Любить нельзя воспитывать Выпуск 243

15 декабря 2021, 17:00

Д.ЗИЦЕР: С огромной радостью я приветствую вас, дорогие слушатели радиостанции «Маяк» и дорогие зрители «смотрим.ру». Да, да, сегодня у нас эфир, который можно и смотреть, и слушать.

Ну, вообще-то меняет это, между прочим, не многое. Ну, меняет, если хотите, источник информации. Выбирайте, друзья, либо «смотрим.ру», либо радиостанция «Маяк».

Шикарные вопросы приходят в последние дни, но сегодня, я боюсь, что не судьба, боюсь, что мы можем не успеть поотвечать, а, может, и успеем, если резво пойдет. По традиции мы начинаем наш эфир с музыки, которую слушают наши дети. Кстати, я напоминаю вам, дорогие, присылайте нам свои списки песен, свои топ-10, ну, или топ-5 хотя бы любимых групп, любимых исполнителей, любимых песен, мы непременно будем их включать в наши эфиры, ну, и вообще будем передавать вам всякие приветы в виде полезных сюрпризиков, подарочков и так далее. Так что ждем, ждем. Слушаем музыку.

Ну, что, друзья, мы готовы. Устремляю взгляд на экран. Евгения из Москвы, я приветствую вас.

ЕВГЕНИЯ: Добрый вечер, Дима. Хочу, в первую очередь, сказать спасибо вам огромное за вашу программу. Правда, у вас так здорово получается переводить с детского на взрослый и обратно. Спасибо вам.

Д.ЗИЦЕР: Ну, не сглазьте, а то, знаете, сейчас пойдет как-нибудь все наперекосяк. Но вообще, если честно, я скажу вам правду, во-первых, мне приятно, конечно, когда благодарят и вообще мне самому это нравится, я скажу вам правду, вообще-то я люблю это дело. Так что, в общем, я даже не знаю, кто кого должен благодарить, скорее, я вас за эту возможность. Ну, давайте, Евгения.

ЕВГЕНИЯ: Спасибо. Мой вопрос. Смотрите, близятся новогодние праздники и во всех детских садах, я думаю, что есть какие-то, либо утренники, постановки и что-то такое. Наш садик не исключение. И моему ребенку по сценарию выпала роль тигра. Ребенку моему 4 года, его зовут Матвей.

Я сообщила ему эту радостную новость, говорю – ты будешь тигром, нужно будет прочесть стихи, все будет хорошо. Матвей сказал мне – стихи я буду читать а) другие, б) костюм я надевать категорически отказываюсь. Ну, это, в принципе, было и в прошлом году. И, собственно, стих прочту, костюм не надену, тигром не буду. Я говорю – хорошо, Матвей.

Обратилась к воспитателю с этим. На что воспитатель мне на удивление, потому что обычно у нас прекрасные воспитатели, мы обычно находим общий язык вообще без проблем по всем вопросам. Но тут мне сказали – знаете, у нас сценарий, собственно, есть два варианта тигры, ну, такой выбор без выбора.

Д.ЗИЦЕР: Это напоминает мне, знаете, фильм чудесный Климова «Добро пожаловать или посторонним вход воспрещен», если вы помните, про пионерский лагерь, как они там в давно протухших костюмах должны выступать, дети. Не помните, нет? Там про кукурузу и так далее.

ЕВГЕНИЯ: Ну, да.

Д.ЗИЦЕР: Пересмотрите, получите большое удовольствие.

ЕВГЕНИЯ: Ну, да довольно странная ситуация. И теперь у меня такой вопрос, как мне, с одной стороны, отстоять интересы ребенка? А, с другой стороны, убедить воспитательницу в том, что категорически не хочет он быть тигром, надевать костюм и прочее?

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, ну, я скажу вам, Евгения, ситуация к Новому году идеальная, ну, я имею в виду для разговора, но вообще-то довольно странная. Мне кажется, что отстаивать интересы ребенка в данном случае совершенно не нужно. Просто его интересы будут воплощены, вот и все.

Я бы поговорил с воспитательницей вот, на какую тему. Я бы спросил, для кого этот праздник, по мнению воспитательницы: Вот прямо даже интересно. То есть это праздник для вожделеющих взрослых? Вожделеющих увидеть дрессированных детей, я имею в виду, ну, которые привычно, так сказать, снимут все на свои телефоны, ну, немного слюни пустят, уж извините, и так далее. Или все-таки это попытка сделать праздник для детей?

Теперь, если вдруг выяснится, что это второе, то тогда, мне кажется, что в организации праздника должны принимать те, ради кого этот праздник делается, правда же? И в этом смысле ваш замечательный Матвей, который говорит…

ЕВГЕНИЯ: Ну, да, у меня тоже такое впечатление.

Д.ЗИЦЕР: Замечательный Матвей, который говорит – да я хочу прочесть стихотворение, но, матушки, батюшки, можно стихотворение выберу я, коль скоро у меня праздник? Для вас его прочту, все в порядке.

Теперь, если воспитательнице не хватает по сюжету тигра, ну, может она наденет костюм тигра, да просто выйдет на сцену? Я, между прочим, не смеюсь. Ну, действительно, если такая важная история, воспитательница на сцене вместе с детьми. Честно, честно, у нас в спектаклях часто учителя принимают участие, причем в довольно-таки идиотских, извините за выражение, ролях.

Нет, ну, вообще, если серьезно, мне кажется, что, конечно, надо разговаривать именно так. И, если вы хотите ее убедить, а не просто сказать, что, слушайте, Матвей будет делать то, что он считает нужным, тем более что ничего страшного он не считает нужным делать, мне кажется, нужно говорить, конечно, о том, в чем цель.

Ну, а цель Нового года, мне кажется, в том, чтобы отпраздновать Новый год. А цель празднования Нового года в том, чтобы дети получили удовольствие, и заодно у них закрепилась какая-то модель, в которой я, действительно, получаю удовольствие от общего праздника, приходят родители, другие дети. Это второе.

Третье. Может, это чересчур революционно для вашей воспитательницы, а, может быть, и нет, но как-то забросьте ей идейку, что праздник это когда вместе, а не когда одни развлекают других. Возможно, это новая для нее идея. Я совсем не хочу ее принизить каким-то образом, но как-то так получается довольно часто, что педагоги об этом не думают.

И вообще-то лучшие праздники это праздники, когда мы вместе – родители, воспитатели, дети что-то такое придумываем, что-то такое представляем. Внутри этого может быть подготовленное выступление, все в порядке. Но мне кажется, что дети с не меньшим удовольствием увидят поздравление от воспитателей, поздравление от родителей. С не меньшим удовольствием примут участие в общей игре. Ну, так что вот, мне кажется, вот таким путем надо идти, нет?

ЕВГЕНИЯ: Да, я с вами согласна, потому что так получается какой-то праздник совсем…

Д.ЗИЦЕР: Легкий скептицизм я чувствую. Ну, давайте я на всякий случай спрошу, удовлетворены ли вы ответом или мы хотим еще это покрутить? Если хотим, ну, подвопрос, если есть у вас какой-нибудь, валяйте. Если нет, то вперед к воспитательнице.

ЕВГЕНИЯ: Есть, честно говоря, еще один вопрос, если возможно, по поводу сна тоже в детском саду.

Д.ЗИЦЕР: Ох, сейчас меня в обоих ушах будут ругать коллеги. Ну, давайте тогда, если другой вопрос, ну, давайте минута, дарю вам минуту по поводу сна. Поехали.

ЕВГЕНИЯ: По поводу детского сна. В общем-то, поскольку ребенку уже 4 года, он уже не нуждается в нем абсолютно.

Д.ЗИЦЕР: Дневное время вы имеете в виду, да?

ЕВГЕНИЯ: И тоже такая ситуация, когда вроде бы как не заставляют спать, но нельзя вставать с кровати. То есть ты вынужден лежать и как-то вот…

Д.ЗИЦЕР: Евгения, тяжелые слова мои будут вам сейчас. Поскольку живете вы в городе Москва, сейчас немедленно мне напишут опять, что вы все про Москву, да про Петербург, бывают и маленькие города, но в данном случае мы говорим о Москве. В вашем замечательном городе есть много замечательных садиков, в которых замечательно относятся к детям. Я не хочу сказать, что в вашем садике относятся к детям плохо. Но как-то за короткий разговор сразу два пункта, понимаете, это как бы многовато.

Да, мне, действительно, кажется, что уже в 4 года, а тем более в 5 и уж точно в 6 человек сам определяет, хочет он спать днем или нет. Да, скажу вам, как директор школы, это, в общем, определенные трудности для воспитателей, спору нет, вопроса нет. Потому что нужно придумать, чего с этим делать. Нужно организовать какой-то уголочек, где мы, либо музыку слушаем, либо книжечку тихонечко читаем, либо что-нибудь такое делаем. Ну, что делать, ну, такие дети неудобные у нас в кавычках, конечно.

Так что не знаю, если они, слушайте, если по двум пунктам, кажется мне, и по пункту тигра, читающего стихи по выбору воспитательницы, о чем сообщает ребенку мама, к слову сказать, что я просто даже комментировать это не буду. И по пункту того, что человек не хочет спать днем, а его заставляют лежать с закрытыми глазами, у нас нет подвижек никаких, то я бы, честно говоря, подумал, так посмотрел, знаете, в соседний микрорайон хотя бы.

ЕВГЕНИЯ: Хорошо, я вас услышала, спасибо большое, Дима. Очень приятно было с вами пообщаться.

Д.ЗИЦЕР: Ура. Спасибо вам большущее, желаю вам удачи, с наступающим. Пока, пока.

Мы идем дальше, друзья. И на экране Елена из Перми. Здравствуйте, Елена.

