Любить нельзя воспитывать Выпуск 235

17 ноября 2021, 17:00

Д.ЗИЦЕР: Ну, вот мы и снова вместе. «Любить нельзя воспитывать».

И как часто у нас бывает, первый слушатель из Москвы, наверное, потому что номер короче, код не надо набирать. Галина, здравствуйте.

ГАЛИНА: Здравствуйте, Дима. Спасибо большое за вашу работу, очень помогает.

Д.ЗИЦЕР: Ура, спасибо, рад.

ГАЛИНА: У меня такой вопрос. Я бабушка, у меня внуку 7 лет, в январе будет 8, пошел в первый класс. Пошел в общеобразовательную школу. Но буквально через месяц родители приняли решение и перевели его на семейное обучение. Вчера поступила смска маме такого содержания, зовут его Богдан: «Сегодня Богдан рассказал мне, что его взяли из детдома». У нас у всех шок, сами понимаете.

Мальчик активный, мальчик позитивный, живет в любви и ласке, дома, как говорится, на него голос никто не поднимает. Я сегодня начала немножко, ну, не я, мы вместе приняли решение, я позвонила этому педагогу, педагог мужчина. Спрашиваю, в чем дело, каким образом он вам это сообщил.

Д.ЗИЦЕР: Подождите, Галина, одну секунду, подождите, чтобы у меня просто была полная картина, давайте, значит, еще раз. Он начал учиться в общеобразовательной школе, после этого он перешел на семейное обучение. И не важно, да, я там задал вопрос, почему, не важно, почему, ну, перешел и перешел.

ГАЛИНА: Да, да.

Д.ЗИЦЕР: То есть это не относится к обстоятельствам, да?

ГАЛИНА: Да, да.

Д.ЗИЦЕР: Хорошо. Он сказал своему педагогу, что он из детдома, правильно?

ГАЛИНА: Да, да.

Д.ЗИЦЕР: Так, и педагог прислал смску кому?

ГАЛИНА: Да, педагог написал смску, для того чтобы выяснить, видимо, ситуацию, чтобы внимательно к нему относиться.

Д.ЗИЦЕР: Он прислал смску вам или родителям? Или кому?

ГАЛИНА: Он родителям, маме прислал смску.

Д.ЗИЦЕР: Все, маме прислал смску. Так.

ГАЛИНА: Ну, мы все тесно связаны.

Д.ЗИЦЕР: Да и прекрасно, господи.

ГАЛИНА: Инициативу взяла на себя просто. Ну, с ним разговаривала, с этим педагогом. Там история обросла еще некоторыми подробностями.

Д.ЗИЦЕР: Давайте.

ГАЛИНА: Оказывается, родился он в Японии в детдоме, попал в детдом в Японии, что у него не было руки, ему сделали хороший протез, а после этого, видимо, родители его решили забрать.

Д.ЗИЦЕР: Ну, клевая история.

ГАЛИНА: Вот вся история.

Д.ЗИЦЕР: Поздравляю вас. Поздравляю вас с замечательным, талантливым мальчиком. Вопрос-то, в чем?

ГАЛИНА: Как на это реагировать? Стоит ли с ним об этом разговаривать?

Д.ЗИЦЕР: Никак. Смотрите, значит, а скажите мне только перед тем, как я дам вам ответ, а мама-то знает, что вы звоните? Или сейчас будет испорченный телефон у нас?

ГАЛИНА: Да, она знает, она слушает нас.

Д.ЗИЦЕР: Вот, мама слушает. Мама, привет, привет. А еще, знаете, это из любопытства я уже спрашиваю, а как отреагировал педагог? Ну, собственно, подождите, я объясню вам, почему я спрашиваю. Просто, если он рассказал историю о том, что он из детдома, смска педагога, то есть мне смска педагога понятна в любом случае, это о педагоге говорит очень хорошо.

Ну, смска, действительно, ли он из детдома, в общем, мне понятна. Если он сообщил, что он родился в Японии, у него не было руки, ну, и так далее, это просто чудесная история, но поверить в нее трудно. Так чего педагог-то спросил?

ГАЛИНА: Он совершенно спокойно с ним имел беседу, он спокойно отреагировал. Ну, тоже, ну, получилось так и получилось. Но у нас еще там история такая, что у него двоюродная сестра, действительно, приемный ребенок из детдома.

Д.ЗИЦЕР: Класс.

ГАЛИНА: Ее взяли в младенчестве. И Богдан об этом узнал буквально вот три недели назад.

Д.ЗИЦЕР: Ну, и все. Братьев и сестер нет у Богдана, правда, родных?

ГАЛИНА: Родных нет.

Д.ЗИЦЕР: Родных нет. Значит, вы с ним не разговаривали пока, правда?

ГАЛИНА: Нет, не разговаривала, мы даже не знаем, как реагировать, на самом деле.

Д.ЗИЦЕР: Никак не реагировать, я вам расскажу. Мне кажется, что поговорить с ним нужно. Но поговорить с ним нужно, давайте я отвечу, а после этого, если будут вопросы, отвечу на вопросы, почему я отвечаю именно так.

ГАЛИНА: Хорошо.

Д.ЗИЦЕР: Поговорить с ним нужно, но поговорить с ним нужно максимально легко и приблизительно следующим образом. Учителя как зовут?

ГАЛИНА: Дима, ой, Владимир, господи.

Д.ЗИЦЕР: Дима, Владимир тоже хорошо, не важно, мне все равно, вы могли сказать любое имя. Нужно сказать – слушай, Владимир сегодня прислал такую смску, ну, вообще клевая какая история, просто удивительная совершенно фантастика, как это вообще ты здорово все придумал. Он, в общем, конечно, немножко взволновался, но мы так улыбнулись, мы вообще тобой гордимся, что ты умеешь сочинять такие классные истории. Это часть номер один разговора.

Часть разговора номер два относится к его двоюродной сестре, и должна она быть примерно такой. Слушай, тебе, наверное… Сестру, как зовут? Ну, просто, чтобы мне с именами какими-то иметь дело, я могу назвать ее как угодно.

ГАЛИНА: Лиза.

Д.ЗИЦЕР: Лиза, да? Слушай, мы знаем, что ты в курсе вот истории про Лизу. Я думаю, скажет мама или папа, или бабушка, что тебе очень-очень про это интересно, давай-ка, я тебе про это расскажу, или, давай-ка, мы про это поговорим. Все. На самом деле, все. Объяснять нужно, Галина, логику или, бог с ней?

ГАЛИНА: Да нет, я, в принципе, понимаю все.

Д.ЗИЦЕР: Да? Это вообще ничего не значит, он эмоциональный мальчик, он услышал…

ГАЛИНА: Ну, она ему сама сказала.

Д.ЗИЦЕР: Да нет, дело не в этом. Он услышал историю, которая его, он принял ее близко к сердцу. Принять близко к сердцу в его замечательном возрасте и попозже, кстати, тоже такое бывает, это значит, примерить на себя немножечко. Он и примерил на себя. Он понимает, что бабушка, мама, папа будут очень-очень волноваться, если он к ним полезет с такими историями, и вообще, бог знает, чего будет, и поэтому он примерил ее на себя с относительно далеким человеком. Вот, собственно, и все, ругать его не за что вообще. Не значит это вообще ничего.

ГАЛИНА: Да нет, об этом даже речи не может быть.

Д.ЗИЦЕР: Да, кроме того, что у него хорошая-хорошая фантазия. Я должен вам сказать, что и без девочки Лизы такое могло бы произойти. Но просто тут у нас и объяснение на ладони. Но даже, если бы не было истории про Лизу, я бы все равно вас успокоил и все равно сказал, что такое бывает. Я, правда, знаю много таких историй, они всегда на разное завязаны. Ну, у вас тут, действительно, как на ладошке, даже понятно, на что завязано. Так что, ну, чудесно, Андерсен, может быть, растет, а, может быть, артист чудесный.

ГАЛИНА: Единственный вопрос, это не говорит о том, что… Дима, единственный вопрос, это не говорит это о том, что ему не хватает внимания, что он хочет казаться лидером, необыкновенным каким-то?

Д.ЗИЦЕР: Может. Значит, смотрите, Галина, ну, что я буду вам крутить голову, морочить. Значит, поскольку у нас есть девочка Лиза в этой истории, я бы туда пока не ходил. Я скажу вам правду, если бы девочки Лизы не было, я бы немножечко начал вас пытать на тему внимания. Но это, в любом случае, не означает, что прямо у него такой дефицит внимания или что-то еще.

Есть ли тут какое-то желание обратить внимание на себя? Да, есть. Значит ли это, что его мама, папа и бабушка мало уделяют ему внимания? Нет, пока не значит абсолютно. Но, поскольку такой случай произошел, у вас же все равно какая-то лампочка маленькая зажглась, и вы все равно за этим последите.

ГАЛИНА: Ну, конечно, конечно.

Д.ЗИЦЕР: Ну, я, поэтому про это и не говорю, господи.

ГАЛИНА: Спасибо большое.

Д.ЗИЦЕР: Вот мне пишут сейчас, мне пишет из Башкирии Ната, сейчас пишет прямо в чате: «Такие истории выдумщиков встречаются часто. Одноклассник дочери при всем классе, обучаясь в 4-м классе, рассказал, что мама его родила от президента». Хорошая история, мне кажется.

ГАЛИНА: Да.

Д.ЗИЦЕР: У нас в классе был мальчик, между прочим, фамилия которого была Карпов, и он, значит, какое-то время на полном серьезе утверждал, что он сын Анатолия Карпова. У него, кстати, были замечательные родители. Ну, все бывает, мы все примеряем на себя, все в порядке.

ГАЛИНА: Молодец.

Д.ЗИЦЕР: Да, я тоже так считаю.

ГАЛИНА: Спасибо, Дима, спасибо большое.

Д.ЗИЦЕР: Я желаю вам удачи, не волнуйтесь.

Екатерина из Самары, здравствуйте.

ЕКАТЕРИНА: Здравствуйте. Дима, очень рада вас слышать. И я к вам сегодня обратилась с такой проблемой. Я являюсь классным руководителем 5-го класса, в этом году взяла малышей. Значит, началась вся история с того, что…

Д.ЗИЦЕР: Не таких уже малышей в 5-м-то классе, между прочим.

ЕКАТЕРИНА: Ну, да.

Д.ЗИЦЕР: Да, попробуйте им сказать, что они малыши, они такое вам устроят. Все, ладно, это я так, я болтлив сегодня. Я вас слушаю.

ЕКАТЕРИНА: В сентябре, значит, у меня произошла такая неприятная ситуация, ну, в принципе, это обычно, мальчишки подрались на физкультуре. Значит, их с физкультуры, минуя меня, повели сразу к администрации, где их сильно наказали. То есть, ну, я имею в виду словесно, сказали, что так нельзя себя вести, ну, поставили, грубо говоря, на место, прямо очень таким грубым тоном. И у меня мальчишки разревелись, и я это чисто случайно, проходя мимо администрации, заметила. Я к ним подошла и, зная, что они уже получили долю своего наказания…

Д.ЗИЦЕР: Любви педагогической.

