Любить нельзя воспитывать "Смотрим. Дети". Стрим в рамках проекта "Любить нельзя воспитывать"

- Итак, с удовольствием в нашем марафоне, посвященном Дню защиты детей, передаем слово главному защитнику детей на радио «Маяк» Диме Зицеру. Дима, здравствуйте, очень рады вас видеть и слышать.

Д.ЗИЦЕР: Привет, друзья. Это совершенно взаимно, рад вас тоже не только слышать, но и видеть, потому что мы будем теперь смотреть еще друг на друга некоторое время. Или вы сейчас уйдете просто? Вот, как вы поступите?

- Нет, одного оставляю.

- Ну, я там буду, за углом.

Д.ЗИЦЕР: Хорошо, договорились, Алексей.

- Спасибо вам огромное, до встреч, всего доброго, спасибо.

Д.ЗИЦЕР: Спасибо, друзья. Ну, что, давайте начинать. Мы выходим в особый, я бы сказал, эфир нашей обычной, впрочем, программы или необычной программы «Любить нельзя воспитывать». Мы решили добавить, действительно, еще один летний дополнительный эфир.

Мы попрощались на прошлой неделе, но поняли, что, ну, 1 июня есть 1 июня. И вот с этого я, пожалуй, и начну. Мои дорогие друзья и коллеги много-много сегодня обсуждали, и еще будут обсуждать этот самый день и нас в этом самом дне. А я хочу предложить вам один свой текст, одну свою статью на эту тему, и, в общем, таким образом, я смогу, наверное, объяснить, как к этому самому дню я отношусь. Статья эта называется «Так защитим». Ну, понятное дело, раз мы говорим о дне защиты детей, надо защищать.

Итак, я предлагаю отметить День защиты детей. Присоединяйтесь.

Хотите защитить от агрессии? Это просто – не будьте агрессивны. Совсем. Оставьте все эти «прекрати сейчас же, а то я не знаю, что я сделаю». Сорвались – просите прощения. Не умеете – учитесь. Лучше на супругах и друзьях. Перестаньте оправдывать собственные гадости чьим-то «плохим поведением, непослушанием, неумением себя вести».

Ах, мы не справляемся с собственным раздражением? Но чья же это проблема? Не наша ли? Вот давайте и защитим их заодно и от наших проблем. Ну, например, хотя бы сделаем пару глубоких вдохов перед тем, как совершить очередной агрессивный выпад. Если хотя бы в 10% случаев этой секунды хватит для того, чтобы снизить обороты, это уже станет отличным началом. Получилось – хоть разок, а защитили.

Слишком просто? Слишком банально? А вы попробуйте, и увидите, как быстро они начнут отличать собственные чувства от чужих, выбирать и осознавать, как быстро они начнут жить, не опасаясь нашей агрессии.

Хотите защитить от лжи? Перестаньте врать, раз и навсегда. Про что бы то ни было. Хотя бы постарайтесь. Или хотя бы начните замечать, отмечать, когда врете. Прекратите строить из себя Кассандру и рассказывать им, как они будут жить через 5 или 20 лет. Вам не дано этого знать. Прекратите рассказывать истории о том, что если он или она не выучит математику, то непременно станет несчастным. О том, что вредно, а что полезно – в следующие двадцать лет представления изменятся так же, как изменились и в предыдущие. Перестаньте делать вид, что знаете, когда жарко, а когда холодно, даже про самих себя мы понимаем это с большим трудом. Перестаньте отводить глаза и придумывать себе занятие, если их вопрос вам неудобен, выдумывать причины, по которым проводите с ними недостаточно времени, да мало ли еще что. Дайте им возможность научиться отличать ложь от правды. Это поможет им в будущем самим себя защитить.

Хотите защитить от манипуляций? Прекратите манипулировать. Хотя бы на время постарайтесь снять зависимость от вашего настроения, состояния, оценок. Не шантажируйте их собственной любовью, даже если предположить невозможное и поверить, что в момент шантажа вы их любите, не превращайте в проституток, готовых согласиться на формулу «если ты сделаешь то-то, я дам тебе то-то».

Хотите защитить от насилия? Дайте им расти свободными. Прекратите воспитывать раба – «сделай то-то, скажи так-то, принеси, убери». Да еще и оправдывать себя очередной ложью – так устроена жизнь, иначе он не выживет. Пусть пробуют, творят, спорят, проверяют. Когда насилие проявляет другой взрослый, учитель, прохожий, бабушка и так далее, просто защитите их, дайте почувствовать счастье от того, что они кому-то действительно важны. Наверняка будет непросто, но появится настоящий повод гордиться собой.

Хотите защитить от ненависти? Не забывайте говорить, что любите. И себя хорошо бы спросить, что это значит – любить. Перестаньте действовать по принципу «потерпи, сейчас я сделаю тебе больно, но это от большой любви, вырастешь – поймешь». Не поймет. И не от любви. С каждым днем все горше будут детские слезы, все страшнее будет разрыв между тем, что считают жизнью они, и тем, что навязывается им нами. И ненависть будет копиться и копиться, пока однажды не вырвется наружу – и ведь так часто мы являемся свидетелями этого «выброса». Разве не страшно?

Знаю, насколько все это непросто на практике. И когда я говорю «вы», имею в виду «я». Знаю, что такая их защита требует ежедневной нашей работы. Но ведь вот же он – повод.

Список ситуаций, в которых им требуется защита от нас, можно продолжать и продолжать. Уверен, любой взрослый справится с добавлением новых пунктов самостоятельно.

Попробуем? Ей-богу, одно это станет весомым вкладом в дело защиты детей. Давайте хотя бы денёк, а? А дальше – вдруг привыкнем?

Вот, что, друзья, хотел я вам сказать, вот, с чего хотел бы я начать. Мне, действительно, кажется, что нам стоит прекращать лицемерные разговоры о защите детей один раз в год и действительно дать защиту тем, кто нуждается в нашей защите.

Ну, а теперь давайте начинать. Я точно знаю, что наших бесед ждут многие-многие слушатели, и сегодня зрители. И знаю, что у нас есть уже на линии люди, с которыми мы сейчас будем беседовать. Ничего себе, Петербург. Так мы могли встретиться просто прямо вот здесь и поговорить. Оксана, здравствуйте.

ОКСАНА: Здравствуйте, Дима. У меня такой вопрос к вам. У меня трое детей, и вопрос по поводу моей старшей дочки, ей 7 лет. Она замечательный творческий ребенок, но у нас есть такая черта, у нее отличительная, это негативизм. То есть она способна любую хорошую ситуацию превратить в плохую. Например, светит солнце, Саша может сказать – нет, это плохо, я не хочу гулять, слишком жарко. Идет дождь – слишком холодно, когда закончится дождь, все плохо.

Мы можем классно провести время всей семьей, погулять, отдохнуть, после этого Саша скажет – нет, было плохо, надо было бы вот по-другому. Потом ситуация такая, например, мы собираемся на танцы, мы едем, успеваем, она говорит – мы не успеем, мы точно не успеем, я знаю, что мы не успеем. Все, и начинается нытье, которое такое долгое, продолжительное. И, в принципе, оно потом ничем не заканчивается.

Д.ЗИЦЕР: То есть?

ОКСАНА: Мы ей говорим – ну, ты посмотри, есть же положительные стороны какие-то у момента. А она зацикливается всегда на плохой стороне какого-то момента. И мы с мужем не знаем, как ее, мы переживаем, что по жизни ей будет тяжело из-за того, что она всегда ищет какую-то негативную сторону ситуации и на ней зацикливается. Вот такая у нас проблема.

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, я вас понимаю, но я должен для начала вас успокоить. Не переживайте, то, что происходит сейчас, совершенно не обязательно останется с ней все время. Но давайте попробуем вместе поанализировать и понять, что там такое происходит. Значит, во-первых, я начну издалека. А скажите мне, пожалуйста, ну, и что? Ну, вот она выходит на улицу и говорит – слишком яркое солнце. Ну, и что?

ОКСАНА: Нет, она просто у нее из-за этого портится настроение, и она…

Д.ЗИЦЕР: Ну, и что?

ОКСАНА: Ну, она начинает прямо расстраиваться, ныть.

Д.ЗИЦЕР: А вы чего? Сейчас будет так – а он, а она, а вы, а ты?

ОКСАНА: А мы? А мы говорим – ну, смотри, ну, ничего, зато сегодня солнечно, зато мы вот гуляем все, зато у нас есть возможность выйти, пройтись погулять, сейчас мы чем-нибудь… Или, например, мы идем там, в тот парк, она говорит – нет, я хочу пойти в другой, я хочу туда. Мы не можем туда пойти. – Почему? – Потому что там грязно. – А я вот хочу туда, где грязно, плохо, что мы не пойдем.

Д.ЗИЦЕР: Оксан, ну, подождите секунду. Значит, про парк это хороший кейс и легко решаемый, да пойдите вы в парк, где грязно, подумаешь. Что будет, если вы пойдете, расскажите? Давайте напишем сценарий вместе.

ОКСАНА: Да, напишем сценарий, пишем сценарий. Помимо Саши мы гуляем еще с двумя детьми, которые маленькие погодки. И, допустим, мы идем в грязь, на грязную, мокрую площадку или там мы идем гулять не только вдвоем, а большой компанией, и вот мы вот этой компанией не готовы идти, чтобы все дети были с ног до головы, или там просто нечем заняться на этой площадке, потому что там, действительно, мокро.

Д.ЗИЦЕР: Кому?

ОКСАНА: Всем.

Д.ЗИЦЕР: Кроме? Всем, кроме?

ОКСАНА: Ну, кроме, наверное, Саши, которая хочет пойти именно туда.

Д.ЗИЦЕР: Кроме Саши. Всем, кроме Саши там нечем заняться. Ну, подождите, это, мне кажется, устроено посложнее, у меня две есть версии, сейчас мы поговорим. Так, ну, хорошо. Значит, про парк я понял. Но таких ситуаций же много, насколько я понимаю? Вот именно таких? Теперь скажите мне, пожалуйста, еще раз, чтобы я не ошибся, сейчас, секунду, Оксан, секунду. Чтобы я не ошибся, еще приведите пример, как вы реагируете? Вот вы? Не она, а вы?

ОКСАНА: Ну, на какую, я вот приведу пример ситуации, например, когда мы классно провели время. Она начинает ныть, что нет, было не так, было плохо. Мы ей говорим – ну, посмотри, ну, как плохо, мы же здорово, мы же все веселились, было вот это, вот это хорошее. Она говорит – нет, это было плохое и по этому поводу сильно расстроена, и все. Мы говорим – ну, надо же искать хорошее в ситуации, посмотри, всем же было классно, ну, ты же улыбалась, ты смеялась, почему у тебя сейчас плохое настроение? Нет, было плохо.

Д.ЗИЦЕР: Ну, ладно, давайте, Оксан, я не буду вас мучать, потому что, мне кажется, что я-то угадываю ответ и сейчас я просто вас…

ОКСАНА: Очень здорово, да.

Д.ЗИЦЕР: Может, и нет, спокойно. Морочу вам голову. Слушайте, ну, давайте попробуем поиграть в психологов оба. Мы оба не психологи, оба попробуем поиграть в психологов. А зачем это ей может быть нужно? Мы объясняем сейчас это таким каким-то плохим характером. А зачем ей это?

ОКСАНА: Ну, если к тому, что ей не хватает внимания, любви, может быть, и такое.

Д.ЗИЦЕР: Я не к тому. Я честно вас спрашиваю, зачем? Я вообще никуда не клоню пока.

ОКСАНА: Возможно, она, таким образом, мы думали с мужем и много раз рассматривали ситуацию, что, возможно, ей не хватает нашего какого-то внимания, реагирования или чего-то. Но мы постараемся то, что на младших детей, сейчас у нас, допустим, минус один младший, он уехал к бабушке, большую часть времени проводим с ней. У нас она всегда на первом месте, все подстраиваются под нее.

Д.ЗИЦЕР: Кроме ситуации с парком.

ОКСАНА: То есть вот младшие всегда подстраиваются. Ну, ситуация с парком, должно же быть какое-то равновесие.

Д.ЗИЦЕР: Не могу вас не потроллить на эту тему, но просто, как вы понимаете, парк это же метафора, она точно не одна такая. Но нет, спокойно, я вообще, спокойно, Оксан, я уверен, что вы лучшие в мире родители, я даю вам честное слов. Я вообще вас ни в чем не подозреваю. Но я при этом согласен с вашим анализом. Я при этом согласен со следующим. У нас есть целых две версии.

Значит, версия номер один, это, что таким довольно сложным способом она старается, действительно, обращать внимание на себя. Так научилась. Это такой легкий способ, легкий в кавычках. Он сложный, но легкий для нее или который кажется ей легким обратить внимание на себя. Как я обращаю внимание на себя, ну, в ее способе? Довольно просто, довольно понятно, что-то такое происходит, у всех есть один фон, а я говорю – нет, нет, ребята, этот фон неправильный, есть другой, раз, и я это переключила. Переключила как бы в другую сторону и, действительно, получила внимание на себя.

Значит, теперь, зачем? Зачем, мы с вами не знаем. Но на это у нас опять есть две дорожки, у нас опять есть целых две версии. Версия первая ваша, это вы сказали, а не я, заметьте, про внимание, я просто ее повторю. Да, может такое быть, безусловно, что она инстинктивно, не со зла, не от ума, она, конечно, не манипулирует, даже не думайте на эту тему, она инстинктивно это проделывает, чтобы вот это самое внимание переключить. Если хотите, у меня есть еще одна версия.