ЕЛЕНА: Здравствуйте. У меня сыну 5 лет. И в последнее время такая ситуация уже два раза повторялась, у него начались истерики. До этого никогда не было. То есть он только со мной, во-первых, с папой, с бабушкой нет. Если я что-то запрещаю, он начинает кричать, орать, меня хватать обязательно, это принципиально и бьет меня. То есть раньше не было такого, а тут бьет (неразборчиво) сильнее. То есть так, чтобы в больное место, вот в грудь, в спину, прямо в позвоночник. Я его хватаю, говорю – нет, нельзя. Он вырывается, он сильный уже и старается еще меня сильнее это все сделать.

Д.ЗИЦЕР: Елена, у меня так много вопросов, вам не передать. Вопрос первый, когда это началось? Это началось с чего-то, как мы с вами понимаем.

ЕЛЕНА: Это началось неделю назад.

Д.ЗИЦЕР: Что произошло неделю назад?

ЕЛЕНА: Я ему запретила телефон, сказала, что я тебе не дам телефон. И после этого вот это началось. Я его успокоить не смогла, только успокоил папа.

Д.ЗИЦЕР: А скажите, Елена, вы впервые ему что-то запретили? Ну, подождите. Вы впервые ему что-то запретили?

ЕЛЕНА: Нет, нет, до этого всегда что-нибудь, но запрещала.

Д.ЗИЦЕР: А в чем разница между этим случаем и предыдущими? Ну, попробуйте подумать, ничего не бывает просто так.

ЕЛЕНА: Я не вижу.

Д.ЗИЦЕР: Не видите, хорошо.

ЕЛЕНА: То есть я не заметила разницы.

Д.ЗИЦЕР: Я понял, понял. Как успокоил папа?

ЕЛЕНА: Он его от меня отвел, мы были у меня на работе, он на работе кричал, папа его вытащил из офиса, посадил его к себе в машину и в машине ребенок сразу успокоился. Он не кричал, и все, они спокойно приехали домой, и ребенок дома был нормальный.

Д.ЗИЦЕР: Все? Больше об этом не разговаривали?

ЕЛЕНА: Они разговаривали в машине, что так нельзя делать. Сын говорил – да, как бы ладно. А потом я пришла домой через несколько часов и опять мы с ним точно так же сцепились, потому что я ему не дала мармеладки. И он так же начал кричать. Я говорю – ты сейчас из-за каких мармеладок будешь так кричать? И он меня держал силой…

Д.ЗИЦЕР: Если они какие-то, Елена, чего же вы их не дали-то?

ЕЛЕНА: Он перед едой их хотел, он вместо еды их хотел. Я сказала – сейчас ты доешь еду, я тебе дам мармеладку.

Д.ЗИЦЕР: А мармеладки не еда, на ваш взгляд, да? То есть сахарком можно посыпать еду сверху, на самом деле, да? У нас такая теория диеты, что сначала нужно съесть всякую еду, не обязательно полезную, а сверху посыпать их сахарком вот это все.

ЕЛЕНА: Да, именно так.

Д.ЗИЦЕР: Ладно, все, я не буду над вами издеваться. Я понял, понял, ваша теория мне абсолютно ясна.

ЕЛЕНА: Я про еду-то поняла, что можно было дать ему этот мармелад. Но тут он так сильно опять завелся…

Д.ЗИЦЕР: Дело не в этом. Я понимаю, Елен, ничего хорошего, безусловно, в том, что он кричит, топает на вас ногами и пытается ударить, нет, я, естественно, на вашей стороне на сто процентов. Но я задам вам сложноватый, но зато мой любимый вопрос. Вот слушайте, а как вы считаете, он должен поступить? Вот он говорит – я хочу мармелад или телефон, не важно. Мама говорит – я тебе не дам. Как он должен поступить, на ваш взгляд? Как правильно себя вести?

ЕЛЕНА: Я бы тоже сказала, да.

Д.ЗИЦЕР: Как правильно, скажите, как правильно? Вот давайте мы поймем, как правильно? В вашей фантазии, как правильно себя вести, если он очень хочет мармелад. Понятное дело, что у нас есть опять-таки фантазии, что он отдаст вам честь и проследует в другую комнату. Но мы же не хотим такого ребенка, чтобы ему взрослые разные приказывали, а он под козырек брал. Как правильно себя вести, если он не согласен с вашим решением? Что делать?

ЕЛЕНА: Обговорить, можно же со мной обсудить его. Я же предлагала обсудить.

Д.ЗИЦЕР: Как, расскажите как?

ЕЛЕНА: Сказать – мама, вот я сейчас…

Д.ЗИЦЕР: Давайте поиграем, у нас есть две минутки, давайте, вы мама, я пятилетний ребенок. Давайте. Мам, я хочу мармелад. Реплика мамы – нет. Давайте, это ваша.

ЕЛЕНА: Надо доесть, да, надо доесть котлеты.

Д.ЗИЦЕР: Мам, я не хочу котлеты.

ЕЛЕНА: Ну, ты сегодня ничего не ел, давай поедим, а потом мармелад.

Д.ЗИЦЕР: Мама, ну, желудок не зависит от того, ел я сегодня что-то или не ел. Ну, мама, я же лучше, чем ты знаю, голоден я или нет, мама.

ЕЛЕНА: Ну, давай я тебе дам мармеладку, а потом ты доешь.

Д.ЗИЦЕР: Мам, ты прикалываешься? Я не хочу котлеты, повторяю вторично.

ЕЛЕНА: Тебе отдать весь мармелад?

Д.ЗИЦЕР: Я не просил у тебя весь мармелад, мама. Я просто хотел мармеладку. Пауза. Для тех, кто не видит, Елена смущена сейчас на экране, это я для слушателей говорю. Смотрите, все, давайте, все, забыли. Что я имею в виду, Лен, тут ведь штука такая, я, еще раз, я категорически против того, чтобы он вас бил или топал на вас ногами, или кричал.

Ну, вот, например, когда вы говорите, ваш муж говорит – так нельзя. А как можно? Это же важно, как можно, какие инструменты у него есть. Вот, что я делаю в ситуации, когда я разгневан, когда я хочу получить свое. Тем более что замечательная, чудесная мама Лена, которую вот я вижу перед собой на экране, она иногда считает, что она богиня, отвечающая, например, за мой желудок. То есть она лучше, чем я знает, хочу я есть или нет. Лучше, чем я знает, я не знаю, чем я хочу заниматься, этим или иным. Чего мне делать-то, как ребенку, понимаете? Это риторический вопрос, не мучайтесь, я сам на него отвечу сейчас.

Мне кажется, что нам с вами нужно соединить два элемента, первый из которых это, безусловно, и категорически мы не готовы разговаривать при помощи крика, топанья ногами и физического воздействия. На всякий случай, Лен, я говорю просто, чтобы убедиться, правда дома у вас никто не разговаривает с ним при помощи криков, наездов, физического воздействия и так далее?

ЕЛЕНА: Нет.

Д.ЗИЦЕР: Никто, отлично. Тогда у вас есть уникальная козырная карта, которая позволяет вам сказать – у нас дома так не принято. Котик, ты никогда не слышал, что мама кричит на тебя или на меня, или я на маму, или мама на меня и так далее. Мы очень просим тебя этого не делать. Не годится, не пойдет, мы не будем так разговаривать. Мы тебя очень любим, но так разговаривать мы не будем. Это первое.

И второй элемент. Это сказать ему, на самом деле, что вы на его стороне. Лен, но для этого надо быть на его стороне, для этого надо поверить человеку, что, если он не хочет есть, значит, он не хочет есть. Тут засада есть некоторая.

ЕЛЕНА: А если он, ну, как сказать, он меня обманет, он сейчас поест, а потом через два часа надо спать, он скажет – мама, я есть хочу. И мы пойдем есть?

Д.ЗИЦЕР: А вам жалко ребенку еды или что, я не понял?

ЕЛЕНА: Мне не жалко еды, я не хочу вместо сна идти с ним есть потом в ночи.

Д.ЗИЦЕР: Лена, ну, подождите, мы смешиваем с вами совсем-совсем разные пункты. Я тоже за то, чтобы более-менее были рамки какие-то у человека, чем-то даже, возможно, напоминающие режим. Я не против. Но для того чтобы это появилось, ему нужно помочь. Он должен сам определить, например, когда он голоден, когда он сыт. Сам определить с вашей помощью, естественно, не самостоятельно, с вашей помощью определить, какая у нас культура общения со сладким в доме, например, не у него, а у нас у всех вместе. С вашей помощью определить, какое занятие он предпочитает в каждый момент.

Телефон же он не сам пошел, купил, правда, телефон ему кто-то дал, этот путь ему как-то кто-то показал с игрой в телефоне. Но кроме игры в телефоне есть много-много других всяких разных игр, в которые можно играть намного с большим интересом, потому что в них я играю и с мамой, и с папой, и так далее. Но это выстраивается все потихонечку, вот же, в чем штука, понимаете. Потому что в противном случае он оказывается в таком прокрустовом ложе – это можно, это нельзя, это черное, это белое. Понимаете, о чем я?

ЕЛЕНА: Да, понимаю.

Д.ЗИЦЕР: И, конечно, вы, как замечательная мама, когда вы скажете ему – котик мой дорогой, мне кажется, вы, конечно, имеете на это право, что за вопрос, слушай, мне кажется, что ты еще недостаточно наелся, может, еще там, не знаю, котлетку? Если человек говорит «нет», мы говорим, ну, слушай, я отношусь к тебе с пониманием, с уважением, я тебе доверяю на сто процентов, естественно, нет, значит, нет.

