, что неблагоприятная обстановка внутри педагогического коллектива сказывается на детях, в первую очередь. Вот представляете, вместо урока у ребят был вот, чему мы их все учим? Говорить гадости за спиной?

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, золотые слова. Я расскажу вам, я расскажу, чему вы их научите, пожалуйста. Вы научите их тому, что их замечательная, удивительная учительница Таиса, вот удивительно, действительно, вот сейчас скажу пафосно, я не часто говорю пафосно, вы знаете это, я не часто, но мне хочется сказать пафосно, она может для них быть нравственным ориентиром. Я знаю, что это пафосно звучит. Потому что она может, в отличие от многих, а, может, мы и сравнивать не будем даже, она способна заниматься делом, от которого она получает настоящее удовольствие и в этом показывать им пример, важнейший на свете пример, когда люди занимаются тем, от чего их прет, извините за выражение. Вот «кайфую» сказали вы, ну, можно это слово сказать. Это потрясающая история.

Еще один пример. В тот момент, когда о ней говорят плохо, ну, это просто из рук вон, какой жуткий поступок, тот, который вы описываете, не говоря о том, что не этичный и так далее, поступок ужасный, и дети это почувствовали, и дети это поняли, и, слава богу. И у замечательной учительницы хватило и сил, и ума, и профессионализма остановиться, хотя я понимаю, что у вас в душе творилось в этот момент, остановиться и сказать – мы пойдем дальше. И это тоже история чудесная.

Теперь, вы абсолютно правы, что на это силенки-то нужны. Я могу себе представить, если у вас, действительно, коллектив, в котором вам трудно прямо, трудно-претрудно, ну, конечно, на это необходимы силы. Но, с другой стороны, ну, подождите, но, с другой стороны, вы же только пришли, и вы, действительно, вы говорите, получаете от этого удовольствие. Ну, так не позволяйте другим это удовольствие вам портить. Прямо не позволяйте. Ну, мало ли что, ну, они привыкли или не привыкли, или они, я не знаю, что, давно работают или не давно работают, или они не так понимают, ну, и отлично.

ТАИСА: Спасибо.

Д.ЗИЦЕР: В этом смысле, мне кажется, что, я честно вам говорю.

ТАИСА: Так все просто оказалось.

Д.ЗИЦЕР: Да, смотрите, вы рассказали историю очень простую, но очень-очень значимую, простую, на первый взгляд, очень значимую. Мы же с вами в школе учились, и многие наши слушатели тоже, наверное, поймут это и вспомнят из детства, когда вот трудно-претрудно ребенку, и вот есть один учитель, и он даже, ребенок, не до конца может сам себе сказать, в чем там штука, но один учитель, который, я еще раз скажу это пафосное словосочетание, становится для него нравственным ориентиром, нравственным, вот нравственным, именно это слово. Я хочу быть, как она. Я хочу быть, я даже не понимаю, почему. Потому что она спокойна в этой ситуации, потому что она не отвечает оскорблением на оскорбление, и потому что она демонстрирует мне, что я ей важен, и ее работа ей важна.

Да, все просто. Просто и сложно. Слушайте, но один вопрос я вам должен задать, обязан просто. А с директором-то, как у вас отношения?

ТАИСА: Вот я ответный вам хотела вопрос, как поднять, сменить градус, улучшить климат? Нормальные отношения. То есть я, понимаете, на работе всегда избегаю и всяческих, открытой конфронтации, и закрытой конфронтации, и вообще негатива.

Д.ЗИЦЕР: Я не об этом. Я о том, можете ли вы с директором на эту тему поболтать? Слушайте, эта история на уровне ЧП, на самом деле, эта история на уровне ЧП.

ТАИСА: Да, согласна.

Д.ЗИЦЕР: Я очень рад, что вы так держитесь. Вот кто-то пишет вам сейчас из Татарстана, без имени, к сожалению: «Держите удар, он временный. Запаситесь выдержкой». Я согласен абсолютно с этим. Но, во-первых, держать удар не просто, во-первых. Во-вторых, на самом-то деле, там, где мы работаем, мы не должны держать удар. Ну, Алексей тоже правильно пишет из Астрахани, что и законы нарушены. Это правда. Но мы же не хотим посылать вас на передовую. Короче говоря, взвесьте возможность с директором на эту тему поболтать. Первое.

Второе. Взвесьте возможность, если у вас хорошие отношения с директором, деловые…

ТАИСА: Деловые.

Д.ЗИЦЕР: Взвесьте возможность, ну, так отлично, ну, предложите директору какое-нибудь мероприятие для атмосферы в коллективе. Нет, я не имею в виду сейчас пьянку, извините за выражение, или чаепитие, я не об этом.

ТАИСА: Да, я поняла, да.

Д.ЗИЦЕР: А какое-то мероприятие, ну, я не знаю, назову это словом тренинг, хотя тренингом сейчас называют все на свете, но, бог с ним. Ну, иными словами, какое-то мероприятие, когда мы сможем, как люди поговорить человеческим голосом. Не когда мы сидим за партами фронтально, и директор нас грузит, или кто-то, докладчик, а когда мы можем поговорить, когда мы можем обсудить, когда мы можем поговорить, зачем мы этим делом занимаемся, и что нам интересно, и что изменилось за последние 10 лет. Не для того чтобы детей поругать, а для того чтобы про себя поговорить, не про детей.

Слушайте, я могу только надеяться, что вас послушают. Мне кажется, ну, то есть, я не знаю, я одно могу сказать, что без этого вообще школе очень трудно существовать, если время от времени не происходят вот такие какие-то события среди учителей, потому что профессия-то, требующая вентиляции, и разговора, и разговора с коллегами, и анализа, и рефлексии, и сомнения, и так далее. Так что вот примерно вот так.

ТАИСА: Да, согласна. Я вот, пока говорили, вот прямо одну минуточку, подумала, может, мне действительно дать время вот этой коллеге и всем остальным, дать время просто посмотреть на меня, и они поймут, что я не настроена к ним как-то негативно.

Д.ЗИЦЕР: Нет, это ерунда. Дать им время посмотреть на вас, дело хорошее, но пусть лучше вы дадите им время посмотреть на самих себя. Ну, я надеюсь, что что-нибудь с этим произойдет. В этом смысле, вы тут ни при чем, короче говоря, вот поверьте мне. В этой ситуации вы вообще ни при чем. На вашем месте мог быть кто угодно другой, вы тут ни при чем. И поэтому мне кажется, что нужно быть спокойным и упрямым, как поется в известной песне, в хорошем смысле слова, спокойным и упрямым.

Но я бы, ей богу, с директором попробовал поговорить. Вы явно человек тонкий и чуткий, и вы почувствуете, до какой линии можно идти, и что можно сказать. Не для того чтобы пожаловаться, а для того чтобы поговорить о том – слушайте, ну, мы можем это изменить, мы можем это улучшить, и они устали, и мы можем попробовать дать им возможность отдохнуть.

И это не связано с бюджетом, то, чего всегда боятся директора. Такой семинар не связан с бюджетом вообще, если мы собираемся в школе в какой-нибудь день и придумаем, как это организовать, и как это сделать, и что можно сделать, и так далее. Если будут на эту тему вопросы, сейчас я искренне говорю, ловите меня на слове, если будут вопросы о том, как и что можно организовать, напишите мне, мы спишемся и я отвечу, честно, обещаю.

ТАИСА: Спасибо, огромное спасибо. Очень вам благодарна.

Д.ЗИЦЕР: Прощаемся?

