Валенки Леонид Ярмольник

ТИХОМИРОВ: Уважаемые слушатели, в студии появился он: скромный, в очках, интеллигентный, мягкий…

СНЕЖИНА: По-прежнему с бородой.

ТИХОМИРОВ: …но это, мне кажется, только маска.

ЯРМОЛЬНИК: Догадайтесь, кто такой?

ТИХОМИРОВ: В студии находится актер, продюсер, телеведущий Леонид Ярмольник. Здравствуйте, Леонид. Рады вас видеть.

ЯРМОЛЬНИК: Здравствуйте. И я рад быть на "Маяке".

ТИХОМИРОВ: Вы действительно бодры и веселы. Глядя на вас, я понимаю, что время остановилось.

ЯРМОЛЬНИК: Ну ладно! Погода просто такая, не дает расслабиться. Замороженный продукт всегда. Можно надеяться, что никогда не испортится.

ТИХОМИРОВ: Леонид, есть офигительный информационный повод, потому что в ноябре на кинофестивале в Риме будет представлена картина "Трудно быть богом" Алексея Германа, которую мы ждали на протяжении… Уже сколько? Лет десять, мне кажется.

ЯРМОЛЬНИК: Да нет, больше, тринадцать. Если быть точным, на самом деле тринадцать с половиной. Такая хорошая цифра, поскольку "13" считается вахтанговским числом, а я вахтанговец.

ТИХОМИРОВ: Да, "Щуку" заканчивали.

ЯРМОЛЬНИК: 13 - это всегда, если совпадает, то вроде удача гарантирована.

ТИХОМИРОВ: Леонид, но прежде, чем мы начнем говорить о фильме, о вас, хочется поклониться великому таланту Алексея Германа, который выбрал вас на эту главную роль. Когда я узнал о том, что вы играете Румату…

ЯРМОЛЬНИК: Удивились?

ТИХОМИРОВ: Я не то что удивился, я подумал: наверное, кто-то сходит с ума.

ЯРМОЛЬНИК: Да, не сошел ли я с ума.

ТИХОМИРОВ: Но так как я с ума не мог сойти, думаю, значит, сошел режиссер.

ЯРМОЛЬНИК: Вы знаете, у нас абсолютно с вами одинаковая реакция на это обстоятельство, этот факт. Я тоже был крайне удивлен. И до какого-то момента не относился к этому серьезно. Я думал, что это какое-то заблуждение или какой-то поиск, какой-то эксперимент. Но потом, с прошествием лет я понял, что ничего в этом удивительного нет. Потому что я как бы такой клоун, больше по части рассмешить, прикинуться, а Герман - самый серьезный наш кинорежиссер, но с годами я понял, что он же многое переделывал в судьбе многих артистов…

ТИХОМИРОВ: Андрей Миронов, например.

ЯРМОЛЬНИК: Андрей Миронов, Ролан Быков, Юрий Никулин. Я это говорю не для того, чтобы вместить…

ТИХОМИРОВ: Поставить себя.

ЯРМОЛЬНИК: Да, рядышком. Просто сама логика, это просто принцип Германа, если хотите, потому что он любил артистов, которые сродни шекспировским шутам.

ТИХОМИРОВ: Да!

ЯРМОЛЬНИК: Потому что только шут может вызывать слезы и смех, и трагичнее шута не бывает персонажа. Поэтому это такая как бы примечательность Германа в выборе артистов.

ТИХОМИРОВ: Слушайте, Леонид, а я вот думаю, на самом деле мы ведь всегда находимся в плену стереотипов. Мне кажется, что мы очень часто боимся, скажем так, увидеть настоящее нутро человека. Даже в обычной, повседневной жизни. Вот есть перед нами коллега, партнер, друг, любовница, кто угодно, и мы боимся копнуть глубже, потому что боимся наткнуться на что-то неизвестное.

ЯРМОЛЬНИК: Не то что неизвестное. Я думаю, что мы скорее не хотим наткнуться на то, что нас расстроит, не устроит.

СНЕЖИНА: Разочарование.

ЯРМОЛЬНИК: Ну, конечно. Когда говорят о том, что бывают браки краткосрочные, это как раз и происходит из-за того, что люди увиделись, понравились, стали жить вместе, а потом чуть-чуть копнули, и, оказывается, это вообще не тот человек, который тебе для жизни нужен. А когда живешь много лет с человеком, то не только… Ну, человек, во-первых, становится похожим на тебя, а ты на этого человека, с которым живешь, если мы говорим о семье. И все равно каждый раз, очень часто, узнавая реакцию человека, с которым ты проживаешь жизненные какие-то обстоятельства, события, ты удивляешься, потому что ты моделировал себе это совершенно по-своему. И вот именно эти моменты, вот этот раскосяк между тем, что ты моделировал какую-то реакцию человека, и тем, какая она бывает настоящая, вот это и есть познание, вот это и есть узнавание человека. И те, кто прожили в браке, например, больше 15 лет, это действительно люди не ошиблись и нашли своего человека. Потому что эти узнавания бесконечные, а люди живут 20 лет, и 30 лет, и 40 лет…

ТИХОМИРОВ: Было бы что узнавать.

ЯРМОЛЬНИК: Было бы что узнавать. Но это бесконечный процесс. Можно и на золотой свадьбе удивиться реакции мужа на что-то или реакции жены на что-то.

ТИХОМИРОВ: А вот скажите мне, когда Алексей Герман копнул вас поглубже, актера Леонида Ярмольника, он не разочаровался? Вот был такой момент, когда он вдруг подумал: да, чего-то я все-таки дал маху?

СНЕЖИНА: И копал ли он?

ЯРМОЛЬНИК: Наверное, он не столько копал, сколько он делал из меня то, что ему нужно, то, что его устроит. И я, естественно, очень хотел этому соответствовать. Иногда это получалось естественно и просто, иногда это не получалось вообще. Иногда у нас были длиннющие хронические скандалы, мы месяцами не разговаривали.

ТИХОМИРОВ: Как, прямо на площадке?

СНЕЖИНА: А как же работать?