И вечерком, если он скажет – мама, я хочу есть, ну, мама точно может дать ему что-нибудь малюсенькое, не вываливать перед ним тарелку борща, котлету с картошкой и так далее. Все, давай что-нибудь маленькое съедим. И мама не будет говорить – а, я тебе говорила. Правда, мама не будет такого говорить? А мама скажет – котик мой, ну, съешь маленький кусочек сыра, давай чаечку два глоточка, все, мама сейчас песенку споет, все будет отлично. Вот так режим устанавливается.

ЕЛЕНА: Хорошо, спасибо.

Д.ЗИЦЕР: Я ответил? Все хорошо?

ЕЛЕНА: Да. Если что, я еще позвоню. Спасибо.

Д.ЗИЦЕР: Если что, звоните. Ну, вот смотрите, еще раз, прощаясь, у меня тут есть 20 секунд, для того чтобы это еще раз проговорить. Спокойно, Лена, и все остальные, спокойно, ребята, спокойно, это всего лишь простая ситуация. Человек захотел сладкого, а у нас в голове щелкает – нет, сладкого сейчас не будет, нет, это сейчас невозможно. Вдохните, проверьте, действительно ли сладкое нарушит все, удивитесь сами себе, что вы, действительно, говорите человеку – ты должен есть, когда он не хочет есть.

Задайте себе вопрос – хочу я, чтобы мой ребенок не путал чувство сытости с чувством голода или не хочу? Если я хочу, чтобы он разделял одно и другое, надо дать ему попробовать. С телефоном чуть сложнее, но у нас будут еще поводы поговорить про телефон. Дорогие друзья, у нас новости, у нас реклама и у нас замечательная песня на «смотрим.ру».

Мы снова вместе, друзья, продолжаем. Кто-то на экране у меня. А это Светлана из Москвы, вот это кто. Светлана, ну, взгляните на меня. Вот, привет. Только я вас не слышу отчего-то. А вот слышу, все хорошо.

СВЕТЛАНА: В общем, такая ситуация, у нас сыну старшему 7 лет. Мы пошли в первый класс на программу 1-3. Ну, конечно же, они там все очень быстро учат и, ну, может быть, не успевают закреплять знания. Мы пошли вообще изначально к учителю, которая как бы славилась тем, что она ребят как бы скрепляет, сдруживает, как правильно сказать. А по рассказам Вани, некоторые рассказы у него приходят, что вот мы сидели, переписывали задание, и она нам сказала, что будете сидеть до посинения, пока как бы не будет, без ошибок, в общем. Пока не напишут.

Д.ЗИЦЕР: Ну, прекрасное объединение, дети будут синенькие такие, так что все в порядке, вам не солгали.

СВЕТЛАНА: Да. И вот еще один самый последний, который, ну, как бы Ваня рассказал, что, в общем, там какой-то стих про маму был, (неразборчиво) и он сказал слово, я не знаю, можно, нет, в общем, «какашка» он сказал слово. И учительница на это ему ответила, что я тебе вырву язык и буду права. И тут я поняла, что нам учительница не очень-то подходит.

Д.ЗИЦЕР: Ну, это правда. Я не знаю даже, что сказать. Точно, не очень-то подходит. Причем, думаю, что не только вам она не очень подходит.

СВЕТЛАНА: Да. И вот он очень боится (неразборчиво). Когда дома делает домашнее задание, если он сделал одну ошибку, он прямо, ну, как бы бьет себя по лбу или вот так вот натянет, лоб скребет, ну, в общем, меня это очень сильно беспокоит. И мы думаем, что, может быть, перейти в частную школу. Может быть, там знания, конечно, немножко не совсем сильные, но, по крайней мере, может быть, человеческое отношение будет.

Д.ЗИЦЕР: Ну, так это мы, что, советуемся с вами?

СВЕТЛАНА: Причем ребенок у меня, ну, по-настоящему пришел домой и спросил… Да, конечно.

Д.ЗИЦЕР: Так, пожалуйста, Светлана, у меня досрочный ответ, даже не досрочный, но полный или в срок. Значит, смотрите, во-первых, я знаю еще одну причину, по которой эта учительница вам не подходит. Сказать?

СВЕТЛАНА: Конечно.

Д.ЗИЦЕР: Эта учительница нарушает федеральный закон об образовании, а именно, дает домашние задания в первом классе. Это нарушение закона.

СВЕТЛАНА: И причем оценки у нас уже даже есть.

Д.ЗИЦЕР: Вторично нарушает. Значит, смотрите, ну, что мы тут будем говорить. Теперь относительно вот этой вашей такой песни на тему того, что хорошие знания дают, плохие знания дают, я на эту тему должен вас успокоить и поделиться… О, вот виновник торжества, я смотрю, на экране тут у меня. Привет.

Я должен вас успокоить и сказать вот что. Хорошие и плохие знания понятие относительное. То, чему хотелось бы, чтобы наши дети научились в первом классе и вообще в начальной школе, чтобы они научились тому, что учиться клёво, учиться здорово. Учимся мы не потому, что на нас давят, учимся не потому, что на нас кричат, учимся мы не потому, что нас подозревают, что мы маленькие неучи, которые только и хотят каким-то образом увильнуть от получения знаний.

Учимся мы потому, что это очень-очень интересно, что это глубоко. Нас окружают взрослые, которые помогают нам сформировать вот это замечательное, удивительное ощущение. Помогают, а не мешают. Потому что в тот момент, когда мне говорят в первом классе – пиши, я не знаю, 50 раз, я нехороший мальчик, до посинения, понятное дело, второй раз я этого уже не захочу, я буду избегать разными способами, ну, этого самого учения.

Все, что касается того, в какую школу вы пойдете, в частную или в государственную, это, в общем, не важно, на мой-то взгляд. Важно тут совершенно другое. Чтобы молодому человеку там было хорошо, чтобы вы понимали, что там происходит и это отвечало на ваш заказ. Поэтому спокойно идите, смотрите, выбирайте по душе и учитесь на здоровье. Ну, что вы, конечно, уходите, на мой взгляд.

СВЕТЛАНА: Еще один вопрос.

Д.ЗИЦЕР: Ну, начинается.

СВЕТЛАНА: Давят мои родители, что мы, ну, как бы, зачем вы его сажаете в тепличные условия. Ну, он у нас мальчик такой чувствительный, эмоциональный, он очень близко к сердцу воспринимает всякие вот эти вот конфликты. Зачем мы, я так думаю, это все делаем, нужно типа сразу его (неразборчиво).

Д.ЗИЦЕР: Потому что ваши родители, не хочу ни в коем случае ругать ваших родителей, я уверен, что они достойнейшие люди. Но у них есть такое представление, что мы живем на зоне, на самом деле. Смелее.

СВЕТЛАНА: Да, причем кругом враги.

Д.ЗИЦЕР: Ну, это же не так. Ну, мы же с вами, Свет, ну, мы же с вами знаем, что это не так. Мы знаем, что это не так. Мы знаем, что никаких врагов кругом нет. Ну, бывают какие-то неприятные люди. Но научиться взаимодействовать с этими неприятными людьми можно только, если я учусь этому спокойно. Вот смотрите, это важное-преважное заблуждение. Но я вовсе не хотел бы, чтобы вы так это передавали вашим родителям, потому что это несправедливо, не честно и так далее.

Но это важное-важное заблуждение, которое бывает – если сделать человеку неприятно, когда он маленький, когда ему 6, 7, 8, 9 лет, это будет некоей прививкой на будущее. Это не будет прививкой на будущее. Мы просто сделаем ему неприятно, когда он еще слаб, когда он зависим и так далее. Он может обозлиться от этого? Может, действительно. Он может посчитать, что кругом враги в результате этого. Если этих врагов не будет, он начнет их придумывать.

Знаете, не про нас с вами будет сказано, но бывают такие люди, которых научили тому, что кругом войнушка, и, если войнушки нет, то они дома устраивают войнушку, потому что с кем-то же надо воевать, меня же научили. Ну, мне не хотелось бы этого и для вашего мальчика и вообще для всех остальных мальчиков и девочек.

Нет никаких тепличных условий, все наоборот, есть исследования на эту тему, вы можете погуглить и найти. Напротив, если дети учатся в комфортной ситуации, в комфортной не значит разбалтывающей, но комфортной, когда человек хочет идти в школу получать знания, когда человек учится и ему помогают научиться контактировать с другими людьми, когда ему помогают выходить из конфликта, он намного богаче, с годами его выбор намного больше.

Понимаете, научиться бить в нос, опять-таки, надеюсь, не про нас будет сказано, не долго, этому научиться не долго. Если родители, близкие, не важно, кто, считают, что это так необходимо, пусть не волнуются, передайте им от меня, этому он научится. А вот научиться разговаривать словами, а вот научиться отходить, когда тебе не стоит принимать участие в той или иной ситуации, а вот научиться убеждать других людей и переубеждать их, а вот научиться использовать самостоятельные инструменты, для того чтобы ситуацию организовывать самому, вот это настоящая наука. И это бывает только, если человеку учиться легко, комфортно, приятно и окружают его поддерживающие взрослые. Я так думаю, как сказано в одном прекрасном фильме.

СВЕТЛАНА: Спасибо, Дима. Мне так не хватало вашего мнения, честно.

Д.ЗИЦЕР: Ну, так обращайтесь, прекрасно. Спасибо вам большущее. Всего доброго. Дорогие друзья, у нас на «Маяке» реклама, ну, и клипы на «смотрим.ру».

Мы продолжаем, дорогие друзья, наш видео и аудиоэфир одновременно. Елизавета из Ярославля на экране и сейчас мы с ней поговорим, и увидимся заодно. Елизавета, приветствую.

ЕЛИЗАВЕТА: Здравствуйте.

Д.ЗИЦЕР: Рад вас видеть и буду рад вас слышать.

