Любить нельзя воспитывать Выпуск 244

Д.ЗИЦЕР: Несется год к своему финалу, дорогие друзья. Но у нас еще есть несколько встреч, это здорово, очень-очень круто. Мы снова вместе, «Любить нельзя воспитывать». Я приветствую вас.

Давайте начинать. «Дима, здравствуйте. Моему сыну Павлику 5 лет, и он до сих пор сосет палец перед сном, когда смотрит мультики и, если стрессует. Что делать? Нужно ли настаивать, чтобы не сосал? Или как быть? Натали из Москвы».

Натали, никак не быть. Постараться сделать так, чтобы у него не было причин для стресса или хотя бы их было поменьше. Ближайший год, мне кажется, трогать его на эту тему совершенно не нужно. Я понимаю, что это может вам мешать, может вас волновать, может немножко раздражать. Но вот есть такой термин, это такой сленг, вы знаете, педагогический и немножечко медицинский, когда ребенок не дососал соску, не дососал палец в детстве, так бывает.

Я думаю, что, если бы мы говорили с вами по телефону, выяснилось бы довольно быстро, что соску вы отняли у него немножечко рановато и немножечко силой. Ну, вот и все, он досасывает. Пройдет, не обращайте на это слишком много внимания и не стройте эмоциональные ловушки. Удачи вам.

А на линии у нас Олеся из Франции, потому что должок у меня есть некоторый. С Олесей мы разговаривали в финале прошлой программы, и мне показалось, что Олеся чего-то не договорила. И тогда я предложил с ней связаться, и вроде не договорил, действительно. Олеся, здравствуйте.

ОЛЕСЯ: Да, здравствуйте, Дима. Действительно, не договорила.

Д.ЗИЦЕР: Давайте, напомним, если можно, в двух предложениях, о чем шла речь, а потом должок отдам.

ОЛЕСЯ: Хорошо. В двух словах речь шла о том, что мой сын, которому 6 лет, для того чтобы избежать каких-то неприятных для него ситуаций или, наоборот, добиться чего-то, чего нельзя, он обманывал. То есть и вопрос был, что с этим делать. Мы с вами поговорили о том, что лучше какие-то такие вещи делать с ним, которые ему неприятны, сразу применили, все прекрасно работает. Но, действительно…

Д.ЗИЦЕР: А, то есть последние пять дней все-таки даром не прошли, и мальчик, если я не ошибаюсь, зовут его Шарль, на самом деле, в этот момент ощутил на себе вашу и немножко мою заботу.

ОЛЕСЯ: Да, да.

Д.ЗИЦЕР: Ну, давайте, делитесь результатами.

ОЛЕСЯ: Конечно, я плюс ко всему, ну, то есть он знал, что я с вами разговариваю. Я, когда с вами поговорила, сразу же поговорила с ним, говорю – зайка, вот так и так, вот, что Дима сказал. Он почувствовал огромное облегчение, что я ему сказала – вот видишь, вот ты не врушка, и мы с папой ошибались, у тебя просим прощения. Прямо он очень сильно обрадовался.

Д.ЗИЦЕР: Так, ну, я рад, что каким-то образом повлиял на климат в семье. Что мы не успели? Я слушаю вас.

ОЛЕСЯ: Что мы не успели сделать, это договорить, это вот, как мне быть в каких-то таких местах, когда, ну, такая деликатная ситуация. Я пример приведу, хорошо, потому что я не знаю, как объяснить общими словами.

Д.ЗИЦЕР: Давайте, конечно.

ОЛЕСЯ: Вот у него своя комната. Своя комната это его пространство, он там делает, что хочет. Он имеет право закрывать дверь, мы туда не ходим, если он дверь закрыл, если он не разрешит. И соответственно, когда ему хочется, допустим, это особенно с видео происходит, когда ему хочется посмотреть видео и не хочется, чтобы мы это сделали, потому что он знает, что это, ну, допустим, слишком много уже он смотрит, он закрывается в ней и мне говорит, допустим, мама, я пошел спать в середине дня.

И я не понимаю, как мне поступить. Потому что, с одной стороны, не хочется оскорблять его недоверием, и это его комната, и я не хочу туда идти, раз он мне не разрешает туда идти. И, с другой стороны, я понимаю, что сейчас он спать не будет. И как мне эту ситуацию разруливать.

Ну, либо, допустим, иногда я знаю, что ему не хочется мыться, ну, я его уговариваю как-то сходить в душ, он туда идет и мне говорит – мам, я буду мыться сам. И выходит, ну, я знаю, что он не помылся. Вот такие. И, опять же, не хочется играть в полицию и говорить – я тебе там…

Д.ЗИЦЕР: Олеся, нет, мы не будем играть в полицию. Но мы с вами пойдем самым простым на свете путем. Мне кажется, что здесь нужен верный порядок, для того чтобы все это восстановить так же, как восстановилось все остальное. Мне кажется, что, во-первых, если уж вы все равно знаете, что он там видосики смотрит, мне кажется, вам нужно… От чего я, кстати, не в восторге, но это я отдельно, вы про это не спрашивали, но я отдельно довесочек вам, так сказать, предложу на эту тему.

Смотрите, мне кажется, вам нужно с ним по-честному поговорить. Но только по-честному, и потом надо это выполнять. А именно, сказать ему… А вы по-русски с ним говорите или по-французски?

ОЛЕСЯ: Да, да, по-русски.

Д.ЗИЦЕР: По-русски? А как вы его называете, Шарль уменьшительно-ласкательно, как? Шарлечка, Шарлюшка?

ОЛЕСЯ: Я его называю зайчик.

Д.ЗИЦЕР: Зайчик? Зайчик тоже подходит. Значит, скажите ему – зайчик мой дорогой, я понимаю, что у тебя могут быть свои дела, но для меня очень-очень важно, чтобы ты понимал, что ты можешь мне доверять. Вот можешь меня даже проверить несколько раз, вот ты можешь смело сказать мне – я сейчас пойду в комнату, и я там немножко посмотрю видео, этого будет достаточно. Я не побегу за тобой в эту секунду, ты можешь на меня положиться, ты можешь говорить мне правду.

То же самое с душем. Мне кажется, что нужно довести до его почти 7-летнего сознания, что он может вам сказать правду. Нам всем иногда лень, ну, разные вещи нам лень.

ОЛЕСЯ: Ну, конечно, да.

Д.ЗИЦЕР: И, конечно, человеку может быть лень мыться. Вот пусть он научится, понимаете, сначала пусть он научится, на самом деле, произносить это словами. Ну, это такая же минимальная осознанность, даже не минимальная, Олесь, и очень-очень важная. Слушай, мам, мне чего-то сегодня лень. Ну, я же мама твоя, зайчик мой, я же мама, ну, мы чего-нибудь придумаем. Ну, может, я тебя помою, может, мы из душика на тебя побрызгаем, может, мы чего-нибудь другое придумаем. Может, мы разочек помоемся не вечером, а утром, может быть, мы, может быть, мы… Ты можешь смело говорить мне правду, за эти не последует ни повышение тона, ни скандал, конечно, ничего. Мне кажется, что это первый этап. Первый этап, он очень-очень важен.

Дальше будет второй этап. Второй этап это именно это, мы говорим друг другу, близкие люди говорят друг другу правду, в частности, для того чтобы близкий человек им помог. Да, ну, лень немножко мыться, ну, что поделаешь, ну, сейчас мы придумаем, что мы с этим сделаем. И ха-ха-ха, может, мы ванну сегодня примем, а не под душ пойдем, а, может быть, мы что-нибудь еще. Ну, я это уже перечислил. Вот, собственно, и все. То есть нам сначала нужно восстановить вот это доверие, я верю, что в последние дни оно восстанавливается.

Теперь смотрите, отдельно от этого, ну, коль скоро я отговорился уже на эту тему. Слушайте, ну, видосики-то хорошо бы с ним смотреть еще вообще-то, в основном.

ОЛЕСЯ: Да, вы знаете, я это услышала в одной из ваших передач, я ему предложила, действительно, смотреть с ним видео, и он согласился с радостью. Но так как у него до этого уже была привычка смотреть видео без меня…

Д.ЗИЦЕР: Ну, потихонечку, она сойдет. А вы потом, когда он будет вам доверять уже прекрасно, вы потом скажете – слушай, котик, я знаю, что ты видео там смотрел, мне так любопытно, разреши мне, пожалуйста, посмотреть вместе с тобой. Вот так. И все. Он в том возрасте, когда он разрешит. Я прощаюсь с вами, Олеся.

ОЛЕСЯ: Спасибо огромное, Дима, спасибо.

Д.ЗИЦЕР: Привет далекой Франции. Далекой от нас, конечно, и близкой к вам. Пока, пока.

Екатерина из Липецка, здравствуйте.

ЕКАТЕРИНА: Здравствуйте, Дмитрий.

Д.ЗИЦЕР: Я вас слушаю.