ЕКАТЕРИНА: Да. Я не нашла ничего лучше, как подойти обнять, успокоить и вроде бы как мы договорились о том, что такого больше не повторится.

Д.ЗИЦЕР: Ну, класс, я считаю, что ура.

ЕКАТЕРИНА: Да. И вчера я уже ушла с работы, и, значит, мне звонят и говорят, что случилось ЧП. Шла компания мальчиков из моего класса, увидели телефон чей-то чужой, посмотрели на него, покрутили в руках и оставили, и ушли. После чего один мальчик, которого тогда в сентябре ругали очень сильно, который ревел, который знает, что такое наказание администрации, возвращается и украдкой, то есть везде осматривается, кладет в карман телефон и убегает. Значит, мне прислали это видео, говорят – надо срочно найти этого мальчика. Я позвонила маме. Мама не в курсе, она говорит – да, сейчас ребенок придет домой, мы поговорим.

Мальчик пришел домой, понял, что что-то не то происходит в доме, сразу же рассказал ситуацию, что он находит этот телефон в сугробе. Мама мне звонит, говорит – нет, как бы он ничего не украл. Ну, я им переслала видео, они посмотрели, у мамы шок, у меня также шок, потому что вроде бы с ребенком мы договорились. И в классе, то есть, как ученик, он очень послушный, то есть он такой покладистый, он всегда первый помощник, вот самый лучший.

Д.ЗИЦЕР: Еще бы. Только связи нет никакой, конечно, да.

ЕКАТЕРИНА: Ну, да. И получается, что они, вообще обеспеченная семья, то есть у них все абсолютно есть. Причина, почему он так сделал, никому не понятна. Естественно, они вчера пришли, была публичная порка, вся администрация собралась, очень сильно поругали мальчика. И я так думала, что, так как он пришел домой, и мама пообещала тоже добавить всей этой истории, я думала, что сегодня он будет покладистый и вот тихий. Вместо этого он еще больше разозлился, я так понимаю…

Д.ЗИЦЕР: Естественно.

ЕКАТЕРИНА: Что он начал хамить учителям. Не мне, то есть он ко мне уже пришел достаточно спокойный, то есть мы с ним нормально пообщались, но не на эту тему. И также еще хотела добавить. От администрации ко мне был такой запрос, чтобы я, естественно, провела с классом беседу о том, что воровать это плохо. Ну, я так думаю, что в 5-м классе они это и так все понимают.

Д.ЗИЦЕР: Действительно.

ЕКАТЕРИНА: Я ничего лучшего не нашла, как у нас есть такая внеклассная деятельность, называется «Читайте», и я детям раздала рассказ Драгунского, где мы прочитали этот рассказ. Я убрала название, убрала автора, я говорю, как бы вы назвали, какая основная мысль текста, и то, что вот все тайное становится явным. И вот я их попросила также на уроке составить сказку о современности, где, может быть, мы что-то скрываем, а потом это становится явным. И они мне вот тоже подобный пример рассказали, что, может быть, кто-нибудь что-нибудь забрал, и вроде бы они вывод сделали. Но я не знаю, как мне дальше работать с этим мальчиком. Потому что я боюсь, что он сейчас настолько сильно против всего мира будет настроен, что я потом, естественно…

Д.ЗИЦЕР: Екатерина, да, я понял. Слушайте, а скажите мне, пожалуйста, что за администрация-то в школе у нас вообще? Извините, я никому не скажу.

ЕКАТЕРИНА: Да нет, вообще, в целом, они очень-очень хорошие, но я так понимаю, что…

Д.ЗИЦЕР: Ну, подождите, нет, мы не будем ругать ваших завучей и директоров, и так далее. Но я все-таки, ну, так сказать, ну, выхода нет, в случае чего на мне грех, а не на вас, давайте договоримся.

ЕКАТЕРИНА: Договорились.

Д.ЗИЦЕР: Но вообще-то, если мы говорим, что есть классный руководитель, если мы с уважением относимся к классному руководителю, безусловно, и первый, и второй случай, это забота классного руководителя. Это не случай того уровня, на мой взгляд, слушайте, сам учитель, сам директор. Ну, вы знаете, да?

ЕКАТЕРИНА: Ну, здесь проблема в том, что в этом классе учится еще дочь самого директора, и вот я так понимаю, что он беспокоится, чтобы его дочка росла в хороших условиях, как бы так.

Д.ЗИЦЕР: А дочка растет в неплохих, вы ничего вообще ужасного пока не рассказали, между прочим. Вы рассказали два не очень приятных случая, ну, второй менее приятный, чем первый, но вообще пока ничего страшного. Но давайте просто поймем логику, и пусть она прозвучит. Значит, мне кажется, то есть мне не кажется, это я смягчаю, я абсолютно уверен в том, абсолютно уверен, что это забота классного руководителя.

Что классный руководитель хороший, настоящий, а вы хороший, и вы привели мне уже два примера того, что вы замечательный классный руководитель. Классный руководитель это тьютор, это ведущий, это человек, который для детей 5-го класса является в определенном смысле образом подражания, уж точно образом ведения, уж точно адресом, уж точно, ну, мамкой, извините меня за это слово.

ЕКАТЕРИНА: Да, да.

Д.ЗИЦЕР: Детям в этом возрасте мамка нужна. Вот мамка в таком, знаете, самом русском смысле слова. Мамка-кормилица, мамка, которая доглядит и так далее. На мой взгляд, администрация вашей школы, уж пусть она меня простит, совершили две чудовищные ошибки, чудовищные.

Первая. Когда мальчики в 5-м классе дерутся, это означает только одно, что мальчикам в 5-м классе не хватает инструментов для урегулирования конфликта. Я не сторонник, знаете, теории о том, что все мальчишки дерутся. Не все, не всегда и бывают крайние какие-то случаи, но это явно не он. Мы деремся, потому что, ну, предположим, мне показалось, что меня обидели, а я не знал, как на это реагировать иначе, и поэтому я дал, значит, в лоб, а человек не знал, как на это реагировать иначе, и тоже дал мне в лоб. И удар в лоб, и удар в лоб, и все пошло, поехало.

Значит, в этом смысле, мне кажется, что наша педагогическая необходимость и вообще обязанность, это сесть с ними и поговорить о том, что, ребята, мы вас понимаем, спокойно, понимаем, потому что у вас не хватает инструментов, отчасти это наша вина. Но я, во всяком случае, так говорю, честно. Давайте поймем, что можно было сделать.

Мы не можем понять, кто прав, кто виноват, потому что, как мы с вами понимаем, после драки оба человека выходят без восторга, они недовольны, эти дети, они не в восторге от того, что они подрались. Кроме случаев, когда они договорились – а давай подеремся. Такое бывает, кстати, вы знаете, особенно у младших. А, давай, ну, давай, поехали, и тогда все веселятся, по договору пусть делают, что хотят. Это другой случай.

Теперь, в этом случае, мне кажется, во-первых, нужно разговаривать с детьми, уж о наказании точно никакой речи быть не может. Наказывать человека за то, что он чего-то не умеет, это вообще-то такой изощренный садизм и точно уж не очень педагогично.

ЕКАТЕРИНА: Да.

Д.ЗИЦЕР: Теперь дальше, делаем следующий шаг. Следующий шаг, значит, эти ребята проходили мимо телефона, заглянули, увидели та-та-та, и один из них взял телефон. В этот момент, на мой взгляд, администрация школы должна сделать однозначный вывод, что выбранный прием до этого был неверный, раз он не помог, правда?

ЕКАТЕРИНА: Да.

Д.ЗИЦЕР: Вместо этого администрация школы повторно повторяет тот же прием, только добавляет чуть больше унижения, видите, вы называете это, не знаю, чем, публичной поркой и так далее. Более того, результат, который мы с вами получаем, он, в общем, предсказуем, если честно, ну, такая хрестоматия. Ну, естественно, если человек, один раз говорят ему «ты ни на что не способен, ты ничтожество», второй раз говорят «а, мы же говорили тебе, что ты ничтожество, вот видишь, дальше будет еще хуже», человек машет на себя рукой, особенно, если это тонкий человек.

Теперь про вас. Мне кажется, это абсолютно верно не разговаривать в этой ситуации впрямую, а разговаривать косвенно. Мне кажется, что, если у вас хватит сил, времени и всего остального, будет очень классно, если вы поговорите с этим мальчиком вот именно, как мать-кормилица, извините меня.

ЕКАТЕРИНА: Я поняла.

Д.ЗИЦЕР: Не на тему того, что нехорошо воровать. Слушайте, ну, я тоже не буду ничего говорить про директора вашей школы, но это смешно предполагать, что дети в 5-м классе не знают, что воровать нехорошо. Им про это говорили тысячу раз. Значит, мы имеем дело с каким-то другим явлением. Явление это, если мы говорим про мальчика из обеспеченной семьи, который берет чужое, чаще всего, между прочим, это недостаток внимания, о котором мы только что говорили. Это не имеет отношения к уголовным делам, это нехорошо, безусловно.

В определенном смысле в этом возрасте он может взять чужое и сам до конца не понимать, что и зачем он сделал. При этом у него есть определенная дихотомия, извините за выражение, такое внутреннее раздвоение, когда он понимает, что это плохо, и поэтому лжет маме, обманывает маму, что он нашел это в сугробе. Да, он боится результата. А, с другой стороны, он как бы ничего не может с собой сделать, потому что у него свой телефон в кармане, и, действительно, он сам себе задает вопрос, а зачем же я это сделал, господи, у меня, что, телефона нет? Есть. Значит, я это сделал для чего-то другого. И он еще слишком мал, для того чтобы раскрутить это самостоятельно без замечательной учительницы, психотерапевта, друга и так далее.

Значит, мне кажется, что соответственно нужно действовать в двух направлениях. Во-вторых, мне кажется, что с вашими детьми замечательными, с вашим 5-м классом нужно проводить хотя бы раз в неделю проводить тренинги как раз на тему того, какие инструменты взаимодействия у нас есть. Вот мы разные.

А мы разные, это нас злит или, наоборот, это круто, что мы разные? Наш класс интереснее, сильнее, ярче. Как мы взаимодействуем с инакостью, как мы взаимодействуем с другим? Действительно ли, на самом деле, например, кулак является хорошим заменителем разговора или того, чтобы отойти, или того, чтобы придумать еще какие-то приемы? Они справятся абсолютно точно. Бывают ли у меня какие-то желания, с которыми мне трудно взаимодействовать и бороться иногда? Как я в этой ситуации поступаю? Как поступают люди? Кто-то там, я не знаю, что-то отошел, подышал, попил, я не знаю, и так далее.