ТАИСА: Да, большое спасибо.

Д.ЗИЦЕР: Пока. Всего вам доброго.

До рекламы успею поздороваться с Анной из Москвы. Здравствуйте, Анна.

АННА: Здравствуйте, Дима. Меня зовут Анна, я из Москвы.

Д.ЗИЦЕР: Полминуты у нас, мы можем… Давайте, начните, мы потом продолжим точно.

АННА: Давайте. Я мама двух девчонок 2,2 года, они двойняшки.

Д.ЗИЦЕР: Класс.

АННА: Алена и Лиза. И мы их очень-очень любим, и у нас проблема с раздельным засыпанием. Настолько мы их любим, что я не знаю, как же мне разделиться с ними, наконец-то, и переложить их в свои кроватки. И больше проблема с одним ребенком.

Д.ЗИЦЕР: Классная история. Все я понял, о чем мы будем говорить. Говорить мы будем через полторы минуты, давайте послушаем рекламу.

Итак, Анна, чудесная мама чудесных двух девочек, 2 лет и 2 месяцев. А скажите мне, пожалуйста, а что вы пытались-то делать уже? Что не получается?

АННА: Ой, мы с мужем пытались наладить самостоятельное засыпание, ну, хоть как-то попробовали.

Д.ЗИЦЕР: Рассказывайте.

АННА: Нет, ну, это попытки жалкие были.

Д.ЗИЦЕР: Ну, расскажите, ну, чего вы, господи, ну, жалкие попытки. Вы думаете, вы одна такая? Честно, таких много, всем интересно послушать.

АННА: Ну, это всегда сопровождалось криками, попыткой вернуться на ручки. Мы их брали обратно на ручки, обратно клали в кровать. В общем, в какой-то момент уже спины болели, спать очень хотелось. И где-то вот в 1 год с небольшим мы решили, что все, мы передвигаем их кроватки к нашей с двух сторон, к нашей двуспальной без бортика и стараемся их перекладывать по мере возможности. Но все это время, вот до 2-х с небольшим лет, они упорно хотят в обнимку засыпать. И мне это, в общем-то, было выгодно, потому что я очень хотела спать.

Д.ЗИЦЕР: Но цена оказалась высокой.

АННА: Высокой, да. И мы навострились перекладывать их, когда они уже совсем заснули. И одна из дочек, она совсем мамина, мамина, мамина, ну, она выбрала меня в качестве человека, без которого она прямо вот не может жить, и засыпает она исключительно в определенной позе, в обнимку, все время ворочается, прижимается посильней. То есть я вижу, что она нуждается очень во мне. А я очень нуждаюсь уже в том, чтобы спокойно встать с кровати, когда я этого хочу, ну, либо вечером, либо утром.

Д.ЗИЦЕР: А что происходит, когда вы встаете с кровати, когда вы этого хотите?

АННА: Через некоторое время, сейчас она повзрослей стала, она не сразу это понимает, либо вечером, либо утром я хочу, пока они спят, что-то поделать.

Д.ЗИЦЕР: Естественно.

АННА: И встаю, и часто они прочухивают это не сразу, и, если просыпаются, то Алена, менее привязанная, скажем так, менее тревожная, наверное, она, в общем, почти что спокойна, но все равно спрашивает, где мама. А Лиза, она уже стала просто выбегать в ужасе из комнаты, искать и ночью, и утром. Она не досыпает из-за этого.

Д.ЗИЦЕР: Ну, подождите, спокойно, не пугайте ни меня, ни себя, подождите, а то я, действительно, сейчас как испугаюсь. Давайте до конца историю. Значит, Лиза в ужасе выбегает и ищет маму, находит. А дальше, что происходит?

АННА: Находит. Мама подхватывает ее на ручки, мы ложимся обратно в кроватку, я ее целую.

Д.ЗИЦЕР: Почему?

АННА: Почему подхватываю на ручки? Или почему ищет?

Д.ЗИЦЕР: Нет, почему подхватываете?

АННА: Потому что я вижу, что она хочет спать, ну, что она среди сна, ну, он еще не закончился, у нее явно, она просто тревожится.

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, я скажу вам, что мне кажется. Ну, я понимаю, ну, в общем, да. Значит, смотрите, есть технический вопрос. У них своя комната есть или нет?

АННА: Ну, мы не пробовали еще туда их переселять, еще не пробовали. Мы боимся, наверное, все-таки.

Д.ЗИЦЕР: Чего боитесь-то? Ну, произнесите, мне можно.

АННА: Мы боимся, что это будет очень долго, мучительно, со слезами.

Д.ЗИЦЕР: Нет, это будет быстро и не мучительно. Подождите, скажите мне, пожалуйста, про их комнату, а там что-то происходит, в этой комнате когда-нибудь?

АННА: В этой комнате находится вся их обстановка детская и с игрушками, и со столиками, и стульчиками, и с кроватками.

Д.ЗИЦЕР: Так, и в этой детской обстановке… Я понимаю. В этой детской обстановке, как они живут-то, расскажите? Что они там делают? Они как-то там бывают или что?

АННА: Они самостоятельно, в общем-то, могут выбрать себе по интересам, порисовать, поиграть в кухню детскую.

Д.ЗИЦЕР: Ну, это их комната или ваша комната, короче говоря? Ну, скажите мне просто, это их комната, как вам кажется? Если бы мы могли их спросить сейчас? Это довольно трудно, но, если бы могли их спросить? Они бы сказали «спасибо»?

АННА: Это хороший вопрос, потому что…

Д.ЗИЦЕР: Они бы сказали – это наша комната или это мамина комната? Давайте ответ.

АННА: Они бы сказали – это наша комната, скорее, да.

Д.ЗИЦЕР: Потому что?

АННА: Потому что мы там играем, проводим много времени, там есть интересный диван, на котором мы прыгаем, и книжки можно…

Д.ЗИЦЕР: Ну, а что, на маминой кровати нельзя попрыгать? Ну, ладно, не важно.

АННА: Можно.

Д.ЗИЦЕР: Скажите мне, пожалуйста, днем они спят у вас?

АННА: Днем спят.

Д.ЗИЦЕР: Где?

АННА: Я их лично, я, когда укладываю, я тоже ложусь с ними в обнимку. Но они ходят в садик, и сейчас они вообще начали оставаться всю неделю там, и у них там нет никаких проблем с засыпанием. Педагоги вообще ничего…

Д.ЗИЦЕР: Естественно. Значит, смотрите, все, мы движемся к финалу, у нас осталось мало времени, давайте, я отвечу, чтобы у вас было время что-нибудь переспросить. Слушайте, ну, это типичная такая поведенческая ловушка же. То есть, иными словами, вы неслучайно же начали весь этот текст с того, что у вас есть проблема. Вы сами-то заметили, что вы это сказали?

АННА: Да.

Д.ЗИЦЕР: У нас есть проблема, у нас, у нас. У нас есть проблема расстаться с ними, у нас есть проблема уйти, мы так боимся, что же у нас будет, мы так боимся. Я такой – Ань, Ань, а у них есть своя комната? У них нет своей комнаты, у них есть будущая своя комната. Ну, дальше я вас раскручиваю, мы не будем повторять весь наш разговор и так далее. И выясняется, что все-таки это немножко их, и т.д., и т.п. Слушайте, надо отпустить чуть-чуть. Ну, во-первых, надо чуть-чуть отпустить.