ЕКАТЕРИНА: У меня следующий вопрос, точнее, переживание пока. Вообще изначально у меня сложились отношения с дочкой так, что я хотела увести от зависимости от телевизора, либо телефона.

Д.ЗИЦЕР: Сколько дочке?

ЕКАТЕРИНА: 5 лет. И предлагала ей альтернативы, отвлекала дочку прогулками, посещением интересных мест, какими-либо мероприятиями. Она выбирала сама и выбирала мои предложенные варианты, как правило. Но недавно мой метод перестал работать. Дочка наотрез отказывается идти куда-либо и целыми днями смотрит мультики, либо видео с YouTube, ну, на телевизоре. Завлечь ее другими занятиями дома мне тоже пока не удается. Ей все кажется скучным из моих предложений.

Я попробовала ваш метод, то есть заинтересоваться увлечением ребенка и потом предложить свой вариант времяпрепровождения.

Д.ЗИЦЕР: Да, это хитровато, но мой-то метод в этом случае был изначально, мой метод был бы, на самом деле, просто, чтобы не было вокруг этого самого телефона и неограниченного видео, в этом возрасте, может, намного проще. Тем более что вы начали раньше, видимо, 3-4. Ну, бог с ним, не важно, все, дальше есть следующий метод, действительно. Давайте.

ЕКАТЕРИНА: Значит, я попробовала, у меня тоже не вышло, не сработало. Она продолжает смотреть мультики, видео. Я с ней, значит, присоединяюсь к ней, просмотры, что-то из них, из этого мы обсуждаем. Но когда дело доходит до выхода на прогулку, либо с семьей, либо с собакой, то она отказывается, остается, как правило, дома.

Д.ЗИЦЕР: А чего говорит? Ну, подождите, ей же 5 лет всего, подождите.

ЕКАТЕРИНА: Не хочу.

Д.ЗИЦЕР: Я понимаю, подождите. Ей всего 5 лет. Эти 5 лет она, ну, может, она зависима у вас немножко уже от и мультиков, что не очень хорошо, но вообще-то она зависима и от семьи. Ну, что нет вообще ничего, что она хочет делать вместе с вами? Не может такого быть.

ЕКАТЕРИНА: Ну, на самом деле, вот буквально, наверное, дня два, три ее заинтересовала погода, наконец. У нас в нашем городе выпал замечательный снег и это ее привлекло. Но до этой поры, вот честно, положа руку на сердце, ничего абсолютно.

Д.ЗИЦЕР: Ну, ладно, я не буду даже копать, я думаю, что вы немножечко ошибаетесь.

ЕКАТЕРИНА: Возможно.

Д.ЗИЦЕР: Но я не буду копать, потому что вот у нас есть такой, да подождите, не важно, даже, если вы не ошибаетесь, есть такой замечательный повод. Вы говорите – три дня назад выпал снег в Липецке, полная красота.

ЕКАТЕРИНА: Да, да.

Д.ЗИЦЕР: Ну, так вперед, ну, так отрывайтесь, ребята, отрывайтесь по полной программе.

ЕКАТЕРИНА: Да, да, отрываемся.

Д.ЗИЦЕР: Но параллельно с этим… Ну, отлично, отлично, я понимаю, что, может, у вас возникла идея позвонить неделю назад, например, а вот три дня назад все стало лучше. Но все равно, вне зависимости от этого снега, который, я надеюсь, что вас разрулит, и вы будете исследовать природу и лизать языком, я не знаю, что, сугробы, кататься на санках и учить стихи на эту тему, и рисовать картинки, и много-много еще чего.

Но с видео там какая-то странная история вообще-то у вас. Потому что, слушайте, ну, бывает, конечно, и в 5 лет зависимость, но я не очень в это верю. В первую очередь, ну, для того чтобы возникла зависимость, должна быть вообще ее деятельность пущена на самотек, знаете. Ну, вряд ли у вас это так. Ну, то есть то, что…

ЕКАТЕРИНА: Ну, (неразборчиво).

Д.ЗИЦЕР: Я тоже слышу, судя по всему, вы чудесная мама и все вообще прекрасно. Слушайте, я должен вам сказать по секрету, это редко я говорю в программе, но лично вам скажу лично от себя. Бывает такое слово «нет», между прочим, представляете себе?

ЕКАТЕРИНА: Да, я с вами согласна. Но всегда строились отношения с ребенком таким образом, что право выбора за ней. То есть…

Д.ЗИЦЕР: Право выбора за ней. Но рамки-то, правила игры устанавливают мама с папой. Право выбора за ней, все в порядке. Но есть вещи, например, когда вам важно, действительно, что-нибудь, я не знаю, пойти к бабушке в гости, я не знаю, что. И в этот момент мама может сказать – котик, для меня это очень-очень важно, прости меня, пожалуйста, но, да, я очень тебя прошу подняться сейчас, одеться сейчас, и мы идем. Так бывает.

Это, действительно, нельзя ни в коем случае использовать постоянно. Но это ведь и создает рамки. Мы можем сказать – я не согласен. И мы можем сказать, с другой стороны – котик дорогой, слушай, мне очень-очень хотелось бы, чтобы ты сейчас была со мной. И ребенок в 5 лет, он же на это реагирует еще живо-преживо. Вот и все.

Так что радуйтесь погоде. Но не бойтесь иногда, во-первых, сказать «нет», а иногда настоятельно попросить. Я с вами прощаюсь. Дорогие друзья, мы слушаем рекламу, после этого слушаем новости, новости спорта и возвращаемся.

Из Кургана пишут мне. «Здравствуйте, Дима. Сегодня сын 7 лет вернулся из сада, сказал, что воспитательница его и двух его друзей ударила по голове. Друг сына рассказал своей маме то же самое, что воспитатель ударил его по щеке. Вопрос, стоит ли разговаривать с воспитателем или сразу идти к заведующей, либо в Департамент?»

Честно вам сказать, я бы пошел к заведующей, в первую очередь, пошел бы вместе с другими родителями, если какие-то отношения между вами есть, и заявил ей об этой истории. В первую очередь, послушал бы, что она сказала. Нет, нет, я не ставлю под сомнение то, что говорят ваши дети ни в коем случае. Однако обстоятельства в данном случае важны. Не буду предполагать сейчас ничего, но вот, каков вопрос, таков ответ. Я бы разговаривал не с воспитателем, не в Департаменте, а, в первую очередь, с заведующей. Ну, а дальше в зависимости от ситуации продолжать.

Если захотите, завтра или через неделю напишите, если будет продолжение истории, возможно, мы поговорим просто с вами.

Александр из Воронежа, добрый вечер.

АЛЕКСАНДР: Дима, добрый вечер.

Д.ЗИЦЕР: Я слушаю вас.

АЛЕКСАНДР: Я рад, что дозвонился, рад, что могу задать вопрос вам. У меня есть дочь 15 лет, в декабре ей исполнится, сейчас полных 14. Хотел бы задать такой вопрос касаемо подросткового возраста и общения со сверстниками. Вот она общается, есть парень у нее, она с ним встречается чуть больше месяца.

И у меня такой вопрос. Парень, ну, преподнес ей такой презент, то есть как бы к Новому году, в виде часов. Вот хотел бы уточнить, как мне реагировать и правильно вести, условно, касаемо этого подарка? Нужно вести себя, условно, ну, вот, допустим, мне, как отцу не нравится, что моему ребенку дарят. Правильно ли это…

Д.ЗИЦЕР: А почему, Александр? А давайте разберемся. Нет, нет, спокойно. Во-первых, вы имеете право на любые чувства. Вам не нравится, вы имеете на это право абсолютно точно. Но давайте поймем, из чего произрастает ваше недовольство или сомнение, или что-то еще? Что не так?

АЛЕКСАНДР: Ну, первое как бы опасение за своего ребенка. Вроде, ну, как бы ей мало лет, какие-либо подарки. Ну, меня воспитывали и говорили, что, условно, подарки это расчет человека на какие-то там знаки внимания или человек что-то ждет. Ну, я понимаю, что возраст их мал и как бы этот вариант я как бы откидываю. Но принимать подарки я как бы, ну, для своего ребенка не то, что запрещаю, а говорю ей, чтобы она была всегда независимой, и чтобы она не давала каких-либо поводов и манипуляций над собой. Вот такое у меня представление.

Д.ЗИЦЕР: Согласен. Я согласен с каждым вашим словом. Нет, не с каждым, кстати. Относительно того, что подарки это всегда, дарящий всегда рассчитывает что-то получить взамен, я не уверен. Ну, вы же дарите, не знаю, жене подарки, например, просто потому что вы ее любите. Маме дарите подарки, наверное, просто потому что вы ее любите.

АЛЕКСАНДР: Ну, да, да.

Д.ЗИЦЕР: Дочке дарите. То есть это немножко преувеличено. Теперь есть еще один момент. Я согласен с независимостью и со всем остальным. Часы-то дорогие? Ну, так уж между нами.

АЛЕКСАНДР: Ну, нет, ну, чуть больше тысячи рублей.

Д.ЗИЦЕР: Ну, знак внимания, то есть это знак внимания, правда?