С мальчиком подружиться очень-очень, сказал бы я. С администрацией поговорить, сказал бы я. Если у вас хорошие отношения, поговорить с ними на тему того, что, если вы мне, ребята, доверяете, то, пожалуйста, доверяйте мне до конца. Потому что каждый раз, когда происходит прыжок через голову, это такое небольшое крушение, не хочу сказать, авторитета, но это крушение доверия в определенном смысле. Понимаете, какая история?

ЕКАТЕРИНА: Поняла, да, да, поняла.

Д.ЗИЦЕР: Теперь смотрите, и последний пункт. Я бы еще с мамой поговорил, чтобы не слишком его там ругали, потому что ругать его не за что. Это некое явление, в этом возрасте они еще нам о чем-то сигнализируют, и надо понять, о чем.

ЕКАТЕРИНА: Хорошо, я поняла.

Д.ЗИЦЕР: Я желаю вам удачи. Огромное спасибо вам за звонок. Важнейшая тема. Мне кажется, что вы замечательная, уж извините за комплимент.

ЕКАТЕРИНА: Спасибо, очень приятно.

Д.ЗИЦЕР: Будем слушать новости. Пока.

ЕКАТЕРИНА: Спасибо, до свидания.

Д.ЗИЦЕР: Я должен вам сказать, не знаю, как у вас, а у меня чудесное послевкусие после последнего разговора с учительницей Екатериной из Самары. Ну, потому что нет-нет, да проскакивает у нас в программе такое, знаете, иногда, ну, не то, что пренебрежительное отношение к учителям, а, действительно, учителя иногда портачат, к сожалению, такая профессия.

И поэтому так здорово услышать профессиональную, тонкую, рефлексирующую, волнующуюся за учеников учительницу, которая, действительно, стоит на страже их интересов, старается что-то с этим делать, анализировать. Ну, просто здорово. Побольше бы нам таких учителей. Хотя, в общем, их не мало, на самом деле, говорю я в очередной раз.

Снова Екатерина, только на этот раз из Ростовской области. Здравствуйте.

ЕКАТЕРИНА: Здравствуйте, Дима. Во-первых, куча благодарностей за ваши передачи. Очень много полезной информации, за ваши «Двенадцать уроков».

Д.ЗИЦЕР: Ну, и хорошо.

ЕКАТЕРИНА: И для меня прямо открытие года.

Д.ЗИЦЕР: Спасибо, я рад.

ЕКАТЕРИНА: Вопрос такой. Сыну 6 лет, начали ходить в школу на подготовку, в следующем году пойдем в школу. И начал он дома просить, ну, поиграть в школу с ним, что я учитель, он ученик. И ситуация такая, он мне предлагает, что, ну, делает задание, и потом говорит – мам, давай, вот как будто я сделал правильно, а остальные в классе неправильно. Я пришел на урок вовремя, а остальные опоздали. И меня вот беспокоит, что он как-то концентрируется на каких-то ошибках других.

Д.ЗИЦЕР: Я вас понимаю. На сравнении, да. Слушайте, Екатерина, ну, единственное, что мы можем сделать, это с учительницей поговорить, конечно, которая преподает у него сейчас. Учительница-то хорошая?

ЕКАТЕРИНА: Да, мы немного еще походили, учителя у них меняются.

Д.ЗИЦЕР: Ну, уже хватило.

ЕКАТЕРИНА: Они каждое утро.

Д.ЗИЦЕР: Уже хватило. Ну, что, если до этого такого не было, а теперь такое есть, это значит, его этому научили. Это значит, что кто-то, ну, достаточно доминантный, достаточно влиятельный продемонстрировал ему разок, а, может быть, уже и больше, чем разок, что, на самом деле, учиться стоит, чтобы быть лучше других, а не потому, что учиться это круто, учение это понимать что-то про самого себя и про других, и про мир, и так далее. Так что это очень-очень жалко. При этом с ним-то, чего делать, я вам расскажу. Но при этом с учительницей надо все равно поговорить, ну, вот честно. Ну, там же кто-то есть ответственный за эту программу у вас там, не знаю, завуч какой-нибудь?

ЕКАТЕРИНА: Ну, там, мне кажется, меня именно беспокоит, что он именно вот на ошибках других концентрируется. Не то, что он там, давай, я вот посмотри, кто правильно сделал, а то, что он…

Д.ЗИЦЕР: Нет, нет, Екатерина, мы не волнуемся, я вам подскажу. Я вам подскажу инструментик очень-очень простой, на самом-то деле, и заодно всем его подскажу. Спросите его, почему это важно. Заставьте его, таким образом, вот это тот случай, когда можно произнести слово «заставьте». Заставьте его, таким образом, рефлексировать на эту тему, анализировать эту тему. Вот помогите ему. Он, конечно, еще недостаточно взрослый, для того чтобы проделать эту работу самостоятельно.

Но вот вместе с ним откройте эту странную штуку, что, на самом деле, с ним происходит. Что это такой странный какой-то тип удовольствия такого. А вообще-то удовольствия есть же и другие, намного более крутые, надо только их открыть. Прямо задавайте ему, честно, задавайте ему этот странный-престранный вопрос – зачем? И дальше помогайте, не бросайте его в этой ситуации, естественно. Зачем?

А дальше – давай подумаем, ну, может, это, а, может, так, а, может, так, а что ты думаешь, а как ты, я с удовольствием, я мама твоя, господи, если это тебе доставляет удовольствие, я с тобой во что угодно поиграю. Только давай поймем, зачем. Это такая странная какая-то для меня штука. Ты у меня такой замечательный, слушай, ты для меня самый лучший в любом случае, зачем мне про других детей-то играть с тобой. Давай поймем, а что в этом такого, а что это добавит нашей игре? Понимаете?

ЕКАТЕРИНА: Да, да, поняла.

Д.ЗИЦЕР: Ну, и все. Это как такая прививочка, на самом деле, модное сейчас слово. Как такая прививочка от сравнения. Но все равно будьте внимательны, про школу будьте внимательны. Если этого не было и появилось вот сейчас, это откуда-то пришло.

ЕКАТЕРИНА: Да, да, ну, у него есть вообще все время, что вот он хочет быть только первый, он не приемлет никаких проигрышей.

Д.ЗИЦЕР: Ну, так, Екатерина, ну, так это же другая тема тогда совсем. А это же тогда значит, что кто-то его хочет видеть только первым из близких. Это же совсем другая история. А кто этот кто-то, я не знаю. А вы знаете, вы не обязаны мне признаваться, я не намекаю на вас, это не обязательно вы.

Но это значит, что кто-то его сравнивает из очень близких людей, из очень близких – мама, папа, бабушка, дедушка, ну, я не знаю, старшая сестра, брат, если есть, из очень близких. Где-то есть подпиточка того, что ты достаточно хорош для нас, только если ты лучше других в чем-то. Ты, не знаю, что, быстрее ешь кашу, ты быстрее бегаешь, ты аккуратнее одеваешься.

ЕКАТЕРИНА: Ну, у нас нет этого в доме. Я вообще, наоборот, акцентирую всегда, мне кажется, может быть, в садике. Вот в садике у них есть такое.

Д.ЗИЦЕР: Хорошо, подходит, садик тоже подходит, он там проводит больше времени, чем дома. Ищите, потому что это подпиточка, конечно. Но все, но единственное противоядие, в кавычках, которое у вас есть, это раз за разом, раз за разом подчеркивать, ну, вот я так чуть по-научному скажу, его самость, подчеркивать его личную важность. Подчеркивать, что вне зависимости от других людей вы на его стороне, вы его любите, цените, обожаете, обнимаете, не знаю, берете за хвост и провожаете, все, что угодно.

И раз за разом не забывать говорить – слушай, ну, ты знаешь, ну хорошо, ну, там, не знаю, Вася сделал хуже, чем ты, ну, жаль, честно говоря, жаль, было бы здорово ему помочь, наверное, в следующий раз. Или там Оля сделала лучше, чем я. Слушай, да мне это вообще-то не очень интересно. Если тебе, ты, тебе хорошо с этим, ты удовлетворен, да, отлично. Нет? Давай поймем, как сделать так, чтобы ты был удовлетворен и в следующий раз сделал лучше, вот и все. Для себя, не для Оли, а для себя.

ЕКАТЕРИНА: Ну, да.

Д.ЗИЦЕР: Ну. Вот так, такая история.

ЕКАТЕРИНА: Спасибо большое, Дима.

Д.ЗИЦЕР: Я желаю вам удачи. Пока, пока.

ЕКАТЕРИНА: Спасибо, до свидания.

Д.ЗИЦЕР: Омск на линии. Здравствуйте, Лидия. Добрый вечер.

ЛИДИЯ: Здравствуйте, Дима. Меня слышно?

Д.ЗИЦЕР: Еще как. Шикарно слышно, как будто мы с вами в одной студии, вот настолько хорошо слышно.

ЛИДИЯ: Хорошо. Меня зовут Лидия, я из Омска, и я счастливая мама двоих детей. Старшему моему сыну 2 года 10 месяцев, младшей дочке 1,5 месяца. Вопрос у меня как раз связан со старшим сыном.

Д.ЗИЦЕР: Еще бы, конечно, младшая еще не доросла до вопросов.

ЛИДИЯ: Да, совершенно верно. Дело в том, что где-то три недели назад у старшего…

Д.ЗИЦЕР: Вот, я хотел сказать, совсем недавно… Я вот только хотел сказать, дело в том, что совсем недавно… Да, в 2 и10 большинство вопросов связаны с приближающимся 3-летием, на самом деле. Я не утверждаю, что у вас это так, но начало правильное. Так, три недели назад, что произошло?

ЛИДИЯ: Сын начал запинаться, сначала по чуть-чуть, потом больше на первый слог. То есть у него появилось такое заикание. И так, это все спрогрессировало где-то за неделю до того, что он уже начал, ну, он сам напугался, начал говорить шепотом, заменять сложные слова на простые, то есть говорил раньше «я наелся», стал говорить «я все». И в один день пошли улучшения, мы съездили в гости к бабушке и дедушке, которых он очень любит, он здесь, я так думаю, развеялся, отвлекся, и все стало потихоньку налаживаться, слава богу.

Д.ЗИЦЕР: Шикарно.

ЛИДИЯ: Мы записались к куче специалистов, я написала вам, и вы все это, конечно, связали…

Д.ЗИЦЕР: С чем?

ЛИДИЯ: С появлением нашей доченьки.

Д.ЗИЦЕР: Шикарно, ну, шикарно, я не сомневался совершенно в вашем выводе. Приятно иметь дело с умными людьми. Прекрасно, Лидия.

ЛИДИЯ: Да, ну, и тут еще получилось так, что совпало с тем, что у него буквально через неделю после моей выписки из роддома случилась кишечная инфекция. И, получается, что я не давала ему кушать. Ну, то есть диета была. И я думаю, что это очень повлияло, что я не разрешаю ему есть определенные продукты, он меня просит, а я все время не даю.

