Любить нельзя воспитывать Выпуск 236

Д.ЗИЦЕР: Да, да, чистая правда, проект «Любить нельзя воспитывать». Я приветствую вас, друзья.

Мой родной город на линии, Петербург. Наталья, здравствуйте.

НАТАЛЬЯ: Здравствуйте, Дима. Я благодарю вас за такую возможность получить ваш совет. У меня вопрос следующий. Девочка 14 лет. И у нас произошли две такие истории с интервалом примерно в полгода. Первая заключалась в следующем. По дороге в музыкальную школу, в которую, в общем, в тот день не очень ей хотелось идти, позвонила мне и сказала, что у нее совершено нападение. На нее напал мужчина и зажал ей рот, и вытащил деньги у нее из кармана. Она плакала, в общем, было эмоционально очень все насыщено. И мы обратились в полицию.

Были выполнены очень оперативно различные мероприятия, весь маршрут ее просматривался видеокамерами. Оказалось, что никто на нее не нападал, и, в общем, она благополучно дошла до места. Это потребовало разных объяснений от нас, как от родителей. И, честно говоря, мы были в растерянности немножко и не знали, как реагировать на всю эту ситуацию. Потом все это, в общем, как бы списали на такую излишнюю эмоциональность, на подростковый период, девочке 14 лет и так далее.

И вот прошел небольшой промежуток времени, и в выходные мне звонит одна из родителей ее подруг и спрашивает, как здоровье Оли. Я говорю – спасибо, все благополучно. И выясняется, что, оказывается, она в классе своим ближайшим подругам по большому секрету сообщила, что у нее опухоль мозга, ей требуется операция. И, в общем, не совсем понятно, как на это реагировать. Что, естественно, не соответствует действительности.

Д.ЗИЦЕР: Да, слава богу.

НАТАЛЬЯ: Да.

Д.ЗИЦЕР: Скажите мне, Наталья, скажите мне, пожалуйста, а вы отреагировали уже на второе происшествие или нет еще?

НАТАЛЬЯ: Ну, в целом, мы конкретно эту…

Д.ЗИЦЕР: Вы с ней разговаривали, я имею в виду?

НАТАЛЬЯ: Я с ней разговаривала только в том ключе, что все станет известно, и она может потерять друзей, у нее могут быть неприятности в школе. И попросила ее во всем девочкам этим признаться самой, что вот, ну, нашло какое-то помрачение на нее. В общем, она это сделала…

Д.ЗИЦЕР: Давайте начнем с первого все-таки. А как она объяснила вам происшедшее?

НАТАЛЬЯ: Вы знаете, она, когда мы были в полиции, она с такой уверенностью все рассказывала.

Д.ЗИЦЕР: Нет, нет, после того, как раскрылось?

НАТАЛЬЯ: После того, как раскрылось, ну, она сказала – ну, я не знаю, я боялась признаться, что я потеряла деньги. Вот такое было объяснение.

Д.ЗИЦЕР: А что она сказала на тему второго случая? Или вы особо не спрашивали?

НАТАЛЬЯ: Да, в целом, честно говоря, я не спрашивала ее. Я не знаю, с какого бока взяться вообще за эту историю, и хожу, перевариваю пока.

Д.ЗИЦЕР: Сейчас возьмемся.

НАТАЛЬЯ: Я понимаю, что разговор должен состояться.

Д.ЗИЦЕР: Разговор должен состояться это абсолютно точно. Она одна у вас?

НАТАЛЬЯ: Нет, у меня трое детей. Она средняя.

Д.ЗИЦЕР: Рассказывайте.

НАТАЛЬЯ: 16, 14 и 4.

Д.ЗИЦЕР: Так, ну, я тоже не очень знаю, то есть я знаю ответ, скажу вам честно, но я тоже не знаю, с какого бока за это браться в этом разговоре. Слушайте, ну, давайте широкими мазками начнем, во всяком случае. Ну, если бы она сказала, что она потеряла деньги, что бы было?

НАТАЛЬЯ: Да, в общем, ничего, у нее есть карманные деньги, которые она, в общем, регулярно получает.

Д.ЗИЦЕР: А конкретнее? Ну, подождите, ну, а конкретнее, что бы было? Ну, вот, что бы было? Мам, я потеряла деньги, или папа. Если реакции разные, то, если можно, то и тот, и другой случай.

НАТАЛЬЯ: Ну, я, честно, я даже вот, может быть, там было 100 рублей, либо она проездной потеряла, я вот даже сейчас точно не помню, но что-то потеряла она из кармана.

Д.ЗИЦЕР: Ну, проездной потеряла, давайте считать. Давайте худшее.

НАТАЛЬЯ: Ну, проездной потеряла, да.

Д.ЗИЦЕР: Что бы было?

НАТАЛЬЯ: Ну, хорошо, все, будешь, значит, платить за метро из своих карманных денег, и будем восстанавливать. Ну, вот такой был бы механизм, максимум, из каких-то мер воспитательных, больше ничего.

Д.ЗИЦЕР: Ну, да, но звучит-то так себе, кстати. Но ладно, сейчас мы это обсудим. Этот пункт ясен. А скажите мне, пожалуйста, ну, в принципе, расскажите мне чуть-чуть про ваши отношения, ну, капельку совсем.

НАТАЛЬЯ: Ну, у нас, в общем, никогда не было никаких проблем. Она абсолютно…

Д.ЗИЦЕР: Нет, не про проблемы.

НАТАЛЬЯ: Отношения у нас хорошие.

Д.ЗИЦЕР: Мальчик есть у нее?

НАТАЛЬЯ: Нет.

Д.ЗИЦЕР: Откуда вы знаете?

НАТАЛЬЯ: Насколько, ну, вот нет. Я знаю, что у нее есть ребята, которым она нравится, у нее есть компания какая-то небольшая в классе, с которой они общаются, встречаются. Но, поскольку она, ну, как сказать, довольно занятой человек, мое представление, что нет. Но она не слишком сильно откровенничает, наверное.

Д.ЗИЦЕР: А, если появится? Да, да я уверен абсолютно. Я даже немножечко сейчас сам себя корю, разговаривая, что я говорю себе примерно так – Дим, ну, нехорошо, ну, скажи, что ты думаешь по этому поводу. А потом сам себя держу и говорю – нет, не скажу, мы должны чуть-чуть с Натальей порассуждать до этого. Так что, ну, простите мне мои невольные грехи, я еще вас помучаю чуть-чуть, ладно?

НАТАЛЬЯ: Нет, нет, я должна сама сделать какие-то выводы, я понимаю.

Д.ЗИЦЕР: Ну, мне тоже так кажется. Слушайте, а, если мальчик появится, вы узнаете?

НАТАЛЬЯ: Я думаю, да.

Д.ЗИЦЕР: Почему? Почему вам стоит об этом рассказать?

НАТАЛЬЯ: Ну, обычно какие-то знаковые для нее вещи я знаю. Ну, по крайней мере, я думала, что я знаю.

Д.ЗИЦЕР: Нет, нет, я другой вопрос задал. Подождите, я задал другой вопрос.

НАТАЛЬЯ: Потому что это хорошая…

Д.ЗИЦЕР: Почему ей стоит вам об этом рассказать?

НАТАЛЬЯ: Ну, потому что это что-то хорошее, об этом расскажет.

Д.ЗИЦЕР: Ну, ладно, хорошее.

НАТАЛЬЯ: Ну, появился мальчик, конечно, девочка…

Д.ЗИЦЕР: Давайте так – мальчик из плохой семьи.

НАТАЛЬЯ: Вот я не знаю, я, честно говоря, как я узнаю, что он из плохой семьи?

Д.ЗИЦЕР: Ну, она знает, она. Если она знает.

НАТАЛЬЯ: Мне сложно себе представить, что она…

Д.ЗИЦЕР: Давайте так, подождите, вот сейчас я вас напугаю, сейчас будет неприятный пример, но выхода у меня нет. Мальчик хулиган и вообще-то она думает о первом сексуальном опыте. Расскажет?

НАТАЛЬЯ: Скажет.

Д.ЗИЦЕР: Смотрите, что я вам скажу. Нет, рано, еще чуть-чуть, Наталья. Вы сказали, что она очень-очень занята. Чем она занята?

НАТАЛЬЯ: У нее музыкальная школа, у нее дополнительные занятия.

Д.ЗИЦЕР: Зачем?

НАТАЛЬЯ: У нее, в общем, да, не слишком много свободного, наверное, времени.

Д.ЗИЦЕР: Нет, нет, музыкальная школа, говорю, зачем?

НАТАЛЬЯ: Музыкальная школа зачем? Ну, занимается музыкой ребенок, ей нравится.

Д.ЗИЦЕР: Нет, я спрашиваю, зачем? Я же не против, я не отниму у вас музыкальную школу, я просто спрашиваю, зачем? Простой вопрос.

НАТАЛЬЯ: Да, потому что ей нравится.

Д.ЗИЦЕР: Ей нравится?

НАТАЛЬЯ: Затем, чтобы она получала удовольствие. Она сидит дома и сама для себя играет, сама скачивает какие-то ноты. В общем, вот она прямо иногда, бывает, медитирует в этом процессе. То есть она может долго-долго сидеть.

Д.ЗИЦЕР: Вы не подозревайте меня ни в чем плохом, я, честное слово, не против музыкальной школы.

НАТАЛЬЯ: Ну, для удовольствия, ну, зачем, для удовольствия.

Д.ЗИЦЕР: Для удовольствия. А вот вы сказали, что в тот день, когда произошло это неприятное происшествие, она не очень хотела идти. А чего пошла?

НАТАЛЬЯ: Да. Ну, тут, наверное, я немножко настояла, да.

Д.ЗИЦЕР: Ну, расскажите.

НАТАЛЬЯ: Там оставалось немного до экзамена, и я ее уговорила.

Д.ЗИЦЕР: А зачем? Я не спрашиваю вас, почему вы так поступили. Я спрашиваю, в чем рационал?

НАТАЛЬЯ: Ну, рационал в том…

Д.ЗИЦЕР: Просто смотрите, я приведу вам пример. Я скажу вам, вы пока подумайте. Я скажу вам, как человек, играющий на фортепиано, и никогда в жизни не ходивший в музыкальную школу, а занимавшийся с очень-очень хорошей учительницей. Я думаю, что между «она получает удовольствие от музыки, медитирует, скачивает ноты, играет» и «она учится в музыкальной школе, сдает экзамены» и так далее, как говорят в Одессе, две большие разницы. То есть разница огромна, говоря на грамотном русском языке. Зачем она туда ходит? Я не против, я не против. Но просто вы, Наталья, вы на вопрос-то не ответили.

Окей, ей нравится заниматься музыкой. Ну, прикольно, 14 лет, господи, есть столько разных способов. А экзамены, зачем сдавать? Я не против, еще раз, не бойтесь меня, умоляю вас.