ЯРМОЛЬНИК: Даже прерывали съемки, у нас всякое было. Ну что вы! У нас целая жизнь была.

ТИХОМИРОВ: Это семья практически.

ЯРМОЛЬНИК: Похуже еще. Такая сборная семья. Нет, врать и рассказывать, что я все время сидел и слушал Германа с открытым ртом… Когда практически входишь в кадр, когда у тебя есть свое внутреннее ощущение персонажа, роли, того, что он делает, не всегда совпадало мое представление о реакции, скажем, Руматы на какие-то обстоятельства и линии его поведения или эмоциональном ряде с тем, как себе это представлял Герман. Безусловно, иногда это заканчивалось переговорами. Ну, как обычно, в споре рождается истина и кто-то кого-то убеждает. Это не всегда получалось. Иногда получалось, что он оставался при своем мнении, я - при своем, и я чего-то такое глупое или дурацкое орал, что это если бы вы играли Румату, вы бы играли так, а я буду играть так! Но потом проходило время…

СНЕЖИНА: Вот этот момент примирения, он как выглядел?

ЯРМОЛЬНИК: Момент примирения у нас был - это Кармалита Светлана Игоревна, супруга, единственный человек, который нас мог помирить, поскольку она - это самый близкий, самый родной, я вообще считаю, что Алексей Юрьевич Герман, при всем своем величии и гениальности…

ТИХОМИРОВ: Это счастье, действительно.

ЯРМОЛЬНИК: …он состоял из двух частей все годы. Во всяком случае, все годы, которые они прожили со Светой. Половина Германа - это Кармалита, другая половина - это Герман. Во всяком случае, во всем, что они за совместное время жизни сделали.

ТИХОМИРОВ: Леонид, вы знаете, удивительная история. К сожалению, может быть, а может быть, к счастью, в свое время вы ворвались, скажем так, в шоу-бизнес, простите, цыпленком табака…

ЯРМОЛЬНИК: Тогда это не называлось шоу-бизнесом.

ТИХОМИРОВ: Да, да, да. Простите, простите.

ЯРМОЛЬНИК: Не оскорбляйте меня. Шоу-бизнес - это все равно, что: "У тебя дочка проститутка? Повезло ей". Как из анекдота.

ТИХОМИРОВ: И все-таки очень долго вас ассоциировали именно с этим образом, а ведь на самом деле вы очень глубоко скрывали свое настоящее мужское начало.

ЯРМОЛЬНИК: Я ничего не скрывал. Не усложняйте.

ТИХОМИРОВ: Я объясню, в чем дело.

ЯРМОЛЬНИК: Тогда я мог сделать цыпленка табака. Как сегодня говорят: "Пипл хавал?" - "Пипл хавал".

ТИХОМИРОВ: Да. Но когда я вас увидел в фильме "Сыщик", я вдруг увидел ваш глаз, и я подумал: о!

ЯРМОЛЬНИК: "Сыщик" был раньше "Цыпленка".

ТИХОМИРОВ: Но кто ж знал-то?

ЯРМОЛЬНИК: На год или на полтора раньше.

СНЕЖИНА: Позже увидел Вадик.

ТИХОМИРОВ: Ну да. Но я вдруг увидел, и я подумал: ой-ой-ой!

ЯРМОЛЬНИК: Это глаз у меня был, знаете, почему такой в "Сыщике"? Потому что я пробовался там на главную роль. На главную роль с таким шнобелем не утвердили. На роль мента меня не утвердили. Но, может быть, тем самым спасли картину, потому что эту роль замечательно сыграл Андрюша Ташков, а я переехал на этого главного молодого отрицательного персонажа по кличке Гнус. Но я очень люблю эту картину, она действительно у меня была первой такой, которую посмотрели миллионы.

ТИХОМИРОВ: Это боевик был настоящий.

ЯРМОЛЬНИК: Настоящий, да. Он, наверное, к сегодняшнему дню немножко состарился с точки зрения темпоритма, там все очень подробненько. Но фильм очень хороший. Это Володя Фокин, я ему невероятно благодарен, я снимался у него не один раз. Он очень отстаивал меня, и он был в меня как в артиста влюблен. И у него это была первая большая картина. А тогда нужно было утверждать артистов, убеждать худсовет на студии, потом худсовет Госкино. И в Госкино с таким шнобелем никому не нравился. И на студии не нравился. Ментом нельзя быть с таким лицом, как у меня, понимаете? А я все время, со студенческих лет всегда говорил: как же нельзя? Вот мы смотрим американское кино, там все со шнобелем. Де Ниро со шнобелем, Аль Пачино со шнобелем, Хофман со шнобелем играют положительные роли. А у нас с такими носами нельзя положительные роли играть.

ТИХОМИРОВ: Нельзя было, черт побери!

ЯРМОЛЬНИК: Но, слава богу, я думаю, что это время прошло.

ТИХОМИРОВ: И оно на самом деле пройдет. Возвращаясь к фильму. Понятно, что у вас были споры с режиссером Алексеем Германом. А вы не могли выкинуть такой фортель, как в свое время выкинули во МХАТе, когда уже на премьере практически сказали: "А не хочу я играть спектакль "Свадьба Кречинского", где у меня главная роль"?

ЯРМОЛЬНИК: Что-то вы из какой-то желтой прессы начитались. Вот так: "Не хочу я играть…"

ТИХОМИРОВ: Но я шучу, конечно. Я знаю настоящую историю.

ЯРМОЛЬНИК: Я горжусь этим поступком.

ТИХОМИРОВ: Это подвиг, я считаю.

ЯРМОЛЬНИК: Лучше всего про это сказал Авангард Леонтьев, который был моим партнером в репетициях, в выпуске этого проекта. Он говорит: я работаю в театре… я уже не помню, сколько он сказал - 35 лет или 40 лет, и, говорит, первый раз я вижу, что во МХАТе артист, который играет главную роль, закрывает спектакль. То есть все мечтают всегда в главной роли на мхатовской сцене...

ТИХОМИРОВ: Да, да, и умереть прямо на этой сцене.