ЕЛИЗАВЕТА: Ситуация. Галя, 3 года. С ее стороны игнор, с моей стороны больше как соревнование и как бы, ну, наказание, ну, маленькое наказание. Пример. Галя, идем чистить зубы, Галя, пойдем чистить зубы, Галюш, пойдем зубы чистить. Игнор. Папа, пойдем, я тебе зубы почищу. Бежит первая. Смотрит мультик, говорю – Галь, сядь подальше, сядь, пожалуйста, подальше, ну, пожалуйста, сядь подальше. Игнор. Сейчас мультик выключу. Сразу же села подальше. Два котенка у нас. Я говорю – Галя, не трогай котенка, ему больно, он пищит, не трогай. Ей все равно. Когда я уже прикрикну, то есть вот такая ситуация. Это нормально? Не нормально. Как-то на это обращать внимание, не обращать? Это терпеть или над чем-то поработать?

Д.ЗИЦЕР: Шикарно.

ЕЛИЗАВЕТА: И как еще можно ее…

Д.ЗИЦЕР: Как ее можно что?

ЕЛИЗАВЕТА: Ну, то есть как-то по-другому еще можно, не (неразборчиво) какими-то, а вот, чтобы, ну, хоть бы со второго раза – Галь, пойдем, почистим зубы, она бы пошла и почистила зубы, вот, допустим, вот так.

Д.ЗИЦЕР: Ну, про зубы проще всего вас разрулить, проще всего. Но давайте поговорим вообще. Значит, человеку 3 года. Человек только учится, на самом деле, взаимодействовать с другими людьми и с любимой мамой, в том числе, значит, в числе этих замечательных людей. Значит, относительно того, что, если вы прикрикнули или, если вы сманипулировали, уж извините, и сказали – если не будет этого, то будет наказание, она повинуется, тут нет ничего удивительного, правда же.

Потому что в этот момент вы срезаете угол, ну, идете простым путем, самым прямым, и она, как человек умный уже в 3 года, Галя, конечно, это понимает. Я не хочу, чтобы мне было больно, я это сделаю. Но ей при этом, бедняге, невдомек, почему нужно отдалиться от телевизора или, я не знаю, почистить зубы, или что-нибудь еще. То есть цель вообще-то не выполнена, Елизавета, понимаете?

ЕЛИЗАВЕТА: Да.

Д.ЗИЦЕР: То есть действие сделано, но цель-то не выполнена. Поэтому мне кажется вот что. Мне кажется, во-первых, что человек в 3 года имеет полное право, прямо полное право на то, чтобы ему объясняли столько, сколько нужно раз, ну, прямо объясняли. Это первое. Человек имеет в 3 года полное право на то, чтобы замечательная мама Елизавета, Лиза, я полагаю, да?

ЕЛИЗАВЕТА: Да.

Д.ЗИЦЕР: Отлично. Получала настоящее удовольствие от совместной тусовки, от общения и так далее. Теперь смотрите, вот я приведу вам простой-простой пример про то, что она сидит слишком близко к источнику информации. Можно отодвинуть Галю, а что еще можно сделать, чтобы она сидела подальше? Лиза, какие еще есть? Побочный эффект, так сказать, наблюдения за семьей у нас тут. Лиза, я надеюсь, вы меня слышите, потому что я продолжу отвечать в любом случае, поскольку нас слышит еще много-много народу.

Можно отодвинуть Галю, а можно отодвинуть источник видео, правда же? Это другой путь, он другой. Если нет возможности отодвинуть источник видео, хотя в наше время всегда есть или почти всегда есть такая возможность, можно придумать какую-то мизансценку игровую, что Галя сядет дальше. Сил вы потратите на это намного меньше, чтобы не сказать, вы вообще не потратите на это сил. Это же игра, это же удовольствие. Результат при этом будет достигнут без насилия, без эмоционального фона, без того, что Галя каждый раз, когда у мамы повышается немного тон, повышается голос, будет в это играть.

Зубы – та же самая история. Можно, конечно, 3-летнему человеку говорить – чисти зубы, чисти зубы, чисти зубы. Но вы же сами мне только что рассказали, как проще всего сделать. Если, Лиза, вы будете чистить зубы вместе с ней, то есть себе, в первую очередь, она будет чистить зубы вместе с вами. Вы сейчас можете спросить меня – Дима, это точно? Точно. Вы такая – ну, нет, точно? И я такой – да точно, точно.

ЕЛИЗАВЕТА: Да, я пыталась.

Д.ЗИЦЕР: Ну, вот, видите, она это будет делать, постольку, поскольку подавляющее большинство детей в возрасте 3-х лет хотят поступать, как папа и мама. Ну, взрослые иногда неуважительно называют это «обезьянничают». Они не обезьянничают, они, на самом деле, учатся и учатся от нас.

Теперь, ну, зачем нам ходить по этому минному полю и говорить – почисти зубы. Да она не будет чистить зубы. Просто почистите зубы вместе с ней, и все будет отлично. И так про все, ну, вот вообще про все, что бы вы ни сказали, устроено так. Нужно ли обращать на это внимание, я не помню, третий пример вы какой-то приводили, но я его уже подзабыл. Нужно ли обращать на это внимание? Ну, давайте, давайте, хотите сказать, давайте.

ЕЛИЗАВЕТА: Два котенка, да, говорю – не трогай, котенку больно, он пищит, просит не трогать, он же тоже маленький.

Д.ЗИЦЕР: Два котенка, прекрасно. Тоже шикарный пример. Давайте мы с вами проведем короткую импровизированную контрольную работу, исходя из того, что мы сказали до этого, как надо поступать с котятами?

ЕЛИЗАВЕТА: Угу.

Д.ЗИЦЕР: Что? Не угу, давайте, отвечайте.

ЕЛИЗАВЕТА: Взять и котенка убрать.

Д.ЗИЦЕР: Ну, надо защищать котят. Я категорически против того, чтобы котят кто-то обижал. Но, Лиз, рассчитывать на то, что человек, у которого только-только он приблизился к кризису 3-летия, что он осознанно не будет обижать котят, потому что им больно, потому что, а если бы тебя так, а вот поставь себя на место котенка, это все невозможные конструкции, честное слово.

Просто в этот момент нужно подойти к ребенку, к Гале, поцеловать ее и сказать – котик мой дорогой, давай, слушай, давай котят я возьму, ну, не обижай их, пожалуйста. Вот так. Я даю вам честное слово, у вас останется огромное количество энергии.

Вот очень часто, это другая тема, но она близкая, говорят – мама выгорает, материнское выгорание. Я не смеюсь над этим ни в коем случае. Но, действительно, как часто мы тратим огромное количество сил на что-то, чего вообще не стоит наших сил. Вот борьба вот эта, не знаю, за чистку зубов, за еду, за котят, за много-много чего, не стоит сил. Нужно всего лишь поменять, ну, точку подхода. Это не от того, что вы, не знаю, плохая мама, вы ее не меняете. Потому что изнутри это очень-очень трудно увидеть бывает очень часто.

Поэтому, говоря, финальная фраза, слушайте, спокойно, выбирайте то, что вам удобно, комфортно, приятно, и идите самым естественным путем. Самый естественный путь это остаться с Галей в хороших отношениях – вместе чистить зубы, вместе играть с котятами и так далее. Да?

ЕЛИЗАВЕТА: Да, да.

Д.ЗИЦЕР: Я желаю вам удачи. Дорогие друзья, у нас новости, у нас клипы, ну, и мы через несколько минут продолжим, конечно.

И сейчас, друзья, мы возьмем один не видео, а аудиозвонок, потому что слушательница, сказали мне, очень-очень просит поговорить и очень волнуется, и какая-то там критическая ситуация. Здравствуйте, Елена из Липецка.

ЕЛЕНА: Здравствуйте, Дима. Спасибо большое, что взяли мой вопрос, потому что меня вызвали к директору в понедельник, и мне нужно срочно выяснить, как себя вести.

Д.ЗИЦЕР: Вы плохо себя вели?

ЕЛЕНА: Ну, да, видимо, да, сейчас расскажу.

Д.ЗИЦЕР: Рассказывайте.

ЕЛЕНА: Сегодня вернулся сын из школы и сказал, что, мама произошла такая ситуация, на одном из уроков его попросили выйти к доске, протереть доску, он достал телефон из заднего кармана брюк, положил его на стол, и пошел вытирать доску. Учитель заметил, что на телефоне ведется запись на диктофон. И, в общем-то, возмутился, почему ты меня записываешь, зачем ты это делаешь. Начали смотреть эту запись, а там уже три часа записи. Ну, то есть, как мне объяснил сын, он нажал внутри брюк, ну, то есть машинально совершенно.

Д.ЗИЦЕР: Я понимаю, все бывает, у меня тоже такое бывает.

ЕЛЕНА: Да, то есть он это сделал не специально, раз. Но ему не поверили, его повели к директору, и директор начала его ругать за то, что он совершает неправомерные действия, что он нарушает устав школы, что в уставе школы записано…

Д.ЗИЦЕР: А в уставе, что записано?

ЕЛЕНА: Ну, вот, как ему сказали, я вот тоже грешна, не читала этот устав, но как ему сказали, что устав гласит о том, что нельзя доставать телефон во время урока. И в итоге она попросила в понедельник прийти, ну, кого-то из родителей. И вопрос у меня номер один, как мне себя вести у директора? Действительно ли мой сын совершил вот какое-то правонарушение? Потому что, к сожалению, в законах я не сильна.

Д.ЗИЦЕР: Нет.

ЕЛЕНА: Может быть, в школе какие-то, действительно, такие законы.

Д.ЗИЦЕР: Елена, значит, во-первых, так. Во-первых, я должен вам сказать, как себя вести? Вести себя абсолютно спокойно, нет повода волноваться, даю вам честное слово. Я вообще не очень понимаю, почему администрация школы так взбеленилась, я совсем не понимаю, если честно. Ну, записывает, ну, что делать, это общественное учреждение школа, дети могут нас записывать, ничего не поделать, я вам, как учитель говорю.