Д.ЗИЦЕР: Ну, уже можно, правда же?

ЛИДИЯ: Да, конечно. И потом, когда уже все это наладилось с пищеварением, он стал бегать и есть каждый час. То есть, я думаю, это как-то с чем-то было связано…

Д.ЗИЦЕР: Пусть ему будет на здоровье, как говорила моя бабушка.

ЛИДИЯ: Да, конечно. И еще такой момент хотела отметить, что буквально месяц, наверное, он у нас не проявлял эмоций. То есть не плакал, не капризничал, и вот, слава богу, опять начал это все проявлять. Но мы-то это не заметили, как мы подумали, у нас такое…

Д.ЗИЦЕР: Ну, теперь-то вы задним числом заметили?

ЛИДИЯ: Да, да.

Д.ЗИЦЕР: Вам повезло. Слушайте, вам в кавычках, конечно, но вам в кавычках повезло, вы просто прошлись по страницам хрестоматии, на самом деле. Ну, просто хрестоматия, потрясающе. Так, ну, и чего же? Так все же хорошо, а про что говорить-то будем?

ЛИДИЯ: Ну, я хотела услышать ваш совет относительно моего поведения, может быть, поведения отца, бабушек, дедушек. Может быть, есть какие-то вещи, которые точно нельзя делать, знаете, или говорить, и которые нужно, так скажем, на что обращать внимание в этой ситуации?

Д.ЗИЦЕР: Ну, обращать внимание на него, слушайте, Лидия. Обращайте максимум внимания на него, чтобы они ни в коем случае не чувствовал себя пострадавшим. Вам будет трудненько, это я точно знаю. Ну, точно знаю, что маме с 1,5-месячным младенцем на руках, ну, мягко говоря, непросто, чтобы не сказать очень-очень сложно.

Но, тем не менее, вот я один совет вам дам, найдите себе в неделю или установите себе в неделю определенное время, когда вы только с ним. Вот пусть ваш муж вас подстрахует. Мы только с ним. Вот нет младенца на руках в это время. Это может быть даже 20 минут, честно, лучше, если это час и еще там час, не важно. Когда он понимает, что он не должен маму делить с сестренкой. Это раз. Бабушка, дедушка, видите, они его излечили, это чудесно.

Следующий пункт. Мне не кажется, что вам надо бежать сейчас к врачам, пусть простит меня всевышний, если на мне грех какой-то, но я бы ждал, честно говоря, тем более что все наладилось и причину мы с вами понимаем.

Следующий пункт мой любимый, мой обычный. Подумайте о том, зачем ему нужна сестренка. Поскольку у нас времени мало, я вам сразу подскажу. Сестренка ему нужна затем, чтобы проявлять о ней заботу. Как проявляют заботу? Выбирают ей ползуночки, выбирают ей пеленочки, выбирают ей погремушки. И мама говорит – что ты выберешь, то и будет, потому что это твоя сестренка. Понимаете? И так во всем.

ЛИДИЯ: Да.

Д.ЗИЦЕР: Буквально, что мы купим, слушай, какое детское питание мы купим, вот такое, да, давай купим вот такое, ответит мама. Не важно, что она потом с ним сделает. Вот и все. Все вместе наладится. Если вдруг, не дай, бог, это вернется, после 3-х лет можно и к логопеду сходить, но я не думаю, что это вернется, потому что это явно была такая невротическая история, судя по тому, что вы рассказываете. Я с вами прощаюсь. Мы уходим на рекламу, а потом продолжим. Всего вам доброго, до свидания.

Так, ребята, пошли дальше. У нас на линии Ленинградская область, Татьяна. Здравствуйте, Татьяна.

ТАТЬЯНА: Дима, здравствуйте.

Д.ЗИЦЕР: Слушаю вас.

ТАТЬЯНА: Значит, у меня ситуация такая. У меня трое детей – 8, 6 и 2 года, девочка, дочка. С мужем у нас сейчас начался процесс развода, все было очень сложно, там было домашнее насилие, дети это все видели. И как бы вопрос у меня такой. У меня сын, 7 лет, в январе ему будет, он сейчас ходит в первый класс. В школу он ходит, ну, можно сказать, с удовольствием, то есть, у нас нет проблем со школой.

Но у него стало очень агрессивное поведение. Он может сестру толкать и ударить ее может, и меня может прямо открыто как бы, ну, не оскорблять, конечно, но обижает поведением своим, поступками. И у него все это очень резко. Он может вот прямо сейчас на меня накричать, все швырять, кидать, через минуту подходит – мам, извини, я был неправ.

Д.ЗИЦЕР: Конечно.

ТАТЬЯНА: И такой еще момент. Я у него спрашиваю, допустим, Егор, ты хочешь на дзюдо? Он хотел ходить на дзюдо. Я говорю – хорошо, давай. Я звоню, узнаю, когда тренировка. Наступает время тренировки, я говорю – Егор, идем? Нет, я не хочу, я передумал. Я говорю – ладно, хорошо, я не заставляю. Что, может быть, ты что-то хочешь другое? Да, ты знаешь, я хочу на рисование ходить. Хорошо. Узнаю про рисование. Приходит время. Егор, пошли. Нет, мам, я передумал, я вообще ничего, я не хочу. И у меня как бы, мне хочется такой вопрос задать, как ему помочь? Ну, опять же, а нужна ли ему помощь?

Д.ЗИЦЕР: Нужна, нужна.

ТАТЬЯНА: Он как бы не заявляет, что ему нужно.

Д.ЗИЦЕР: Нет, он не будет.

ТАТЬЯНА: Но я понимаю, что ему сложно, ему нужно как-то помогать. Я просто не знаю, как себя вести.

Д.ЗИЦЕР: Татьян, сейчас мы придумаем, я надеюсь. А скажите мне, пожалуйста, значит, имеет мальчик Егор 6 лет. А 8 это тоже мальчик или девочка?

ТАТЬЯНА: 8 это старший. Да, это у нас Ваня, старший и дочка.

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, а как Ваня?

ТАТЬЯНА: Ваня, значит, смотрите, Ваня у меня ребенок инвалид, но инвалидность у него такая, у него задержка развития, но он тоже ходит в школу, ходит в школу в класс (неразборчиво). Ну, по нему вот прямо какое-то у него изменилось, нет, он, наверное, более такой мудрый и ему сложно сейчас с Егором, потому что Егор очень агрессивный к нему. Он его открыто задирает, он его открыто называет дурачком и все такое прочее. Но когда мы с ним вдвоем, он очень мудро как-то себя ведет, даже мудрее меня. Все мне спокойно объясняет – да, мама, да. Он как-то вот, ну, то есть как бы к нему у меня, так сказать, претензий нет.

Д.ЗИЦЕР: Нет, претензий нет, претензий и к Егору нет, дело не в этом. А скажите мне, пожалуйста, у нас не очень много времени, поэтому я чуть-чуть тороплю. Скажите мне, пожалуйста, а что Егор знает о вашем разводе? Вы с ним говорили?

ТАТЬЯНА: Да, конечно. Он это знает, как факт, что это как бы происходит, этот процесс. С мужем мы не живем.

Д.ЗИЦЕР: Почему?

ТАТЬЯНА: Почему не живем вместе?

Д.ЗИЦЕР: Почему вы разводитесь? Нет, почему вы разводитесь? Что знает Егор, на взгляд Егора?

ТАТЬЯНА: А, что знает Егор. Я все поняла. Егор, значит, он говорит мне о том, что, я говорю, ну, вот, что папа, папа, он говорит – я про папу ничего говорить не хочу. Я говорю – почему? Он говорит – он тебя очень сильно обижал, и я не хочу, чтобы он с нами был, я не хочу, чтобы он с нами жил.

Д.ЗИЦЕР: Значит, смотрите, мне кажется, что сделать надо вот, что. Мне кажется, что вам с Егором нужно поговорить на эту тему, обязательно нужно. И, если Егор скажет вам «я не хочу говорить на эту тему», Тань, мне кажется, вам надо сказать ему…

ТАТЬЯНА: Он мне так и говорит.

Д.ЗИЦЕР: Вот, да, вам надо сказать ему…

ТАТЬЯНА: Вот он мне так и говорит – я не хочу.

Д.ЗИЦЕР: Я понимаю, я понимаю. И даже понимаю, почему, думаю, что и вы понимаете, почему. Потому что он по-детски это отодвигает от себя, эту историю. Он принял какую-то позицию, он боится, он прав, кстати, он боится, что, если будет говорить на эту тему, это душу ему разбередит. Но я говорю не о нескольких разговорах, а всего об одном.

И вам нужно сказать ему – Егорушка, мой дорогой любимый сыночек, мне очень важно с тобой на эту тему поговорить. Я не хочу. Нет, Егор, прости меня, пожалуйста, для меня это очень важно. Я прошу тебя сделать это не только для себя, но и для меня, это очень важный для меня разговор. Ну, в общем, справитесь, короче говоря, да?

ТАТЬЯНА: Да.

Д.ЗИЦЕР: Нужно, прямо нужно, чтобы вы это проговорили. И нужно, чтобы вы проговорили, на самом деле, по-взрослому, выберите слова, верные слова про то, как вы приняли решение расстаться. И почему вы приняли решение расстаться. Скажите, отец будет с ним общаться или нет, с ними на данный момент?

ТАТЬЯНА: Нет.

Д.ЗИЦЕР: Как у вас планируется? Нет, то есть у вас расставание с судом, с лишением родительских прав, все вот эти истории, да?

ТАТЬЯНА: Ну, я думаю, да.

Д.ЗИЦЕР: Крайний случай. Если мы идем этим путем, тогда нужно говорить именно об этом. И нужно говорить о том, что вы, таким образом, защищаете себя, вот так это видите, защищаете семью. Что все равно это твой папа, и мы вернемся непременно к этому разговору, и вернемся к вопросу о любви, и вернемся к вопросу об отношениях, но это момент защиты.

Теперь дальше, это важно, это прямо важно, потому что слово «защита», оно один раз прозвучит, а дальше вы его можете использовать. Например, вы скажете ему в другой ситуации, не в этой, вы скажете ему, что вы не позволяете ему вести себя по отношению к себе таким образом. Не сравнивая ни в коем случае с отцом, я не имею это в виду.

ТАТЬЯНА: Я понимаю

Д.ЗИЦЕР: Я тебя очень люблю, но я не дам себя в обиду, так же, как я не дам тебя в обиду, я всегда тебя буду защищать. Ровно то же самое по отношению к детям, к сестренке и к братику, ровно то же самое. Вот мы что-то видим – нет, Егор, остановись, пожалуйста, я буду их защищать, потому что я их очень люблю. Так же, как я буду тебя защищать, потому что я тебя очень люблю. И прямо, вы знаете, тот случай, Тань, когда нужно действовать довольно жестко. То есть не «расскажи, почему ты так сделал», он сам до конца не понимает, почему он так сделал.

