Любить нельзя воспитывать Выпуск 247
Д.ЗИЦЕР: Дорогие, любимые, прекрасные радиослушатели и зрители, я приветствую вас в программе «Любить нельзя воспитывать». Вот и подошли мы к последнему эфиру в уходящем 2021 году.
Я напоминаю, что сегодня эфир особенный, как обычно по средам нас можно слушать на радиостанции «Маяк», как обычно и нас можно смотреть на платформе «смотрим.ру».
Обещал я вчера к концу выпуска музыкальный сюрприз, вот он музыкальный сюрприз, не знаю, уж понравится он вам или нет, но сегодня звучит музыка из моего плейлиста, что называется. При этом надо сказать, плейлист у меня огромный, ну, в общем, я очень-очень люблю самую-самую разную музыку. И я почти наугад выбрал 12 композиций, все 12 можно услышать и даже посмотреть на «смотрим.ру», и парочку можно будет услышать и по радио на «Маяке». Ну, давайте начинать.
Ну, друзья, благословленные Борисом Борисовичем Гребенщиковым, тронемся в путь. Смотрю на экран, Ирина из Тольятти, здравствуйте, и с наступающим вас Новым годом.
ИРИНА: Здравствуйте. Спасибо, вас тоже.
Д.ЗИЦЕР: Ура, ура, как говорится в нашей программе. Я вас слушаю.
ИРИНА: Здравствуйте, еще раз. У меня такая проблема, ну, как сказать, не проблема. У меня ребенок, ему 5,5 лет. Мы собирались с 2-х лет пойти в садик…
Д.ЗИЦЕР: У меня такая радость, Ирина, вы имеете в виду, у меня такая радость, у меня ребенок 5 лет. Ну, какая проблема, господи, да? Давайте.
ИРИНА: Да, да, проблема не в ребенке, нет. Проблема в том, что у него какой-то ритуал перед тем, как пойти в садик, он спрашивает – ты меня точно заберешь, ты меня не забудешь? При этом он плачет, у него прямо видно, переживание – ты меня не забудешь? Сразу хочу уточнить, что садик у нас с ночевкой. Но за 5 лет, грубо говоря, мы ни разу его не оставили. Но там остается одна девочка, которая живет всю неделю. И он на фоне, я так думала, на фоне нее переживает.
Так же с тренировками по каратэ. Например, я его веду в зал, он – мам, ты точно будешь тут стоять, ты никуда не уйдешь? Я говорю – да, я буду здесь, я тебя дождусь всегда, я тебя не брошу. Как бы все ему внушаю, что мы его любим. Но в зал заходит заниматься, все, он меня не вспоминает, то есть он радостный. Я тренеру пишу – как там сын, не плачет? Он мне фото присылает, что он улыбается, каратэ занимается.
И в садике так же. То есть я как бы воспитателя спрашиваю, как Лев. А они мне присылают фотографию, он веселый, уже прыгает. И вопрос в том, что, когда ведет мой муж, я так понимаю, что у него авторитет больше в плане меня. И он его спросит один раз – пап, ты меня заберешь? Муж говорит – я тебя заберу. Все. На этом вопросов нет. Я мужа спрашиваю, сколько раз он тебя спросил? Он говорит – один раз. И все. Но со мной, вы не поверите, ну, это вот мы едем до садика, едем 30 минут, он раз сто спросит. Вопрос в том, что я делаю не так, почему он не верит в меня?
Д.ЗИЦЕР: Ну, ничего себе, как вы поставили вопрос. Это, знаете, вопрос из серии, всегда можно ответить «да» или «нет», но вопрос – ты перестала пить коньяк по утрам? Помните, у Карлсона такое? Ты перестала пить коньяк по утрам, Ирина? Ну, что вы будете делать? Да или нет? Вы поставили вопрос, почему он в вас не верит. Но я совершенно не согласен с этим допуском, видите ли, какая штука, поэтому на этот вопрос я ответить не смогу, как и на вопрос про коньяк Фрекен Бок Карлсону. Он верит в вас.
ИРИНА: Тогда хорошо, вопрос задам по-другому. Почему у него происходит вот эта проблема?
Д.ЗИЦЕР: Во-первых, так, давайте, я не ошибся, я вначале рискнул, сказал вам, что нет у вас проблемы, я подтверждаю это сейчас. На мой взгляд, нет у вас никакой проблемы. Более того, я бы не сказал, что авторитет вашего мужа выше вашего авторитета. Тут не в авторитете дело.
Вы знаете, я должен вам сказать, я несколько раз в год, вот когда приходят, ну, особенно новые дети, у нас школа с 4-х лет, это частая-частая история, когда с папой, например, расстаются быстро, а с мамой со слезами иногда и так далее, и маме надо больше походить, и пооставаться. Это от того, что к маме привязка сильнее в этом возрасте. Авторитет с этим не связан никак.
Я не хочу сказать, что он вас больше любит, это неверно. Но у вас другой тип отношений. Вы эмоционально очень-очень сильно связаны, как и положено быть связанным с собственной мамой, ну, вот лет до 7, как мы обычно говорим. Так что ваш муж, я уверен, что у вас замечательный муж, но вы ему передайте, что ему нечем кичиться, его авторитет тут абсолютно ни при чем.
Теперь, что касается всей этой истории. Вот вы мне не задали вопрос, что с этим делать, я был уверен, что вы меня спросите – Дима, что с этим делать? И спасибо, что не задали, потому что я на него и так отвечу. Мне кажется, что с этим ничего, Ира, делать не надо, прямо ничего. Не ленитесь и отвечайте ему пока такое количество раз, которое он задает вам этот вопрос.
Однако я бы на вашем месте, ему 5,5, ну, скажем, через месяц, через другой отдельно от этой ситуации, это очень-очень важно, я не устаю это повторять, отдельно от этой ситуации, я бы на вашем месте с ним поговорил, если вам это мешает. А вам это мешает, кстати, Ир?
ИРИНА: Да.
Д.ЗИЦЕР: Потому что?
ИРИНА: Мне внушает в том, что у меня становится психика неуравновешенная.
Д.ЗИЦЕР: Почему? А как это связано, расскажите мне?
ИРИНА: Почему? Потому что, ну, я не знаю, как это объяснить, он 500 раз просто спрашивает – ты точно меня заберешь, ты точно заберешь, ты заберешь из группы, ты прочитаешь меню? То есть, как бы вот эти пять вопросов, они стандартные. Я на сотый раз просто уже чуть-чуть взрываюсь.
Д.ЗИЦЕР: Ирочка, дышите, Ира, дышите, поверьте мне, дышите, глубоко дышите в этот момент, честно. Значит, ну, давайте я чуть-чуть это поразмазюкиваю, извините за это слово в эфире. Что происходит? Это связанные вещи напрямую. Значит, он эмоционально привязан к маме Ире, это прекрасно. Это будет меняться с годами, я вам обещаю. Первое.
Второе. Мама Ира реагирует на это эмоционально, намного эмоциональнее, чем папа. В возрасте 5,5 лет прикольно, на самом деле, вызывать эмоцию. Это он делает не со зла, поверьте мне, это не манипуляция. И я уверен, уверен, уверен, дело не в том, что он не верит, что вы его заберете, вы выдаете ему какую-то очень-очень живую реакцию, которую он невольно хочет повторить, ну, вот невольно прямо, Ир, честно. Поэтому это связанные вещи, одно тянет за собой другое.
Поэтому, когда я говорю «дышите», я не иронизирую, я не смеюсь над вами, я говорю очень-очень искренне, дышите и отвечайте. И отвечайте абсолютно спокойно. Во-первых, моя гипотеза состоит в том, что как только вы перестанете взрываться и тяжело дышать, и раздражаться, и, знаете, делать такие, давать ему острые взгляды материнские, ну, судя по улыбке, вы знаете, о чем я говорю, в этот момент у него будет потихонечку пропадать запрос на вот это самое эмоциональное напряжение между вами.
ИРИНА: Поняла.
Д.ЗИЦЕР: И отдельно от этого через пару, тройку месяцев, я практически уверен, что это само почти сойдет на нет, через пару, тройку месяцев скажите ему просто – дорогой мой сыночек, ты знаешь, отдельно от ситуации, Ир, отдельно от ситуации, ты знаешь, я так иногда нервничаю по этому поводу, ты знаешь, я очень тебя прошу этого не делать. Давай придумаем какие-нибудь другие слова. Я понимаю, что это говоришь, потому что меня любишь, я понимаю, что это говоришь, потому что тебе не хочется со мной расставаться даже на несколько часов в день и мне с тобой тоже, давай придумаем другие слова. У тебя же тоже есть слова, которые могут тебе мешать. И все. Придумайте свой язык для этого.
ИРИНА: Поняла.
Д.ЗИЦЕР: Но только, Ир, в этом порядке, ладно? То есть сначала эмоционально опускаемся, а потом все будет хорошо. Да?
ИРИНА: А можно еще вопросик? Например, вот я ему говорю – Лев, почему ты так много вопросов задаешь, что происходит, что случилось? Он говорит – потому что я плохой и начинает сам себя наказывать. Бьет по попе сам себя, хотя мы его ни разу за пять лет не ударили.
Д.ЗИЦЕР: Значит, вот это вообще, ничего себе, вы даете, это не довесочек, это отдельный вопрос. Он косвенно связан с первым тоже. Ну, это значит, что он не очень-то высоко себя оценивает, и он боится, что вы его будете оценивать, вероятнее всего, боится, что вы будете оценивать его не очень высоко. И боится, что в его глазах вы будете, ну, в кавычках, конечно, не очень хорошим мальчиком.
Так что, что мы с этим делаем? Во-первых, мы проверяем, это, еще раз, отдельно от первой истории. Во-первых, мы проверяем, не допускаете ли вы где-то, ну, таких, знаете, жестко оценочных категорий в общении с ним, вы, муж. Я не знаю, что такое хорошо и что такое плохое, ты сейчас нехороший мальчик, девочка Олечка делает это лучше, ты недостаточно постарался, вот такое вот.