ЯРМОЛЬНИК: И умереть, да, да, играя. Там было всё очень просто. И я невероятно благодарен Олегу Павловичу Табакову, он, конечно, умница невероятный…

ТИХОМИРОВ: Я не представляю, как он не убил вас.

ЯРМОЛЬНИК: Да, он мог меня убить, были истрачены деньги. И он очень хотел, чтобы я появился на сцене Московского Художественного театра. И я этого очень хотел. И режиссер-постановщик Афанасьев этого очень хотел. Но я никак не понимал во время репетиций, когда наступит тот момент на репетиции, когда мне тоже начнет что-то нравиться и я буду заводиться. Этот момент не наступил. Было какое-то ощущение все время разгрузки-погрузки, в результате которой ничего не меняется. И когда уже пришло время что-то показывать, декорации были готовы, костюмы были готовы, а роли не готовы, спектакль не готов. Как руководитель театра, Олег Павлович говорил: "Леня, ну обыграется… Первый, второй, третий спектакль - всё будет нормально". А я понимал, что не будет нормально, потому что нет первоосновы, чего-то не получилось там совершенно. Но вот то, что вы поначалу сказали: "не буду играть", - это выглядело не так. Я в актерском фойе после прогона первого акта в присутствии Смелянского, в присутствии Табакова, в присутствии всех участников спектакля встал на колени и попросил закрыть спектакль, потому что я считал, что он совершенно не получился и что если мы выпустим спектакль в таком виде, то никто Олегу Павловичу спасибо не скажет за то, что этот Ярмольник появился на сцене МХАТа. Если уж появляться, то надо так, чтобы все ахнули. И я на это хотел бы рассчитывать, и Олегу Павловичу это было бы и театру в строку. А с этим, с тем, что получалось, этого бы не было. И Олег Павлович как-то даже напрягся очень, и я уж сейчас не помню, но месяца полтора он на меня был в обиде.

ТИХОМИРОВ: Он умеет обижаться.

ЯРМОЛЬНИК: Ну, и я не пытался его переубедить. Я знал, что он обидится. Но что доказывает, что он умница невероятный, я его обожаю и люблю, он настоящий руководитель, настоящий артист, - то, что через полтора месяца, когда мы увиделись (я уже не помню, при каких обстоятельствах, или в театре, или на какой-то другой премьере, или на дне рождения), он говорит: "Ленька, ты был прав". То есть он понял, чего я боялся. Я боялся сделать что-то, за что его не похвалят. Меня даже меньше волновало, что ругали бы меня: "О, Ярмольник, пришел во МХАТ и ни черта… Пусть вот там, где был, там и будет". Мне больше всего хотелось, чтобы его поздравляли. И он согласился со мной и сказал, что это тот редкий случай, когда… Ну, короче, ударили по рукам, и мы в замечательных отношениях по сегодняшний день. И, может быть, еще история не дописана.

ТИХОМИРОВ: Я тоже так думаю. И все-таки, возвращаясь к фильму, с таким бэкграундом, с таким отношением к тому, что ты делаешь на сцене и в кино, не возникало ощущения, что пора снимать свою фамилию из титров?

ЯРМОЛЬНИК: Это где? "Трудно быть богом"?

ТИХОМИРОВ: Да.

ЯРМОЛЬНИК: Я невероятно рад, что в этом году фильм едет на Римский фестиваль, фестиваль группы "А", то есть мы могли бы показать это кино в Каннах, могли бы показать в Венеции, но по времени так совпало, что ближе всего Римский фестиваль…

ТИХОМИРОВ: В этом что-то кармическое.

ЯРМОЛЬНИК: И есть еще причина - то, что Марко Мюллер, главный человек, создавший этот фестиваль, - раньше он и в Венеции был, и в Локарно, создавал эти фестивали, работал…

ТИХОМИРОВ: Как продюсер.

ЯРМОЛЬНИК: Да. Они были друзьями с Алексеем Юрьевичем Германом. Поэтому у него как у руководителя фестиваля больше прав моральных, и дружбы, и симпатии многолетней, чтобы эта картина появилась в Риме. И на этом же Римском фестивале будет еще одна гигантская работа. То есть Россия будет представлена двумя большими работами. Это "Трудно быть богом" Алексея Германа, долгожданная премьера, и "Сталинград" Бондарчука. Так что в этом году в Риме русского мало не покажется.

ТИХОМИРОВ: Вот, Леонид, вы сами, как говорится, вышли на эту скользкую дорогу. А ведь плохая карма у братьев Стругацких после "Обитаемого острова". Тоже вот в свое время раздували-раздували, что фильм будет - мега! И, к сожалению, после этого (особенно молодое поколение, которое не читало никогда братьев Стругацких) подумали: а кто этот автор, а зачем он нам нужен?

ЯРМОЛЬНИК: Ну, я думаю, что так не подумали, потому что если не читал Стругацких, то фильм может произвести впечатление, может спровоцировать тебя на то, что ты захочешь прочесть книгу. Но если этого не случилось с картиной "Обитаемый остров"… Я бы не хотел сегодня о ней говорить. Дело в том, что мы-то затеяли кино намного раньше.

ТИХОМИРОВ: Намного раньше, да.

ЯРМОЛЬНИК: И это не 13 лет назад, а Алексей Юрьевич Герман хотел это кино снимать, начиная с 1968 года, когда картина была запрещена и закрыта в силу событий чешских. Тогда просто закрыли эту тему, потому что созвучно всё очень. И прошло очень много лет до того, как Герман снова мог вернуться к своей мечте, к своей затее. Многие говорят, что это лучшая картина Германа. Хотя я думаю, что все картины Германа…

ТИХОМИРОВ: Все лучшие, да.