Первый совет – поболтайте с мужем, я скажу вам, о чем. Вот сейчас по-честному это странно прозвучит. Вы вообще хотите, чтобы они переселились в свою комнату или нет? Не давайте мне ответ, подождите, дадите его вечером самой себе. Хотите или нет? Или, на самом деле, это прикольно, ну, что есть такая тусовка, немножко такая мамская, извините за это слово, не люблю его, но не могу ничем заменить. Ну, так как-то вот я с одной обнялась, другая прибежала, эта убежала, и так далее. Это важный момент.

Если вы решите, что все, это красная черта, и вас это все достало, и вы хотите это изменить, надо менять. Первый шаг в этом изменении – сделать так, чтобы эта комната была их. Я знаю, что они маленькие, я знаю, что они не разговаривают еще бойко, как мы с вами, но, тем не менее, надо начинать потихонечку придумывать, что в этой комнате делает эту комнату их комнатой – картиночки, плакатики, игрушки, туда, сюда, пятое, десятое. Раз.

Два. Днем поспите-ка вы в этой комнате, на самом деле, кроваточки перенесите и поспите днем. Кроваточки на колесиках, вы их перенесете легко. А потом останется всего один или два шага, для того чтобы и ночью это проделать. Но, спокойно, Ань, еще раз, мне-то кажется, что вы сами еще не там, вы сами еще это не решили.

АННА: Не там.

Д.ЗИЦЕР: В детском саду другая модель. У вас такая, а в детском саду другая, вот они вам и устраивают этот праздник. Я прощаюсь с вами. Я скажу, если хотите, несколько слов в начале часа еще, но с вами прощаюсь.

Пообещал я сказать несколько слов, но чего-то мне показалось, что я, в общем, все сказал на тему расставания с 2-летними детьми и посылания их в свою кроватку. Думаю, что все сказано. Если нет, напишите, договорю.

На линии у нас Алия из Екатеринбурга. Здравствуйте.

АЛИЯ: Дима, здравствуйте. Ну, в первую очередь хочу в двух словах выразить вам свое уважение, особую благодарность за вашу передачу, потому что я должна это сказать.

Д.ЗИЦЕР: Спасибо. Ну, давайте, говорите, господи. Должна, говорите.

АЛИЯ: В первую очередь, за то, что ваша передача позволяет посмотреть на наших детей, на нас самих другими глазами. И, в общем, кроме практических советов это очень серьезная, важная миссия и благодарю вас за это.

Д.ЗИЦЕР: Я очень рад это слышать, даю вам честное слово искренне. Я вас слушаю.

АЛИЯ: Я мама чудесной 4-летней девочки, очень чуткой, открытой в том самом чудесном возрасте, когда, в общем, все очень ясно, понятно, как мне казалось до недавнего времени. Недавно мой ребенок три раза подряд, так получилось, в детском саду с разницей в две, три недели получала такие мини травмы. Я приходила в садик за ребенком и обнаруживала, что мой ребенок с синяком. Начала выяснять с воспитателем, оказывалось, что она там зашла в неподходящий момент во время активной игры к мальчикам, в другой раз, ну, примерно такая же история.

Д.ЗИЦЕР: И что произошло? Подождите секунду, Алия, подошла, и? В неподходящий момент, и что произошло?

АЛИЯ: И вот мальчик развернулся и неожиданно попал ей лопаткой по лицу.

Д.ЗИЦЕР: Случайно в смысле, да?

АЛИЯ: Случайно, да. Второй раз то же самое примерно. Причем мы каждый раз обсуждали это с ребенком, и она, действительно, говорит, что они играли там в какие-то активные игры, и она подошла в самый неподходящий момент. Когда это случилось в третий раз, я уже так запереживала, написала об этом воспитателю, что я с ней очень подробно все обсудила, но мне бы хотелось, чтобы в сам момент, когда идет активная игра, вы все-таки ее остановили, чтобы она вот, ну, физически прямо остановила, чтобы она снова туда не рванула, в эту активную игру. В общем, казалось, исчерпан этот вопрос.

Ну, я дальше стала с ребенком обсуждать, я человек очень беспокойный, к сожалению, выяснила, что все три раза воспитатели, как ответственные люди водили еще ее к медработникам, показывали, обрабатывали эти вот ссадины какие-то. Ну, это все хорошо, но меня больше другое забеспокоило. Я спросила ее, а почему ты мне об этом не рассказала сразу про врачей, про вот эту историю? На что она мне сказала, что я очень не хотела тебя огорчать. Ну, в общем, пошли дальше.

Тут недавно они гуляли с бабушкой, и она там что-то поскользнулась один раз и побежала к бабушке – только давай не будем говорить об этом маме, потому что она огорчится, я не хочу, чтобы она переживала. И, в общем, все сложилось потом у меня в пазлах, потому что, конечно, я, как человек тревожный, я это признаю, и, видимо, когда-то сказанное слово, может быть, в детском саду о том, что не надо огорчать маму, я получила вот такой результат, который меня с точки зрения будущего очень беспокоит. Потому что одно дело, когда мой ребенок в детском саду, где, в общем-то, есть люди, которые отвечают за ее безопасность, но наступит момент, когда я нужна буду ей, и очень важно, чтобы она смогла мне сказать о том, что нужно сказать.

Д.ЗИЦЕР: Так, Алия, все, досрочный ответ, спокойно. Во-первых, вы все правильно понимаете. Во-вторых, я сразу должен вас успокоить, вот не просто так, чтобы вас успокоить, а успокоить. Нет прямой связи между «скажет» – «не скажет», честно. Может, она и скажет, и все будет хорошо. Я попробую объяснить. Вот мне кажется, что ключик маленький ко всей этой истории, это как раз, когда она поскользнулась вместе с бабушкой.

Замечательная мама Алия сама про себя знает, что она человек тревожный. И это значит, что какие-то вещи, на какие-то вещи, возможно, она обращает большее внимание, чем стоило бы. Ну, поднимает волну, сказали бы мы на сленге, выше, чем надо было бы поднимать волну.

Потому что, смотрите, ну, давайте, случай с бабушкой. Бежит ребенок, поскользнулся, упал, ну, и что? Об этом надо маме рассказывать? Ну, честно? Это вообще ерунда. Кто не падал? Вы падали, когда были маленькая, я падал, сейчас мы можем с вами поскользнуться и упасть. Это вообще не тема для разговора, по сути, это вообще не тема для разговора. Но это значит, что у нас в семье это все-таки тема для разговора.

И тогда я, замечательная, чудесная 4-летняя девочка говорю – слушай, ну, вообще-то это, с одной стороны, ерунда, а, с другой стороны, меня так постоянно приучают к тому, что это не ерунда, давай мы лучше, бабушка, не будем поднимать эту самую волну, говорит нам мудрая 4-летняя девочка. Понимаете?

АЛИЯ: Да, понимаю.

Д.ЗИЦЕР: Про синяки. Значит, с синяками, если, действительно, просто синяки, где, на каком месте у нее синяки, если не секрет?

АЛИЯ: На лице были. Вот все три раза с разницей в две недели. Ну, я верю ей, что, действительно, было…

Д.ЗИЦЕР: Ну, отлично, у нас с вами нет оснований предполагать, что это неправда. То есть это правда, случайно развернулся кто-то, случайно как-то она упала или кто-то ткнул.

АЛИЯ: Да.