Если вдруг выяснится, когда вы это проанализируете, что вы допускаете, убираете это, в первую очередь. Это прямо история номер один.
После того, как вы это уберете, опять-таки, это длинный путь, он не очень длинный, он не такой, как в 15 лет был бы, но, тем не менее, это путь в несколько недель. Мы говорим с вами не про несколько часов, путь в несколько недель. После этого мы говорим спокойно очень после того, как это начнет проходить, мы говорим ему – котик мой, ты знаешь, мне очень-очень неприятно, когда ты это говоришь, потому что это не так. Потому что я очень тебя люблю. И, ты знаешь, что я подумала, вот так же точно, как я буду защищать тебя от других, ты знаешь, я тебе самому тоже не хочу давать себя бить и себя наказывать. Тебя вообще не за что наказывать, у нас никто никого не наказывает.
И третье, Ира, это идет из детского сада, если не из семьи. Это я не Кассандра сейчас, но, если вы говорите, что вы гарантированно, слово «наказание» дома не звучит, ну, простым способом я понимаю, что это в детском саду. Понаблюдайте, проверьте, поговорите с воспитательницей. Вот так.
ИРИНА: Поняла, поняла, спасибо вам огромное, спасибо большое, буду наблюдать.
Д.ЗИЦЕР: Ирина, с Новым годом. Льву привет, мужу, не знаю, как зовут, тоже привет, с наступающим. Пусть все будет хорошо. Пока, пока.
ИРИНА: Спасибо большое. С Новым годом, до свидания.
Д.ЗИЦЕР: Прощаемся с Ириной из Тольятти и идем дальше.
А на экране у нас Мария из Саратова. Здравствуйте, Мария.
МАРИЯ: Здравствуйте.
Д.ЗИЦЕР: Что скажете?
МАРИЯ: У меня две девочки, младшей 6 лет. И вот у нас был такой случай, она после кружка играла на улице с девочками из того же кружка, причем она туда только-только пришла, там буквально второе занятие, и они играли-играли, и одна девочка сказала ей – девочка, ты с нами не играешь. И она это так болезненно долго переживала. Она об этом вспоминала еще спустя полторы, две недели. Причем с этой девочкой уже вот сейчас как бы все хорошо, они подружились, у них все отлично. Но вот, что делать в такой ситуации, когда…
Д.ЗИЦЕР: Если она повторится?
МАРИЯ: Да. То есть, как ее утешить, как ей…
Д.ЗИЦЕР: Подготовиться к ней. Нет, спокойно, утешить. Давайте мы, это тот случай, когда на будущее попробуем подстелить соломки. Мне нужно, чтобы вы мне помогли в анализе этой ситуации. А как вам кажется, что ее огорчило?
МАРИЯ: Ну, наверное, то, что ее как бы из игры выгнали.
Д.ЗИЦЕР: Ну, что в этом ее огорчило? Смело ставьте себя на ее место и вспоминайте подобные ситуации. Да я сам не знаю, ну, мы сейчас с вами придумаем и поймем.
МАРИЯ: Ну, как-то отвергли ее, не знаю, как еще.
Д.ЗИЦЕР: Например, да, хороший ответ, почему же, отвергли, да, например. То есть она почувствовала себя отверженной, она почувствовала себя, возможно, не нужной, она почувствовала себя, возможно, обиженной вследствие этого. Как будто ей сказали, хотя, насколько я понимаю, ей этого не говорил, ты хуже нас, но что-то вот такое, да?
МАРИЯ: Да, возможно, да.
Д.ЗИЦЕР: Согласны? А, на самом деле, когда девочки, например, говорят – слушай, мы хотели бы поиграть без тебя. Это вопрос формы тоже, это правда, но, тем не менее. Что они, на самом деле говорят?
МАРИЯ: Я не знаю.
Д.ЗИЦЕР: Ну, подумайте, ладно, ну, подумайте.
МАРИЯ: Ну, я не представляю в такой ситуации. То есть там просто они бегали как бы по стадиону.
Д.ЗИЦЕР: Ну, ладно, ну, хорошо, я вам помогу, Мария, я вам помогу по блату по случаю Нового года приближающегося. Мне кажется, что у всех у нас бывают такие ситуации, во-первых, правда? У всех у нас, у взрослых их больше, между прочим, бывают такие ситуации, когда, например, ну, не знаю, у каких-то знакомых собираются гости, а нас не позвали. Разве не бывает такого?
МАРИЯ: Ну, конечно, да.
Д.ЗИЦЕР: Бывает. Бывает такое, что даже близкие какие-то мои друзья пошли вместе в театр и сказали – слушай, знаешь, нам надо поговорить, ты прости, мы пойдем без тебя. Бывает?
МАРИЯ: Да.
Д.ЗИЦЕР: Бывает. Теперь, заметьте, в тех ситуациях, в тех примерах, которые я привожу, речь не идет о том, что они говорят – Мария, ты хуже нас. И Мария это понимает, поскольку она взрослая, и Дима это понимает, поскольку он взрослый. Они говорят всего лишь – слушай, у нас есть общая тема, мы хотим, не знаю, поболтать, прости. Если добавляют к этому «прости», это, конечно, ситуацию смягчает блистательно. Но, окей, дети 6 лет не всегда добавляют в этой ситуации «прости», хотя хорошо бы этому научиться.
То есть, мне кажется, что с вашей дочечкой надо проанализировать, что, собственно говоря, на будущее, отдельно от этой ситуации, естественно, она уже прошла, она уже закончилась, во-первых, как мы говорим «нет». Я бы на вашем месте шел от нее. Вот у нее бывают ситуации, когда она кому-то говорит «нет»?
МАРИЯ: Да.
Д.ЗИЦЕР: Пример можете привести коротенький?
МАРИЯ: Она четко очень всегда, если она что-то не хочет, то это категорическое «нет».
Д.ЗИЦЕР: Отлично. Она говорит в этот момент человеку – потому что ты плохой? Нет, скорее всего, давайте я сокращу.
МАРИЯ: Нет, нет.
Д.ЗИЦЕР: Она просто говорит – слушай, ты знаешь, я буду сейчас писать что-то, писать буду без тебя. Вот, что она имеет в виду. Теперь, если мы проанализируем с ней, как это происходит у нее, и она поймет, что она-то в этот момент человека не имеет в виду унизить, обидеть и так далее, дальше довольно просто сделать мостик к другим людям.
И сказать – вот смотри, как это происходит. Когда нам говорят «нет», нам всего лишь говорят «нет», нам не говорят «ты хуже». Ты хуже, я недостаточно хорош, это все находится у нас в голове, это придумываем мы, другие люди нам этого не говорили. Понимаете, я знаю, что я чуть сложновато сейчас говорю, потому что там сложноватая конструкция. Но это и про взрослых так, это принятие себя, умение, с одной стороны, сказать «нет, а, с другой стороны, умение, по-взрослому это называется принять отказ. Ну, проверьте, Мария, насколько я оказался внятен или не очень.
МАРИЯ: Нет, ну, я, да, я понимаю, что «нет», это не значит, что ты хуже. Но как это объяснить?
Д.ЗИЦЕР: От нее. Когда она говорит, вот еще раз, как это объяснить ребенку. Ребенок 6 лет с хвостиком, это, в общем, на эти темы можно разговаривать. Вспомнить с ней ситуации, когда она говорит «нет», понимаете? И пройти с ней весь механизм – что она в этот момент имеет в виду, какие слова она выбирает, что понимает другой человек, кажется ли ей, ну, я совсем по-взрослому говорю, ну, у нас полминутки остается, не важно, как я формулирую эту штуку.
Знаете, что еще, если бы сейчас я мог себе позволить паузу в эфире, я бы сейчас подумал, в каком мультике идет об этом речь. Я абсолютно уверен, что вот вы сейчас подумаете, и я подумаю отдельно, может, за перерывчик сейчас подумаю, за новости, и предложу вам мультик, который можно вместе посмотреть и проанализировать. Ну, вот я всегда говорю про книжки, про фильмы, про искусство, про спектакли и так далее, когда мы можем говорить как будто не о себе, и понять, что там внутри происходит.
Так что, еще раз, конкретный ответ на конкретный вопрос, с чего начинать, как с ней разговаривать на эту тему, я бы начинал с нее, с того, как она говорит «нет». И с того, как это «нет» принимают другие люди. А потом делал бы мостик в то, как она принимает отказ, и что другие люди совершенно не имеют в виду в этот момент ее унизить, они всего лишь говорят – я хочу играть в эту игру сейчас с Катей, а дальше буду играть с тобой, возможно. Прощаемся?
МАРИЯ: Да.
Д.ЗИЦЕР: Мы продолжаем, дорогие друзья. Я пока расскажу вам, что за время новостей я тут сам смотрел то, что видно на «смотрим.ру». И там были замечательные клипы, действительно, на любимые мои песни. Я говорю это просто, потому что, может, вы захотите, знаете, после нашей программы сесть с чашечкой чая или с бокалом вина, возможно, и включить себе эту музыку, вдруг вам, действительно, будет любопытно.
А еще я хочу вам сказать огромное спасибо за поздравления, которые я получаю в эфире. Это очень-очень приятно. Особенно вот, знаете, пишет Ольга из Петербурга, и она моя коллега, учитель, и пишет, что она находит, к счастью для меня, много интересного и ценного, когда мы разговариваем об отношениях между детьми и об атмосфере. Ольга, вам даже не передать, как это приятно получать благодарности от коллег. Спасибо вам большущее. Ребята, всех, всех, всех с наступающим Новым годом. Не смогу всех перечислить, но, правда, так здорово быть с вами вместе.
Давайте возьмем звонок тоже, чтобы не обижать любимую радиостанцию. На линии у нас?
МАРИНА: Здравствуйте.
Д.ЗИЦЕР: Алло, здравствуйте, Марина из Москвы.