ЯРМОЛЬНИК: Нельзя сказать, что лучше: "Проверка на дорогах", или "Мой друг Иван Лапшин", или "Хрусталев, машину!". Они разные все фильмы. Наверное, они про одно и то же, как я обычно говорю, Герман всегда снимал все фильмы про одно и то же: про людей и про то, что такое человек, что ему подвластно, что неподвластно и что у нас будет завтра. Конечно, эта картина с точки зрения, что ли, материала, она охватывает всё. Она как бы подводит своеобразный итог. Хотя мы не хотели, чтобы эта картина была итогом. У Алексея Юрьевича были планы следующих работ, он думал о "Скрипке Ротшильда". И даже со мной говорил, несмотря на наши ссоры… Он говорил: "Ты, наверное, у меня не будешь, откажешься сниматься". Я говорю: "Алексей Юрьевич, я почту за честь и счастье". Я действительно счастливый человек, потому что у меня много картин, их больше ста, никто не сосчитает точно. Но такой картины у меня не было и, наверное, уже не будет.

СНЕЖИНА: А правда, что была возможность выпустить "Трудно быть богом" еще при жизни Германа? Вот были об этом разговоры просто, что фильм мог выйти.

ЯРМОЛЬНИК: Нет. Там всё было очень просто. Картина могла выйти полгода назад, если бы он не болел. Просто когда вот этот последний его залет с болезнью, там начало всё сыпаться. А без Алексея Юрьевича, не сговариваясь, это естественно, ничего с картиной делать нельзя было. Ни одного шага. Во-первых, нельзя было в период болезни вдвойне, потому что это не улучшило бы ему настроения. Это его детище, его работа, и ждали все время, что будет лучше, лучше. А все время становилось хуже и хуже. Поэтому последние полгода мы потеряли (если мы говорим о выпуске картины) из-за болезни Алексея Юрьевича. И до этого были моменты, когда он болел. Вот. Бывали моменты, когда не соответствовала погода. Ну, и самый главный момент то, что Алексей Юрьевич, он работает очень тщательно, и он не может укладываться в какие-то продюсерски отведенные сроки. У него сроки свои, свой календарь внутри и свое право на то, чтобы нажать кнопку и снимать. Если он понимает, что он еще не придумал и не уверен в том, что он правильно решил сцену, он ее снимать не будет и день, и два, и месяц, и три месяца.

ТИХОМИРОВ: Здесь возникает самый главный вопрос. Вы ведь не только творческий человек, но и продюсер. Как вы смотрели на эту историю не только глазами актера, который должен попасть в настроение, в ситуацию, но и как продюсер, который знает, сколько это стоит?

ЯРМОЛЬНИК: Эта картина, она, естественно, за период съемок стала дороже, наверное, в четыре раза, чем был изначальный бюджет.

ТИХОМИРОВ: Мне кажется, продюсеры - это герои. На самом деле, действительно, по-настоящему герои.

ЯРМОЛЬНИК: Понимаете, продюсерство продюсерству рознь. Есть продюсеры, которые работают в бизнесе, и тогда нужно абсолютно тупо соблюдать все сроки, все цены, все бюджеты. И это как завод Лихачева - работаешь, работаешь…

ТИХОМИРОВ: А потом "бычок" получается.

ЯРМОЛЬНИК: Алексей Юрьевич Герман, он другой, это другая планета, это другой способ. Как я всегда говорю, вот есть много музеев изобразительных искусств в мире, но Уффици - один. Так же и то, что делает Герман. У него другой продюсер, у него продюсер - время. Как красиво сказал! Вот. И откуда берутся деньги, и сколько раз он обещал, что ему этого хватит, а этого не хватало! Речь же идет не о разгильдяйстве, или воровстве, или нецелевом использовании средств, а речь идет о творчестве. И поэтому я счастлив и я рад, и я думаю, что, если бы Алексей Юрьевич был жив, и он бы подтвердил правоту моих слов и, может быть, сам бы это сказал, что он благодарен тем людям, которые, несмотря на его способ работы, находили на это средства. Помогали все. Помогали все. И я бы не хотел превращаться в того, кто делает комплименты властям предержащим, но если уж говорить об этом, то совсем не все равно было, как относится к этой работе Владимир Владимирович Путин. И он всякий раз, когда мы с ним виделись в эти 13 лет, он всегда спрашивал, как дела, как идет работа. И обращал внимание на то, что нужно делать так, чтобы Герман мог работать. Поэтому, конечно, спасибо большое. Помогали многие. Помогал (опять-таки, я не думаю, что это прозвучит как реклама) Михаил Прохоров. Вот.

ТИХОМИРОВ: Помогали люди.

ЯРМОЛЬНИК: Но Прохоров помогал с первого дня. Когда меня утвердили на эту роль, я сразу предложил Михаилу Дмитриевичу поучаствовать в этом.

ТИХОМИРОВ: Я, кстати, об этом впервые слышу, честно признаюсь.

ЯРМОЛЬНИК: Во-первых, Михаил Дмитриевич не любит, чтобы афишировалось это. В основном все ассоциируют его со спортом, с ё-мобилем. А есть Театр Наций, есть центр Мейерхольда, есть моих несколько картин продюсерских, к которым он имеет прямое отношение. И к картине "Трудно быть богом" он имеет прямое отношение, чем я очень горжусь, поскольку теперь мы с ним коллеги по партии.

ТИХОМИРОВ: Леонид, хочется поговорить немножко о продюсировании в том смысле, что вот вы говорите, помогали в данном случае и Алексею Герману. Скажите, а вам кто-то помог, когда вы продюсировали ваш фильм?

ЯРМОЛЬНИК: Мои фильмы вообще?

ТИХОМИРОВ: Нет, нет. Ваш фильм "Стиляги".

ЯРМОЛЬНИК: Конечно, помогали. Прохоров помогал.

ТИХОМИРОВ: Так. И всё, на этот вопрос…

ЯРМОЛЬНИК: Я вам больше скажу. Помогал Прохоров. Первые деньги, когда мы с Тодоровским затеяли всё это, первые деньги на старте были прохоровские. Потом в картину поверил Миша Швыдкой, и помогало Министерство культуры. Потом подключился Леонид Лебедев, была создана специально киностудия "Красная стрела". И помогал, не надо забывать, российский канал.

ТИХОМИРОВ: А скажите, долги-то остались?

ЯРМОЛЬНИК: Долги остались в районе 7 миллионов. Долларов.

ТИХОМИРОВ: И на вас висят до сих пор они?