АЛЕКСАНДР: Ну, как бы да, да.

Д.ЗИЦЕР: Это важно. Потому что, если бы вы сказали, что он подарил ей, я не знаю, Rolex, я, в общем, наверное, иначе бы реагировал, ну, во всяком случае, сильно бы удивился. Это знак внимания. Ну, давайте тогда, у меня два вопроса, Александр. А что бы вы хотели, чтобы он ей подарил на день рождения? От чего бы вы не пугались?

АЛЕКСАНДР: Ну, от чего мне бы, ну, максимально вот я для себя, как понимаю, цветы, хотя бы цветы. Ну, это не день рождения, это как бы, условно, что они как бы встречаются чуть больше месяца и вот как бы он подарил часы ей, ну, как-то раньше. Почему, потому что они где-то прочитали, что это, как сказать, ну, что это вроде как бы к расставанию на Новый год, и что Новый год начнется, и поэтому он этот подарок преподнес гораздо раньше.

Д.ЗИЦЕР: Ну, какая красивая история 15-летних детей, буквально возраста Ромео и Джульетты. Как мы с вами понимаем, мы же взрослые мужики с вами, да, мы понимаем, что совершенно не обязательно это навсегда, хотя бывает и так. Но вообще-то это не обязательно навсегда. Слушайте, мне кажется, что об этом мальчике это говорит только хорошо. Сумму, на которую вы купили часы, я не знаю достатка этой семьи, но, тем не менее, эта сумма, в любом случае, не критичная, как мы с вами понимаем, ну, как ни крути.

АЛЕКСАНДР: Ну, как бы да, да.

Д.ЗИЦЕР: Он подумал, смотрите, он подумал, наверное, я не защищаю его, я понятия не имею, о ком идет речь, наверное, он подумал, что он хотел бы, чтобы что-то осталось у нее на руке, например, материальное. Не цветы, которые, ну, как ни крути, завянут все равно. Так что не знаю я, не знаю.

А вот еще один вопрос, я обещал два. Второй вопрос, знаете, какой, вот представьте себе, что вам 15 лет, и вам кто-то делает подарок, ну, например, девочка, с которой вы дружите. Она дарит вам что-то чуть более материальное, чем цветы. Ну, цветы вообще она, наверное, вам бы не дарила, что-то такое.

АЛЕКСАНДР: Ну, вы знаете, мое детство проходило как бы в эпоху, условно, середины 90-х, начала нулевых.

Д.ЗИЦЕР: Да, тем более.

АЛЕКСАНДР: И, касаемо от кого-либо подарков, я вообще просто, как в семье, как бы я первый ребенок, в семье нас трое, и поэтому для меня как бы всегда было, знаете, как воспитанием отца то, что он мне рассказывал, что ты всегда должен добиваться сам и быть как бы независимым, всегда быть…

Д.ЗИЦЕР: Так я согласен с вашим отцом, так же, как и с вами. Но еще раз, это произошло, вам подарили, вам принесли, не знаю, машинку, что-нибудь, ну, представьте все, что хотите. А что бы вы сделали? Не взяли бы, что ли?

АЛЕКСАНДР: Ну, в тот момент экономика страны была, вы сами знаете, в каком состоянии.

Д.ЗИЦЕР: Это тут ни при чем. Тем более, представьте себе такую историю, тем более что на многое рассчитывать не приходилось. И вдруг приходит друг или подружка и что-то дарит. Ну, просто представьте себе, как бы вы поступили.

АЛЕКСАНДР: Ну, наверное, я бы принял этот подарок, да, с радостью на тот момент.

Д.ЗИЦЕР: Ну, конечно, приняли бы. А еще бы вы приняли не только из-за радости, а еще и чтобы не обидеть этого человека.

АЛЕКСАНДР: Ну, это тоже логично, да, верно, да.

Д.ЗИЦЕР: То есть, смотрите, Александр, что я скажу, короче говоря, из всего этого, что мне кажется. Во-первых, я должен вас поздравить с тем, что вы замечательный папа, потому что вы за нее волнуетесь. Наше с вами дело волноваться. И я думаю тоже, как папа дочки и не одной, я вас понимаю, я думаю, что у меня, в первую очередь, в голове включились бы лампочки такие же, как у вас. Но вопрос, что бы я сделал, во вторую очередь. И вы, мне кажется, большой молодец, что тоже вы готовы про это говорить, а не действовать.

АЛЕКСАНДР: Ну, да, я просто с супругой, когда общался со своей, она как бы имеет образование, у нее профессия соцработа, понимаете, и мы с ней беседовали, сначала я это воспринял, ну, как бы агрессивно. Но потом мы побеседовали и, знаете, ну, я как бы все равно до конца не принял то, что, ну, хорошо, она приняла. Просто я до конца еще не могу понять, что вот она, условно, встречается с парнем, ей приятно, ей хорошо, она радостная, она веселая.

Д.ЗИЦЕР: Это папкины штуки просто, это папкины штуки. Она у вас старшая, да? Я правильно понимаю?

АЛЕКСАНДР: Ну, она единственная.

Д.ЗИЦЕР: Она единственная, ну, тем более, ну, дочка для папы. Ну, ничего себе, мы вдруг с вами понимаем, я, как папа дочери, и вы, как папа дочери, мы вдруг с вами понимаем, что, ничего себе, эта девочка, понимаете, с кем-то там еще, понимаете, обнимается, и, если не обнимается, то будет обниматься. Ну, это вообще совершенно, конечно, обливание кровью отцовского сердца. Я вас понимаю. Но, с другой стороны, а чего нам делать-то с вами? Ну, глубоко дышать, ну, водичку пить или что-нибудь там еще, с женой разговаривать, дело хорошее, можем друг с другом поговорить.

АЛЕКСАНДР: Ну, понятно, я понял.

Д.ЗИЦЕР: То есть, нет, Александр дорогой, мне кажется, что то, что вы опасаетесь, нормально и правильно, и опасайтесь смело. И когда-нибудь, чтобы она не связала, ваша дочечка эту ситуацию с разговором, вот отойдет это немножко дней за 7, за 10 от этого случая, и вы ей скажите при случае, во-первых, что вы за нее ужасно рады. Поверьте мне, вот поверьте мне, она упадет от счастья в обморок.

Скажите, подождите, дослушайте, скажите, что вы за нее ужасно рады. Скажите, что это очень-очень круто, что она испытывает такие чувства. И пропустите между делом – котик, я за тебя волнуюсь, но я понимаю, что ты у меня такая умница, что я, наверное, за тебя волноваться и не должен, правда же? И она скажет вам – правда же, папа Саша. И все. Вы не успокоитесь, но чуть-чуть, капелюшечку успокоитесь.

АЛЕКСАНДР: Ну, да, я за нее очень сильно переживаю. Ну, я не знаю, Дима, честно сказать, не могу я прямо ответить на этот вопрос вот с уверенностью, что мы с вами поговорили, и ваши убеждения, конечно, очень весомы, какие-то доводы вы говорите, объяснения.

Д.ЗИЦЕР: Саш, я же не говорю доводы. А альтернатива-то какая? А что вы можете сделать? Извините, тем более что…

АЛЕКСАНДР: Ну, запрещать, я так понимаю, запрет это самое, ну, как бы я считаю, что это самое плохое, что может быть. Нужно просто, ну, или садиться разговаривать, беседовать.

Д.ЗИЦЕР: О чем? Подождите, Александр, у меня есть, знаете, что, не буду никого брать до рекламы, договорю с вами. О чем говорить-то с ней? Ну, вот как она должна была поступить, если вот, например, в вашей идеальной модели, ну, вот как она должна была? Она не идеальная, кстати, вы сомневаетесь и правильно делаете.

АЛЕКСАНДР: Ну, да.

Д.ЗИЦЕР: Ну, вот о чем с ней разговаривать? Ну, вот, что, дочь, ты в следующий раз должна отказаться или верни ему этот подарок. Ну, вы представляете, какая обида будет у вашей дочери на вас?

АЛЕКСАНДР: Ну, просто у нас был прецедент с предыдущим парнем. Он как бы выше статусом, условно, в плане достатка нашей семьи. И в первый раз я заставил, она с этим парнем не встречается больше, ей не нравится его там, отношение было, ну, и так далее. И она вернула ему дорогостоящие подарки в виде подарков фирмы «adidas», каких-то вещей, ну, и так далее. Вот на этом я настоял, и она вернула в качестве денег. Он ей подарил, она ему просто вернула в сумме этих средств, которые были потрачены.

Д.ЗИЦЕР: А он взял.

АЛЕКСАНДР: И потом она проанализировала, сказала, что, да, это не тот человек, с кем мне необходимо, но опять же путем там какого-то промежутка времени.