МАРИНА: Да, именно так, Марина из Москвы. Здравствуйте, Дима. С наступающим Новым годом.
Д.ЗИЦЕР: Здравствуйте, Марина, и вас тоже.
МАРИНА: Спасибо вам за передачу. И, честно, давно хотела, пыталась дозвониться, была куча вопросов, но пока просмотрела все ваши подкасты, почти все ответы нашла.
Д.ЗИЦЕР: Ну, я очень рад этому.
МАРИНА: Да, учусь очень сильно. Вопрос – сыну 3 года только исполнилось вот неделю назад, и у него такая особенность, причем с раннего детства…
Д.ЗИЦЕР: Сколько, простите, Марина, прослушал, исполнилось?
МАРИНА: Да, 3 года исполнилось только-только вот 18 декабря. И он еще даже, когда был маленький, с годика, вот играет, например, у него что-то не получается, он начинал очень так психовать и бросать игрушки. И это продолжается до сих пор. То есть он, например, играет, и у него там, грубо говоря, машинка едет и врезается куда-нибудь, он берет эту машинку и со всей силы там об пол, об стену, в общем, соответственно игрушки ломаются. Не то, что нам жалко…
Д.ЗИЦЕР: А вы чего? Нет, я понимаю, но меня интересует ваша реакция.
МАРИНА: Ну, вначале, когда я вас еще не знала, естественно, мы там сначала – Саша, так нельзя, Саша, сломается машинка, вот смотри, она у тебя сломалась. Мы пытались объяснить.
Д.ЗИЦЕР: Не помогло, заметьте.
МАРИНА: Не помогло, да, не помогло. Пытались строго – нельзя, нельзя бросать. Строго, где-то я даже срывалась, потому что сейчас это меньше стало, но, например, вот летом вообще он бросал настолько, то есть мы могли только купить ему какую-то игрушку, даже не важно, дорогая, не дорогая, ну, просто жалко, что покупаем эти игрушки просто в тартарары. Так он потом начинает сам, например, вот он очень любит у нас машины с открывающимися дверьми, и он сам ломает эту дверь, потом начинает в нее же играть, она уже сломана, она уже не закрывается, он опять начинает нервничать. Несет – мам, почини. А я уже объясняю, что невозможно починить. Он выбрасывать не дает, естественно.
Ну, то есть, и вот такая проблема. И он прямо бросает вообще. И у нас сейчас у него такая мания на автобусы, мы ему, уже у него там 6 коллекций автобусов, и почти у всех уже что-то поломано. И то есть я начинаю даже, как вы вот советуете, не в ситуации с ним разговаривать. Он же сейчас начал говорить недавно.
Д.ЗИЦЕР: Маленький еще, да, да, чуть-чуть маловат.
МАРИНА: Да, ну, маленький, наверное. То есть и мы, мы с бабушкой живем, бабушка у меня такая, она на него ругалась. Я говорю – мам, давай, не надо ругаться. Я понимаю, что не помогает. То есть не знаем, что делать, чтобы у него вот этот психоз убрать. То есть непонятно, от чего он.
Д.ЗИЦЕР: Да понятно, сейчас мы с вами все придумаем. Скажите мне, Марин, пожалуйста, это бывает только в отношении игрушек или вообще-то так у нас взрывной характер?
МАРИНА: В отношении игрушек, ну, было, например, сейчас перестало почему-то, а раньше было еще, например, когда он ест, и что-нибудь ему не нравится, он мог ложку швырнуть на пол или еду в стену.
Д.ЗИЦЕР: А что вы делаете сейчас? Ну, подождите, я просто думаю, вы говорите, что вы слушали, анализировали. Вот сейчас, если он такое сотворит сегодня за ужином, как вы поступите?
МАРИНА: За ужином я молча, если он бросает ложку на пол, я молча поднимаю ложку, ополаскиваю и даю ему заново.
Д.ЗИЦЕР: Ну, да, и хорошо бы к этому добавить, нет, ну, вы не служанка при этом, это важно, Марин. И хорошо бы при этом добавить, что вам неприятно. И хорошо бы при этом добавить, что вы просите этого не делать, только максимально спокойно.
Ну, вот смотрите, это чуть-чуть сейчас будет похоже на разговор, который был у нас два звонка назад. Ну, вот, что происходит с человеком, например, в 2,5 года, с человеком, не слушающим программу «Любить нельзя воспитывать». Это я шучу, это я про вашего сына сейчас. Что с ним происходит? Значит, у меня, предположим, первый раз я швырнул игрушку. Ну, я просто швырнул ее, не думая. Получил представление в кавычках, конечно, в виде маминого или папиного – нельзя, что ты делаешь, повышение голоса и так далее.
Это неприятное представление, дело не в этом. Дело не в том, что оно ему прямо ужасно понравилось. Но оно его, вот используя сейчас сленговое слово, подсадило, когда это повторилось несколько раз. Это очень-очень интересно особенно в этом возрасте, ну, до семи-то лет вообще просто класс. Я нажимаю на кнопочку, и моя дрессированная мама начинает визжать. Я сейчас не о вас говорю, я специально огрубляю очень-очень сильно.
МАРИНА: Да, я понимаю.
Д.ЗИЦЕР: Слушайте, ну, это круто иметь дрессированную маму. Даже, если она визжит неприятные вещи и как-то меня обижает, меня это еще больше затягивает в эту эмоциональную ловушечку, но я это делаю раз за разом. Я в определенном смысле начинаю это делать не для себя, а для мамы. Я почти готов спорить почти на любую сумму, что, если он, бывает такое, что он один в комнате и вас нет рядом, он не будет швырять вещи о стену. Я почти уверен
МАРИНА: Нет, ну, швырял. Ну, как сказать, он все равно знает, что мы где-то в соседней комнате, наверное, слышим, но бывает. То есть у него чего-нибудь застрянет, он швырнет.
Д.ЗИЦЕР: Отлично, попробуйте, если такое произойдет в соседней комнате и так далее, во-первых, попробуйте не появляться сразу, как чертенок из коробочки. Бог из машинки это называлось, знаете, в средневековом театре, когда придумали вот это появление ангелов и так далее. Не надо, отлично, пусть порулится сам на эту тему. Значит, это, во-первых.
Во-вторых, я сегодня уже, действительно, это произносил, я прошу прощения, но, действительно, тут подходящий случай повторить. Понижайте эмоциональный накал вот этот, вот поверьте мне. Вы это уже делаете.
МАРИНА: Да, я уже стараюсь.
Д.ЗИЦЕР: Понижайте, спокойно. Он бросил эту машинку, ну, чего вам, на самом-то деле, ну, между нами, девочками, Марин, это же его машинка, в конце концов.
МАРИНА: Да, понятно, поэтому у него уже много машинок, автобусов.
Д.ЗИЦЕР: У него много, кладбище машинок дома имеется ломанных.
МАРИНА: Да, да, вот именно. Он их находит и опять начинает расстраиваться – почини.
Д.ЗИЦЕР: Пусть он порасстраивается, и в этот момент не надо говорить его нравоучения в таком, знаете, советском взрослом смысле – ну, как же так, ты же сам сломал, вот видишь, теперь тебе обидно, конечно, не ломай в следующий раз и тогда не будет обидно. Не надо ничего.
МАРИНА: Просто никак, да?
Д.ЗИЦЕР: Почему просто никак? Он взял старую машинку, это круто, значит, он привязывается к каким-то вещам, это здорово. Он начал играть в старую машинку, ой, дверца не работает. Котик, я попробую сделать так, чтобы она работала. А можешь сделать лучше? Нет, лучше сделать, к сожалению, не могу, котик, мы поиграем и в такую, и получим удовольствие. И совершенно не надо ни в коем случае бежать в магазин и тут же покупать новые машинки. Совершенно одно из другого не следует.
МАРИНА: Это папа у нас, я ему то же самое говорю, я говорю, ну, как бы…
Д.ЗИЦЕР: Ну, папе передайте от меня большой привет. Наоборот, замечательный папа, у которого точно есть пара замечательных рук, одна правая, другая левая, этими замечательными руками он может часть машинок починить, переделать, снять двери, будет сафари такая, стиль джип, понимаете?
МАРИНА: Ну, да.
Д.ЗИЦЕР: Честно, мы просто это опускаем. Теперь смотрите, раз вы говорите, что этого, в общем, нет ни в чем другом, хотя я сейчас оговорюсь на одну секунду, это значит, что это привязано к конкретной ситуации. Ура, это очень хорошо. Это значит, действительно, это подтверждает нашу версию о том, что это просто конкретное представление на конкретную тему. Класс, отлично.
Теперь, что касается швыряния ложек, это никуда не годится, конечно, и это тоже, возможно, связано с тем, что он вызывает ту же самую историю, ту же самую эмоцию. Наказывать его, конечно, не надо, людей не наказывают вообще и в 3 года, в частности.
МАРИНА: Нет, нет.
Д.ЗИЦЕР: Но сказать ему в этот момент, вы говорите – я молча подаю ему ложку, мне кажется, нужно сказать – котик, не делай, пожалуйста, этого, мне неприятно. Можно поцеловать при этом, кстати. Но он должен понимать, что это неприятно, да. Ну, вы его мама, вы готовы повторить это действие много раз, ничего не поделаешь.
МАРИНА: Ну, да, это я и делаю.
Д.ЗИЦЕР: Научится, Марина, да научится, господи.
МАРИНА: А еще вот, знаете, спасибо большое, вот с этим я поняла, в принципе, уже работаю. Еще вот…
Д.ЗИЦЕР: У нас минута.
МАРИНА: Да, быстро. Вопросы многие задавали, когда ребенок начинает, например, бить, он редко меня бьет, раньше чаще, сейчас, ну, бывает, подойдет, начнет чего-нибудь там, ну, ударит. И вы говорите – нужно сказать «нет», например, нельзя, я не позволяю с собой так.
Д.ЗИЦЕР: Нужно остановить, физически остановить. Просто мы, смотрите, если у нас мама эмоциональная…
МАРИНА: Да, я останавливаю, а он, например, дальше, то есть вот как, то есть это повторять до какого-то периода?