ОКСАНА: Да, хочу.

Д.ЗИЦЕР: Версия эта следующая. Если вдруг, например, у нас такой сегодня, видите, поскольку у нас видеоэфир, мы такое можем, раскрывать карты с самого начала. Ну, так вот, версия такая. Если, предположим, вдруг у вас в семье нет-нет, да и проскакивает оценочность…

ОКСАНА: Ну, она, да, бывает, что…

Д.ЗИЦЕР: Я приведу примитивный пример оценочности, я не имею в виду, это ни у кого сейчас такого нет, примитивный пример оценочности – хорошие девочки так не поступают, так поступают только плохие девочки. Это примитивный пример. Я уверен, что вы этого не говорите. Но есть, как вы понимаете, более сложные примеры.

ОКСАНА: Ну, мы нет, а бабушки, честно, постоянно, мы с этим боремся, потому что я тоже очень против оценочности, я сама от этого страдаю.

Д.ЗИЦЕР: Не боритесь.

ОКСАНА: А бабушки от оценочности прямо сводят всех троих.

Д.ЗИЦЕР: Теперь смотрите, если предположить, что у нее есть пример оценочности и вы, страдая, тоже нет-нет, да и проскочит и так далее, то она делает другое, это вторая версия, она может быть связана с первой. Она на всякий случай рассказывает, что все плохо заранее, чтобы хуже уже не было. Уже и так плохо. Фигово, ребята, и так все фигово, не волнуйтесь. Можете не рассказывать мне о том, как, я не знаю, у меня все не так, где-то еще все не так, и так все очень-очень плохо. Я и так гуляю не там, где хочу, погода не такая, как я хочу, мама разговаривает не так, как я хочу, жизнь, не могу сказать в эфире слово, которое начинается на «г», но в определенном смысле именно это…

ОКСАНА: Вот у нее часто это проскакивает. Все сводится к тому, что жизнь вообще-то не очень.

Д.ЗИЦЕР: Жизнь это вот это вот самое, да?

ОКСАНА: Да.

Д.ЗИЦЕР: Теперь смотрите, мы не будем с вами заниматься расследованием, мы просто попробуем предположить, чего нам с этим делать, потому что в этом смысле и первый, и второй вариант совпадают. Значит, во-первых, мне кажется, что эту штуку с оценочностью надо проверить. Проверьте, Оксана, умоляю вас. Бабушки бабушками, но проверьте себя, проверьте тех, кто с ней много.

Я совершенно, еще раз, я ни в чем вас не обвиняю, как вы понимаете, проверьте. То есть, чем более нейтральная будет вокруг нее обстановка, тем меньше будет возможной подпитки. Вот эта самая штука, вот это ее качество не будет подпитываться. И это круто. Значит, это история номер один.

История номер два. Проверьте, пожалуйста, нашу с вами совместную версию о внимании. Я уверен, еще раз, я вижу, с кем я имею дело, я слышу вас, я понимаю, что вы стараетесь, у вас вообще все замечательно. Но не исключено, что ей почему-то, ее где-то зациклило и чего-то ей не хватает. Это что-то достигается очень-очень просто. Вам совершенно не нужно, вот вы сказали – она у нас номер один бывает, не нужно, чтобы она была номером один. Нужно, например, что раз или два раза в неделю мама принадлежала только ей, или раз в две недели, неважно, только ей. Мама Оксана берет девочку Сашу за руку или, наоборот, Саша берет Оксану за руку, и мы пошли есть мороженое, смотреть на птичек, кататься с горки и так далее.

Еще одно средство, оно прямое. Попробуйте, чтобы она попланировала сама что-то. Ну, поддайтесь. То есть, иными словами, когда мы идем, например, куда-то гулять, пусть это будет, ну, может, и не на сто процентов ее план, потому что не хотелось бы переходить в другую крайность, чтобы вы становились ее марионетками, но, во всяком случае, чтобы она стала равным человеком, который планирует вот этот самый совместный отдых или прогулку, или чего-то там еще.

Последний пункт, который мне сейчас приходит в голову, это пункт следующий. В тот момент, когда это происходит, не убеждайте ее в обратном. Вы в этот момент придаете ей энергию отрицательную. Смотрите, давайте попробуем иначе, давайте попробуем пойти самым простым на свете путем. Наш любимый человек жалуется, что ему плохо, давайте не будем убеждать его, что все хорошо, давайте его пожалеем. Ну, пожалеем, выразим сочувствие.

ОКСАНА: Посочувствовать.

Д.ЗИЦЕР: Да. Мама, жизнь дерьмо, говорит наша маленькая девочка, я расстраиваюсь. И мама не говорит – да ты что, посмотри, какие цветочки, разве эти цветочки не указывают нам на то, что жизнь прекрасна? Мама поступает иначе, мама говорит – Сашуленька, ты расстроилась, ну, иди, мама обнимет, поцелует. И получается, что говорить не о чем, что эту тему тогда развивать невозможно. А чего развивать? Ну, на профессиональном языке это называется принятие чужих чувств.

ОКСАНА: Да, принятие.

Д.ЗИЦЕР: То есть мы не отменяем ее чувства и не обесцениваем ее чувства, мы не говорим – ты чувствуешь неправильно, все чувствуют себя хорошо, значит, ты тоже должна чувствовать себя хорошо. Нет, мы говорим – отлично, ты расстраиваешься, ну, давай, какой поддержки ты хочешь, сказали бы мы взрослому человеку. Ну, обнять, поцеловать, конфетку, пойдем, поговорим. Все.

ОКСАНА: Будем пробовать. Можно тогда еще маленький вопросик тоже касательно этого же ребенка.

Д.ЗИЦЕР: Начинается.

ОКСАНА: Прямо вот секундочку. Стеснительность у нее присутствует. То есть она часто даже не здоровается с соседями, потому что говорит, что я стесняюсь. И все. Вот как на это реагировать?

Д.ЗИЦЕР: И что вы хотите от меня? Как на это реагировать? Я расскажу вам.

ОКСАНА: Да.

Д.ЗИЦЕР: Я расскажу вам, внимание, да, да. Мне уже, между прочим, в ухо говорят, что у нас большая очередь слушателей, поэтому я реагирую на это, и мы с вами прощаемся. Реагировать на это следующим образом. Если ее мама, папа, бабушка и все остальные здороваются с соседями, ваша Саша обязательно будет здороваться с соседями.

Если вы будете педалировать эту историю про то, что, ну-ка, поздоровайся с бабушкой, ну-ка, поздоровайся с соседом Василием Петровичем, эта пропасть, этот гэп, как американцы говорят, будет увеличиваться, этот разрыв между тем, какова она, и тем, какого поведения вы хотите от нее. Никак, вообще никак.

Да, она стеснительная, стеснительность чаще всего, наша с вами догадка блестяще подтверждается, стеснительность очень-очень часто связана с оценочностью. Я боюсь подойти к другому человеку, потому что он меня оценит или меня оценит кто-то, кто увидит это. Поэтому мы просто снимаем целиком вот эту историю. Вообще не приставайте к ребенку, знаете, что, пусть здоровается, с кем хочет. Не волнуйтесь, она будет здороваться, если ее мама замечательная Оксана будет здороваться.

ОКСАНА: Хорошо.

Д.ЗИЦЕР: Пока, я вас обнимаю. Удачи вам, чудесного лета.

ОКСАНА: Хорошо, спасибо.

Д.ЗИЦЕР: Мы идем дальше. Сейчас карта перед нами возникнет. Мы из Санкт-Петербурга перелетаем куда-то на юг. Куда, давайте угадаем. Стамбул, ничего себе, ничего не предвещало. Здравствуйте.

ТАМАРА: Здравствуйте, Дима. Очень приятно участвовать в вашей передаче. Спасибо вам большое за эту возможность.

Д.ЗИЦЕР: Спасибо, Тамара. Я вас слушаю. К делу.

ТАМАРА: Я мама 10-летней дочери. Проблема заключается в том, что иногда мы все наблюдаем мальчишеское поведение. В чем заключается. Ну, скажем так, наверное, внешнее мальчишеское поведение.

Д.ЗИЦЕР: Интересно было бы узнать.

ТАМАРА: Внешние проявления. Хочу волосы короткие, не хочу длинные, платье не хочу одевать, хочу джинсы, шорты.

Д.ЗИЦЕР: Тамара, знаете, я вас прерву, я с удовольствием вас дослушаю, но подождите, не могу просто не прервать вас сейчас. Слушайте, но с другой стороны, передо мной сейчас сидит моя новая знакомая по имени Тамара с короткими волосами. И вообще мне кажется, может, я ошибаюсь, но, может, вы сидите в бальном платье.

ТАМАРА: Я знала, что вы это скажете.

Д.ЗИЦЕР: Но мне кажется, что нет почему-то.

ТАМАРА: Нет.

Д.ЗИЦЕР: У вас мальчишеское поведение, Тамара?

ТАМАРА: Я знала, я просто ваша коллега.

Д.ЗИЦЕР: Я знала, я специально подстриглась перед эфиром. Ну, давайте.

ТАМАРА: Нет, я просто предполагала. Я, в принципе, анализирую себя и свое поведение, как мамы. У меня есть такие особенности. Но вот проблема заключается в том, я-то чувствую ребенка, это внешние проявления. Но мы живем в Турции, как вы можете догадаться, страна особенная, и есть определенная картинка женщины. И соответственно мой ребенок нагружен лишней информацией на тему того, что, «ой, ну, чего это у тебя волосы короткие», отовсюду. Ты, как мальчик, ой, ну, ты мальчик. То есть вот в этой ситуации, я не знаю, мне это не замечать, мне в это не вмешиваться или же мне все-таки каким-то образом ее направлять?

Д.ЗИЦЕР: Должен спросить у вас, какого результата мы хотим достичь?

ТАМАРА: Мы хотим свободного, счастливого ребенка.

Д.ЗИЦЕР: Ну, Тамара, тогда вы знаете ответ. Вы кокетничаете, Тамара. Ну-ка, давайте, отвечайте вместо меня, раз такое дело.

ТАМАРА: Ну, вы, наверное, сейчас скажете оставить в покое ребенка.

Д.ЗИЦЕР: Так вы скажете, это же не я скажу. Смотрите, я ведь честно спросил вас, я без подвоха, я честно спросил вас, какого результата мы хотим достичь. Ответ мог быть разным. Например, вы могли бы сказать – я хотела бы, чтобы мой ребенок был, как все, например, или чтобы он, и так далее, или соответствовала, не знаю, образу мусульманской женщины, не знаю. Вы сказали другое. Вы сказали, что я хочу, чтобы она была гармоничной и развивалась счастливо. Ну, все, выхода нет тогда, раз такое дело. Тогда нам нужно ее поддерживать.

Теперь, внимание, поддерживать не значит педалировать эту тему, это прямо важно-преважно, я для других слушателей и зрителей сейчас говорю. Не нужно тащить ее в этот момент в магазин, не знаю, мужской одежды и говорить – доченька, ты это так любишь, давай выберем тебе, я не знаю, что-нибудь. Речь идет не об этом. Речь идет о том, что, окей, она стрижется, она стрижется красиво, помогите ей, она еще в 10-летнем возрасте, подождите, будет и 13, и 14, и тогда ваша роль внезапно станет менее доминантной. Но пока она точно…

ТАМАРА: Я готовлюсь к этому.

Д.ЗИЦЕР: Я понимаю. Но пока ей точно важно ваше мнение, и пока она точно к вам прислушивается, и так далее. Но воля ваша, Тамар, но с вашей прической замечательной, которая вам очень-очень идет, ну, вы же как-то выживаете?

ТАМАРА: Спасибо, Дима. Нет, знаете, можно я еще спрошу вас о чем…

Д.ЗИЦЕР: Давайте.

ТАМАРА: Как мне ей, она ребенок очень закрытый, и как мне ей объяснить, что, с одной стороны, иногда смотришь, кажется, что ей все равно, кто, что думает, кто, что говорит, но внутри, конечно, где-то что-то у нее шевелится на эту тему. Как мне ее научить не обращать внимания на вот все эти шовинистские, вот эта вот барбизация женщины, как мне научить? Привлекать внимание не хочу, понимаю, что все будет так, как будет. Но как все-таки мне ее направить?

Д.ЗИЦЕР: Я расскажу, я отвечу, что я думаю по этому поводу. Не надо ее ничему учить. Порефлексируйте рядом с ней, (неразборчиво) наверняка, о своих чувствах, о своих мыслях, о книжках, которые вы прочли, о людях, с которыми вы познакомились. Расскажите об этом, расскажите о том, что вы сегодня пережили в связи с чем-то, ну, пережили, я имею в виду в самом прикладном смысле, какие ощущения у вас родились.

Это идеальный пример рефлексирующей мамы Тамары, мамы, которая сомневается, которая задает вопросы, которая рассказывает о том, как она, например, как, я не знаю, кто-то ей вслед что-то сказал, вот как она это взяла и выбросила, если мама Тамара умеет. А если не умеет, то мама Тамара расскажет, как она хочет этому научиться, и покажет, продемонстрирует, что это очень высокая ценность, рефлексия. Вот, что я думаю. А вы не в Стамбуле живете, да?

ТАМАРА: Дима, спасибо вам большое. Мы живем в Стамбуле. Я работаю, я работаю учителем здесь в школе. Если честно, у меня был второй вопрос, но я даже стесняюсь спросить, можно его задать или нет. Вы сейчас скажете, у нас длинная очередь.