ЯРМОЛЬНИК: Они висят на мне. Просто, слава богу, я их должен таким людям, которые понимают, что я их не проел, не истратил. Дело не в том, что я должен эти деньги, дело в несовершенстве системы проката, потому что, наверное, если бы такое кино было сделано в Америке, такое успешное, то можно было бы лет двадцать потом вообще не то что не думать о том, чтобы вернуть долги, а можно было и не работать. Но у нас система проката такова, что у нас остались долги. Вот и всё.

ТИХОМИРОВ: Я понимаю, что говорить о дружбе в бизнесе тяжело. Но с другой стороны, была ведь не очень корректная история, когда вы выпустили свой фильм, в это время вышел еще один фильм, где одним из сопродюсеров выступал Федор Бондарчук. А теперь вы вместе.

ЯРМОЛЬНИК: Режиссером и сопродюсером. Там была история тяжелая, трудная, потому что в прокат в одни и те же дни выходили "Обитаемый остров", "Стиляги", и мы, естественно, немножко конфликтовали, воевали за площадки. За кинотеатры.

ТИХОМИРОВ: И кто-то некорректно поступал, насколько мне известно.

ЯРМОЛЬНИК: Была, была история такая. Потом, по прошествии времени, извинились.

ТИХОМИРОВ: А, всё!

ЯРМОЛЬНИК: Но был психоз из-за того, что… "Обитаемый остров" - это был "ребенок" Бондарчука и Роднянского, и они умеют делать дело, и поэтому они максимально покрывали поляну. И, конечно, бывали моменты, когда в ультимативной форме говорилось: "Если поставите "Стиляг", а не "Обитаемый остров", то мы вам не дадим то-то, то-то… " Были моменты. Это вот такой психоз, он продюсерский, он хороший. И ребята умеют делать свое дело. Но время все равно всё расставило на свои места.

ТИХОМИРОВ: В принципе да. Мне кажется, что судьба "Стиляг"…

ЯРМОЛЬНИК: "Стиляги", я думаю, что это…

ТИХОМИРОВ: Теперь украшение новогоднего эфира.

ЯРМОЛЬНИК: Новогоднего эфира. И я думаю, что это кино переживет нас, оно очень яркое, оно настоящее, оно так вошло в историю отечественного кинематографа, скажем так. Занимает свое место.

СНЕЖИНА: А сроки нельзя сдвигать? То есть когда вы, продюсеры, понимаете, что вот такая ситуация складывается, отложить на полгода - это нереально?

ТИХОМИРОВ: А куда отложишь?

ЯРМОЛЬНИК: Невыгодно. У нас лучшее время проката в России, если ты рассчитываешь на хорошие сборы и хочешь, чтобы они были, это конец декабря - январь месяц. Это такой отпускной, праздничный месяц, когда люди больше всего ходят в кино. Естественно, если у тебя продукт такой, что ты можешь рассчитывать на большое количество зрителей, то, конечно, нужно занимать это время.

ТИХОМИРОВ: Леонид, скажем так, шли годы…

ЯРМОЛЬНИК: Смеркалось.

ТИХОМИРОВ: Да, смеркалось. Ты по ощущениям за эти почти 15 лет, когда работал на картине Германа, почувствовал, что ты изменился? Мне кажется, что карма актера Леонида Ярмольника поменялась диаметрально. Я объясню. Был "L-клуб", был Леонид Ярмольник. И вдруг…

ЯРМОЛЬНИК: Ничего страшного. Я и сегодня могу и "L-клуб", и всё что угодно. Было море программ. Нет, в этом смысле я никак не поменялся. Просто работа с Германом, естественно, открыла мне глаза на многие вещи с точки зрения понимания, что кино бывает разным и бывает разный способ создания вот этой параллельной реальности, что ли. В этом смысле Алексей Юрьевич удивительный человек. И, конечно, я ко многим вещам стал относиться по-другому. Конечно, я стал мудрее, опытнее. И самая простая вещь - я стал на 15 лет старше и старее.

ТИХОМИРОВ: А, боже мой! Тогда, Леонид, пора писать книгу.

ЯРМОЛЬНИК: Нет, нет. Я пишу с ошибками.

СНЕЖИНА: Зато прекрасно говорите.

ЯРМОЛЬНИК: И потом, я все-таки хочу быть оригинальным. Сегодня уже нет артиста, который не написал книгу. Вот я хочу быть тем единственным, кто не написал книгу.

ТИХОМИРОВ: А с другой стороны, Леонид, вот вы не пишете книгу, а другие пишут. И пишут иногда очень неопрятные вещи, скажем так.

ЯРМОЛЬНИК: Я не люблю актерское творчество по части…

ТИХОМИРОВ: Бытописательства.

ЯРМОЛЬНИК: Я знаю, как эти книги пишутся. Чтобы на обложке была фотография артиста, он - медийное лицо, из-за этого книжку покупают, пишут зачастую другие люди. Хороших книг моих коллег вышло очень мало. Я могу порекомендовать одну книжку гениальную, это Георгия Николаевича Данелии. Он, по-моему, сейчас заканчивает третью книгу. Вот если кто-то возьмет - не оторвешься, все три книги будешь читать, и смеяться, и плакать, и сопереживать так же, как и на фильмах Данелии. Это удивительно. Замечательная книжка у Александра Анатольевича Ширвиндта, очень хорошая книга у Лены Кореневой. А многое из того, что я смотрел, меня хватало страниц на 5-7, это абсолютно…

СНЕЖИНА: Продраться через 5-7 страниц, а дальше…

ЯРМОЛЬНИК: А, то есть надо быть терпеливым, да?

ТИХОМИРОВ: Леонид, но меня, конечно, удивила настоящая гражданская позиция (надеюсь, это не реклама никакой платформы) по поводу… даже фамилия у меня выскакивает - Рудинштейна.

ЯРМОЛЬНИК: Ой, я не хочу о нем вообще вспоминать. Я буду счастлив, если эта страница истории моей жизни ознаменуется тем, что его никто не вспомнит. Вы знаете, я думаю, что в глубине души он и сам понимает, что он сотворил что-то страшное. Сделав так много полезного и хорошего, перечеркнул всю свою жизнь. И я бы отнесся к этому с пониманием и даже простил, но он в эту грязь в невероятную, в которой, видимо, сам существовал, затащил святые имена (для меня, во всяком случае), и я никогда этого простить ему не смогу. Не смогу никогда.