Теперь смотрите, пока вы задавали вопрос, я в интернете, в телефоне, вот те, кто смотрит нас по видео, могут увидеть, что я говорю правду. Я в телефоне написал запрос – имеют ли право дети записывать урок на диктофон. И первая же ссылка чудесная на сайте «педсовет», хороший, кстати, сайт, он иногда очень-очень дельные советы дает, вот здесь прямо выпала ссылка, я не буду вам ничего рассказывать, сами найдите.

ЕЛЕНА: Да, хорошо.

Д.ЗИЦЕР: Там законы Российской Федерации, закон об образовании, ссылка на Конституцию и так далее. Ответ – да, дети могут записывать урок на диктофон. Ну, к слову сказать, я закон этот не изучал, но интуитивно, мне кажется, что, ну, конечно, могут. Ну, почему нет, еще раз, это общественная история. Другое дело, что лучше это делать по договору и так далее, но ваш случай совсем другой.

Значит, при этом я бы не начинал, Елена, на вашем месте с законов, я бы вообще не начинал. Я бы лично сделал все для того, чтобы объяснить, что это случайность. Слушайте, со всеми бывает, в кармане чего только ни включается. У меня, знаете, иногда музыка начинает из кармана куртки играть, потому что я там, не знаю, рукой что-то такое задел, и у меня, значит, что-то заиграло.

ЕЛЕНА: Ну, да.

Д.ЗИЦЕР: И у вас бывает, да у всех бывает. И бывает такое, что случайно мы звоним кому-то не тому, потому что кнопочка нажалась, бывает, ну, эпоха такая. Значит, это важный-важный момент.

Теперь смотрите, администрация школы, заметьте, ссылается не на это. То есть они, в общем, мне кажется, чувствуют, что дело-то не в диктофоне. Потому что они говорят, что проблема не в диктофоне, а в том, что нарушен устав школы. Устав школы, по которому нельзя доставать телефоны.

Значит, теперь следующий виток по этому, это на всякий случай, если разговор у вас пойдет по этой линии, на все темы мы поговорим. Действительно, в школе может быть устав, и в школе могут быть самые странные в уставе вещи предложены, но вы ознакомлены с уставом школы? При поступлении вас ознакомили?

ЕЛЕНА: Нет. Да, наверное, ознакомили, но уже это сколько лет прошло.

Д.ЗИЦЕР: Детей ознакомили? Нет, дружище, это не так устроено. Устав по закону об образовании принимается дирекцией школы при участии учеников и родителей, понимаете, какая история. Не гарантирую точность формулировки, но тоже один простой запрос в интернете даст вам ответ. Так что не получается. Могут быть разные законы приняты, и от некоторых из них я не в восторге в смысле устава, я имею в виду. Но, слушайте, но это вопрос обсуждения.

Теперь следующий момент. Предположим, это я все повышаю градус, заметьте, я все жарче и жарче, предположим, у вас становится во время разговора.

ЕЛЕНА: Ну, да, я предчувствую, что градус будет повышаться, да.

Д.ЗИЦЕР: Не будет, не будет, ваша задача его понижать просто, вот и все. Ваша задача его понижать. Если в школе администрация умная, ну, может, они и завелись, извините за выражение, на что-то, но вообще-то, если они умные, они уже остыли. Потому что эта ситуация ни разу не в их пользу, ну, честное слово.

Тем не менее, если градус разговора повысится и, да, вот устав, вам показывали, детям показывали, рассказывали, ну, всякое может быть, ну, скажите – ну, и что, и что из этого следует, ну, что, надо что, прощения попросить? Извините. То есть я бы всеми силами, не в смысле извините, знаете, и отвалите, и не мучайте меня, а искренне. Но вся эта история вообще-то, на мой взгляд, не стоит выеденного яйца. Там многие инструменты можно использовать – дорогие, мы с вами много лет, ну, нам же нечего скрывать, ну, о чем вы говорите, ну, даже, если это с умыслом, но это без умысла.

ЕЛЕНА: Вот, да.

Д.ЗИЦЕР: Ну, кто с умыслом пишет 3,5 часа. То есть я бы на каждом этапе, на вашем месте, максимально снижал пафос этого разговора. Но еще раз, если вдруг произойдет такое, я надеюсь, что этого не произойдет, кстати, потому что, еще раз, я надеюсь, что у вас умная администрация. Но, если они начнут, условно, бить кулаком по столу…

ЕЛЕНА: А можно еще одну ремарку.

Д.ЗИЦЕР: Секунду. И говорить, и ссылаться на устав, на закон и так далее, ничего не получится. Вы тоже можете ссылаться на устав, на законы, и у нас высший закон, между прочим, это Конституция, по которой, на самом деле, разрешено записывание, распространение информации, в частности, с общественными организациями. Но найдите это, вот найдите эту ссылку, о которой я говорю. Все, очень короткий вопрос могу, но реально очень короткий, извините, потому что надо бежать дальше.

ЕЛЕНА: Да, быстренько. Дело в том, что затем еще директор начала его обвинять в том, что у него очень плохое поведение и не очень хорошая учеба. Вот лучше бы ты учился, чем вот записывал разговоры. А сын ответил, что, ну, я, может быть, не очень хорошо учусь в школе, но я очень много занимаюсь музыкальным инструментом, он играет на гитаре очень много, и что побольше моих одноклассников. На что она ему ответила – ты знаешь, ты витаешь в облаках, мне тебя очень жаль. Ну, вот как реагировать на эту ремарку.

Д.ЗИЦЕР: Лен, тут проблема, потому что это уже, это тянет на отдельный разговор, понимаете, какая штука. Потому что эта ремарка не имеет отношения к этому случаю.

ЕЛЕНА: Да, да.

Д.ЗИЦЕР: Это подход вплотную, ну, к личному не скажу оскорблению, но, во всяком случае, к какому-то личному сообщению очень неприятному. Когда один человек другому говорит – мне тебя очень жаль, особенно, если это говорит человек, от которого зависит тот, кому говорят, тут есть серьезнейшая проблема и профессиональная, и этическая. Так что мне кажется, что одно вообще невозможно смешать с другим, я не понимаю, как это пришло в голову директору.

ЕЛЕНА: Ну, вот как-то она связь нашла.

Д.ЗИЦЕР: Вообще не важно, как человек учится и как человек себя ведет, если мы обсуждаем этическую проблему включения диктофона. Это разные абсолютно вещи и разные случаи. И мне кажется, Лен, ваша задача это развести, отдельно поговорить о том, что вообще-то, нет, не пойдет, личное оскорбление, мы не готовы.

ЕЛЕНА: Ну, то есть вы думаете, что мне стоит на эту оговорку отреагировать, да? На то, что, вот на это высказывание.

Д.ЗИЦЕР: После, после, отдельно. На мой взгляд, вот, знаете, вот в этой части разговора это, скорее, такие советы, знаете, от родителя родителю или от учителя учителю. Это в отличие от первой части, в данный момент мы с вами просто вместе рассуждаем. Но я бы отделил второе от первого. То есть, если вас зовут поговорить про диктофон, говорить про диктофон, а потом отдельно про все остальное. Прощаюсь с вами. Я желаю вам удачи, ничего не бойтесь, все будет хорошо.

Мы ждем, ну, я полагаю, видеозвонка теперь на этот раз. Прав ли я? Я прав, Ирина из Москвы. Ничего себе, Москва зачастила как-то к нам. Здравствуйте, Ирина.

ИРИНА: Здравствуйте. Я хотела вас спросить про дочку. Моя старшая дочка поссорилась с папой, они не разговаривают с весны. При этом мы все живем вместе. Отношения, кроме этого вот момента нормальные. Я очень переживаю и за того, и за другого, потому что я знаю, что они друг друга любят, но вот навести мосты не получается. И мой вопрос заключается в том, как я им могу помочь в этом процессе?

Д.ЗИЦЕР: Скажите, пожалуйста, Ирина, у меня несколько быстрых вопросов. Сколько лет дочке? Первый.

ИРИНА: Будет 15.

Д.ЗИЦЕР: И, если можно, если это не слишком интимная тема, причина все-таки?

ИРИНА: Ну, причина, папа, она собиралась уйти куда-то, при этом демонстративно сказала, что она не будет включать телефон на громкий звонок, и вообще, скорее всего, его дома оставит. А папа вот, как это сказать, закричал – ты никуда не пойдешь. Захотел ее остановить, она выбежала на улицу, потому что она подумала, что это какая-то агрессия от него и ограничение свобод, потому что он очень разозлился, конечно, на такое заявление.

Д.ЗИЦЕР: Понимаю.

ИРИНА: Ну, и я ее побежала догонять, мы ходили по улицам, разговаривали. Ну, после этого она разговаривать перестала. К слову сказать, папа недавно подходил, извинялся, говорил, что он страшно неправ, это он вот такой, он третий раз к ней обращается. Ну, она сказала, что пока мириться не хочет.

Д.ЗИЦЕР: А чего она хочет? Вот, если вы с ней разговаривали?

ИРИНА: Да, да, мы…

Д.ЗИЦЕР: Подождите, Ирина, у меня один вопрос. Это у меня похожий случай или мы с вами разговаривали месяц назад приблизительно?

ИРИНА: Да, мы разговаривали с вами, вы дали мне задание. Вы дали мне задание с ней поговорить. Я с ней поговорила.

Д.ЗИЦЕР: Ну, так расскажите зрителям и слушателям, что за задание и так далее. Долой интриги.

ИРИНА: Она сказала – оставь. Задание было поговорить с ней и спросить, как она себе видит развитие этой ситуации в будущем.

Д.ЗИЦЕР: Верно.