Д.ЗИЦЕР: Верно, отлично. Слушайте, мне кажется, что чудесная, на самом деле, нет, ну, во-первых, действительно, с воспитателями вы поговорили, я думаю, совершенно правильно, ну, что надо бы им за этим понаблюдать немножко. Но, с другой стороны, ну, действительно, ну, все бывает, и синяки бывают. Это все. Из этого не следует… Ну, честно. Из этого, Алия, из этого не следует, что когда ей будет нужна ваша помощь, она вам не расскажет. Это, мне кажется, немного разные истории. То есть это, может быть, может и связаться в какой-то момент, но пока это вообще не там.

Пока просто имеется мама тревожная, которая о себе тоже говорит, что она тревожная, которая, ну, чуть преувеличивает, я бы сказал так. Ну, все, девочка у нас научилась тоже немножко преувеличивать. А поскольку мама у нас очень важный, значимый взрослый, назовем это так, и, слава богу, она бабушке говорит – давай пощадим эту несчастную тревожную женщину, на взрослом языке сказала бы она.

АЛИЯ: Да, так и есть.

Д.ЗИЦЕР: То есть, если вы спрашиваете меня, что делать, ну, слушайте, да чего делать? Выдохнуть, ничего, вообще не придавайте этому значения большего, чем стоит придавать. Всего лишь, мы с вами только что открыли, что в 4 года у ребенка бывают синяки, и ребенок может поскользнуться и упасть. Да, посмеялись вместе и все.

АЛИЯ: Да, вы меня успокоили.

Д.ЗИЦЕР: Я рад.

АЛИЯ: Ну, можно я, пользуясь случаем, еще один буквально маленький вопрос.

Д.ЗИЦЕР: Коротенький, давайте, пользуйтесь.

АЛИЯ: Коротенький, знаете, по поводу книг. Мы довольно много читаем самых разных книг, и, в общем, и так у нас расширяется эта вся библиотека, ребенок растет, и запрос у нее есть. И я столкнулась с тем, что с выбором книг всегда есть, ее мир, надо бы так сказать, сейчас он еще, знаете, весь такой, сдобренный принцессами, сдобренный животными и все хорошо.

Но, чем дальше мы продвигаемся в книгах, тем все больше и больше персонажи не самых, скажем так, положительных. Ну, где совершенно четко дает нам автор понять, вот хороший, плохой и все такое прочее. Насколько важно оберегать ребенка от таких книг? Я умом понимаю, что к этому она все равно придет, но в каком возрасте.

Д.ЗИЦЕР: А в каких, приведите пример?

АЛИЯ: А вот, знаете, вот у нас сейчас книга, которую мы должны буквально опять начать читать, тоже под вопросом, «Буратино», например. Так Буратино классический, и ей хочется, в общем, давно книга лежит, она ее уже, мне кажется, уже знает по картинкам всю. Там есть вот этот вот Карабас-Барабас. Она уже сказала, что есть такой персонаж по картинкам. И я в таком как бы замешательстве, потому что то, что мы до сих пор читали, это все всегда, знаете, ну, хорошо заканчивается.

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, а в чем ваши сомнения, в чем ваша тревога-то? Ну, так, по сути, в чем тревога? Что она услышит про Карабаса-Барабаса, и что, и захочет быть такой же? Или что? Что не так?

АЛИЯ: Ну, нет, она будет понимать, что, да, этот мир не только состоит из добрых людей, которые вокруг ее до сих пор окружают, которые, и она узнает, что есть еще вот такое что–то, не очень приятное.

Д.ЗИЦЕР: Алия, сейчас я скажу вам одну штуку, и вы засмеетесь, скорее всего. Вы сами-то понимаете, что это не на самом деле Карабас-Барабас?

АЛИЯ: Да, я, конечно, понимаю, но жизнь, она немножко из Карабасов состоит.

Д.ЗИЦЕР: Вы уверены? Что такое? Хочется спросить именно из этой прекрасной книжки – «кто вас воспитывал»? Помните такую цитату из «Буратино»? Да вы чего, Алия, спокойно. Во-первых, так, человек в 4 года, а тем более в 5, а тем более в 6, а тем более в 8, а тем более в 15 очень хорошо понимают разницу между искусством и жизнью, это раз. Литература и жизнь, и так далее. То есть это точно. Первое.

Второе. Мне кажется, если «Буратино», конечно, ей не рано читать, и вы чувствуете, что не рано, да читайте, конечно, и не надо при этом обсуждать с ней, кто хороший, кто плохой. А кто в «Буратино» хороший-то, расскажите мне?

АЛИЯ: Ну, да, это такой тоже вопрос.

Д.ЗИЦЕР: А кто хороший? Кто вообще в хорошей литературе хороший однозначно? Кто у нас хороший, Онегин, Печорин, кто хороший? Буратино хороший, который с папой так поступил?

АЛИЯ: Ну, это книги для другого возраста.

Д.ЗИЦЕР: Да ни при чем тут это, господи. Это всего лишь веселая сказка. Вы знаете, что, нет у меня времени, я бы с удовольствием с вами поболтал долго, потому что удивительным образом, Алия, эта история похожа на синяки и на падение. Знаете, чем похожа, на мой взгляд? Похожа тем, что мы придаем слишком большое значение каким-то приятным, я подчеркиваю, приятным мелочам. Слушайте, это всего лишь детская книжка смешная, она поймет то, что она поймет. Вы будете с ней это обсуждать, и будет чудесно.

И вы не будете обсуждать по принципу в 4 года, я надеюсь, кто поступил хорошо и кто поступил плохо. Вы вместе посмеетесь, и вместе порадуетесь, когда добро побеждает зло в этой книжке замечательной, и в большинстве, между прочим, книжек, детских, тем более. И все, и посмеетесь над Буратино, который вообще-то ведет себя неоднозначно, прямо скажем. И все. Правда, даю вам честное слово.

АЛИЯ: Но все-таки это касается тревожности, это все оттуда.

Д.ЗИЦЕР: Да конечно, слушайте, ну, спокойно, дружище, спокойно. Теперь смотрите, единственное, что я должен вам сказать, проверьте, насколько пора вам читать «Буратино». «Буратино» отличная книжка, но проверьте, насколько вам прямо пора, насколько не стоит почитать…

АЛИЯ: Ну, мы просто ходим в театр иногда.

Д.ЗИЦЕР: Ну, молодцы, ходите в театр.

АЛИЯ: На балет, который детский.

Д.ЗИЦЕР: Ну, и ходили на балет. Вы все успеете, 4 года, Алия, 4 года, есть столько прекрасной литературы коротенькой в 4 года. Кроме этого, личный совет, бывает все, ни в коем случае сейчас не принимайте это, как рекомендацию, потому что я же не знаю вашу замечательную девочку лично. Но вообще-то в 4 года намного проще и приятнее читать короткие произведения, короткие. Трудно еще, трудновато бывает в 4 года держать вот фабулу длинную-длинную, «Буратино» вы не прочтете за один вечер, правда. «Буратино» вы будете читать неделю.

АЛИЯ: Да, но вот «Волшебник Изумрудного города», удивительно, она вот ее, действительно, держит пока до конца, мы уже дочитываем.

Д.ЗИЦЕР: Ну, хорошо, держит. Но тоже не преувеличивайте, спокойно, не перегрузите, в отличие от Носова какого-нибудь, например. Там короткие главы, каждая глава отдельная история. Отлично.

АЛИЯ: Ну, да, да, тоже читали уже.

Д.ЗИЦЕР: То есть спокойно, короче говоря.

АЛИЯ: Спасибо вам большое.

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, я боюсь спросить, что же вы не читали, только, я надеюсь, вы не читали, не знаю, что там, Эдгара По какого-нибудь? Не торопитесь, не торопитесь.