ТИХОМИРОВ: А перейдем к юмору. Спрашивает Оренбургская область: "Почему вас давненько не видно в жюри КВНа?"

ЯРМОЛЬНИК: Я завязал с КВНом.

СНЕЖИНА: Не смешно?

ЯРМОЛЬНИК: Нет, не не смешно. У нас разошлись точки зрения на состояние дел в стране и в этом бизнесе с Александром Васильевичем Масляковым. Нет, ну я же не буду отвечать серьезно… Если честно, то я нашел форму ответа на этот вопрос, которым, естественно, меня замучили за последние полтора года, много писали, и конкретно мне писали, и везде, на всех ФМ и на всех телеинтервью спрашивали, и я нашел форму, как ответить, чтобы быть лаконичным и это соответствовало все-таки КВНу: мы соревновались с Александром Васильевичем, кто больше любит президента; Александр Васильевич победил.

ТИХОМИРОВ: Отлично! Ну что же, тогда возвращаемся к продюсерской деятельности. Кино все-таки по большому счету - это бизнес, который при правильном, скажем так, построении, при правильном подходе приносит деньги. Но театр не приносит денег никогда.

ЯРМОЛЬНИК: Почему? Приносит. Если зал заполняется целиком и всегда, приносит.

ТИХОМИРОВ: Только антрепризы, когда три кулиски…

ЯРМОЛЬНИК: Нет, нет, почему? У нас есть спектакль, например, - саморекламой, надеюсь, не сочтут, - мы сделали спектакль уже почти три года назад с Сергеем Гармашом, с Александром Боровским, с моей женой - художником по костюмам…

ТИХОМИРОВ: Александр Боровский - это сын, да?

ЯРМОЛЬНИК: Это сын Давида Львовича, да. Спектакль "С наступающим!" Написал пьесу эту по моей просьбе Родион Овчинников.

ТИХОМИРОВ: Из Одессы?

ЯРМОЛЬНИК: Почему из Одессы? Это профессор Театрального училища имени Щукина, замечательный педагог. У него уже было несколько выпусков. Он тоже закончил Щукинское, работал в "Ленкоме" актером. У него такая длинная история. Он пишущий человек, он написал пьесу, и она получилась, мы ее сделали. И у нас аншлаги третий год. Мы за два с половиной года, по-моему, 110 спектаклей сыграли. Это очень много. Мы, по-моему, рекордсмены, во всяком случае в Москве и Петербурге. Такого количества никто не сыграл. Всегда битком, всегда не хватает билетов, всегда билеты спрашивают. Поэтому театр тоже может быть прибыльным делом с точки зрения бизнеса.

Другое дело, что не всегда это правильно организовано в театре. Потому что, знаете, как говорят - надо держать деньги в разных банках. В одном идут хорошие проценты, в другом деньги тают. Поэтому, естественно, благодаря тому, что есть успешные спектакли, затыкаются какие-то дырки в бюджете театра. Бывает что-то удачней, что-то неудачней. Но театр, когда это сделано правильно, это тоже прибыльное дело. Может быть, объемы другие, потому что все-таки в зале восемьсот мест или тысяча, если на гастролях, или тысяча двести. А в кино, конечно, там другие цифры.

ТИХОМИРОВ: Просто мне сейчас кажется, что идет такое тотальное наступление, ну пока только артподготовка, по поводу того, что репертуарный театр не нужен нашей стране.

ЯРМОЛЬНИК: Вы знаете, это вопрос Мединского.

ТИХОМИРОВ: Мы его спросим, хорошо.

ЯРМОЛЬНИК: Нет, мы общались по этому поводу. Я считаю, мое мнение, что действительно жизнь репертуарного театра осталась в прошлом. И, конечно, честнее собирать команду на какой-то определенный проект, заключать контракт для того, чтобы потом не было проблемы у театра кормить тех, кто не работает. Это, конечно, очень жестко, но это соответствует времени. Если артист не играет, а все равно получает зарплату, то из этих копеек складываются невероятные суммы. А так сделали спектакль, получился - играем. А, еще приносит прибыль - продлеваем контракт еще на год. Не приносит прибыли - спасибо большое, было приятно поработать. И всё. Это честнее намного с точки зрения и экономики, и человеческих отношений.

СНЕЖИНА: Леонид, а что для вас озвучка в таком случае? Вот мультики?

ЯРМОЛЬНИК: Ой, у меня не так много этого было в жизни.

СНЕЖИНА: Но наши слушатели пишут об этом.

ЯРМОЛЬНИК: Иногда мне это интересно. Наверное, спрашивают из-за "Гадкого Я". Последний "Гадкий Я" я не озвучивал. Почему-то продюсеры… Очень хвалили, очень нравилось это и американцам, и нашим, кто этим занимался. Потом узнавали у меня мое время, чтобы озвучить следующий фильм "Гадкий Я". А потом чего-то не позвонили. Может быть, я очень дорогой артист?

ТИХОМИРОВ: Вот я тоже так подумал.

ЯРМОЛЬНИК: Наверное, я прошу на 100 долларов больше, чем другие артисты.

СНЕЖИНА: Еще есть вопросы. Спрашивают: "А как вы представлены в социальных сетях? Ведь сейчас очень модно, и многие на этом делают тоже большие деньги".

ЯРМОЛЬНИК: Чего такого модного?

ТИХОМИРОВ: Да чего там модного-то, да!

СНЕЖИНА: Ну, можно зарабатывать, как минимум.

ТИХОМИРОВ: Леонид зарабатывает другим.

СНЕЖИНА: Медийные люди зарабатывают. Твиттер, Инстаграм. Не снимаете всё, что вокруг?

ЯРМОЛЬНИК: Нет, я мало уделяю внимания, скажем так, ноутбуку. Ну, времени не хватает. Я использую его для экономии времени, это как способ общения, способ переписки в основном, и способ поиска той информации, которая мне нужна, вот и всё.