ТАТЬЯНА: Я вот с ним поговорить хочу.

Д.ЗИЦЕР: А вы с ним не говорите на тему «почему», потому что «почему» это вообще самый трудный вопрос для детей, для взрослых, кстати, тоже. Это тот случай, на мой взгляд, когда нужно сказать однозначно – нет, я не готова, я не позволяю тебе вести себя подобным образом, я не готова, этого не будет. Нет, этого не будет. Вот прямо, понимаете, вы же его мама и он вас любит абсолютно точно, вам не придется, поверьте мне, ни хватать его за руки, ничего не придется.

ТАТЬЯНА: Да, да.

Д.ЗИЦЕР: Вы найдете тон верный в голосе, когда он поймет, что вы не шутите, и там нет места для колебаний, понимаете, вместе с линией партии. Я тебя очень люблю, ты очень дорогой для меня человек, но нет, ответ нет. Ну, вот, собственно, и все. Значит, разговор, серьезный разговор, спокойный разговор про развод.

ТАТЬЯНА: Да, спасибо.

Д.ЗИЦЕР: И после этого разговор о взаимоотношениях с близкими. Я желаю вам удачи. Ситуация непростая, уверен, вы справитесь. Всего доброго.

На линии у нас Мария из Московской области, добрый вечер.

МАРИЯ: Добрый вечер, Дима. Как я рада до вас дозвониться. В первую очередь, хотела бы сказать вам спасибо большое за мою любовь к моим детям, потому что, благодаря вам все это.

Д.ЗИЦЕР: Ну, ладно вам, это благодаря вам, на самом деле, и хорошему папе. Ну, хорошо очень, я рад, что я, как это, знаете, у Высоцкого «в пятилетний план поимки хулиганов и бандитов я тоже внес свой очень скромный вклад». Будем считать так, хорошо.

МАРИЯ: Ситуация у меня такая. Я являюсь мамой двух, вернее, двойняшек, девочек, 2 годика нам только исполнилось. Одну Кристина зовут, другую девочку Арина. И вчера первый день мы пошли в садик. Но это был такой сильно лайтовый день, потому что мы пошли только на дневную прогулку, погуляли там буквально минут 40 с ними, и ушли. Это типа моя версия легкой адаптации была.

Д.ЗИЦЕР: Ну, да, да.

МАРИЯ: Но как-то они очень легко на это отреагировали, они даже не хотели оттуда уходить, и поэтому мы почему-то приняли такое решение, что сегодня второй день, мы пойдем с 9 утра, ну, сразу на занятие придем, и останемся еще и на обед, если они хорошо себя будут вести вот в это занятие. В принципе, так и произошло. Но когда мы их привели утром сегодня, они даже не попрощались ни со мной, не обратили на меня внимания, сразу забежали в группу, сразу начали там что-то делать. Но когда я пришла их забирать, мы услышали...

Д.ЗИЦЕР: Да, я уже понял, о чем речь. Так.

МАРИЯ: И вот я хотела бы с вами посоветоваться, какую стратегию мне избрать дальше вот наших вот этих походов? Либо их завтра привести на два часика, либо на часик, либо вообще завтра не вести? Вот, в общем, такой вопрос.

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, а вот скажите мне, вы в 9 утра пришли с ними, значит, они убежали, не попрощавшись, а дальше вы вернулись во сколько, в 2, я так понимаю?

МАРИЯ: Нет, не в 2, в 12, до сна.

Д.ЗИЦЕР: Вы вернулись в 12. Ну, давайте чуть-чуть поподробнее. Вот вы вернулись в 12, и?

МАРИЯ: И мы сначала постояли, с мужем их забирали, мы сначала в раздевалке постояли, они там доедали обед. И мы слышали голоса, плач детей. Ну, это был не истерический плач, а просто, ну, такой плач стандартный. И когда их вывели, девочка Кристина была прямо вообще в слезах, она потом, спустя полчаса только более-менее как-то успокоилась. А Арина, в принципе, она такая более адаптивная девочка, она достаточно быстро успокоилась и нормально всю ситуацию переносит.

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, ну, самое простое, что приходит мне в голову, это, если у вас садик готов на всякие контакты и эксперименты, я бы на вашем месте поступил так же, как сегодня. Ну, во-первых, я бы не убегал, конечно, сломя голову. То есть я бы, на самом деле, зафиксировал, они сами завтра зафиксируют этот момент, вы не волнуйтесь, кстати.

МАРИЯ: Я тоже думаю.

Д.ЗИЦЕР: Да, да, мы можем на них положиться, на Арину и Кристину. Но я бы зафиксировал, в любом случае, этот момент – я здесь. И дальше, если вам дадут возможность там протусоваться два, три часа, я бы прямо там протусовался. И все.

МАРИЯ: В раздевалке.

Д.ЗИЦЕР: Ну, в раздевалке, в одевалке, на улице, я не знаю, где там, может, есть где-то уголочек с чашкой кофе, я не знаю, как это устроено. Но, на самом-то деле, завтра не исключено, это же мои догадки, слушайте, ну, людям по 2 года, но не исключено, что они захотят проверить, где вы, собственно говоря. Потому что сегодня у них, конечно, могло связаться вот это их убегание стремглав, что, кстати, очень хороший признак, на самом деле, как вы понимаете, очень-очень. Но все-таки в какой-то момент, вероятно, мне не хватило мамы, а мамы, о-па, и нету. А тут, о-па, и мама есть. Вот, собственно, и все. А что воспитательницы говорят? Как-то комментируют это или вы особо не разговаривали?

МАРИЯ: Ну, особо много мы не успели поговорить, сильный плач был. Но она сказала, что в течение дня они, ну, заходились немножко в таком раздражении каком-то. Ну, в общем, они начинали плакать. Но когда они чем-то заняты, они, в принципе, чем-то заняты, вот нет у них расстройства.

Д.ЗИЦЕР: Естественно. Мария, короче говоря, если есть такая возможность, а, судя по всему, она есть, остаемся там и в этот момент подхватываем просто, они сами к вам придут. Ничего страшного, вы не волнуйтесь, они не привыкнут навсегда, что мама должна сидеть в раздевалке. Потихонечку, они маленькие, конечно, ничего не поделаешь. Разговаривают они у вас по чуть-чуть?

МАРИЯ: Нет, ни слова не говорят.

Д.ЗИЦЕР: Совсем нет?

МАРИЯ: Ну, звуки произносят, но непонятные.

Д.ЗИЦЕР: Ну, значит, вы с ними разговаривайте, ничего страшного. Но, если, еще раз, если мы говорим о садике хорошем, вам дадут там посидеть чуть-чуть, они будут к вам выбегать, и мама здесь, а потом меньше мамы, а потом мама пошла по делам, а потом мама вернулась, как только они захотели, потому что воспитательница позвонила. У вас просто будет несколько дней, когда вы будете посвящены этому, ничего не поделаешь.

МАРИЯ: А, если воспитатель против этого будет, чтобы они выбегали ко мне именно в раздевалку?

Д.ЗИЦЕР: А вы поговорите с воспитателем вначале. Если воспитатель будет против, то она неправа, извините за прямоту.

МАРИЯ: Так и скажу ей.

Д.ЗИЦЕР: Да, она неправа. Нет, нет, «вы неправы» не говорите ни в коем случае, она не будет любить меня, вас и всех остальных.

МАРИЯ: Ну, это самой собой, конечно.

Д.ЗИЦЕР: Нет, это никуда не годится. Ну, давайте я вам обосную. Вот смотрите, у нас школа начинается не с 2-х, а с 4-х. Но даже в нашем случае мы всегда говорим, что адаптация бывает разная у разных людей. Вы абсолютно правы, то зависит от характера. И поэтому я по нашей школе знаю, что есть дети в 4 года, безусловно, которые прямо в первый день говорят – мама, пока. Все, все, прямо все.

А бывают такие, с которыми приходится вот так вот походить, и несколько дней, иногда недельку, иногда и две. Так бывает, ничего не поделаешь. Это зависит, в общем, очень-очень во многом от характера и немножко, конечно, от того, как их жизнь сложилась до этого. Но у ваших жизнь была покороче пока 4-летних, но, тем не менее, все равно какой-то опыт у них есть. И это очень-очень помогает. То есть можем ли мы оторвать ребенка от мамы? Можем, но зачем. Ну, просто это тот случай, когда хочется спросить – зачем?

Ну, они будут выбегать к маме, ну, будут выбегать, ну, а чего такого-то. Ну, мама-то успокоит их за 10 секунд в этот момент, а воспиталке, бедняге придется потратить на это 20 минут, и то непонятно, чем закончится эта история. Так что поговорите мягонько. Поговорите о том, что вы волнуетесь, поговорите о том, если их не устраивает, что вы сидите в раздевалке, в предбаннике, ну, значит, вы где-то рядом, ну, вот так.

МАРИЯ: Хорошо, поняла. Спасибо вам большое.

Д.ЗИЦЕР: Да? Пойдет?

МАРИЯ: Да, я успокоилась.

Д.ЗИЦЕР: Ну, и, слава богу. Спокойно, все только начинается, ну, что вы, в самом хорошем смысле этого слова, поверьте мне, правда. Здорово, очень по-хорошему я вам завидую, потому что близнецы это прекрасно, кажется мне. У меня мама из близнецов, видите, а у меня не получилось, это вот посмотрим, чего дальше у моих детей будет. Ну, у части уже не получилось, но, может, еще у кого-то еще и выскочат близнецы, на самом деле. Ладно, я прощаюсь с вами, всего хорошего.

МАРИЯ: Спасибо вам большое.

Д.ЗИЦЕР: Пока, пока. Удачи вам.

Афия из Казани 10 лет, а рядом мама Лилия. Вот, как у нас второй день подряд. Привет, привет.

АФИЯ: Здравствуйте.

Д.ЗИЦЕР: С кем мы начинаем разговаривать? Ну, с вами начинаем разговаривать, Афия. Я вас слушаю. А что-то там мама что-то такое подсказывает, я чувствую. Лилия, здравствуйте.

ЛИЛИЯ: Здравствуйте, Дима.

Д.ЗИЦЕР: Вы что-то хотите сказать? Говорите смело, не подставляйте ребенка.

ЛИЛИЯ: У нас вопрос такой. Вот сегодня прописали очки.

Д.ЗИЦЕР: Класс какой, завидую.

ЛИЛИЯ: И она переживает, класс 5-й.

Д.ЗИЦЕР: Нет, я не спрашиваю, какой класс, я говорю, как классно, я в этом смысле сказал «класс какой». Как классно. Ну, я в очках, как вы, вероятно, знаете, и мне приблизительно в этом же возрасте прописали очки, приблизительно в этом. Я прямо помню это удовольствие. Ну, а в чем вопрос-то? Ну, очки, здорово, поздравляю, завидую.