АЛИЯ: Ну, вот «Маленькая Баба-Яга» наше последнее открытие.

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, пусть чтение ассоциируется только с удовольствием, только в этом возрасте, только с удовольствием. Анализировать, так сказать, пугаться, радоваться она еще успеет. Удовольствие, чтение это кайф такой вечный, бесконечный и так далее. Все, теперь с точки зрения литературы можно считать, я сторонник принципа – что поймет, то ее, но слишком бежать вперед, конечно, не стоит. Прощаюсь с вами?

АЛИЯ: Спасибо вам огромное еще раз.

Д.ЗИЦЕР: Да ура. Пока, всего хорошего, до свидания.

На линии у нас Вероника 12-летняя из Ростова-на-Дону. Здравствуйте, Вероника.

ВЕРОНИКА: Здравствуйте, Дима.

Д.ЗИЦЕР: Что скажете? А мне пишут – мама Мария. Имеется в виду, что мама там, рядом с вами где-то, да?

ВЕРОНИКА: Ну, да.

Д.ЗИЦЕР: Тоже хорошее дело. Мама Мария, здравствуйте, тоже.

МАРИЯ: Добрый день, Дима.

Д.ЗИЦЕР: Привет. Слушаю вас, друзья.

ВЕРОНИКА: Ну, я сейчас закончила 6-й класс.

Д.ЗИЦЕР: В добрый час.

ВЕРОНИКА: Вот у меня сейчас экзамен. Ну, вообще, по результатам ЕГЭ моя школа как бы одна из лучших в России. Но как бы в реальности я хожу туда, и мне там не очень комфортно. Ну, у меня как-то сначала, с самого начала не сложилось общение с одноклассниками. Ну, мы с ними как будто они с одной планеты, а я с другой. Ну, вот у меня есть одна девочка, с которой я общаюсь, и все.

Потом с учителями тоже. Я не очень просто люблю, когда кричат, я, ну, восприимчивая к такому общению, мне некомфортно. Но в школе это происходит каждый урок. Особенно с одной учительницей по французскому языку, у меня французская школа, она как бы, она срывается постоянно. То есть каждый урок у нее начинается с придирки ко мне. Мама ходила зимой разбираться, но как бы она сказала, что так не будет делать, но через неделю все опять продолжилось. И вот в конце года мы стали задумываться о семейном образовании, каких-то онлайн платформах, и мы не знаем, в общем, что делать.

Д.ЗИЦЕР: А в чем вопрос-то?

ВЕРОНИКА: Ну, как бы уходить, переходить на семейное образование или нет?

Д.ЗИЦЕР: Ну, смотрите, что я вам скажу. Значит, ну, как вы понимаете, я не смогу сказать вам «да» или «нет» и решить это за вас. Правда, вы понимаете, Вероника? Поскольку вы человек рассудительный явно, вы точно понимаете, что я не скажу вам – переходите, Вероника, или оставайтесь, Вероника. Да?

ВЕРОНИКА: Ну, да.

Д.ЗИЦЕР: А то, что я могу сделать, я могу спросить вас, как вам кажется, какие у этого есть плюсы и какие у этого есть минусы, вот на ваш взгляд?

ВЕРОНИКА: Плюсы оставаться или плюсы уходить?

Д.ЗИЦЕР: Нет, плюсы уходить.

ВЕРОНИКА: Ну, я не буду контактировать с неприятными людьми.

Д.ЗИЦЕР: С неприятными людьми, раз. На меня не будут кричать, два, это очевидные вещи. Меня не будут унижать, три. Есть ли у этого минусы?

ВЕРОНИКА: Минусы, ну, мой папа считает, что мне будет не хватать общения.

Д.ЗИЦЕР: Почему?

ВЕРОНИКА: Но я хожу… Что?

Д.ЗИЦЕР: Почему он так считает?

ВЕРОНИКА: Ну, потому что он думает, что в школе основное общение, и что там надо всему учиться. Но я дополнительно в школе хожу и в театральную студию, и занимаюсь танцами.

Д.ЗИЦЕР: Хотел только что, Вероника, ну, какая вы замечательная, я только что хотел посоветовать именно это, а у вас это уже есть.

ВЕРОНИКА: Ну, да.

Д.ЗИЦЕР: Что считает папа, я понял. Что считает мама Мария, которая рядом стоит тихонечко, или сидит?

МАРИЯ: Ну, просто как-то вот решить сложно, потому что как бы я вроде бы не против, я вижу, что Вероника тоже к знаниям тянется, я думаю, что у нее получится перейти на семейное обучение. Но вот у нас муж сильно против. Говорит, что получается…

Д.ЗИЦЕР: Вы понимаете, какая штука, дайте-ка я задам вам один вопрос еще, Мария. А почему вы так кардинально решаете этот вопрос-то, эту проблему? А, может, переход в другую школу? Я плохо, к сожалению, знаю карту образования Ростова-на-Дону, но, мне кажется, город-то у вас не маленький, должны быть хорошие школы, хорошие учителя, где Веронике будет комфортно.

МАРИЯ: Да, да, город не маленький, да. Но вот просто это одна вроде бы как из лучших школ французская.

Д.ЗИЦЕР: Ну, какая она лучшая? Вероника сказала только что, что она одна из лучших в России по ЕГЭ. Какое ЕГЭ? Она в 6-м классе.

МАРИЯ: Ну, вот она просто…

Д.ЗИЦЕР: ЕГЭ будет сдавать не школа, а Вероника. Ребята, это, ох, сейчас я произнесу что-то и потом, возможно, буду жалеть. Это фейк. ЕГЭ сдает ученик, а не школа. Школа, действительно, может определенным образом повлиять на подготовку, это правда. А может и не повлиять. Слушайте, это интересная тема. Сейчас мы послушаем новости, ладно, не убегайте никуда, поговорим еще немножко про школу, ЕГЭ и «семейку».

Напомню, на линии у нас Вероника из Ростова-на-Дону, которой 12 лет, и мама Мария рядом с ней. Ну, так с кем мы сейчас разговаривали? С Марией мы сейчас разговаривали.

МАРИЯ: Да, я здесь, да.

Д.ЗИЦЕР: Да, вы здесь. Мария, ну, так что насчет того, чтобы рассмотреть какие-то менее радикальные варианты?

МАРИЯ: Ну, менее радикальные варианты, мы, знаете, в течение года постоянно разговариваем с Вероникой, чтобы она осталась в этой школе, поменяла свое отношение, что не так все плохо.

Д.ЗИЦЕР: Нет, это радикальный вариант. Менее радикальный – это другие школы, возможно.

МАРИЯ: Это другие школы.

Д.ЗИЦЕР: Нет, ну, подождите, давайте так.

МАРИЯ: Ну, возможно, да.

Д.ЗИЦЕР: Ну, давайте так. Вероника, вы с нами ведь тоже и тоже меня слышите, правда?

ВЕРОНИКА: Да.

Д.ЗИЦЕР: Значит, смотрите, друзья, что я думаю. Во-первых, я думаю, что человек не должен находиться там, где ему плохо. Не должен, это важно, это очень-очень важный принцип. Значит, поэтому, если Веронике плохо, мне кажется, что это причина что-то поменять.

Теперь, что я сказал про ЕГЭ, вот вы сказали, что эта школа там она такая хорошая по результатам. Слушайте, умница Вероника, она подготовится к ЕГЭ, для этого есть учителя, для этого есть она сама, для этого есть поддержка родителей и так далее.