СНЕЖИНА: То есть у вас нет ни Твиттера, ни Инстраграма?

ЯРМОЛЬНИК: Твиттер мне кто-то завел, но я был в нем два раза, по-моему. Два раза я написал, уложившись вот в эти 41 с половиной знака…

СНЕЖИНА: Набрал тысячу подписчиков и успокоился.

ЯРМОЛЬНИК: Кто-то там мне написал: "А, это он из-за выборов вышел в Твиттер". Всё, я понял, что там все время будет какая-то гадость, меня будут все время в чем-то упрекать.

ТИХОМИРОВ: Это естественно. Леонид, я понимаю, что это уже дела давно минувших дней, и все-таки эта история с Театром на Таганке, когда Любимов уехал…

ЯРМОЛЬНИК: О, чего вы вспоминаете! Уже никто этого ничего не помнит.

ТИХОМИРОВ: А я знаю, что никто ничего не помнит. Но история, мне кажется, она всегда повторяется, это вечная история. Правда, знаете, сейчас это происходит как фарс, когда, например, приходят новые, молодые талантливые режиссеры в убитые театры московские и, естественно, хотят сделать так, чтобы этот театр стал не просто храмом, чтобы хотя бы туда ходили люди. И я думаю: ведь это всё уже было. Только вначале как трагедия, а сейчас это просто как комедия. Знаете, когда мне позвонили из Театра Гоголя актеры и сказали: "Пожалуйста, мы хотим придти всей труппой в театр, чтобы сказать про ужас, который приходит к нам! Темной ночью тучи в лице Серебренникова хотят погубить наш храм Мельпомены!" Я думаю: да, друзья, а когда к вам ходил зритель в ваш театр, скажите мне?

ЯРМОЛЬНИК: Да. Это сложный вопрос. Знаете, я бы в него не углублялся. Во-первых, есть старая истина: театр живет 10-15, максимум 20 лет. Любой. Это написано в классических исследованиях, это проверено жизнью. И когда потом искусственно театр продлевает свою жизнь, то всегда появляется балласт…

ТИХОМИРОВ: Это реанимация уже.

ЯРМОЛЬНИК: Это всегда вынужденно, это отнимает время, деньги, неэффективно.

ТИХОМИРОВ: И все-таки, чтобы закончить эту мысль…

ЯРМОЛЬНИК: Театральную тему?

ТИХОМИРОВ: Да.

ЯРМОЛЬНИК: Вы знаете, вот театр живет 15-20 лет. И так же, как человеческая жизнь имеет начало и конец, и коллективы так же. И я считаю, что сегодня не хватает молодых талантливых режиссеров, которым можно отдавать театры. И все равно театры должны переходить на другую форму сотрудничества, чтобы не было балласта неработающих артистов, чтобы Москва, город мог поддерживать жизнь театра, чтобы они не искали деньги на стороне. Пусть театров лучше будет, условно говоря, не 80, а 20, но чтобы Москва с ними справлялась. Сейчас еще одну вещь скажу, такую крамольную, Ярмольник - крамольную вещь. Кинофестивалей сейчас в России, по-моему, штук сорок…

ТИХОМИРОВ: Каждый год, да, и еще новые появляются.

ЯРМОЛЬНИК: Каждый год, да, во всех городах. Сделайте пять, но настоящих, настоящих во всех отношениях - с хорошим финансированием, с хорошим пиаром, с хорошими картинами. А их сорок, и все ходят тоже в Министерство культуры и отрывают друг у друга эти крохи денег, и ни на что не хватает денег, ни на что не хватает рекламы, ничего. Вот лучше меньше, да лучше. Это, по-моему, Ленин сказал…

ТИХОМИРОВ: Да! Ну, мы и Прохорова вспомнили, так что Ленин, как говорится, тут…

ЯРМОЛЬНИК: Да-да-да. Но я бы не сравнивал Ленина с Прохоровым все-таки…

ТИХОМИРОВ: Ну хорошо, извините…

СНЕЖИНА: Спрашивают еще про какую-то работу, вы рассказывали о ней в прошлый раз, со школьниками, что они пишут сочинения для вас, и вот по этим сочинениям вы собираетесь снимать фильм. Как идет работа над этим проектом?

ЯРМОЛЬНИК: Нет, это идея… это музей Боровского затеял такую историю, они действительно пишут письма. Пока мы только наградили победителей. Нет, что фильм по ним будем снимать, - нет. Это документальный фильм, про детей. Это всё равно касается системы образования скорее, это такая проблема, к которой нельзя оставаться равнодушным, потому что это все равно система образования. Когда я учился, было лучше, лучше учили. Вот как бы сделать сейчас, чтобы опять хорошо учили…

ТИХОМИРОВ: Ну, это да. Леонид, я знаю, что супруга вам на день рождения подарила "Победу".

ЯРМОЛЬНИК: Десять лет назад.

ТИХОМИРОВ: Да. Я просто про то, что немножечко хочется поговорить об автомобилях. Скажите мне, почему раньше мы умели делать "Победу", а сейчас мы не умеем делать автомобили? Простите, что я вдруг так выскочил в другое пространство…

ЯРМОЛЬНИК: Ну, я вам могу сказать, что мы вообще раньше делали как-то всё качественнее. А сегодня нет смысла гнаться за тем, чтобы делать качественно. Ну если мир открыт и кто-то это делает замечательно, не нужно тратить всю жизнь и перестраивать всю экономику под то, чтобы изобрести что-то свое. Ну, у вас есть ощущение, что мы всю жизнь кого-то догоняем, правильно?

ТИХОМИРОВ: Да, всегда.

ЯРМОЛЬНИК: Всегда и во всем соревнуемся, начиная вот от этого компьютера, этого эфира, кончая кино, кончая автомобилями, дорогами, всем абсолютно! Поэтому не надо соревноваться. Если уже человечество - шарик такой маленький, если кто-то делает лучше нас машины, пусть он и делает, мы будем эти машины покупать. А мы будем делать то, что мы делаем лучше всех, пусть покупают у нас.

ТИХОМИРОВ: Детей?

