Любить нельзя воспитывать Выпуск 242

Д.ЗИЦЕР: Привет, привет, дорогие друзья, мы начинаем программу «Любить нельзя воспитывать».

В наш чат в WhatsApp, в него уже начинают писать. А давайте-ка, я отвечу для начала на что-нибудь. «Здравствуйте, Дима. Наша дочь, ей 3 года, любит играть со всякой мелочью, которую достает из шкафов. Мне не нравится, когда она вытаскивает мои вещи из прикроватной тумбочки, там есть, в том числе, интимные вещи. Как вам кажется, лучше каждый раз просить ее так не делать? Или проще убрать все повыше, чтобы не добралась? Екатерина из Санкт-Петербурга».

Екатерина дорогая, это тот случай, когда в вопросе заключен ответ. Ну, конечно, зачем вам с ней бороться, уберите смело, и все будет хорошо. Ее, конечно, интересует все, что есть в тумбочке у мамы, в тумбочке у папы и вообще, до чего ручки дотягиваются. Это очень-очень здорово. Это тот случай, когда, конечно, проще убрать до того момента, до того возраста, когда, в общем, она поймет, что ее, а что не ее. Совсем-совсем скоро это произойдет.

Знаете, это из серии немножечко вопросов, что же делать, ребенок может, не знаю, что, засунуть палец в розетку. Ну, мы неоднократно говорили, что палец в розетку ребенок засунуть не может, потому что тогда его пришлось бы подточить подобно карандашику. А вот закрыть розеточки чем-нибудь, если мы волнуемся, дело, конечно, хорошее. Так что все прекрасно. Дочери привет, пусть растет на здоровье и удовлетворяет свое любопытство. Интимные вещи убираем.

Дорогие друзья, давайте послушаем музыку и приступим к нашим разговорам.

Первая на линии сегодня у нас Юлия из Казани. Здравствуйте, Юлия.

ЮЛИЯ: Добрый вечер, Дима. Очень рада вас слышать. У нас такая ситуация. У нас дочка Софа, 2 года 4 месяца. В октябре мы вместе с ней очень сильно болели, слава богу, выздоровели. Потом через некоторое время у нас были билеты в отпуск, мы вот съездили в отпуск, и с тех пор она очень привыкла с нами спать вместе с одной кровати.

Д.ЗИЦЕР: Ну, вот.

ЮЛИЯ: Да. После отпуска она еще с капризами могла к себе лечь, но все равно все чаще и чаще к нам ложилась. Уставши от недосыпа уже и на нервах, мы с мужем пошли на принцип один раз и не брали ее к себе, укладывали ее в кроватку. У нее ограждение тогда было так, что она не может выбраться, ну, высокое ограждение.

Д.ЗИЦЕР: Да, понимаю, понимаю.

ЮЛИЯ: Была истерика. Где-то в районе двух часов она, то истерила, то успокаивалась, помогали игрушки, книжки и мультики. В итоге она уснула от того, что просто устала.

Д.ЗИЦЕР: Да, вырубилась, что называется.

ЮЛИЯ: Ну, да. После этой ситуации мы ограждение опустили. Она может туда залезть, например, там за кошкой погнаться, потискать ее или за игрушками, но спать добровольно там отказывается. А один раз я легла в кроватку сама и предложила дочке просто выбрать, с кем она хочет спать, с папой на нашей кровати или со мной тут. Сказала, что у нее очень классная кровать, мне так тут нравится, и матрасик тут новый. Она металась, но в итоге уснула со мной. Я ушла, когда она уснула, но больше такого не прокатывало, к сожалению.

Д.ЗИЦЕР: Да, я понимаю. Развести можно один раз вашу умную дочь, конечно.

ЮЛИЯ: После этого она начала спать с нами. Я ее перекладывала, когда она уснет, примерно через полчаса, час, чтобы она прямо крепко заснула и перекладывала. Но недели две назад она начала, как только я ее беру за руки, просыпаться, капризничать и переползать опять к нам.

Д.ЗИЦЕР: Ну, в общем, я понимаю. Я сейчас, Юль, будет много подробностей, но они все будут заканчиваться одним и тем же, я полагаю, да, все равно, правда?

ЮЛИЯ: Ну, да, вот она подглядывает…

Д.ЗИЦЕР: Произошло какое-то динамическое, критическое, драматическое изменение. Или нет?

ЮЛИЯ: Ну, вот, я понимаю, что, ну, то, что она спит с нами, это вообще нам не комфортно, потому что она…

Д.ЗИЦЕР: Да я уверен.

ЮЛИЯ: Она спала отдельно в кроватке, и для нас как бы это была норма. И мы не высыпаемся, нервные и уставшие.

Д.ЗИЦЕР: И что вы говорите? Что делать?

ЮЛИЯ: Что делать?

Д.ЗИЦЕР: Ой, Юль, слушайте, я не хочу вас обманывать, однозначного ответа не будет. Потому что, вот сейчас я только чуть-чуть, как это сказать, щепотку соли насыплю вам на рану, но не для того, чтобы подчеркнуть, что вы что-то сделали не так. А для того, чтобы это просто прозвучало для других. Ладно?

ЮЛИЯ: Давайте.

Д.ЗИЦЕР: Вот, ребята, смотрите, благодаря Юлии из Казани мы можем сказать два слова про отпуск и про сон в отпуске. На самом-то деле, конечно, нужно стараться, если есть такая возможность, чтобы ребенок спал отдельно, если он до этого спит отдельно. Раскладушечка, кроватка почти во всех гостиницах есть. Юлия, я вас не ругаю, я вас понимаю, все в порядке, все хорошо. Но это, действительно, тот случай, когда малюсенькая деталька изменила действительность, ну, что поделаешь.

ЮЛИЯ: Да.

Д.ЗИЦЕР: Значит, скажите мне, пожалуйста, а она говорит у вас понемножечку?

ЮЛИЯ: Она начинает говорить, знает уже довольно-таки много слов, иногда из двух слов предложение составляет. Ну, то есть, если что-то она хочет или не хочет, и что, она уже может сказать.

Д.ЗИЦЕР: Значит, ну, давайте несколько пунктов. Пункт первый. Я так же, как и вы, не считаю, что дети должны мешать родителям спать. Как и наоборот, к слову сказать, да?

ЮЛИЯ: Да, конечно.

Д.ЗИЦЕР: Значит, тут, в этом пункте мы сходимся. Отлично. Пункт второй. Я, на самом-то деле, совсем-совсем не против, чтобы ребенок засыпал на кровати, а потом его переносить, но у вас этот способ закончился. Это мы тоже понимаем.

ЮЛИЯ: Да, к сожалению, исчерпал себя.

Д.ЗИЦЕР: Пункт третий. Отлично. Давайте пойдем самым-самым, что ни на есть открытым путем. Нам, на самом деле, с вами нужно, чтобы ей захотелось спать у себя в кроватке у себя в комнате и так далее. Следовательно, мы пробуем третий пункт, и пункт третий будет таким. Мне кажется, что нужно вместе с ней попробовать переоборудовать ее комнату и ее кроватку. Но так, при том, что, видите, если она только-только начинает разговаривать, вам будет не просто, к сожалению. Позвонили бы вы мне, когда ей 3 или 3,5, тем более, мы бы, в общем, справились намного быстрее.

ЮЛИЯ: Да, я уже думала советоваться с ней, чтобы она сама все выбрала.

Д.ЗИЦЕР: Вот, ну, так все, ну, а что же, Юль, ну, смотрите, какая вы молодец. Ну, и все. То есть, на самом деле, нам нужно сказать ей, для сокращения сейчас скажу, как всегда более взрослым языком – слушай, дружище, я подумала, что вообще-то стоит, наверное, переоборудовать твою комнату и сделать там настоящую красоту. Потому что вообще ты была малюсенькая, и мы с папой все решали, а теперь пора бы решать тебе. Давай подумаем про кроватку, про мишек. Ни в коем случае не делать упор на кроватку, кроватка должна быть в ряду всего остального, иначе вас тут же заподозрят в манипуляции и отчасти будут правы, между прочим.

ЮЛИЯ: Ну, у нас немножко так не получится, простите. Я просто хотела пояснить, что мы живем в (неразборчиво), но у нее огорожена своя зона детская, перегородка, у нее там маленькая кроватка стоит ровно, в которой только она помещается пока, и стеллаж. То есть поставить большую кроватку, чтобы там с ней вместе, может быть, ложиться, чтобы она…

Д.ЗИЦЕР: Нет, нет, я совершенно не веду к тому, что надо ложиться вместе с ней. Я веду к тому, что этот вот угол, в котором она живет, он должен стать ее углом. Я не знаю, что там будет. Может, там надо будет кусок стены покрасить, может, там надо будет посадить каких-то куколок, может, там надо будет сделать ночничок, или, если он у вас есть, поменять на другой, или сделать три ночничка, или по-разному свет, или планетки, знаете, такие есть в «ИКЕА», между прочим, натянуть такие, чтобы они, знаете, ночью светились, и так далее. Вот, что я имею в виду.

То есть нужно сделать такое творческое дело общее, когда мы, на самом деле, оборудуем вместе вот этот самый угол. Ну, вы же по себе знаете, что это очень-очень круто, если я что-то такое сделала, придумала, приготовила, хочу съесть, новое белье купила, хочу на нем поспать и так далее. Вот это вот.

ЮЛИЯ: Да, да. Я просто боюсь, что она у нас очень маленькая еще, ну, сможет ли она выбрать.