Теперь, мне кажется, что поэтому, если Вероника, умница Вероника, вот так вот, настаивает, год уже, говорите вы, Мария, на том, чтобы эту школу покинуть, мне кажется, что нам стоит к ней прислушаться.

Более того, если Вероника говорит, что проблема общения, кажется ей, будет решена, это сейчас я беру ваш вариант, уход на домашнее обучение, слушайте, ну, она, еще раз, она в этом смысле ответственный, рассудительный человек. Театральная студия это, безусловно, круг общения.

Теперь мы с вами, Мария, сейчас мы сделаем вид, что Вероника нас не слышит, мы с вами понимаем, на самом деле, что 12 лет, а 13 лет, тем более, тот самый возраст, когда завязывается дружба на долгие годы. В этом смысле дружба, конечно, может завязываться не обязательно в школе, еще и как не обязательно в школе, правда?

МАРИЯ: Да.

Д.ЗИЦЕР: Теперь, где проблема для меня в этом разговоре? Проблема для меня в этом разговоре ваш муж, которого здесь нет, и с которым я не могу на эту тему побеседовать. Но мне кажется, ну, ребята, мне кажется, что ваш замечательный папа, он, безусловно, понимает, что наша родительская роль, ну, в общем, делать так, чтобы нашим детям жилось легче, приятнее, защищать их и так далее. Поэтому я думаю, что папу мы сможем убедить. Тут дело даже не в убеждении, мне кажется, а в том, чтобы он как-то посмотрел на это под другим углом. Ну, спросите меня что-нибудь еще.

МАРИЯ: Возможно. Потому что, конечно, переход на семейное для нас это кардинальное решение. А вот, если попробовать другую школу, это как бы более приемлемо.

Д.ЗИЦЕР: Попробуйте. Слушайте, посмотрите, только важный момент, тоже сейчас мы поговорим так, как будто Вероника нас не слышит, но важно не поменять шило на мыло, извините за такую фразу.

МАРИЯ: Да, конечно.

Д.ЗИЦЕР: Поэтому надо выбирать уже очень-очень хорошо. Может, проверить какие-то маленькие школы, частные школы, ну, в общем, короче говоря, проверьте, посмотрите. Может, это будет возможный компромисс. Но при этом не пугайтесь так, тоже я вам сейчас говорю, вам, мама Мария, я имею в виду. Семейное обучение не обязательно устроено, знаете, как сидит один ребенок с учебником и так далее, или мама говорит ему, или папа – ну, надо выучить от сих до сих. Это устроено сложнее. Семейное обучение, есть разные группы. Не знаю про Ростов, но я думаю, что и в Ростове есть люди, которые объединились с этой целью.

МАРИЯ: Да, есть, конечно, есть.

Д.ЗИЦЕР: Ну, так и все тогда. Бывает, что в семейном обучении есть тьютор, например, это какая-нибудь девушка, молодой человек из педвуза, не из педвуза, который помогает. Встречается с человеком два раза в неделю и как-то проводит время, и помогает не потеряться во всей этой информации. Вот. То есть спокойненько. Но при этом, еще раз, главное, вот, если я отвечаю на вопрос Вероники, который она задала вначале, да, я считаю, совершенно железно я считаю, что человек не должен находиться там, где ему плохо. Вот честно.

МАРИЯ: Согласна.

Д.ЗИЦЕР: Да? Договорились?

МАРИЯ: Да, все, спасибо большое.

Д.ЗИЦЕР: Если что, посылайте папу ко мне, я не шучу. Посылайте папу ко мне, посылайте папу в программу, я поговорю, обещаю не обидеть, не раздражать, быть максимально вежливым, приятным и так далее. Ну, тут есть, о чем говорить, я его сомнения тоже понимаю. Поэтому, если он будет готов, то я прямо буду рад.

ВЕРОНИКА: Спасибо.

Д.ЗИЦЕР: Я желаю вам всего доброго. Удачи.

МАРИЯ: Спасибо.

Д.ЗИЦЕР: Все будет хорошо. Пока.

Мне пишут при этом, ну, хотел сказать по вопросу Вероники, из Брянской области пишут мне: «Уходить из школы или нет. Почему школа довела до того, что ребенок задумался уходить? Разве не нужно бороться с таким отношением в школах?» И так далее, и так далее.

Слушайте, я согласен с вами, бороться с таким отношением в школах нужно. Но еще раз я повторю свою мысль, в первую очередь, мне кажется, что человеку, которому плохо, должно стать хорошо. Особенно, если этот человек от нас зависит, и особенно, если этот человек слабее нас. Я говорю о детях сейчас. А дальше, конечно, можно бороться, сколько угодно.

Иногда достаточно простого разговора с директором, как вы и пишете. Но нам-то рассказывают о том, что мама была в школе и разговаривала не раз. Ну, нет ни одной причины это терпеть, друзья, ни одной, ну, ни одной. И все байки, знаете, которые мы иногда сами себе говорим, что человек таким образом закаляется, человек таким образом не закаляется, а, извините за выражение, обламывается, и учится обламываться, еще раз извините меня за это слово. Так что нет, мне-то кажется, что, конечно, надо менять то, что нам не нравится и то, что несправедливо, но не устраивать поле боя на наших детях.

Елена из Барнаула, здравствуйте.

ЕЛЕНА: Здравствуйте, Дима. Я бы хотела поговорить о своем сыне с вами. У нас ситуация очень сложная. В этом году он заканчивает 8-й класс, следующий класс 9-й, очень сложный. И в этом году мы, у нас ситуация вплоть до оставления ребенка на второй год. Он совсем не хочет учиться, вот просто не хочет. С чем это могло быть связано, вот я сейчас слышала предыдущую историю и узнавала своего ребенка в ней. В начальной школе, в конце начальной школы мы столкнулись тоже с травлей ребенка в школе, была очень сложная ситуация.

Школу мы вынуждены были поменять, потому что администрация тоже не шла. При этом начальную школу он закончил в числе лучших учеников. Перешли в другую школу, которая тоже у нас в городе очень славилась. Там сложившийся класс, и его тоже не приняли. Мы доучились год, и перешли совершенно в новую, открывающуюся школу, это был вот 6-й класс у нас как раз. И ему там стало так хорошо, что мы поем, танцуем, принимали участие во всех мероприятиях за школу, получаем грамоты, но при этом не учимся совсем.

Разговоры, я не знаю, ругались, наказывали. В этом году, слушая вас, решили совершенно по-хорошему, ну, вот в этом году это просто отвратительная ситуация получается. При том, что вот сейчас конец года, и когда нас уже вызывает директор и говорит, что все, ситуация аховая, ребенок исправляет все, то есть он ходит, сдает все на «четверки», на «пятерки», там где-то «тройки», но, тем не менее, он учиться может, но не хочет.

Д.ЗИЦЕР: Значит, подождите, Елена, мы обсуждаем другой вопрос. На второй год его никто не оставит, если он пересдает на «четверки», «пятерки».

ЕЛЕНА: Ну, да, как бы сейчас ситуацию мы исправляем, стараемся все вместе.

Д.ЗИЦЕР: Значит, ну, подождите, во-первых, тогда, ну, подождите, я знаю, как у родителей у страха глаза велики. Скажите мне, пожалуйста, во-первых, подтвердите или опровергните то, что я говорю. Он переходит в 9-й класс, я правильно понимаю?

ЕЛЕНА: Переходит, да, сейчас переходит.