ЛИЛИЯ: Вопрос в том, что она переживает, что ее будут в классе дразнить. Дело в том, что у нас она еще младше своих одноклассников.

Д.ЗИЦЕР: Это почему?

ЛИЛИЯ: Ну, учится на «отлично», в отличие от многих.

Д.ЗИЦЕР: Ну, подождите, Лилия, давайте с вами, а Афия послушает нас. А почему это, что это у нее за одноклассники, которые будут ее по этому поводу дразнить? Что это за странность такая? Это почему? Давайте-ка, объясните или дочь пусть объяснит, так тоже можно. Почему они будут дразнить? Почему мы такое подозреваем? Дружище, почему, действительно? Что не так в очках-то?

АФИЯ: Не знаю. Просто меня с третьего класса некоторые еще обижали. Я вот думаю, вдруг продолжат.

Д.ЗИЦЕР: А скажите мне, пожалуйста, то есть вас обижали с третьего класса и вот до сих пор обижают эти люди, которые обижали?

АФИЯ: Ну, сейчас уже пореже бывает.

Д.ЗИЦЕР: Мама Лилия?

ЛИЛИЯ: Да.

Д.ЗИЦЕР: Что будем делать? Как мы только что выяснили…

ЛИЛИЯ: Мы говорим о том, что это не проблема.

Д.ЗИЦЕР: Нет, нет, вы ошибаетесь, сейчас будет немножко не педагогично. Но мы с первого же вопроса выяснили с вами, что очки тут ни при чем, если вы заметили.

ЛИЛИЯ: Да, да, да.

Д.ЗИЦЕР: Заметили?

ЛИЛИЯ: Естественно, да.

Д.ЗИЦЕР: Очки тут ни при чем.

ЛИЛИЯ: Мы поэтому и позвонили, потому что мы знаем, что есть такая вероятность того, что, ну, я же обозначила, что она у нас самая младшая в классе, на год, а то и на два некоторых одноклассников младше.

Д.ЗИЦЕР: А причем тут?

ЛИЛИЯ: Ну, дети, они ведь бывают жестоки порой.

Д.ЗИЦЕР: Чувствую, разговор у нас будет сейчас с вами, а не с дочерью. Ну, пусть послушает. Могу с вами поговорить?

ЛИЛИЯ: Да, конечно.

Д.ЗИЦЕР: Афия, позволите, я поговорю с мамой?

АФИЯ: Да, конечно.

Д.ЗИЦЕР: Смотрите, Лилия, вот, что я думаю. Значит, что касается «дети бывают жестоки порой», дети, действительно, бывают порой жестоки, когда взрослые научили их быть жестокими. Дети сами по себе жестоки не бывают. Дети всему учатся у взрослых, всему до поры, до времени. Нет вообще ничего, что бы они придумали сами, почти ничего. Да, я не отрицаю, естественно, генетику, характер и так далее, но почти все, почти всему они учатся у взрослых.

Теперь, дети, которые, например, говорят другому человеку – мы будем, не знаю, над тобой смеяться, потому что ты маленький. Или – мы будем над тобой смеяться, потому что ты в очках. Или – мы будем над тобой смеяться, потому что у тебя, не знаю, цвет волос другой. Мы будем над тобой смеяться, потому что у тебя веснушки. Они найдут, над чем смеяться даже, если человек взрослый, без веснушек, без очков и, не знаю, какой еще.

Заниматься этим, я абсолютно в этом уверен, должны взрослые. В нашем случае заниматься этим, в первую очередь, должны учителя, в первую очередь, родители, естественно, тоже, это не об этом. Я очень хорошо вас понимаю и очень вам благодарен за этот звонок, потому что, действительно, понятно абсолютно, что речь идет о том, что вы волнуетесь и правильно делаете.

Но, если в классе обстановка такая, что люди позволяют себе над кем-то смеяться, потому что он не похож на них, это значит, что в классе обстановка плохая. И это значит, в опасности у нас не только наш ребенок, но и другие дети, потому что они окажутся другими. Ну, так мир устроен. Я вас не видел, но мы точно отличаемся друг от друга, правда? Ну, вы женщина, я мужчина, вы живете в Казани, я живу в Петербурге, ну, мы много, чего можем найти. Вы, наверное, без очков, я в очках, не знаю, и так далее. Понимаете, какая штука, Лилия?

ЛИЛИЯ: Да.

Д.ЗИЦЕР: Мне кажется, что в этой ситуации, ну, очки это тема отдельная, я могу вас только поздравить, потому что очки это здорово. Во-первых, это красиво, вы знаете. Во-вторых, у вас появится в жизни очень интересная новая забота, которой нет у других людей, потому что очки можно выбирать. И люди без очков нас, очкариков, никогда не поймут, потому что у нас есть, и иногда очень-очень нам позавидуют, между прочим, потому что у нас есть такая радость.

Это же такое, знаете, я скажу взрослое слово сейчас, это такой аксессуар, который просто так носить не будешь. Это такая деталь туалета, деталь того, как мы выглядим, это добавляет нам чего-то в лице, это подходит к нашему, не знаю, платью или костюму. Короче говоря, очки это здорово.

Но, понимаете, какая штука, это, Лилия, к вам уже, мне кажется, в этой ситуации надо нам идти к классной руководительнице.

ЛИЛИЯ: Ну, мы эту ситуации немножечко уже выправляли относительно того, что, ну, самостоятельно. То есть мы нашли подход, Афия, она молодец, с ребятами она подружилась.

Д.ЗИЦЕР: Афия молодец точно.

ЛИЛИЯ: Ну, да.

Д.ЗИЦЕР: Да, но подождите, Афия молодец, я уверен. Лилия, ну, подождите, но Афия ведь имеет полное право, и это забота нас, взрослых, ходить каждый день на много часов туда, где она не чувствует вообще никакой опасности. И вообще-то это пространство должны устроить взрослые. То, что Афия молодец, и она может решить любой вопрос, я в этом вообще не сомневаюсь ни на секунду, я говорю совершенно искренне. Но вообще-то забота, а когда мы говорим про школу, и ответственность взрослых в том, чтобы этого вообще не возникало.

Теперь, внимание, в любом коллективе это может возникнуть. И поэтому система характеризуется не ошибкой, как мы с вами знаем, как взрослые, а реакцией на ошибку. Все бывает в любой школе, в любой. Я не знаю ни одной школы в мире, где не было бы хотя бы разок, другой подобных проблем. Ну, действительно, дети разные, люди разные, много, чего они приносят с собой, разные ситуации бывают. Но то, что важно здесь, это реакция учителя.

И мне кажется, что, если учитель, я не могу учить через вас вашего учителя, понимаете, какая штука. Но мне кажется, что, если учительница с детьми в 4-м или 5-м классе умеет проводить занятия на тему того, как это быть разным, и как мы принимаем другого, и что в этот момент, какие чувства у нас рождаются, и как мы с этими чувствами можем поступать, это относится и к очкам, и к росту, и к возрасту, и, не знаю, к национальности, и к цвету волос, и к одежде, и к сережке, и много-много, к чему, мне кажется, эта учительница молодец.

То есть, иными словами, это на сто процентов забота учителя. Лилия, мне кажется, мы должны сходить в школу. Учительницу ругать не будем, но мы должны сходить в школу. Если у человека есть опасения, эти опасения должны быть проверены.

ЛИЛИЯ: Хорошо, спасибо большое вам. Но вот в данной ситуации она переживает, как ей вести. То есть мы предполагаем, что будем говорить – ну, и что, действительно, все люди разные. Нет, нет, с одноклассниками.

Д.ЗИЦЕР: Нет, нет, я расскажу вам, как вести себя с одноклассниками. Вы пойдете завтра утром в школу, и ваша замечательная учительница, надеюсь, что замечательная, сама будет знать, как себя вести. Например, когда придет Афия в школу, она обратит внимание общее на то, что изменилось.

Например, она проведет такой тренинг – а что в нас изменилось со вчерашнего дня. И один человек скажет – я пришел в красных носочках, один человек скажет – я пришел с новой косичкой, а один человек скажет – я пришел в очках. И умная, замечательная учительница скажет – как это здорово, что мы разные, и даже день ото дня мы меняемся.

А дальше она скажет – слушайте, а давайте мы попробуем, не знаю, поделать друг другу комплименты, и сказать друг другу, что в них замечательного, и что замечательного в носочках и в очках, и в косичке. Вот, что будет. Это не что-то, что должна делать Афия, понимаете?

Афия должна выбрать себе, слышите меня, Афия, да? Выбрать себе самые замечательные очки на свете, и в этих самых замечательных очках, которые вам идут, с которыми вам хорошо, которые подходят к вашему наряду, в этих очках отправиться в школу с высоко поднятой головой, остальное сделает мама.

АФИЯ: Угу.

Д.ЗИЦЕР: Мама Лилия?

ЛИЛИЯ: Спасибо большое вам, Дима. Да, да, я здесь.

Д.ЗИЦЕР: Пойдете? Успокойте меня. Пойдете?

ЛИЛИЯ: Да.

Д.ЗИЦЕР: Хорошо. Смотрите, обещали на всю страну практически. Я желаю вам удачи. Не волнуйтесь, это очень-очень простенький случай, учительница справится точно. Я прощаюсь с вами. Дорогие друзья, реклама, новости, новости спорта.

Добрый вечер, Наиль из Москвы.

НАИЛЬ: Добрый вечер, Дима. Я очень счастлив и очень благодарен вам и всем, кто организует эту программу, большое спасибо вам.

Д.ЗИЦЕР: Ура, спасибо, Наиль.

НАИЛЬ: Я немного волнуюсь, я первый раз звоню на радио.

Д.ЗИЦЕР: К делу.

НАИЛЬ: Я из Москвы.

Д.ЗИЦЕР: Да не будем волноваться. Сейчас начнем говорить, и все волнение как рукой снимет, я знаю, я пробовал. Давайте.

НАИЛЬ: Я тоже надеюсь. У меня вопрос связан с домашним заданием. Вначале описать ситуацию, наверное, да?

Д.ЗИЦЕР: Конечно. Ну, давайте в двух словах.

НАИЛЬ: То есть я преподаю онлайн и так же офлайн в школе, в частной, но это про онлайн вопрос больше. И мы занимаемся с ребенком индивидуально по одному часу в неделю. И все хорошо, мы уже почти год занимаемся. Там девочке 9 лет, она в 3-м классе, ей все нравится, заниматься программированием, создавать вот эти программы.

Д.ЗИЦЕР: Вы преподаете программирование, да, Наиль?

НАИЛЬ: Да, да, преподаю программирование. Ну, вот родители, как бы ее папа до этого еще летом, и сейчас еще раз так более настойчиво, говорит то, что я вижу, что ей все нравится, все отлично, но я бы хотел, чтобы она еще получала от вас домашние задания, и хотел бы, чтобы она сама генерировала какие-то идеи и их как бы создавала.