Д.ЗИЦЕР: Мне не разрешат точно. Мне сейчас сразу в два уха закричат мои дорогие и любимые, в три уха кричат они уже, вы понимаете, вот я их сдам сейчас.

ТАМАРА: Я поняла. Я просто хочу вам сказать, что большое спасибо вкратце за то, что вы вдохновляете своих коллег, честное слово.

Д.ЗИЦЕР: Ура, спасибо вам большущее.

ТАМАРА: Очень не только вдохновенный пример, как родителя, но и как учителя. Спасибо вам большое.

Д.ЗИЦЕР: Спасибо вам, Тамара. Удачи вам. Я уверен, что все будет отлично и прекрасно, и очень-очень хорошо.

Куда мы летим из Стамбула, друзья, я даю вам честное слово, я понятия не имею, это сюрприз для меня такой же, как у вас. Куда-то мы полетели, северо-восток. Димитровград, вот так вот. Здравствуйте.

ВАЛЕРИЯ: Здравствуйте, Дима.

Д.ЗИЦЕР: А мы же разговаривали, правда?

ВАЛЕРИЯ: Да, да.

Д.ЗИЦЕР: Мы разговаривали, когда у нас был прошлый стрим, правда?

ВАЛЕРИЯ: Да.

Д.ЗИЦЕР: Значит, давайте мы напомним сейчас, на самом деле, тут у нас есть сюрпризик, давайте мы напомним зрителям и слушателям, да и мне-то тоже грешному, о чем мы разговаривали, и из этого мы поймем, какой у нас будет вопрос, на самом деле, сейчас, как продолжение прошлого вопроса. Смотрим ролик, друзья.

ВАЛЕРИЯ: Я решила, что я хочу поступать в американский вуз, и для этого мне нужен год, чтобы подготовиться к этим экзаменам. Но мне мама говорит то, что ты вообще, кому ты в этой Америке нужна.

Д.ЗИЦЕР: Мне кажется, что мама говорит все это, потому что она довольно сильно боится. Теперь у меня вопрос. Как следует относиться к человеку, который боится? Вот подружка у вас испугалась чего-то, чего вы будете делать, как вы будете с ней разговаривать?

ВАЛЕРИЯ: Обнять, сказать «не волнуйся».

Д.ЗИЦЕР: Класс. У меня к вам, знаете, какая просьба есть, когда вы с мамой поговорите, а произойдет это довольно скоро, я так понимаю, напишите в чат, а лучше позвоните. Но, если не захотите звонить, ну, напишите хотя бы – Дима, привет, сработало.

Так, ну, что, Валерия, поскольку мы с вами вспомнили, о чем шла речь, я ситуацию-то помнил, но деталей не помнил, а сейчас и детали вдруг вспомнил. Ну, чего, попробовали?

ВАЛЕРИЯ: Да, это как раз произошло недавно после того, как я выступала на отчетный концерт. Нашла такую подходящую ситуацию, я танцами занимаюсь, и после того, как я выступила, мы сидели в зале с мамой, и вот я подсела к ней на диванчик, как маленький котенок.

Д.ЗИЦЕР: Стратег, Валерия, ничего не могу сказать.

ВАЛЕРИЯ: Да. В ее объятия. И вот мы просто сначала разговаривали, и потом уже вот я экзамены сейчас ЕГЭ сдаю, вчера я писала литературу. И как раз произошел этот разговор насчет Америки, насчет всего. Ну, и мы нашли компромисс, то, что в этом году я поступаю в российский вуз, но при этом я одновременно пробую и поступать в американский. То есть мама меня никак не останавливает, она держит за меня кулачки, так скажем. Но все равно я видела по ее глазам то, что, эх, конечно, это твоя жизнь, но вот, знаешь, я так не хочу тебя отпускать, но раз уж ты приняла решение…

Д.ЗИЦЕР: Ну, Лера, ну, подождите, нет, нет, подождите. С другой стороны, вы видели это в ее глазах, но разве не было бы жалко не увидеть этого в ее глазах? Это же значит, что она за вас волнуется, что она тревожится, что она, как любая мама, но я не про любую сейчас, а про вашу замечательную маму, что она вас любит, в конце концов. Ну, а что вы думаете, если вы будете отпускать любимого человека когда-нибудь куда-нибудь, даже на очень хорошее дело, вы не будете тревожиться? Будете. Ну, давайте, доскажите, ладно, я не буду нравоучениями заниматься.

ВАЛЕРИЯ: Ну, и мы сошлись на том, то, что она будет мне помогать в этом поступлении тоже. Но при этом я, мы нашли очень много плюсов поступить в этом году. То, что это новый город, это новые возможности, и я поступаю на тот факультет, который я хочу, а не просто куда. После «Евровидения» я влюбилась в итальянский язык, они же победили.

Д.ЗИЦЕР: Пошло дело, да?

ВАЛЕРИЯ: И мама сказала, да, а почему бы тебе тогда не учить второй язык итальянский в университете.

Д.ЗИЦЕР: А почему бы тебе не поехать в Италию, сказала мама, да? Что, только Америка есть, да?

ВАЛЕРИЯ: Да, да.

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, ну, у вас вопрос-то есть, или вы честно звоните просто поделиться?

ВАЛЕРИЯ: Вопрос?

Д.ЗИЦЕР: Нет, вы не обязаны. Если нет вопроса, я и так, этот разговор мне очень-очень приятен, честное слово. Он очень-очень приятен, и он очень-очень важен и мне. Ну, давайте, ладно, извините.

ВАЛЕРИЯ: Я хотела про ЕГЭ спросить.

Д.ЗИЦЕР: Про ЕГЭ? Ну, давайте про ЕГЭ.

ВАЛЕРИЯ: То, что, знаете, я вообще очень эмоциональная такая, и как вот пережить иногда то, что ты готовился, готовился, а потом вышло не так, как хотел.

Д.ЗИЦЕР: Вот так ходишь в школу, ходишь, а потом, бац, вторая смена.

ВАЛЕРИЯ: Быть готовым к тому, чтобы…

Д.ЗИЦЕР: А что вы имеете в виду? Вы имеете в виду, если ты готовился, готовился, а потом «трояк»? Или что?

ВАЛЕРИЯ: Ну, знаете, вот мне просто будет жалко маму, так скажем, то, что она платила репетиторам так много, и я не оправдала ее ожиданий.

Д.ЗИЦЕР: В чем?

ВАЛЕРИЯ: В том, что деньги куда-то ушли зря.

Д.ЗИЦЕР: Нет, подождите, Лера дорогая, у меня вопрос. Вы собираетесь завалить какой-нибудь экзамен? Я просто не до конца понимаю, о чем мы.

ВАЛЕРИЯ: Нет, я не собираюсь, но вдруг так получится, что я не получу достаточно баллов, чтобы самой себя уверить в том, что вот я молодец.

Д.ЗИЦЕР: А при каких условиях вы себе скажете, что вы молодец?

ВАЛЕРИЯ: Ну, если у меня больше 80 баллов точно.

Д.ЗИЦЕР: А, если у вас 72, вы молодец или не молодец? Я сейчас спрашиваю, дальше я вас буду мучать, спрошу, а 78 спрошу, такие вопросы я буду дурацкие задавать.

ВАЛЕРИЯ: Ну, молодец, но я же просто знаю, что я могу и лучше тогда. Но просто есть какая-то планка, которую ты себе ставишь.

Д.ЗИЦЕР: Я могу сказать только, что я думаю на эту тему. Я не для того, чтобы вас успокоить или переубедить, я могу вам просто сказать, что я думаю. Думаю я вот, что. Думаю я, что любой экзамен это огромное количество факторов, огромное, ну, просто больше двух, больше трех, больше пяти. Там много, чего смешивается, правда же? Там есть и наше настроение, и с какой ноги мы встали, и какая погода, и достался неожиданный вариант или все-таки вариант, к которому я был готов, и даже немножечко, кто сидит в комнате, и кто экзаменатор, и так далее, много-много факторов.

Мне кажется, что, если вы делаете максимум, для того чтобы получить то, что вы хотите, судя по вашему рассказу, вы делаете максимум, мне кажется, этим и измеряется «молодец, не молодец», на самом деле.

Есть вторая сторона. Вот вы уже взрослая, поэтому я взрослое слово сейчас произнесу. Вторая сторона это способность к рефлексии. Это способность вот на то размышление, которое вы произносите сейчас. Я не знаю, как это получилось, я хочу проанализировать, что со мной произошло, хочу понять, каким образом это может быть в будущем, думаю не только о себе, но и о других, думаю о том, как возможно поговорить с мамой. Мне кажется, что этим измеряется молодец, не молодец, совсем не циферками, я не знаю, 53, 68, 92 и так далее.

ВАЛЕРИЯ: Ну, просто вот я же еще сдаю английский язык, и, знаете, как я боюсь, что мама скажет, если я, допустим, не высоко напишу, то, что – ты вот собираешься в Америку, а вот английский, смотри, ты, как сдала, какая тебе Америка тогда.

Д.ЗИЦЕР: И что будет? Лера, и что будет, если мама это скажет? Что будет?

ВАЛЕРИЯ: Ну, расстроюсь, мне будет обидно то, что опять давят на меня.

Д.ЗИЦЕР: Вы расстроитесь. И что будет? Давайте я, хорошо, давайте пройдем этой дорожкой до конца. Вы расстроитесь, и что будет? Вы расстроитесь, это как, во-первых, что это значит? Что скрывается под словом «расстроюсь»?

ВАЛЕРИЯ: Наверное, мой плач.

Д.ЗИЦЕР: Всплакнете, да? Всплакнете, хорошо.

ВАЛЕРИЯ: Да.

Д.ЗИЦЕР: И чего дальше? Дальше что будет?

ВАЛЕРИЯ: Дальше, наверное, меня это…

Д.ЗИЦЕР: Я за вас отвечу, можно? Ничего. Дальше не будет ничего, Лера. Дальше, может быть, еще из плача последует, не знаю, какое-то там плохое настроение в какой-то момент, потом что-нибудь еще. Но у рефлексирующего человека дальше, в каком смысле не будет ничего? Вы же способны сейчас, вы же сейчас произносите модель, в которой это будет происходить.

Может ли быть, что мама расстроится? Может. Но мама вообще, если она совсем не расстроится и плюнет на это, ну, это странная мама какая-то и вообще странный близкий человек. Она, конечно, за вас расстроится, порадуется и так далее. Это правда. Способ вы знаете очень хорошо теперь уже, каким образом быть инициатором позитивных отношений, правда? Как подойти, как обнять и как сказать про любовь, и как успокоить, и так далее.

Расстроитесь ли вы? Ну, вы расстроитесь, ну, так это жизнь, мы иногда радуемся, иногда расстраиваемся. А чего мы так будем бояться расстройства? Ну, расстроитесь, да. Ну, вы всего лишь расстроитесь. И явно постараетесь не допустить этой ситуации. Может ли она быть? Ну, мы с вами взрослые люди, ну, конечно, может. Ну, и что? Понимаете, о чем я?

ВАЛЕРИЯ: Это всего, как нам говорят, этап, которого…

Д.ЗИЦЕР: Это не этап, это и есть жизнь, Лера, это никакой не этап. Это так устроено, что мы проходим разные состояния, что у нас бывают разные настроения. Может, мама скажет, а, может, не скажет. Ну, наше дело-то с вами совершенно другое сейчас. Наше дело сделать максимум, вы этот максимум явно делаете. Не потерять вот эти отношения с мамой, которые стали складываться, вы явно их не теряете, и поддержать маму, когда ей нужна поддержка.

Я должен вам сказать, что я должен с вами прощаться. Но я перед этим все равно должен произнести одну фразу важную-преважную. Я очень-очень вам благодарен, что вы откликнулись на мою просьбу и позвонили, и связались с нами еще раз. Я скажу вам, почему.

ВАЛЕРИЯ: Спасибо вам.

Д.ЗИЦЕР: Потому что это важно. Нет, нет, ну, да, пожалуйста. Но это важно не только вам, и не только мне. Это важно тем сотням тысяч, может быть, даже миллионам сейчас, не знаю, людей, которые нас смотрят, и которые в этот момент верят, что так можно, вы понимаете? Верят, верят и родители, и дети, что можно пойти человеческим путем. Так что я очень-очень вам благодарен. Я желаю вам удачи.

Теперь, раз уж вы идете на просьбы от всяких малознакомых людей, у меня к вам еще одна просьба. В сентябре, когда наша программа вернется в эфир, напишите в чате два слова, как прошли экзамены, как дела и на что вы учитесь, и где вы живете вообще, и так далее, ладно?

ВАЛЕРИЯ: Я напишу, да, вы меня вспомните.

Д.ЗИЦЕР: Я вас помню точно. Так я и сейчас вспомнил, мне нужен был полностью рассказ, и надо было, чтобы все остальные вас тоже вспомнили. Пока. Удачи вам. Осталось еще немножечко чудесных экзаменов и, главное, чудесных отношений с близкими людьми.

ВАЛЕРИЯ: До свидания.

Д.ЗИЦЕР: Классно, слушайте, очень-очень я рад, я должен вам сказать. Вот прямо не только потому, что что-то получилось, это здорово, мы все радуемся, когда у нас что-то получается, но еще и вот такая обратная связь, которая однозначно утверждает, что можно строить отношения даже, когда нам кажется, что все очень-очень трудно.