Д.ЗИЦЕР: Ничего, потихоньку. Нет, ничего. Главная тут штука следующая, смотрите, главная штука следующая – потихонечку, это займет некоторое время подготовка, это не одна секунда и вам придется ее немножко поуговаривать. Все кончится хорошо точно, никуда вы не денетесь. У нее есть изначальная привычка спать одной. Ну, такой произошел сбой, ничего.

Не уставайте говорить о том, что, нет, котенька, послушай, у нас вот, нам очень важно с папой, мы спим в своей кроватке, у каждого человека своя кроватка, у тебя своя кроватка, я с тобой посижу, попою, почитаю, пятое, десятое и так далее. Но лучше создать эту сказку в процессе переоборудования и покупки. А вот интересно, а вот на кого мы будем смотреть, значит, как у нас ночничок будет мигать, а какую историю мы будем рассказывать про это, про то и так далее. Вот такое.

ЮЛИЯ: А можно еще вопрос? Я просто сама анализировала ситуацию и думала, что после вот этой вот истерики двухчасовой, возможно, у нее, как сказать, она не чувствует себя там в безопасности, а с нами она чувствует в безопасности.

Д.ЗИЦЕР: Возможно.

ЮЛИЯ: Может быть такое, и как с этим быть?

Д.ЗИЦЕР: Юль, ну, подождите, ну, то, что сделано, уже сделано, правда же?

ЮЛИЯ: Ну, я понимаю, да.

Д.ЗИЦЕР: Отлично. Все сделано, спокойно, давайте не будем казниться, тем более что большого повода нет, на мой взгляд. Это уже сделано. Не исключено, что вам придется принести жертву искупления. Вам придется некоторое время с ней потусоваться там, за этим шкафом и станцевать ритуальный танец какой-нибудь, и так далее. Ничего, вы справитесь.

Нет, нет, никакой там, не будем называть это травмой, не будем преувеличивать. Ну, она расстроилась, ну, есть какая-то, она, скорее, там, скорее, если вы хотите про опасности, там, скорее, опасность того, что она видит, что мама и папа на это реагируют эмоционально. Там, скорее, опасность этого.

ЮЛИЯ: Ну, да, мы тоже доведены были до такого предела, что…

Д.ЗИЦЕР: Да, я понимаю, да вы отличные родители, Юль, что вы паритесь, все хорошо, спокойно. Нет причины оправдываться, поверьте мне. Все бывает, ничего страшного, у всех, все родители, все живые люди, все бывает, мы можем сорваться, мы жалеем потом, мы так устроены. Все, давайте идти вперед, а не назад, все будет хорошо, спокойно.

Спокойно, с любовью, с удовольствием, то, что нравится вам, то, что нравится ей, предложите ей повыбирать. Для человека 2,5 лет выбор это сложно, но прикольно, поэтому не выбирайте там из 40, я не знаю, чего, простынок, а все-таки из 2, из 3. Вот и все. И игрушечки, и штучки, мы игрушечки будем укладывать, и сами будем укладываться. Все будет отлично.

ЮЛИЯ: То есть, как бы превратить ритуал сна в игру, я правильно поняла?

Д.ЗИЦЕР: Превратить ритуал сна в ритуал, вот так вот я бы сказал, на самом деле.

ЮЛИЯ: Нет, у нас ритуал сна есть определенный, например, мы укладываем игрушечек в кроватку, мы там чего-то…

Д.ЗИЦЕР: Юля, но у вас часть этого ритуала – перебегание в кровать к маме с папой, правда?

ЮЛИЯ: Ну, да, сейчас да, точнее, сразу напрямик, там даже не перебегание.

Д.ЗИЦЕР: Отлично, значит, вместо этого блока ритуального нужно ввести другой блок, понимаете?

ЮЛИЯ: Да, поняла.

Д.ЗИЦЕР: Прощаюсь с вами.

ЮЛИЯ: Спасибо большое, спасибо, до свидания.

Д.ЗИЦЕР: Желаю вам удачи, пока, пока. Ребята, есть одно сообщение прямо, что называется, SOS, не знаю, успею до рекламы или не успею, попробую.

«Еле дождалась 17.00. Моему старшему сыну 6 лет, у него есть телефон, который был ему выдан для звонков бабушкам, дедушкам. Из развлекалок есть только YouTube на телефоне. Телефон у ребенка ограниченное время. Я вообще против телефона у ребенка в таком возрасте, но что сделано, то сделано.

Сегодня сын попросил посмотреть одно видео, я разрешила. Через 5 минут нашла его за шторой, смотрящим видео откровенного характера. Оторопела, забрала телефон, сказала, что с ним будет разговаривать папа по приходу с работы. В браузере увидела, что просмотр различных подобных видео длится около двух недель. Пример запроса – девочка писает и так далее. Пару дней назад заметила, что часто бегает в туалет, говорит, что по большому, но результата не было. Как мне себя вести? Быть может, он просто познает себя, как все устроено? Или стоит бить тревогу?»

Значит, стоит поступить следующим образом. Стоит послушать рекламу, новости, новости спорта и моментально даю ответ на ваш вопрос. Наталья, потерпите.

Я напоминаю, что перед новостями, ой, как я заскрипел, друзья, я прошу прощения, я сегодня, видите, немного в простуженном состоянии, не смог привести голос в надлежащее радиофонное состояние. Так что придется вам терпеть, извините.

Перед новостями был анонсирован вопрос Натальи о мальчике 6 лет, который смотрит видео откровенного характера. Я обещал ответ. Наталья, значит, во-первых, знаете, как в том анекдоте, во-первых, успокоимся. В любом случае, все, что делают дети в 6 лет, нормально и из чего-то вытекает.

Что происходит в данном случае? В данном случае, во-первых, у нас есть несколько фактов. Значит, факт первый, ему был выдан телефон, но не была выдана инструкция, что с этим телефоном делать. Знаете, нам, взрослым иногда кажется, что достаточно запретить, например, что-нибудь и в этот момент человек не будет уже этого делать. Знаете, как в страшных сказках, бывает такое, можешь ходить по всем комнатам, но в 8-ю комнату, Синяя Борода, не заходить. Ну, и что в этот момент человек делает? Естественно, заходит в 8-ю комнату.

Во-первых, нужно с ним поговорить о том, зачем вообще нужен телефон и чего с ним делают. И, между прочим, как устроен интернет, раз уж, действительно, у него в руках оказался такой инструмент. Поймите, когда мы даем ребенку в руки любой инструмент, вот сейчас подумайте просто, прокрутите это в голове, мы непременно прилагаем к этому инструкцию, что с этим инструментом делают, правда? Ну, не знаю, представьте себе карандаш и бумагу, представьте себе спички, представьте себе все, что угодно.

Теперь то, что касается видео откровенного характера. Это значит, действительно, вы правы, что где-то что-то у него запало в сердце, ничего не поделаешь, в душу. Где-то он что-то такое подглядел, где-то этот интерес возник. Не знаю, где и не буду гадать. Но знаю абсолютно точно, что ругать его совершенно не за что. Если сейчас вы его напугаете, я надеюсь, этого не произошло, если вы его напугаете, это навсегда станет запретным очень-очень сладким плодом. Потому что к его интересу прибавится еще эмоциональность вокруг этого вопроса.

Так что вот вы сказали, что, не знаю, папа будет с ним разговаривать, я надеюсь, что папа у вас это не пугало, которым пугают ребенка, я надеюсь, что папа будет разговаривать, он радуется в этот момент, потому что здорово, когда папа разговаривает с сыном. Разговаривать, на мой взгляд, надо вот о чем. Разговаривать надо о том, что, первое, слушай, это здорово, когда человеку интересно, что бы ни было ему интересно. Это первое.

Второе. Мы твои родители, мы тебя обожаем, поэтому ты можешь нам задать любой вопрос, мы на любой вопрос тебе ответим. Если мы не будем знать ответ, мы непременно вместе найдем ответ.

Третье. Слушай, ты прости нас, но мы, действительно, забыли тебе рассказать, в чем разница между мальчиками и девочками, мы немедленно это сделаем. Делается это, Наталья, при помощи множества книг, которые вы с легкостью найдете в интернете. Я имею в виду, естественно, книги для детей, не имею в виду эротические картинки и так далее. Значит, это спокойный, длинный, интересный, легкий для него разговор. Это самое-самое главное.

Вот вы пишете мне в конце – может быть, стоит бить тревогу? Не стоит бить тревогу, нет, нет. Потому что, еще раз, тревога может привести к очень-очень нехорошим результатам. Стоит удивиться, может быть, и сказать – как быстро подрос наш сын, мы не ждали этого интереса в 6 лет. Ну, вот так вам повезло в кавычках или без кавычек, этот интерес появился именно сейчас.

Но все равно нам предстоит остаться родителями, и нам предстоит разговаривать об этом, как разговаривают родители поддерживающие, любящие, немного удивляющиеся в душе. Я понимаю вас, честное слово. Но чем больше ваше удивление и недоумение, раздражение, возможно, тем более поддерживающим должен быть ваш тон.

Ну, вот, был бы разговор по телефону, наверное, продолжили бы еще, но сейчас это максимально полный ответ в ответ на сообщение. Желаю вам удачи.

На связи у нас Инна из Красногорска. Инна, здравствуйте. Знаю, что вы давно уже ждете.

ИННА: Здравствуйте, Дмитрий. Рада вас слышать.

Д.ЗИЦЕР: Я только не Дмитрий совершенно, достаточно Дима, не волнуйтесь на эту тему.