Д.ЗИЦЕР: Ну, вот смотрите, Александр, поверьте мне, будьте осторожны. Смотрите, одно дело, когда расстаются люди, причем даже в этом возрасте, и говорят – все, значит, вот забирай свои подарки, так бывает. Мне кажется, что это не идеальная форма, но так может быть. А другое дело, если мы говорим, тем более что, еще раз, это часы за тысячу рублей, я понимаю, что бывает так, что для 15-летнего мальчика, я думаю, что это немалые деньги, между прочим. Тем более…

АЛЕКСАНДР: Ну, ему не 15, ему 18, вот так.

Д.ЗИЦЕР: 18, хорошо, сколько есть. А другое дело, когда папа говорит – верни подарок, они вместе…

АЛЕКСАНДР: Ей 15 будет в январе.

Д.ЗИЦЕР: Я понимаю, дружище. Но вам же в этот момент нужно, чтобы с ней обращались бережно, в том числе, родители и он, конечно, тоже. Поэтому поговорить чуть-чуть отдельно про это можно. Но ведь, если папа сейчас скажет – верни подарок, он же разрушит отношения дочки с этим молодым человеком, и у нее же, с ней это останется навсегда, понимаете, какая штука.

АЛЕКСАНДР: Ну, да, она удивилась, когда она пришла и увидела часы, я увидел часы, я ее не стал…

Д.ЗИЦЕР: Я бы на вашем месте выдохнул и потерпел, и волновался, и ваша супруга замечательная, разговаривайте на эту тему, поверьте мне. Я желаю вам удачи. Друзья, у нас реклама.

Саратов на линии. Ольга, добрый вечер.

ОЛЬГА: Добрый вечер, Дима. Я сразу перейду к вопросу. У меня есть трое племянников 7, 8, 9 лет из двух семей. И вот у нас регулярно проводятся дома какие-то семейные торжества. И после того, как расходятся гости, вот мы уже неоднократно обнаруживали пропажу вещей. Поскольку вещи такие незначительные, явно детские, мы подозреваем, что, естественно, это дети. И вот у нас в семье встал вопрос, как же нам теперь быть? Вообще обращать ли на эту ситуацию внимание как-то родительское, ну, родителей детей? Или просто промолчать, поскольку…

Д.ЗИЦЕР: Конечно, обращать. Конечно, не промолчать.

ОЛЬГА: Конечно, обращать, да?

Д.ЗИЦЕР: Конечно, да. А скажите мне, приведите пару примерчиков просто так, чтобы понятнее было, что, действительно, пропадает.

ОЛЬГА: Пропадают, ну, маленькие, например, вот у меня, у сына коллекция конфет, и пропала часть этой коллекции. В другой раз пропали 200 рублей, лежали на видном месте, они пропали. Ну, вещи незначительные, то есть у нас вопрос исключительно педагогический.

Д.ЗИЦЕР: Ну, нет, это чуть-чуть сложнее, потому что сына до этого в картине не было, а теперь есть. А сыну-то, сколько?

ОЛЬГА: Сыну 17 лет.

Д.ЗИЦЕР: А, сын взрослый. Нет, сына исключаем из числа пайщиков концессионеров. А скажите мне, пожалуйста, вы говорили со своими родственниками-то, ну, с родителями, я имею в виду, детей этих, племянников? Или нет еще?

ОЛЬГА: Нет, я решила сначала вам позвонить, потому что я вот боюсь, стоит ли вообще заводить об этом речь.

Д.ЗИЦЕР: Нет, ну, смотрите, я скажу вам правду, это вопрос отношений. Это же вопрос тонкий, он не только про педагогику, он еще и про отношения взрослых между собой.

ОЛЬГА: Да, очень тонкий.

Д.ЗИЦЕР: Потому что, я вот скажу вам, например, если бы это были, ну, я был внутри этой ситуации, я бы никого не пилил, я бы спокойненько этих 7, 8, 9 лет собрал вместе, это сейчас, если бы родители у нас были в отъезде, сейчас мы вернемся к реальной ситуации. И сказал – слушайте, народ, тут у нас какая-то чепуха произошла, я вообще даже совершенно разбираться с этим не буду, естественно, мы вам верим на сто процентов. Но последите, чтобы ничего никуда у нас там, в карман не провалилось и так далее, потому что мы тут чего-то искали, не нашли. В общем, короче говоря, все, максимально смикшировал, вот так, между делом. Вот как-то вот такая.

ОЛЬГА: С детьми у меня есть возможность, они иногда бывают…

Д.ЗИЦЕР: Нет, ну, подождите, да, но об этом же должны знать родители в вашем случае. Это я бы так поступил, если бы у нас в школе, например, в 3-м классе что-нибудь малозначительное пропало, я бы поступил примерно таким образом. Я бы сказал – слушайте, народ, у нас этого никогда не было, я уверен, никогда не будет, и бывают разные обстоятельства, и бывают случайности. И речь не идет о том, что я хочу вас обидеть недоверием, но просто пообращайте внимание, чтобы предметы с места на место не перелетали, потому что вот вдруг чего-то обратили внимание, что чего-то нет, чего-то есть, даже думать про это не хотим. Все.

Но дети-то придут к родителям, я полагаю, после этого, или нет, не знаю. Я не знаю, как у вас отношения устроены.

ОЛЬГА: Не знаю, могут прийти, а могут и нет.

Д.ЗИЦЕР: Речь идет о ком, о вашем братике, сестричке, о ком? Родители это кто, короче говоря?

ОЛЬГА: Золовка и брат. То есть две семьи разные.

Д.ЗИЦЕР: Отлично. Теперь, ну, вот давайте, как на духу отношения у вас, человеческие отношения хорошие, близкие?

ОЛЬГА: Хорошие и там, и там.

Д.ЗИЦЕР: Ну, так, а почему-то нет-то, Оль? А почему тогда не сказать им прямо в какой-то момент, извините, за бокалом вина вот на Новый год, ну, не на Новый год, в новогоднюю ночь не надо этого делать. Просто скажите – слушайте, ну, чего-то такая какая-то ерунда произошла, можете сказать, что посоветовались со мной или с кем-то еще, или с другим человеком, и все. Нет, нельзя так? Нет, нет, я ведь, смотрите, я иду ощупью, почему, я вас не убеждаю…

ОЛЬГА: Можно попробовать.

Д.ЗИЦЕР: Подождите, Оль, я ведь не знаю ваших родственников. Потому что теоретически, если такое произойдет, и ваш брат ужасно вспылит и скажет – как ты могла подумать на моих детей, ничего хорошего не будет. Или, наоборот, ваш брат или не брат, еще раз, не будем переносить это лично, вспылит и пойдет к своему ребенку и скажет – как ты смел, ничего хорошего в этом не будет.

То есть тут нам нужно, понимаете, в чем наш педагогический разговор, нам нужна уверенность во взрослых, а не в детях. В детях я уверен, что они это примут. И, если, действительно, кто-то из них что-то такое взял, и они вместе эту конфету разожрали, извините за выражение, ну, все, им хватит этого разговора абсолютно точно.

Нам надо быть уверенными во взрослых. Я бы взрослым, в общем, в той или иной форме сказал, но, только хорошо подумав, вы своих родственников лучше знаете. Хорошо подумал, как им это преподнести.

ОЛЬГА: Ну, в максимально, наверное, мягкой форме. Тогда у меня еще вопрос.

Д.ЗИЦЕР: Ну, давайте быстренько, у нас минута, давайте.

ОЛЬГА: Вопрос вот по поводу своего тогда ребенка 17 лет, у которого, в общем-то, несколько произошло… Нет, нет, именно с этим. Я ему компенсировала вот эти пропажи. И я вот думаю, стоит компенсировать или нет, соблазна у него не возникнет в следующий раз, когда не будет никакой пропажи, сказать – а вот у меня пропали 200 рублей, мам.

Д.ЗИЦЕР: Нет, ну, я надеюсь, что сын у вас честный, ему такое в голову не придет. Но вообще-то, мне кажется, что это семейное дело, семейный дом.

ОЛЬГА: Надеюсь, что нет.

Д.ЗИЦЕР: Ну, пропало, ничего, нет, мне не кажется, что вы должны компенсировать, извините. Ну, бывает такое, ничего не поделаешь. Расскажите ему о разговоре, расскажите о том, что мы разные, в 7, 8, 9 лет со многими из нас случалось такое, что лежит в хозяйском доме конфетка, а мы ее съели в гостях. С вами не бывало? Со мной бывало, правду говорю.

ОЛЬГА: Бывало, бывало.

Д.ЗИЦЕР: Ну, отлично. И в этот момент…

ОЛЬГА: И со всеми бывало.

Д.ЗИЦЕР: Ну, правда. И наша цель же, чтобы они, в общем, поняли и запомнили, чтобы это не повторялось. Ну, все. И цель вашего сына, ну, 17 лет мальчику, ну, что, он взрослый совсем, мне кажется, что он поймет, что, да, вот так оно и устроено.

ОЛЬГА: Ну, да, он взрослый.

Д.ЗИЦЕР: Ну, конечно. Просто объясните ему, расскажите ему о нашем разговоре, и я не думаю, что проблемы будут, нет, нет. Мне кажется, что это как раз интересное такое семейное дело, ну, вот, собственно, и все. К счастью, все кончилось 200 рублей и конфеткой. Все, я прощаюсь с вами, извините, пожалуйста. Мы подошли к новостям.

