Собрание слов Большое интервью Евгения Князева

МАКСИМОВ:   Евгений Владимирович Князев, Народный артист  России, ректор Щукинского училища, человек, которого я не первый и не второй, и не третий год знаю, и столько же люблю, замечательный артист пришел к нам сегодня в студию. Здравствуйте.

КНЯЗЕВ:  Здравствуйте.

МАКСИМОВ:    Я хочу начать с великого, я прошу прощения за такой эпитет, с великого спектакля Вахтанговского Театра «Улыбнись нам, Господи», который мне кажется невероятным сам по себе, а кроме всего прочего, на мой взгляд, это даже не совсем спектакль, то есть это не совсем театр, это какой-то совершенно другой жанр. И я уже говорил, что где-то на пятой минуте я понял, что я начинаю рыдать, и где-то в финале спектакля я понял, что я продолжаю это делать, и так же поступали все. «Улыбнись нам, Господи» в Театре Вахтангова относительно недавняя премьера. Я хочу вас спросить, и там замечательно играет наш сегодняшний гость, чем принципиально отличается работа Туминаса с актерами от других режиссеров, поскольку вы работали с разными режиссерами в театре и в кино?

КНЯЗЕВ:   Принципиально, наверное, ничем за исключением того, что Римасу близка эта тема, тема человека, тема порядочности, подлинности, настоящести человека, потому что там история-то простая, если в двух словах, можно краткий сюжет?

МАКСИМОВ:   Да, да.

КНЯЗЕВ:   Это тема еврейских трех, может быть, человек, трех друзей, у одного из которых, которые жили в Литве, это дело все происходило до революции. Один сын, все дети у одного из героев разбежались, героя этого играет Сережа Маковецкий, разбежались по миру. Один из них оказался в Вильнюсе и оказался одним из тех революционеров, которые делали революцию, и стрелял в губернатора. И вот отец с тремя своими…

МАКСИМОВ:   Совершенно гениальная реакция. Ну, там играет Симонов в другом составе, но я тоже видел Маковецкого, совершенно гениальная реакция Маковецкого, когда ему говорят, что твой сын выстрелил в губернатора, он сказал: «Кто его научил стрелять в живого человека?». Это невероятно. Да, извините.

КНЯЗЕВ:   И вот они поехали искать, поехали они в этой компании, и вот эта вся жизнь этих людей, это вне национальности, наверное, люди, но в данном случае они еврейской национальности, эти люди, они проходят и вся жизнь проходит мимо них, проходит мимо них все то, что их подкашивало под ноги, это армия, это власть и это люди. И потрясающие слова, которые  приходится там говорить, мой персонаж, во всяком случае: «Какое счастье дорога. Стоит только еврею остановиться, как тут же на него все несчастья и обрушиваются. Но когда он едет, он самый счастливый человек на свете». И это так, это может любой человек любой национальности сказать, когда в движении, а когда ты…

МАКСИМОВ:   А вы можете объяснить феномен успеха спектаклей Туминаса? Просто зритель, почему зритель так ходит  практически на все спектакли Туминаса?

КНЯЗЕВ:   Могу, но я  не знаю, как будет, правда это или неправда, потому что он делает спектакли не коммерческие, а делает спектакли про людей, про душу человека, человеческий спектакль о людях и для людей.

МАКСИМОВ:   То есть на коммерческие спектакли ходят хуже, несмотря на то, что они коммерческие?

КНЯЗЕВ:   Видите ли, как бы то ни было, каждый человек, он не изменился и никуда он не делся, у него есть все те проблемы жизненные, от которых он не может избавиться. У него остаются проблемы его родителей, у родителей остаются проблемы детей, которые не знают, как с детьми поступать и как им помочь, что с ними  нужно сделать. У молодых людей есть проблемы любви, которые неразрешимы, и которые, несмотря на наш цинизм времени, люди продолжают оставаться и желать быть любимыми - молодые девушки ищут принцев, а молодые люди ищут тех, которая могла быть, составить спутницей, это никуда не делось. И когда это спектакли, вот когда, ну, театр же редко бывает искусством, в крайних случаях, наверное, очень редко, может быть, как нам говорил Петр Наумович: «Вы старайтесь, вы играйте и, может быть, тогда ваш спектакль, не задумывайтесь, о чем вы играете».

МАКСИМОВ:   Петр Наумович Фоменко.

КНЯЗЕВ:   Фоменко, да. «О том, что, и тогда, может быть, театр станет искусством». И Римас, с моей точки зрения, вот я сейчас произношу это слово, он приближается к искусству, театральному искусству. Когда я смотрю спектакль «Евгений Онегин», меня, я глагол неправильно, наверное, употреблю сейчас, захалынывает…

МАКСИМОВ:   Да, да, это очень понятно.

КНЯЗЕВ:   Вот это чувство от чувства, от восторга от увиденного мною, прекрасного, уважительного отношения к культуре, я вижу, понимаю, про что он делает спектакль -  опять про человека, про людей, я понимаю, что на женщин можно только надеяться в нашей жизни, когда она, Татьяна, в полной мере говорит: «Я другому отдана и буду век ему верна», несмотря на то, что она продолжает любить Онегина. Но как это красиво.

МАКСИМОВ:   На женщин можно надеяться в нашей жизни?

КНЯЗЕВ:   Да, можно, можно, да, можно. И не надо искать какую-то негативную сторону. Есть все, есть много всякого, но есть много хорошего и  я в большей степени верю в хорошее.

МАКСИМОВ:   Скажите, пожалуйста, вы…

КНЯЗЕВ:  Так вот искусство в творчестве Римаса и поэтому, наверное, зрительный зал приходит и смотрит на его спектакли. Я играю в трех  спектаклях Римаса, это и «Маскарад», и «Пристань», и вот «Улыбнись нам, Господи», все спектакли вызывают во мне глубочайшее уважение. У меня вызывает уважение от того, как Римас следит за спектаклями. Практически перед каждым спектаклем он приходит  нам сделать замечания, а «Маскарад» он не перестает репетировать и сейчас. И вот мы были на гастролях в Череповце, он собрал нас и репетировал с нами сцену, и каждый практически…

МАКСИМОВ:   На гастролях в Череповце?

КНЯЗЕВ:   Да, на гастролях в Череповце. Вместо того чтобы ходить смотреть доменные печи, мы репетировали.

Полностью интервью с гостем слушайте в аудиофайле.