ИННА: Договорились. У меня такой вопрос. Моей дочери 12 лет, она учится в 6-м классе, учится хорошо. Учится также еще в художественной школе, ну, у нее там тоже хорошие результаты. В целом, у нее неплохие отношения с детьми и в классе, и за пределами школы. Но как таковых дружеских отношений нет.

Ей очень хочется иметь лучшую подругу, с которой она могла бы делиться чем-то личным. Но как только у дочки завязываются дружеские отношения с какой-нибудь девочкой, появляется кто-то другой, и как бы моя дочка получается, ну, не третьей лишней, но получается, что подружка переходит к другой подружке. И моя дочь начинает переживать по этому поводу. Она, ну, не пытается выяснить отношения с девочками, ну, она продолжает с ними общаться, делает вид, что ничего не произошло, не конфликтует с ними, но она со мной делится. Она говорит…

Д.ЗИЦЕР: Чем?

ИННА: Делится тем, что вот, допустим, вот моя подружка, с которой она сейчас сидит за партой, она говорит – сегодня бегала с другой девочкой, но только на уроках с ними не общаемся по дисциплинам. Такого вот общения, чтобы вот тесного, у нее нет ни с этой девочкой. И вот она переживает.

Д.ЗИЦЕР: Я понял. А вопрос-то, в чем?

ИННА: Как помочь дочке, чтобы найти лучшую подругу. Я говорю, что не надо всегда навязывать дружбу.

Д.ЗИЦЕР: Нет, нет, Инна, подождите, у меня есть к вам вопрос. А что такое лучшая подруга? Лучшая, по сравнению с кем?

ИННА: Как я понимаю, что моя дочь, она ищет такого человека в школе, в своем кругу сверстников, чтобы можно было чем-то, может быть, сокровенным делиться, либо как-то…

Д.ЗИЦЕР: А с этими двумя девочками, подождите, Инна, а с двумя девочками нельзя делиться сокровенным? Обязательно надо делиться с одной?

ИННА: Возможно, можно, но я как бы дочери советую, если эта девочка не общается, общайся с другими девочками.

Д.ЗИЦЕР: Ну, подождите, Инна, тут, я скажу вам, исправьте меня, я скажу вам, что я услышал из того, что вы говорите, может, я понял неверно. Но то, что я услышал, услышал следующее. Во-первых, ваша дочь ищет самую лучшую подругу. Теперь, как только мы переходим в самую лучшую подругу, мы тут же перешли с вами в категорию сравнения, правда же? Значит, в этот момент мы как будто невольно сказали – нет, нет, не бывает двух или трех подружек, из двух и трех должна быть одна самая лучшая. Это первое, что я услышал.

ИННА: Ну, да.

Д.ЗИЦЕР: Я верно понял?

ИННА: Да. Я думаю, да.

Д.ЗИЦЕР: А вы согласны с этой идеей?

ИННА: Я не согласна, учитывая то, что я сама прошла через школу, и у меня была подруга, но самых лучших у меня не было. И сейчас я...

Д.ЗИЦЕР: Подождите, ну, что такое самая, может, та подруга, которая была у вас в школе, и была самая лучшая? Так не может быть?

ИННА: Может.

Д.ЗИЦЕР: Ну, вот подумайте, сейчас у нас будет рекламка, сегодня у нас много рекламы, так получилось уж, друзья. Подумайте на эту тему. Вот самая лучшая или просто подруга. Через две минуты мы продолжим, обещаю вам.

Ну, так, Инна, что там с лучшей подругой? Чем она отличается от просто подруги? Знаете, это напоминает мне, немножечко напоминает Гоголя Николая Васильевича – дама прекрасная во всех отношениях и дама просто прекрасная. Нет?

ИННА: Я не знаю.

Д.ЗИЦЕР: Помните, да, из «Мертвых душ» такую историю?

ИННА: Да. Дмитрий, я скорректирую, я, возможно, неправильно, действительно, изложила мысль. Не самую лучшую, а та, которая была бы ближе к ней в плане общения.

Д.ЗИЦЕР: Ближе, чем кто? Вот, Инна, смотрите, ближе, чем кто?

ИННА: Сверстники в классе.

Д.ЗИЦЕР: А зачем? А зачем, если все уже достаточно близки?

ИННА: Тоже верно. Но, как я понимаю, так как у дочери мало свободного времени, ей иногда хочется даже вот просто выйти погулять с этой девочкой, с которой она сидит.

Д.ЗИЦЕР: А так не будет… Вот мы с вами приехали в очень важную точку. Отлично. Значит, перед тем, как я на этой точке попробую потоптаться вместе с вами, скажите мне еще одну вещь. А вы разговаривали вообще с дочкой, что это такое за дело странное, дружба?

ИННА: Нет, такого разговора у нас…

Д.ЗИЦЕР: А вы поговорите. А я даю вам совет сразу, а вы поговорите. Потому что, ну, так вот, дочка же нас не слышит сейчас, ну, если бы слышала, я бы просто ей это сказал.

ИННА: Она слушает.

Д.ЗИЦЕР: А, она слушает? Ну, так, а почему же я разговариваю…

ИННА: Она, правда, возле дома.

Д.ЗИЦЕР: Жалко, что я разговариваю с вами, я бы поговорил с ней и с удовольствием, ну, не важно, будем считать, что я разговариваю немножко с ней.

ИННА: Хорошо.

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, тут очень важная штука понять вообще-то, чего я хочу. И вы обязательно с ней поговорите. Как ее зовут-то, кстати, раз она нас слышит?

ИННА: Дашенька.

Д.ЗИЦЕР: Дашенька. С Дашенькой поговорите обязательно, чего она хочет. Потому что, если вдруг Даша скажет, я уверен, что она умная, чудесная, если она скажет – я хочу просто быть с кем-то откровенной, она довольно быстро поймет, да и мама ей скажет – слушай, ну, так и будь откровенной, что это за градация подруг такая. Если тебе нужно кому-то рассказать какой-то секретик, слушай, ну, можно разным людям рассказать, можно не рассказывать и так далее.

Но просто мне кажется, что Даша попадает в ловушку. В тот момент, когда она говорит – вот у меня есть две девочки, а я хочу, чтобы была одна самая лучшая. Так две это лучше, чем одна – говорит мама. Это круто, только давай поймем, чего ты хочешь от них. Дружба это сложное дело. Дружба это не только рассказывать друг другу секретики, правда? Ну, я не хочу подсказывать, тем более что Даша нас слышит сейчас.

ИННА: Да, да.

Д.ЗИЦЕР: Мне кажется, что на эту тему вас ждет классный вечерний разговор. Мы же не знаем ответов. Вот я сейчас говорю и с удовольствием про это бы подумал, я подарю это вам лучше. Подумайте, сформулируйте, что это такое, в чем Дашин запрос. Это первое.

Теперь второе. Вот я обещал, что там есть одна точка, которая мне очень интересна. Слушайте, а что значит, у нее мало времени? Это как?

ИННА: С утра, ну, у нее, в основном, учеба. Сначала у нее общеобразовательная школа, затем после общеобразовательной идет у нее художественная школа. После художественной школы возвращается домой, занимается, делает уроки, все.

Д.ЗИЦЕР: У вас, я смотрю, там прямо такая армейская история немножко. Слушайте, Инна, сейчас я скажу так, как будто Даша нас не слышит, хотя она нас слышит. Слушайте, а дружить-то когда?

ИННА: Я задаюсь вопросом, когда. Я бы очень была рада, если бы у нее было бы и подруги, и время, чтобы она…

Д.ЗИЦЕР: Ну, а когда? Ну, подождите, ну, поговорите с Дашей. Даша взрослая, Даше 12 лет, вы точно вместе можете обсудить. Может быть, что-то важнее чего-то. Может, она скажет – слушай, художку, хочу половину этой художки, или не хочу художку, хочу учителя. Я не говорю, что надо уходить откуда-то ни в коем случае.

ИННА: Я понимаю.

Д.ЗИЦЕР: Я говорю, что об этом нужно поговорить. Потому что дружба, как мы с вами, как взрослые дяденька и тетенька понимаем, дружба возникает в процессе какого-то общего интереса, правда?

ИННА: Конечно.

Д.ЗИЦЕР: Вот. Теперь, а если у меня два раза в неделю по 40 минут я могу выйти на улицу, этого мало для приобретения общего интереса, правда? Вот чем отличается, опять, вот Даша нас слышит, но я чуть-чуть поумничаю, чем отличается очень-очень близкий друг, хотя мне трудно сравнивать, мне вообще не близка эта история. Но, тем не менее, вот я думаю сейчас о своих близких друзьях, чем отличается близкий друг от приятеля? Вот давайте я другое слово использую.

Приятель это человек, с которым я могу провести свободное время. Я вышел во двор, он вышел во двор, мы вместе погуляли. Близкий друг это человек, с которым я много, чего прошел, правда, особенно с годами. Но даже в детстве это человек, с которым я, не знаю, сходил в театр, с которым я порвал штанишки, когда мы перелезали через забор, с которым я вместе сходил на выставку, с которым я могу обсудить вследствие всего этого, не знаю, мальчика, который мне понравился или что-нибудь еще. А это откуда-то надо взять, это откуда-то надо приобрести это совместное переживание. А на это нужно время, помимо всего прочего. Чего будем делать?