Д.ЗИЦЕР: Нет дальше, нет. Ну, подождите, если всевышний послал этому мальчику эмоциональную маму, давайте считать, что мы говорим не о вас, а о другой маме, вы ее не знаете. Значит, эмоциональная мама, которая, действительно, в определенном смысле в кавычках учит его ярким проявлениям человеческим – повысить голос, я не ругаю вас, честное слово, давайте о гипотетической маме.
МАРИНА: А я уже месяца четыре вообще не повышаю голос.
Д.ЗИЦЕР: А вы молодец, месяца четыре, осталось всего пару месяцев и все будет хорошо. Повышает голос, может, я не знаю, стукнуть кулаком по столу, я не о вас, действительно, то он невольно или вольно со временем повторяет эту самую историю.
Значит, теперь, если мы имеем такую замечательную маму, как мама Марина, которая спокойна абсолютно и все у нее хорошо, и она может донести свою мысль простым способом, он у нее тоже учится. Окей, у него есть захлест какой-то этой привычки, нужно останавливать ее физически. Физически, не просто говорить, физически.
Он на вас замахивается или он вас ударяет, ну, возьмите его ручку в свою руку, он точно сильнее, чем он, и скажите ему при этом, ему будет неприятно, ничего страшного, он потерпит – нет, котик, я тебя очень люблю, я не могу тебе этого позволить, нет, я даже буду тебя держать, я не могу тебе этого позволить, этого не будет в наших отношениях. Пока. Хорошего Нового года. Я желаю вам удачи. У нас реклама, друзья, и интересно, что же нам покажут на «смотрим.ру».
Алина из Екатеринбурга на экране уже. Здравствуйте, Алина.
АЛИНА: Добрый вечер. Впервые к вам обращаюсь, но периодически слушаю вашу передачу, когда возвращаюсь домой с работы.
Д.ЗИЦЕР: Сегодня вы уже приехали домой, я так понимаю, да?
АЛИНА: Нет, я еще на работе.
Д.ЗИЦЕР: То есть на работе зависли даже ради такого дела. Ну, Алина, я вас слушаю.
АЛИНА: У меня такой вопрос. У меня две дочки старшая и младшая, 17 лет и 10 лет. С младшей у меня пропал контакт. То есть, если раньше у меня до определенного возраста не было контакта со старшей, но был контакт с младшей, то сейчас произошла небольшая рокировка, и со старшей у меня есть контакт, но теперь нет контакта с младшей. И я не знаю, то есть я бы не хотела повторения ситуации, как со старшей, то есть мы были долгие годы отдалены, так скажем, друг от друга, только сейчас я начала находить подход. Мне бы не хотелось что-то упустить в отношениях с младшей дочкой.
Д.ЗИЦЕР: Класс.
АЛИНА: То есть для меня это как-то прямо болезненно, проблема для меня большая.
Д.ЗИЦЕР: Я уверен. Давайте про старшую сначала, хотя вы про младшую задаете мне вопрос, два слова про старшую. А что значит, у вас не было контакта? Что вы имеете в виду?
АЛИНА: Ну, от слова совсем. То есть, может быть, повлиял развод, сложные отношения семейные с бывшим супругом.
Д.ЗИЦЕР: Ну, пример приведите, просто приведите пример. Когда старшей было 12 лет, приведите примерчик, как у вас не было контакта.
АЛИНА: Ну, она мне абсолютно не доверяла, у нас не было никаких бесед, мы не проводили время вместе. Потому что мама все время работала, на самом деле, мы не проводили с ней время. Мои интересы, они как бы ей не нравились. То есть она не хотела их со мной делить, ей это было не интересно.
Д.ЗИЦЕР: А ее интересы вам?
АЛИНА: Ее интересы мне, я, скорее всего, ее интересы все время поддерживала, вдохновляла, то есть это рисование, танцы, то есть все, что она хотела, получается, в этом-то рядом я присутствовала.
Д.ЗИЦЕР: Рядом, в каком смысле?
АЛИНА: Ну, советовала ей что-то, спрашивала, я даже не знаю, как объяснить. Наверное, это какой-то промежуток времени прошел, я даже не знаю…
Д.ЗИЦЕР: Да очень просто. Ну, давайте, хорошо, вы уже все объяснили, подождите, я сейчас быстренько перекидываюсь на младшую, чтобы все успеть. Ну, давайте, вы говорите, что у вас пропал контакт с младшей. Если он был до этого и пропал, вам легко будет объяснить мне, о чем, собственно говоря, идет речь. Как это пропал? Ну, так же точно примерчик.
АЛИНА: Пример. Ну, раньше мы все выходные проводили с ней вместе. То есть у меня достаточно активный образ жизни, то есть мы ходим в походы, в принципе, занимаемся спортом, и все вместе с ней это делали. Ей очень это нравилось. То есть все выходные мы проводили с ней вместе. То есть я прям планировала досуг за неделю, каждые выходные, поездки, походы и так далее.
Д.ЗИЦЕР: Так, понимаю. А теперь?
АЛИНА: Сейчас в связи с моей новой работой это как бы пропало, но теперь на свою новую работу, это опять же связано с походами, с проектами, с активным образом жизни я беру старшую. То есть старшая теперь со мной, то есть у нее открылось вдохновение, она теперь не может без этого. А младшую-то я уже не могу с собой брать на работу. И, получается, я провожу время со старшей. У нас получилось объединение интересов. А младшей, получается, я уже…
Д.ЗИЦЕР: Понятно. Какой вопрос вы задаете? Вот сейчас точно сформулируйте вопрос.
АЛИНА: Как мне не потерять, не упустить отношения с младшей дочкой? Что я должна сейчас сделать, чтобы не стать…
Д.ЗИЦЕР: Очень просто. На мой взгляд, вы не должны тянуть ее в свои интересы, а заинтересоваться тем, что интересует ее. Несмотря на вашу новую работу и ваши увлечения спортом и походами, надо, на мой взгляд, перейти на ее сторону.
Что это значит? Это значит, я не знаю, чем она интересуется, но для примера, не знаю, она кулинар великий у вас, предположим, а вас это вообще никак, ни с какой стороны не волнует, надо войти в ее интерес для начала. Войти в ее интерес хотя бы на том простом основании, что она очень близкий для вас человек и любимый для вас человек. А любимые люди интересы друг друга могут чувствовать, даже, если они изначально к этому не склонны. Я бы начинал с этой стороны.
Что еще я бы сделал. Я бы поговорил с ней ровно о том, о чем вы говорите сейчас со мной. То есть я бы ей сказал – доченька моя дорогая, выбрал время, один на один без всяких старших, и сказал – доченька моя дорогая, ты знаешь, я чего-то так растерялась, я вдруг поняла, как мне тебя не хватает. Я вдруг поняла, что мне без тебя очень-очень плохо, ты знаешь. Ты прости, что я тебе про это говорю, это довольно сложная тема. Если это правда, конечно, но, судя по всему, это правда.
Котик, давай придумаем, как мы можем вместе, ну, хотя бы три часа в неделю или два часа в неделю, или час, я не знаю, как устроено ваше время, проводить время. Давай придумаем так, чтобы тебе было прямо в кайф, и мне было в кайф. И все, вот так.
АЛИНА: Да, наверное, так.
Д.ЗИЦЕР: Да, что? Нет, нет, давайте, отреагируйте.
АЛИНА: Так и сделаю.
Д.ЗИЦЕР: Сделаете? Обещаете?
АЛИНА: Обещаю. О том, что мне ее не хватает, я ей периодически говорю об этом.
Д.ЗИЦЕР: Да, но в этот момент ничего дальше, конечно, вы же зовете ее в этот момент на свое поле, а она становится взрослой девочкой, и у нее, конечно, чем старше она становится, тем больше у нее своих интересов, вне зависимости от того, нравятся они вам или нет. Не важно, о каких интересах идет речь. И в этом смысле, ну, как-то доведите эту мысль до конца – котик, мне тебя не хватает. Я уверен, что и меня тебе, и так далее, я готова с тобой общаться вообще на любом поле, я готова даже рядом сесть и, я не знаю, мульт смотреть с тобой, держась за ручку с тобой. Или придумать вместе что-то, чем не занималась до этого ни я, ни ты. Вот и все.
И рамки, если вы тяжело работаете, я так понимаю, это так, работа занимает много времени, договоритесь с ней о рамках общения и не нарушайте их ни в коем случае. Например, у нас с тобой в воскресенье с двух до четырех наше время, трава ни расти. Трава ни расти – это в вашу сторону сейчас. То есть даже, если у вас появляется новый проект, вы максимально его сдвигаете, это наше время. Время, которое мы будем ждать с удовольствием, заранее придумывать, что мы там вместе будем делать. 10 – вы еще все успеете, я вам обещаю. 12 – это уже сложнее, на самом деле. Я желаю вам удачи. У нас заканчивается первый час.
АЛИНА: Спасибо большое. С наступающим.
Д.ЗИЦЕР: Желаю вам чудесного Нового года. Дорогие друзья, новости на «Маяке» и продолжение музыки из плейлиста Димы Зицера на «смотрим.ру».
Несется вперед последний выпуск программы в этом году. Дарья из Калининграда. «Добрый день, дорогой, уважаемый Дима. У меня философский вопрос. Нужно ли поддерживать сказку о главном новогоднем персонаже?» Специально вуалирую. «Сын в свои 9 лет (мы поняли, правда, дорогие слушатели и зрители), очень был расстроен, когда нашел свои письму ему у нас на дальней полке. Не хочу такого удара для подрастающей дочери 6 лет. Может, поддерживать это в виде сказки, а не выдавать за реальность? Надеюсь на ответ. Спасибо заранее. С наступающим».
