Собрание слов Большое интервью Теоны Контридзе

ГОЛУБКИНА:  В нашей программе певица, женщина, мать.

КОНТРИДЗЕ:  Актриса, фотомодель.

ГОЛУБКИНА:  Актриса, фотомодель.

КОНТРИДЗЕ:  Алика Смехова.

ГОЛУБКИНА:  Да, здравствуйте, Алика. Это Теона Контридзе. Здравствуйте, Теона.

КОНТРИДЗЕ:  Здравствуйте, Маша. Давай не будем сразу делать вид, что мы не знакомы.

ГОЛУБКИНА:  Нет, давайте на «вы» разговаривать.

КОНТРИДЗЕ:  На «вы»?  В грузинском языке есть форма «вы», но употребляемая крайне редко.

ГОЛУБКИНА:  Только к царю.    

КОНТРИДЗЕ:  К царю.

ГОЛУБКИНА:  И к патриарху.

КОНТРИДЗЕ:  Да,  и к князьям трем.

ГОЛУБКИНА:  А ты что, не князь?

КОНТРИДЗЕ:  Нет, я по бабушке только.

ГОЛУБКИНА:  Церетели.

КОНТРИДЗЕ:  Да.

ГОЛУБКИНА:  Я уже знаю.

КОНТРИДЗЕ:  Да, только по бабушке, но я как-то причастность чувствую постольку поскольку к этому ко всему, к царице Тамаре, к Давиду и к моей бабушке, но у меня нет ощущения ни гордости, ни причастности.

ГОЛУБКИНА:  Прекрасно. А музыкальные данные и голос, это разве не от родни передается? Как-то не генетически?

КОНТРИДЗЕ:  Да, но моя бабушка здесь совершенно ни при чем.

ГОЛУБКИНА:  Почему? Она плохо пела?

КОНТРИДЗЕ:  Она вообще не пела, слава богу, имела совесть, потому что дед был пианистом великолепным совершенно, но в 1943 году его призвали  и  как бы семейная легенда гласит, что дедушка не поехал на войну, потому что он сказал: «Я не могу, Зинаида, я не могу». А второй дед воевал, потерял глаз, короче,  второй дед отработал за первого.

ГОЛУБКИНА:  То есть вот в них как раз все музыкальные способности?

КОНТРИДЗЕ:  Совершенно верно.

ГОЛУБКИНА:  Вот нам сейчас как раз принесли кофе, потому что без кофе мы не можем.

КОНТРИДЗЕ:  Мы все можем без всего. Машуля, мы такую жизнь прошли.

ГОЛУБКИНА:  Вот расскажите, какую вы жизнь прошли, как вы приехали в этот славный наш город?

КОНТРИДЗЕ:  Знаешь, какая история, я приехала в 17 лет, и, несмотря на то, что мне было тяжело и лет 5 я последние десять рублей тратила каждый день, и колоссальные нервы на это все ушли, я как-то не вспоминаю это все тяжело, потому что это было детство. И честно тебе скажу, единственную страну, которую я рассматривала после Грузии для жизни, это Россия. И, по-моему, это не то, что нормально, это просто закономерно, потому что грузины и русские по факту, по типу духовности, по градусу шизофрении и так далее самые близкие люди. Поэтому в 17 лет я оказалась в самом безумном городе, это даже не город, это какая-то страна, мне кажется,  Москва.

ГОЛУБКИНА:  А скажи мне, пожалуйста, ты закончила музыкальный институт, или это училище в Тбилиси?

КОНТРИДЗЕ:  Я ничего не заканчивала в Тбилиси, я ушла с третьего курса технического вуза, я поступила на факультет «Клип и реклама» и перебралась в Москву, поступила в Гнесинку мою любимую, и, в общем-то, закончила уже Гнесинку, джазовое искусство.

ГОЛУБКИНА:  И попала сразу же практически в мюзикл «Метро»?

КОНТРИДЗЕ:  Нет, это было не сразу, практически это было через 5 лет.

ГОЛУБКИНА:  Что ты делала эти 5 лет?

КОНТРИДЗЕ:  Я пробовала себя в разных аспектах музыкальных типа бэк-вокалистка, саунд-продюсер, хоровик, массовик затейник, ведущая, чего я только ни пробовала, уборщица, бэбиситтер, хаускипер, все я перепробовала в Москве. Это было очень забавно. Слава богу,  благо у меня было здоровье и энергия. А потом оказалась в «Метро».

ГОЛУБКИНА:  А как? Там был какой-то кастинг, ты просто пришла?

КОНТРИДЗЕ:  Я тебе честно скажу, я была блатная. Я в этих 5-тысячных очередях не стояла, слава богу. Мне сделали проход, я пришла, заявила, что я петь вам не буду. Продюсеры просто были в недоумении от услышанного. Сказали: «А, простите, что вы будете делать?» Я говорю: «Я вам поставлю кассету». Они говорят: «Ну, давайте». Просто не знаю, то ли моя харизма, то ли мой юмор, что в этом случае играет, я не знаю. Но они все-таки попросили: «Может быть, вы все-таки пару куплетов споете». Я пару куплетов ровно спела и ушла.

ГОЛУБКИНА:  Хлопнув дверью практически, гордо.

КОНТРИДЗЕ:  Ну, как-то так красиво ушла, с таким пафосом. Боже, вот какая я была в себе уверенная в 21, в 22, и где моя уверенность сейчас. Я сейчас не то, что не уверена, я уверена в каких-то, но вот этой вот наглости запредельной, конечно, нет совсем.

ГОЛУБКИНА:  И с этого мюзикла началась, в общем-то, слава и карьера?

КОНТРИДЗЕ:  Я думаю, что у меня ни славы, ни карьеры нет даже сегодня. У меня есть причастность к некоей, не знаю, городской  субкультуре. Я, когда мне задают вопрос, кто вы, какая, что за певица вы, грузинская, русская? Я говорю: я московская певица. Потому что этот город меня сформировал просто, как личность, как музыкальное явление. С «Метро» все началось, да, можно сказать. Легкая узнаваемость, да.  Трамплинчик был мощный.

ГОЛУБКИНА:  Что-то я вспомнила, ты когда-то говорила, что тебе кто-то в клубе сказал: Теона, спойте… Помнишь, молдавская песня «Завтра будет…»

КОНТРИДЗЕ:  Люмчемчемчерам? Завтра будет люмчемчемчерам.

ГОЛУБКИНА:  Это о московских клубах. Нет, ну, ты же, я так смотрю, ты довольно успешна.

КОНТРИДЗЕ:  В узких кругах?

ГОЛУБКИНА:  Ну, ты знаешь, достаточно там.

КОНТРИДЗЕ:  Мне тоже так кажется. Человек должен любить путешествовать по разным городам и селам. Я человек путешественник и я безгранично люблю Россию и, уверяю, знаю гораздо лучше, чем мой русский муж, ее.

ГОЛУБКИНА:  Да?

КОНТРИДЗЕ:  Однозначно. Ты что, я от Крайнего Севера до Дальнего Востока все исколесила просто. Я и с Ирой Понаровской работала, Ира меня прокатила года три, и с Любаней Успенской работала, и она прокатила меня еще годик. В  общем, я Россию знаю очень хорошо. Но, если выбирать, например,  для гастролей между городами Брянск и Курск,  Форте-дей-Марми и Капри я предпочитаю почему-то Форте-дей-Марми и Капри.

ГОЛУБКИНА:  Странно, почему?

КОНТРИДЗЕ:  Там море.

Полностью интервью с гостьей слушайте в аудиофайле.