НАТАЛЬЯ: Ну, да, я понимаю. Вы хотите сказать, что она не хотела, я ее заставила, и это был протест такой, да?

Д.ЗИЦЕР: Нет. Я не хочу сказать, что это был протест ни в коем случае. Ну, все, вы говорите – Дима, раскрывай карты. Я раскрываю.

НАТАЛЬЯ: Да, да.

Д.ЗИЦЕР: Пункт номер один, который вас, скорее, порадует, чем огорчит. Это то, что это поведение, ну, известно, давайте скажем так. Вы не одна на планете, это хорошее сообщение. То есть речь не идет о том, что ваша замечательная Оля, она сама все это такое придумала и так никто из детей никогда не поступает. Это пункт поддерживающий, так сказать.

Пункт, который вас, скорее, взволнует. Если мы с вами идем, ну, вот, что называется по хрестоматии, это абсолютно точно, если мы идем по хрестоматии, мы можем ошибаться, это важно, тем не менее, в этом случае это, во-первых, обрыв контакта довольно серьезный. Я объясню, откуда следует такая логика. Ну, и, в общем, конечно, запрос на внимание, которого нет.

Объясняю. Значит, если бы речь шла, например, о ребенке, не знаю, в 8, в 9, в 10 лет, может, вы слышали даже, у нас были такие обращения, не часто, но бывали. Ну, вот так и так, значит, ребенок 7 лет вдруг украл деньги у родителей, вот такого типа, ну, это самое частое. И почти всегда речь идет о том, и в программе мы с этим разбирались, да и, в общем, в жизни, почти всегда речь идет о том, что это такое неосознанное привлечение внимания. Ну, то есть ребенок сам не знает до конца, зачем он это сделал.

Значит, дальше, больше, ставки повышаются, как мы понимаем, с возрастом. И в определенном смысле Оля ваша, мне кажется, правду говорит, когда она отвечает вам – я не знаю, зачем я это сделала. Ну, она не знает, она, действительно, не знает, спокойно. То есть мы допускаем такую мысль.

НАТАЛЬЯ: Они верят, да, абсолютно.

Д.ЗИЦЕР: Но, если мы с вами начнем анализировать и думать об этом серьезно, то вообще-то мы, конечно, придем к тому, что это запрос на что? Ну, зачем родителям рассказывать, что ты пострадал? Ну, давайте вы?

НАТАЛЬЯ: Ну, чтобы пожалели.

Д.ЗИЦЕР: Конечно, конечно. Что называется, к гадалке не ходи. Чтобы пожалели. То есть я хочу получить, ну, порцию сострадания, так или иначе. Это состояние бывает и болезненным, спокойно, но пока у нас нет оснований говорить о каких-то, я не знаю, болезненных явлениях. Это запрос на сострадание.

Теперь, вот сейчас сложный момент, Наталья. Если она вынуждена запрашивать сострадание таким образом, что из этого может следовать, не говорю, следует?

НАТАЛЬЯ: Что потребность высока.

Д.ЗИЦЕР: Или, что она не получает этого достаточно.

НАТАЛЬЯ: Ну, да.

Д.ЗИЦЕР: Я приведу вам простой пример, который я знаю, который я услышал. Вот смотрите, второй случай, который с раковой опухолью, ни про кого из нас не будет сказано. Я ведь вас не случайно спросил, что вы ей сказали. Заметьте, в этой ситуации, которая вообще-то требует сочувствия и сострадания, даже, если она врушка маленькая в этой точке. Но она же ваша дочечка при этом. А что мама Наташа сказала? А мама Наташа…

НАТАЛЬЯ: Да, я случайно узнала…

Д.ЗИЦЕР: Да подождите. Но когда вы узнали, я вас понимаю, я вас не ругаю ни в коем случае, я понятия не имею, как я бы себя вел в такой ситуации, может, вообще совсем по-дурацки. Но в этот момент мама Наташа сказала ей следующее – слушай, у тебя не будет друзей, если ты пойдешь таким путем, иди, переломи себя и скажи правду. Получила девочка Оля сострадание? Мне кажется, нет, совсем-совсем.

А вообще-то, чему мы могли бы сочувствовать в этой ситуации? Вот так вот сейчас, если мы на ее стороне. Вот, если мы не воспитатели с вами в колонии, а, если мы на ее стороне, чему мы можем сочувствовать, давайте порассуждаем? При том, что ситуация супер неприятная для вас, я вообще не то, что не ставлю это под сомнение, я с ужасом пытаюсь поставить себя на ваше место, ужас. Но вообще-то есть, чему посочувствовать. Наташ, чему?

НАТАЛЬЯ: Ну, вероятно, тому, что ее родители привели к такому выходу.

Д.ЗИЦЕР: Нет, ну, ладно, не казните себя, нет, нет, я имею в виду конкретную ситуацию. Вот смотрите, девочка 14 лет идет и рассказывает какие-то небылицы о самой себе, а потом эти небылицы раскрываются. Вот, чему можно посочувствовать? Хотя это непривычно то, что я вам предлагаю, но мы попробуем.

НАТАЛЬЯ: Может быть, то, что ей нравится эта роль такой жертвы?

Д.ЗИЦЕР: Нет, дружище, мне кажется, что ваша дочь дважды по результату оказалась в ситуации неприятной очень-очень для себя, правда же?

НАТАЛЬЯ: Да.

Д.ЗИЦЕР: Вы когда-нибудь врали чего-нибудь? Ну, ладно, я за вас, я про себя лучше расскажу.

НАТАЛЬЯ: Ну, как все.

Д.ЗИЦЕР: А, ну, нет, тогда, я боялся, что вы не признаетесь, а вы признаетесь. Ну, правда, когда ложь раскрывается, это очень-очень неприятно, правда?

НАТАЛЬЯ: Конечно.

Д.ЗИЦЕР: Правда, эта ситуация странным образом, но требующая сочувствия? Человеку плохо.

НАТАЛЬЯ: Ну, да, стыдно.

Д.ЗИЦЕР: Теперь, человека в этой ситуации, мы, конечно, можем его добить, ну, так, поддобить немного, но вообще-то он требует сочувствия. Теперь, что я про это думаю. Мне пишут, кстати говоря, я просто хочу ответить вслух, это не для вас. «Девочке нужна помощь специалиста». Нет, я совершенно не уверен, что девочке в данном случае нужна помощь специалиста, отвечаю я слушателю из Челябинской области.

Смотрите, мне кажется, что, если мы говорим о том, что делать, мне кажется, пожалеть. Наташ, ну, вот пожалеть.

НАТАЛЬЯ: Ну, пожалеть, да, как избежать этого в будущем.

Д.ЗИЦЕР: Подождите, я понимаю, что вы боитесь, но давайте шаг за шагом. Пожалеть. Потому что это ситуация, в которой близкому и дорогому человеку говорят приблизительно следующее, не копируйте слова, копируйте смысл.

НАТАЛЬЯ: Я поняла.

Д.ЗИЦЕР: Котик мой бедный, мне тебя очень-очень жаль. Дорогая моя, я понимаю, что ты совсем-совсем запуталась, я понимаю, что ты не хотела, я очень-очень тебе сочувствую. Мне кажется, что должно начаться с этого сообщение, с этого месседжа – я очень-очень тебе сочувствую. Не от хорошей жизни она наплела такие штуки, ну, Наташ, честное слово.

Теперь, внимание, это не делает из вас плохих родителей, я вам слово даю, не в этом дело. Потому что где-то что-то закрутилось, что-то она на что-то перенесла, не в этом дело. Но сейчас самое время перейти на ее сторону на сто процентов.

Вот смотрите, вы ей сказали – пойди, расскажи девочкам правду. А как рассказать девочкам правду? Вот сейчас я скажу ту же самую фразу, которая будет чуть-чуть, я чуть-чуть изменю оболочку. Котик, это ситуация, наверное, в которой тебе придется с девочками поговорить, я понимаю, как это трудно и тяжело, сама не знаю, как, давай вместе сядем и подумаем. Понимаете, что изменилось в эту секунду?

НАТАЛЬЯ: Да.

Д.ЗИЦЕР: Я взял на себя половину удара, я взял на себя половину этой ситуации. Теперь, мне кажется, что для нее это очень-очень важно.

Теперь смотрите, не будем, я не знаю, ставить диагнозы в кавычках и без кавычек. Мне кажется, что с ней нужно разговаривать, и разговаривать о том, что, наверное, вы напороли, ну, немножко ерунды какой-то, и прямо ей про это сказать. И сказать ей ровно о том, о чем вы, в общем, говорите мне между строк. Котик, если, ну, тебе такое приходится придумывать, чтобы я тебя пожалела, это значит, я была не права в чем-то. Я была не права, я, мама Наташа в чем-то была не права, я что-то сделала не так. Ты меня, котик, прости, мы перезагрузим с тобой отношения, к счастью, я молодая, ты совсем молодая, все будет хорошо. Но месседж должен быть вот этот, на мой взгляд.

НАТАЛЬЯ: Да, я понимаю.

Д.ЗИЦЕР: Вот смотрите, еще один пример у нас в разговоре родился, музыкалка ее. Ну, вот она не хотела идти в эту самую музыкальную школу. Ну, Наташ, ну, господь с вами, да бог с ней, пусть не идет, господи. То, что она занимается музыкой, это чудесно. Еще раз, я свидетельствую от самого себя сейчас, вы разговариваете с играющим человеком, который ни одного дня не ходил в музыкальную школу, и довольно серьезно занимался 8 лет при этом с хорошей учительницей, но в свое удовольствие. Это возможно.

Теперь, если у девочки вашей дорогой есть уже вот этот микроб музыкальный, с чем я вас поздравляю, если это так, изобретите вместе способ, которым она будет продолжать эту музыку исследовать.

Еще один пункт, сейчас я пытаюсь, у нас длинный разговор получился, но уж до новостей я ваш, осталась минута еще.

НАТАЛЬЯ: Спасибо.

Д.ЗИЦЕР: Значит, смотрите, еще один пункт. Вот вы сказали, она очень-очень занята. Это на подумать, то, что я сейчас говорю. Слушайте, а хорошо это, что она очень-очень занята? Ей 14 лет. В 14 лет у нее, конечно, есть потребность формирования собственного графика и своих занятий. Возможно, войдет туда музыка, возможно, войдет туда спорт, какие-то дополнительные занятия.

Но абсолютно точно это возраст, а еще, может, на годик или на два раньше, когда мы можем этот список сформировать вместе, если не дать ей сформировать самостоятельно. Мне кажется, что у вас дома выросла замечательная девушка, ей исполнилось 14 лет, ну, а мы немножечко, знаете, подзависли, как старый компьютер, на 11 чуть-чуть.

НАТАЛЬЯ: Возможно.