И вас, Дарья, с наступающим. Вот он ответ. Слушайте, если вы умеете поддерживать это в виде сказки, конечно, поддерживайте. Но просто, поскольку вашей подрастающей дочери уже 6 лет, если сейчас вы скажете, что, в общем, все это сказка, мне кажется, для нее это будет очень-очень большим обломом, на самом-то деле. Мне кажется, история с Дедом Морозом устроена следующим образом. Мы верим в это, пока верим.
И в этом смысле, знаете, у нас когда-то был вопрос, по-моему, в прошлый Новый год от мамы, к которой пристал, значит, ребенок лет 11 или даже 12 на тему того, что я знаю, что нет Деда Мороза, или я знаю, что есть Дед Мороз, что-то такое, знаете, какой совет я дал? Я посоветовал ей спросить его впрямую, поскольку он мальчик уже взрослый, слушай, ты хочешь, чтобы он был или ты хочешь, чтобы его не было? Если ты хочешь, чтобы он был, мы будем продолжать в это играть. Это проговаривать не надо. Если ты хочешь, чтобы его не было, мы играть в это не будем.
Так что, мне кажется, что вы правы про сказку. Искусственно раздувать вот эту самую дедморозовскую тему я бы тоже не стал, я, в общем, не фанат. Но обломать 6-летнюю девочку, нет, я не думаю. Ну, легко, к этому надо относиться легко. Если мы с вами задумаемся, Дарья, у нас ведь много традиций, которые непонятно как устроены. Мы их поддерживаем, пока поддерживаем.
Ну, а теперь, что касается того, что сын нашел письма Деду Морозу, надо лучше прятать, это я всем говорю, ничего тут поделать нельзя. Есть же у нас вещи, которые мы прячем от детей, к письмам от Деда Мороза тоже нужно относиться так. Ну, будем считать, что это такой немножко новогодний шутливый ответ. Я желаю вам удачи, всего вам самого хорошего.
Ребята, давайте музыку послушаем. Знаете что, был такой фильм, который называется «Дона Флор и два её мужа», еще раньше Жоржи Амаду написал роман на эту тему. Это песня из этого замечательного фильма, который я, кстати, я рекомендую вам посмотреть, но, внимание, без детей, это важный момент. Этот фильм надо смотреть без детей.
Услышим мы сейчас и увидим мы сейчас, здравствуйте. Я вас вижу, только не вижу, как вас зовут. А вижу, как вас зовут, зовут вас Анастасия, вы из Кургана. Привет.
АНАСТАСИЯ: Здравствуйте, Дима. Немножко волнуюсь.
Д.ЗИЦЕР: Я сам волнуюсь, поверьте мне.
АНАСТАСИЯ: Я вам писала.
Д.ЗИЦЕР: А чего писали?
АНАСТАСИЯ: Вы читали мое сообщение по поводу того, что наша воспитательница в саду ударила сына и его двоих друзей.
Д.ЗИЦЕР: Двух друзей по голове, помню, да.
АНАСТАСИЯ: Да, да. В общем, начну сначала. Вообще у нас сын, 7 лет ему исполнилось в декабре. Мы ходили в прошлом году в выпускную группу, и получилось, как я говорила, мы пошли на второй год, то есть мы снова ходим в садик, но уже к другим воспитателям снова в выпускную группу, потому что мы не пошли с неполными 7 лет в школу. И соответственно сменились воспитатели. И сыну очень тяжело, хотя мы пошли с друзьями, там у них своя компания, они как-то вроде все друзья хорошо влились, а сын вот как-то, ну, не хочет ходить, не нравится ему в саду, жаловался на воспитательницу.
Потом мы, значит, долго болели, ну, пару месяцев простуда, потом вот вышли, получается, после дня рождения в декабре, и вот папа его забрал из сада, и он ему говорит, домой едут, он ему говорит – нас сегодня воспитательница ударила по голове больно, меня и еще двух друзей. Я позвонила маме второго мальчика, ну, попросила ее, чтобы она спросила у него. Она мне потом перезвонила, сказала – да, он тоже подтверждает, что был такой инцидент, по лицу, как бы не сильно, но по лицу.
На следующий, вот получается, я вам написала, вы мне сказали, что идти к заведующей. Я сходила к заведующей, с заведующей поговорила, заведующая, конечно, ну, была шокирована, сказала – поговорит с воспитателями. Ну, и вообще сделает все возможное, чтобы, ну, как бы этот инцидент сгладить и чтобы у моего сына появилось желание ходить в детский сад. Поскольку, ну, она тоже знает, что он ходит как бы без желания, потому что вот именно эта воспитательница, она, ну, не нравится ему, грубо говоря.
Д.ЗИЦЕР: А вы связываете его нежелание, подождите, секунду, Анастасия. Вы связываете изначально, отдельно от этой истории. Вы связываете его нежелание с воспитательницей? Потому что тут ведь могут быть и другие причины изначально, как вы понимаете. Потому что я иду второй раз в группу. Я, кстати говоря, вообще не против того, чтобы оставаться еще на год в детском саду. Но все-таки дело не в этом. Психологически там есть тонкие моментики, правда? Друзья пошли в школу, я остался один.
АНАСТАСИЯ: Нет, здесь друзья тоже с ним остались в саду, то есть друзья есть. И он жаловался именно на воспитательницу, не хочу ходить из-за нее. То есть я пыталась с ним разговаривать, почему ты не хочешь в сад. В прошлом году бежал прямо вообще, а в этом году не хочет. Говорит – не нравится воспитательница, злая, играть не дает.
Д.ЗИЦЕР: Понятно, это досадно, безусловно, я понимаю.
АНАСТАСИЯ: Ну, и вот, значит, получается, я поговорила с заведующей, и потом опять вот в этот день папа пришел его забирать и при нем, ну, при моем муже как раз пришла заведующая, разговаривали с воспитательницей, сына моего сначала отозвали, спросили у него, ну, то есть, было такое или не было. Мне тоже это не понравилось очень сильно. Он подтвердил. Потом вызвали второго мальчика, у него тоже спросили, он снова подтвердил. Ну, то есть вот это вот какие-то допросы тоже устраивались, мне это не очень нравится.
Д.ЗИЦЕР: Я вас понимаю.
АНАСТАСИЯ: А потом через несколько дней я пришла за сыном сама и воспитательница как раз вот эта вот начала со мной разговаривать опять при сыне. В общем, ну, сейчас вроде как бы отношение у нее изменилось, как мне кажется. Он как-то, ну, немножечко получше, может быть, ходит в сад, хотя все равно, ну, нежелание есть. Она теперь, мы когда с ней разговаривали, во-первых, она разговаривала при нем со мной. И, кроме того, она сейчас пытается все перевернуть с ног на голову, говорит – ну, что тот мальчик, говорит, нет, я его не ударяла.
А та, значит, мама его, она с ней разговаривала, воспитательница с мамой второго мальчика, и она сказала – у меня к вам претензий нет, я знаю, что вы ударили моего ребенка, но ему было не больно, поэтому у меня к вам нет претензий. И теперь воспитательница, как бы получается, что как будто бы я на нее наговариваю. И плюс вот это вот все происходит при моем сыне, как бы, знаете…
Д.ЗИЦЕР: Я понимаю. Ну, давайте на всякий случай, Анастасия, сформулируйте вопрос, потому что, в общем, мы о многом можем поговорить.
АНАСТАСИЯ: Вообще мне не нравится вот эта история, то, что вот это происходило при ребенке, вот эти вот все допросы, как это вот…
Д.ЗИЦЕР: Я понимаю, дружище, я понимаю, Анастасия, но нужно задать вопрос, для того чтобы я смогу прокомментировать. Потому что мне тоже не нравится, я с вами согласен.
АНАСТАСИЯ: У меня сейчас ощущение, что вот, ну, как бы, то есть получается, воспитательница поговорила, она считает, что вроде как бы все хорошо. А у меня есть ощущение, что я сейчас своего ребенка предаю. Потому что это все было при нем, и вроде как бы, ну, вот что-то там поговорили, и вроде как бы вот это вот…
Д.ЗИЦЕР: Анастасия, умоляю вас, сформулируйте вопрос. Я готов вас поддержать, но сформулируйте вопрос.
АНАСТАСИЯ: Как быть, поступить дальше, как быть с воспитателями? Продолжать это все теперь уже как бы доводить до какой-то, я не знаю, там, я хотела это все мирно, ну, решить мирным путем. То есть мне теперь или продолжать это как-то дальше вот эту всю тему развивать, или уже успокоиться?
Д.ЗИЦЕР: Все, я понял. Значит, Анастасия, вот, что я про это думаю. Если я верно понимаю, вы готовы, чтобы ваш сын продолжал ходить в детский сад, во-первых. Правильно я понимаю?
АНАСТАСИЯ: Да, конечно, хочется, чтобы он с друзьями общался.
Д.ЗИЦЕР: Вы готовы. Он готов продолжать ходить в этот детский сад, правильно я понимаю?
АНАСТАСИЯ: Ну, надеюсь, что да, вроде как бы желание немножко появилось, хотя все равно… Это зависит, опять же, если, действительно, будет какая-то обстановка…
Д.ЗИЦЕР: Нет, нет, тут об обстановке нечего даже говорить. Значит, смотрите, мне кажется, что вам нужно поговорить и с воспитательницей, и с заведующей. И вам нужно именно это и сказать.
Значит, смотрите, мы собираемся продолжить работу с этим детским садом, собираемся продолжить ходить в ваш детский сад. Мы предлагаем перевернуть страницу. Мы поняли уже, что этот случай был для вас вопиющим, мы поняли, что вы не допустите ничего подобного в будущем, мы поняли. Все. Мы предлагаем эту историю закончить. Мне кажется, это разговор очень важный, потому что в этот момент выбор будет не у вас, а у них, это важно. Вы свой выбор сделали, вы говорите – мы остаемся в детском саду.
