На Малой Бронной ‒ премьерные спектакли шекспировского "Макбета"
-
На Малой Бронной ‒ премьерные спектакли шекспировского "Макбета" -
2019-й объявлен в России Годом театра. Многие коллективы в честь этого выпустили премьерные спектакли. Один из них идет на в Театре на Малой Бронной. Каким увидел шекспировского «Макбета» режиссер Антон Яковлев ‒ узнала Яна Мирой.
Театр на Малой Бронной. «Макбет». Автор ‒ Уильям Шекспир. Сценическая редакция ‒ Антона Яковлева. «У Шекспира в каждой пьесе множество тем», ‒ объясняет режиссер. Он сократил классический текст, чтобы расставить важные для себя смысловые акценты.
«Существует в режиссерской профессии фабульная мотивировка, то есть то, что происходит по сюжету, и истинная мотивировка, то есть, что на самом деле необходимо персонажу, для чего, собственно, он стремится к этой цели. Я всегда пытался понять: зачем это нужно Макбету, что происходит внутри с ним, чтобы он захотел эту власть», ‒ пояснил Антон Яковлев.
Именно поэтому в этой сценической версии нет ведьм и магии. Поступки героев внешними факторами не объясняются. Спектакль исследует внутренние мотивы. Макбет здесь ‒ рефлексирующий герой. Даниил Страхов ‒ из тех актеров, которые глубоко анализируют своего персонажа. Макбета он сопоставляет с Ричардом III и Гамлетом. Говорит, в каком-то смысле этот кровавый тиран ‒ романтик. Ведь он захотел изменить мир.
«Это думающий, мыслящий, не могущий найти ответов о том, почему этот мир так дико устроен. Пытающийся это поменять и ввергающий этот мир в еще большее кровопролитие. Пытающийся остановить то кровопролитие, которое было до него, посредством него, как воина. И не могущий это сделать. Сходящий с ума от того, как он вынужден этой властью воспользоваться», ‒ рассказал Даниил Страхов.
Говоря о своей постановке, создатели приводят две ассоциации из мира кино. Во-первых, «Быть Джоном Малковичем». Спектакль «Макбет» погружает зрителя в субъективное видение героя. В каком-то смысле все происходящее происходит в его голове. Вторая аналогия ‒ «День сурка». Эта замкнутая декорация ‒ и келья, и тюрьма, и граница понимания, в которой человек обречен на бесконечные повторения.