ИННА: Даже не знаю. Единственное, что, сейчас вот даже в замешательстве, не знаю, что даже…

Д.ЗИЦЕР: Да я скажу, да бросьте вы, да что вы, мне кажется, мы как раз неплохо ответили целиком на этот вопрос. Мне кажется, надо решать это с Дашей. И начинать нужно со следующего. Начинать нужно с того, что мы формулируем, чего мы хотим, то есть она формулирует, конечно. Не – я хочу лучшую подругу. А я хочу чего, каких ощущений, каких действий, чего я хочу?

Что я хочу отдать, между прочим, если я друг, это очень-очень важный момент, правда, помимо того, чего я хочу взять. Чего мне не хватает. Я просто где-то услышала, что бывают такие лучшие подруги, и мне теперь жалко, что у всех есть, а у меня нет? Даша, если вы меня слышите, не у всех есть, спокойно. И, думаю, что и у вас есть, если поискать. Или я ищу чего-то другого. Это первое.

Второе. Прямо серьезно поговорить, Даша с мамой, мама с Дашей. Ну, а, может, действительно, я бы с этими двумя замечательными девочками сходила с удовольствием в кино или в театр, так времени нет у меня. И они такие вместе в кино завалились, я не знаю, или на выставку какую-нибудь, а у меня художка в это время. Может, художку можно пропустить иногда, а, может, и нет, я не знаю.

ИННА: Понятно.

Д.ЗИЦЕР: Но говорил бы я вот об этом.

ИННА: Ясно, ясно.

Д.ЗИЦЕР: Жалко, что я не могу сейчас спросить Дашу, на самом деле, что она про это думает, но я надеюсь, что мы, если не ответили, то, во всяком случае, создали какое-то такое поле для возможных размышлений.

ИННА: Да, соглашусь. Благодарю, спасибо, Дмитрий.

Д.ЗИЦЕР: Я желаю вам удачи.

ИННА: Ой, спасибо. Выздоравливайте. Хорошо, спасибо.

Д.ЗИЦЕР: Всего вам доброго. Да, выздоровеем, чего, голос, я надеюсь, что все будет хорошо.

ИННА: До свидания.

Д.ЗИЦЕР: Так, ну, чего, у меня сорок секунд. Короткое сообщение. А, нет, говорят никакого короткого сообщения, музыка заиграла у меня в наушниках уже. Все, дорогие друзья, мы прощаемся с вами, но ненадолго, через несколько минут второй час программы.

На линии у нас Ольга из Петербурга. Здравствуйте, Ольга.

ОЛЬГА: Дима, приветствую. Прошу сразу разрешения на «ты», мне так будет менее волнительно.

Д.ЗИЦЕР: Да, поехали, поехали. Оля, давай на «ты», конечно.

ОЛЬГА: Я прошу прощения заранее, если мой сын будет врываться в эфир, требовать внимания, он такой. О нем, собственно, и хочу поговорить. Человеку сейчас 1,3. Где-то с полугода мы придерживаемся такой стратегии, что…

Д.ЗИЦЕР: Раз, два, три.

ОЛЬГА: Да, слышно меня?

Д.ЗИЦЕР: Да, да, чего-то вы пропали на секунду.

ОЛЬГА: Примерно с полугода мы придерживаемся такой стратегии, что он сам определяет свой (неразборчиво), я так это называю. Поясню.

Д.ЗИЦЕР: Раз, два, три. Извините, ничего я не слышал, извините, пожалуйста, какие-то помехи у меня на линии были.

ОЛЬГА: Откуда мне продолжить? С полугода?

Д.ЗИЦЕР: Слово «стратегия» я слышал последним.

ОЛЬГА: Стратегия того, что он сам определяет свой тайминг детства. Поясню. Он сам сбросил все свои дневные сны, установил свой режим. Сам определил количество кормлений. То есть мы на смеси, и мы придерживаемся кормления по требованию, то есть не по часам. Он сам встал в 6 месяцев у опоры, хотя нам врачи категорически запрещали, но мы как бы не послушались и не препятствовали. Он дома ничем не ограничен, то есть у нас…

Д.ЗИЦЕР: Не знаю, почему врачи запрещали, я вдруг задумался. Ну, давайте дальше, ладно, не важно.

ОЛЬГА: То есть мы как бы тоже удивились. Он дома не ограничен, то есть мы не закрываем ящики, мы не закрываем шкафчики. И вот у меня такой вопрос назревает. То есть физическое развитие его мы не ограничили, он сам определил, как ему развиваться. Но сейчас ему…

Д.ЗИЦЕР: Оля, Оля… Ну, давай вопрос, все понятно.

ОЛЬГА: Стоит ли мне доверять своему ребенку в плане интеллектуального развития. То есть, ну, он же не скажет мне (неразборчиво) изучать цвета, изучать коровку, собачку и так далее. Или мне стоит как-то, ну, настоять что ли? Не знаю, какие занятия…

Д.ЗИЦЕР: Ну, ладно, настоять. Оль, ну, подожди, ну, давай порассуждаем вместе, самое интересное рассуждать вместе. Ну, ты сама-то, как думаешь, ну, честно? Ну, вот ты сама, как думаешь? Ты намекнула на ответ, мне кажется, ну, для самой себя.

ОЛЬГА: Да, мы с ним, ну, мы с ним, конечно, играем и в котиков, и в собачек, смотрим, и цвета разглядывает, и так далее, и тому подобное. Но я честно признаюсь, что я насмотрелась на его сверстников, которые там, уже кто-то разговаривает…

Д.ЗИЦЕР: Да, а кто-то уже, так сказать, гонщик, наверное. Ну, Оль, давай, поскольку у нас, действительно, есть помехи на линии всякие, давай, я ответ прямо.

ОЛЬГА: Да, да, давайте.

Д.ЗИЦЕР: Мне кажется, что история следующая. Во-первых, ты об этом меня не спрашивала, но, тем не менее, я все-таки скажу в двух словах, что все равно нужно смотреть, обводить взглядом пространство, в котором находится твой ребенок. Потому что свобода дело хорошее, но свобода должна быть безопасной и, конечно, развивающей и комфортной для него, и так далее. И это важный момент.

ОЛЬГА: Мы этого стараемся придерживаться, конечно.

Д.ЗИЦЕР: Ну, класс, класс. Человеку 1,5 года.

ОЛЬГА: Ну, то есть его не пускаем.

Д.ЗИЦЕР: Я понимаю. Поэтому все-таки, да, значит, смотрите, эта среда должна быть для него приятной, открытой и так далее. Если что-то произойдет, не знаю, он там прищемит пальчик где-нибудь, это не потому, что он был не готов к открытому ящику, это потому что не тот ящик был открыт, и родители не доглядели.

ОЛЬГА: Да, да, да.

Д.ЗИЦЕР: Извини, я просто должен был это сказать.

ОЛЬГА: Я понимаю, да.

Д.ЗИЦЕР: Что касается интеллектуального развития, слушай, ну, это совсем простая штука. Ты абсолютно права, у него не может возникнуть запроса, если он не знает, что спросить. Это значит, что мы, взрослые и вообще мы, люди, ну, конечно, мы даем человеку инструменты именно потому, что мы его любим, поддерживаем и так далее. Вот ты говоришь, он встал на ножки, но ты же ему пальчик даешь, он за пальчик хватается и пошел. Ты не говоришь ему – ну-ка, давай без пальчика или сам сообрази, что тебе надо ухватиться, это не так устроено. Поэтому, конечно, идти вперед.

Идти вперед в том темпе, в котором он готов идти вперед. Но, тем не менее, задачи-то даешь ты, никуда не денешься. И планку в определенном смысле ставишь ты, и материалы предлагаешь ты. Все вернется, да, возникнет момент, когда он про что-то скажет – мне это интереснее, а этим я хочу заниматься больше, а это я хотел бы оставить на время. Ну, конечно, это ты задаешь, это, ну, слушай, великое дело родительства и учительства, кстати говоря, похоже, на самом деле. Так что вот. Если я верно понял вопрос, то это все.

ОЛЬГА: Тут такой момент еще просто, что-то ему предлагали, ну, он от этого отказывается. Например, вот мы сегодня играли в ванной красками, и его не интересовало там (неразборчиво), как вода бежит из крана. То есть мне не настаивать на том, что давай красочками порисуем? Если он хочет заниматься водой, пусть занимается водой?

Д.ЗИЦЕР: Ну, конечно, слушай, человеку, Оля, ну, ты вообще, ты смеешься надо мной? Человеку 1,5 года. Ну, конечно, не настаивать, а как ты будешь настаивать-то? Человеку 1,5 года, человек, в принципе, не может, я не знаю, держать внимание, как мы с тобой понимаем, 20 минут. Это невозможный проект.

ОЛЬГА: То есть я бегу вперед паровоза, получается?

Д.ЗИЦЕР: Ну, конечно. Мы можем чуть-чуть повозиться с красочками, это прикольно, а чуть-чуть поводить, я не знаю, карандашиком, если мы вообще способны его уже удержать сознательно, чуть-чуть поплескаться в водичке и попускать уточек в ванной. Спокойно.

В этом возрасте мы делаем просто что-то, что мне приятно делать с мамой и приятно немножко время от времени делать самому, или с папой, и так далее. В этом возрасте очень-очень важно, наоборот, чтобы человека не затошнило заранее, потому что на него накинулись взрослые и, ну, его учить. Но еще раз, это совсем не значит, что ничего не надо делать. Конечно, надо, и песенки петь надо, и книжечки читать надо, и все. Ну, ему 1,5 года, Оля, это немного.

ОЛЬГА: Я поняла.