Теперь, если они вам скажут – мы не готовы продолжать без дополнительного выяснения, слушайте, ну, во-первых, надо оттуда уходить, а, во-вторых, надо жаловаться, на мой взгляд. Потому что, если трое детей это подтверждают и так далее, значит, они плохо понимают, эти воспитатели и заведующая, о чем идет речь. Но я надеюсь, я, в общем, готов дать гарантию процентов на 90, потому что я верю, что они умные люди, что они скажут – да, спасибо, все, мы прекращаем эти разборки, мы переворачиваем страницу и идем вперед, и, действительно, стараемся сделать так, чтобы всем детям было приятно в этот детский сад ходить.
Ни в коем случае не надо говорить при вашем сыне, конечно. Теперь вы говорите, они стали разговаривать при нем, просто скажите им – нет, извините, пожалуйста, мы не будем разговаривать при моем сыне, сейчас он отойдет или я к вам подойду, нет. Потому что он в этот момент, вне зависимости от того, что там произошло, но мне кажется, что все-таки трое детей совсем уж все придумать не могли, даже если они решили как-то схитрить и таким образом, я не знаю, что, дать понять всем, что они не хотят в детский сад ходить, даже, если он преувеличил силу удара, даже, если она легонько его, не знаю, пальцем щелкнула, что тоже недопустимо, спокойно. Но, в любом случае, в этот момент на него взрослые складируют, водружают, я не знаю, дикую ношу какую-то. Он чувствует себя виноватым, он чувствует себя обиженным одновременно, зачем все это? Все, без него, разговариваем без него.
АНАСТАСИЯ: Да, вот это вот меня как раз, да…
Д.ЗИЦЕР: Ну, все уже. Но опять, вот смотрите, Анастасия, это важный момент. Если мы переворачиваем страницу, мы переворачиваем ее целиком, это важно. Потому что, если вы остаетесь в этом детском саду, все, при нем мы не будем разговаривать, мы это отложили, пришли к ним, предложили все, еще раз, перевернуть страницу и пойти дальше в этом романе. Все, идти вперед и очень-очень попросить, конечно, чтобы они обращали внимание, чтобы детям было хорошо. Ну, я бы сказал вот так.
АНАСТАСИЯ: Поняла. Спасибо большое вам.
Д.ЗИЦЕР: Действуйте. Важный-важный ключ, Анастасия, еще раз, поскольку мы хотим в этом детском саду остаться, это спокойно, интеллигентно, вежливо, продуманно, вот это важные все слова. Ладно?
АНАСТАСИЯ: Да, это понятно, да. Я и, в принципе, разговаривала и до этого тоже, когда при сыне пытались поговорить тоже. Спасибо вам большое. С наступающим вас Новым годом.
Д.ЗИЦЕР: Да, я уверен. Все, спасибо вам. С Новым годом. Я уверен, что все будет хорошо в вашем замечательном городе Кургане и в вашей замечательной семье. Пока. Поздравляю вас.
Ждем следующего слушателя и зрителя. Зрительница Алена, Оснабрюк, Германия, с такой елочкой на заднем фоне. Не видят слушатели «Маяка», но я вам рассказываю.
АЛЕНА: Здравствуйте.
Д.ЗИЦЕР: Слушаю вас, Алена.
АЛЕНА: Дима, приветствую вас. И для начала тоже хотела бы присоединиться к многочисленной армии слушателей и зрителей, которые начинают диалог с вами с благодарности. Спасибо вам большое.
Д.ЗИЦЕР: Спасибо вам.
АЛЕНА: И хочу поделиться, ну, пожалуй, все-таки болью своей. Речь идет о моей 6-летней дочери. Она посещает школу, после школы ходит в продленку. И как раз-таки с продленкой возникли некие проблемы. Она туда ходит с большим удовольствием, это больше, скажем так, досуг в то время, когда родители работают, то есть, как вы понимаете, нам эта продленка нам, и, в общем-то, ей тоже нужна.
Д.ЗИЦЕР: Конечно, конечно.
АЛЕНА: Она там общается с друзьями, с подругами, много у нее приятелей там и приятельниц появилось. И эта продленка, будем называть ее так, продленка, она со школой, в общем-то, ничего общего, ну, как, работают там не сотрудники школы…
Д.ЗИЦЕР: Ну, не связана просто, я понял.
АЛЕНА: А специально приходят воспитатели, да, спасибо. И, в общем-то, она всегда была очень довольна до позапрошлой пятницы. Именно произошло следующее. Она рассказала, что в пятницу, а нужно отметить, что пятница такой день, когда все дети после обеда, они совместно там тоже обедают, после обеда все наслаждаются мороженым. И вот в пятницу, в позапрошлую моя дочь не получила мороженое. Ева очень расстроилась и рассказывала мне эту историю сразу же после того, как я ее забрала, и сказала, что мне сказали, если ты не доешь, то не получишь мороженое.
Д.ЗИЦЕР: Да не может быть, вы шутите, Алена.
АЛЕНА: Да, у меня дочь большой конформист, я точно знаю, что она попыталась доесть эту злосчастную рыбу, но, видимо, отвращение к рыбе превзошло желание поесть мороженое вместе со всеми детками. И, в общем-то, она осталась с рыбой на тарелке и соответственно без лакомства.
Воспитатели заставили, ну, как, заставили, наверное, слишком мощное слово, ну, в общем, велели ей вернуть мороженое на место, потому что она уже успела вместе со всеми взять себе кусочек.
Д.ЗИЦЕР: Я просто в обалдении первой степени нахожусь.
АЛЕНА: Просто, действительно, это для нее была трагедия. И вот мой вопрос первый, по крайней мере, второй, наверное, будет истекать из него или из вашего ответа, лучше сказать. Вообще, насколько практикабельны такие методы педагогические, когда воспитатели настаивают на том, чтобы тарелка пустела у 6, 7-летних детей.
Д.ЗИЦЕР: Да я за голову хватаюсь. Я хватаюсь за голову, Алена, ну, о чем мы говорим. Я-то считал, что это, если где-то и существует, где-то в глубоких каких-то, я не знаю, провинциях, какие-то воспитатели, которые росли, не знаю, давно-давно в Советском Союзе в 30-х годах прошлого века. Теперь, если это происходит, я не знаю…
АЛЕНА: Вот моя первая реакция была тоже средневековье, средневековые методы. Спасибо, вы камень уже первый с моей души сняли, потому что я уже подумала, что, может быть, это нормальные педагогические методы. Дети должны доедать то, что…
Д.ЗИЦЕР: Да нет, не о чем даже говорить. Ответ – нет, это не нормальный педагогический метод. Этот метод называется насилие и манипуляция. Нет, нет, никто ничего не должен доедать.
АЛЕНА: Супер, спасибо.
Д.ЗИЦЕР: Я могу вам рассказать, вы знаете, что я могу по блату рассказать, как было устроено у меня в детском саду. У меня в детском саду было устроено следующим образом, при том, что я очень хорошо вспоминаю свой детский сад. Однако у нас было так, у нас, если кто-то не доедал суп, то ему в суп клали второе. И после этого говорили, что надо, значит, теперь есть вот эту вот бурду вместе. А потом в конце выливали в это компот.
Теперь, ко мне это почти никогда, представляете, ко мне это почти никогда не относилось, потому что я очень хорошо питался, но я это наблюдал и это был, конечно, полный ужас и полный кошмар.
Слушайте, ну, скажите своей дочери, что это никогда больше не повторится, идите на эту продленку. Это происходит в школе, в которой она учится, да? Только приходят другие воспитатели?
АЛЕНА: Да, да, совершенно верно.
Д.ЗИЦЕР: Скандал, Алена, тот редкий случай, когда я говорю слово «скандал».
АЛЕНА: Потом, когда я начала разговаривать с другими мамами на эту тему, честно говоря, проблематично достучаться до других мам, мы только вот начинаем наше, как сказать, школьное общение. И то там, то сям начали всплывать такие моменты, что дети, которые не доедают в течение недели, попадают в список. В пятницу этот список проверяется, и те дети, которые в этом списке, не получают мороженое.
Д.ЗИЦЕР: Слушайте, подождите секунду, я должен проверить одну мысль. Мы с вами останемся на после новостей, вы знаете, что, потому что мы должны договорить.
АЛЕНА: Хорошо.
Д.ЗИЦЕР: А эти родители, например, это выходцы из бывшего Советского Союза или нет?
АЛЕНА: Совсем не обязательно, нет, нет. Там, знаете…
Д.ЗИЦЕР: Совсем не обязательно, совсем-совсем разные люди. Слушайте, я должен с вами проститься на 6-7 минут, ладно? Но давайте мы с вами договорим, потому что важная, интересная и неожиданная для меня тема.
АЛЕНА: Хорошо, конечно.
Д.ЗИЦЕР: Ребята, новости и музыка на «смотрим.ру».
Я возвращаюсь к Алене, которая, честно говоря, потрясла меня. Ален, вы с нами, да? Я вижу, что вы с нами.
АЛЕНА: Да, да, конечно.
Д.ЗИЦЕР: Ну, давайте как-то мы попробуем договорить. А какой вопрос-то вы мне задаете, собственно? Потому что я разохался, разахался, а делать-то чего?
АЛЕНА: Ну, вот на первый вопрос, в принципе, вы уже ответили. То есть вы утвердили меня в моем представлении, что это не нормальный метод, что это не современная педагогика.
Д.ЗИЦЕР: Нет, это не нормальный метод. А главное, Ален, давайте секунду порассуждаем. Метод чего? Чего хотят добиться эти люди? Они хотят добиться, я не знаю, послушания тупого 6-летней девочки, чтобы она ела то, что ей не нравится? Чтобы она выполняла чужую волю? Чего они хотят добиться-то? Какой метод, это вообще не метод.
АЛЕНА: Совершенно верно.
Д.ЗИЦЕР: Ну, давайте дальше. Поскольку надо двигаться вперед.
АЛЕНА: А, если она не будет выполнять чужую волю, то она будет наказана, например.
Д.ЗИЦЕР: Она будет наказана мороженым, потрясающе.
АЛЕНА: Да.
Д.ЗИЦЕР: А второй вопрос тогда?