ЯРМОЛЬНИК: Детей, да. Потому что всё, что мы делаем руками, хуже, как в этом анекдоте?

ТИХОМИРОВ: Ну да. Слушайте, и, конечно, если честно, Леонид, я говорю, меня удивляет, такая у вас появилась… ну, она всегда была на самом деле, но сейчас она прямо прет, эта глубина, такая внутренняя глубина.

ЯРМОЛЬНИК: Это, наверное, зависит от обуви.

ТИХОМИРОВ: Ну да, жмет или не жмет…

СНЕЖИНА: Зоркий наш…

ТИХОМИРОВ: Да. И я все-таки думаю о современном поколении, потому что сейчас, к сожалению, очень многие… Вот я преподаю, например, смотрю на студентов, я говорю: чего вы хотите? Они хотят бабла, они хотят не работать, они хотят веселиться. Это… ничего плохого в этом я не вижу.

ЯРМОЛЬНИК: Ничего плохого нет, мы тоже этого же хотели.

ТИХОМИРОВ: Да, мы тоже хотели этого всего.

ЯРМОЛЬНИК: Мы просто еще чему-то учились и что-то умели.

ТИХОМИРОВ: Да, но они готовы ради этого на всё. Я спрашиваю: на что вы готовы ради того, чтобы, например, получать высокую заработную плату? Они готовы на всё!

ЯРМОЛЬНИК: Вы знаете, молодежь и поколение не виноваты в этом, потому что виноваты взрослые, виноваты те, кто создает…

ТИХОМИРОВ: То есть опять мы виноваты?

ЯРМОЛЬНИК: Вы виноваты.

ТИХОМИРОВ: Я так и знал!

СНЕЖИНА: Ты, ты…

ТИХОМИРОВ: И ты виноват, да!

ЯРМОЛЬНИК: И вы виноваты, и я виноват. Виновата страна, виноваты все телевизионные каналы, виноваты все радиоэфиры. Вы, надеюсь, понимаете, о чем я говорю, потому что в основном акценты-то какие расставляются сегодня? Что не послушаешь, во всем этом… даже дело не в желтизне, а в том, что всё сводится до каких-то, знаете… извините, человек рассматривается как: что ты поел, как ты погадил, на чем ты ездишь, чего у тебя есть, недвижимость есть, а где ты работаешь, сколько ты заколачиваешь…

ТИХОМИРОВ: Да. А они это смотрят.

ЯРМОЛЬНИК: Наверное, это важно в человеческой жизни, но нельзя говорить все время только об этом. Это телевидение виновато, все эти ток-шоу бесконечные, где только об этом и говорят - или сплетни, или выяснение, у кого что есть, вот и всё. Поэтому поколение не виновато, это мы виноваты, что мы не даем им другого воздуха, другой информации, другой провокации быть людьми и стремиться к тому, чтобы реализоваться, чтобы делать что-то лучше, чем… Должна быть конкуренция. Вся моя жизнь, вся моя жизнь, если она может быть для кого-то примером или образцом, то образцом она может быть только в том смысле, что я всю жизнь соревнуюсь, я всю жизнь стараюсь делать то, что умеют другие, лучше, чем другие.

ТИХОМИРОВ: И побеждать.

ЯРМОЛЬНИК: И тогда, когда это получается, тогда ты состоялся, тогда ты радостно ложишься спать и радостно просыпаешься и идешь снова на работу.

ТИХОМИРОВ: Леонид, и все-таки скажите мне по поводу фильма "Трудно быть богом". Я понимаю, что задумали его в 68-м году еще. А дожил ли зритель - тот, который хотел тогда эту картину, дожил ли он до сегодняшнего дня и воспримет ли он ее?

ЯРМОЛЬНИК: Я бы хотел, чтобы это кино посмотрело максимальное количество зрителей, потому что это месседж, который хотелось бы, чтобы услышали все. Потому что там есть ответы на очень многие вопросы: почему у нас не получается, почему так складывается история, что разные поколения наступают на одни и те же грабли, почему уроки истории ни к чему не приводят, почему мы боремся с теми человеческими качествами, с которыми бороться невозможно, и пытаемся чего-то добиться. Это такая итоговая работа, и, безусловно, это кино не может стать блокбастером. Это кино, я ужасно не люблю "не для всех", это кино… я всегда привожу пример, что читать хорошую книгу - это труд, и смотреть хорошее кино - это тоже труд. Вот если читаешь книгу и устаешь, это хорошая книга. Если смотришь кино и устаешь, и потом тебе нужно отдохнуть, значит, это хорошее кино. Вот и всё. И это кино, которое может переделать людей, просто люди должны дать нам шанс только в одном: посмотреть это кино! Если чего-то не поймете, может быть, книгу прочтете.

ТИХОМИРОВ: Кстати, когда в России премьера?

ЯРМОЛЬНИК: В России, я думаю, что в начале следующего года. Потому что встает вот этот страшный вопрос…

СНЕЖИНА: Прокат!

ЯРМОЛЬНИК: Надо же показывать в кинозалах, а во всех кинозалах идет американское кино. Нам надо как-то потеснить американцев. Вот и всё, да.

ТИХОМИРОВ: Да-а-а… Черт, придется заносить…

ЯРМОЛЬНИК: Нет, не заносить. Нет, нам все время обещают, что мы их немножко попрогоним, чтобы они свою туфту… Нет, я обожаю американское кино, но не в таком объеме, когда они нам сливают всё вообще.

ТИХОМИРОВ: Да. Леонид, и на посошок. Из Иркутской области пришло письмо: "Мне 22 года, согласен с Леонидом, тем более я Леонидович, спасибо ему! Спасибо за гостя". Правда, приписка: "А в армию я все равно все же не хочу…"

ЯРМОЛЬНИК: В армию? Я в армии служил.

ТИХОМИРОВ: Так что бери пример!

ЯРМОЛЬНИК: Но я не знаю, защищал ли я в тот период Родину.

ТИХОМИРОВ: Ну, это будет совсем другая история. Спасибо, Леонид.

СНЕЖИНА: Спасибо огромное!

ЯРМОЛЬНИК: Спасибо.