Д.ЗИЦЕР: Да, получай удовольствие. Чем спокойнее и с удовольствием для себя, чем большим удовольствием для себя ты будешь это делать, тем больше будет результат, тем лучше и тем приятнее это будет для него. Так что вот. Он же через тебя сейчас мир видит в определенном смысле.

ОЛЬГА: Хорошо, спасибо, Дим.

Д.ЗИЦЕР: Прощаемся?

ОЛЬГА: Еще можно маленький вопросик?

Д.ЗИЦЕР: Давай, только маленький по-настоящему.

ОЛЬГА: У нас есть (неразборчиво).

Д.ЗИЦЕР: Я не слышу, Оля, я не слышу, у нас помехи на линии.

ОЛЬГА: Да, Дим, слышно?

Д.ЗИЦЕР: Да.

ОЛЬГА: У нас есть собака и, естественно, сын не оставляет ее без внимания. Мы уже разными способами пытались ему как-то объяснить, что собаке больно, что он вырывает у нее шерсть. Это возможно или он это перерастет, то есть нам нужно просто подождать?

Д.ЗИЦЕР: Нет, он, конечно, перерастет, но собаку обижать мы не будем абсолютно точно, и собаку надо защищать от сына так же, как вы стали бы защищать сына от собаки. Ну, чего тут такого? Собака не игрушка, собака живая.

ОЛЬГА: Но, к сожалению…

Д.ЗИЦЕР: Ну, подождите, объяснять ему, что ему больно, этой самой собаке, это, в общем, правильно говорить такие слова, только результата не надо ждать. Вы же разговариваете не с 60-летним философом, понимаете? Вот и все. Он все время с вами, отводите его ручку и не давать собаку обижать, вот и все, это очень такая техническая простая процедура.

ОЛЬГА: То есть это возможно займет долгое время, когда он осознает, что нельзя?

Д.ЗИЦЕР: Это займет долгое время. Но мы собаку не обижаем, от этого мы и учим его модели от того, что что-то мы повторяем много-много раз, так мы учимся. Все, Оль, прощаюсь, желаю удачи.

ОЛЬГА: Все, я поняла, спасибо.

Д.ЗИЦЕР: Всего доброго.

Евгения из Реутова, здравствуйте.

ЕВГЕНИЯ: Здравствуйте, Дима. Очень приятно вас слышать, очень рада, что попала к вам в эфир.

Д.ЗИЦЕР: Ну, класс, и я тоже вам очень-очень рад.

ЕВГЕНИЯ: Спасибо. Дима, вот я звоню вам относительно своего ребенка. Дочке 14 лет, уже практически 15. Очень много вопросов, проблем в отношении подросткового возраста и других моментов, скажем так. И вот знаете, как бы мы семья достаточно такая строгая, то есть вы, ну, думаю, понимаете, как воспитывали в советское время нас, поэтому и мы…

Д.ЗИЦЕР: В смысле ваша семья строгая, да? Или семья вашей дочки строгая?

ЕВГЕНИЯ: Нет, ну, я вот, я мама, у нас папа, семья у нас строгая, нас воспитывали в строгости.

Д.ЗИЦЕР: А, вы строгая мать, говорите вы.

ЕВГЕНИЯ: Ну, да, мать строгая, да. И соответственно в таком же ключе воспитывали своего ребенка изначально. Это сейчас как бы психологи часто советуют и все остальное, то есть начинаешь прислушиваться, понимаешь, что наворотила очень много ошибок. У меня вопрос следующий…

Д.ЗИЦЕР: Да спокойно. Не надо, к исповеди не переходим и к каянию тоже, подождите, пока точно нет повода. Давайте.

ЕВГЕНИЯ: Ребенок у нас, знаете, как будто они чувствуют субординацию. Такое ощущение складывается, что вот для нее одинаково общаться с подружками, общаться со взрослыми. То есть вот чувствуется, что нет уважения.

Д.ЗИЦЕР: А примерчик приведите. Я понял, а примерчик приведите и дальше к вопросу перейдем.

ЕВГЕНИЯ: Ну, грубит, то есть вот разговаривает с жаргоном.

Д.ЗИЦЕР: Пример, нет, нет, подождите, грубит это вещь субъективная, одному человеку кажется, вот я только что с Олей разговаривал, она с самого начала говорит – давай на «ты». Теоретически я, наверное, мог обидеться, но зачем мне обижаться, ей удобно на «ты», для меня это приемлемо, отлично. Ну, что, а кто-то счел бы это за, понимаете, наглость с моей или с ее стороны. Так что это вопрос договора. Давайте пример.

ЕВГЕНИЯ: Ну, пример, например, в школе учитель поставила ей оценку, но не ту, какую она считала, и она начинает выяснять отношения. Подходит к учителю и начинает – а почему вы мне поставили, а за что вы мне поставили. Ну, то есть практически, ну, чувствует с ней на равных и начинает вступать в спор с ней.

Д.ЗИЦЕР: А надо как поступать?

ЕВГЕНИЯ: Ну, надо как поступать, проанализировать, во-первых, как ты написал. Я понимаю, если бы ребенок был отличником, он отстаивает свои оценки, как бы можно было сослаться на это.

Д.ЗИЦЕР: В общем, дочка не задалась у нас, короче говоря, не задалась дочка.

ЕВГЕНИЯ: Да нет, не «не задалась», просто вот ощущение, что у нее нет разницы взрослый человек перед ней или ребенок, или подросток. Потому что она говорит – ну, и что, что старше, например, женщина в возрасте. Если она мне нагрубила, почему я не могу ей тоже нагрубить.

Д.ЗИЦЕР: Действительно.

ЕВГЕНИЯ: Хотя ее воспитывали в таком ключе, что человек взрослый, надо уважительно…

Д.ЗИЦЕР: В каком? Имеет право, человек взрослый имеет право тебе хамить, сколько влезет.

ЕВГЕНИЯ: Нет, конечно, нет.

Д.ЗИЦЕР: А как? А как надо поступить? Подождите, я категорически против того, чтобы грубить в ответ, давайте мы с вами уточним это.

ЕВГЕНИЯ: Да, да, я понимаю.

Д.ЗИЦЕР: Но как надо поступить, если ты встречаешь взрослого хама? Вот давайте я огрублю ситуацию. Как надо поступить?

ЕВГЕНИЯ: Ну, хотя бы не вступать в спор со взрослым человеком.

Д.ЗИЦЕР: Как поступить? А, если я завишу от этого взрослого хама, как поступать?

ЕВГЕНИЯ: Как поступить? Ну, не в ответ же ему хамить.

Д.ЗИЦЕР: Как? Нет, не рассказывайте, что не делать. Что сделать, как поступить, если я встретил взрослого хама?

ЕВГЕНИЯ: Что сделать? Промолчать. Ну, или, по крайней мере, подойти к родителям…

Д.ЗИЦЕР: Вы на все готовы промолчать? Подождите, Евгения, вы на все готовы промолчать? Вы можете про себя сказать, что вы на все молчите, подставляете другую щеку или, не знаю, как вы поступаете?

ЕВГЕНИЯ: Нет.

Д.ЗИЦЕР: Почему же вы ее-то такому учите? А кто будет отпор давать этому хаму? А, если она встретит хамского взрослого, вот представьте себе такую мерзкую картину, хамского взрослого не трезвого мужика, который отзовется неуважительно, например, о ее внешности, как она должна поступить? Промолчать? К маме побежать?

ЕВГЕНИЯ: Нет.

Д.ЗИЦЕР: Я не говорю, что она должна схамить в ответ, я не об этом. Но просто это сложный момент. Ну, ладно, давайте вопрос, все, я вас замучил. Вопрос очень интересный, я чувствую уже. Давайте его сформулируем, в чем вопрос?

ЕВГЕНИЯ: Ну, вопрос в том, как вообще научить ее тому, что, когда можно ответить на грубость какую-то, когда можно промолчать. То есть я не знаю, как ее правильно направить, чтобы она…

Д.ЗИЦЕР: Она просит у вас, чтобы вы ее направили?

ЕВГЕНИЯ: Не просит. Она по ситуации действует.

Д.ЗИЦЕР: Ну, что же нам делать. Значит, смотрите, я объясню, почему я к вам пристал вообще так довольно жестко, хотя еще не очень жестко, я могу намного жестче. Смотрите, мы говорим о человеке 15 лет. Человек 15 лет это человек самостоятельный, безусловно, более того, это человек, который находится в момент пересмотра всех своих догм.

ЕВГЕНИЯ: Да.

Д.ЗИЦЕР: Вот все, что он раньше считал правильным, я не знаю, то, что раньше было правилом, он все это пересматривает.

ЕВГЕНИЯ: Да.

Д.ЗИЦЕР: Пересматривает, не обязательно меняет, но пересматривает, он приобретает свою собственную точку зрения. Это первое.

Второе. Возможно, вас это немного огорчит, а, может быть, и нет. В 15 лет человек это уже некоторый результат нашего с ним общения, как мы с вами понимаем. Это происходит намного раньше, но в 15 лет у него те инструменты, помимо всяких других уже, конечно, но вообще-то те инструменты, которые он получил очень во многом от мамы с папой.

Мне кажется, что в этом возрасте, мне прямо так кажется, маме с папой нужно позаботиться о том, какие у них будут отношения с этим человеком лет через 15. Вот самое время об этом позаботиться. Потому что довольно высока опасность, что через 15 лет, на самом деле, раньше, это я просто так оттягиваю, человек будет возвращать то отношение, которое было к нему в той или иной форме. Мы, к счастью, выбираем, фильтруем, как нынче говорят, и не все вываливаем, что можно было бы вывалить, и правильно делаем, так человечность устроена. Но, тем не менее, мне кажется, что думать надо об этом.