Д.ЗИЦЕР: Ну, так, может быть, перезагрузить? Ну, так и вперед. Ничего страшного не произошло. Это очень неприятно, она сама ужаснулась, уверяю вас. Нет, я еще раз отвечаю слушателю, я не думаю, что нужно бежать к врачу, не думаю. Я думаю, что нужно сказать ей правду, что вы с ней, что вы ее любите, что вы на ее стороне, что вы справитесь, что вы сделаете все, чтобы у нее не было необходимости вызывать у вас сочувствие, потому что вы будете ей это сочувствие поставлять. Удачи вам, Наталья. Мы слушаем новости, друзья.

Таня из Мурманска, добрый вечер.

ТАНЯ: Здравствуйте, Дима. Очень рада, что сегодня с вами удастся поговорить.

Д.ЗИЦЕР: Взаимно.

ТАНЯ: В общем, проблема такая у нас. Девочка прекрасная Алиса, которой 12 лет. Начались серьезные у нас проблемы с учебой, с общением, с взаимопониманием. Ну, получилось так, что в первой четверти у нас получились две «двоечки» красивые.

Д.ЗИЦЕР: У кого это у нас?

ТАНЯ: По русскому… Ну, у Алисы.

Д.ЗИЦЕР: А, у Алисы две «двоечки», понял. Я думал, что, может, вы с ней вместе в школу ходите.

ТАНЯ: Две «двоечки» в четверти и, видимо, в следующей четверти нас подобное же ожидает. И никак ничего я не могу поделать. Она боится, не хочет идти в школу ни с утра, днем она у нас отпрашивается из школы, жалуется на головную боль и любые способы как бы выискивает, чтобы не учиться. Ну, это понятно, конечно, что учиться никому не хочется, но мне бы хотелось, чтобы она хотя бы 9 классов закончила.

Д.ЗИЦЕР: Да ладно, нет, Тань, это не так, это неверный допуск, мне кажется. Нет, нельзя сказать, что учиться никому не хочется.

ТАНЯ: Да?

Д.ЗИЦЕР: Да, конечно. Ну, вот вы звоните для чего? Чтобы поучиться, разве нет?

ТАНЯ: Да, да, я хочу понять, я хотела узнать…

Д.ЗИЦЕР: Ну, мы учимся все время. Да и я-то эту программу веду, чтобы поучиться. Вы, может, не поверите, но это чистая правда. А в чем вопрос-то, на самом-то деле?

ТАНЯ: Вопрос в том, стоит ли мне каким-то образом бороться за оставление? Дело в том, что она учится у нас в гимназии, а в гимназиях серьезные требования, ну, как серьезные, как мне объяснил учитель, который пригласил меня для разговора в прошлом году, она сказала, что в обычной школе ей будет учиться гораздо проще. Здесь у нас все-таки немножечко другие запросы, здесь дополнительные задания, и, может быть, стоит ей школу поменять. Мы как бы так с мужем посоветовались, и решили, наверное, пока…

Д.ЗИЦЕР: Мы сказали – нет, ни в коем случае.

ТАНЯ: Нет, мы не сказали «нет». Я спросила у дочери…

Д.ЗИЦЕР: Ну, давайте, давайте, это я троллю.

ТАНЯ: Я спросила – доченька, ты хочешь уходить из этой школы? У тебя тут, ну, что ты вообще думаешь по этому вопросу? Я все исправлю, у меня здесь прекрасный коллектив, мне здесь нравится, я не хочу, не факт, что в другой школе мне будет лучше, у меня тут друзья, подруги.

Д.ЗИЦЕР: Действительно.

ТАНЯ: В общем, такая вот история, и я не знаю, что делать.

Д.ЗИЦЕР: С чем, что делать? Давайте вопрос, прямо конкретный вопрос, прижмите меня к стене.

ТАНЯ: Я не знаю, как заставить, не заставить, как ее мотивировать, что ли, чтобы она все-таки решила вот эти свои проблемы с учителями, вот этот свой страх преодолела какой-то. Она говорит, вот бывает, Дима, знаете, как, бывает, мы с ней, я уже начала с ней делать уроки. Теперь для того, чтобы она была готова к школе, я вот, как в первом классе, мы собираем портфель, мы проверяем домашнее задание.

Д.ЗИЦЕР: Ой, Таня, Таня, и что это значит-то? Ну, давайте вывод сделаем из этого? Значит, девица в 12 лет ведет себя, как в первом классе, нужно за нее портфель собирать или вместе с ней уроки делать. Вывод?

ТАНЯ: Да.

Д.ЗИЦЕР: Ну, вывод?

ТАНЯ: Ну, вывод то, что, наверное, слишком мы ее опекаем, что ли? Или слишком мы требовательны?

Д.ЗИЦЕР: Да нет. Ну, подождите, три года назад все было нормально?

ТАНЯ: Да, три года назад она училась в начальной школе, там был учитель один, который контактировал с ней. Там, в принципе, я не могу сказать, что она отличница у меня, она не отличница.

Д.ЗИЦЕР: Да я спрашиваю, все ли было нормально? Отличница, не отличница, не важно. Все было нормально, она, в общем, в школу ходила, более-менее, ну, во всяком случае, без насилия и с удовольствием, не знаю, с удовольствием, без удовольствия. Но этих проблем не было или были? Это вот важный вопрос.

ТАНЯ: Проблем, ну, таких проблем не было точно. Она ходила в школу как бы спокойно. То есть она не…

Д.ЗИЦЕР: Отлично. И, значит, перестала ходить спокойно. Девочка та же самая, Алиса, ну, что она у вас поглупела, что ли, за последние три года? Ну, что произошло, давайте вывод сделаем?

ТАНЯ: Не знаю, подростковый, я вот жду, что он пройдет, этот подростковый период, когда она, не знаю, как-то будет… Вы знаете, я, Дима, недавно посмотрела сериал «Контакт», который вы однажды рассматривали в одной из передач, и там главный герой говорит такую фразу – я буду счастлив, чтобы мне ребенок просто улыбнулся. И вот это настолько меня поразило.

Д.ЗИЦЕР: Да, но только сначала этот главный герой делает все, для того чтобы ребенок ему не улыбался, давайте мы расскажем слушателям.

ТАНЯ: Видимо, я тоже в некоторой степени это же делаю, потому что вот это…

Д.ЗИЦЕР: Ну, подождите, давайте мы не будем вас корить, давайте пойдем самым простым путем. Давайте я поговорю.

ТАНЯ: Да, давайте.

Д.ЗИЦЕР: Значит, смотрите, мне кажется, что, если девушка в 12 лет до такой степени, не так, демонстрирует такое поведение, при котором маме нужно помогать ей собирать портфель и делать уроки, это однозначно приводит нас к выводу, что в школу она ходить не хочет. Это мы с вами понимаем и знаем. Это простой вывод, но он важный.

ТАНЯ: Да.

Д.ЗИЦЕР: Не хочет. Значит, очевидно, в этой ситуации у нас есть с вами два пути. Может быть, больше, но главных два. Путь первый – это заставить ее ходить в школу. Заставить, между прочим, это ведь не обязательно, как козу ее на веревку привязать и тащить туда волоком. Это совершенно не обязательно так. Заставить это заставить разными способами – манипуляциями, шантажом, подкупом иногда, это все способы заставить.

Способ второй – попробовать вместе найти альтернативу, вместе с ней. Потому что она, действительно, вы правы, входит в тот возраст, когда за нее искать очень-очень трудно. Ну, потом вы пробуете за нее портфель собирать, ни к чему хорошему это не ведет. Во всяком случае, к тому результату, на который вы рассчитываете, это не приводит.

ТАНЯ: Не приводит.

Д.ЗИЦЕР: Я, как вы понимаете, за второй путь. Я за второй путь не потому, что я, не зная Алису, сразу же оказался на ее стороне. А потому что мой опыт подсказывает, что путь первый приводит к плохому, он приводит к ухудшению ситуации. Мы можем на время, особенно в 12 лет, мы еще можем заставить человека делать то, что он не хочет.

Более того, в 12 лет у человека есть еще прекрасный, чудесный комплекс вины, в кавычках прекрасный и чудесный, когда человек понимает, на самом деле, что есть родительские ожидания, и маму с папой нехорошо разочаровывать, и так далее. У вас и примерчик есть. В прошлом году, когда она оказалась в тяжелой ситуации, вы говорите – ну, что, перейдем в другую школу? И она такая – нет, мама, не перейдем. А по какой причине она ответила «не перейдем-то», если ей учиться сложно, ходить, она туда не ходит? Разве есть какие-то дополнительные…

ТАНЯ: Она, на самом деле, не очень легко заводит контакты. Вот сейчас даже тот класс…

Д.ЗИЦЕР: Может, вы ей поможете?

ТАНЯ: Тот класс, в котором она находится, ей там находиться комфортно. Она говорит – у меня там друзья, у меня там подруги, мне там комфортно, мне там хорошо.

Д.ЗИЦЕР: Да, но в школу-то, ну, Тань, но в школу-то она ходит не за этим.

ТАНЯ: Школа не для друзей, да.

Д.ЗИЦЕР: Она не за этим туда ходит. То есть это прекрасно, когда в школе есть друзья. Но вообще-то друзья бывают и в песочнице, и в кружке каком-нибудь, и, не знаю, где, во дворе, в музее, где угодно. Это важно, это важно, друзья, конечно, это важно. Но вообще-то, если каждый день у нас происходит вот такое, как вы рассказываете, ну, жалко ее, нет? Ну, жалко человека, ну, жалко.

ТАНЯ: Да, жалко до слез просто.

Д.ЗИЦЕР: Ну, так, Тань, сейчас мы с вами все поменяем, ура, ура. Зачем она ходит-то в эту гимназию? Учитель даже сказал – вот, не ходите к нам в гимназию. Зачем она туда ходит-то? Что нам в гимназии? Что в имени тебе моем? Ну, зачем ей в гимназию?

ТАНЯ: Ну, вот как-то так сложилось. Так исторически сложилось.

Д.ЗИЦЕР: Зачем? Правду, сестра, правду, как сказано в прекрасном фильме.

ТАНЯ: У меня нет завышенных ожиданий. Я не собираюсь кичиться там…

Д.ЗИЦЕР: Нет, сестра, нет, не говори мне, чего у тебя нет, скажи мне, что у тебя есть. Давайте, Тань, зачем она туда ходит? Давайте попробуем. Зачем?

ТАНЯ: Ну, потому что это недалеко от дома.

Д.ЗИЦЕР: Раз.

ТАНЯ: Потому что вот ее здесь вот друзья, которые во дворе, туда же ходят. Потому что туда пошли ее друзья, с которыми она ходила в детский сад. Вот так вот, вот так вот. И мы туда пошли не потому, что это какая-то престижная гимназия, потому что она географически находится вот именно здесь, рядом с нами.

Д.ЗИЦЕР: Вы пошли в школу по географическому принципу.