Ну, чего, полетели дальше? Полетели из Димитровграда куда же? Запад, Санкт-Петербурга. Слушайте, меня обвинят в протекции, на самом деле, я боюсь, к родному городу, к жителям родного города. Здравствуйте.

АННА: Здравствуйте. Меня зовут Анна. Здравствуйте, Дима. Я хотела вас поблагодарить быстренько за то, что вы вдохновляете нас, это очень здорово.

Д.ЗИЦЕР: Спасибо.

АННА: И еще я поддерживаю вашу идею малых дел. Помочь одному человеку, чтобы изменить мир, это классно.

Д.ЗИЦЕР: Ура.

АННА: Вопрос у меня вот, какой. Нашему сыну Тихону 1 год и 2. Он, в принципе, полгода на обычном питании, ну, на грудном вскармливании тоже. А у нас такая история. Я с детства вегетарианка, не ем вообще мясо, рыбу. А мой муж, он из семьи охотников, и он…

Д.ЗИЦЕР: И только мясо и рыбу и ест.

АННА: Ну, можно и так. Ну, конечно, нет, но, в общем, да, все классно. И вот вопрос такой, как нам не повлиять и как бы не вызвать диссонанс у нашего ребенка вообще, не повлиять на какие-то гастрономические пристрастия его, когда он сам начнет выбирать? Ну, вообще, как нам ему объяснить, когда…

Д.ЗИЦЕР: Какой шикарный вопрос. Он как бы, с одной стороны, простой, а, с другой стороны, шикарный и касается всех. Но вы знаете, мне кажется, что мы найдем с вами ответ быстро, потому что ответ, мне кажется, на поверхности. Ну, вот смотрите, правда же, бывает такое в семье, что, например, мама любит макароны, а папа не любит? Обычная ситуация, правда?

АННА: Конечно, да.

Д.ЗИЦЕР: Так, Анна, как в обычной ситуации не повлиять на пристрастия собственного ребенка? В обычной, давайте уберем вегетарианцев и не вегетарианцев.

АННА: Ну, максимально расширить диапазон, наверное, пробовать, позволять пробовать все.

Д.ЗИЦЕР: Это, во-первых. А, во-вторых, странный ответ я вам дам, так вы влияете-то в любом случае, что вы переживаете? Вы влияете, вы мама. Влияйте на здоровье.

АННА: Так вот, в том-то и дело.

Д.ЗИЦЕР: Господи, влияйте на здоровье. А как же не влиять-то? Мы влияем все время. Мы влияем тем, как мы разговариваем, мы влияем тем, что мы едим, мы влияем тем, как мы одеваемся. Вот только что мы разговаривали с мамой, может, вы слышали, из Турции, у которой у самой короткая прическа, и она удивляется, что дочь тоже хочет ходить с короткой прической. Мы влияем. И в этом смысле просто надо влиять честно.

Влиять честно, это что такое? Я уверен, опять-таки, судя по тому, как вы говорите, и по вашему выражению лица, и по всему остальному, вы точно не будете так делать, но влиять честно, это не говорить – слушай, папа-то у нас глупый, просто он не понимает, на самом деле, что счастье в вегетарианстве. Это не честное влияние, потому что это влияние, манипуляция, вы принижаете другого человека и так далее. Или папа, наоборот, говорит – да мама у нас, что она соображает, она, так сказать, вкуса настоящей котлеты много лет уже не чувствовала. Все. Это пример манипулятивного влияния.

Или, например, мы идем с мамой Аней в кафе вдвоем, и мама говорит – мы пойдем, не знаю, в ресторан «Укроп», если мы говорим про Петербург, а ребенок хочет, на самом деле, я не знаю, ну, куда-нибудь в другое какое-нибудь место мясное и так далее. Как надо поступить? Ну-ка, отвечайте за меня?

АННА: Пойти вместе с ним.

Д.ЗИЦЕР: Еще один вариант? Но мама не хочет в место, в котором висит, о, я придумал, «BeefZavod», например, где мясо свисает отовсюду, и я, в общем, нормально отношусь к мясу, но даже на меня это давит. Как надо поступить? Мама не хочет идти в такое место.

АННА: Надо найти какое-то третье место.

Д.ЗИЦЕР: Класс, ура, есть, Анна, все получилось. Это называется положительный компромисс. Когда мы не говорим – я не буду, я отказываюсь от того, что я хочу, и ты должен тоже отказаться от того, что ты хочешь, будем страдать вместе. Нет, мы говорим, наоборот – я знаю, как достичь, чего я хочу, не разрушая того, чего хочешь ты, мы вместе получим удовольствие. Все, влияйте на здоровье. Это идеальная ситуация. Разные мамы и папы, разные оттенки, разная жизнь, класс. Пойдет?

АННА: Да. Я подумала, что можно еще заказать доставку на улицу из двух ресторанов.

Д.ЗИЦЕР: Да полно всего, конечно, сколько вариантов. Нет, это здорово, это правда, я серьезно вам говорю, искренне говорю, что это отличный вопрос, хотя он кажется вот таким бытовым и простым, но там, это тот самый случай, когда сказка ложь, да в ней намек, это класс прямо.

АННА: Круто, благодарю, Дима.

Д.ЗИЦЕР: Ну, что, прощаемся?

АННА: Да, спасибо большое.

Д.ЗИЦЕР: Пожелаем друг другу более теплого лета в нашем городе.

АННА: О, да. Пусть нажарит хорошенько. Спасибо большое вам. Всего доброго.

Д.ЗИЦЕР: Пока, прощаемся. У нас дозваниваются до следующего слушателя, то есть происходит это так, давайте я вам расскажу. Наш слушатель связывается с нами, а потом в какой-то момент редакторы связываются с ним.

Ну, вот пока мы дозваниваемся, давайте-ка я вам расскажу, раз у меня такой неожиданный эфир, как я собираюсь провести июнь. Сейчас вы объясните, почему вам, может быть, есть до этого дело. Потому что традиционно в конце рабочего года, в конце мая меня спрашивают – Дима, ну, а как же, может быть, нам еще все-таки видеться, слышаться и так далее. Значит, я должен вам сказать, у меня довольно много поездок, часть из них уже была, о прошлых рассказывать не буду.

Но в ближайшее время, во-первых, у меня есть выступление в Москве, наконец-то. Будет это 6 июня. Найдите в интернете или зайдите ко мне в Instagram, там, в общем, есть информация и реклама, и все, что угодно. 6 июня я буду в Москве.

А потом я должен вам сказать, что с перерывом на год я возвращаюсь к традиции в июне приезжать на Дальний Восток. Действительно, несколько лет я приезжал в Хабаровск и во Владивосток, и там очень-очень было здорово, и очень-очень было интересно мне, во всяком случае, ну, наверное, не только мне, раз зовут каждый раз. Ковид проклятый, понятное дело, прервал это в прошлом году, и в этом году это возвращается.

17, 18, 19 июня я буду на Дальнем Востоке в Хабаровске и во Владивостоке. Буду счастлив, если слышат меня сейчас жители Дальнего Востока и Владивостока, и Хабаровска. Если вам это интересует, заходите тоже, ну в Instagram, например, и тоже у меня там, в «сторис» вы найдете самую разную информацию.

Кроме этого, отвечая на этот вопрос, на вопрос, как еще мы можем общаться, а еще мы можем общаться в YouTube канале, а еще подкасты существуют, а еще много-много чего существует. Найдем способ, короче говоря.

Мы идем дальше, и у нас следующий звонок, у нас нет видео, говорят мне сейчас. Нам звонит Катя из Красноярска. Давайте слушать. Катя, здравствуйте.

КАТЯ: Здравствуйте, Дима. Очень рада, что дозвонилась в последнюю передачу сезона. У меня двое детей – мальчик 4 года и девочка 6 лет. И вот сейчас встал вопрос уже давно про школу. Мы в начале года, день рождения в ноябре, мы в начале года учебного начали ходить на подготовительные занятия к школе, и ребенок отказался через какое-то время ходить, не захотел. Мы перестали ходить. Мы ходили также в музыкальную школу, тоже было не все гладко.

В общем, было тяжело расставаться как бы со мной, были слезы, и садик, в том числе, было сложно. Ходили к психологу, все постепенно наладилось сейчас к концу года. Ребенок достаточно чувствительный, очень зависит от настроения, от всего. И где-то весной я поняла, что, наверное, рановато будет в школу в сентябре идти, мы планировали в 6,10 пойти в школу. И мы решили пока остаться на один год, чтобы пойти в 7,10.

Но сейчас я вижу, что она уже читает, она сообразительный ребенок, и я начала сомневаться, не будет ли слишком поздно, если мы пойдем в 7,10. Потому что еще кроме этого планируем переезд как раз к сентябрю в другой город, и не будет ли слишком много стресса опять же, из-за этого решили. Вот вопрос в том, чтобы, ну, собственно, как определить сейчас, понять, стоит ли сейчас идти.

Д.ЗИЦЕР: Я понял. Слушайте, вот давайте порассуждаем, классный вопрос в конце учебного года, ну, можно сказать, уже перед началом нового. А вот вы говорите, не будет ли слишком поздно. Поздно для чего?

КАТЯ: Ну, что не будет ли ей потом скучно тоже сидеть в первом классе, когда она уже будет знать больше других? Я понимаю, для ее характера это, наоборот, будет плюсом, что она будет, ну, ее будут хвалить, она будет уверенней себя чувствовать. Но не будет ли ей слишком скучно.

Д.ЗИЦЕР: Ну, если ее будут хвалить, она будет чувствовать себя менее уверенно, поверьте мне. Потому что, когда нас оценивают, мы все время ждем положительной оценки, и когда нет случайно положительной оценки, мы страдаем ужасно. Так что не радуйтесь, если ее будут хвалить. Но это другая тема, вы на другую звоните. Скажите мне, пожалуйста, знаете ли вы уже, в какую школу она потенциально пойдет?

КАТЯ: Ну, нет, не знаем, потому что мы как раз к учебному году планируем переезд. Из-за этого, собственно, я и решила отложить, чтобы сначала…

Д.ЗИЦЕР: Так, в этом другом городе вы узнавали, какие школы есть, в принципе, или нет? Честно говорите, вы не должны ни узнавать, ни не узнавать, просто говорите, как есть.

КАТЯ: Да, узнавала, это будет Санкт-Петербург, узнавала, смотрела, но мы еще не знаем, в каком районе будем, и поэтому…

Д.ЗИЦЕР: Ну, подождите, дорогой друг, тут вы нарвались, конечно, на мину в виде меня, потому что, если мы говорим о Санкт-Петербурге, мы говорим об очень высоком уровне вариативности, то есть у нас много вариантов. Ну, меньше, чем в Москве, но почти как. Тогда я дам вам совет, и совет будет следующий. Значит, во-первых, ну, во-первых, спокойно, как в том анекдоте, во-первых, давайте успокоимся. Во-первых, спокойно. Единственный человек, как ни странно, который на сто процентов может посоветовать вам идти вашей дочери в школу или нет, это?

КАТЯ: Она сама.

Д.ЗИЦЕР: А я знал, что вы справитесь с этой довольно простой задачкой. Конечно, она сама. И у меня вопрос довольно простой. А она сама-то, чего говорит?

КАТЯ: Ну, мы с ней разговаривали, но она, так как мы перестали ходить в дошколенок, и потом я ей сказала, что мы пойдем не сейчас, а мы пойдем позже, потому что выпускной в детском саду был, мы изначально проговорили про школу, и она, в общем-то, не сильно расстроилась. Она как бы достаточно спокойно к этому отнеслась.

Д.ЗИЦЕР: Нет, расстроилась про что? Подождите, вы про что говорили-то?

КАТЯ: Мы говорили, что в школу мы пойдем не в этом году, а в следующем.

Д.ЗИЦЕР: Так, сейчас я буду вас ругать. Ничего, если я вас поругаю немножко, самую малость?

КАТЯ: Ничего.

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, я что говорю? Я говорю – посоветуйтесь с ней. А вы чего делаете? А вы ставите ее перед фактом. Это не советоваться. Это давать ей понять, что мама уже все решила, твое мнение не играет никакой роли, не имеет никакого значения.

Вы ведь задаете мне вопрос сейчас, ну, вы верно его задаете, вы понимаете, что я не могу на него ответить однозначно. Но вы задаете мне вопрос, стоит ли ей идти в школу в 6,10, не слишком ли большой стресс и так далее. А я вам чего говорю? А я говорю, обсудите это с ней. Вы все равно сделаете так, как вы считаете нужным, сила на вашей стороне, ничего не поделаешь, так устроено, к сожалению, детство. Ну, к сожалению, не к сожалению, не важно. Но я говорю – посоветуйтесь с ней, не ставьте ее перед фактом. Потому что, ну, сейчас ведь как бы она понимает, что ее судьба уже решена.

Она наверняка девочка умная, она наверняка сможет дать вам намек. Она не скажет, она не знает, конечно, у нее нет вашего опыта, нашего опыта взрослого. Но, так или иначе, она сможет порассуждать. Она сможет порассуждать, как она чувствовала себя, ну, на этой подготовке к школе, как она чувствовала себя в детском саду в последние денечки, как она представляет себе, как школа устроена. Поговорите, поговорите, ей не 3 года, ей 7 почти, ну, еще не 7, 6,5, но, тем не менее. И в этом возрасте, вероятнее всего, она способна рассуждать вместе с вами.

