Вечер с Игорем Ружейниковым Парк "Сокольники": как гулялось в 70-е и как сейчас. И не только об этом!

РУЖЕЙНИКОВ:  Представлять гостей радиостанции  «Маяк» для меня всегда большая честь, но кроме чести есть еще такая вещь, как удовольствие. А это не всегда бывает, мы же все люди живые. А вот сегодня и большая честь, и удовольствие. Владимир Владимирович Шахиджанян у нас в гостях. Здравствуйте, Владимир Владимирович.

ШАХИДЖАНЯН:  Ах, как приятно, когда о тебе так хорошо говорят.

РУЖЕЙНИКОВ:  А как про вас  можно по-другому говорить?  Есть такие люди?

ШАХИДЖАНЯН:  Есть, есть, я хочу этого человека встретить и ударить по голове клавиатурой, потому что я измучился или измучилась, занимаясь по соло на клавиатуре. Кстати говоря, спасибо «Маяку» и вам лично…

РУЖЕЙНИКОВ:  Да, мне лично.

ШАХИДЖАНЯН:  За Шаронова. Однажды я ехал в машине и слышу, вы рассказываете: Андрей Шаронов замечательный чиновник. Я ему позвонил, он меня принял.

РУЖЕЙНИКОВ:  Еще, будучи чиновником. Сейчас он не чиновник.

ШАХИДЖАНЯН:  Ну, сейчас он руководит школой «Сколково».

РУЖЕЙНИКОВ:  Совершенно верно, бизнес-школой «Сколково».

ШАХИДЖАНЯН:  И, наверное, он там делает еще больше, чем он сделал, когда был чиновником.

РУЖЕЙНИКОВ:  Да нет, он уникальный человек, на самом деле.

ШАХИДЖАНЯН:  Уникальный. Поэтому спасибо большое за доброе слово, есть, которые меня не любят. Я гулял по парку «Сокольники» давно-давно-давно.

РУЖЕЙНИКОВ:  Давно это когда?

ШАХИДЖАНЯН:  1975 год.

РУЖЕЙНИКОВ:  Вы с 1975 года в «Сокольниках»?

ШАХИДЖАНЯН:  Я в «Сокольниках» с 1972.

РУЖЕЙНИКОВ:  Обалдеть. И как, расскажите, как это все было?

ШАХИДЖАНЯН:  Расскажу. Ну, начнем с того, ку-ка-ре-ку, если слово паразит: «вот», «ну», «значит», то лучше кукарекать и не стесняться.

РУЖЕЙНИКОВ:  Знаете, мне за каждое слово паразит платят настолько полновесно дорогие работодатели, то есть великолепно просто.

ШАХИДЖАНЯН:  Это прекрасно.

РУЖЕЙНИКОВ:  Знаете,  Игорю Кириллову было хорошо. За всю, человека, которого мы безумно уважаем, доктор наук, но все из той плеяды ни слова от себя не сказали.

ШАХИДЖАНЯН:  Нельзя.

РУЖЕЙНИКОВ:  Нет, почему нельзя, они прочитали по бумажке, это чтецы были. А мы говорим, как в жизни, за что нас и любят. Итак, продолжайте.

ШАХИДЖАНЯН:  Итак, с 1972  года я живу в «Сокольниках», а с 1975-го я начал гулять здесь с Юрием Владимировичем Никулиным, ибо мы писали книгу «Почти серьезно», которая вышла тиражом…

РУЖЕЙНИКОВ:  Вы писали.

ШАХИДЖАНЯН:  Мы, он рассказывал, я писал.

РУЖЕЙНИКОВ:  Вот, и это главное.

ШАХИДЖАНЯН:  И делали перерыв. Он приезжал ко мне домой, ну, куда идти, погулять в «Сокольники», заодно был здесь ресторан «Прага», там перекусить. Ну, а что там были, пельмени в то время и сосиски.

РУЖЕЙНИКОВ:  Стоп, секунду. Вы и сейчас молоды, а тогда были еще моложе.

ШАХИДЖАНЯН:  Тогда мне было 32, а сейчас мне 76-й.

РУЖЕЙНИКОВ:  Ну, подождите, на сухую что ли пельмени и сосиски?

