Montjoie Saint Denis! Макрона ударили "с разрешения" главного святого Франции

Вчерашнюю новость о том, что президент Франции Эммануэль Макрон получил пощечину, я прочла позже. С дополнением, что человек, его ударивший, выкрикивал какие-то слова. Слова "Монжуа Сен Дэни" приводились то ли в переводе на русский, то ли в транскрипции и, поскольку ничего мне не говорили, пришлось искать оригинал во французских СМИ, чтобы выяснить – именно так и было: мужчина кричал Montjoie Saint Denis!

На первый взгляд и во французском варианте сочетание этих трех слов было лишено всякого смысла, что только подогрело мой интерес, поэтому я отправилась на поиски. Первое, что удалось выяснить, Montjoie Saint Denis! – это боевой клич французских средневековых рыцарей.

Такой же как Ver thik, her ek kom! ("Берегись, я иду!") – боевой клич викингов, ¡Santiago y cierra, España! ("За Сантьяго (апостола Иакова) во имя Испании!") – девиз испанских рыцарей, сражавшихся против мавров, Nobiscum Deus ("С нами Бог!") – девиз войск поздней Римской и Византийской империи. Caelum denique! ("Наконец-то в рай!") и Deus vult ("Этого хочет Бог") – боевые кличи крестоносцев. Godemite! ("Боже Всемогущий!") и Olicrosse! ("Святой Крест!") – навеянные христианством кличи англосаксов и многие другие. В каждой стране был свой призыв до смерти отстаивать родную землю, но не отдать ее врагам.

Однако, если остальные девизы при переводе звучали логично, смысл французского по-прежнему ускользал. В дальнейшем удалось выяснить, что девиз встречался в двух видах. Мontjoie! Saint- Denis! или с союзом и: "Reculerez-vous, lâches?… cria de Bracy. Montjoie et saint Denis! Donnez-moi ce levier". — (Вальтер Скотт. "Айвенго". Перевод с английского Александра Дюма. 1820).

Раз французы считали, что Монжуа и Сен Дени разные понятия, я решила попробовать перевести их отдельно. С Сен-Дени все было просто – это святой III века, первый епископ Парижа, священномученик Дионисий. Святой Дионисий является одним из "Четырнадцати святых помощников", то есть духовных покровителей Парижа. В соборе аббатства, названном в его честь Сен-Дени, погребали французских королей. Впоследствии Святой Дионисий становится покровителем Франции.

А Монжуа, как оказалось, слово многозначное. Так именовался офицер, осуществляющий общий надзор за движением войск. Что важнее, Монжуа – это гора перед Иерусалимом, получившая свое название в дни Первого Крестового похода. Здесь в 1099 году подступивших к занятому сарацинами Иерусалиму крестоносцев посетило видение Пресвятой Богородицы, вселившее в них великую радость и веру в победу над неверными. Поэтому место получило название Монжуа, которое переводится как "Гора радости", а испанский рыцарь Ордена святого Иакова и Меча граф Родриго основал Орден Святой Девы Марии Монжуа.

Кроме того, Монжуа (на древнефранцузском Munjoie означает "пирамида") – это груды камней у дороги (un monceau de pierres entassées pour marquer les chemins), которые насыпали войска, уходящие на войну или отправляющиеся в паломничество пилигримы. Впоследствии на этих камнях устанавливали кресты (моя радость), которые служили ориентиром другим паломникам. Но также Монжуа – это груды камней, которые наваливались над особо почитаемыми могилами и порой их называли "Монжуа такого-то". И тогда напрашивался первый вывод – "Монжуа Сен-Дени" это "Могила святого Дионисия". Но только непонятно, как могила стала боевым кличем.

Вероятнее всего, смысл этого выражения следовало искать, связывая его со словом радость. Тем более, что, если у слова Mont (гора) убрать последнюю букву, получается словосочетание mon joie – "моя радость". Что дает неожиданный эффект, поскольку по одно из существующих предположений, Монжуа – производная от названия меча Карла Великого – Joyeuse ("Радостный").

Подтверждение этому даже есть в "Песне о Роланде":

Вот на лугу лег император спать.
Его копье большое – в головах.
В доспехах он остался до утра.
Броня на нем, блестяща и бела,
Сверкает золотой его шишак,
Меч Жуайёз свисает вдоль бедра,--
Он за день цвет меняет тридцать раз.
Кто не слыхал про острие копья,
Пронзившее распятого Христа?
Теперь тем острием владеет Карл.
Его он вправил в рукоять меча.
В честь столь большой святыни свой булат
Он Жуайёзом – "Радостным" – назвал.
Тот меч французам памятен всегда:
Недаром клич их бранный – "Монжуа!",
Недаром их никто не побеждал.
(CLXXXII)

Версия красивая, но меч императора довольно трудно увязать со святым епископом. Зато по другой, куда более близкой к реальности версии, девиз королевства Франции Montjoie Saint Denis! относится не к мечу, а к легендарному штандарту – хоругви Орифламме. Предположительно Орифламме – знамя самого Карла Великого, переданное ему Папой Львом III, которое, как известно, иначе называлось… Montjoie.

Орифламма – знамя, которое графы Вексенские принимали из рук настоятеля перед началом военных действий. Когда в 1077 году Филипп I присоединил часть графства к королевскому домену, его наследники продолжили эту традицию. Являясь с 12 по начало 15 века главнейшей воинской хоругвью королевских французских войск Орифламме хранилась в аббатстве Сен-Дени. Впервые она была взята на бой Филиппом I, символизируя незримое присутствие святого Дионисия и его покровительство.

Согласно средневековым изображениям, Орифламме выглядело как небольшое красное знамя (иногда его рисовали с золотым солнцем, пламенем и звездами или с надписью S.DENIS). Слово "небольшое" в этом расследовании имеет важное значение. Орифламма неслась почетным хоругвеносцем (porte-oriflamme) на груди под одеждой и поднималась им на копье лишь в момент боя. Имя первого хоругвеносца неизвестно, но можно предположить, что, достав величайшую святыню, и одновременно боевое знамя, чтобы поднять боевой дух товарищей, он закричал Montjoie Saint Denis!

Что теперь с легкостью перевести можно либо как "Под знамя Сен-Дени!" или "Защита наша – Святой Дионисий!".

А если вернуться к событиям сегодняшних дней, неудивительно, что депутат французского парламента Эрик Кокерель прокомментировал историю с Макроном, сказав, что мужчина, его ударивший, выкрикивал "радикально правые роялистские лозунги". Montjoie Saint Denis! для современной Франции – самый, что ни на есть, роялистский.