Д.ЗИЦЕР: Ну, отлично. Значит, давайте уберем вот этот пункт про второй год, для того чтобы не пугать самих себя. Он переходит в 9-й класс. Отлично. Значит, у нас с вами есть, таким образом, следующие факты, давайте мы немножко в детектив поиграем. У нас есть следующие факты. Имеется молодой человек веселый, чудесный, участвует в том, что называется внеклассная работа, душа компании и все остальное. Первый факт.

Второй факт. Он может учиться на «четверки» и «пятерки», потому что в тот момент, когда опасность велика, он это доказывает чудесным образом.

ЕЛЕНА: Да.

Д.ЗИЦЕР: Третий факт. На протяжении года он этого не делает. Сейчас добавлю от себя что-то, что, возможно, вызовет в вас раздражение. Он этого не делает, возможно, понимая, что в последний момент он получит свои «четверки» и «пятерки» и в 9-й класс перейдет. Может, и нет, я не буду настаивать на этом предположении. Но я просто его скажу, потому что оно имеет право на жизнь, правда же?

ЕЛЕНА: Да, может быть, да.

Д.ЗИЦЕР: Да, возможно, возможно. Скажите мне, пожалуйста, как молодого человека-то зовут?

ЕЛЕНА: Роман.

Д.ЗИЦЕР: Роман. А что, вот, если бы сейчас, вот я до этого с Вероникой разговаривал, вы говорите, вы слушали предыдущий разговор, а, если бы я сейчас разговаривал с Романом, как вам кажется, что бы он мне сказал? Я ему такой – Ром, ты чего, ну, ты чего, ну, Ром? А он бы, что мне ответил?

ЕЛЕНА: Я с ним говорила об этом.

Д.ЗИЦЕР: Ну, если по-честному?

ЕЛЕНА: Он говорит – мне не интересно.

Д.ЗИЦЕР: Так. И?

ЕЛЕНА: У нас есть ситуация там с некоторыми учителями, когда, например, он кроме школы занимается еще спортом. По физкультуре стояла «двойка», вот просто стояла «двойка». Поменялся учитель, по физкультуре «пять». Так же там по устным предметам. То есть был там, тоже с учителем он не хотел учиться, поменялся учитель, там по обществознанию сейчас «пять». То есть он честно говорит, что мне не интересно с этими учителями.

Д.ЗИЦЕР: Да я понял.

ЕЛЕНА: Я в школу хожу…

Д.ЗИЦЕР: Я совершенно не этот вопрос, Лена, я не этот вопрос собираюсь вам задать. Это я понял, что ему не интересно. Но он, у вас с ним хорошие отношения? Ну, человеческие, дружеские, хорошие, теплые, приятные?

ЕЛЕНА: Да, да.

Д.ЗИЦЕР: Отлично. Вот, если в рамках этих теплых отношений вы бы спросили его, какое решение он предлагает, вот тогда бы он, что сказал? Решение, вот услышьте…

ЕЛЕНА: А он решил этот вопрос, он говорит – я не пойду, после 9-го класса не останусь. У него есть цель, он знает, куда он хочет идти после 9-го класса, причем он давно уже об этом говорит. Он хочет в колледж, он знает, на кого он хочет учиться, что он хочет от жизни. Но, тем не менее, для того чтобы даже в этот колледж поступить, ему нужно заработать какие-то оценки и сдать там ОГЭ хоть, по крайней мере.

Д.ЗИЦЕР: Подождите секунду. Ну, вы отвечаете за него сейчас. Я же спрашиваю, я хочу, чтобы мы с вами вместе пофантазировали. Вы сейчас отвечаете за него и тут же переходите на третье лицо в русском языке. Давайте представим себе, что отвечает он. Вот я с ним разговариваю и спрашиваю его – Ром, какое решение ты предлагаешь? Он бы, какое решение предложил, как вам кажется? Ну, пофантазируйте. Он бы, что сказал?

ЕЛЕНА: Затрудняюсь.

Д.ЗИЦЕР: А давайте попробуем, выхода нет. Потому что, чего я боюсь, смотрите, чего я боюсь, чего опасаюсь и немножко чего я подозреваю. Что это не он к вам приходит, то есть, нет ситуации, когда, ну, как бы это сказать, 100-процентная или хотя 90-процентная ответственность на нем, а ответственность на вас остается. И вы ему говорите – слушай, ты же не сдашь, а для того чтобы поступить в колледж, ну, то, что вы мне только что сказали.

ЕЛЕНА: Абсолютно такая ситуация, да.

Д.ЗИЦЕР: Отлично. А нам с вами надо сделать обратное и сделать так, чтобы он поверил в это, и, главное, чтобы вы поверили в это, что намного сложнее, мне кажется. Он взрослый, у меня есть для вас важнейшая новость – он взрослый, он переходит в 9-й класс, ему 15, небось, уже, да?

ЕЛЕНА: Да, завтра день рождения, 14 сегодня, да.

Д.ЗИЦЕР: Завтра, дружище, завтра день рождения, я вас поздравляю, ура.

ЕЛЕНА: Спасибо.

Д.ЗИЦЕР: Ему 15 лет. Ну, вспомните себя, Лен, вспомните себя в 15 лет, ну, помните?

ЕЛЕНА: Я очень хорошо себя помню, я была отличницей, и у меня не было проблем с учебой.

Д.ЗИЦЕР: Вы были отличницей, но дело не в этом, это вообще все равно, кем вы были. Но вы были взрослой девушкой, это важный момент. Вы себя воспринимали, как взрослую. Он воспринимает себя, как взрослого человека, так дайте ему эту взрослость. Предложите ему его решение. Не решение, которого вы ждете – мама, мама, я возьмусь за ум, не переживай, мама, я буду ходить в школу. Не про это речь. Речь идет о том, что он человек, судя по всему, действительно, умный, смышленый и так далее, ну, вы такие доказательства мне вывалили, извините за выражение, что это точно.

Значит, теперь, мне кажется, что в этой ситуации он человек, у которого есть цель. Человек, у которого есть цель, это здорово. Он говорит – мам, я через год, сдав экзамены, пойду туда-то. Лен, его опыт, внимание, сейчас сложный момент, его опыт подсказывает, что возможно взяться за дело в последний момент. Это опыт этого года, а, если мы подумаем, думаю, что и до этого такое бывало.

ЕЛЕНА: Точно так же, да.

Д.ЗИЦЕР: Значит, если умный мальчик Рома замечательной маме Лене, которую он любит, и которой он верит, и она верит ему, и любит его, естественно, если он скажет – мам, я беру на себя эти самые ОГЭ, все будет в порядке. Маме Лене останется сказать только одно, маме Лене останется сказать – дружище, спасибо тебе большущее, камень с души снимаешь, я верю в тебя, ты должен это знать, скажи, пожалуйста, чем я могу тебе помочь. Это все. Мама Лена?

ЕЛЕНА: Ну, а, если он не принимает помощь? Я задавала этот вопрос.

Д.ЗИЦЕР: Подождите, может, она ему не нужна. Да подождите, ну, вы не задавали ему этот вопрос, но вы не предлагали услышать решение от него. Вы все время рассказываете ему, что он, понимаете, недотепа, который…

ЕЛЕНА: Да, я предлагала свое решение, абсолютно да, репетиторов тоже.

Д.ЗИЦЕР: Отлично. Ну, а я-то предлагаю прямо противоположное. Слушайте, останьтесь на минутку еще на после рекламы, не убегайте.