ТАНЯ: Да, да.

Д.ЗИЦЕР: Прекрасно, я не буду вас за это ругать совершенно. Я просто скажу, что, однако, за время пути собака могла подрасти.

ТАНЯ: Ой, подросла.

Д.ЗИЦЕР: Я имею в виду, что ребенок подрос у нас, и сейчас этот принцип уже не годится, он не годится. Просто Алиса нас в этом убеждает. Не годится. Значит, чего делать, я вам скажу, а, если у вас останутся вопросы, вы мне быстренько их зададите.

ТАНЯ: Хорошо.

Д.ЗИЦЕР: Мне кажется, что, во-первых, сделать так, чтобы она вам поверила. Что я имею в виду. Я не имею в виду, что вы ее обманываете, совсем не в этом дело. Просто очень часто бывает, когда родители спрашивают детей, знаете, так, например, давайте про музыку, например, у нас только что был разговор про это – ну, что ты хочешь бросить музыку? Ну, что, если хочешь, бросай, пожалуйста, бросай, если ты хочешь, бросай.

Очень сложно на этот вопрос ответить правду, если я хочу бросить музыку, сказать «да». Очень сложно. Не обязательно даже повышать голос, сейчас такого металла в голосе добавил. Можно сказать – ну, что делать, ну, понятно, ну, не всем дано, конечно, в гимназии учиться, ну, что поделаешь, ну, ничего, пойдем в другую школу. Это очень трудно. Я не знаю, так вы говорили или не так, это не важно.

ТАНЯ: Нет, я не так говорила. Я, наоборот, ее уговаривала – давай уйдем, если у нас не получается здесь. Но она ни в какую.

Д.ЗИЦЕР: «Если у нас не получается» – лишний текст в этой ситуации. Значит, смотрите, мне кажется, Тань, мне кажется, вам надо сесть с ней, как девочка с девочкой, вот на полном серьезе, и поговорить, как вы поговорили бы с подружкой. Ну, что бы вы сказали подружке? Вы бы сказали – душа моя, ну, я же вижу, как ты мучаешься. Слушай, у меня сердце кровью обливается, я мама твоя, я не хочу, не могу позволить тебе, чтобы ты так мучилась. Я хочу тебя очень-очень спасти, помочь, не знаю там, какое слово правильное, помочь, конечно.

Давай придумаем, как нам облегчить эту самую задачу. Потому что мы оказались в замкнутом кругу, как белка в колесе. Значит, учителя говорят о том, что у тебя «пары», мы с ужасом ждем этих «пар», хотя не знаю, чего мы боимся, ты тоже с ужасом их ждешь теперь. У тебя, естественно, нет желания туда ходить, ты придумываешь причины, зачем оттуда уходить. Слушай, это все полная фигня, извините за выражение, Таня, хотите, замените это на слово чепуха, хотя фигня, мне кажется, слово хорошее.

ТАНЯ: Замечательно.

Д.ЗИЦЕР: Давай придумаем, забей, дорогая, забей. Я не буду тебя любить меньше, я буду, наоборот, я дам тебе все тепло, которое у меня есть, только, чтобы тебе было спокойно и приятно. И друзей, если в друзьях проблема, друзей мы будем звать домой из этой школы, и приходите, и тусуйтесь, и веселитесь, и музыку слушайте, и так далее. Давай, нет никакой славы в том, что ты будешь ходить в гимназию, в которой тебе плохо. Все, примерно так. Я бы делал вот так и вообще не парился бы на эту тему.

Потому что, видите, вы сказали еще, что вот вы ждете, что у нее кончится переходный возраст, да какой кончится, он только начался. У вас теперь 4 года, если повезет, впереди.

ТАНЯ: Ужас какой.

Д.ЗИЦЕР: А, если не повезет… Нет, это никакой не ужас, это кайф, наблюдайте и получайте удовольствие. Я прощаюсь с вами, пока, не волнуйтесь, разговаривайте, все будет отлично.

Я приветствую вас, Сергей из Екатеринбурга.

СЕРГЕЙ: Здравствуйте, Дима. Очень рад вас слышать. У нас такая ситуация сложилась. У нас двое детей, старшая Варя и младшая Полина. С Варей, значит, у нас с начала сентября…

Д.ЗИЦЕР: А Варе-то, сколько?

СЕРГЕЙ: Варе 14 лет. Две недели начала учебного года она у нас проходила в школу и после этого ходить перестала. На контакт она с родителями у нас не идет, то есть причину свою не рассказывает. Мы ходили в школу, беседовали с классным руководителем, думали, что, возможно, есть какая-то проблема с одноклассниками. Ну, классный руководитель сказал, что, в принципе, никаких конфликтов не было, то есть не замечала, ничего такого не было. На наши вопросы Варя ничего не говорит. Все, что касаемо школы, обучения, она разговаривать не хочет.

Д.ЗИЦЕР: Ну, Сергей, подождите, как не хочет? Ну, Варя такая не идет в школу. Мама, папа говорят – слушай, а чего ты в школу-то не пошла? А она, что, молчит?

СЕРГЕЙ: Она молчит, да.

Д.ЗИЦЕР: Совсем молчит? В прямом смысле слова?

СЕРГЕЙ: Да, в прямом смысле слова, то есть она не хочет об этом говорить. Может отвернуться, то есть в таком плане. Что предшествовало этому. Значит, мы поменяли школу в мае этого года. То есть там был небольшой конфликт в классе, ну, не у нее самой, а у одноклассника. И она в результате это восприняла на себя, и, то есть, ну, в общем, мы поменяли школу, перешли в новую школу. В новой школе у нее появилась мотивация к обучению, мы как бы поняли, что правильное решение приняли.

Д.ЗИЦЕР: В новую школу-то вы пошли с 1 сентября, на самом деле?

СЕРГЕЙ: Нет, мы пошли, получается, проходили половину месяца в предыдущую, учебного года, то есть период времени.

Д.ЗИЦЕР: Половину мая в прошлом году вы отходили в новую школу. Сергей, давайте чуть-чуть идти вперед, у нас времени совсем мало, на самом деле.

СЕРГЕЙ: Все понятно. Основная проблема, в чем, она девочка, в принципе, не особо общительная. То есть с нами особо своими секретами никакими не делится.

Д.ЗИЦЕР: А вы с ней?

СЕРГЕЙ: А мы с ней? Мы с ней пытаемся как бы разговаривать, рассказывать о том…

Д.ЗИЦЕР: Секретами делитесь?

СЕРГЕЙ: Секретами нет.

Д.ЗИЦЕР: Откуда же она научится делиться секретами, если с ней не делятся секретами?

СЕРГЕЙ: Ну, стараемся ничего как бы не скрывать от нее. То есть все разговоры, то есть, подружек у нее как таковых нет, то есть она…

Д.ЗИЦЕР: Сергей дорогой, давайте вопрос, я не успею не то, что ответ дать, даже вопрос выслушать. Вопрос-то, в чем?

СЕРГЕЙ: Вопрос такой. Как нам себя вести в данной ситуации? Мы перевелись на семейное обучение.

Д.ЗИЦЕР: Правильно.

СЕРГЕЙ: Перевелись на семейное обучение, но, к сожалению, сейчас пока никак не можем организовать этот процесс. То есть она, когда мы начинаем разговаривать об учебе, то есть в той или иной форме, она опять начинает замыкаться, то есть уходить в себя, отворачиваться.

Д.ЗИЦЕР: Вопрос, Сергей, вопрос. Вопрос-то задайте.

СЕРГЕЙ: Что нам делать в данной ситуации? Как нам наладить контакт?

Д.ЗИЦЕР: Чтобы что? Ваш запрос – наладить контакт или сделать так, чтобы она училась? В чем запрос-то?

СЕРГЕЙ: Я считаю, что, в первую очередь, необходимо наладить с ней контакт.

Д.ЗИЦЕР: Если вопрос в том, чтобы наладить контакт, нужно отложить все, что касается учебы, потому что сейчас, очевидно, ей это мешает. Не важно сейчас, по какой причине. В вашем вопросе этой части нет, и, слава богу. Мы налаживаем контакт на те темы, на которые ей комфортно и приятно разговаривать. Что бы это могло быть? О чем вам с ней прикольно говорить или ей с вами? В каких вопросах она на контакт идет?

СЕРГЕЙ: Ну, она, в принципе, все, что касаемо, помимо учебы, все, что ей интересно, музыка ей нравится, увлекается. То есть она перед этим занималась танцами, то есть ходила…

Д.ЗИЦЕР: Сергей, нет, Сергей, ни чем она занимается, а о чем она готова с вами говорить? Это разные вещи. Вы же на танцы с ней вместе не ходили. А ходили бы на танцы, не было бы всего, что вы мне рассказали уже только что, понимаете?

СЕРГЕЙ: Ну, я понимаю.

Д.ЗИЦЕР: О чем вместе она готова с вами говорить, на какие темы?

СЕРГЕЙ: Ну, на самом деле, о чем говорить, мы можем, ну, скажем так, мало тем, о которых она готова говорить в настоящий момент с родителями.

Д.ЗИЦЕР: Так, значит, что это значит, как вам кажется? Что это значит?

СЕРГЕЙ: У нее, я считаю, что у нее какая-то обида на родителей.

Д.ЗИЦЕР: Ну, или неудобство, правильно? Как бы вы поступили с человеком взрослым, Сергей? Со взрослым человеком, как бы вы поступили в такой ситуации? С вами друг или приятель перестал разговаривать на какие-то темы, а вы хотите с ним разговаривать. Вот вы с ним разок поговорили – поговори со мной, второй раз, не получается. Вы бы что сделали?

СЕРГЕЙ: Если это взрослый человек, ну, я попытался бы выяснить причину, конечно.

Д.ЗИЦЕР: Ну, не хочет, он не хочет говорить вам причину. Ну, дальше чего?

СЕРГЕЙ: Что дальше? Ну, наверное, не лезть к этому человеку, то есть дать ему…

Д.ЗИЦЕР: Нет, а я думаю, что лезть. Речь идет о близком и любимом человеке. Я думаю, что лезть. Но лезть не означает лезть к нему силой. А это означает говорить на нейтральные темы для начала. Подойти к ней и сказать – котик мой, дочечка моя дорогая, мне будет так приятно с тобой в кафе сходить. Вот так сделать.

Котик мой дорогой, ты знаешь, я триста лет с тобой нигде не был, доставь мне удовольствие, сходи со мной в кино, пожалуйста, я тебя очень прошу. Дочечка моя дорогая, ты знаешь, я книжку такую прочел и так хочу с тобой поделиться. Папа, отстань. Слушай, ну, найди пять минут, мне просто очень важно с тобой поговорить. И от мамы то же самое. Отношения, мне кажется, налаживаются вот так. А дальше, поверьте мне, можно будет говорить и об учебе. Но контакт, если ваш вопрос, как наладить, вот так.