ЕВГЕНИЯ: Мы уже понимаем.

Д.ЗИЦЕР: Теперь смотрите, единственная причина, по которой, мне кажется, нужно попробовать, ну, может, подкорректировать поведение 15-летней девушки вы не сможете, но попробовать каким-то образом с ней посоветоваться или вступить в диалог, это чтобы она, ваша любимая дочечка не оказалась в сложной или даже опасной для себя ситуации. То есть в этом смысле, если вы говорите о помощи, нужно, во-первых, посмотреть, есть ли запрос на эту помощь. А, во-вторых, на самом деле, может быть, эту помощь нужно вместе сформулировать.

Ну, вот смотрите, я приведу вам простой пример из вашего примера. Учительница поставила ей, я не знаю, «трояк», а она считала, что это «четыре», как она должна поступить? Вот вы изначально, может, я ошибаюсь, но я изначально случайно, может быть, слышу в том, что вы говорите, что вы на стороне учителя находитесь, а не на стороне дочки. Нет? Почему?

ЕВГЕНИЯ: Почему…

Д.ЗИЦЕР: Смотрите, еще раз, тысячу раз учительница может быть права. Ну, вот почему, почему?

ЕВГЕНИЯ: А я объясню, почему.

Д.ЗИЦЕР: А объясните, давайте.

ЕВГЕНИЯ: Вообще такой я человек справедливый, как бы всегда смотрю так со стороны. То есть я всегда буду защищать ребенка, если он прав. Но она…

Д.ЗИЦЕР: А что такое прав? Кто определяет? Да подождите, кто определяет, прав он или нет? Ну, ей богу, если вы, действительно, человек высшей справедливости, у меня для вас столько вопросов, знаете, личных, вопросов мироздания. О чем вы говорите? Справедливость – вещь, ну, кроме, я не знаю, вещей, связанных с абсолютными величинами, десятью заповедями, хотя и там, мы с вами понимаем, много вопросов вокруг про некоторые заповеди. Разве нет?

ЕВГЕНИЯ: Ну, да.

Д.ЗИЦЕР: Отлично. Справедливость это супер субъективная вещь. Если ваша дочь 15 лет оказывается в сложной ситуации с учительницей, чего вам жалко, будьте на ее стороне, даже имея в виду, что она не права. Не в смысле говорите ей – доченька, ты права, я ведь не это имею в виду. А говорите ей – доченька, у тебя есть задача, я тебе всем, чем смогу, помогу эту задачу решить. Как поговорить с учительницей, может быть, я поговорю с учительницей, может быть, я спрошу, что не так, может, мы с тобой это проанализируем. Ну, что же мы ее мочим-то, эту 15-летнюю девочку? Она хамит старшим, говорите вы, но и старшие…

ЕВГЕНИЯ: Да, она именно в непотребном тоне разговаривает с учителем, после чего мне классный руководитель звонит и говорит, что научите свою дочь общаться со взрослыми, вот.

Д.ЗИЦЕР: Значит, классный руководитель вам не начальник, у меня есть для вас новость.

ЕВГЕНИЯ: Нет, это да.

Д.ЗИЦЕР: Классный руководитель не будет с вами разговаривать в подобном тоне. А, если будет, кстати, это хамство, если вы ставите вопрос об этом. Это хамство. Что значит, я позвоню взрослому человеку и скажу, как ему себя вести? Она вам кто? Вы что, ее заказывали, она психоаналитик, она вам директор? Это что за хамский тон такой – научите своего ребенка. Это что за дела вообще?

ЕВГЕНИЯ: Ну, это пожаловался учитель английского языка.

Д.ЗИЦЕР: Теперь смотрите, другое дело, если учитель звонит и просит помощи и говорит – слушайте, ваша дочь вела себя, на мой взгляд, недостойным образом, я не понимаю подобного поведения, давайте мы подумаем, что мы с этим будем делать. Но не в приказном характере, понимаете, маме говорить, как она должна себя вести.

Но и в этой ситуации ведь, вы поймите, я верю, что ваша дочь не права, все отлично, но показать ей это можно только с ее стороны, Евгения, понимаете, какая штука? Она услышит только человека, который рядом с ней. Она ведь не сама по себе начала хамить, ее кто-то этому научил, я не имею в виду вас. Смотрите, я ухожу на новости, оставайтесь-ка, еще на минутку, знаете, что, вообще эта программа исключение из всех, оставайтесь.

Евгения у нас на линии, я напоминаю. Евгения из Реутово. Евгения?

ЕВГЕНИЯ: Да, да, Дима.

Д.ЗИЦЕР: Со мной ли вы? Ну, хотите что-нибудь сказать или нет? У меня просто возник следующий уже вопрос. Давайте я?

ЕВГЕНИЯ: Да нет, я слушаю от вас вопрос, конечно.

Д.ЗИЦЕР: А я скажу вам, какой вопрос. Слушайте, а как вам кажется, почему вообще ваша дочь, ну, вот, как вы говорите, хамит или возражает, или говорит, возможно, на повышенных тонах? Почему она это делает?

ЕВГЕНИЯ: Мне кажется, потому что не даем, может, точку зрения ее высказать. То есть пытаемся контролировать ее.

Д.ЗИЦЕР: Евгения, ну, вы просто звезда, я совершенно искренне говорю. Ну, конечно, мы повышаем голос, и мы используем определенные слова жесткие, когда мы не уверены, что нас услышат без этого, правда же?

ЕВГЕНИЯ: Да, согласна, да.

Д.ЗИЦЕР: Вот, поэтому я к вам и пристал до этого, что надо было сказать учительнице, условно говоря. И мне кажется, Жень, ну, позвольте так вас назвать, мне кажется, что очень-очень важно с вашей дочечкой вместе сесть, не мама, папа, который судит дочку, а, возможно, мама и дочка, ну, или папа, я не знаю, и поговорить с ней именно об этом.

Поговорить с ней о том, что, котик дорогой наш, я понимаю, почему это происходит. Я понимаю, что, я, может, где-то напортачила, и, может, я иногда тоже использую какие-то не те слова и выражения. Поверь мне, я на твоей стороне. Давай поймем, чем я могу тебе помочь.

И начните с простого, начните с училки. Ну, что она «трояк» получила, все, ну, это что, конец вообще жизни? Ну, получила «трояк», подумаешь. Но она считает, по той или иной причине, может, она и ошибается, Жень, но она считает, что это несправедливо. Но это ведь ее право оспорить в определенной ситуации.

ЕВГЕНИЯ: Конечно, конечно.

Д.ЗИЦЕР: Или хотя бы задать вопрос. Теперь, я понимаю и я верю, я не считаю, что учительница, то есть я категорически против того, чтобы учительница разговаривала так, как она поговорила с вами, это просто уму непостижимо, на мой взгляд. И, если вашу дочь окружают такие взрослые в школе, странно, что она еще вообще их не посылает, куда подальше, на самом деле. Но это в двойных скобках, допустим. Но найти форму, как это сказать, вы можете вместе, на самом-то деле. Может быть, а что такого-то…

ЕВГЕНИЯ: Можем вместе, но она не слушает нас. Не то, что она вот сейчас стала таким вот подростком-подростком, и она не слушает…

Д.ЗИЦЕР: Потихонечку это происходило, я понимаю.

ЕВГЕНИЯ: Да. Она нас не слушает. Она нам говорит, что вы устарели, что мы ее учим нормам и правилам принятым, которые в жизни приняты, уступать место старшим, здороваться, хорошим вещам. А она мне говорит – а кто это придумал, почему ты решила, что это умные люди придумали, почему я должна придерживаться этого?

Д.ЗИЦЕР: Подождите, Женя, классно как, я бы с вами вообще час беседовал, но нам все равно через две минутки надо заканчивать. Но подождите, это интересный разговор, вы поймите. Это сложный разговор, безусловно. Конечно, очень бы хотелось, чтобы мы один раз ребенку нашему сказали, и он сразу поступил так, как мы хотим. Это интересный разговор. Но это разговор, который нужно вести. Почему, например, мы приходим к тому, что нужно уступать место старшим. А нужно? А любым старшим? Она задает сложные вопросы, на которые вам самим интересно будет порассуждать, я даю вам честное слово, ну, честно-пречестно.

ЕВГЕНИЯ: Она задает супер сложные вопросы, вы даже не представляете, какие.

Д.ЗИЦЕР: Я представляю или не представляю. Пообсуждайте. Ведь смотрите, она сомневается в чем-то, что ей, видимо, было предложено в виде догм. Я не имею в виду сейчас вас, не казнитесь.

ЕВГЕНИЯ: Да, да.

Д.ЗИЦЕР: Теперь, если мне что-то предложено в виде догм, я рано или поздно, особенно, если я человек критического ума, а это большинство людей в 15 лет, я задам вопрос, почему так. И это вопрос вообще непростой, я даю вам честное слово. И можно сесть и порассуждать, порассуждать вместе.

Ведь, например, как сделать так, чтобы люди здоровались. Я вам расскажу по блату, как сделать так, чтобы люди здоровались. Сделать так, чтобы до 7 лет человека окружали люди, которые с ним здороваются, а не вынимают «здравствуйте» из него. Как поступают многие взрослые? Первое, что они делают, они пристают к ребенку и говорят – почему ты не поздоровался?

ЕВГЕНИЯ: Так и есть.