АЛЕНА: А второй вопрос это, как вообще, есть какие-то механизмы, которые помогут повлиять на эту ситуацию? Потому что у нас сейчас каникулы, сейчас мы отдыхаем, занимаемся собой. Но я понимаю, что когда 10-го января мы снова выйдем и пойдем в школу, и соответственно в продленку, то проблема никуда не денется, она снова встанет остро. И, более того, мой ребенок уже настолько переживал вот эту ситуацию, которая произошла в позапрошлую пятницу, что в последующие выходные она практически ничего не ела, она жаловалась на чувство тошноты, жаловалась на боли в животе. Честно говоря, я не увязала эти два события.
Д.ЗИЦЕР: Да, ну, Ален, подождите, тут я вас рульну, подождите, я вас рульну, позвольте.
АЛЕНА: Давайте.
Д.ЗИЦЕР: Значит, смотрите, вы не преувеличиваете при этом, дорогая Алена, вы не преувеличиваете.
АЛЕНА: Хорошо.
Д.ЗИЦЕР: Потому что, эта ситуация неприятная, ну, вы слышали мою реакцию, она была абсолютно искренней, честное слово. Но при этом, слушайте, человеку 6 лет, она пережила это уже, она, видимо, увидела очень сильное мамино переживание. Я вас понимаю, спонтанная реакция, я вас понимаю абсолютно точно. Но дальше эту ситуацию надо отпустить, потому что иначе она в этой ситуации будет вязнуть, она сама.
Вот вы говорите, что она там ничего не ела через неделю, ну, не ела и не ела, отпустите, правда. То есть сами при ней ни в коем случае не связывайте одно с другим, вот слово вам даю. Потому что здесь нет прямого следствия, безусловно. Это конкретный случай нерадивых педагогов, поведение нерадивых педагогов, не о чем говорить. Давайте.
АЛЕНА: Вы знаете, Дима, я изначально не увязала даже эти два события, честно. Ну, мало ли, зима, инфекцию мог подхватить ребенок. Но когда настал понедельник, и нам нужно было идти в школу, она взмолилась, чтобы мы ее забрали обязательно после 4-го урока, чтобы она вообще никакой, ни одной ногой, ни пяточкой не попала только бы в продленку.
Д.ЗИЦЕР: Я понимаю.
АЛЕНА: Когда я ее забрала после школы, в принципе, все равно с этой ситуацией же что-то надо было делать. Я позвонила в продленку вообще, чтобы сказать, что мой ребенок сегодня не придет.
Д.ЗИЦЕР: У нас минутка, Алена.
АЛЕНА: И возник такой спонтанный разговор с начальницей этого всего заведения. Она сказала – мы находимся под патронажем христианской организации, и для нас важно, что дети понимают – еда не выбрасывается. В общем, и это правило, оно останется.
Д.ЗИЦЕР: Еда не выбрасывается. Нет, это правило, может, и неплохое, я не буду с ним спорить. Но лучше бы в 6 лет, на самом деле, их учили заранее оценивать, сколько я могу съесть, и брать маленькими порциями, и тогда еда не будет выбрасываться. Это очень странный принцип.
Видите, я вырос в Ленинграде, и изначальный замах, вот то, что я вам рассказал, весь вот этот кошмар, который был в нашем детском саду, тоже был с благими намерениями – блокада, еще живы люди, не просто живы, они еще молодыми людьми были, те, кто блокаду пережили. И речь шла, безусловно, о том, что как же мы можем так относиться к еде.
Я разделяю эту точку зрения, все в порядке. Но это не значит, что мы должны бить детей по рукам. Это значит, что мы их с раннего возраста должны учить тому, что взял кусочек, доел, взял себе добавку. Так что в этом смысле, мне кажется, про это и надо разговаривать с этой начальницей, во-первых.
Во-вторых, если начальница будет настаивать на том, что детей надо обижать, я вот так поворачиваю все-таки наш разговор, то тогда вам нечего делать в этом детском саду. И, кстати, я думаю, что другим родителям тоже нечего там делать, тем более что вы на связи. Речь не идет о том, что дети выбрасывают еду, речь не идет об этом. В этой ситуации, которую вы описали, на мой взгляд, абсолютно однозначно, речь идет о том, что ребенку нанесена обида. Не надо ребенку про это говорить, не надо ее мучить, не надо это муссировать. Речь идет об этом.
Мы не против, я думаю, что и вы не против того, что в детском саду ее будут учить тому, что еду не следует выбрасывать, а нужно, действительно, оценивать, сколько ты съешь, и делиться с другими, и так далее. Кто же против-то? Я прощаюсь с вами, Алена.
То есть способ, о котором я говорю, идите и разговаривайте, и поворачивайте ситуацию именно так. Нам нужно добиться того, что вам будут даны гарантии, что подобная ситуация не повторится. А педагоги на то и педагоги профессиональные, чтобы разные ситуации подруливать по-разному, чтобы строить их по-разному, чтобы строить образовательный процесс по-разному. Есть больше одного способа, когда я говорю – если ты будешь себя плохо вести, я лишу тебя мороженого. Должен я с вами прощаться. Еще бы я продолжил на эту тему, хоть целую программу сделал. Но мне кажется, мы дали ответы. Я желаю вам удачи.
АЛЕНА: Спасибо большое. С наступающим, Дима.
Д.ЗИЦЕР: Всего вам доброго, до свидания. Дочечке вашей замечательной тоже поздравления и с Новым годом. Пока. Спасибо.
Пошли дальше и у нас Мария из Москвы. Здравствуйте, Мария из Москвы.
МАРИЯ: Здравствуйте, Дима. С наступающим Новым годом вас.
Д.ЗИЦЕР: Давайте сразу к вопросу, потому что времени немного, а я хочу так много успеть. С наступающим, естественно. И вопрос.
МАРИЯ: У меня новогодний вопрос. У меня ребенок, сын 16 лет очень просится отметить Новый год с друзьями уже, а не с родителями. С родителями, я понимаю, ему не очень интересно. Вопрос в следующем. У него соответственно 16 лет, возраст непростой, очень много нового в его жизни сейчас появилось и для меня тоже. Он попробовал курить вейпы, он встречается с людьми, которых я не знаю, ну, с ровесниками, конечно, но я их не знаю, в отличие от предыдущих годов, когда это были одноклассники.
Д.ЗИЦЕР: Я понимаю.
МАРИЯ: Плюс у него сейчас сложный период, видимо, взросления, у него появились какие-то засечки на руках, и он говорит, что он ранит себя специально, чтобы справиться со своими проблемами. И вот все вместе вот это его и не знакомые для меня друзья, и пробование всяких разных, на мой взгляд, сильно не полезных вещей, и плюс еще эти психологические проблемы, мне в этой ситуации страшно его вообще отпускать.
Д.ЗИЦЕР: Я понимаю, вы боитесь, я понимаю.
МАРИЯ: Да.
Д.ЗИЦЕР: А вопрос?
МАРИЯ: И вопрос, ну, конечно, мне хотелось бы его отпустить на Новый год, я понимаю, что со взрослыми, с нами ему не очень интересно. Но мне хотелось бы с ним правильно поговорить и рассказать ему какие-то вещи, которые позволят ему провести этот Новый год все-таки, как праздник, а не как страшное какое-то безобразие.
Д.ЗИЦЕР: Мария, а скажите мне, пожалуйста, где эта ситуация находится сейчас? Ну, вот он вам сказал – мам, я хочу пойти отмечать Новый год с друзьями, вы же что-то ему ответили.
МАРИЯ: Да, я ему сказала, что я подумаю. Рассказала ему, что мне страшно в этой ситуации его отпускать. Ну, не так, не страшно, а я очень сильно буду волноваться, и в этой ситуации мой Новый год превратится не совсем в Новый год.
Д.ЗИЦЕР: А он говорит?
МАРИЯ: Ну, он сказал – хочешь, я буду тебе каждый час присылать сообщения.
Д.ЗИЦЕР: А вы говорите?
МАРИЯ: Мне этого мало.
Д.ЗИЦЕР: А он сказал, а она сказала, давайте. А вы чего?
МАРИЯ: Ну, сообщения этого мало. Я хочу быть уверена, что его компания будет вполне себе дружелюбной и достойной, что они не натворят там каких-то глупостей.
Д.ЗИЦЕР: У вас хорошие отношения, Мария?
МАРИЯ: А надеюсь, что да.
Д.ЗИЦЕР: Ну, близкие? Нет, ну, конечно, я спрашиваю вашу точку зрения. Близкие отношения?
МАРИЯ: Да.
Д.ЗИЦЕР: Он, в общем, делится с вами и секретами, и так далее?
МАРИЯ: Да. Я хотела его пригласить на эту беседу, но он, наверное, застеснялся, не согласился.
Д.ЗИЦЕР: Застеснялся. На самом деле, конечно, с ним так и надо поговорить. Ну, вы правы, я и так вижу, что вы произнесли это – я хочу его отпустить, сказали вы, и я с вами согласен, я бы тоже хотел его отпустить. Но при этом вы имеете право на покой и имеете право на спокойный Новый год. Вот скажите мне, Мария, что бы вас успокоило? Кроме того, что он сидел бы рядом. Ну, при том, что ваше желание его отпустить было бы исполнено?
МАРИЯ: Меня бы успокоило, наверное, понимать, что это за компания, где он, с кем, как они будут его проводить.
Д.ЗИЦЕР: Ну, он расскажет. Ему надо всего лишь рассказать, и вы успокоитесь?
МАРИЯ: Не знаю. Ну, он многие вещи говорит такими некоторыми загадками. Когда я спросила, будет ли у вас алкоголь? Он закатил глаза, ну, на основании чего я делаю вывод, что, возможно, будет.
Д.ЗИЦЕР: Будет. Давайте я за него отвечу – будет.
МАРИЯ: Я очень не хотела бы, чтобы там были эти вейпы, чтобы они курили, хотя, ну, а что я сделаю, я же не пойду с ним на этот Новый год.