СЕРГЕЙ: Да, я считаю, что, в принципе, изначально нужно наладить контакт, а уже потом думать о том, что и как.

Д.ЗИЦЕР: Все, Сергей, действуйте. Мы заканчиваем разговор и заканчиваем первый час программы. Действуйте, просто будьте искренни, просто скажите ей, что вам ее не хватает. Не что она что-то делает не так, что вы хотите с ней общаться, что вы хотите с ней дружить, разговаривать и так далее. И отложите учебу на время, тем более что вы технически вопрос решили, насколько я понимаю. До следующего часа, друзья.

На линии у нас Татьяна из Челябинска. Здравствуйте, Татьяна.

ТАТЬЯНА: Здравствуйте, Дима. У меня вопрос такой. У меня дочь, она учится сейчас в 9-м классе.

Д.ЗИЦЕР: Это потрясающе. Вы знаете, секунду, Татьяна, мы тормознем на секунду. Я не устаю поражаться, как, вы знаете, в разных программах подтягиваются вопросы, так или иначе, связанные с одной темой. Это удивительно просто. Ну, вот обратите внимание, у нас четвертый вопрос про девочку, более-менее, от 12 до 15 лет. Класс. А еще у меня в чате, знаете, сколько, я их почитаю немножко потом. Все, извините, слушаю вас, Татьяна, это была такая рефлексия внезапная моя личная.

ТАТЬЯНА: Ну, вот она с 8-го класса посвятила себя биологии. Она участвовала в конкурсах, ездила в профильные лагеря, там читали лекции профессора из медицинских университетов. Приезжала она оттуда в восторге. В 9-й класс пошла с намерением продолжать вот это все, изучать медицину. И вот, значит, буквально две недели назад она нас огорошила известием, что я не хочу этим заниматься, я хочу попробовать…

Д.ЗИЦЕР: Класс какой, ой, какой класс, ой, какой восторг. Татьяна, ну я вас поздравляю. Я над вами не смеюсь.

ТАТЬЯНА: Да, ну, вот просто…

Д.ЗИЦЕР: Поздравляю от всей души. Если надо будет, объясню, с чем.

ТАТЬЯНА: Я в растерянности, потому что, ну, мы уже были готовы, что вот у нас медицинский работник растет, что все по полочкам разложено. И вот…

Д.ЗИЦЕР: А у вас растет великая актриса или великий режиссер, или великий художник. Ну, да, так, и что же?

ТАТЬЯНА: Да. Меня смущает в этом, что, ну, мы как думали, что у нее будет ремесло какое-то, которым она всегда сможет себе заработать на жизнь. А вот художественное училище или институт, да, это все такое, ну, я просто…

Д.ЗИЦЕР: Ну, что, вы звоните, чтобы я вас успокоил, скажите мне? В чем цель?

ТАТЬЯНА: Да, но я ей говорю – Маша, мы тебя ни в чем не ограничиваем, потому что это твоя жизнь.

Д.ЗИЦЕР: Да.

ТАТЬЯНА: Но вот это вот остается вот за нее какое-то волнение, тревога, как она сможет…

Д.ЗИЦЕР: Конечно, ну, конечно, у вас остается. Более того, если бы она пошла в медицинский, у вас не остались бы разве волнение и тревога? Ну, давайте, если это и есть вопрос, я готов отвечать. Или есть какое-то дополнение?

ТАТЬЯНА: Нет, у меня вопрос, правильно ли мы делаем, что мы ее не пытаемся в нужное русло как-то, ну, чтобы у нее был вот этот выбор, ну, и пусть там искусство, пусть филология.

Д.ЗИЦЕР: Я абсолютно уверен, Тань. Я абсолютно уверен, что, во-первых, вы правильно делаете. Во-вторых, вы можете делать еще больше, на мой взгляд. Вот давайте я порассуждаю на эту тему, а вы меня прервете, если я буду невнятен или вы будете не согласны. Вот смотрите. Значит, ей 15 лет, да, вы сказали?

ТАТЬЯНА: Да.

Д.ЗИЦЕР: Ей 15 лет. 15 лет, я думаю, что вы с этим согласитесь, это удивительный возраст. Помните свои 15 лет?

ТАТЬЯНА: Ну, так, да, помню.

Д.ЗИЦЕР: Помните? Помните, как прекрасно, на самом деле, было?

ТАТЬЯНА: Да.

Д.ЗИЦЕР: В 15 лет мы познаем жизнь, правда? В 15 лет мы пробуем новые контакты, новые отношения к жизни, мы учимся постоянно. При этом мы уже, в общем, у нас есть система собственных взглядов. Это так круто, 15 лет. Значит, теперь смотрите, почему у меня вырвалось «я вас поздравляю». Я скажу вам, почему у меня это вырвалось. Потому что иногда, вот я слушаю взрослых, ну, иногда это я скромничаю, очень часто слушаю я взрослых родителей, которые говорят – ну, все, значит, у нас ребенок, не знаю, в 7-м классе, он нацелен на, не знаю, что, экономику. И поехали.

И вот он нацелен на экономику, и со всех сторон ему эту экономику подкладывают, и на математику его накачивают, и так далее. Слушайте, и это ужасно жалко. Потому что ведь много, чего с 7-го по 11-й класс может произойти у человека. Мы меняемся все время, мы люди, наша человечность проявляется в том, что наши взгляды меняются, что мы смотрим на жизнь иначе. Смотрим на свое прошлое иначе, на свои желания иначе и так далее.

Теперь, если ваша замечательная девочка способна в 9-м классе, при том, что до этого у нее была какая-то уверенность в том, чем она хочется заниматься, сказать – слушайте, нет, вы знаете, что, а мне кажется, другая дорожка для меня на данный момент может оказаться более верной. Мне кажется, это ее замечательно характеризует, как замечательного человека, открытого, вот, что называется, с открытым умом.

Такое сказать, между прочим, это не просто, это дорогого стоит. Потому что она и знала наверняка заранее и подозревала, что вы будете не в восторге, во всяком случае, по первой реакции. Это очень-очень здорово. Это свидетельствует не о ее инфантильности, как иногда думают, а, напротив, о ее глубочайшем содержании внутреннем человеческом и взрослости.

Теперь, какое сообщение у меня для вас есть. Так она еще раз может свое мнение поменять, понимаете, какая штука. Это вообще-то неудобно, конечно, вот эти дети этого возраста. Но, с другой стороны, это же прекрасно.

Знаете, естественно, я обожаю наших бабушек и дедушек, поверьте мне, и своих, и чужих, и так далее. Но, знаете, как иногда бабушки когда-то говорили, они говорили – вот у меня в трудовой книжке одна запись была всю жизнь. Слышали такое?

ТАТЬЯНА: Да, да.

Д.ЗИЦЕР: И это как бы повод для гордости. Но, если мы с вами подумаем сегодня, слушайте, ну, круто, по-разному могла сложиться жизнь, но вообще-то немножко жалко. Потому что есть и другие работы, и другие университеты, и так далее. А еще, знаете, как бывает, человек поступит в университет, после первой недели придет к маме и скажет – мам, слушай, ты знаешь, мне кажется, я ошиблась. А мама такая, я не вас имею в виду, и говорит – слушай, ну, все уже, поступила, теперь надо доучиться, осталось потерпеть года 4,5, а дальше решай.

Это тоже ужасно жалко, потому что у нас же, и у вас бывает, и у меня бывает, у дочери вашей бывает, когда мы что-то такое сделали, что-то решили, а потом так, знаете, выдохнули, и передумали. Или так взглянули на это и говорим – ну, чего-то, может, стоило еще подумать, может, я чего-то другого хочу. Так что вот, что я вам скажу, дорогая Татьяна.

Это замечательно, если несколько лет человек был чем-то увлечен и занимался этим, биология это что-то, что останется с ней навсегда, как мы с вами понимаем, этот интерес останется с ней навсегда. Может, она вернется к нему через год или через два, а, может, через десять лет, совсем на другом витке. Это очень здорово, на мой взгляд, если человек не просто говорит – мне не нравится биология, все. А человек приходит и говорит – у меня появился новый интерес, я хочу к нему отнестись серьезно.

И это очень здорово, если у вашей дочери есть такие замечательные родители, которые говорят – дружище, мы на твоей стороне. Мы, конечно, удивлены, но мы сделаем все для того, чтобы у тебя получилось этот самый интерес проверить и что-то такое попробовать. Так что вот.

То, что вы немного этой ситуацией, не знаю, напуганы, ну, так нормально, естественно, напуганы. Я сам напуган от собственных детей бываю довольно часто, особенно в таких ситуациях. У меня таких было много, поверьте мне, с моими тремя детьми.

ТАТЬЯНА: Ну, спасибо вам, потому что успокоили меня, я для этого и звонила.

Д.ЗИЦЕР: Ну, и, слава богу.

ТАТЬЯНА: Чтобы подтвердить, да, что я все правильно делаю.

Д.ЗИЦЕР: Нет, нет, все правильно, лучше и быть не может, на мой взгляд, ну, честное слово, ну, правда. Я желаю вам удачи.

ТАТЬЯНА: Спасибо, спасибо большое.

Д.ЗИЦЕР: Пока, пока, всего вам доброго, до свидания.

Екатерина из Воронежа, здравствуйте.

ЕКАТЕРИНА: Добрый вечер, Дима. Очень рада, что тоже мне удалось к вам попасть в эфир.

Д.ЗИЦЕР: Ну, и красота.

ЕКАТЕРИНА: Надеюсь услышать ответ и на свой вопрос, чуть-чуть прикоснувшись к вашей мудрости.

Д.ЗИЦЕР: Ну, давайте попробуем. Не перехваливайте, я немедленно сорвусь в глупость какую-нибудь, поверьте мне. Ну, я вас слушаю.

ЕКАТЕРИНА: У меня есть сын Захар, ему 11 лет, учится в 4-м классе. Чудесный ребенок, умничка, талантливый.

Д.ЗИЦЕР: Не сомневаюсь.

ЕКАТЕРИНА: Одаренный. Но в какой-то степени он стал очень рассеянным. И вот эта рассеянность ему на сегодняшний день очень мешает, как мне кажется, меня это беспокоит, довольно успешно учиться. И дело не в успешности, дело не в оценке, а дело в том, что он сейчас, как мне кажется, упускает базовые знания.

Но как бы предыстория в том, что он всегда был таким. Например, мы идем из сада, спрашиваю – как у тебя дела, что было сегодня в саду? Ой, я не помню. А как вот зовут девочку там новую? Ой, мам, да я не помню. Мне кажется, он даже вот в первые два года в школе он не знал, как зовут его одноклассников всех, он только там, с кем сидит за партой.

Д.ЗИЦЕР: А скажите мне, просто я в промежутке, для того чтобы, ну, просто я так, чтобы проверить кое-что. А он знает, как зовут ваших сослуживцев?