Еще раз, вот услышьте меня, пожалуйста, не говорите ей категорически – все, как ты решишь, так и будет, или я жду твоего решения. Нет, нет, порассуждайте вместе с ней. И, может быть, вы почувствуете, услышите просто от нее – а я бы, слушай, мам, мы приедем в новый город, а мне так прикольно в этом новом городе все обойти, посмотреть и поиграть, и в какие-то сходить, не знаю, детские какие-то кружки или куда-то еще. Отлично, очень хорошо. А, может, она скажет, наоборот – я так ждала этого самого похода в школу, это я от себя, что мне вообще не важно, куда бы мы ни поехали. Давайте, у нас минутка, но мы постараемся успеть.

КАТЯ: Я быстро спрошу просто, ну, не то, что спрошу, а у нее нет такого какого-то представления конкретно о школе, потому что, ну, то есть не было примера какого-то. То есть у нее понимания, что такое школа, особо нет, и как она сможет…

Д.ЗИЦЕР: Ну, подождите, я скажу вам. Если бы, дружище, если бы не вот этот момент, что вы переезжаете в другой город, в Питер, что бы я вам сказал, я сказал бы вам следующее – давайте-ка, быстренько вместе с ней обойдите несколько школ. Ну, или лучше это было бы сделать до конца учебного года, конечно, ну, не важно, чтобы это представление у нее появилось. И чтобы от любимой мамы она услышала, что в себя эта школа включает.

Вот я знаю, что это для некоторых слушателей сейчас странно звучит, что я рекомендую посоветоваться с 6-летним ребенком. Но посоветоваться, еще раз, не значит ожидать от нее взрослого решения. А значит, дать ей инструменты и вот, ну, как бы советоваться вы будете вместе. У вас есть больше информации, у нее есть собственное ощущение, она расскажет вам про свои опасения какие-то, возможно, и так далее. Я прощаюсь с вами, потому что у нас подошло время финала первого часа.

КАТЯ: Спасибо большое.

Д.ЗИЦЕР: Значит, дорогие друзья, дальше наша жизнь устроена так. На «Маяке» у нас будут обычные новости. На канале «Смотрим» мы тоже остаемся вместе. До скорого.

- Рады с тобой говорить. Возвращаемся в эфир «Маяка».

Д.ЗИЦЕР: Взаимно.

- Дима Зицер, радио «Маяк», удаляюсь.

Д.ЗИЦЕР: Друзья, мы снова вместе на портале «smotrim.ru» и снова вместе на волнах «Маяка». Это программа «Любить нельзя воспитывать» сегодня вот в таком особом варианте последний раз в этом рабочем году. Дальше лето, ну, а дальше сентябрь, и мы, полагаю, снова услышимся, увидимся и так далее.

Значит, ну, давайте, не буду отнимать ваше время. Продолжаем летать по карте, хотел сказать, России. Не России, а просто по всему миру мы летаем из Петербурга. Афины, слушайте, как я угадал, по всему миру. Афины, Греция, здравствуйте, Анастасия.

АНАСТАСИЯ: Дима, здравствуйте. У меня такой вопрос. Я 8 лет назад, мы отдали ребенка в дорогую школу, в частную. По тем временам мы еще как-то, у нас было просто за все платить, мы ездили в отпуска и в другие страны соседние. А сейчас последние три года слишком уже жестко так стало. И у нас ребенок начал сравнивать нас с родителями своих одноклассников. И как бы мы в таком не очень-то виде в его глазах. Вот такая ситуация. И мы не хотим уходить из этой школы, пытаемся закончить ее, ему нравится очень там. Но мы не можем себе позволить того, что позволяют…

Д.ЗИЦЕР: Сколько ребенку-то лет?

АНАСТАСИЯ: 14.

Д.ЗИЦЕР: Так, 14 лет. Значит, еще раз, давайте я попробую своими словами задать вопрос, чтобы понять, верно я понял или нет. Значит, так, 14 лет, 8 лет назад отдали, по вашим словам, сейчас я придерусь к этому слову, готовьтесь, его в какую-то очень-очень хорошую школу. Значит, он там как-то потусовался, потусовался, а последние года 3 он дотусовался до того, говорит, что, ребята, чего-то вы проигрываете в рейтинге родителей нашего класса или нашей школы, да?

АНАСТАСИЯ: Да, да, так и есть.

Д.ЗИЦЕР: А в чем вопрос? Вот, как ни странно, я сделаю вид, что я не понял. В чем вопрос?

АНАСТАСИЯ: Ну, вопрос в том, что он ходит к своим друзьям, встречается, видит, как живут его друзья, а у нас простая квартира, обычная машина.

Д.ЗИЦЕР: Это еще не вопрос, Анастасия, это еще не вопрос.

АНАСТАСИЯ: Ну, как мне ему, я не могу найти никаких в защиту себя слов, чтобы он нас не считал неудачниками и с уважением относился.

Д.ЗИЦЕР: А откуда вы знаете, что он вас считает неудачниками? То есть вопрос, который вы задаете, как сделать так, чтобы он не считал родителей неудачниками? Этот вопрос?

АНАСТАСИЯ: Да, да. Что мы не можем себе позволить столько, сколько…

Д.ЗИЦЕР: Тогда я должен повторить свой вопрос. Я понял, понял. Откуда вы знаете, что он считает вас неудачниками?

АНАСТАСИЯ: Ну, постоянно мы ему денег, если даем на карманные расходы, ему всегда это кажется меньше, чем другие имеют, экономим, другие не экономят.

Д.ЗИЦЕР: Подождите, еще раз, я позадаю вам дурацкие вопросы, вот как будто я совсем дурачок. Но мне прямо надо этим инструментом воспользоваться, вы меня простите. Из этого не следует, что он считает вас неудачниками. Из этого следует, что он хочет больше денег.

АНАСТАСИЯ: Ну, да. Ну, что мы не можем себе позволить.

Д.ЗИЦЕР: Нет, еще раз тогда возвращаемся… Я знаю, я понимаю, я не просто так вас мучаю, я знаю, что я немножко вас мучаю, но я не просто так это делаю. Для того чтобы получить ответ, мы должны с вами сформулировать точный вопрос. Потому что иначе, ну, я, знаете, сейчас закручу вам голову, буду болтать, вы будете честно кивать, и мы не найдем ответа. Поэтому еще раз, если он считает вас неудачниками, то тогда мне нужно понимать, откуда вы это знаете. Если это ваш домысел просто, тогда не имеет смысла отвечать на этот вопрос, а имеет смысл отвечать на другой.

АНАСТАСИЯ: Ну, он мне говорит, что вот я, у меня так судьба сложилась, что я здесь не работаю, к сожалению. И он мне порой, бывает, говорит…

Д.ЗИЦЕР: У вас?

АНАСТАСИЯ: Вот ты ничего не достигла, да. Вот муж работает…

Д.ЗИЦЕР: Словами говорит?

АНАСТАСИЯ: Да, да.

Д.ЗИЦЕР: А вы что отвечаете?

АНАСТАСИЯ: Я отвечаю, что папа решил ситуацию так, чтобы я, что помощи у меня здесь нет, родственников никого, и я как бы вся дома, вся в ребенке.

Д.ЗИЦЕР: То есть оправдываетесь?

АНАСТАСИЯ: Да.

Д.ЗИЦЕР: Почему он должен перестать…

АНАСТАСИЯ: Ну, мне как бы это не нравится.

Д.ЗИЦЕР: Подождите, а почему он должен перестать это делать?

АНАСТАСИЯ: В смысле говорить мне это?

Д.ЗИЦЕР: Он это говорит, у вас такая модель. Еще раз, я еще немножко вас помучаю, я понимаю, что это непростой для вас разговор, но ничего не поделаешь. Он говорит – мам, ты неудачница. Ну, не неудачница, а ты ничего не достигла. Мама говорит – нет, нет, ну, как я не достигла, ну, так жизнь сложилась, дружище. Ну, из вашего ответа не следует…

АНАСТАСИЯ: Ну, я училась, закончила институт, но…

Д.ЗИЦЕР: Да я уверен, что вы самая лучшая на свете, вы чего. Просто смотрите, если вы хотите, чтобы он перестал вам это говорить, надо, как минимум, ему это сказать для начала. Для начала надо сказать…

АНАСТАСИЯ: Он видит, что мы…

Д.ЗИЦЕР: Нет, он не видит, мы ничего не видим. Значит, я в этом смысле вас разочарую или, наоборот, открою вам страшную тайну, мы ничего не видим, кроме того, что он 14-летний мальчик (неразборчиво) дополнительные инструменты. Слушайте, есть такой прекрасный инструмент – слово «нет». Это правда, я очень редко им пользуюсь и советую редко им пользоваться.

Слушайте, он говорит вам какие-то вещи, которые вам очевидно неприятны, ну, так скажите ему про это. Не оставляйте это на него – он сам поймет, что мне неприятно. Потому что дальше вам придется придумать следующую модель, следующая модель будет – он знает, что мне это неприятно, и все равно делает. А вы перестаньте предполагать. Вы ему скажите – дружище, я не готова это слышать, мне это неприятно, я прошу тебя этого не делать.

Для начала я бы поступил вот так, потому что это честный разговор. Потому что он, действительно, мог бы понимать, а мог бы не понимать, ну, не важно, не о нем же речь, а о вас сейчас. То есть, в первую очередь, он должен получить однозначный ответ. Это первое, это самое-самое главное. Вот мне кажется, еще раз, потому что это ответ на ваш вопрос.

Уверен ли я в том, что это прекратится? Слушайте, я гарантию стопроцентную не дам. Но, с другой стороны, это будет новая, судя по всему, это будет абсолютно новая для него ситуация, ситуация, в которой он получает отпор. И думаю, что он сильно удивится, по меньшей мере. Думаю, что это будет повод о чем-то подумать. Думаю, что из этого может возникнуть очень интересный и глубокий разговор с вами, что очень-очень круто, как вы понимаете.

Еще один вопрос. А вы говорите – мы хотим, чтобы он оставался в этой школе. Почему?

АНАСТАСИЯ: Ну, он, во-первых, сам хочет этого очень.

Д.ЗИЦЕР: Альтернатива какова?

АНАСТАСИЯ: Альтернатива, здесь он как бы хочет ехать учиться дальше в Европу, в Англию или куда-то там.

Д.ЗИЦЕР: Ну, подождите, эта школа, я правильно понимаю, что эта школа платная?

АНАСТАСИЯ: Да.

Д.ЗИЦЕР: Я правильно понимаю, что у нас есть…

АНАСТАСИЯ: Английская школа.

Д.ЗИЦЕР: Я понимаю. Я правильно понимаю, что у нас есть некоторые тут аспекты и финансовые, что за нее непросто платить вам? Правильно понимаю?

АНАСТАСИЯ: Ну, да, ну, у нас только на школу и выходит, а остальное все мы пытаемся…

Д.ЗИЦЕР: Теперь смотрите, вот я вам скажу, и это сейчас будет еще один жесткий момент. Ну, вот смотрите, получается, в общем, ситуация следующая. Получается, что вы хотели бы, чтобы он вошел в ваше положение, не пуская его в свое положение. Вот вы, я сказал, что я придерусь, и вот я придерусь сейчас. Вы сказали – 8 лет назад мы его отдали в эту школу. Отдали, Анастасия, отдали, как мешок с картошкой отдали. Сейчас вы можете сказать – Дима, ты что, не придирайся, ты дурак, я не это имела в виду. Вы не это имели в виду, я уверен, что вы замечательная мама.

Но еще раз, я филолог по первому образованию, слова, которые из нашего рта вырываются, не случайны – отдали. И теперь мы его отдали и обеспечиваем ему приличную жизнь, достойную, насколько мы можем. Ну, так отлично, родители, – как будто говорит он внутри, – продолжайте, вы большие молодцы. Давайте, повышайте обороты, родители. Мне еще хорошо бы, я не знаю, такой телефон, сякой телефон. А что не так? – говорит он как будто.

Теперь, что можно попробовать сделать вместо этого? Можно пригласить его в другую жизнь, а именно, в жизнь семьи потихонечку, не в один удар. И вдруг выяснится, что жизнь семьи намного более сложно устроена. Жизнь семьи это вопросы о том, откуда деньги берутся, и как наш семейный бюджет, не мама с папой которые платят тебе как будто зарплату, это наши общие деньги, это наш семейный бюджет. Как мы его распределяем? Пригласите его в этом принять участие. Уверяю вас, ему будет сложно, интересно и важно понять то, что вы мне только что рассказали, что львиная доля уходит на школу. Да ладно? А это правильно? Может, и правильно, я понятия не имею, в каждой семье свои приоритеты, не мое дело. Спокойно, подождите.

Теперь в этот момент, мне кажется, он должен войти туда, он должен на это посмотреть, он должен стать заново частью семьи, когда он принимает решение, но и вы принимаете решение – на что уходят деньги, в какой школе он учится, как он одевается, какие у него телефоны и так далее. Понимаете?

АНАСТАСИЯ: Да.

Д.ЗИЦЕР: Вот смотрите, эта ситуация, кстати, редкая в нашей программе, я очень-очень вам благодарен за то, что она сегодня возникла. Потому что очень часто чего говорят там, не знаю, какие-то люди, которые читают то, что я пишу, или слушают, они говорят так – вот смотри, вот, пожалуйста, человека любят и вот в этот момент, если он центр, значит, всего, он вот и распустился и так далее. Это не так.

АНАСТАСИЯ: Ну, так и есть.