ИРИНА: Да. Она сказала, что трогать ее не надо, и пока ей вот так комфортно, и она просто боится такого же проявления агрессии в ее адрес, она это восприняла, как агрессию.

Д.ЗИЦЕР: Ирина, а у нее есть основания бояться такого же проявления агрессии? Такое бывало раньше, кроме этого случая?

ИРИНА: В ее адрес нет.

Д.ЗИЦЕР: А в чей адрес да?

ИРИНА: Вернее, нет, один раз было, да, поэтому основания у нее были.

Д.ЗИЦЕР: Один раз, это уже два, я правильно понимаю?

ИРИНА: Да, это уже два, да, совершенно верно. Ну, вот она так же и считает, конечно.

Д.ЗИЦЕР: Подождите, когда вы говорите в ее адрес нет, значит ли, что было, например, в ваш адрес?

ИРИНА: Нет.

Д.ЗИЦЕР: Ну, при ней были еще случаи такие или нет? Ну, в чей-то, если в ее адрес нет, в чей были?

ИРИНА: В чей-то, да, вот коту досталось один раз от папы очень сильно.

Д.ЗИЦЕР: Ир, ну, задайте мне вопрос.

ИРИНА: Она все это связала. Что мне делать?

Д.ЗИЦЕР: Ну, она правильно сделала. С чем?

ИРИНА: Ждать, когда они помирятся сами?

Д.ЗИЦЕР: Нет, нет, не давайте ответ, задайте вопрос, подождите, это вопрос сложный. Тем более что, действительно, я помню наш разговор. Я тогда задал вам этот вопрос и сейчас задам его просто на новом витке. Сформулируйте, чем я могу вам помочь, на ваш взгляд? Вот чего вы, на самом деле, хотите? Не просите у меня волшебства, я не Дед Мороз, хотя скоро и Новый год. То есть по мановению волшебной палочки я не могу сделать так, чтобы все всех любили. Но давайте сформулируем, чего вы хотите, на самом деле, в сложившейся ситуации?

ИРИНА: Помирить их.

Д.ЗИЦЕР: А вам зачем?

ИРИНА: Ну, я и мужа люблю, и дочку люблю.

Д.ЗИЦЕР: Ну, вам никто не мешает их любить.

ИРИНА: Ну, мне кажется, что они и друг друга любят. Мне кажется, мы теряем вот от этого, потому что этот процесс, это же не только они не разговаривают между собой, мы перестали ходить совместно куда-то, поездки у нас под вопросом.

Д.ЗИЦЕР: Значит, смотрите, Ирина, вот, что я думаю. Я понимаю. Вот, что я думаю. Я думаю, для того чтобы, на самом деле, эта ситуация изменилась, нужен запрос с обеих сторон. С обеих – это не с вашей. Со стороны вашей дочери и со стороны вашего мужа запрос.

ИРИНА: Со стороны мужа запрос есть, со стороны дочери пока запроса нет.

Д.ЗИЦЕР: Подождите, ну, со стороны дочери, надо ей помочь, надо понять, действительно, я ведь не получил ответ на вопрос, который я просил вас задать. Это не ответ.

ИРИНА: Как она видит? Оставить все, как есть.

Д.ЗИЦЕР: Нет, нет, это не ответ.

ИРИНА: Не разговаривать.

Д.ЗИЦЕР: Нет, не пойдет. А вы согласны на это, Ирин?

ИРИНА: Я нет.

Д.ЗИЦЕР: А вы сказали ей о том, что вы не согласны?

ИРИНА: Я сказала, что лично мне не нравится такой ответ.

Д.ЗИЦЕР: Нет, это не вопрос нравится, не нравится. Вопрос – согласна я или нет? Смотрите, значит, у нас есть треугольник в этой ситуации, у нас есть три человека. У этих трех людей есть свое представление о том, как должно быть устроено общение, жизнь совместная и так далее.

ИРИНА: Да, да.

Д.ЗИЦЕР: Надо бы, чтобы все трое поняли, кто, на что согласен, кто, на что не согласен. Теперь смотрите, ваша дочь, может, она права, может, она не права, я вообще совершенно не хочу в это влезать, я понятия не имею. Но, если мама приходит…

ИРИНА: Права отчасти.

Д.ЗИЦЕР: Ну, это не важно, не знаю. Но, если мама приходит к дочери и говорит – смотри, обстоятельства, в которых мы живем, устроены вот так, я не готова, если вы не готовы. Если вы готовы, то она делает все правильно вообще-то, понимаете?

Она делает все правильно. Мама немного страдает, но при этом я же с мамой общаюсь, все хорошо. Папа вроде посильнее страдает, но, допустим, будем исходить из того, что она не манипулирует самую малость, а, действительно, она испугалась, обиделась и так далее. Если она не манипулирует, она права.

ИРИНА: Нет. Это совершенно верно. Нет, нет, это не манипуляция.

Д.ЗИЦЕР: Ира, если это не манипуляция, то тогда с ее точки зрения все правильно, что не так-то? Она поступает так, как ей удобно. Это очень неприятная вообще ситуация, не дай, бог. Но смотрите, папа готов, вы, в общем, готовы, ну, и она готова. Что будем делать?

ИРИНА: Идем снова мириться с ней.

Д.ЗИЦЕР: Нет, Ир, не идем снова мириться, нет

ИРИНА: Ну, я-то всегда хожу.

Д.ЗИЦЕР: Нет, нет, не идем снова мириться. Разговариваем с вашей дочерью замечательной. И формулируем желательно предварительно, а потом в процессе этого разговора, ваши-то, ваши, мамы Иры, ваши-то красные линии где? Ведь понимаете, в противном случае, ну, не про нас будет сказано, мы превратимся в таких нытиков – ну, пожалуйста, ну, сделай, как я хочу, мне будет легче, ну, давай, ну, помиритесь, ну, помиритесь.

ИРИНА: Нет, так не работает, она не хочет.

Д.ЗИЦЕР: И не заработает. Поэтому в этот момент, еще раз, это не простая ситуация, это ситуация не про детей, а про взрослых в определенном смысле. Ну, про детей тоже, но про взрослых очень-очень сильно.

ИРИНА: Да.

Д.ЗИЦЕР: Поэтому я раз за разом вас спрашиваю, и еще раз, я не буду вторгаться слишком глубоко в вашу ситуацию, не имею права, тем более в таком формате. Ваши-то красные линии где? Если вы готовы продолжать жить так, то тогда, ну, с прискорбием я должен сказать, что этот путь возможен, ну, что, надо потерпеть три года, или сколько там, не знаю, год, если как-то иначе у вас жизнь будет устроена, все. Если вы понимаете, что, на самом деле, надо срочно что-то менять, надо сформулировать, почему.

ИРИНА: Меня начинает это напрягать.

Д.ЗИЦЕР: Ира, напрягать этого мало, я вам клянусь. Надо понять, почему, зачем, что вас мучает. Это сложные вопросы, но на эти вопросы надо найти ответ. Почему это так, понимаете, какая штука? И с этим идти к дочери, и ей говорить – дорогая, смотри, обстоятельства таковы, что я не готова, чтобы мы продолжали еще неделю, если это так. Мы должны заканчивать. У нас реклама, новости, музыка.

Идем дальше, дорогие друзья. Сейчас у нас Ольга из Петербурга. Ну, вот и Петербург.

ОЛЬГА: Здравствуйте, Дима.

Д.ЗИЦЕР: Добрый вечер.

ОЛЬГА: Спасибо за возможность задать вам вопрос. Ну, и сразу его задам.

Д.ЗИЦЕР: А вот скажите мне, Ольга, как петербурженка петербуржцу, вот скажите, вы скорее за такую вот слякоть, как сегодня у нас плюс 3? Или, скорее, за морозы, которые нам опять обещают через неделю? Давайте немного из Гидрометцентра. Я со всеми про это разговариваю.

ОЛЬГА: Хорошо, что у нас есть возможность, что все меняется. Вот я люблю, когда вот пусть сегодня будет слякоть, а потом пусть будет и морозно.

Д.ЗИЦЕР: Да, это не «soul talk», мне кажется, что в Петербурге тема погоды, как мы с вами понимаем, это тема центральная, это нас еще классики учили этому. Ну, давайте, Ольга, ладно, все, я не буду.

ОЛЬГА: Хорошо. Вопрос у меня такой. У меня есть дочка 9,5 лет, и есть племянница, тоже 9,5 лет. Родились с разницей в неделю, живем в соседних домах, ходили вместе в садик в одну группу, потом в первый класс пошли вместе в один и тот же, в одну и ту же школу. И вот тут у нас начались проблемы с коммуникацией, скажем так, друг с другом, между ними.

То есть в классе сложилась какая-то такая напряженная ситуация, достаточно строгий учитель, такая вот прямо у них, они вечно, как струны такие напряженные. И моя племянница стала по отношению к моей дочке вот этот как бы негатив сбрасывать на единственного близкого человека, который есть в классе. То есть она ее стала обижать, обзывать, говорить там, что она ей не подруга, что вот у нее тут в классе новые подруги, ну, какие-то мелкие пакости делать, ломать ее вещи, залезать к ней в рюкзак, какую-то вкусняшку ее съесть. Ну, вот все, я это связываю как бы с напряжением.

И вот моя дочка, это ее сразу очень сильно беспокоило, когда вот они в первый класс пошли… А, надо сказать, что мы все работаем, там родители, ну, там с одной стороны, и я тоже, они после школы ходят, бабушка живет через дорогу, и они возвращаются, значит, к ней. И вот в первом классе настолько было вот это напряжение, что племянница даже в школе оставалась, моя дочка возвращалась к бабушке, и какое-то перемирие такое было. Потом немножко отлегло, они стали вместе возвращаться к бабушке, тут начиналась обратная ситуация.

