О новой картине "Мария. Спасти Москву"

Фильм Веры Сторожевой по сценарию Елены Райской "Мария. Спасти Москву" продолжает давние, нескончаемые, необходимые рассуждения о том, что война многолика, что у войны – не женское лицо. Освежим в памяти статью Ильи Эренбурга "Лик войны", написанную, кстати между двумя великими войнами. Человек, ещё живой и трепетный, переживает свой посмертный час.

В картине "Мария.Спасти Москву" этот человек – молодая женщина. Надо отдать должное подбору актрисы и мастерству этой актрисы, Марии Луговой. Она сыграла женщину вообще. Её, Машу, путают с Дашей, Петрову с Ивановой, и её командир, майор НКВД говорит ей: "внешность у тебя такая, для нашего дела лучше не придумаешь". Очень сложная, заглавная роль – особенная женщина без особых примет.

В страшные дни 41-го – в столице паника. Ходит слух, что Москву могут сдать. Верят всему, что дает надежду. Всевидящая Старица – прообраз Матроны Московской – говорит: чудотворная икона спасет город от врага. Но Лик Богородицы находится на оккупированной территории. Доставить ее в столицу должна сотрудник НКВД Мария Петрова.

Ее кандидатура выбрана неслучайно. Мария – дочь священника. И хотя отреклась от отца и веры, но знания православных традиций и уклада жизни остались.

"Мне, прежде всего, была интересна история Марии: ее характер, ее личность, история ее предательства. Сначала она предает своего отца, потом человек, которого она любит, ее предает. Здесь роуд-муви, с одной стороны, как путешествие, а, с другой стороны, как путешествие к самой себе. И избавление, причем довольно кровавое, – это тяжелое избавление от этого предательства", – пояснила кинорежиссёр, сценарист Вера Сторожева.

Мария Луговая – в главной роли. Младший лейтенант Мария Петрова – персонаж вымышленный. Сначала фанатик – жесткий, "перекованный" режимом. Потом человек мыслящий, вернувшийся к своим корням, вере, любви. Авторы создавали притчу.

"Визуально – это свет. Прежде всего – свет, движение. Мы задействовали где-то полутени.Это аккуратность в изображении, это портреты, потому что сначала она должна быть реальным человеком. Потом ее вести к светлому образу", – пояснил оператор-постановщик Михаил Искандаров.

К документальности стремились в деталях. Чтобы создать подлинный образ Москвы, изучали мемуары главнокомандующих и ополченцев, фотографии тех времен. В кадре – стальные ежи, множество мешков с песком, заклеенные окна. Снимали в центре: в Хохловском переулке и Морозовском саду, где на три дня оцепляли территорию и отключали городское освещение. Сцены на оккупированной территории снимались в Ростове Великом и окрестностях. Зима в прошлом году выдалась такая же суровая, как в 41-м.

"Когда такой мороз, понимаешь, какие люди были тогда. У нас были реконструкторы немецкие. Немецкие форма, сапоги, и они говорят, что шинель из того же материала. Вот они мерзли за полчаса. И понятно, что нам мороз помог отстоять Москву. Не полностью, но очень помог, потому что первые замерзали немцы, потом собаки, а мы уже потом все остальные", – пояснил художник-постановщик Сергей Филенко.

Самые сложные съемки – на целине. Актеры оказывались по пояс в сугробах. И снежный покров был нарушен.

Картина уже вызвала неоднозначную реакцию публики. Одни опасаются, что неискушенный зритель может легенду принять за документальность. Для других важнее правдивое изображение героев и ситуаций: когда НКВДшник может стать священнослужителем, когда свои могут стрелять в своих, когда вера в Сталина может соседствовать с верой в Бога.

"Вопросы веры всегда в наших военных кампаниях играли решающую роль: это и Сергий Радонежский, и Невский, и Донской – все, что вело к победе нашего государства. Это до революции. Война отстаивала интересы нашего, российского государства. Просто на данный момент она именовалась Советский Союз. И об этом тоже кино. Как бы не называлось наше государство, это все равно Русь, и ее корни, и это неизменно", – заявил заслуженный артист России Сергей Пускепалис.