И я вот спросил, а для чего вообще все это как бы нужно, и зачем домашнее вообще задавать, зачем вообще мы занимаемся курсом, по его видению, и зачем соответственно домашнее. Ну, он так описал то, чтобы она научилась алгоритмизации, какие-то очень такие сложные термины, как бы все это назвал. И вот я думаю, как же, стоит ли давать домашние задания, каким оно должно быть?

Д.ЗИЦЕР: Не-а, не стоит. Слушайте, а папа-то, он, ну, как это сказать, слово вменяемый пытаюсь я заменить. Ну, с папой можно разговаривать? Папа идет на диалог?

НАИЛЬ: Он идет на диалог, он говорит то, что как бы, ну, если, говорит, я не хочу вмешиваться в этот педагогический весь процесс.

Д.ЗИЦЕР: Так, уже хорошо.

НАИЛЬ: Но я очень хочу, чтобы вот она научилась сама что-то делать, и вот этим как бы мотивирует, чтобы она тоже сама…

Д.ЗИЦЕР: А я расскажу вам, я вам дам просто ответ, как художник художнику, знаете, как педагог педагогу. Мне кажется, что в этой ситуации, Наиль, вы можете вполне сослаться на собственный профессионализм. Это честно и это не преувеличено. Я скажу, что я имею в виду. Я имею в виду следующее. Если папа такой замечательный и с ним можно разговаривать, он говорит – я не хочу вмешиваться в педагогический процесс, просто объясните ему, в чем ваш рационал. Родители имеют право это понимать.

Ну, вот, что сказал бы я. Я приведу вам пример, я, как вы знаете, вероятно, я работаю в школе, в которой нет домашних заданий. Я в таком случае говорю – слушайте, мы хотим создать, мы создаем такую систему, в которой детям прикольно учиться, в которой они учатся и получают от этого настоящее удовольствие. Мы достаточно профессиональны, для того чтобы в рамках уроков, у нас, правда, школа длинного дня, это тоже важно сказать, но, тем не менее, чтобы в рамках уроков им было интересно, им было прикольно, чтобы они успели поработать, чтобы они успели заинтересоваться.

Дальше, если в какой-то момент, не в 9 лет, скорее всего, кстати, но, если в какой-то момент они перенесут это домой, мы с огромным удовольствием им поможем. И проектики, может, какие-то предложим делать, и мы это делаем, и так далее.

И, напротив, почему я боюсь домашних заданий особенно в начальной школе, 9 лет это все-таки еще начальная школа. Потому что учеба может превратиться в каторгу, особенно, если у нас внимательный папа, который, понимаете, стоит у нее все время…

НАИЛЬ: У меня такие же опасения, да.

Д.ЗИЦЕР: Ну, вы правы, я профессионально абсолютно с вами согласен. Мне кажется, что человек должен все-таки в школу бежать бегом. Вот я это видел много раз, это достижимо и это здорово. В школу идут за удовольствием, за удовольствием учения, но, тем не менее, за удовольствием. И, мне кажется, все это папе надо объяснить.

Теперь, папа, вероятнее всего, это поймет. Более того, папу надо обнадежить. То есть папе надо сказать следующее – слушайте, ей всего 9 лет, непременно, если все пойдет по нашему плану, через пару лет, я, кстати, думаю, что это, действительно, верно, через пару лет мы ей там предложим проект, и она заинтересуется этим проектом, и так далее.

Еще, что я бы добавил. Я бы добавил, что, если вы так увлечены этой темой, нам повезло, нам, учителям, нам повезло, это здорово. И, если сейчас мы вместе ее не напугаем, то через годик, другой, вот помяните мое слово, уважаемый папа, она придет к вам за помощью, за помощью профессиональной. Но только при условии, что вы ее до этого не напугаете тем, что вы, на самом деле, не папа профессионал в области IT, а такой цербер, знаете, который стоит на страже обучения и так далее.

Если вы хотите, вы можете даже усилить все эти рассуждения тем, что вы скажете – слушайте, а я посоветовался со всякими профессионалами разными, и все, в общем, единодушны, мне кажется, я прав. Вот, что я бы сказал.

НАИЛЬ: А вот технология, вот как-то, ну, допустим, даже позже все это будет, как мягко ввести вот некую такую работу, которая ученику нужно будет делать самостоятельно дома потом? Вот как это…

Д.ЗИЦЕР: Главный путь, который я знаю, чтобы ему на уроке было настолько круто, что он хотел бы продолжить, продлить это удовольствие и перенести его домой, это главное условие. И в этом смысле я, конечно, за проекты, именно за проекты, потому что проект, ну, вы понимаете, там намного больше самостоятельности у учеников.

НАИЛЬ: Ну, да, там можно просто не уложиться в урок, и придется там что-то доделать, да?

Д.ЗИЦЕР: И тогда я говорю, так сказать, по секрету вам скажу, даже в нашей школе без домашних заданий я говорю – слушайте, народ, ну, у кого будет настроение и желание, продолжите дома. И вы удивитесь, но многие, на самом деле, дети продолжают дома, если им круто. Если они не продолжают, это, скорее, знак мне, что я что-то делаю не так, на самом деле.

Так что вот так, вот так и вводить постепенно. Вы увидите, Наиль, вы увидите, когда они готовы, они дадут вам это понять. Когда первый раз у вас, первый ученик скажет – эх, жаль, что урок закончился, это первый признак того, что они готовы продолжить, ну, в той или иной форме скажут.

НАИЛЬ: Зачастую я слышу, но бывает даже они кто-то, мы там что-то не доделали, они доделывают. Но это происходит так эпизодично, там где-то раз, два в месяц, вот где-то так.

Д.ЗИЦЕР: Ну, это много, 9 лет это очень много, раз, два в месяц. Это, во-первых, свидетельствует о вас, дорогой коллега, как о человеке очень профессиональном. Я серьезно говорю, я не просто так вас хвалю или иронизирую, правда. Если у учителя дети хотят продолжать, это первый признак его профессионализма. Есть еще признаки, но это первый и самый главный. Вот, собственно, и все.

Ну, попробуйте, если вы считаете это возможным уже, ну, попробуйте подхватить. В следующий раз, когда они скажут – эх, я бы продолжил, скажите – слушайте, ну, хотите, я предложу вам продолжить. Только после этого не расстреливайте их, если кто-то забудет об этом и так далее.

НАИЛЬ: А спрашивать нужно тогда в начале следующего занятия, сделали ли или они сами расскажут, если получится, да?

Д.ЗИЦЕР: Да, да, я уверен, что да. Потому что иначе может возникнуть ощущение, что учителю не интересно. Но спрашивать, именно спрашивать в прямом смысле слова, не спрашивать на оценку, а спрашивать – слушайте, как было, а как было настроение, а какие были трудности, а чем надо помочь. Вот, скорее, как такой, знаете, дружеский разговор. Но, опять-таки, на мой взгляд, есть и другие способы, я о своем сейчас.

НАИЛЬ: Я не знаю, давайте я попробую только скажу всем или нет, я еще работаю в частной школе учителем математики, и у нас там есть домашние задания, это 5-й класс сейчас у меня. И они все как бы очень из-за этого воют, ну, как бы я первый год преподаю именно в обычной школе.

Д.ЗИЦЕР: Конечно.

НАИЛЬ: И родители все хотят домашнюю, все хотят, чтобы она была домашняя. Я сам немножко опасаюсь, не знаю, нормально ли будет без домашней, без домашней работы.

Д.ЗИЦЕР: Поговорите, я скажу вам, это хорошая тема, хорошая, вообще большая тема. Поговорите, во-первых, с директором, в любом случае. В любом случае, ключ и код это объяснение, вот поверьте моему слову. Люди имеют право понимать, почему мы поступаем так, а не иначе.

Родители, тут я, ну, не буду кидать в них камень, родители говорят – мы хотим домашние задания, потому что это привычная для них модель. Родители только и делают, что боятся за собственных детей и за себя, и так далее. И родители как будто в голове в этот момент говорят сами себе – а что будет, а вдруг, если домашние задания не будут давать, они вырастут тупицами, неучами и так далее. Если вам удастся объяснить сначала директору, потихонечку, жизнь длинная, а потом и родителям, в чем рационал, родители примут это. Вот я говорю что-то не теоретическое сейчас.

Я говорю нечто, что я много-много лет проверяю на практике и продолжаю проверять. Потому что каждый родитель, в сущности, будет очень рад, если ребенок с удовольствием будет ходить в школу. Ведь дети, которые воют, это же нам с вами главный знак, символ того, что мы что-то делаем не так. Любой родитель будет рад, если ребенок его не будет выть. Родитель считает, что ребенок воет, правильно, потому что родитель не верит, что может быть иначе.

НАИЛЬ: Ну, да, сложно в это поверить так сразу.

Д.ЗИЦЕР: Ну, все, да, да, поэтому потихонечку.

НАИЛЬ: Ну, я сам опасаюсь, если будут плохие результаты от того, что я перестану давать домашнее, как бы не будет…

Д.ЗИЦЕР: Не будет, не будет. Если вы хороший учитель, не будет плохих результатов никаких. Может быть, вам придется немножко поменять расписание в школе. Может, вам придется поговорить с директором. Может быть, вам придется в школе, не знаю, ввести консультирование, как отдельный урок, например, когда человек может прийти с вопросами или вы можете попросить его зайти. Не будут плохие результаты. От того, что люди умеют формулировать, чего они хотят и получают время на себя, не будет плохих результатов. Вот и все. Да, ну, это, действительно, некоторая реформа в школе должна произойти, ничего не поделаешь, произойдет потихоньку.

НАИЛЬ: Я понял. Ладно, спасибо большое.

Д.ЗИЦЕР: Я желаю вам удачи. Но есть точно, есть, о чем подумать. Не все сразу только, Наиль, я вас умоляю, не все сразу, потихонечку.

НАИЛЬ: Да, хорошо, я понял.

Д.ЗИЦЕР: Потихонечку, шаг за шагом, не будем устраивать революцию, эволюционный путь мы выбираем. Удачи вам, всего доброго, до свидания.

На линии Петербург, здравствуйте, Валерий.

ВАЛЕРИЙ: Дима, здравствуйте. Хочу сразу сказать вам большое спасибо за возможность задать вопрос, который меня очень беспокоит.

Д.ЗИЦЕР: Ура, я вас слушаю.

ВАЛЕРИЙ: Ситуация, у меня сейчас двое мальчиков Рома и Миша, младшему 3 года, старшему в феврале будет 6. И вот вопрос по старшему.

Д.ЗИЦЕР: По старшему, да.

ВАЛЕРИЙ: Сейчас они ходят в один садик, младший вот начал ходить с сентября в этот же садик. Так он более-менее, сначала тяжело, а сейчас вот у нас ритуал такой, мы со старшим отводим младшего в группу, он идет сам, в принципе, уже, ну, раньше прямо рвался, ну, как бы не отрывал его, долго с ним сидел, сейчас уже, в принципе, идет сам. Бывает, чуть-чуть похнычет, но идет сам, наверное, это хорошо.