Д.ЗИЦЕР: Дарят ему в этот момент сумасшедший эмоциональный фон, желание противоречить, и дальше это расцветает буйным цветом. Ребенок, еще раз, не устаю повторять, ест ложкой, потому что вокруг него едят ложкой. Ребенок носит штаны, потому что вокруг него носят штаны. Это примитивно то, что я говорю. Это чуть сложнее устроено.

ЕВГЕНИЯ: Я понимаю, о чем вы говорите, да.

Д.ЗИЦЕР: Но это идет в эту сторону. И если я не буду приставать к ребенку и говорить ему – поздоровайся, поздоровайся, скажи «спасибо», скажи «пожалуйста», если я сам буду здороваться и говорить «спасибо», он тоже начнет это делать точно. Ну, может быть, будет один из ста тысяч сбой, и то этот сбой будет с каким-то особым объяснением. Поговорите про это, это круто, поговорите.

ЕВГЕНИЯ: Вот у нас такой ребенок противоречивый, вот прямо противоречие…

Д.ЗИЦЕР: Ну, так у всех ребенок противоречивый, дружище, у всех ребенок противоречивый, у всех в 15 лет противоречивые дети. Слушайте, мы не можем…

ЕВГЕНИЯ: Это не сейчас, это лет с 12…

Д.ЗИЦЕР: Я знаю. Ну, с 12, ну, когда переходный возраст пришел, тогда и стало, все правильно.

ЕВГЕНИЯ: Ну, да.

Д.ЗИЦЕР: Да, ну, так разговаривайте с ней, дайте ей право любимым родителям задавать вопросы. Сейчас точно нельзя с ней разговаривать по принципу – это так, потому что мы так считаем, это так, потому что так принято. Это ответ, который убивает молодого человека в 15 лет. И он задает вопрос верный – кем принято?

ЕВГЕНИЯ: Я согласна.

Д.ЗИЦЕР: Кем принято? Мы же не можем ответить. Вот мы с вами два человека, мы оба здороваемся, я полагаю, прощаемся, уступаем место старшим и так далее, но объяснить это трудно, а надо объяснить.

ЕВГЕНИЯ: Конечно, из поколения в поколение.

Д.ЗИЦЕР: Так у нас было то же самое, ну, что, вам 15 было же когда-то, Жень?

ЕВГЕНИЯ: Было, было. Но я совсем другим ребенком была.

Д.ЗИЦЕР: Сейчас вы будете мне рассказывать, какой вы были чудесной девушкой, с которой всем было просто? Нет, я не верю.

ЕВГЕНИЯ: Не просто, но я была очень послушным ребенком. Она ровная противоположность, поэтому немножко я не понимаю…

Д.ЗИЦЕР: Так порадуйтесь, что у вас вырос ребенок с критическим складом ума. Другое дело, что, я понимаю, что это связано с определенными сложностями. И я ведь не говорю, я понятия не имею, но я понимаю, что могут быть перекосы, что она может говорить лишнее и вести себя неприятно и так далее. Но мы несем за это некоторую ответственность, чтобы не сказать большую.

И поэтому выход из этой ситуации все равно, на мой взгляд, только один – это дать человеку понять, что мы с ним, что, нет, что с сегодняшнего дня мы перестаем его критиковать, тем более что, от себя я вам говорю, все равно этим добиться ничего нельзя, можно только ухудшить отношения. Можно только перейти на ее сторону и сказать – слушай, я пробую другую, я тебе скажу правду, я, действительно, устала от того, что я против тебя, я задумалась, что вообще-то я делаю какую-то ерунду, давай иначе, давай наоборот. Давай поймем, где я могу тебя поддержать, где я могу тебе помочь.

Там учительница, например. Ты хочешь узнать про оценку? Возможно, вернее стратегически, да и тактически будет, если я, например, к ней пойду. Возможно, в какой-то ситуации… Вот так, ну, вот так. 15 лет, взрослая девушка, ну, дома, понятное дело, ей нужно свое пространство, ей нужно свое время. Я ее не идеализирую, я понимаю, что она может быть разной, я понимаю, что дети раздражают родителей всех, всех родителей, все, все дети почти. Ну, ничего, ну, мы же взрослые, мы выдохнем, вдохнем и пойдем вперед, мы справимся, ничего страшного. Все равно у нас никого более любимого, чем они, не будет.

ЕВГЕНИЯ: Я поняла.

Д.ЗИЦЕР: Все, извините, Евгения, я прощаюсь. Желаю вам удачи.

ЕВГЕНИЯ: Спасибо, Дим, спасибо.

Д.ЗИЦЕР: Вперед, действуйте, спасибо вам.

Светлана из Рязани, здравствуйте. И сразу извините, пожалуйста, но я очень-очень должен был довести этот разговор до конца, очень не хотел его прерывать. Я с вами.

СВЕТЛАНА: Дима, здравствуйте. Я сразу тогда к вопросу, чтобы получить максимальный ответ на больную тему.

Д.ЗИЦЕР: Давайте.

СВЕТЛАНА: У меня замечательный сын Егор, ему 13 лет. Но проблема в школе портит нашу жизнь, наши взаимоотношения. Постоянные жалобы от учителей – не пишет в полном объеме, вертится, спорит, носится на переменах. Дома мне тоже приходится его контролировать с домашним заданием, хотя, казалось бы, уже 7-й класс, но, если я не буду напоминать и проверять, он забьет, я это уже проверяла. Как (неразборчиво) все делать в последнее время через силу.

И, знаете, у нас такой еще второй момент. Вообще с дисциплиной в классе проблема у многих. Но есть трое ребят и мой, в том числе, у которых конфликты выливаются в драки и со слов учителя, дерутся они не на жизнь, а на смерть. Учителя, конечно же, переживают, как бы они не навредили друг другу. Было собрание, нам, родителям было озвучено, что ребятам дают последний шанс, и их тогда или раскидают по классам, хотя надо сказать, что мальчишки этого не хотят.

Д.ЗИЦЕР: Да, понимаю.

СВЕТЛАНА: И следующие беседы будут уже в присутствии комиссии по делам несовершеннолетних со всеми вытекающими последствиями.

Д.ЗИЦЕР: А что, а почему, там это связано как-то, не дай, бог, с членовредительством или с чем-то?

СВЕТЛАНА: Ну, смотрите, тут какие-то постоянные повторяющиеся у них события. Например, вот, что несколько лет назад, чтобы вы понимали, у моего съели шоколадку, итог – драка. Что в этом году…

Д.ЗИЦЕР: Нет, я не об этом. Итог – драка, я понимаю. Я говорю, что, если вас пугают комиссией по делам несовершеннолетних, должен быть какой-то, извините, состав. Извините за юридическое слово.

СВЕТЛАНА: Ну, просто учителя говорят – если мы их не будем разнимать, то есть постоянно получается так, что учителя вовремя это замечают, детей разнимают, но дети с особой жестокостью дерутся, и поэтому…

Д.ЗИЦЕР: Ну, я понял примерно. Давайте мы поймем, на самом деле, давайте решим, какой вопрос мы обсуждаем. Драки, например, или школу, например? Это разные темы.

СВЕТЛАНА: Смотрите, я еще тут хотела немножечко добавить, потому что один такой еще непонятный для меня момент, что с одним из этих ребят мой сын как бы дружит. Они могут, вот смотрите, в школе подраться, а после школы идут вместе гулять.

Д.ЗИЦЕР: Да я понимаю, чего тут непонятного, господи.

СВЕТЛАНА: А мне непонятно, какие-то понятия дружбы такие.

Д.ЗИЦЕР: Какой вопрос вы задаете, давайте? Какой вопрос вы задаете?

СВЕТЛАНА: Вы знаете, мне кажется, эти вопросы один из другого вытекают, что вот мне хочется…

Д.ЗИЦЕР: Нет, они косвенно связаны. Ну, давайте начнем. Значит, смотрите, нет, нет, напрямую это не связано точно, а косвенно связано, и я скажу, как. Вопрос простой, почему они дерутся?

СВЕТЛАНА: Да.

Д.ЗИЦЕР: Почему они дерутся? Я задаю вам вопрос. Почему в тот момент, когда у вашего сына съедают шоколадку, он бьет в нос?

СВЕТЛАНА: Потому что это постоянные какие-то повторяющиеся события, и он, я понимаю, почему вы задаете, и он не умеет по-другому.

Д.ЗИЦЕР: Отлично, я именно к этому и веду, Светлана. Теперь, внимание, как можно по-другому?

СВЕТЛАНА: Вы знаете, и я его учила, например, вот тоже была там недавно ситуация, у него отняли шапку, мальчишки начали эту шапку туда-сюда кидать. И он вспомнил мой совет игнорировать, не вестись на провокацию. Он пришел домой без шапки, просто не стал за ней прыгать, я его похвалила, что, молодец, не повелся на провокацию. Ну, я знаю своего ребенка, он всегда так поступать не сможет.

Д.ЗИЦЕР: А дальше-то, что вы сделали? Вы его похвалили, говорите вы, а дальше?

СВЕТЛАНА: Я его похвалила, я позвонила тем мальчишкам, сказала принести шапку, потому что шапка осталась у них.

Д.ЗИЦЕР: Ну, подождите, Светлана, эта история сложнее. Эта история сложнее, потому что здесь мы находимся на пересечении ответственности семьи и школы, извините. Они внутри школы не умеют выбирать другие инструменты. Кто должен их этому учить?

СВЕТЛАНА: Не умеют, но гуляют, они могут потом гулять без драк.