Так давайте мы, Елена, закончим, на самом деле. Еще раз я подчеркиваю разницу. Суть не в том, что вы ему предложите несколько своих решений, из которых он должен выбрать. А суть в том, что он почувствует, что вы ему верите. Ведь вера творит чудеса, не хочется говорить банальности, но это правда. И в тот момент, когда человек чувствует, что ему верят, это меняет очень часто все. Не в смысле, еще раз, вы взвалите на него ответственность за это решение, понимаете?

ЕЛЕНА: Да.

Д.ЗИЦЕР: Ведь смотрите, в этом году, что произошло, в этом году-то он оказался прав, вы сами-то это понимаете или нет?

ЕЛЕНА: Да.

Д.ЗИЦЕР: Ну, все. Он оказался прав, его стратегия нам с вами может не нравиться, но его стратегия оказалась верной. Он вел себя в течение года так, как он себя вел, мама очень переживала, он говорил – спокойно. И все в конце было нормально, он пересдал все, что надо пересдать и пошел в свой 9-й класс. Все.

Мне кажется, что вы должны дать ему понять, что вы доверяете ему, еще раз, верите в него, полагаетесь на него и готовы ему помочь просто, вот и все, если нужна будет помощь, если он обратится за помощью. Надо сделать так, чтобы он это произнес сам, чтобы он сам это поискал, сам про это задумался и удивился тому, что мама готова на это. Да, мама готова к тому, что он возьмет ответственность на себя с ее помощью, конечно. Прощаемся?

ЕЛЕНА: Спасибо большое.

Д.ЗИЦЕР: Удачи. Спокойно. Я поздравляю вас с днем рождения Ромы, я поздравляю вас с его переходом в 9-й класс, ура, ура.

ЕЛЕНА: Спасибо. До свидания.

Д.ЗИЦЕР: Анна из Твери, полагаю, последняя сегодня. Здравствуйте.

АННА: Здравствуйте, Дима. У меня вопрос по детскому саду. Дочке 3,5 года, ну, будет почти летом. Мы ходим с марта в детский сад. И у нас проблема, если проблему как бы с походом в детский сад решили походом к детскому психологу, то есть она разъяснила нам, как правильно себя вести, у нас вроде бы как эта проблема сама отпускания мамы в группу, как бы более-менее решена, она научила.

Но как раз вот она стала ходить в детский сад, и у нас проблемы появились в поведении, то есть дома. Она меня раньше не отпускала особенно, как бы все время в песочницу с мамой за ручку, не может как бы, а сейчас еще хуже стало. То есть по утрам происходит, вот она встает, я встаю на работу, я встаю в 6 часов, и она может вместе со мной встать. Если она встает вместе со мной, то это начинается, я на работу собираться просто не могу.

Д.ЗИЦЕР: Потому что?

АННА: И второй момент, когда… Потому что она постоянно меня просит, чтобы я ей дала то, дала сё, то есть я не могу просто вообще ничего сделать, ни покушать, ничего. Ну, невозможно ее даже уговорить. И второй момент, она даже в субботу, воскресенье тоже такое, тоже может встать в полседьмого, в шесть, и открываются глаза – мама, я хочу кушать.

Д.ЗИЦЕР: Естественно.

АННА: Я как бы ей – давай с тобой ляжем, полежим, обниму ее, поцелую. Нет, истерика, крик.

Д.ЗИЦЕР: Все? Это вопрос?

АННА: Да, это вопрос. Что делать, не знаю.

Д.ЗИЦЕР: Значит, смотрите, Анна, что мы делаем. Знали бы вы, как я хорошо вас понимаю. Анна, значит, мы осваиваем с вашим ребенком новый навык – научите ее открывать холодильник. Я не шучу.

АННА: Она умеет открывать холодильник.

Д.ЗИЦЕР: Подождите, она умеет…

АННА: И доставать мороженое.

Д.ЗИЦЕР: Если она умеет открывать холодильник, ну, подождите, но значит, мама с ней это не проговаривала, и сама она не готова к тому, что там будут сюрпризики и так далее. Это круто в 3,5 года открыть холодильник и найти там завтрак. Это круто, это прямо прикольно. Это важный момент. Еще раз, это техническое какое-то решение. Но это техническое решение очень-очень важное.

Я должен вам сказать, что моя жена когда-то, вот она произнесла такое, что ее жизнь изменилась после того, как соответственно, знаете, мы купили такой холодильник с педалькой, ну, когда за ручку дергаешь, на педальку одновременно нажимаешь, о-па, и удивительным образом это меняется. Поговорите с вечера о том, чем она будет заниматься рядом с вами, например, что маме надо поспать, ничего страшного. Вы вдвоем живете или нет?

АННА: Ну, муж, я и она.

Д.ЗИЦЕР: А муж, какое участие принимает в этом?

АННА: Ну, вы знаете, он по своей, то есть как бы воспитывали его папа с мамой так, и он как-то очень равнодушно, считает, что это блажь ребенка. Ну, как бы относится к этому, то есть я очень сильно об этом переживаю, а он нет.

Д.ЗИЦЕР: Нет, ну, я не про то, переживает он или нет, а готов ли он как-то в этом поучаствовать, на самом деле? И где-то там с ней поиграть.

АННА: Нет, не готов он в этом поучаствовать.

Д.ЗИЦЕР: Не готов. То есть мужа исключаем из этой картины. Значит, смотрите, что касается второго, второе это довольно просто, по второе, конечно, надо договариваться и договариваться вот таким образом. Что касается первого, ну, это связано со вторым. Про то, что говорите вы, она очень-очень не дает вам шагу ступить, очень-очень к вам привязана. Слушайте, знаете, что, у меня мало времени совсем, но короткий-короткий примерчик дайте мне на всякий случай, коротенький-прекоротенький. Вот, как она вас мучает, когда она встает в 7 утра и не дает вам собираться на работу?

АННА: Пойдем играть, пойдем готовить кашу.

Д.ЗИЦЕР: Так, мама говорит – нет, я не могу. Что происходит дальше?

АННА: Крик на всю комнату. Она может иногда даже…

Д.ЗИЦЕР: Мама говорит – дружище, я совершенно, не готова так с тобой общаться, у нас в семье так не принято, мы не кричим. Папа у вас не кричит, я надеюсь?

АННА: Нет, нет. Бывает иногда, папа тоже может, бывает. Но я у нее всегда прошу прощения, всегда прошу прощения.

Д.ЗИЦЕР: Нет, это не помогает. Значит, так, все, дорогой друг, я отвечаю блоком, потому что у нас время, к сожалению, заканчивается, но мы успеем. Значит, смотрите, история номер один – нам надо поговорить с мужем, и поговорить с мужем о том, что вы должны получить право говорить «у нас так не принято», понимаете? Это важнейшая штука – у нас так не принято. Если у нас принято кричать, когда я недоволен, значит, у нас так приято в семье, понимаете. Вы не можете воспользоваться этим важнейшим инструментом. Этот инструмент очень-очень важный. Это штука номер один, она важная.

Очень важно, чтобы она понимала, что есть границы у человека, у тела есть границы, у мамы есть границы. Да, маме надо поесть, да, и мама в этот момент должна получить право сказать – дружище, я тебя очень люблю, ты очень дорогой для меня человек, но нет, извини, пожалуйста, сейчас я буду завтракать, сейчас я приготовлю нам завтрак, и так далее. Но еще раз, дорогая Анна, это возможно только, если в семье у нас это разрулено, поэтому разговаривайте, в первую очередь, первым пунктом разговаривайте с мужем.

Друзья, я желаю вам удачи. Два часа пролетело стрелой. Завтра в это же время мы услышимся. Пока.