ЕКАТЕРИНА: Вы знаете, я до недавнего времени не работала. И буквально вот первый месяц, как я вышла на работу.

Д.ЗИЦЕР: Не важно. Подружек детства, не важно. Вы понимаете, к чему я клоню, это просто, я понимаю, что это не к сути вашего вопроса, но я просто в очередной раз пользуюсь случаем и напоминаю, если мы хотим, чтобы дети нам рассказывали о школе, мы должны им рассказывать о своей работе и о том, как проходит наша жизнь. Иначе это немножко похоже на допрос.

ЕКАТЕРИНА: Тут я с вами абсолютно согласна.

Д.ЗИЦЕР: Как хорошо.

ЕКАТЕРИНА: И я всегда пыталась с ним даже, когда не работала, забирала его из сада, рассказывала, я сегодня ходила в спортзал…

Д.ЗИЦЕР: Ну, и молодец.

ЕКАТЕРИНА: У папы сегодня какие-то там дела.

Д.ЗИЦЕР: Ну, и круто.

ЕКАТЕРИНА: Там все такое прочее.

Д.ЗИЦЕР: Если это так, то никуда не денется, заговорит точно на эту тему. Ну, давайте дальше, не важно, не в этом суть.

ЕКАТЕРИНА: Ответа не поступало.

Д.ЗИЦЕР: Ну, и хорошо.

ЕКАТЕРИНА: А вот особенно это, если в первом классе и во втором классе он садился, то есть вот он, ну, достаточно прилежно, то есть он слушал, как-то принимал информацию, потом делал эти уроки. Я никогда с ним не сидела, не делала, вот, как очень многие родители опекают – давай делай, давай перепроверять, давай переписывать миллионы раз, такого не было. А в период вот с третьего и сейчас, четвертый класс, то есть это перед пандемией, перед карантином он стал немножко взрослеть, он стал понимать, что у него есть друзья, свобода и вот понеслась вот эта вся куча какая-то.

Д.ЗИЦЕР: А что не так-то? Подождите, ну, Екатерина, давайте чуть-чуть структурируем наш разговор. А что, собственно говоря, не так? Ну, вот давайте, раз, два, три. Что не так?

ЕКАТЕРИНА: Он абсолютно рассеянный. Он может потерять, он может посмотреть в книжку и тут же забыть, про что там написано. То есть он прочитал, сразу отвернулся, знаете, постоянно состояние рыбки Дори, как я его называю.

Д.ЗИЦЕР: Ну, ну, ну. О какой книжке мы говорим?

ЕКАТЕРИНА: Не важно.

Д.ЗИЦЕР: Важно, важно.

ЕКАТЕРИНА: Это будет учебник или это будет название его любимой книжки про Minecraft. Захар, а ты помнишь, как там персонажа зовут? Нет, не помню.

Д.ЗИЦЕР: Ну, и ладно. Пока не наказуемо. Вы говорите, что это изменилось. Что, два года назад он мог сказать, как зовут любимого персонажа, сейчас не может, да? Правильно я понимаю?

ЕКАТЕРИНА: Ну, сейчас это усилилось прямо. Сейчас буквально может, я ему что-то сказала, он тут же отвернулся, я его попросила что-то, например, принести из комнаты. Он тут же отвернулся, повернулся – ой, мам, я забыл. Ну, порой доходит до абсурдных вещей…

Д.ЗИЦЕР: Ну, мама повторила еще раз.

ЕКАТЕРИНА: Мама еще раз повторила, мама миллионный раз повторила, потом мама уже начинает иной раз срываться. Ну, это, не могу, наверное, себя сдержать.

Д.ЗИЦЕР: Ну, давайте абсурдную вещь вашу, давайте.

ЕКАТЕРИНА: Другой раз, иной раз, ну, не очень удобно об этом говорить, но он просто иногда забывает за собой смыть в туалете. Мне это стыдно произносить вслух, честно. Но ребенку, мне кажется, это уже он взрослый.

Д.ЗИЦЕР: Нет, не стыдно.

ЕКАТЕРИНА: Он может спокойно надеть разные носки.

Д.ЗИЦЕР: Красота.

ЕКАТЕРИНА: Он может потерять тетрадку. Он третий день, например, он занимается барабанами, он третий день не может в своей комнате найти барабанные палочки. И вот это, как снежный ком…

Д.ЗИЦЕР: Страдает?

ЕКАТЕРИНА: Страдает в этом случае как раз-таки вопрос учебы, потому что он может, например, посмотреть…

Д.ЗИЦЕР: Нет, нет, он. Да оставьте вопрос учебы. Вопрос учебы это нечто безличное. Мальчик наш страдает от того, что вы описываете?

ЕКАТЕРИНА: Ну, в последнее время стал, да, потому что он стал хуже учиться, потому что он забыл выучить стихотворение. Он помнит, то есть он посмотрел в дневник и сказал – я забыл выучить стихотворение, получил «два». Мама, ну, я же старался.

Д.ЗИЦЕР: Так это он страдает от того, что… Ну, подождите, мама…

ЕКАТЕРИНА: Ну, я просто забыл, я не обратил на это внимание.

Д.ЗИЦЕР: Ну, мам, ну, подождите, Екатерина. Он страдает от собственной забывчивости? То есть от того, что он, я не знаю, палочки не может найти? Или он страдает от того, что он «два» получил, это разные вещи. Он страдает от этого качества или нет? Мы хотим сейчас помочь ему или вам?

ЕКАТЕРИНА: Я хочу помочь ему, потому что он за плохие оценки сейчас стал переживать.

Д.ЗИЦЕР: А в чем он нуждается в помощи?

ЕКАТЕРИНА: Он стал очень переживать. Он говорит – мам, я старался.

Д.ЗИЦЕР: Да я понял. Что было бы, если бы, например, в школе не ставили оценок? Ему не нужна была бы помощь?

ЕКАТЕРИНА: Ну, наверное, ему бы нужна была помощь, потому что все-таки среди остальных детей в этом случаем там кого-то похвалили, кого-то поругали.

Д.ЗИЦЕР: А, если бы он учился в хорошей школе, в которой детей не сравнивают? Ему нужна была бы помощь или нет?

ЕКАТЕРИНА: Ну, в этом ключе, наверное, нет.

Д.ЗИЦЕР: Что будем делать?

ЕКАТЕРИНА: Ну, опять же, в этом случае, мне кажется, у него проседает вот именно внимательность к базовой информации, вот именно, на которую потом будут дальнейшие знания строиться.

Д.ЗИЦЕР: Да нет, да нет, тут есть, ну, давайте я чуть-чуть теперь поговорю. Значит, смотрите, вопрос, с какой стороны мы к этому подходим. Значит, если вы говорите, вот тут вы должны чуть-чуть мне помочь. Если вы говорите, что еще два года назад все было иначе, и он не был рассеянным, как вы говорите, и был сосредоточенным, а потом это вот изменилось внезапно, то мы с вами будем искать причину этих изменений. Ничего само не меняется, не бывает такого, поверьте мне. Мне кто-то пишет: «Может, это характер?». Может, и характер. Но, если характер, то характером это было и два года назад. Это история номер один.

История номер два. Могло произойти нечто другое, не знаю. Может быть, действительно, он таким был всегда, а сейчас немножечко закручиваются гаечки, например, в школе, а, может, и дома, не знаю, и это становится сложным для него и для вас отчасти. И он уходит в такой отказ. То есть, не знаю, мама говорит ему, я ничего не имею в виду, это пример просто, мама говорит ему – сделай то-то. Мне неприятно это делать, я умею пропустить это мимо ушей, раз, другой, третий, пятый и так далее. То есть нам надо выбрать, мы говорим о первом или о втором? Ваша реплика.

ЕКАТЕРИНА: Тут, наверное, и первое, и второе.

Д.ЗИЦЕР: Нет, нет, Кать, умоляю, выберите что-нибудь одно. Мы говорим о том, что у вас, просто вам всевышний послал испытание в виде сына с таким характером? Или это изменилось два года назад? Просто мы сказали и то, и другое на протяжении разговора.

ЕКАТЕРИНА: Наверное, скорее, характер, потому что в первом и втором классе, наверное, он был в отношении учебы, в частности, и в отношении каких-то моих и папиных просьб, так скажем, более прилежным. Да, вот, наверное, это характер.

Д.ЗИЦЕР: Ну, наверное, растет.

ЕКАТЕРИНА: Да, а сейчас он стал расти, но меня вот беспокоит именно вот то, что, ну, совсем иной раз игнор полный слов, полный игнор.

Д.ЗИЦЕР: Значит, смотрите, ну, игнор слов это не рассеянность. Значит, во-первых, мы сделаем с вами штуку номер один, мы просто проверим на всякий случай, худа не будет, во-первых, мы сходим к неврологу. Это штука номер один. Просто сходим к хорошему, чудесному воронежскому неврологу, который скажет, может, есть какая-то маленькая деталька, в которой можно ему помочь, и эта рассеянность пройдет, как с белых яблонь дым. Может такое быть. Отлично.

Это, в любом случае, совет номер один, вот честно-пречестно, не то, что я считаю, что ему нужна медицинская помощь. Но мне кажется, что в таком случае не худо посоветоваться со специалистом хорошим. Это раз.

ЕКАТЕРИНА: Можно я скажу.

Д.ЗИЦЕР: Можно.

ЕКАТЕРИНА: Что этот пункт я уже предусмотрела, буквально на той неделе после того, как…

Д.ЗИЦЕР: И вам сказали?

ЕКАТЕРИНА: Что ребенок, на ребенка просто большое количество поток информации, утомляемость, пусть больше спит и обычные витамины, комплекс просто. Потому что в остальном по неврологии все прекрасно.

Д.ЗИЦЕР: Ну, и прекрасно. Тогда мы переходим к пункту номер два. Пункт номер два устроен следующим образом. Слушайте, может, у него слишком большой поток информации, как говорит ваш невролог, на самом деле. Ну, напоминайте, ну, что делать, ну, напоминайте. Там, где можно подстелить соломки, подстелите.

Другое дело, вот смотрите, Кать, это тоже важный момент, если речь идет об игноре ваших слов, а не о рассеянности. Сами-то понимаете, что это два разных пункта, честно?

ЕКАТЕРИНА: Ну, честно, понимаю. Ну, один с другим цепляются.

Д.ЗИЦЕР: Отлично. Возможно, возможно. Значит, если речь идет об игноре, об игноре каких-то действий, которые вам лично очень-очень важны, сюда же относится, кстати, смывание воды в туалете и так далее, поговорите с ним. Я серьезно говорю. Поговорите с ним и поговорите с ним следующим образом, Кать, спросите его, чем я могу тебе помочь, котик. Его точно нельзя глушить, ну, вот просто нельзя, это тот случай, когда я говорю слово «нельзя». Нельзя глушить тем, чтобы говорить – послушай, так себя не ведут, сколько раз я тебе говорила, я уже устала тебе напоминать. Вот это все нужно убрать.