ОЛЬГА: Спасибо большое.

Д.ЗИЦЕР: Дорогие друзья, у нас следующий час совсем-совсем скоро.

Есть слушательница на линии, но я отвечу на два сообщения, думаю, что вы поймете почему. Не могу не ответить, короче говоря. Евгений из Алтайского края пишет. «Дима, здравствуйте. Не был неделю у сына, так как не живем вместе. Он сказал, что будет смотреть мультфильмы и не пойдет со мной на улицу. Что делать в таких случаях? Я уехал и сказал, чтобы ему выключили мультфильмы. Сыну 4 года».

Евгений, мне кажется, так поступать не стоит в будущем уж точно. Потому что вы не живете вместе, потому что вы встречаетесь с ним редко. И мне бы очень не хотелось, чтобы появление папы он связывал, извините, с обломами. Потому что это облом довольно сильный, извините за это слово, для человека 4-х лет.

Мне кажется, в этот момент можно сказать – так пойдем, посмотрим мульты вместе, пойдем где-нибудь поболтаем или сядем, или пойдем в кино, или я буду с тобой, или что-нибудь. Но нет, нет, а так еще получается, видите, что вы и ушли, сказав, ну, все, нет папы, ты плохо себя вел в кавычках, да еще и на пульте дистанционного управления лишили или попытались лишить его удовольствия. В общем, мне кажется, что это надо менять.

Сообщение второе. «Дима, добрый вечер. Я учительница музыки. В этом учебном году попала в детский сад, в котором мне просто невыносимо от непрофессионализма и жесткости коллег. Сад частный и новый, что самое обидное. Я уже решила, что ухожу оттуда после Нового года, но ломаю голову, стоит ли попробовать поговорить с руководством перед уходом или просто уйти. Поговорить хотелось бы о том, что можно было бы изменить в устройстве сада (примерно все). Но я не могу придумать, как подойти к этому вопросу корректно, чтобы не звучало, как будто я поучаю. Чувствую, что просто молча уйти не могу. Очень жалко детей. Анна из Москвы».

Знаете, а мне кажется, что ничего страшного, если это будет звучать, как будто вы поучаете. Ну, давайте вместе взвесим. Вы уходите в любом случае после Нового года. Для вас невыносимо, на самом деле, то, что происходит с детьми, жесткость коллег, говорите вы. Если вы об этом поговорите, то, в первую очередь, руководство этого самого детского садика будет понимать, что они видны.

Вот взрослым некоторым очень важно понимать, что они видны. Что другие взрослые не дадут или, во всяком случае, попробуют не дать совершаться, ну, каким-то неблаговидным вещам. Так что я думаю, что надо поговорить. Нет, мне не кажется, что говорить надо жестко. Напротив, поскольку мы хотим, чтобы вас услышали, нужно попробовать поговорить максимально мягко. Может быть, подсказать что-нибудь, если есть такая возможность.

Но еще раз, даже, если заведующая или как там у вас устроено, скажет, что это не ваше дело, все равно вы сделали очень-очень важное дело. Потому что у заведующей, тем более, если это новый частный сад, говорите вы, будет повод задуматься, на самом деле. Потому что в следующий раз, конечно, ей скажут об этом родители, а то и дети скажут тем или иным способом. Так что говорить, безусловно, Анна, я в этом абсолютно уверен. И спасибо вам за такую позицию. Мне кажется, что она абсолютно верная.

На линии у нас Наталья из Великого Новгорода. Здравствуйте, Наталья.

НАТАЛЬЯ: Добрый вечер, Дима. Хотела бы попросить совета, может быть, какой-то подсказочки.

Д.ЗИЦЕР: Ну, попробуем.

НАТАЛЬЯ: Проблема, не проблема, а ситуация заключается в том, дочке 12 лет, и ее вот нынешнее состояние, скажем так, мне все пофиг. Она ничего не хочет. То есть она не хочет учиться, она не хочет делать какие-то элементарные вещи по дому. То есть какие-то попытки с ней поговорить, ну, воспринимает в штыки, то есть непонятно как бы. Вроде бы ее не обижаем, все есть, все делаем.

Д.ЗИЦЕР: А с чего началась эта история, скажите, пожалуйста? С чего и когда?

НАТАЛЬЯ: Вы знаете, тут может быть два варианта. Первое, как бы я подозреваю, что, возможно, у нее какая-то появилась ревность, потому что у меня трое детей, получается, вот старшей 12, потом 8 и маленькому 2. И когда появился маленький, вроде бы как, может быть, тогда она стала становиться вот такой колючкой. Либо у нее есть такая обида на меня. Год назад что-то с ней стало происходить странное, и как бы она поделилась, что у нее появился какой-то интернет-друг.

Ну, естественно, 11-летний ребенок, какой-то интернет-друг, у меня были переживания, и я подсмотрела ее переписку. То есть интернет-друг, он перепиской меня очень шокировал, потому что там были такие фразы с суицидальной наклонностью со стороны друга, то есть не со стороны моей дочери, а со стороны друга. И я с ребенком поговорила, с дочкой по поводу этого, что не стоит дальше продолжать. И она обиделась как бы вот то, что вторглась в ее как бы пространство.

Д.ЗИЦЕР: Не хочется сыпать вам соль на рану, но я не могу не сказать. А мы предупреждали. Вот при каждом случае я говорю, что страшнее влезать. Ну, сейчас мы про это поговорим, все, я не буду вас, естественно, на эту тему долбать никак, но просто это важно произнести для других, что это может быть началом такого, ну, разрыва какого-то внутреннего. Извините, давайте дальше.

НАТАЛЬЯ: Ну, вот, в общем-то, сейчас вот такая ситуация, что ничего не хочется ребенку.

Д.ЗИЦЕР: А что вы делаете с этим? Вот, что вы с этим делаете, Наталья?

НАТАЛЬЯ: Я пытаюсь разговаривать, пытаюсь объяснять.

Д.ЗИЦЕР: Про что?

НАТАЛЬЯ: Ну, что, как, что дальше, о чем ты думаешь, как дальше жить. Ну, не как дальше жить, что, понимаешь, учеба это важно, это необходимо для твоего дальнейшего будущего. Ну, как-то надо же объяснять.

Д.ЗИЦЕР: Так она же знает об этом.

НАТАЛЬЯ: Ну, почему она тогда вот так вот.

Д.ЗИЦЕР: А почему она? А происходит так по целому ряду причин. Да, я не могу вам дать, я думаю, что вы это понимаете, Наталья, не могу вам дать однозначного ответа. Но предположить, конечно, я могу, причем предположить вместе с вами. Ну, 12 лет, мы понимаем, что это такое, правда?

НАТАЛЬЯ: Да.

Д.ЗИЦЕР: Это, в общем, тот самый переходный возраст, начало, которое бывает разным и так далее. Значит, дома еще есть двое детей, понятное дело, что мама не может уделять внимание только ей. Сейчас ей, действительно, потихонечку становится все равно, а год назад тоже не могла, и, в общем, она как-то это, маму винить не будем, я сразу говорю. Ну, мы же стараемся объяснить, что с ней происходит.

Плюс к этому произошла эта история год назад. Я не хочу вас обманывать и не стану, эта история значимая. Там, наверное, были другие способы, как себя можно было повести, проявить, но уже что сделано, то сделано, ничего не поделаешь. Но эта история значимая. Так что вот, почему она так себя ведет.

Теперь, что с этим делать. Я бы попробовал совсем-совсем иначе с ней поговорить. Знаете, как, я бы попробовал поговорить с ней по-честному и спросить ее, как бы она хотела, чтобы выглядела ее жизнь по-честному, вот по-честному. Чтобы она не подозревала вас, что вы ожидаете какого-то однозначного ответа. Знаете, бывает такое, что мама так поговорит с дочкой, а дочка чувствует, что мама только и ждет, что она скажет – я хочу учиться, я хочу быть отличницей, я хочу убирать у себя в комнате с утра до вечера и так далее. Нет, нет, не так.

А вот по-честному. Сказать – котик, я огорчена очень-очень всем происходящим, я очень-очень расстраиваюсь. Я понимаю, поскольку я тебя очень-очень люблю, что что-то не так, может, и я в чем-то виновата была, ты, к слову сказать, прости меня, пожалуйста, за это, если в чем-то я виновата, я искренне умею просить прощения и прошу. Давай попробуем поговорить о том, как вот по-честному ты бы хотела увидеть свою жизнь. Слушай, все, может, и не получится, но давай про это поговорим.

Я думаю, я почти уверен, вернее, Наталья, что она сама себе по-честному не задавала этот вопрос. Потому что это же такой возраст одиночества подростковый. Это возраст, когда нам, действительно, может ничего не хотеться, и нас все раздражает. Но копнуть поглубже иногда у нас не хватает сил и энергии. Помогите ей копнуть поглубже. Ну, пусть она про это поговорит. Она может сказать довольно неприятные вещи, как вы понимаете.

