В Большой театр возвращается "Тоска" Пуччини

На этих металлических конструкциях разместились восемнадцать главных шедевров Ренессанса, с легкой поправкой на современность. Режиссер и художник спектакля Стефано Пода, придумавший эти скульптуры из папье-маше и гипса для оперы "Тоска", не ходит — летает между ними.

"Это Пьета Микеланджело — символ Ватикана. Но здесь младенец вырван из рук матери. Как будто у нее из живота вырвали. На теле Христа видны следы руки его матери. Для меня это еще и образ лишенного человечности нашего мира", — признался режиссер.

Наверху еще один символ Ватикана — перевернутый купол собора святого Петра. И скульптура Лессинга "Лаокоон с сыновьями", раздираемые змеями. Рядом увеличенные детали — страдающее лицо и перекошенный торс умирающего троянца.

"Идея разделения для меня, как наваждение. Отдельно воспроизвести крупные фрагменты кричащие о поражении", — отметил Пода.

Художник-технолог Мария Савицкая девять месяцев переводила эскизы Стефано Пода в реальные скульптуры. Модели печатали на 3D принтере. Мелкие детали делали вручную. "Внутри — пенопласт. Она твердая. Покрыта папье-маше, краской, покрыта шпаклевкой", — рассказала Мария.

Хрупкие ноги и руки сохраняет внутренний каркас из стальных труб. Весят эти скульптуры от семидесяти до трехсот килограмм. "Вся скульптура изнутри укреплена, и подведен каркас к нижней части".

А это — мадонны в витринах, одеты в бархатные платья. Стефано Пода для каждой тщательно подбирает украшения из кружева и бус. "Здесь собрана вся иконография католицизма, для которой Богоматерь — символ жизни. Это дань современному искусству. Когда одна и та же вещь воспроизводится снова и снова. У мадонн одинаковые лица, но разные положения рук, детали костюма и многослойные головные уборы".

Слезы мадонн из клея и страз кажутся настоящими. И, конечно, вышивка — искусная бутафория, создающая иллюзию редкой драгоценности. Екатерина Фролова: "Объём вышивки делается специальным гелем — кристалл-гель. Чтобы вышивка смотрелась богаче, мы ее украшаем тесьмой и кружевом".

В мастерской росписи художники колдуют над плащами. Их надо расшить, расписать и состарить. Екатерина Ларионова: "Мы создаем фактуру с помощью ваты, создается эффект старины".

Объемные узоры на плащах — из слюды и тесьмы. "У нас получаются разные цвета, плюс такие эффекты бликов. Потом все спишется и получится большой объём".

На выходе — только плащей семьдесят, и все вручную. В примерочной почти все место занимает платье на кринолине из бархата и шелкового сатина, словно из эпохи Марии Антуанетты. Весит восемь килограммов. Чтобы носить такое, нужна сноровка.

"Для меня это платье воплощает эпоху, которая предшествовала Наполеону, которую унесла и уничтожила французская революция. Я хотел свести воедино всю историю искусства. И мастерские Большого театра смогли воспроизвести это ДНК культурного наследия", — отметил Стефано Пода.

Стефано Падо придумал около двухсот пятидесяти костюмов. Каждый из которых — произведение искусства.