Долгое время молчали: история белорусских узников-переселенцев

11 апреля – Международный день освобождения узников нацистских концлагерей. Об ужасах многих тысяч зон смерти на территории Третьего рейха во времена Второй мировой широко известно. Но многие даже не знали (и не знают сейчас), что были еще и финские лагеря в Карелии. Героини этого репортажа попали туда маленькими девочками и провели за колючей проволокой больше тысячи дней. К счастью, выжили.

Легендарные теплушки – в таких прямо накануне войны из Белоруссии в Карелию отправились более 5 тысяч семей, когда советское правительство объявило о планах переселения на территории, вошедшие в состав СССР после советско-финской войны. Там предлагали землю, дома, кредиты, и крестьяне прямо со всем хозяйством снимались с места. Так и ехали: в половине вагонов – люди, а половине – домашний скот.

Так в деревню Тукса, это 150 километров от Петрозаводска, попала семья Денисевич. Галине Игнатьевне Змушко было три года, младшая из четырех детей

"Ехали не за войной, а за счастливой, хорошей жизнью", – рассказывает Галина Змушко (Денисевич).

Эти документы рассекретили недавно. Долгое время о прошлом в семье вообще молчали. Статус узников фашизма дети финских лагерей получили спустя почти полвека после войны. Тогда впервые заговорил старший брат Галины. Его книга "Финский капкан" – воспоминания карельских белорусов, как и Денисевичи, выживших в концлагерях и вернувшихся после войны домой.

"В Белоруссии начали откликаться люди, и мы нашли таким образом 80 семей", – говорит Галина.

А переселенцев было больше 50 тысяч. Русских, белорусов, украинцев. В проект Великой Финляндии, объединения финно-угорских народов, они не вписывались, и по приказу Маннергейма славян согнали в концлагеря. Только в Петрозаводске их было семь, почти весь город – за колючей проволокой.

Символ плененного детства, фотосвидетельства зверств фашистов на Нюрнбергском процессе. Крайняя справа – Клава Соболева. С матерью и пятью сестрами – узница петрозаводского лагеря №6.

"Мы ютились в кладовке, а потом нам кухню дали. Ложка муки в день, больше ничего, иногда они выдавали испорченный сыр, который выглядел, как хозяйственное мыло", – вспоминает Клавдия Нюппиева (Соболева).

"За все это время ни разу не выдали ни одежды, ни обув. Одевались в одежду умерших", – говорит Галина Змушко (Денисевич).

Когда забирали в лагерь, мама захватила швейную машинку. А маленькая Галя схватила куклу: она спасала, когда старшая сестра Зина убегала в лес хоть за какой-то едой, а на отбое узников считали по головам. Выход за пределы лагеря карался расстрелом

"Мама эту куклу пеленала, укутывала, платочек завязывала – и это была голова Зины", – вспоминает Галина.

"Если кого-то не обнаруживали в бараке на месте, то весь барак был лишен питания либо высечен плетками. Это были резиновые плети, как шланг. Пороли так, что спина вся была исполосована", – рассказала Клавдия Нюппиева (Соболева).

Умирали семьями. На городском кладбище – 39 братских могил, гробы – в четыре слоя, детские, стоя.

"Те списки умерших, которые содержатся в документах финских и есть у нас в архиве, – это более 3 тысяч человек официально зафиксированы. Но эти списки неполные, некоторые упоминают до 7 тысяч", – отметила Елена Усачева, начальник отдела использования и публикации документов Национального архива Республики Карелия.

30 километров пленки. Микрофильмы из военного архива Хельсинки – финская картотека карельских лагерей. С ней будут сверять сведения из белорусских архивов. Галина Игнатьевна возглавляет общественное движение по увековечению памяти узников-переселенцев. Делегация даже ездила в Карелию

"Бараки, в которых мы жили, уже были разрушены, оставался только один барак. Я показала буквально, что комендатура на этом месте была", – сказала Галина Змушко (Денисевич).

Белорусские общественники ведут переговоры с властями Карелии об установке мемориала и в этом отдаленном районе в память обо всех узниках-переселенцах и продолжают поиски тех, кто еще живет и помнит.