НАТАЛЬЯ: Ну, да.

Д.ЗИЦЕР: Но пусть она их произнесет. Потому что в этот момент произойдет следующее. Во-первых, она поймет, что с мамой можно разговаривать по-честному, можно и нужно, добавлю я от себя. Но нужно-то нужно, но в 12 лет уже, так сказать, мы не очень реагируем на это слово. Во-вторых, она проанализирует сама, сама проанализирует, чего она хочет.

Смотрите, человек в 12 лет, я уверяю вас, понимает, что учиться нужно. Она понимает. Другое дело, что ей может не хотеться, может, у нее есть какие-то проблемы с учителями, может, она понимает не до конца. Потому что ответ – нужно, просто потому что нужно, ну, не подходит, когда нам 12, да и когда нам 50, не подходит. Ну, не подходит, плохой ответ.

Но она, уверяю вас, она не говорит в глубине души – я не буду учиться и вообще ничего не буду делать, буду всю жизнь лежать, плевать в потолок, ура, ура, ура, только смотреть в телефон. Она этого не говорит.

Теперь смотрите, я иду дальше. Вы со мной, правда же?

НАТАЛЬЯ: Да, да.

Д.ЗИЦЕР: Отлично. Я иду дальше. Давайте предположим, что у нас состоится начало такого разговора. Теперь, дальше нужно посмотреть, что из этого можно сделать, потому что у мамы Наташи тоже же есть какие-то свои желания, красные линии и так далее. Про ее жизнь, про жизнь мамы Наташи, не про жизнь вашей дочки, понимаете?

НАТАЛЬЯ: Да.

Д.ЗИЦЕР: И тогда мы можем сопоставить первое со вторым. И тогда это, ну, такая игра немножечко, в хорошем смысле слова, когда мы придумываем заново нашу жизнь. Большая часть, поверьте мне, большая часть останется, как было. Но часть вещей изменится, и это шанс это изменить.

Может, вам дочка ваша скажет, я не знаю, какую-то очень простую вещь. Скажет – мам, когда ты, я не знаю, заходишь в мою комнату два раза в день, мне это портит настроение на весь день. Я не знаю, заходите вы или нет, это не важно, это просто пример. И вам легко будет это изменить, легко-прелегко.

Или вы скажете, например, доченька дорогая, мне так не хватает, ты знаешь, тебя вечерочком, чтобы мы могли сесть и поболтать за чашкой чая, мне вообще никто лучше, чем ты ни совет не даст, ничего. И она вдруг скажет – да ладно, я и предположить такого не могла.

Или она скажет, наоборот, мам, ну, она не скажет, но потенциально может сказать, может подумать – мам, мне так важно, чтобы я могла с кем-то посоветоваться, чтобы мне не говорили, что можно и чего нельзя, я это и сама знаю, а вот посоветоваться с человеком, который не будет судить. Вот я, например, приду к маме, скажу, что у меня собеседник какой-то в интернете, мама, конечно, испугается, потому что маме положено пугаться в этот момент, и мама правильно испугается.

Но мама, как взрослая женщина, сумеет совладать со своим страхом, и сможет со мной на эту тему поговорить и ответить мне на вопросы, и ответить на мои опасения. А потом уже пойдет бояться к себе в комнату. Вот. Проверьте, насколько я внятен, действительно.

НАТАЛЬЯ: Да, я все поняла.

Д.ЗИЦЕР: Да, понятно? То есть говорим про другое, говорим про это. Все, я желаю вам удачи.

НАТАЛЬЯ: Спасибо, всего доброго.

Д.ЗИЦЕР: Вперед, действуйте, спокойно, 12 лет, жизнь длиннющая впереди, все успеете, все поменяется в лучшую сторону.

Руслан из Жуковского, здравствуйте.

РУСЛАН: Добрый вечер, Дима.

Д.ЗИЦЕР: Я слушаю вас.

РУСЛАН: У нас такая история. Сын, 8 лет, пошел в первый класс. Готовился пойти на 1 сентября, выбирал одежду, портфель и так далее, было много желания. Пошел на утреннюю линейку, все было хорошо, сходил еще один раз в школу и пришел со школы, сказал, что больше в школу ходить не хочет, что там скучно, ему там не интересно.

Д.ЗИЦЕР: А, на самом деле, там интересно, Руслан?

РУСЛАН: Ну, вы знаете, я свои первые, наверное, три класса не особо чего помню там, что было.

Д.ЗИЦЕР: Нет, я про вашего сына спрашиваю, а не про вас. А, на самом деле, там интересно?

РУСЛАН: Я не знаю, я не был в школе, в его классе.

Д.ЗИЦЕР: Да ладно. Ну, а он-то, что рассказывает? Чего там не интересного? Как там жизнь устроена в школе у них? На что он жалуется, короче говоря?

РУСЛАН: В том-то и дело, что он не жалуется и особо не рассказывает. Мы его все пытали, спрашивали, что же именно тебе не понравилось. Выудили единственное, что питание, что нас заставляют кушать, а я не хочу кушать. И что там скучно. Я допускаю, может быть, что, может быть, он у нас просто умеет читать, считать, а они проходят буквы, и как-то вот там это не подразделяется, кто умеет, кто не умеет, ему просто не интересно, когда ему рассказывают…

Д.ЗИЦЕР: Ну, вопрос, я полагаю, у вас, что с этим делать, правда?

РУСЛАН: Вы знаете, да, мы уже все перепробовали и, наверное, то, что не надо было, угрозы там, уговоры там, и бабушки, и дедушки, все приходят. Он у нас такой парень упрямый, сказал – нет, все, не хочу. Когда слишком много давят, он говорит – да, да, ладно, завтра я пойду. Утро наступает – никуда я не пойду. Ну, в общем, хитрит, как может по-детски, но в школу идти не хочет.

Д.ЗИЦЕР: Да он не хитрит абсолютно, он не хитрит, вам достался просто ребенок с сильным характером, я вас поздравляю. Скажите мне, а вы с учительницей-то разговаривали?

РУСЛАН: Да, вы знаете, мы ходили к учительнице, и нас вызывали, и к директору. Она говорит – ну, вот что, надо что-то делать, и директор говорит – что-то надо делать.

Д.ЗИЦЕР: Нет, нет, подождите, нет. Не ходила ли учительница к вам? То, что она вас вызывала, это все равно, что она к вам пошла. Вы ходили к учительнице советоваться?

РУСЛАН: Да, мы приходили.

Д.ЗИЦЕР: И чего?

РУСЛАН: Ну, мы приходили – что же делать? Она говорит – ну, надо вам с ним работать, потому что это ненормально, что ребенок не хочет идти в школу. Все ходят, а вы не ходите, вы такие у нас одни во всей школе. Ну, посылали к психологу.

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, это очень простая история. Во-первых, где вы живете, извините, я прослушал?

РУСЛАН: Город Жуковский Московской области.

Д.ЗИЦЕР: Город Жуковский. Значит, я скажу. Во-первых, я вас успокою, ваша учительница лукавит, вы не одни во всей школе те, кто не хотят ходить в школу. Мы не будем с ней спорить на эту тему, но простой опрос среди 8-классников докажет ей ее абсолютную неправоту, абсолютную, не относительную, а абсолютную. Не был я в вашей школе в Жуковском, но почему-то я в этом уверен.

Значит, смотрите, может быть всякое. Ну, во-первых, тут тоже, я не хочу просто так ругать учительницу, но вообще-то это учительницы дело как-то это раскрутить и так далее. Мне кажется, что история следующая, что с этим делать. Во-первых, нужно взвесить другую школу, опять, не знаю, как у вас в Жуковском это устроено. Нужно взвесить другую школу и другую учительницу, возможность.

РУСЛАН: Школа есть.

Д.ЗИЦЕР: Отлично, я бы взвесил. Перед тем, как я бы это начал взвешивать, я бы с вашим сыном пофантазировал и вместе нарисовал рисуночек или написал коротенькое сочинение, какой должна быть школа. Чтобы у него появился запрос, чтобы у него появился заказ. Чего я ищу, чтобы он понял, чего я ищу. Про еду, если он говорит правду, это, конечно, вопиющая чепуха, если их заставляют есть. Но дело даже не в этом, правду, не правду, может, он это говорит, для того чтобы вы ему скорее поверили, не важно. Формулируем и после этого ищем.

Теперь, Руслан, внимание, тяжелое сообщение. Может ли такое быть, что вы не найдете то, чего он ищет? Ну, теоретически, да, маловероятно, теоретически, да. И тогда вы вернетесь в программу, и мы с вами будем говорить о том, как устроено семейное обучение. Но изначально садитесь вместе с ним спокойненько, откладывайте все свои угрозы обязательно, и говорите о том, какую школу мы ищем. Прямо фантазируйте, как будто сказку пишете вместе. Все. А после этого начинаем искать.

РУСЛАН: Так он уже у нас полгода на домашнем обучении. Спасибо.