Д.ЗИЦЕР: Подождите, Оль, я теряю историю, подождите секунду.

ОЛЬГА: Давайте.

Д.ЗИЦЕР: Может, я чего-то не понял. Им сейчас 9,5 обеим. Я-то понял, что это недавно началось, а вы говорите, что это давно такая штука, да?

ОЛЬГА: Нет, это началось с первого класса. Сейчас просто как-то это все вялотекущее…

Д.ЗИЦЕР: Ну, уже третий год таким образом.

ОЛЬГА: Да, вот и вопрос вот в этом и заключается. И получается сейчас ситуация приняла такой оборот, что, возвращаясь со школы к бабушке, после школы моя дочка начинает точно такое же поведение по отношению к моей племяннице, как она ведет себя со школы. Обижает, обзывает, какие-то вот там пакости ей делает.

И вопрос, собственно говоря, и в этом, что, понятно, это беспокоит моего ребенка, она не хочет, чтобы были такие взаимоотношения, это беспокоит бабушку, у которой (неразборчиво), что, значит, вот одна обижает другую, а та молча все сносит, хотя вот в школе все наоборот. И как нам вот выйти из этой ситуации? Надо сказать, что вот эти все три года я пыталась как-то, вот у меня дочка приходит, рассказывает – мам, да что же мне делать, вот это так и так, мы что-то придумывали. Ничего не помогает.

И сейчас, когда она говорит, я говорю – ну, зачем, ты же отвечаешь ей тем же, то есть это же все равно не решает. Мама, говорит, а как, вот ты мне советы давала, это не помогает, прихожу домой, бабушка меня за это ругает. И, получается, говорит, это единственный вариант, вот я буду поступать так, как поступают со мной. И у меня аргументов просто нет. И я не знаю, как мне выйти из этой ситуации, что посоветовать ребенку.

Д.ЗИЦЕР: Оль, да подождите, у меня так чуть сложнее все. А что говорят родители племянницы-то?

ОЛЬГА: Ну, первая, значит, ситуация, когда это только началось, ну, я, честно говоря, и не подходила с жалобами, я просто говорила, что есть такая ситуация. Ну, они, в принципе, и сами это понимали, говорили так – ну, пусть разбираются сами, вот вы сестры, разбирайтесь, надо жить дружно. Понятно, что это никому не помогло, вот этот совет.

Д.ЗИЦЕР: Понятно.

ОЛЬГА: Сейчас ситуация, когда я опять пыталась поговорить – ну, может, давайте что-то придумаем. Ну, как-то вот с мертвой точки не сходило, все-таки была такая позиция – пусть разбираются сами. Теперь немножко другой оборот все это приняло, что, когда я начинаю опять говорить, что, ну, как бы, слушайте, ну, проблема-то не ушла, надо что-то придумать, помочь детям. На что мне говорят, ну, вот мама моей племянницы – а вот мне мой ребенок тоже говорит, что твой ребенок по отношению к ней плохо поступает, и я буду верить своему ребенку. Я говорю – так я же не говорю, что мой хороший, а ваш плохой.

Д.ЗИЦЕР: Хотят-то они чего?

ОЛЬГА: Ну, вот не знаю. И уходят от разговора, ничего не хотят со мной это обсуждать.

Д.ЗИЦЕР: Я предложу вам целых два варианта.

ОЛЬГА: Давайте.

Д.ЗИЦЕР: Вариант первый. Нет, я все-таки вас помучаю, ну, это вообще не моя манера просто дать ответ, ну, вы же знаете это, наверное, вы слышали, что мне надо помучить собеседника.

ОЛЬГА: Хорошо, я буду рада, на самом деле, помучиться, хорошо.

Д.ЗИЦЕР: А скажите мне, пожалуйста, какой совет вы бы дали, если бы речь шла не о детях, а о взрослых? Вот вы бы, что сказали? Два человека говорят – вот мы так неразрывно связаны…

ОЛЬГА: Я вам отвечу.

Д.ЗИЦЕР: Да, давайте.

ОЛЬГА: Я бы однозначно и сама бы так поступила, и такой бы совет дала. То есть, если мне настолько некомфортно с человеком, который меня просто целенаправленно не может контролировать свои эмоции, но обижает, прекратить эти взаимоотношения. Я бы такой совет дала, и сама бы так поступила.

Д.ЗИЦЕР: Так, а еще есть какой вариант? Понятно, этот вариант, кстати, у нас есть, может, вам кажется, что его нет, но, мне кажется, что он есть, мы сейчас к нему придем, к одному из вариантов. А, если, например, эти люди говорят вам – Оль, слушай, ну, такая история, мы все время вместе, вот мы вместе работаем, мы вместе, я не знаю, в транспорте. Ну, расходимся там по вечерам, давайте не про мужа и жену. Вот вы им как посоветуете быть вместе? Выхода нет.

ОЛЬГА: Это сложно, я не знаю, честно говоря, вот я тоже, мы придумывали, то есть, как я дочке давала совет, что давай договариваться, что-то придумаем. Давай вот мы сегодня проживем без ругани, и за это там, я не знаю, какой-то себе вечером приятный сюрприз организуем за то, что мы…

Д.ЗИЦЕР: Оля, нельзя про это договариваться с одним. Ну, сразу я просто вас пощажу. Нельзя про это договариваться с одним, потому что договор предполагает две стороны, как минимум. Теперь, вы можете сколько угодно договариваться со своей дочерью, и ваши, кто там, брат или сестра, не знаю, могут сколько угодно договариваться со своей, но там обрыв, не получается ничего, понимаете. Соответственно, мне-то кажется, что варианта, действительно, только два.

Вариант первый, который я бы предпочел. Это вариант, при котором садятся все заинтересованные стороны. Все заинтересованные стороны, насколько я понимаю, это девочки и, наверное, с каждой стороны кто-то из взрослых. Если все заинтересованы, спокойно. Потому что я должен вам сказать, что в вашем рассказе не прозвучала заинтересованность прямо всех сторон. Либо вы об этом не знаете, либо вы об это не упомянули.

ОЛЬГА: Нет, этого нет.

Д.ЗИЦЕР: Отлично. Если этого нет…

ОЛЬГА: Мне просто…

Д.ЗИЦЕР: Давайте, давайте, ну, закончите, конечно.

ОЛЬГА: Ну, просто мне не то, что, знаете, какой-то, что нет заинтересованности со стороны. Просто, наверное, родители вот моей племянницы тоже не видят какого-то выхода, не знают, как вот проблему эту решить, и просто хотят лучше это вот, закрыть на это глаза. А я не могу, потому что мне мой ребенок, ну, просит помощи у меня. У них, может быть, ее ребенок не просит помощи.

Д.ЗИЦЕР: Да, нет, ничего не получится. Может, не просит. Ну, вот смотрите, это вопрос в любом случае, когда взрослые, тем более, очень близкие, насколько я понимаю, родственники могут это обсудить друг с другом. Предположим, вы пойдете этим путем. Но тут есть важный секретик, Ольга, этим путем нельзя идти как будто. То есть сделать вид, что люди заинтересованы, когда они не заинтересованы, ничего не будет, ничего не получится. Ну, вид сделать можно, но результата не будет.

Предположим, они скажут – Оля, как хорошо, что ты с нами наконец-то про это поговорила, мы сами волновались, мы очень-очень хотим это поменять, наша дочь тоже с нами все время разговаривает. Тогда вы садитесь и придумываете, на самом деле, способы взаимодействия.

Смотрите, вот, если мы двое взрослых, предположим, которые на одной работе, нас свела судьбина. А мы видеть друг друга не можем или не умеем общаться, ну, мы придумываем тысячу способов, как этого избежать. Особенно, если у нас есть какой-нибудь человек, который нам поможет это решить, ну, не знаю, медиатор это называется модным словом, коуч, я не знаю, кто угодно, вы, я, иногда просто человек со стороны. Давай в тот момент, в каких ситуациях вы сталкиваетесь, каких ситуаций вы не можете избежать. А вот я не могу избежать, когда, я не знаю, что, он наливает кофе и непременно берет мою чашку. Окей, давай купим чашку, не купим чашку.

Это очень конкретная штука должна быть, абсолютно конкретная, когда девочки расскажут, где вот эти минные поля, где мины на полях, точнее. Проанализируют вместе с вами, вы поймете, где и когда это происходит, и потихонечку каждую ситуацию разрулите, а потом создадите общее поле, инструменты. Что я делаю, если договор нарушен. Что я делаю, если, да, где есть инструменты, правда же, если договор нарушен, я могу по-разному поступить, могу поговорить, могу маме сказать, могу попросить кого-то, в общем, много всего. И шаг за шагом мы это меняем, как у взрослых людей. Это у взрослых устроено абсолютно так же.

Но, Ольга, еще раз, если оба хотят это поменять. Потому что в противном случае один говорит – вот я буду избегать, не знаю, брать твою чашку, а второй говорит – да я назло буду брать твою, ты чего, прикалываешься, что ли, в этом весь смысл.

ОЛЬГА: Ну, мне кажется, скорее, этот вариант у нас.

Д.ЗИЦЕР: Нет, не факт, не факт. Я даю вам честное слово, не факт. Потому что я же разговариваю сейчас только с мамой одной из девочек. Не исключено, что мама второй из девочек сейчас, даже не слушая нашу программу, а, может, и слушая, говорит – ничего себе, так это же мои слова, я же хочу того же. То есть вообще я за то, чтобы разговаривать. Поговорите, с родителями поговорите, никого не обвиняя.

Я понимаю, что вы будете стараться всегда защищать свою дочь, и вы правы. Но и они будут стараться защищать свою дочь, и они правы. Но, если вдруг выяснится, еще раз, что все участники этого квадрата даже, а не треугольника, хотят это поменять, вы поменяете. Только надо сесть, прямо как в кино, знаете, когда показывают в сериалах, как, я не знаю, супруги приходят к семейному психологу, и вот они начинают это отстраивать. То же самое, прямо отстраиваем. За что мы волнуемся, где мы не можем выдержать и так далее.