И вот со старшим, вот где-то месяц назад не было никаких больших, долгих перерывов, каникул, вот мы доходим с ним до его шкафчика, он переодевается, и вот обнимашки на прощание, и сразу слезы. И вот это вот в течение недели, двух.

Д.ЗИЦЕР: Ну, подождите, а что Миша-то говорит по этому поводу? Давайте мы не будем гадать, а просто спросим у Миши.

ВАЛЕРИЙ: Нет, Рома, это старший Рома.

Д.ЗИЦЕР: А, Рома, наоборот, старший, извините, я неправильно записал. Что говорит Рома?

ВАЛЕРИЙ: Он говорит, что он очень скучает, он будет очень скучать, и ему тяжело вот именно из-за этого. Я с ним долго сижу, я могу сидеть там полчаса, с ним посидеть, мы говорим, что вот, ну, мы живем прямо рядом с садиком, что у папы работа, вы поиграете и так далее. Но было пару раз, когда, конечно, у меня включался такой большой важный папа, когда я там чуть-чуть подругивал его, ну, потом в итоге успокаивался. И, в целом, вот это все происходило, мы сидим долго, можем полчаса сидеть, минут 40, вот я его, вот это провожание именно идет. Потом он со слезами кое-как…

Д.ЗИЦЕР: Да я понял, нет, нет, это никуда не годится, Валер, никакие слезы не годятся. Во-первых, ругать его не за что. Не ругают детей за то, что они любят родителей.

ВАЛЕРИЙ: Да, да, каюсь.

Д.ЗИЦЕР: Ну, правда же, это какая-то ерунда, как можно ругать человека за то, что он вас любит и по вам скучает, ну, невозможно. Мне кажется, нужно договориться с ним о моделях. Нужно вместе с ним изобрести, что ему поможет. Вот не вам предлагать, знаете, как автомату по предложениям. Нужно изобрести, что может ему помочь. Значит, помочь ему могут самые неожиданные вещи, о которых я не успею сказать, потому что у нас реклама. Через две минутки мы продолжим.

Так, значит, мы вернулись, Валерий. И мы остановились с вами в следующей точке – мы говорили о том, какую систему помощи можно создать для Ромы. Значит, мне кажется, что, во-первых, говорить с ним об этом нужно не в детском саду. Говорить с ним об этом нужно дома, конечно, и дома совершенно отдельно. Во-вторых, мне кажется, что нужно сообщить ему, это очень-очень важно, как вы цените, что он вообще по вам скучает, ну, это прямо круто. Ну, я правду вам говорю. У вас старшие дети есть или это вот двое, которые есть на данный момент?

ВАЛЕРИЙ: Ну, Рома самый старший.

Д.ЗИЦЕР: Рома самый старший. Помяните мое слово, вот, Валер, помяните мое слово, через, я не знаю, 6-7 лет вы будете скучать по времени, когда он скучал по вам. Вот, когда он ввалится в этот так называемый переходный возраст.

ВАЛЕРИЙ: Я верю.

Д.ЗИЦЕР: И мне кажется, что ему об этом можно сказать, не о переходном возрасте, а о том, что вы, действительно, очень-очень это цените, и вы очень-очень по нему скучаете. А дальше, мне кажется, нужно придумать какую-то систему знаков.

Ну, например, есть что-нибудь такое малюсенькое, что помогает ему, что ваш секретик, помогает ему о вас вспоминать, а вам вспоминать о нем. Не знаю, маленькая игрушечка, которую вы положили в карман, и он положил в карман. И вот я могу в тот момент, когда я скучаю по папе, я могу эту игрушечку достать и как будто вот так папу вспомнить. Это самое просто и это прямо номер один.

Есть еще один момент. Если хорошие у нас воспитатели и с ними можно разговаривать на разные темы, очень хороший договор, если вам можно позвонить через воспитателя. Это практикуется, даю вам честное слово. Никто не удивится, ну, я не знаю, надеюсь, что никто не удивится и уж точно не испугается.

Нормально для человека 6 лет соскучиться по папе и по маме, нормально. И поэтому в этот момент самое простое, что можно сделать, договориться с воспитателем – окей, соскучился, давай мы с тобой две, три, пять минуточек поговорим. Если надо будет, мы поговорим даже не один раз в день, а два, знаешь, что. Это будет история номер два.

История номер три. Слушай, ты знаешь, поскольку, действительно, я по тебе очень скучаю, я сам в какой-то момент воспитательнице позвоню в детском саду и спрошу, как твои дела, даже не буду тебя отвлекать, а просто передам тебе привет. И воспитательница передаст тебе привет. Ну, и так далее. Мы многого можем насочинить с вами, но я бы шел этим путем. Вот таким техническим, ну, отчасти техническим, но таким вот путем человеческим.

ВАЛЕРИЙ: Дима, позвольте, вот самое главное, что вот это самый вот этот пик, то есть он заходит в садик, его вечером оттуда не вытянешь, то есть там все хорошо.

Д.ЗИЦЕР: Я понимаю.

ВАЛЕРИЙ: И у нас вот на этой неделе, ну, как-то так сложилось, что вот у него там есть друг Максим. И вот третий день у нас получается, как вы правильно сказали, такой некий ритуал, что он говорит – а давай, вот мы с ним поговорили дома, и он сказал – давай Максим меня будет встречать, и мы вместе будем заходить. Я просто, почему, ну, и вроде как бы легче, то есть, ну, видно, что слезы идут, но вот Максим выходит, я зову – Максим, давай, поможешь, и вот они вместе идут. Но я, почему задал вопрос, не стоит ли мне здесь искать какой-то там проблемы, потому что это как-то резко?

Д.ЗИЦЕР: Нет, нет, не стоит, пока не стоит. Потому что может быть все, что угодно. Конечно, это не само произошло, ну, вы это понимаете, и я это понимаю, и все это понимают.

ВАЛЕРИЙ: Просто так резко, и вот ни к чему не привязать.

Д.ЗИЦЕР: Конечно. Но мы не будем метаться в догадках, пока у нас не появятся дополнительные какие-то доказательства чего-нибудь. Но их может и не появиться. У человека в 6 лет может произойти все, что угодно. Слушайте, ну, где-то он, например, с кем-то поссорился, он про это даже забыл, но настроение свое запомнил, например.

ВАЛЕРИЙ: Я понял.

Д.ЗИЦЕР: И давно уже ссоры никакой нет. Но в какой-то момент вот я как-то поныл, утром, слушайте, такое тоже может быть. Утром человек, мы все с вами встаем немного в разном настроении с утра, правда же? Утром я пришел в детский сад и вдруг, знаете, детская обида, вспоминайте, у всех такое было. Ну, когда вдруг почему-то слезы градом, я даже не могу объяснить, почему. Ну, как-то вот так сложилось. А потом еще раз, еще раз, а потом, может, папа где-то чуть пожестче сказал, чем надо было, всякое может быть.

Но мне кажется, что мальчик Максим это, действительно, якорек, который нас спасает, и это очень-очень здорово. Но при этом все равно я бы посоветовал делать это через ваши отношения. Потому что, еще раз, Валер, это очень-очень здорово и очень-очень круто, если мальчик 6 лет говорит – папа, я по тебе скучаю. Это просто нельзя расплескать, извините, это нужно очень-очень беречь и очень-очень ценить. Ну, примерно вот так я бы сказал.

ВАЛЕРИЙ: Я понял. Еще вопрос про садик коротенький тоже, можно?

Д.ЗИЦЕР: Давайте, давайте.

ВАЛЕРИЙ: Вот мне не очень нравится, садик хороший в плане воспитателей, все устраивает. Не устраивает вот, что, это садик советский и, ну, площадки, они вроде как бы есть, красятся каждый год, все, но детям запрещают на них лазить. Вплоть до того, что даже…

Д.ЗИЦЕР: Это как? О, господи.

ВАЛЕРИЙ: Даже я стою, мой ребенок залезает, ну, вот детская там какая-то, даже не горка, ну, так лесенки эти металлические, он залезает на нее, старшая воспитатель звонит воспитательнице, она видит по камере, что ребенок залезает, говорит – пусть ребенок слезает.

Д.ЗИЦЕР: А чем они это мотивируют? Это они просто…

ВАЛЕРИЙ: Я ходил к заведующей, уже такой первичный шаг был, я спрашивал, что с площадками. Многих родителей не устраивают площадки. И она сказала, ну, мы там что-то ищем, ну, вы поймите, что даже, если поставят хорошие площадки, то не факт, что воспитатели разрешат там детям кататься на горках или…

Д.ЗИЦЕР: Да слушайте, я скажу, это полная ерунда.

ВАЛЕРИЙ: Вот я об этом хотел спросить, как можно, ну, это…

Д.ЗИЦЕР: Как быть?

ВАЛЕРИЙ: Вот я как раз состою в родительском комитете, и вот, у меня сейчас следующий вопрос к заведующей, я буду ей писать уже конкретно на бумаге заявление.

Д.ЗИЦЕР: Я понял. Значит, как человек, у которого под окном детская площадка, я вам скажу. Детские площадки стандартизированы, это важно, и это правильно, если вы спросите меня. У площадки должен быть сертификат права на использование для определенного возраста и так далее.

Значит, что может быть, вы говорите, это садик советский бывший, может, там, действительно, горки, у которых нет сертификатов, и воспитатели не имеют права использовать эти горки. Теперь, в этом случае горки сносят и покупают сертифицированную площадку.

Переходим ко второй части. Вторая часть устроена таким образом, что, возможно, у садика нет бюджета для сертифицированной площадки. Мы говорим с вами тысяч про 200, про 300 приблизительно, насколько я понимаю, может быть, чуть-чуть поменьше. Значит, в этом случае, если вы родительский комитет, возможно, нужно проверить форму, в которой родители могут помочь садику, сбросившись там по какой-то небольшой сумме, в садике же много народу. Ну, вот, собственно говоря, и все. Но при этом вы говорите, что не факт, что воспитатели будут разрешать детям…

ВАЛЕРИЙ: Это слова директора.

Д.ЗИЦЕР: Я понял, что вы цитируете. Нет, нет, это полная ерунда. С точки зрения закона, если площадка сертифицирована, она должна быть утверждена, сертифицирована, разрешена, дальше дети могут на сто процентов этой площадкой пользоваться в присутствии взрослых, это важная добавка. Все, вынужден прощаться с вами и со всеми слушателями тоже.

Дорогие друзья, прощаюсь с вами до следующего вторника. Желаю вам любви.

Любить нельзя воспитывать. Все выпуски

Все аудио
  • Все аудио
  • Итоги года
  • Любить нельзя воспитывать

Видео передачи

Популярное аудио

Новые выпуски

Авто-геолокация