Д.ЗИЦЕР: Ну, полгода на домашнем обучении, все, я все понял. В начале следующего выпуска две фразы для вас скажу, так что оставайтесь не на линии, а слушайте радио. Ребята, у нас реклама и новости, скоро вернусь.

Обещал я несколько слов добавить для Руслана. Руслан в последнюю секунду успел сказать мне, что они полгода на домашнем обучении. Руслан, думаю, что вы меня слышите. Проанализируйте ситуацию, если у вас все хорошо на домашнем обучении, на которое вы, в любом случае, ушли, не исключено, что там и нужно оставаться. А что вы так боретесь за возвращение в школу?

Если у вас наладилась жизнь, если вы понимаете, каким образом устроена семья, если вы понимаете, каким образом устроена жизнь вашего мальчика, все нормально, все в порядке. Не забывайте к этому добавить кружки, посещение каких-то секций, на которых он встречается все-таки со своими сверстниками. Ну, вот, собственно говоря, и все, и учитесь на здоровье, ничего ужасного в домашнем обучении нет, особенно в вашей ситуации.

Кострома на линии. Лариса, здравствуйте.

ЛАРИСА: Дима, здравствуйте. В первую очередь хотелось бы вас поблагодарить. Вы совсем недавно дали мне очень дельный совет. Сын Лука, 2,7, который очень много дерется. Вы не представляете, мне хватило одного строгого с ним разговора, чтобы он через день ко мне подошел и сказал, что он больше не будет толкаться и драться с другими детьми. Для меня это был очень большой шок. Оказывается, я просто не разговаривала с ним строго ни разу.

Д.ЗИЦЕР: Ну, красота, красота, я вас поздравляю, здорово.

ЛАРИСА: Представляете, какое чудо, все вы.

Д.ЗИЦЕР: Ну, ладно, ладно, все вы, на самом деле, все вы, поверьте мне. Потому что надо не только сказать, но и услышать, это важный момент. Я вас слушаю.

ЛАРИСА: Наверное. Дима, вот сейчас так подошло время, что мы запланировали идти вместе с ребенком в сад. Сад бюджетный. Но мы, в принципе, я и Лука подходили к выбору его, мы ходили по разным садам. И, в общем-то, на мой взгляд, подобрали хороший вариант, неплохой.

И вот неделю целую мы с ним ходили на прогулки. Но даже после пяти дней на прогулках он не хочет гулять на площадке вместе с детьми, он как бы рвется ко мне. Он меня не отпустил даже до магазина сходить во время прогулки. И, в принципе, он очень привязан ко мне. У него очень маленький опыт общения с другими взрослыми. Он даже с бабушками остается очень нехотя и даже с папой плачет иногда, когда я уезжаю.

Д.ЗИЦЕР: Ну, вот вам и объяснение.

ЛАРИСА: Да, у него, правда, очень маленький опыт. Мы жили в другом городе, и я была прямо тотал внимания ему. И сейчас так получается, я не знаю, как так получилось, но, в общем, я пропустила этот момент, и меня не пускает в сад на адаптацию. То есть мы вроде собрались идти в группу, я спрашиваю у заведующей, где я могу находиться, она мне говорит – нигде, на территории сада, пожалуйста, гуляйте.

Я понимаю, что без слез не обойдется. Но при этом я могу немножко отложить этот момент на месяц, на два, но я понимаю, что за месяц вряд ли что-то изменится. И вот такой вопрос. Как же мне облегчить этот этап? Стоит ли подождать два месяца и начать там в феврале?

Д.ЗИЦЕР: А давайте придумаем. А скажите, пожалуйста, где это все дело находится сейчас? Вот сейчас вы уже его оставляете в саду или все еще ходите на прогулки вместе?

ЛАРИСА: Нет, мы завтра планировали, то есть мы ходили на прогулку, два дня пропустили в связи с морозами и прививками. И завтра я планировала по своим как бы внутренним ощущениям, что мы идем на первый день адаптации. К 8 утра на завтрак. Он очень ждет завтрак, я ему его разрекламировала, там будет очень вкусно, я думаю, что так и будет, правда.

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, а вы уверены прямо, ну, подождите секунду, я вот сейчас думаю по ходу, есть несколько вариантов. А вы уверены, что он не пойдет?

ЛАРИСА: Он точно будет плакать, от меня не отстанет, он очень боится. Он даже, мы ходили тут на гимнастику, пытались оставить его одного…

Д.ЗИЦЕР: Точно, точно, просто сто процентов, вы даете мне сто процентную гарантию, что он будет плакать?

ЛАРИСА: Да, да, сто процентов, да.

Д.ЗИЦЕР: И это первое. И вы даете мне стопроцентную гарантию, что единственный вариант, который будет, от вас его просто оторвут, и вы должны будете уйти, да? Такая модель или что?

ЛАРИСА: Ну, видимо, да.

Д.ЗИЦЕР: Ну, это хорошо бы знать. Потому что, если вам дадут с ним там потусоваться, это одна история. А, если скажут – все, мамочка, давайте ребенка и уходите, это история другая. Ну, давайте плохой вариант рассмотрим. Плохой вариант, это, что, действительно, единственный вариант – вы на порог, вам скажут – все, отдавайте Луку, мама уходит. Лука кричит душераздирающе, мама ушла и тоже, в общем, где-то плачет в уголке.

Если, действительно, предположить, что у нас сто процентов такой вариант, я бы подождал два месяца. Я обосную, я могу вам рассказать, почему. Я даю такой редкий для себя совет. Вот, почему. Во-первых, Луке у нас, сколько, 2,7, вы говорите?

ЛАРИСА: Да.

Д.ЗИЦЕР: 2,7 и 2,9 это, в общем, большая разница, я должен вам сказать, что он подбирается к этому самому кризису 3-летия. Он намного более рассудителен станет совсем скоро, и намного более убеждаем. Но я-то, в общем, не ради этого это вам рассказываю. Просто вы сказали, что у него очень маленький опыт общения со взрослыми. В эти два месяца вы можете, эти два месяца вы можете посвятить тренингу просто на эту тему. Эти два месяца вы можете спокойненько знакомить его и давать ему возможность общаться с другими взрослыми. Понимаете, какая штука?

У меня есть еще один аргумент за это, как ни странно, я скажу вам, какой. Это аргумент следующий. Допустим, произойдет чудо, допустим, и вы не правы. Вот он один день поплачет, второй день поплачет, на третий день сам скажет – мама, я хочу в детский сад.

У него до каникул остается всего неделя. В этом возрасте, в его возрасте до 3-х лет, да и после 3-х, в общем, тоже две недели каникул, там две недели почти получается в этом году, ну, не знаю, 12 дней, это огромный срок. И должен вам сказать, что очень высока вероятность, я кровью не распишусь, но вероятность очень высока, что он отвыкнет, и с 10 января начнется второе привыкание. Ну, и зачем нам с вами это, вот скажите на милость, если у вас есть возможность этого не делать? Да?

ЛАРИСА: Да.

Д.ЗИЦЕР: Еще раз, только, если это не ломает вашу жизнь, это важный момент. Потому что вы знаете, у меня есть и вторая сторона.

ЛАРИСА: Нет, нет, не ломает, да.

Д.ЗИЦЕР: Вторая сторона устроена так, что должна быть граница для родительских жертв тоже. Мне не близка эта позиция, что мы свою жизнь посвятим нашему ребенку, нет, не близка. Ребенок от этого в результате счастлив не будет. Но, если, действительно, вы спокойненько можете провести с ним ближайшие месяц, другой, и помнить о том, что надо общаться, надо ходить в гости, надо ходить к другим людям, надо бывать в местах, где, может быть, есть дети его возраста и взрослые, с которыми чуть-чуть можно пообщаться.

ЛАРИСА: Он общается с ними, когда я рядом, когда я в видимости он спокойно коммуницирует.

Д.ЗИЦЕР: Ничего страшного.

ЛАРИСА: Но просто вот, когда я ухожу…

Д.ЗИЦЕР: Ничего страшного, но, если вы идете в гости к друзьям, и он сходил раз, сходил другой, почувствовал, что это безопасная территория, и мама, извините, вышла в туалет, например, этому учатся, и, да, он это переживет спокойно. Поищет, найдет маму после этого.

Дальше, чуть позже, опять-таки, время пройдет, мама сможет с ним начать договариваться. И когда вы придете в детский сад в чуть-чуть более осознанном возрасте, капелюшечку и с чуть большим опытом, мама сможет сказать – слушай, я вот воспитательнице оставляю свой номер телефона, если ты очень-очень захочешь меня увидеть, она мне позвонит, но я ухожу, у мамы дела, и так далее. Спокойно.

ЛАРИСА: Хорошо, а сколько потусоваться можно, ну, то есть, если хороший вариант рассматривать, и мне разрешат там потусоваться. Можно же пойти и сразу же уйти, никто нас не держит же, правильно. Если попробовать какое-то время там побыть, там, это в раздевалке?