Д.ЗИЦЕР: Еще один жесткий момент. Это не так, нет, у вас не так. Потому что у вас ваш замечательный мальчик, любимый мальчик, мальчик, которому вы очень много отдаете, он остается не субъектом, а объектом, Анастасия. Он только богатый объект, но он объект. Давайте поймем в этом смысле в педагогике разница. Субъект это личность и другой субъект это еще одна личность. И мы с вами общаемся не вектор от меня к вам, я буду Анастасии платить деньги, для того чтобы ей было хорошо. Анастасия в этот момент не партнер для меня, Анастасия в этот момент объект.

Внимание, другая модель. Анастасия субъект и Дима субъект. И я говорю – слушай, значит, такая история, вот мы с тобой вместе, поскольку мы вместе, это общие отношения, будем решать, будем принимать решения, будем стараться учесть твои интересы и мои интересы. И мои, важно, мамы Насти будем стараться учесть интересы тоже, потому что так устроена семья.

Более того, семейный бюджет, я много-много раз про это говорил, но я рад сказать про это снова, потому что у вас эта ситуация с 14-летним мальчиком уже. Семейный бюджет это не бюджет родителей. Семейный бюджет это бюджет семьи. И мне кажется, я, поэтому и советую с детьми, начиная с 4-х лет по чуть-чуть в магазине принимать решения вместе, что мы покупаем. Потому что иначе возникает, вот она, это обратная сторона той же самой медали. Есть бюджет родителей, которые выделяют на этот бюджет, на меня огромные деньги. Ну, и что, я-то к этому не имею никакого отношения, ни в принятии решения. Ребята, вы решили, что я в эту школу хожу, вам прикольно было когда-то, давайте, пашите.

Теперь, это надо поменять. И поменять, мне кажется, это можно только вот таким человеческим способом. Первая часть, я сказал, ну, мне кажется, что первая часть должна быть однозначно – котик, мы не готовы, я не готова так разговаривать, я не готова к этому, не готова. Не надо на него кричать, не надо ему хамить, не надо. Просто дать ему понять, что там находятся ваши чувства, там находитесь вы.

А вторая история – надо принять вместе решение, ну, наверное, вам втроем, наверное, с мужем, ну, или вам вдвоем хотя бы принять решение, как вы возвращаете его обратно в семейные решения или вообще приглашаете впервые, возможно. Да?

АНАСТАСИЯ: То есть сообща решать расходы, доходы.

Д.ЗИЦЕР: То есть сообща, ну, конечно. Слушайте, это совсем другое дело. Если мальчик 14 лет, 14 лет мальчик это взрослый мальчик, если мальчик 14 лет имеет отношение к принятию решения о том, что две трети бюджета тратится на его школу. Может, это правильно, нет проблем, я не говорю, что это неверно, услышьте меня. Может, вы вообще девять десятых будете тратить на его школу, и все будут счастливы. Но, если он часть решения, он берет за это решение ответственность. Если он объект, то, к сожалению, бывает так, как вы рассказали только что. Когда он говорит – ребята, чего-то вы недостаточно высоко поднялись, давайте потрудитесь. Понимаете? Нет, нет, я против. Ответили?

АНАСТАСИЯ: Понятно. Да, да, очень. Спасибо большое.

Д.ЗИЦЕР: Все, действуйте потихоньку. Это длинный путь, это путь не в один шаг, но это дорожка, на которую надо вступать и месяц, другой, третий, потихонечку это закрутится, если вы будете искренни, и если вы будете готовы, действительно, с ним это делить.

Полетели из Греции. Куда мы летим? Вот она карта, слушайте, я сам замираю каждый раз. Север, Рига. Такое ощущение, слушайте, что я просто, что закончилась вся эта чепуха с пандемией, и я прямо в любимые прекрасные города летаю. Здравствуйте, Анастасия. И зовут вас даже Анастасия тоже.

АНАСТАСИЯ: Сперва хочу поблагодарить вас за ваш труд и помощь многим родителям, и всю команду за то, что я сегодня могу с вами разговаривать.

Д.ЗИЦЕР: Спасибо вам.

АНАСТАСИЯ: И перейду тогда к вопросу. У меня есть дочка, ей 6 лет. И недавно у ее дедушки диагностировали редкий и очень агрессивный вид рака, который не поддается лечению. Она знает, что он болеет, но она не спрашивает, чем, и еще не спрашивает, когда он выздоровеет. И в связи с этим такой вопрос, нужно ли как-то заранее ее подготовить, как-то с ней поговорить о том, что дедушка неизлечимо болен? Или все-таки разговаривать постфактум, и как тогда построить данный разговор правильно было бы?

Д.ЗИЦЕР: Смотрите, ну, я понимаю, что тяжелый вопрос, конечно, естественно, вашей семье выражаю сочувствие, естественно и искренне, поверьте мне.

АНАСТАСИЯ: Спасибо.

Д.ЗИЦЕР: У меня удивительным образом сегодня был разговор уже на эту тему про ситуацию, которая намного ближе ко мне находится, увы. Значит, смотрите, вот, что я думаю. Нет, отвечая просто, мне не кажется, что нужно ее специально к чему-то готовить. Я поясню свою точку зрения. Вот смотрите, вы сказали, это очень точно и очень тонко, Анастасия, вы сказали, что она в курсе, но она дополнительных вопросов не задает.

Теперь, почему она не задает дополнительных вопросов? Не хочет, имеет право. Она имеет право, как любой человек имеет право сказать, знаете, моя собственная дочь когда-то, когда ей было, кстати, лет 6, вот я ей говорил – слушай, давай посмотрим какой-то фильм. Я помню, что фильм «Матильда», например, помните, такой замечательный? Я говорю – слушай, давай посмотрим про 6-летнюю девочку.

И вот я помню, мы смотрим, она посмотрела минут 5, посмотрела на меня так и говорит – мне рано. И ушла просто. Ну, чего рассказывать, зрителям я искренне советую смотреть этот фильм самим с детьми и так далее, чудесный фильм про 6-летнюю девочку. Правда, ну, то есть там вообще нет ничего, что рано. Ну, ей показалось, что рано, что она, может, волшебница, эта девочка, я не знаю, что. И это очень точно. И в этом смысле она отразила чувство детей. И ваша девочка тоже говорит – мама, дай мне возможность самой это регулировать.

Теперь, скрывать, я так понимаю, что вы от нее ничего особо не скрываете. Вы не говорите ей – уйди в другую комнату, нам надо поговорить, правда?

АНАСТАСИЯ: Нет, ну, мы не стараемся специально обсуждать, насколько дедушке плохо при ней.

Д.ЗИЦЕР: Естественно.

АНАСТАСИЯ: Но она знает, что он болеет, ну, мы говорим, что мы поедем к дедушке, там только ты на него не прыгай, тихонечко, ему сейчас тяжело.

Д.ЗИЦЕР: Все, это все.

АНАСТАСИЯ: Мы постараемся просто избегать сложных разговоров при ней.

Д.ЗИЦЕР: Это все. Нет, ну, это правильно, вы ее бережете. Но она, как любой ребенок, она, конечно, чувствует и, конечно, понимает, и, конечно, видит ваше волнение и волнение членов семьи, она все понимает, поверьте мне. То есть она из этого не делает прямой вывод, что, к сожалению, жизнь может закончиться его намного быстрее, чем ей казалось до этого, но она все понимает.

Теперь, если мы говорим с вами на вперед немножко, к сожалению, да, но должны. Каков вопрос, таков будет и ответ. Как говорить с детьми о смерти, говорить, как есть. Не стараться скрывать собственные чувства, в первую очередь, собственные, потому что это дает легитимацию ей чувствовать то, что она чувствует. И, если в этот момент, я не знаю, папа плачет, а мама не плачет или, наоборот, я не знаю, что, такими мы и приходим.

Мы не показываем пример отношения к смерти. То есть мы показываем, но пример этот заключается именно в том, что мы человечные, что это тяжелейшая ситуация, в которой разные люди проявляются по-разному. И поэтому, мне кажется, что говорить об этом нужно просто. Просто в смысле не размазюкивать ничего. Это сообщение информации.

Если это делается искренне, у ребенка остается возможность задать вопрос, это важно. Вот, как вот в предыдущем нашем разговоре, в предыдущем витке, это очень важно, чтобы у человека была возможность задать вопрос. И вопросы могут быть, как вы понимаете, самые странные и даже немножко самые дурацкие для взрослых. Самые разные – про вечную жизнь, про жизнь в небесах или, наоборот, про не жизнь в небесах, или атеистические, все, что угодно может быть. Имеет право на любой вопрос.

Еще один очень важный момент, который я, благодаря вам, напоминаю всем. Нужно помнить о том, что ребенок имеет право на собственную реакцию, которая чаще всего взрослым кажется странной. Это важно, вот это прямо, Анастасия, важно-преважно. Потому что, ну, мы как бы ожидаем, что, когда человек сталкивается с трагедией, ребенок, он будет переживать ее, как трагедию. То есть у него будет, я не знаю, слезы, истерика, он замолчит на некоторое время, возможно, и так далее. Может быть. Но при этом важно помнить, что бывает ровно наоборот. Вот прошло 15 минут, и вдруг ребенок ведет себя так, как будто ничего не произошло. И мы, взрослые, задаем себе вопрос – может, что-то не так с ним или с ней? Может, она не умеет сочувствовать чужому горю? Умеет. В этот момент в соответствии с психическим типом человек выбирает ту реакцию, на которую он готов.

Я в этом смысле должен вам сказать, я сегодня, так получилось, что я сегодня высказывал уже эту идею, к сожалению, речь идет не о близком человеке, но о знакомом человеке, который умер. И вот мы как раз говорили о детских реакциях. И сотрудница наша очень-очень, ну, и подруга, учительница в нашей школе, она как раз рассказала о том, у нее умерла мама, когда ей было 10 лет, 10 или 11, не помню, ну, в общем, мне кажется, 10 даже.

И вот она говорит, что это очень точно, она говорит – я прямо помню, до сих пор помню, а сейчас ей за 50 хорошо, говорит, я очень хорошо помню, что я отошла и играла, и делала вид, что все в порядке. Она говорит – я прямо помню, как меня не оставляла физически эта мысль про потерю близкого человека. Все, это самое-самое главное.

И в этом смысле то, что важно ребенку сообщить, как и любому человеку – я здесь, слушай, мне тяжело, и я понимаю, что ты сейчас можешь почувствовать совсем-совсем по-разному, но помни, я здесь. Если захочешь про это поговорить, если захочешь, чтобы мы просто с тобой обнялись, если захочешь, чтобы мы с тобой помолчали, если захочешь что-нибудь, о чем я сейчас не подумала, не важно, я здесь.

АНАСТАСИЯ: Да, хорошо, спасибо. И я еще множество раз слышала ваш совет по поводу, ну, рассказ «Мой дедушка был вишней» или повесть.

Д.ЗИЦЕР: Точно, точно.

АНАСТАСИЯ: Начали читать с ней, ей очень интересно, и потихонечку, я думаю, ну, вот…

Д.ЗИЦЕР: Там еще история, там и дедушка, вы абсолютно правы.

АНАСТАСИЯ: Очень похоже.

Д.ЗИЦЕР: Да, да. Слушайте, ну, это классная книжка, действительно, для этого возраста.

АНАСТАСИЯ: Я прочла.

Д.ЗИЦЕР: Какие-то места, может, вам захочется облегчить языком, а, может быть, и нет, так что, ну, да.

АНАСТАСИЯ: Хорошо, я поняла. Спасибо большое.

Д.ЗИЦЕР: Удачи вам. Пусть подольше будет хорошо. Удачи.

Ребята, мы идем дальше. Мы не идем дальше, мы летим дальше. Из Риги мы летим на восток, я пытаюсь угадать, невозможно угадать. Иваново, здравствуйте.

ВЛАДИСЛАВ: Здравствуйте, Дима. У меня вопрос такого плана. Дочери 4 года, и часто бывают ситуации, когда мы идем где-то по дороге или где-то, в общем, она что-то говорит, и я не понимаю, что она произносит. Прошу повторить ее, она повторяет, на повышенных тонах начинает говорить.

Д.ЗИЦЕР: Злится.

ВЛАДИСЛАВ: Я снова говорю, что не понимаю. Она в третий раз повторяет, а я в упор не могу понять, что она говорит. И она в сердцах бросает что-то из рук, обижается, может толкнуть что-то, что рядом находится, и уходит, обижается. Вот подскажите, как реагировать вот на такое поведение ребенка?

Д.ЗИЦЕР: Я думаю, что, как ни странно, вы знаете, Владислав, я думаю, что, как ни странно, вы правильно реагируете. Подождите, а скажите мне, пожалуйста, это только с вами или с другими людьми тоже, во-первых?

ВЛАДИСЛАВ: Бывает с другими, ну, чаще всего со мной и с мамой она общается, с нами бывает, с другими родственниками, по-моему, такой реакции не было.

Д.ЗИЦЕР: Нет, я не про реакции. Я, в первую очередь, про более простую вещь. Ну, мама лучше, чем вы понимает, что она сказала? Бабушка? В детском саду воспитательница? Это вот этот вопрос я задаю.

ВЛАДИСЛАВ: Ну, мама, ну, у нас бывают затыки, что и мама не понимает, что она говорит.

Д.ЗИЦЕР: Ну, бывают, я понял. Но чаще, ну, одинаково или нет? Я без подвоха.

ВЛАДИСЛАВ: По-моему, одинаково. Хотя, может быть, чаще со мной, а, может, да, наверное, со мной.

Д.ЗИЦЕР: Значит, смотрите, я понимаю. А почему вы, кстати говоря, не очень понимаете, ну, у нее и речь еще, не сформировалась речь? В этом история или что?