Д.ЗИЦЕР: Светлана, подождите, теряем время. Кто должен их этому научить, как вам кажется?

СВЕТЛАНА: Мы должны, и родители.

Д.ЗИЦЕР: А еще кто?

СВЕТЛАНА: Школе показать, наверное, надо.

Д.ЗИЦЕР: И школа, совершенно справедливо. Потому что в школе, начиная с первого класса, начинает формироваться такая штука, ненавижу это слово, но другого нет, коллектив называется, когда мы вместе существуем. Группа, намного больше люблю это слово, внутри которой у нас происходит взаимодействие. Для большинства детей это происходит впервые. И школа, в которой это происходит, должна, слово «должна» уместно, должна научить их этому взаимодействию при поддержке семьи, конечно.

Теперь в этом смысле я подозреваю, что вам нужно вместе с родителями этих мальчиков приходить к вашей замечательной классной руководительнице и решать, что с этим можно делать. Теперь, если школа предлагает вам привязать его веревкой, я не знаю, к дереву, этот способ не годится. Это способ, который должен быть поддержан всеми участниками этого праздника.

И школе в 7-м классе нужно проводить тренинг за тренингом, для того чтобы дети понимали, какие другие способы взаимодействия у них есть. Понимаете, какая штука? Я с вами не прощаюсь, у нас сейчас будет рекламка на две минуты, и мы продолжим непременно.

Светлана, я вернулся. Основную мысль я, в общем, высказал.

СВЕТЛАНА: Смотрите, я с мамой мальчика, с которым он, то дерется, то дружит, встречалась вместе с детьми на нейтральной территории, чтобы с ними побеседовать об их дружбе. Но, наверное, я так вот виртуозно, как вы, не умею задавать вопросы.

Д.ЗИЦЕР: Ну, ничего страшного, и я не всегда виртуозно это умею делать.

СВЕТЛАНА: Я так и ничего не поняла, почему их дружба в школе такими драками заканчивается. Своего отдельно тоже спрашиваю, ну, как же вы так дружите, то дружите, то деретесь.

Д.ЗИЦЕР: Ну, подождите, ну, на этот вопрос, вы сами-то понимаете, Светлан, что на этот вопрос ответ дать нельзя. Невозможно дать ответ, как же вы так дружите, правда?

СВЕТЛАНА: Ну, не знаю, в моем понятии дружба…

Д.ЗИЦЕР: Ну, давайте, хорошо, я скажу, давайте я буду, действительно, попробую дать конкретный ответ. Если мы говорим о том, что по той или иной причине вы считаете невозможным разговаривать со школой, и вы готовы встретиться с детьми всеми тремя и так далее, или по отдельности, я бы, в первую очередь, задавал детям вопрос – мешает ли эта ситуация им самим. В первую очередь, вот я бы задавал первый вопрос.

СВЕТЛАНА: Ну, если они ответят «нет»? Нет, не мешает.

Д.ЗИЦЕР: Если они ответят «нет», то все в порядке, но они не ответят «нет».

СВЕТЛАНА: Ну, как в порядке, если…

Д.ЗИЦЕР: Ну, так. Ну, подождите секунду, Светлана, а им это не мешает? Давайте, ваша версия. Им прикольно бить друг другу морды и получать в нос?

СВЕТЛАНА: Нет, конечно, они это на эмоциях и в моменте, какая-то ситуация произошла. Да, да, я поняла, да, они сами, наверное…

Д.ЗИЦЕР: Ну, так чего вы их подозреваете неизвестно, в чем, они же не волчата.

СВЕТЛАНА: Ну, просто такой возраст, как бы они уже, я думаю, и другие родители говорили детям другие инструменты, но они постоянно проваливаются вот в это.

Д.ЗИЦЕР: Нет, нет, не говорили, ну, какие инструменты. Ну, единственный инструмент, который вы сказали, это промолчать и прийти домой без шапки. Это так себе инструмент, который вы мне сказали, во всяком случае. Я не хочу без шапки ходить лично.

СВЕТЛАНА: Есть слова.

Д.ЗИЦЕР: Какие? Где? Подождите, ну, давайте я, Светлана, честно…

СВЕТЛАНА: Мне не нравится, зачем ты взял, мне не нравится.

Д.ЗИЦЕР: Светлана, если у вас есть ответ, я вам не нужен. Если у вас ответа нет, я попробую.

СВЕТЛАНА: Нет.

Д.ЗИЦЕР: Терпите, дышите. Значит, давайте. Значит, мне кажется, что первый вопрос, который нужно задавать детям, это мешает вам это или нет. Почему это важно? Я объясню, и вам объясню и все, кто нас слышит. Потому что это формирование запроса. У человека, если он говорит, есть что-то, что я хочу поменять, формируется запрос.

Дальше приходят взрослые замечательные, как мама Света и другие мамы и папы, и говорят – слушай, давай попробуем найти инструменты, для того чтобы это поменять. Кроме инструмента слов, есть еще, слова, кстати, хороший инструмент, только в этот момент нужно договориться всем втроем. Если я знаю слова, а другой человек не знает, пароль, второй человек на этот пароль не отреагирует.

Это должен быть договор трех людей, если три человека принимают участие в договоре, понимаете. Потому что человека, который возбужден, и он размахивает кулаками, я не могу, иногда могу, но чаще всего не могу словом успокоить, потому что он не знает, мы с ним не договорились, что слово «цветочек» это слово «остановка» или стоп-слово. Надо договориться. Это второй шаг.

При этом помимо этого договора нужно проверить, какие инструменты есть еще. Как я поступаю, если договор не сработал. Правда, это важно? К кому я апеллирую, я иду, не знаю, к маме, я обращаюсь к учителю, я обращаюсь к четвертому человеку, который в этот момент арбитр какой-то. Я прохожу всю систему, и тогда договор становится возможным. Но еще раз, этот договор начинается с осознания того, что этот договор нужен. Это первая часть.

Вторая часть коротенькая. При этом я бы на эти темы говорил со школой. Потому что, мне кажется, что ответственность школы здесь не меньше. И мне кажется, что нужно проводить тренинг за тренингом, еще раз я говорю, о том, как люди общаются. Если люди общаются таким способом, что говорят родителям – уймите своих подростков, в противном случае ничего у нас не получится, это мало. Они показывают плохой пример.

А вот, когда садится весь класс в круг, и люди начинают обсуждать, что мне мешает, как я могу это исправить, как я могу к тебе обратиться и не травмировать тебя при этом, это творит чудеса. Я с вами прощаюсь, потому что у нас еще одна слушательница на линии.

Полина из Череповца, здравствуйте.

ПОЛИНА: Здравствуйте, Дима. Я быстренько.

Д.ЗИЦЕР: Две с половиной минуты, но мы попробуем.

ПОЛИНА: Дочка ненавидит свою школу, ненавидит класс. Мы пробовали перейти в другую школу.

Д.ЗИЦЕР: Возраст?

ПОЛИНА: 13 лет. Но в нашем городе это не так просто. И вопрос, как вот ей помочь ужиться с учителями, что ли.

Д.ЗИЦЕР: А город маленький совсем? Совсем-совсем маленький?

ПОЛИНА: Ну, 30 тысяч население.

Д.ЗИЦЕР: Это не мало.

ПОЛИНА: Ну, нет, не очень маленький. Мы пробовали…

Д.ЗИЦЕР: Я просто в Череповце не был. Подождите, я скажу, сейчас у нас, к сожалению, не останется времени на дискуссию, но ответ я вам дам. Ответ следующий. Нет, нет ни одной причины ходить в школу, которую она ненавидит. Значит, нужно, во-первых, сформулировать, чего она ищет, и чего вы ищете вместе с ней. Это первое, что надо сделать.

Дальше так обвести глазами окрестности, может быть, есть параллельный класс, может быть, есть другая школа, может быть, есть что-нибудь еще. Теперь, если вдруг, я забегаю вперед, на все будет ответ «нет, нет, нет», переходите на другую форму обучения. Чего такого-то? На 30 тысяч населения у вас точно есть один, два, пять, десять, думаю, что больше, хороших учителей. Переходите на, ну, я не знаю, ну, я не хочу произносить, чтобы это не было никакой агитацией, есть много форм обучения.

Да нет, почему не хочу, семейная форма обучения, например. И с удовольствием, не исключено, что к вашей дочери присоединятся какие-то другие дети, и будут они отлично учиться. 13 лет это не мало. И не исключено, что вы с родителями этих детей это обсудите и скажете, что вы готовы по чуть-чуть совсем платить, для того чтобы нанять учителя. И оформите это соответствующим образом, это не сложно, поверьте мне, с точки зрения законодательства. Вот и все. То есть, если ситуация невыносима, как вот вы ее подаете, то ее, безусловно, нужно и можно менять. Ну, минимально короткий вопрос, если есть, то давайте, если нет, то прощаемся.

ПОЛИНА: (неразборчиво) училась на «четыре», «пять», мы пробовали, сейчас она учится на «один», «два», даже не на «два», «три».

Д.ЗИЦЕР: Все, дружище, есть сегодня другие формы обучения. Ковид сделал нам много неприятных подарков, но среди неприятных есть и ничего, например, дистанционные формы обучения. Сегодня есть прекрасные программы, человек может учиться самостоятельно и быть привязанным к школе. Действуйте, поверьте мне.

Дорогие друзья, еще раз простите меня, пожалуйста, за скрипучий голос и вообще такой немножко балаган был в программе. С другой стороны, творческий балаган, кажется мне. До завтра. Завтра видеовстреча, шлите вопросы. Пока.