Д.ЗИЦЕР: Ой, слушайте, ну, я боюсь, да, да, в раздевалке дело хорошее. Но я бы сказал, в принципе, первое посещение должно быть два, ну, три часа, когда вы в раздевалке, а он внутри, а после этого ушли спокойно, да и все. Вот так.

ЛАРИСА: Я поняла.

Д.ЗИЦЕР: Я прощаюсь с вами, Лариса, желаю вам удачи. Ну, при любом исходе, мне кажется, что при любом варианте исход будет хорошим, точнее. Всего вам хорошего. Реклама на «Маяке».

Подходит к концу наша программа, но на линии у нас Анжелика из Новочеркасска. Здравствуйте.

АНЖЕЛИКА: Добрый вечер.

Д.ЗИЦЕР: Я слушаю вас.

АНЖЕЛИКА: У нас есть средний сын в семье, который не хочет учиться в школе. И это уже вторая школа. То есть мы думали, вдруг класс или школа, или педагоги. Перевели в другую школу, где он говорит, что ему нравится учиться, и начало четверти он старается. И все учителя с удивлением говорят – как это так, у тебя было пять «двоек», выходило, да ты же можешь учиться на «четыре».

И к концу четверти он опять говорит в школе, что он не хочет учиться. Его спрашивают – ты не хочешь учиться в нашей школе? Он говорит – я вообще не хочу учиться. И даже, если ты дома с ним делаешь какой-то урок, историю там, географию, он может на следующий день его не ответить у доски. То есть он просто может не выйти к доске. Он говорит – не знаю, что отвечать.

Д.ЗИЦЕР: Здорово. Скажите мне, пожалуйста, сколько ему лет?

АНЖЕЛИКА: 12.

Д.ЗИЦЕР: Ему 12, ну, тот самый возраст, мы же только что про него, не только что, буквально полчаса назад разговаривали про этот возраст чудесный. Ну, сейчас поговорим еще раз. А сколько старшему при этом? И сколько младшему, вот так из любопытства?

АНЖЕЛИКА: 15 и 5.

Д.ЗИЦЕР: Старшему 15. Ну, и как старший учится?

АНЖЕЛИКА: Старший самый ответственный мальчик в классе. Он не идет на медаль, но он вытягивает свои «четверки», подтягивает, когда какие-то возникают проблемы. И, в принципе, его характеризуют (неразборчиво), вся школа в ужасе, как можно так неравномерно рассыпать в семье, одному отдать всю совесть, а другому не дать ее вообще. Вот такие отзывы идут от учителей.

Д.ЗИЦЕР: Что, что одному дать? Что, еще раз, я прослушал, что-то важное я прослушал.

АНЖЕЛИКА: Одному отдать всю совесть, просто он очень совестливый мальчик, такой вот, а второму не дать ее вообще.

Д.ЗИЦЕР: А почему вы связываете это с совестью, если не секрет?

АНЖЕЛИКА: Ну, это не только я связываю с совестью, это отзывы других людей, что он ведет себя, скажем так, не жалеет никого.

Д.ЗИЦЕР: Ну, расскажите, ну, подождите, это, похоже, другая тема. Ну, а кого он не жалеет, кого надо бы пожалеть, расскажите?

АНЖЕЛИКА: Ну, не жалеет учителей, может сказать какие-то грубости, ввести в краску.

Д.ЗИЦЕР: Ну, расскажите, ну, приведите пример, ну, честно приведите пример.

АНЖЕЛИКА: Честно-честно, если вам честно привести пример, он может сказать, что все смеются над вашим лицом. Ну, когда там была перепалка…

Д.ЗИЦЕР: Это в ответ на что?

АНЖЕЛИКА: Хотели сказать, ему сказать, что смеется тот, кто смеется последний, на что он сказал – ну, это тот, кто смеется над вашим лицом.

Д.ЗИЦЕР: Нет, еще раз, в ответ на что он это сказал?

АНЖЕЛИКА: Его вызвали отвечать, он начал смеяться. Ему говорят – ну, ты понимаешь, что смеется тот, кто смеется последний, хотели сказать. Но он сказал фразу – кто смеется над вашим лицом.

Д.ЗИЦЕР: Так себе, фраза так себе. Но я не знаю, насколько это имеет отношение к совести, я скажу вам правду, вот, Анжелика, честное слово.

АНЖЕЛИКА: Ну, так получается, что вызывают к директору, потому что учителя говорят – мы не знаем, что с ним делать.

Д.ЗИЦЕР: Отлично. Значит, мы не знаем, что с ним делать, потому что он, действительно, безобразно себя ведет? Или, действительно, потому что он, в общем, не учится? Или и то, и другое, ну, подождите?

АНЖЕЛИКА: Он не учится, и он это открыто декламирует. То есть он может не доставать, ну, предметы для обучения, может положить голову на парту и не учиться.

Д.ЗИЦЕР: Отлично. У меня сразу несколько вопросов. Вопрос первый, так было всегда или нет?

АНЖЕЛИКА: Ну, это, скажем так, шло по нарастающей.

Д.ЗИЦЕР: Ну, началось когда? Или просто он с рождения такой более-менее?

АНЖЕЛИКА: С начальной школы вызванивали, и было такое в первом классе, что – заберите этого ребенка, он себя плохо ведет в школе.

Д.ЗИЦЕР: Отлично. Вопрос второй, мой любимый. Были ли вы когда-нибудь у невролога?

АНЖЕЛИКА: Да, мы были у невролога, и прошли все эти самые процедуры у психиатра.

Д.ЗИЦЕР: И что же вам сказали?

АНЖЕЛИКА: В целом, все соответствует возрастным нормам.

Д.ЗИЦЕР: Нет, ну, ладно вам. Хороший невролог должен дать ответ. Не в смысле ответ про то, что человек болен, я совершенно не об этом, или, что у него есть какая-то особенность. Но должен сказать, дать какой-то ответ по складу нервной системы и рекомендации, что с этим делать.

АНЖЕЛИКА: Ну, если вот последнее то, на что стоило обратить внимание у психолога, у нас еще, мы не дошли, у нас очень долгая очередь была на все исследования, и мы в процессе, скажем так, гипертим, если уж на то пошло, вот эти вот умные слова.

Д.ЗИЦЕР: Ну, привет, ничего себе, вы скромничаете, это важно. И хорошо бы специалисты сказали, что с этим нужно делать. Почему я задаю этот вопрос, и почему вдруг выяснилось, что, в общем, вопрос не случайный. Потому что, вероятнее всего, особенно при том, что вы говорите, что в семье все прекрасно и все учатся, и так далее, не исключено, что у него, действительно, есть какая-то особенность, которая изнутри мешает ему. И каждый день, когда мы ему не помогаем, превращает эту особенность в модель.

То есть с каждым днем он все больше и больше, и больше думает, что именно так и надо жить. Но он в этом не виноват. В случае если, например, мы говорим, ну, более легкий вариант я скажу, гиперактивность какая-нибудь. Он не виноват в этом, он просто не умеет с этим справиться, ему должны помочь взрослые. Шаг за шагом помогать.

Значит, в любом случае, вне зависимости от этого, нет, в зависимости от этого я рекомендую вам закончить, естественно, все проверки и внимательно послушать врачей. Если у вас будут сомнения, сходить к другому доктору и услышать второе мнение, и так далее.

Но отдельно от этого, Анжелика, мне кажется, надо с ним сесть, я сегодня уже давал похожий совет, сесть и спросить его, как, на самом деле, он хотел бы жить. По-честному, без манипуляций, вот, на самом деле. Он же умный мальчик 12 лет.

АНЖЕЛИКА: Да, я авторитет ему, доверительные отношения, он даже рядом.

Д.ЗИЦЕР: Отлично. Ну, так вот в этот самый момент, если он рядом и, может, он меня даже слышит, а, если нет, передайте ему мои слова, попробуйте поговорить о том, как, на самом деле, он хочет, чтобы была устроена его жизнь по-честному. Недостаточно сказать ответ, если вы меня сейчас слышите, то слушайте внимательно, у меня полминутки всего, но я постараюсь. Недостаточно сказать ответ – я хочу, чтобы школа улетела на Луну. Я хочу, чтобы я утром проснулся, и школы нет. Это не ответ. Мы не волшебники, и мы в 12 лет, конечно, с вами хорошо понимаем, что так не бывает.

А вот, на самом деле, по-честному, вместе с мамой подумать, как я хотел бы, чтобы была устроена моя жизнь. Я утром проснулся, что я делаю, куда я иду. Вы же понимаете очень-очень хорошо, что школа важная часть человеческой жизни, вернее, учеба. Учиться можно по-разному. Вы бы хотели, чему учиться? Вы бы хотели, как учиться? По-честному, Анжелика. А потом то же самое попробуйте сделать про себя, между прочим, и сопоставить, и поговорить. Я желаю вам удачи. Этого домашнего задания вам точно хватит на несколько дней.

Дорогие друзья, прощаюсь до завтра. Завтра видеоэфир, готовьте вопросы. Пока.