Интервью "У дирижера абсолютная власть – как поведет, так и будет"

ЗАСЛАВСКИЙ: В студии Григорий Заславский, добрый день.

В театре, который называется теперь театр "Поколение" (бывший детский музыкальный театр под управлением Геннадия Чихачева), премьера "Алых парусов" Максима Дунаевского. И я рад приветствовать в этой студии человека, которого я давно знаю, это главный дирижер театра "Поколение" Владимир Янковский. Здравствуйте, Владимир Владимирович.

ЯНКОВСКИЙ: Здравствуйте, Григорий Анатольевич.

ЗАСЛАВСКИЙ: Скажите, пожалуйста, как вообще театр в принципе существует после всех тех драматических, трагических событий, когда не стало отца-основателя, с которым было непросто, и вам тоже непросто, но без которого, наверное, стало на какое-то время точно потруднее.

ЯНКОВСКИЙ: Стало по-другому, по-другому точно. А вот сказать потруднее… В чем-то стало очень трудно, потому что это была семья – семья, которую Геннадий Александрович столько лет создавал, и это был стиль театра. Даже назначения, там были больше педагогические такие моменты: сейчас должна сработать Иванова, завтра Петрова, а послезавтра Сидорова, потому что иначе чего это они будут сидеть, им надо развиваться. Сейчас все изменилось, естественно. В основе, и я не боюсь даже этого слова, сейчас в основе лежит коммерческий успех постановок. Они по-прежнему интересные, они по-прежнему замечательные, мощные, но основа – это народ, который должен ходить, мы должна зарабатывать деньги, кормить артистов.

ЗАСЛАВСКИЙ: В этом смысле я солидарен с Олегом Павловичем Табаковым, который любил в этой своей части апеллировать к Владимиру Ивановичу Немировичу-Данченко, который в письмах к коллегам спрашивал (и Станиславский тоже этим, как я понимаю, они друг у друга интересовались, пока общались тесно): успех есть или нет? Как бы неуспешный театр – это какой-то оксюморон, то есть это театр, который никому не нужен. Ну, сложно себе представить, ну это как вялые цветы: да, наверное, из них можно сделать какой-то хороший гербарий, но больше ни для каких других целей, как я понимаю, они не пригодны. Нет, можно, конечно, даже и для сухих цветов придумать вторичное использование, но тем не менее успех – это то, что любому театру необходимо. И тут другой вопрос – какой ценой мы будем его добиваться. И все равно все меняется. И самое страшное, что можно сделать, если умирает такой великий человек, например, как Марк Захаров, то сказать: все, мы будем делать, как при Захарове. Поэтому тут тоже много будет объяснений тому, что как было и не должно быть. Но у вас театр, все равно он особенный, и в его особенности лежит также и довольно высокая затратность. Потому что у нас раньше даже в драматических театрах были свои оркестры – и в Театре Сатиры, и в Малом театре, сегодня регулярно можно в Малом театре увидеть стоящий в афише концерт оркестра Малого театра. Но, пожалуй, наверное, Малый – это единственный театр, где оркестр остался, какое-то количество музыкантов. Правда, выходят на сцену и в мастерской Петра Фоменко, и в Театре Маяковского. Но я так понимаю, что это не те оркестры, которые раньше были. А в вашем театре сама идея его заключалась в том, что это музыкальный театр. Вот как вот оркестр существует сегодня?

ЯНКОВСКИЙ: Ничего не поменялось в этом отношении, наоборот даже еще оркестр стал побольше.

ЗАСЛАВСКИЙ: Сколько у вас сейчас в оркестре?

ЯНКОВСКИЙ: 50.

ЗАСЛАВСКИЙ: Половина Большого симфонического оркестра.

ЯНКОВСКИЙ: Да, да. Но, к сожалению, в яму мы все не входим, поэтому иногда даже двойной состав не получается, поэтому приходится все оркестровки переделывать на тот состав, который может поместиться. А тут помещается 26 человек, только, все равно такие условия ямы. А когда у нас какие-то концерты или какие-то мероприятия, мы садимся на сцену, вот это роскошество, и я тут просто балдею, извините за такое слово. Ну потому что весь оркестр на сцене, и можно делать все что угодно...

Полностью слушайте в аудиоверсии!