ШАХИДЖАНЯН:  На сухую, надо работать было, работать.

РУЖЕЙНИКОВ:  Ну,  хорошо, поверю.

ШАХИДЖАНЯН:  Но иногда было все закрыто и нас пускали через «черный» ход. И был тогда директором, я его помню очень хорошо, Левин, директором всего общественного питания в «Сокольниках». Это первое. Второе, я гулял в «Сокольниках» с моими студентами. Вот иду я однажды, а тогда уже вышла моя книга «Тысяча и один вопрос про это», и какая-то женщина говорит своей дочери сзади меня…

РУЖЕЙНИКОВ:  У меня с тех пор, кстати,  только один вопрос остался про это, знаете, какой?

ШАХИДЖАНЯН:  Нет.

РУЖЕЙНИКОВ:  Это с годами приходит. Зачем? Я прошу прощения.

ШАХИДЖАНЯН:  Нет, нет, это кокетство.

РУЖЕЙНИКОВ:  Какое кокетство. Зачем?

ШАХИДЖАНЯН:  Кокетство, кокетство, не верьте Ружейникову Игорю Владимировичу. Когда он говорит - зачем, он прекрасно знает, зачем. Он, отец, если не ошибаюсь, троих дочерей, или четверых.

РУЖЕЙНИКОВ:  Ну, чего, ради детей, что ли? Тоска какая смертная.

ШАХИДЖАНЯН:  Ради себя.

РУЖЕЙНИКОВ:  Я прошу прощения, я вас перебил.

ШАХИДЖАНЯН:  Я гуляю со студентами и вдруг одна тетка, именно тетка, говорит своей дочери: «Аккуратнее от этого парня, дядьки, видишь, с бородой, развратник».

РУЖЕЙНИКОВ:  Ужасно, кошмар.

ШАХИДЖАНЯН:  Я говорю: «Почему?» «Ну, вы же написали книгу «Тысяча и один вопрос про это?». Я говорю: «Я». «Но это же разврат» «Почему? Я там учу людей делать хорошо других людей, раз, получать удовольствие от этого дела, два, любить и только потом проникать».

РУЖЕЙНИКОВ:  По-разному бывает.

ШАХИДЖАНЯН:  Умелые руки минимально, высшее…

РУЖЕЙНИКОВ:  Нас могут слушать дети.

ШАХИДЖАНЯН:  Я знаю, умелые  руки минимально, дети, ради бога. Максимум радости и полет катарсиса. Дети, ради бога, катарсис это прекрасное слово.

РУЖЕЙНИКОВ:  Вот, это правильно, очищение через страдание. Я поэтому и говорю: зачем? Владимир Владимирович, просто наши радиослушатели, вот те, которые приходят сейчас в парк «Сокольники», приходят в летнюю студию «Маяка», они могут это видеть, а радиослушателям я скажу, вы пришли опять-таки в окружении очень молодых людей, в том числе, очень молодых.

ШАХИДЖАНЯН:  Я их нашел по пути,

РУЖЕЙНИКОВ:  Очень молодых и красивых.

ШАХИДЖАНЯН:  Да, и одна из них очарование, обаяние. Кстати, сделайте хоть одну передачу про обаяние.

РУЖЕЙНИКОВ:  Про очарование и обаяние? У меня каждый раз передача про обаяние,  Владимир Владимирович. Я же сам мистер обаяние.

ШАХИДЖАНЯН:  Вы сами мистер обаяние, да. И обаятельная девочка подошла ко мне и сказала: «Ой, вы Шахиджанян?» Я говорю: «Да». Она  почему-то все время говорила: «Ой», как будто я ей  делаю укол. «Я проходила ваше «Учимся говорить публично». Ой.  А что еще у вас есть?» Я говорю: «Еще у меня есть сайт. Набираем «точку ру», заходите, я там знакомлю всех людей, они влюбляются, дружат».

РУЖЕЙНИКОВ:  Читают «Тысячу вопросов про это».

ШАХИДЖАНЯН:  Читают «Учимся говорить публично», берут программу, которую вы прошли «Соло на клавиатуре».

Полностью интервью с гостем слушайте в аудиофайле.