ЕКАТЕРИНА: Я поняла.

Д.ЗИЦЕР: Мы поменяем вектор – котик, давай придумаем, чем я могу тебе помочь. И, может, он скажет вам самую простую вещь на свете, до которой и я не догадываюсь, и вы не догадываетесь. Мам, слушай, напомни мне лишний раз. Мам, слушай, поставь мне напоминалку в телефон. Мам, слушай, вечерком, когда ты целуешь меня в лобик, когда я засыпаю, напомни на следующий день что-то. Слово вам даю, это помогает.

Теперь, если речь идет, еще раз, я хватаюсь за это, что, в общем, мы имеем дело с характером, то вам всего лишь нужно помочь ему найти инструменты с этим характером жить. Ну, что, это характер, характер тоже можно поменять. Но вообще-то ему нужны инструменты. И инструменты именно такие – где-то напоминалка, где-то мама напомнила, не раздражаясь, потому что, чего раздражаться, если у него характер такой, понимаете, вы можете, хоть в лепешку разбиться, ничего не изменится пока. Где-то – котик, хочешь, я тебе буду в портфельчик что-то класть или ты сам, или, как тебе удобнее. Вот так попробовать все это сыграть с его стороны. Вот, собственно, и все.

ЕКАТЕРИНА: Маленький вопрос.

Д.ЗИЦЕР: Судя по всему, мы прощаемся. Все, нет вопроса уже, к сожалению, потому что у нас реклама и новости.

На линии Ирина из Москвы. Здравствуйте, Ирина.

ИРИНА: Здравствуйте, Дима. У меня такой вопрос, ну, предыстория небольшая. У меня ребенку 5 лет, дочка, и она ходит в частный детский сад. И так как сейчас режим удаленки у некоторых мам есть, то два раза из 5 рабочих дней я как бы ее спрашиваю – ты как бы пойдешь в детский сад или останешься дома? Естественно, она выбирает остаться дома. Но я предупреждаю, что как бы я буду работать, ну, я немного смогу с тобой поиграть, но, в основном, я буду работать. Она говорит – да, хорошо.

Д.ЗИЦЕР: Ха-ха-ха. Так, ну, дальше?

ИРИНА: Но у меня есть еще вторая половина моя, муж, который говорит, что не надо спрашивать ребенка, потому что он всегда выберет с мамой как бы остаться. Я с этим не согласна. Но она одна здесь сможет порисовать, поиграть, посмотреть мультики, потом мы с ней поиграем. Сад хороший, они там, в саду много, чего делают. Ну, хороший, как, нормальный, они там много, чего делают, лепят, играют, веселятся, могут спать, могут не спать. У меня вопрос, надо ли спрашивать?

Д.ЗИЦЕР: Давайте пойдем самым простым путем. А, ну, давайте, вы хотели договорить, давайте.

ИРИНА: Да, я для себя, честно говоря, еще не могу ответить на вопрос, для чего мне как бы, чтобы ребенок ходил в детский сад, потому что она еще маленькая. Вот я хотела дополнить, что, когда я ее спрашиваю, почему ты хочешь остаться, она как бы не отвечает на этот вопрос, она как бы, ну, вот, то ли в силу возраста. Она, я спрашиваю ее – что ты делаешь, что ты делала, как зовут, как вы советуете, о себе рассказываю. На что, когда я рассказываю о себе, она говорит – мам, пойдем тогда к тебе в офис.

Д.ЗИЦЕР: Ну, прекрасно, хороший план.

ИРИНА: Да, поэтому…

Д.ЗИЦЕР: Значит, слушайте, ну, давайте, подождите секунду, чего-то я сейчас должен навести порядок у себя в голове, я ничего не понял. Нет, я все понял, но так на уровне фактов, а по сути чего-то нет. А в чем цель мужа-то вашего?

ИРИНА: Цель мужа, вот он рядом.

Д.ЗИЦЕР: А, кроме того, что он рядом? Ну, хотите, я с ним поговорю?

ВЛАДИСЛАВ: Добрый вечер, Дима. У меня как бы цель такая, что ребенку в садике, на мой взгляд, интереснее, чем сидеть дома статично как бы при работающей маме. Вопрос в том, что, если у ребенка спрашивать, хочешь ли ты остаться дома, естественно, он всегда останется дома.

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, я, знаете, что вам скажу. А как вас зовут вообще? Давайте я вас тоже по имени узнаю.

ВЛАДИСЛАВ: Владислав.

Д.ЗИЦЕР: Владислав. Вы знаете, что, ребята оба, относится к обоим, во-первых, я должен вам сказать, что я не разделяю вашу стопроцентную уверенность на тему того, что, если ребенка спрашивать, он всегда скажет – я хочу остаться с мамой. Вообще нет, честно. Бывает по-разному. То есть, очевидно, что таких случаев будет больше, но вообще-то совершенно не всегда. И в вашей жизни, обещаю вам, будут моменты, когда ответ будет совершенно другим, если вы будете продолжать предоставлять такой же выбор. Значит, это, ну, просто так, просто для порядка я должен сказать.

Теперь, слушайте, вопрос ведь, Ирин, в чем цель-то ваша? Если речь идет о том, что замечательная, чудесная девочка может находиться дома, она вам не мешает, а, наоборот, только вас радует, давайте…

ИРИНА: Нет, не мешает, радует. Я поэтому ее и оставляю дома, потому что мне без нее скучно.

Д.ЗИЦЕР: Так нет, подождите, Владислав, а что же вы тогда жену-то лишаете радости такой? Пытаетесь лишить?

ВЛАДИСЛАВ: В данном случае я переживаю, что ребенок как бы не развивается с точки зрения развития своего. Все-таки в садике специально обученные люди, а тут она как бы предоставлена, по сути, сама себе.

Д.ЗИЦЕР: Ну, да, ну, я вас, вы знаете, что, я вас на эту тему успокою. Я понимаю вашу логику, честно, понимаю и, в общем, даже немножко понимаю ваше волнение. Но тут история же такая, она дома с любимой мамой, мама, которая ей рада, вот это важный-преважный момент у нас только, чтобы был момент истины. Потому что, если бы Ирина сказала мне сейчас – слушай, ну, ты знаешь, она все-таки иногда мне мешает, но свое, ну, мне жалко ее от себя отдирать, ну, конечно, ей дома удобнее, ну, ладно, пусть тут поколготится и так далее, я бы дал совершенно другой ответ.

Но, если Ирина говорит, вы слышите же, Владислав – мне в радость, мне прикольно, я по ней скучаю, мне кажется, что это так здорово, если у вас есть такая возможность.

Теперь, что касается вашего волнения на тему ее развития, во-первых, волнуйтесь, потому что это правильно волноваться за собственного ребенка. Это правильно. Добро пожаловать, в наше сообщество родительское, мы будем волноваться, всегда будем волноваться. Слушайте, если она ходит в детский сад три раза в неделю, если это не мешает ритму детского сада, и детский сад готов это принять, я абсолютно уверен, что вы гуляете и ходите, ну, сейчас особо не походишь на выставки, детские спектакли и так далее, ну, так будете ходить, или где-то, может, что-то и есть, я думаю, что все в порядке.

ИРИНА: Да, мы ходим…

Д.ЗИЦЕР: Я думаю, что это тот редчайший, между прочим, случай, когда можно говорить об эгоизме на сто процентов – мама хочет видеть своего ребенка. А тут еще такое совпадение, и ребенок хочет видеть маму. Ребята, это изменится совсем-совсем скоро.

Вы знаете, у меня когда-то триста лет назад был такой случай, он не повторялся никогда, но он меня очень многому научил. Я был совсем юный, мне было, ну, я не знаю, лет 19, наверное, я работал в пионерском лагере, значит, ну, там старшим пионервожатым.

И вот в какой-то момент вдруг приехала одна мама и говорит – я хочу забрать свою девочку. Ну, знаете, так у меня сразу холодок по спине еще и по неопытности тоже, боже мой, мы что-то сделали не так, значит, или дочке плохо, или она маме позвонила, ну, позвонить тогда особо нельзя было, ну, не важно. Я спрашиваю ее – а в чем штука? И мама, знаете, что мне говорит, она говорит – вы знаете, я так соскучилась, что я поняла, что я просто больше не могу это расставание выдержать.

И это было просто, еще раз, это редчайший случай, у меня не было такого до, конечно, но не было и после. Когда мама сказала, не дочка сказала – мама, забери меня, мама сказала – все, не могу больше без нее. Получайте удовольствие друг от друга. Владислав, не волнуйтесь или, точнее, волнуйтесь, но, на самом деле, ничего страшного – 5 лет, она чудесно разовьется.

Еще я вам подброшу одну такую подачу. Она ведь в тот момент, когда ей с мамой хорошо, ну, и с папой, конечно, тоже, она ведь вообще-то тоже очень многому учится, честное слово, вот честно-пречестно.

ИРИНА: Ну, это да.

Д.ЗИЦЕР: И, если вот про эту историю вспоминать, про ту девочку из моего почти детства, которую мама забрала, я много раз про это думал, сколькому уже дочка научилась-то, на самом деле, в этот момент от этого простого случая, уж не знаю, что ей мама говорила. Научилась тому, что такое любовь, научилась тому, что за любовью можно идти, научилась тому, что любовь важнее, может быть, каких-то формальностей и так далее. Так что, ребята, действуйте, я могу за вас только порадоваться, честное слово.

ИРИНА: Спасибо большое, Дима. Спасибо.

ВЛАДИСЛАВ: Спасибо, спасибо.

Д.ЗИЦЕР: Желаю вам удачи. Пока, пока. Всего вам доброго, до свидания.

И снова Воронеж, здравствуйте, Ольга.

ОЛЬГА: Дима, здравствуйте. Не буду отрывать эфирное время у слушателей, их много, сразу к вопросу.

Д.ЗИЦЕР: Давайте.

ОЛЬГА: Значит, так получилось, что у меня есть дочь, 6,5 лет. И мы с самого ее рождения живем только вдвоем. С папой мы не в браке, никогда не были, никогда вместе не жили. Ну, он такой участливый отец, разговаривает каждый день с ней по телефону, видеосвязь, ну, и вообще имеет такой статус, ну, когда мы не можем с чем-то справиться, ну, не погружаясь в бытовые проблемы, он такой «черный плащ», мегамозг, который приходит нам на помощь и что-то там помогает решить проблемы. Но я с самого ее рождения решила, ну, как бы не обманывать своего ребенка, поэтому достаточно откровенно с ней разговариваю.