Д.ЗИЦЕР: Нет, вы не пойдете с ним. И мне кажется, что у страха глаза велики. Я понимаю ваше волнение, но разговаривать с ним надо ровно на эту тему. И говорить ему нужно о том, что вы ему доверяете. И говорить ему нужно о том, что вы на него полагаетесь.
И говорить ему нужно не о том, что он плох или он может оказаться плохим, а говорить нужно о том, что мы, родители, несовершенны, и ты мне, дружище, помоги, пожалуйста, вы, на мой взгляд, должны сказать ему, помоги мне быть спокойной. На сто процентов я спокойной не буду все равно. Но расскажи, пожалуйста, мне, я не хочу лезть к тебе в душу, я спрашиваю это не для тебя, а для себя. Ты не думай, я не считаю, что ты у меня, я не знаю, так сказать, оторви и брось, я не считаю, что на тебя нельзя положиться. Помоги мне успокоиться. Мне кажется, что разговаривать с ним надо вот так. И вместе изобрести вот этот самый способ.
МАРИЯ: Ну, он пытается меня успокоить. Что-то не приходит это спокойствие почему-то.
Д.ЗИЦЕР: Потому что у вас не сформулировано, что вас успокоит. Этот разговор должен быть проведен с ним, а не со мной. Я же не случайно задал вам вопрос, а что вас успокоит, Мария? Ну, давайте еще на минуточку останемся на после рекламы, две минутки, ладно, и я вернусь к вам.
Ну, так давайте договорим чуть-чуть, Мария. Мне, между прочим, Андрей из Калининграда пишет сейчас: «Родительское сердце до конца дней будет беспокоиться по поводу детей». И я с ним очень-очень согласен. Важно отделять собственное беспокойство от происходящего, это правда. Ну, так что вас успокоит-то, Мария?
МАРИЯ: Ну, если быть откровенной и честной до конца, мне было бы спокойно, если бы в соседней квартире дети отдыхали, гуляли и праздновали. И я бы понимала, что я рядом и мне будет спокойно так. Вот тогда мне было бы совсем хорошо. А так как он уходит, да…
Д.ЗИЦЕР: Почему? Вы бы приходили его проверять время от времени? Почему вам было бы спокойно?
МАРИЯ: Нет, просто, если вдруг что-то случается, я рядом.
Д.ЗИЦЕР: Это да. Но они там бы могли курить вейпы, между прочим.
МАРИЯ: У меня нет желания следить. Ну, вдруг, если кому-то станет плохо, я буду рядом, вот так вот.
Д.ЗИЦЕР: Мария, значит, вам не передать, как хорошо я вас понимаю, ну, вот я вам честное слово даю. Но при этом я понимаю, что наша ведь задача вашего мальчика научить вот той самой ответственности и брать ответственность на себя и за себя тоже, к слову сказать. Поэтому мне кажется, что вам нужно говорить с ним о своем волнении.
Обязательно говорить о том, что вы на него полагаетесь. И просить у него понятные коды. Я не знаю, какие, ну, смска – хорошо, я не знаю, звонок телефонный – хорошо. Заранее я бы попросил прощения у него за то, что вы будете ему звонить и очень-очень попросил бы в этой ситуации, ну, простить такую нервную мать, ну, что поделаешь, и отзываться, и откликаться. Я бы поступал так. И, если есть возможность, конечно, чтобы эта встреча Нового года была неподалеку, было бы здорово, это правда.
МАРИЯ: Ну, надеюсь, что они не вздумают куда-то поехать еще.
Д.ЗИЦЕР: Ну, попросите, попросите, вы имеете право попросить. Меня впервые отпустили одного встречать Новый год в 15 лет, я помню это очень-очень хорошо. Не буду скрывать от вас, у нас было шампанское, и многие курили на балконе, не буду скрывать. Ничего более страшного не происходило. Тем не менее, это было так. Я благодарен моим родителям, что они не спросили меня на следующее утро, чем вы там занимались. Мы ничем страшным не занимались, но они были бы не в восторге, конечно.
Но я к тому, что, слушайте, 15, 16 лет, он и так уже, в общем, взрослый человек, он и так уже способен строить свою жизнь. Но просто надо, волнуясь, отпустить и его, и эту ситуацию, еще раз, и попросить об очень-очень понятной помощи от него вам. Я прощаюсь с вами, потому что хочу еще одного хотя бы слушателя успеть или зрителя, ладно?
МАРИЯ: Спасибо, Дима, большое. С праздником наступающим.
Д.ЗИЦЕР: Удачи вам. С Новым годом.
Елизавета из Петербурга. Ах, Петербург на прощание, как хорошо. Елизавета, давайте, только времени у нас немного, поэтому с места в карьер.
ЕЛИЗАВЕТА: Да, Дима, я поняла. Поэтому не буду рассыпаться в благодарностях, они будут у меня происходить просто на каком-то телепатическом уровне.
Д.ЗИЦЕР: Ура.
ЕЛИЗАВЕТА: Дим, волею судеб случилось так, что по образованию я журналист, но, в общем, в какой-то момент меня прекрасным образом занесло в педагогику, в преподавание. И вот это длится, эта история прекрасная уже больше 12 лет. Это любовь, я думаю, что вы знаете, о чем я говорю. Дим, первый раз за 12 лет случилась такая история, которой мне очень захотелось с вами поделиться и спросить вашего профессионального совета.
Появилась прекрасная девочка, которая сейчас учится в 5-м классе, это 11 лет. И впервые за всю мою педагогическую практику на уроке начинают случаться ситуации, когда ребенок может начать плакать, может мне говорить, что он устал и делать задание он не хочет. При том, что, несмотря на то, что у меня нет образования педагогического, я прекрасно понимаю, как работать, ну, там все опыты…
Д.ЗИЦЕР: Уже есть, уже есть, Елизавета, 12 лет, у вас уже есть педагогическое образование, поверьте мне.
ЕЛИЗАВЕТА: Ну, да. То есть мы совершенно разноплановые занятия делаем, это мультики, это и подвижные задания, это и письменные задания, то есть все-все на свете. Плюс, естественно, я слушаю ученика на уроке, понимаю примерно, что ему нужно сейчас. Девочка отказывается, ни в какую, может плакать, может мне кричать, что я хочу смотреть только мультики. При том, что это вроде бы 5-й класс, я понимаю, что мультики это классная история абсолютно и вообще всеми руками и ногами «за».
Д.ЗИЦЕР: Что вы преподаете, Елизавета?
ЕЛИЗАВЕТА: Английский язык. В общем-то, последний урок, который у нас был в этом году, как раз вот закончился слезами и словами о том, что я устала. И после этого мне приходит сообщение от ребенка, причем это уже не первый раз случается, просто последний раз чего-то прямо вообще я совсем была удивлена. И ребенок мне после всего этого пишет. Мы, естественно, сели на уроке, поговорили, я говорю – а что ты хочешь, давай подумаем.
Д.ЗИЦЕР: Елизавета, вопрос, я не успею, вы успеете только задать вопрос, и на этом закончится этот год.
ЕЛИЗАВЕТА: Да, вопрос следующий. Девочка мне пишет сообщение – хорошо ли я занималась? То есть она, как я поняла, очень сильно подсажена на похвалу.
Д.ЗИЦЕР: Да, я понял.
ЕЛИЗАВЕТА: Вопрос следующий, могу ли я со своей стороны каким-то образом в процессе урока ребенку доставлять удовольствие от процесса?
Д.ЗИЦЕР: Конечно. Я абсолютно уверен, Елизавета, в двух вещах. Во-первых, вам нужно поговорить с этой девочкой один на один и спросить ее – котик, чем я могу тебе помочь. Мой любимый вопрос. Человек имеет право устать, человек имеет право плакать. Ты скажи мне, главное мне, Елизавете, волноваться, когда ты плачешь или нет? То есть, если ты плачешь, и это как бы тебе нормально, и не нужно на тебя обращать внимания, я справлюсь, я взрослая женщина, я учительница. Если тебе нужно в этот момент дать стакан воды, классно. Чем я могу тебе помочь? Это первое.
И второе. Я поговорил бы с ее классной руководительницей на тему того, что в семье-то происходит, на самом деле, потому что вообще это может оказаться неврозом просто, извините. Вот и все. И тогда нужно бежать к неврологу.
ЕЛИЗАВЕТА: Да, да, Дим, есть такое подозрение. Я, честно говоря, близко общаюсь с семьей и понимаю, что там, может быть, тоже не супер спокойная обстановка психологическая.
Д.ЗИЦЕР: Ну, смотрите, 5-й класс, такое поведение, мягко говоря, не типично. Поэтому надо поговорить с мамой, не пугая, сказать ей – ну, сходите к неврологу. Вы, наверное, слышали, я этот совет даю очень-очень часто. Мы не подозреваем болезнь, мы не подозреваем, что с ней что-то не так. Нам кажется, что она замечательная, она чудесная, она прекрасная, лучшая на свете, но, возможно, ее что-то гложет изнутри, какая-то мелочь, как маленький камушек в ботинке, и хороший специалист с этим справится. Вот и все. Так что двухчастная композиция у нас вот такая. И я прощаюсь с вами, Елизавета, извините.
ЕЛИЗАВЕТА: Да, Дим, честно говоря, все. Спасибо.
Д.ЗИЦЕР: Пока, пока. Спасибо вам большущее. Я очень рад, что последний вопрос был от коллеги.
Дорогие друзья, я оставил эти семь секунд, для того чтобы еще раз поздравить вас с замечательным, любимым, чудесным праздником, семейным праздником – с Новым годом. Я желаю вам, чтобы праздник у вас прошел так, чтобы ни у кого, ни у кого не портилось настроение. Я желаю вам, чтобы у вас все, все, все было лучшим образом, было хорошо. А я обещаю, что я продолжу работать для вас, и потому что мне самому интересно. Слушайте, заходите на мой канал в YouTube, читайте.
Любви, друзья, любви. Совсем скоро услышимся.