ВЛАДИСЛАВ: Ну, да, иногда бывает, она многие буквы не выговаривает «л», «р», ну, вот детское такое. И бывает, когда, как рассказывает про какие-то новые вещи, какие-то слова я не понимаю. И она, я прошу ее повторить, но снова не могу уловить смысл, и она начинает…

Д.ЗИЦЕР: Ну, она начинает злиться. Ну, смотрите, я бы, честно говоря, отнесся к этой ситуации прям просто-препросто. Мне кажется, что, во-первых, поскольку вы знаете, что есть такая проблема потенциально, надо подстелить соломки.

Вот, если вы не слышите чего-нибудь, ну, подсядьте к ней, в первую очередь. Ну, то есть пусть это будет не такое вот, я не могу вам это показать физически, ну, вот когда она, например, что-то говорит, я на корточки сел и говорю – котик, извини меня, пожалуйста, я не понял. Тон – это важно. На корточки – ясно, папа умный, папа взрослый, папа понимает, что он имеет дело со сложной ситуацией, с которой он сталкивался, вау, как папа себя ведет в такой ситуации, как бог. Он останавливается, оставляет дела, демонстрирует, что я ему важна. Более того, это был первый пункт.

Второй пункт. Папа готов сказать, что в нем проблема. Прости меня, котик, ты прости меня, пожалуйста, во мне проблема. Ну, не надо говорить «во мне проблема», достаточно сказать – извини, я не понял, ну, давай, повтори еще раз. Ну, и дальше всякие приемчики есть – ушко подставили, давай на ушко, попробуй на ушко, может, я услышу сейчас, может, сейчас на этот раз я услышу. Ой, не получается опять, ай-ай-ай. Чуть-чуть поиграйте в это.

И следующий момент. Вот когда она рассердилась, нет, еще один вопрос, извините. А вот она вот так вот, вы говорите, может что-то бросить. Только в этих ситуациях или вообще такое бывает?

ВЛАДИСЛАВ: Ну, только в этих.

Д.ЗИЦЕР: Только в этих? То есть это не то, что она, если что-то не по ее, она – шварк игрушку об пол? Это только про эту ситуацию?

ВЛАДИСЛАВ: Нет, бывает так, да.

Д.ЗИЦЕР: Ну, привет, это важно.

ВЛАДИСЛАВ: Нет, бывает, когда она злится или что-то, когда не по ее, да, бывает, она может так резко повести себя.

Д.ЗИЦЕР: Так, Владислав, я меняю показания тогда. Поскольку вы поменяли показания, и я меняю показания. Тогда это значит, то есть, есть отдельно, то, что я говорил до этого момента, все остается, спокойно, все остается. Но, как мы с вами только что поняли, у нее, в принципе, есть пока еще вопросы с выражением собственных эмоций, правда? Не в ситуации, когда ее не понимают, а в любой ситуации, когда…

ВЛАДИСЛАВ: Да, да.

Д.ЗИЦЕР: Отлично. Чего мы должны, взрослые, сделать в этот момент? Научить ее выражать собственные эмоции. То есть в этот момент подойти к ней в любой, это не связано с тем, что вы ее не понимаете, в любой такой ситуации подойти, значит, обнять, например, на ушко сказать – котик, ты рассердилась, ну, ты мне можешь просто сказать, нет, нет, котик, ты совершенно не должна этого делать, нет, у нас не принято кричать друг на друга в семье, ну, ты чего. Не принято кричать, не принято кидать. Я тебя пойму, я тебе обещаю, я сколько нужно раз еще, я и переспрошу, ты не волнуйся, пожалуйста. Вот.

То есть, еще раз, первый пункт я понял про «вы ее не понимаете». Но второй, даю вам честное слово, не имеет отношения к первому. Это просто выражение собственных эмоций. Мы учимся этому так, как все люди этому учатся, вот и все. Правда, на нее никто не кричит дома?

ВЛАДИСЛАВ: Дома? Нет, при мне нет.

Д.ЗИЦЕР: При мне, ну, хорошо. Проведите расследование, но я надеюсь, что не только при вас. Никто не кричит, у вас не принято швырять игрушки об пол, когда вы недовольны и так далее. Ну, отлично, если не принято, тогда вы спокойно ей говорите – котик дорогой, нет, нет, ну, ты чего, мы так не делаем, мы никогда не кричим, ну, ты что, ты всегда мне можешь сказать, я тебе обещаю, я всегда отвлекусь и сяду к тебе, от своих дел, для того чтобы тебя услышать. Нет-нет, ты не должна кричать, не должна. Все. Да или нет?

ВЛАДИСЛАВ: Да. Хорошо, спасибо за совет.

Д.ЗИЦЕР: Спасибо вам большущее. Спокойненько, слушайте, такая интересная жизнь начинается, 4 года только, ну, это же такая сейчас, столько всего в ее жизни еще произойдет.

Теперь смотрите, ребят, когда мы с вами, вот, когда, знаете, иногда я говорю – слушайте, ну, так этот вопрос выглядит легким, но он не легкий, давайте я поясню свою позицию. Что я имею в виду? Я имею в виду, что слушателям, да, вот не человеку, который задает вопрос, а слушателям, и вопрос и решение может показаться таким, знаете, ну, со стороны-то легко решать, правда, легким, плевым делом. Но, на самом деле, во-первых, я очень люблю так называемые легкие вопросы, потому что это блистательный пример для других, потому что господь в мелочах, вот в мелочах могут проявляться какие-то вещи.

А, во-вторых, тут есть еще один секрет, давайте по случаю последней программы сезона. Есть еще один эффект. Когда мы находимся внутри, да, да, я не ошибся, мы, я себя включаю в это число, когда мы находимся внутри, поскольку мы переживаем ситуацию эмоционально, мы очень часто не видим довольно простых выходов, потому что мы эмоционально завязаны. Вот вы, наверное, слышали много раз, я говорю – возможно, здесь эмоциональная ловушка. Так что вот, пояснение было.

Ну, что, насколько я понимаю, мы можем лететь дальше. Значит, сейчас у нас будет опять красота на экране. Я рассказываю слушателям «Маяка», вот у нас прямо сейчас на экране, мы летаем из одного места в другое. Вот сейчас в Ижевск прилетели, например. Здравствуйте, Мария из Ижевска.

МАРИЯ: Здравствуйте, Дима.

Д.ЗИЦЕР: Слушаю вас и вижу.

МАРИЯ: Вопрос можно сразу?

Д.ЗИЦЕР: Да, конечно, можно, нужно.

МАРИЯ: Я работаю тренером в фитнес-клубе. У нас занимается очень много детей всех возрастов абсолютно, и два раза в году мы проводим для них соревнованиях. Это разные соревнования для детских садов, для начальной школы и для старших. И всегда мы проводили на детских садах награждение за первое, второе и третье место.

В этом году у нас возник вопрос уже, ну, и благодаря вам, естественно, мы с коллегой посовещались и предложили, не стоит ли перестать награждать детей, это дети 3-7 лет, потому что в садике еще 7 лет бывают, перестать ставить их на пьедестал, перестать их, показывать им, что кто-то лучше, кто-то хуже. Но наши коллеги немножко это все так восприняли в штыки. У нас была…

Д.ЗИЦЕР: Да подождите, сейчас мы с вами разберемся. Отличный вопрос, сложный вопрос, классный вопрос. Значит, вы фитнес тренер. А вы чем занимаетесь-то, каким видом спорта с ними?

МАРИЯ: Плаванием.

Д.ЗИЦЕР: Так, вы занимаетесь плаванием. Внимание, сейчас будет сложный вопрос к вам, Мария. А в чем ваша цель вообще?

МАРИЯ: Цель соревнований или звонка вам?

Д.ЗИЦЕР: Нет, ваша цель, как тренера, и цель ваших коллег, как тренеров?

МАРИЯ: Бесспорно одна из главных целей это посещаемость, чтобы к нам приводили клиентов, чтобы мы зарабатывали и, естественно, это будет получаться, если родители и дети довольны.

Д.ЗИЦЕР: Нет, ну, это я понимаю. Ну, давайте на один уровень спустимся. А, дети довольны. Так, отлично, хорошо, хороший ответ. А от чего дети становятся довольны?

МАРИЯ: От ощущения своей значимости, успешности, от того, что у них не получалось и получилось.

Д.ЗИЦЕР: Как они понимают, что у них получилось? Не получалось, а получилось? Смелее.

МАРИЯ: Я думаю, что с помощью определенных сигналов общества – и похвала, и медали, и дипломы. Ну, мы сейчас про наш случай говорим.

Д.ЗИЦЕР: Ну, подождите, если мы пойдем с вами таким путем, у нас сейчас сразу появится проблема. Потому что у нас кто-то получил медаль, а кто-то не получил. Тогда у вас половина народа почувствовала, что они успешны, а половина народа почувствовала, что полная фигня какая-то. Не пойдет, этот ответ не годится, потому что иначе вы не выполняете свою цель заявленную.

Еще раз давайте. Если ваша цель, цель педагогическая, ну, я понимаю, что и денег заработать, и так далее, это я все понимаю. Но цель педагогическая, чтобы человек понял, чтобы человек получал удовольствие от плавания, и человек понял, какой путь он прошел. Да?

МАРИЯ: Да.

Д.ЗИЦЕР: Очевидно, исправьте меня, если вы со мной не согласны, прямо честно, очевидно, что соревнование на эту цель работает плохо. Почему? Потому что в этот момент у меня всего-то, я не знаю, раз, два, три, четыре человека получат то, о чем вы говорите, а остальные скажут – я фигов неудачник. Понимаете или нет?

МАРИЯ: Ну, мы, я вам просто расскажу, как у нас есть.

Д.ЗИЦЕР: Ну, давайте, естественно.

МАРИЯ: Мы всегда и тогда, когда награждали за первое, второе, третье место медали давали всем, дипломы давали всем, но они же все равно стоят на пьедестале, и они все время становятся неудачниками, хоть и с медалью, потому что уже могут сравнить.

Д.ЗИЦЕР: Отлично. Теперь смотрите, дружище, ну, давайте мы сделаем с вами еще один шаг. Мне кажется, ну, давайте, какой вопрос, такой ответ, прямой вопрос, прямой ответ. Мне кажется, что, если вы все равно даете всем дипломы, в любом случае, значит, вы интуитивно чувствуете ровно то, о чем я говорю, и ваши коллеги тоже. Мне кажется, что для того, чтобы продемонстрировать детям, какие они классные, и как они клево научились плавать, совершенно не обязательно кого-то побеждать другого. То есть для того, чтобы дать одному понять, какой он хороший, не обязательно унижать другого, говоря более простым языком.

Слушайте, придумайте праздник. Ну, пусть в этот праздник они все поднимутся на пьедестал на одноступенчатый, потому что все они, даже те, кто не приплыл первым, все они совершили очень-очень большой, видимо, важный рывок в своей жизни.

Теперь, передайте своим коллегам – вы не воспитываете чемпионов. Если человек захочет выбрать плавание, как профессиональную работу, профессиональный спорт это работа, это вид деятельности, он выберет, он придет к вам с другим заказом, или он придет не к вам вообще, и так далее. Это другая история. И пусть дети получат не дипломы, а пусть дети получат маленькие какие-то, я не знаю, подарочки по тому поводу, что вы заканчиваете вместе год. И это так классно.

И вы, как настоящие спортсмены обнимитесь и поздравите друг друга, и подарите друг другу, я не знаю, медальки, которые у вас будут шоколадные или, я не знаю, какие, и повесите это друг другу на шею, и споете замечательную песню, гимн вашего клуба, и вас засыпят цветами. Что не так? Ну, что плохой праздник получится?

МАРИЯ: Все так. На самом деле, я этот вопрос задавала раньше, и мы провели эти соревнования именно так. Мы отстояли, благодаря тому, что без награждения они шли быстрее, и наши коллеги на это согласились, и было великолепно, было очень красиво. Мы поставили пьедестал в холле, и все родители просто, уводя детей с соревнований, ставили их на первое место…

Д.ЗИЦЕР: Ставили их на пьедестал и фотографировали. Класс.

МАРИЯ: И фотографировали.

Д.ЗИЦЕР: Ну, так смотрите, какая вы звезда, видите, а вы скромничаете. Более того, если вы сейчас еще уберете слово «соревнование», на самом деле, сейчас будет вообще победа по всем фронтам. И тогда, мне кажется, что это будет…

Знаете, что я вам расскажу, когда-то я учился музыке, я музицирую до сих пор, так получилось. Учился музыке. Я учился у частной учительницы, даже в Советском Союзе были такие возможности, была частная учительница гениальная совершенно. У нее были разные ученики. И вот я только с годами понял, на самом деле, насколько она прекрасная в той области, в которой я вам расскажу.

Значит, в конце года, видимо, она была озабочена тем же самым, ее, кстати, звали Мария Яковлевна, Мария тоже, ваша тезка. Насколько она была озабочена тем же, чем озабочены вы. Потому что в конце каждого года она устраивала концерт. И на этот концерт она приглашала, у нее была малюсенькая квартира в Петербурге, тогда в Ленинграде, малюсенькая, она приглашала родителей, которые набивались туда каким-то образом ее там, не знаю, 8 или 10 учеников, она ставила какие-то фрукты, какие-то конфетки, которые можно было, и так далее. Придумывала программу, и мы играли.