Девочка взрослеет, девочка задает вопросы. И, если сначала это был вопрос, а почему он на тебе не женился, ну, я ей объяснила, что у него была семья, он очень долго жил один, и есть люди, которым вообще трудно поменять свою жизнь. То сейчас-то время идет, и вопросов становится больше. И тут она, девочка-то сообразительная, говорит – так, была семья, может быть, у него есть дети? Ну, я сказала – да, у него есть, действительно, дочь, ну, она уже взрослая, потому что это поздний ребенок, ну, я имею в виду моя поздний.

Д.ЗИЦЕР: Да, да, я понял.

ОЛЬГА: Ну, и теперь у нее появилась идея познакомиться с сестрой – ура, у меня есть сестра. А я ей объяснила, что это папин как бы вопрос, папина территория, я сама с ней не знакома, и только он может ей в этом помочь. А она спросила у папы. Ну, папа пока сказал что-то невнятное. А девочка-то эту ситуацию не отпускает.

Д.ЗИЦЕР: Не сомневаюсь.

ОЛЬГА: Говорит – слушай, мы часто бываем в этом городе, да давай поедем на день раньше, да познакомимся, заедем к ней в гости. И вот я не знаю, как поступить. С одной стороны, ей не хочется, ну, как бы всю правду жизни так это открывать перед ней в 6,5 лет.

Д.ЗИЦЕР: А в чем правда жизни? Ну, подождите, ну, а в чем правда жизни-то? Что такого она просит ужасного?

ОЛЬГА: Ну, дело в том, что я же не могу сказать…

Д.ЗИЦЕР: Там что, интрига какая-то дополнительно есть?

ОЛЬГА: Нет, никакой интриги нет. Но просто ее папа не посвящает в свою как бы семью, и та, которая была, и свою маму, например, в том, что у него есть еще одна дочь.

Д.ЗИЦЕР: А, ну, как же нет интриги, то есть, подождите, то есть у него вот эта дочь…

ОЛЬГА: Да, а, ну, да…

Д.ЗИЦЕР: Ну, так это самое главное.

ОЛЬГА: Целый сюжет.

Д.ЗИЦЕР: То есть его дочь, на самом деле, вот эта старшая…

ОЛЬГА: Взрослая, взрослая девушка уже.

Д.ЗИЦЕР: Не знает о том, что есть младшая?

ОЛЬГА: Да, она не знает.

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, фильм.

ОЛЬГА: Ну, они получились очень растянуты во времени. То есть, когда одной уже практически к 30…

Д.ЗИЦЕР: Да нет, я все понимаю. Слушайте, мне кажется, что в этой ситуации, конечно, с ним нужно разговаривать. Потому что дочь ваша демонстрирует чудесные качества, безусловно, ну, и любопытство, и родственность, там много-много, чего и это здорово. Это, к слову сказать, не значит, что нужно бежать, удовлетворять ее любопытство. Но абсолютно точно нужно, конечно, разговаривать с ним вам, не ей, а вам, и думать по-взрослому, чего…

ОЛЬГА: Я, конечно, понимаю, да, я понимаю, я это пыталась, я это пытаюсь объяснить на протяжении шести лет.

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, Ольга, у нас две минуты рекламки, а потом давайте договорим чуть-чуть.

Ну, так, Ольга, мы остановились на том, что…

ОЛЬГА: Ну, мне хотелось бы вернуться все-таки к вопросу о том, что, как мне объяснить это дочери. Потому что, ну, как вставить свои мозги взрослому человеку не всегда бывает возможно, а вот, ну, как бы устраивать, ну, тоже Санта-Барбару своей дочери я тоже не хочу. Вот как мне повести, чтобы его авторитет как-то поддержать?

Д.ЗИЦЕР: Да нет, Оль, да какой там авторитет, авторитет тут ни при чем. Нам не хватает до разговора с дочерью одного шага, а именно, разговора с ее отцом. Нам этого шага не хватает. Значит, потому что, мне кажется, что исходы могут быть разные у этой ситуации. Я был бы счастлив, ну, так сказать, пока я не понял, что старшая дочь не в курсе о существовании младшей, я, в принципе, не мог понять, о чем речь, пусть идут и знакомятся, и был готов защищать эту позицию.

Значит, теперь, ну, в этой ситуации, еще раз, ну, мужчина-то взрослый. Сейчас я не говорю о том, какие у вас отношения, это вообще не важно. Я так понимаю, что отношения нейтральные, да и, слава богу. Но это что-то, что с ним нужно обсудить. Вы ведь не случайно оговорились, что он помогает решить время от времени какие-то проблемы в виде супермена в черном плаще. Но это даже не столько проблема, сколько очень-очень интересный вопрос, который ему, как взрослому мужчине, так же, как и вам, как взрослой женщине, нужно вместе попробовать решить. Понимаете?

Теперь, ну, бежать сейчас бегом к дочери, мне кажется, чуть-чуть рановато. Давайте представим себе…

ОЛЬГА: Да нет, я и не собираюсь этого даже делать, потому что, ну...

Д.ЗИЦЕР: Да нет, ну, подождите, ну, как вы не собираетесь даже… Нет, к вашей дочери, к вашей, я имею в виду, к вашей.

ОЛЬГА: А, к моей дочери.

Д.ЗИЦЕР: Ну, вот подождите, давайте предположим, у нас есть два варианта, по большому счету, не вижу третьего пока. Значит, в первом варианте, который мне бы очень понравился, кстати, но у вас нет цели понравиться мне. В первом варианте он говорит – слушай, ты знаешь, что, ты права, я об этом не думал. Я думаю, что моя взрослая дочь должна узнать о существовании младшей, о существовании нашей. Наверное, это непростая история, наверное, ему это будет непросто, наверное, это длинный путь. Но запрос огромный. Запрос от вашей доченьки огромный. И поэтому так…

ОЛЬГА: Ну, а, если этот путь уже в несколько лет. То есть я-то поднимаю, да, я знала, что этот вопрос возникнет. Но я тоже как бы мать, и я немножечко прогнозирую ее вопросы. Да, я понимала, что этот вопрос возникнет.

Д.ЗИЦЕР: Не-а.

ОЛЬГА: Но поэтому я пыталась уже с отцом проработать этот вопрос. Более того…

Д.ЗИЦЕР: Оль, как это ни неприятно для вас, возможно, но вы тут ни при чем, вы тут не главная фигура, извините. Может, вы и пытались, может, вы и не пытались, но…

ОЛЬГА: Я готова на вторые роли.

Д.ЗИЦЕР: Отлично, вот переходите смело на вторую роль, тем более что, как учит нас Станиславский, нет маленьких ролей, а есть маленькие актеры. Я уверен, что вы в этом смысле, продолжая метафору, актер большой, в смысле хороший, все в порядке, я уверен, что вам хорошо в вашей роли.

Но, на самом деле, говоря серьезно, ведь это запрос от его дочери. До этого был запрос от, не знаю, бывшей жены, женщины, не буду определять статус, это не важно в данном случае. Это запрос от его дочери. И в этом смысле с этим запросом чего-то надо сделать.

Вот вы сказали, что он там чего-то такое отмычался, отмолчался, на первый раз, возможно, но есть второй раз. И на второй раз надо попробовать поговорить серьезно. Он, я полагаю, судя по тому, что я слышу, какие интонации у вас, я слышу, но он же человек, который не убежит от этого разговора, не заткнет уши, не прервет общение, я полагаю.

ОЛЬГА: Нет, нет.

Д.ЗИЦЕР: Это из неприятных для него, вероятно, неприятных вопросов, неприятных моментов, которые требуют обсуждения и, увы, решения. Теперь давайте мы просто договорим, потому что у нас время кончится иначе. Договорим варианты, я имею в виду.

Значит, первый вариант, действительно, такой вариант возможен, как вы понимаете, может быть, из-за того, что говорит эта, в общем, маленькая девочка, у него поменяется в голове кое-что. И тогда не исключено, что он найдет форму и расскажет это самое своей старшей дочери. И дальше, если бы вы спросили меня еще раз, в этой ситуации ехать знакомиться или нет, я бы сказал – да, конечно, а почему нет. Продумать рамки, продумать структуру, встретиться на полчаса в кафе и все. И, может быть, это уйдет навсегда, а, может, не уйдет, может, они странным образом станут какими-то подружками. Там нет плохого варианта, по большому счету.

Самый плохой вариант, если это будет проходящая встреча, и она уйдет. Ну, и что? Если я кладу на весы, что лучше, что хуже, подождите, конечно, в этой ситуации отказ, мне кажется, будет хуже. Потому что у меня, у ребенка была запрос, в этом запросе я не видела ничего страшного, и сейчас не вижу, я уже говорю от ее лица, когда она выросла, не понимаю, почему меня этого лишили.

Но есть и второй вариант, как вы понимаете. Второй вариант, это, когда он обоснованно и как-то понятно говорит, что это невозможно. Или вы вместе решаете, что это невозможно. И в первом, и во втором варианте это позволяет вам поговорить с дочерью только на разные темы. В первом случае, на самом деле, вам предстоит поговорить на тему того, как вы встретитесь и организовать это максимально безопасно, это возможно, слово вам даю. Если до этого дойдет, звоните еще раз, непременно прямо вот обещаю вам, что вы дозвонитесь, и мы про это поговорим.

ОЛЬГА: Спасибо.

Д.ЗИЦЕР: Да, пожалуйста. Во втором случае, я надеюсь, еще раз оговариваю, простите меня, я надеюсь, что будет первый. Но во втором случае нужно найти форму и рассказать ей правду, а что же делать? И Санта-Барбара тут совершенно ни при чем. Но форму эту надо найти, понимаете, мне не хватает папы сейчас, короче говоря, я не могу за него придумать. Но эту форму, это его ответственность, как минимум, настолько же, насколько ваша, если не больше. Это его ответственность.

ОЛЬГА: Мне, с одной стороны, не хочется быть совсем стрелочницей, просто перевести на папу стрелки и сказать – я тут ни при чем.

Д.ЗИЦЕР: Ни в коем случае, это разговор мамы с папой. Слушайте, но в этом разговоре может быть сказано многое, в этом разговоре, может быть, папа скажет, что по той или иной причине, уже не знаю, по какой, он не может сейчас позволить эту встречу, что, возможно, эта встреча перенесется на сколько-то лет вперед. Что, возможно, ему нужно время, для того чтобы поговорить со своей старшей дочерью. Вот и все. Дети удивительным образом…

ОЛЬГА: Ну, вот ключевая фраза. По крайней мере, это выход на какое-то время, да.

Д.ЗИЦЕР: Нет, нет, это выход, но это не идеальный выход. Дело не в этом. Дети так же, как и все остальные люди, любят, когда с ними разговаривают. Теперь, отмолчаться нельзя, сказать – забудь на десять лет, нельзя. А вот найти объяснение и поговорить можно и, может быть, очень здорово.

Я прощаюсь с вами, друзья, и прощаюсь со всеми остальными до завтра. А завтра у нас, между прочим, видеоэфир, когда можно не только слушать, но и смотреть. Пока.