Если выяснится, что это не так и кто-то не заинтересован, или что это по той или иной причине невозможно, слушайте, надо использовать ваш способ номер один. Они имеют право не общаться. Они не обречены на общение, потому что их родители ближайшие родственники. Не обречены. И тогда нужно найти способы, ничего не поделаешь, я понимаю, что это очень удобно, что они вместе в школу, вместе из школы.

ОЛЬГА: Но они хотят общаться. То есть они, понимаете, они вот, если нет школьного периода, каникулы, вот это просто две подруги, вот все прекрасно. А вот, если…

Д.ЗИЦЕР: Ну, подождите, Ольга, нет, они довольно взрослые девочки 9,5 лет. И, если они сядут вместе, они могут сформулировать, что им мешает. Может, они скажут – нам мешает учитель, и дело в этом, и это будет совсем другой разговор. Может, они в результате вашего совместного анализа придут к тому, что они хотят общаться ужасно, но их невротизирует школа. И тогда вы придумаете способ, как выдыхать и пить водичку, сделать так, чтобы школа не невротизировала.

Ольга, даю вам честное слово, не сбрасывайте со счетов и этот вариант. Это не значит, что они станут врагами. Это значит, что они немножечко отдалятся, они не будут одна внутри другой все время, ничего страшного. Одна пойдет к бабушке, а одна останется на продленку, нормально, не бойтесь этого. Вот, собственно, и все. У меня есть ощущение, что мы закончили и можем послушать рекламу, и посмотреть клип какой-нибудь. Удачи вам. Пока.

И с кем же мы будем разговаривать? Возможно, с последним слушателем. Олеся, Сен-Шер, Франция.

ОЛЕСЯ: Дима, здравствуйте. Олеся.

Д.ЗИЦЕР: Bon jour, я бы сказал даже.

ОЛЕСЯ: Bon jour.

Д.ЗИЦЕР: Ça va? Ладно, все, давайте перейдем на русский язык. Я вас слушаю, привет, привет, это я выпендриваюсь, я в школе, в общем, учил французский, не могу сказать, что прямо любой разговор могу поддержать. Слушаю вас.

ОЛЕСЯ: Хорошо. Вопрос следующий. У меня есть сын, ему 6,5 лет. И относительно недавно, где-то появилось, наверное, это недели три, может быть, месяц как, сына Шарль зовут, Шарль обнаружил, что, собственно, врать это очень прикольно.

Д.ЗИЦЕР: Согласен с ним, между прочим.

ОЛЕСЯ: Ну, да. То есть это всегда проявляется в ситуациях однотипных. То есть, либо когда он пытается добиться чего-то, чего ему нельзя, либо, когда он пытается избежать чего-то, чего ему не хочется. Ну, как пример, допустим, он может сказать, что он помыл голову, не помыл, потому что он не любит, когда шампунь на волосах, что он почистил зубы, не почистил.

Ну, или, наоборот, что, ну, допустим, он смотрит мультики, я ему ограничиваю время, то есть он знает, что там есть утром время, в которое он просматривает, вечером, когда он смотрит мультики. Но хочет-то больше, конечно же, поэтому он нашел способ, как разблокировать планшет, где я его храню, уносить, он тихонечко закрывается в комнате своей.

Д.ЗИЦЕР: Умный мальчик, поздравляю вас.

ОЛЕСЯ: Вообще, да. Тихонечко закрывается в своей комнате и, значит, их смотрит. Причем я, честно говоря, как бы я не знаю, как это обозвать, в педагогическом тупике, потому что, с одной стороны, конечно, ему хочется, я понимаю, что ему хочется, ну, там, либо не хочется. И в большей части вещей каких-то мы с ним всегда можем договориться. То есть, что ему надевать, как там выходить, если холодно, почему он не хочет куртку, я ему предлагаю ее взять с собой, если он замерзнет. Ну, как-то так. А здесь непонятно, потому что случаев таких, ну, очень много, и это какие-то вещи, где я уже не готова идти на попятную.

Ну, и плюс ко всему, так как это казалось ему очень прикольный инструмент, то вот буквально недавно, ну, на прошлой неделе мы с ним пошли в аптеке, в аптеке он увидел гигиенические помады, попросил меня купить, ну, так очень активно. Я ему говорю – зайчик, ну, у тебя пока помада еще есть, когда она закончится, я тебе куплю. И на следующий день, ну, он мне сказал ладно, и на следующий день он мне сказал – мама, я помаду украл в аптеке.

И вот как бы мне, и я не понимаю, как мне быть в этой ситуации. То есть вопрос, как объяснить ему, что есть какие-то вещи, которые все-таки делать надо, даже если ему не нравится, их не очень много, как чистка зубов, например. Ну, и какие-то вещи, где уж я, как с видео, если уж я сказала, что все, то все.

Д.ЗИЦЕР: Олесь, ну, смотрите…

ОЛЕСЯ: Еще что немножечко мне… Да.

Д.ЗИЦЕР: Ну, ладно, давайте, давайте еще, добейте еще примерчиком, давайте.

ОЛЕСЯ: Ну, да. Нет, что меня немножечко беспокоит, и почему я еще решила вам позвонить, потому что в какой-то момент мы с ним про что-то другое разговаривали, ну, то есть у папы, у него, у моего мужа, он там пару раз сказал – ты же понимаешь, что, если ты врешь, мы тебе доверять больше не сможем. И у меня сын в какой-то момент, мы про что-то другое разговариваем, он говорит – мам, ну, вот я это сделал, вы когда-то сможете снова мне доверять. Я ему говорю – так, нет, Шарль, дело не пойдет, я понимаю, что тут какие-то вещи, которые ты сам не контролируешь, тебе очень-очень сильно хочется, и у тебя не получается остановиться, давай, ну, он знает про вашу передачу, говорю, давай мы с Димой посоветуемся, как быть.

Д.ЗИЦЕР: Давайте. Все, надо отвечать, потому что у нас осталось меньше трех минут до конца программы, и я боюсь, что я могу не успеть. Но без вопросов к вам я все равно не обойдусь. Слушайте, а, если ему не хочется чистить зубы, как ему надо поступить? У меня сегодня уже был такой вопрос про зубы, я могу не про зубы, а про мытье головы для разнообразия. Ну, что делать-то?

ОЛЕСЯ: Ну, потерпеть. Я говорю, я по всякому пыталась как-то сделать это интересно, то есть какие-то вещи все-таки…

Д.ЗИЦЕР: Значит, смотрите, есть общая история, мы не будем ее обсуждать, но просто проверьте, действительно, что ему вас хватает прямо вот так, что все в порядке, что вы с ним. Я уверен, что так и есть, но просто проверьте, просто проверьте, с мужем поговорите об этом. Два слова о возрасте. До 7 лет, на самом деле, мы не можем требовать от человека, например, произвольного внимания, правда. Именно поэтому школа начинается в 7 лет. Во Франции школа начинается раньше, но в 7 лет все равно происходит переход. Я знаю, ну, это так называется.

Слушайте, моя школа начинается с 4-х лет. Но мы при этом до 7 лет понимаем, что мы не можем требовать от человека произвольного внимания. Мы, скорее, приходим к нему, а не требуем от него. Мы, скорее, строим рамки, в которых мы вместе учимся и чего-то такое делаем, чем ожидаем от него, что он сядет, я не знаю, с учебником в комнату и будет что-то такое учить. Так что все в порядке.

Смотрите, мне кажется, что самый легкий и самый прямой путь, если большую часть того, что вы говорите, вы будете просто делать вместе с ним. У него не хватает силы воли и у него не должно хватать силы воли на то, чтобы самостоятельно помыть голову. Шарль имеет полное право претендовать на то, чтобы в этом возрасте голову еще мыла мама и вместе с ним, правда, ну, честное слово.

ОЛЕСЯ: Ну, мы так теперь и делаем, да.

Д.ЗИЦЕР: Ну, так и делайте. Только ни в коем случае не потому, что…

ОЛЕСЯ: Такие какие-то вещи делаем.

Д.ЗИЦЕР: Олесь, ну, подождите. Ни в коем случае не потому, что вы ему не доверяете. Здесь, мне кажется, смешались два пласта. С одной стороны, у него не хватает силы воли, а, с другой стороны, действительно, вот этот месседж, я уверен, что это не со зла и не специально, который он получил – слушай, ты у нас врунишка, мы не очень тебе можем доверять и так далее. Он так его считал. И одно тянет за собой другое, и его это ужасно мучает.

И каждый раз это, знаете, такое, ну, что же у меня опять, я опять соврал, что же делать. А, с другой стороны, так не хочется зубы чистить, господи, и помаду эту так хочется, но врать нехорошо, мне мама про десять заповедей рассказывала, ну, что же делать, если мама уперлась и говорит – ни в какую.

А мама бы лучше поговорила про это, а мама бы лучше обсудила, на самом деле, как мы поступаем в таких ситуациях. Вот когда мне трудно, что надо сделать, для того чтобы это состоялось. Не потерпеть, не потерпеть, подождите, потерпеть будет через несколько месяцев уже.

К моему огромному сожалению, я должен в этой точке с вами попрощаться. Может, как-нибудь еще и договорим, действительно, сказали не все.

Ребята, спасибо вам большое. Выпуск пролетел молнией. До следующей недели. Обнимаю.

Любить нельзя воспитывать. Все выпуски

Все аудио
  • Все аудио
  • Итоги года
  • Любить нельзя воспитывать

Видео передачи

Популярное аудио

Новые выпуски

Авто-геолокация