И родители оказывались, заметьте, не на конкурсе, не на соревновании, она лишала их возможности нас сравнивать, но давала им возможность убедиться в том, какой путь мы совершили с ней, между прочим. И, я полагаю, какая она молодец, а не только мы. Вот это и есть высший пилотаж. Мне кажется, что вы идете верным путем, вот, собственно, и все.

МАРИЯ: И возраст не имеет значения.

Д.ЗИЦЕР: Нет. Смотря, зачем к нам приходят, это важно, еще раз, это важно. Если люди приходят к нам, для того чтобы кого-то победить, есть какая-то проблема, возможно, надо с ней поработать и так далее. Если люди приходят заниматься профессиональным спортом, это важно, профессиональный спорт, ребят, есть разница, окей, да, возможно, это не вы, возможно, это какие-то другие люди. И я понимаю, я же не дурачок, я понимаю, что без соревнований в профессиональном спорте не обойтись, это часть профессионального спорта. Ну, потому он и называется профессиональный, слово профессия там в основе.

Если человек приходит заниматься фитнесом, заниматься тем, чтобы его тело было, так сказать, он бы лучше им владел и получал удовольствие от плавания и от чего там еще, ну, зачем ему, ну, это, как дать такой побочный продукт – давай, у тебя кто-нибудь выиграет. Зачем, я не заказывал этого, я так не формулировал заказ. Да?

МАРИЯ: К сожалению, родители формулируют так заказ.

Д.ЗИЦЕР: Нет, дружище, нет, родители так не формулируют заказ, вы мне сами только что про это рассказали. Что вы поменяли модель, и родители радостно в эту модель рванули. Родители, в этом смысле не только спрос рождает предложение, но и предложение рождает спрос. Очень часто родители не знаю, чего попросить даже. Они просят того, чего было в их детстве, потому что им никто не сказал, что есть вариант два, вариант три, вариант четыре. Вот они просят тот единственный, который есть. Предложите, и все будет отлично.

МАРИЯ: Я вас поняла. Это мы спортсмены, тренеры вышли из спорта, и это мы формируем, таким образом, эти соревнования.

Д.ЗИЦЕР: Ну, например. Да нет, вообще мы вышли из соревновательной системы, да. Потихонечку, просто потихонечку, Мария. Помните о том, что люди к вам ходят для радости и для удовольствия. Все. Вы продаете удовольствие, таким образом, вот таким, каждый своим образом продает, вы продаете таким. Удовольствие от плавания, от спорта, от того, что я чувствую себя, как рыба в воде и так далее. Должен прощаться с вами, потому что у нас еще один звонок, а я же обязан закончить вовремя.

МАРИЯ: Спасибо большое вам.

Д.ЗИЦЕР: Спасибо вам большущее.

Последний раз, чувствую, сейчас буду смотреть на эту красоту. Из Ижевска мы летим, рассказываю «Маяку», мы летим в Москву. Ну, логично, в общем, что мы заканчиваем в столице. Здравствуйте.

МАРГАРИТА: Здравствуйте, Дима. Меня зовут Маргарита. Вопрос в следующем. Как можно объяснить бабушке и дедушке моей дочки, то есть моим родителям, что кризис трех лет существует, что это не пустые слова, и это не плохое воспитание? Ситуация в следующем. Ну, таких ситуаций было несколько, вот последняя. Дочь моя посещает музыкальную школу два раза в неделю, ей 3 года 9 месяцев. И в эту пятницу я не могла ее встретить, потому что заболела, попросила родителей ее встретить. Ну, дочка захотела попрощаться с девочкой знакомой из музыкальной школы, девочка напрочь отказалась прощаться.

Д.ЗИЦЕР: Что? Попрощаться с дочерью?

МАРГАРИТА: Да, да, попрощаться с моей дочерью она отказалась, и дочка несколько раз к ней подходила и говорила – скажи мне «пока», скажи мне «пока». Девочка ни в какую, просто молчит. И моя дочь заплакала на всю школу, как мне сказали, просто развопилась, крича «скажи мне пока». И бабушка, я не знаю, сразу ли она стала ее успокаивать или нет, но она сразу начала мне звонить и говорить – Рита, что это, у вас часто такое бывает, что мне делать, и вы вообще занимаетесь воспитанием своей дочери, она кричит, на нас уже люди смотрят, вот уже несколько родителей подошло, и сказали той девочке – скажи ей «пока».

Д.ЗИЦЕР: Девочка сказала в результате?

МАРГАРИТА: Нет, девочка так и не сказала в итоге.

Д.ЗИЦЕР: Девочка кремень, короче, нам попалась девочка кремень.

МАРГАРИТА: Да, да, причем это даже знакомая.

Д.ЗИЦЕР: А второй девочке тоже 3 года, простите?

МАРГАРИТА: Ну, да, ну, я думаю, может быть, 4, наверное. Либо 3, либо 4, ну, вот в этом промежутке.

Д.ЗИЦЕР: Ну, понятно, плюс, минус.

МАРГАРИТА: Ну, да, плюс, минус. Ну, вот моя мама, то есть бабушка моей дочки стала мне говорить по телефону – вы вообще занимаетесь воспитанием своей дочери, занимаетесь или нет? Я говорю – а причем тут это, у нее сейчас переходный период.

Д.ЗИЦЕР: А вы хотите, чтобы я вас от мамы защитил?

МАРГАРИТА: Нет, у меня вопрос в том, как объяснить бабушке с дедушкой, что кризис трех лет существует?

Д.ЗИЦЕР: Да я понимаю. Давайте целеполагания немного. А вам, зачем объяснять это бабушке и дедушке? Ну, вот давайте поформулируем. У нас есть, видите, поскольку вы последнее мое свидание на сегодня и на этот год, у нас есть чуть больше времени. Вот я смотрю на часы, чуть больше даже, чем я рассчитывал. Ну, давайте, рассуждаем.

МАРГАРИТА: Зачем объяснять, да, бабушке с дедушкой?

Д.ЗИЦЕР: Да, да, зачем?

МАРГАРИТА: Ну, первое, потому что я все-таки надеюсь на следующие разы, вдруг я заболею или что-то со мной будет, я не смогу встретить дочку с занятий.

Д.ЗИЦЕР: Это момент технический.

МАРГАРИТА: А дочка очень хотела на занятия пойти. Да, технический момент.

Д.ЗИЦЕР: Но, с другой стороны, Рит, ну, подождите, никто же вам не сказал, это же, то, что вы описали, это же частный случай, никто не сказал, что эта ситуация будет повторяться. И, вероятно, не будет.

МАРГАРИТА: Да, никто не сказал, да.

Д.ЗИЦЕР: Зачем? Давайте, хороший вопрос, хороший. Может, перерастет, да нечего перерастать, а у нее, что, такое часто бывает, что ли? Вы же рассказали сейчас об этом случае, как о единичном, или я неверно понял?

МАРГАРИТА: Нет, это не единичный, у них в сознании уже закрепилось то, что ребенок, то, что у ребенка там какая-то проблема. Мне даже посоветовали к психологу сходить.

Д.ЗИЦЕР: Нет, подождите секунду, я вас умоляю. Давайте мы, у вас девочку-то, как зовут вообще?

МАРГАРИТА: Соня, София, Соня.

Д.ЗИЦЕР: У Сони такое бывает? Или у Сони это была такая случайность и редкость?

МАРГАРИТА: Ну, у нее бывает такое. То есть у нее сейчас череда требований.

Д.ЗИЦЕР: В чем бывает?

МАРГАРИТА: То есть, например, ситуация следующая была. Хочу, чтобы эта девочка, моя знакомая спустилась с горки с букетом цветов. И все, и плач начинается. А девочка не хочет. И я начинаю объяснять, но это было при мне, и мне удалось ее убедить, что, Соня, закончишь режиссерские курсы, станешь режиссером, вот у тебя будет такая хлопушка.

Д.ЗИЦЕР: И она такая – мама, что такое, первое, режиссерские, второе, курсы, мама? Ну, не важно.

МАРГАРИТА: Ну, не важно. Станешь режиссером, главное, что…

Д.ЗИЦЕР: Давайте еще примерчик. Лучше мы будем про Соню говорить, чем про бабушку. Я про бабушку отвечу вам одним предложением.

МАРГАРИТА: Хорошо, ладно. Хочу поехать на автобусе, вот прямо сейчас поехать на автобусе. Хотя до дома 7 минут идти, но вот автобус уехал, а мы на него не сели, а следующий через 20 минут. Хочу на автобусе поехать прямо сейчас. А у меня еще второй малыш, и он уже хочет есть, я ей объясняю – Ваня хочет есть.

Д.ЗИЦЕР: Ах, как вот я, слушайте, стоп, стоп, всем стоп, всем остановиться. Вот сейчас вы можете мне не поверить, поскольку я не произнес, поскольку не хотел вас прерывать, но я даю вам честное слово, что вот мой следующий вопрос уже готовый на, когда вы договорите, это спросить, нет ли у вас еще детей младше Сони.

МАРГАРИТА: Ну, да, есть, да, 11 месяцев, Ваня.

Д.ЗИЦЕР: Как это связано?

МАРГАРИТА: Как связано поведение Сони с Ваней?

Д.ЗИЦЕР: Да, да.

МАРГАРИТА: Нет, ну, я понимаю, что это ревность, да, это ревность и желание внимания.

Д.ЗИЦЕР: Ура, отлично. Что же сделать, чтобы ревности не было, или чтобы она была меньше?

МАРГАРИТА: Внимания Соне уделять побольше.

Д.ЗИЦЕР: Отдельно. Есть отдельное время, когда мама с Соней, отдельное время. Это время не должно быть огромным, не волнуйтесь. Но это обязательно должно быть. Я про бабушку помню, я отвечу вам про бабушку, не тревожьтесь. Но это важный момент.

МАРГАРИТА: Ну, стараемся.

Д.ЗИЦЕР: Ну, подождите, Маргарита, потому что кризис трех лет есть, давайте разберемся. Кризис трех лет есть. Но кризис трех лет вовсе не означает, что человек должен биться в истерике или валиться на пол и требовать своего, и так далее. Кризис трех лет это пересмотр кое-каких основ, это понимание того, что есть я и есть не я. К слову сказать, я должен вам сказать, что то, как ведет себя Соня, Соне ровно три?

МАРГАРИТА: Нет, ей 3 года и почти уже 10 месяцев, то есть почти 4 фактически.

Д.ЗИЦЕР: Отлично. Но я должен вам сказать, что у Сони все равно еще только-только формируется вот это понимание – я, другой человек, граница и так далее. Все нормально, она находится в рамках нормы, все хорошо. Ну, что значит, я хочу, чтобы другая девочка спустилась с букетом цветов? Это такая игра немножко из прошлого, из докризисного такого возраста. Это в моих силах, в моей власти. Нет, котик, не в твоих силах и не в твоей власти. И в 3,10 она, конечно, еще раз, оставим бабушку в покое, но, конечно, было бы здорово, если бы она умела свои чувства выражать иначе.

И поэтому в этом смысле, если мама Рита могла бы говорить ей – котик, ты сердишься, мне жалко, что ты не можешь мне про это рассказать, я же так не понимаю, или мне же так трудно, или, слушай, ты знаешь, я сейчас так волнуюсь, мне очень-очень тяжело, я очень прошу тебя так не делать. Это важно. На самом деле, еще раз, все в порядке, у вас нет причины волноваться. Но при этом, еще раз, кризис трех лет не означает, что она непременно должна кричать, стучать ногами и так далее.

Про бабушку. Значит, почему я пристаю к вам, зачем это объяснять бабушке? Потому что это зависит от разных ситуаций. Поскольку бабушка, насколько я понимаю, с вами не живет, да, на самом деле?

МАРГАРИТА: Ну, да, не живет.

Д.ЗИЦЕР: И бабушка обращается не к Соне, а к вам в сложных ситуациях, она не Соне говорит, судя по вашему рассказу, ты безобразно себя ведешь, она вам говорит, что Соня ведет себя безобразно. Вы создаете ощущение человека, который выдержит. Ничего страшного. Это, извините, ваша война. Ну, «война» слишком сильное слово. Ваша, Соня-то тут при чем? Объясняйте, тусуйтесь, объясняйте еще раз, целуйте, говорите – мамочка дорогая, я так тебя люблю, ты такая у меня молодец, давай, не знаю, что, послушаем программу Димы Зицера «Любить нельзя воспитывать», книжку какую-нибудь прочтем, давай еще что-нибудь сделаем.

Если бы вы сказали мне, не дай, бог, что она тут же, бабушка ваша обращает свою энергию на Соню и начинает Соню мутузить, фигурально выражаясь, то я бы сказал – слушайте, ну, срочно раз, два, три, четыре, пять, двадцать восемь и так далее. Теперь, вы же говорите мне не это. Вы говорите, что в этот момент бабушка хватается за сердце, поскольку не привыкла к такому и звонит вам. Очень хорошо делает, молодец, главное достигнуто. Соня не является полем боя мамы с бабушкой. А как объяснить? Словами объяснить.

МАРГАРИТА: Ну, да, с другой стороны, конечно.

Д.ЗИЦЕР: Радуйтесь. Я прощаюсь с вами, Маргарита дорогая, москвичка Маргарита, и все москвичи, и все жители, слушайте, не только России, но всех-всех стран, с которыми мы сегодня увиделись, и всех остальных, кто нас сейчас просто слышит. Вот, ребята, на этот раз я прощаюсь уже до конца лета.

Любить, конечно, любить, чего я вам и желаю. Пусть все будет прекрасно.