Лев Додин представил в Москве спектакль "Братья Карамазовы"

Режиссерская тень склонилась над столиком: Лев Додин вносит очередные правки даже во время гастрольных показов. Здесь до сих пор спектакль, который играют уже полгода, называют "пробой". Известно, что в додинском словаре под этим термином скрывается "репетиция". Они по-прежнему пробуют насквозь всю историю, смакуют, разминают, обнаруживая новые связи и смыслы. Их не объять даже за четыре года репетиций. Человек у Достоевского непостижим по определению. В нём нет дна, и тонуть в нём Додин готов бесконечно.

Народный артист России Лев Додин, режиссёр, худрук Малого драматического театра-Театра Европы,: "Я решил, что перечитывать необязательно сначала, потому что я знаю сюжет. Вот, я открыл книгу, вот, с этого места... первая фраза, которую я прочитал: "Иван, Бог есть?" Я решил, что это хороший знак. Что это в какой-то мере одна из тем важных для Достоевского".

Темы, идеи и воспаленные мысли. Сюжет Додина не волнует. Огромный массив романа он дистиллирует в трёхчасовой спектакль, почти "высушивая" Достоевского. Здесь нет расхожих фраз, побочных сюжетов, "лишних" персонажей. Очищенное до самой сущности — это строго семейное дело, где есть мужчины карамазовского дома и их женщины. Семь героев будут разыгрывать трагедию людей, "мечущихся между святостью и страстью".

Заслуженный артист России Игорь Черневич: "У нас такой концентрат, "Царская водка", в смысле, соляной кислоты с серной. Разъедание и максимальная откровенность. Без полутонов, когда все предельно чётко, жёстко и беспощадно".

Мир Скотопригоньевска — это груда сваленных стульев. Здесь нет ни дверей, ни окон, выхода нет. Герметичное, душное пространство, освещенное софитами. Никуда от этого света не скрыться, не сфальшивить. Герои "выговаривают" себя до донышка, заглядывая в "подполье ближних".

Лев Додин: "За подробностями, за сюжетом иногда очень легко расползаются смыслы. Поэтому хотелось идти по логике внутренних связей, по логике идей, смыслов, а они у Достоевского очень пружинистые. Мы подчеркиваем, что это пьеса по Достоевскому, а не буквально роман Достоевского. Хотелось, с одной стороны, максимально следовать Фёдору Михайловичу, но с другой стороны, быть максимально свободным внутри Фёдора Михайловича, вот так скажу. Не от Достоевского, а внутри Достоевского".

Достоевского любят играть темпераментно, резко, громко, быстро. Но для Додина это один из самых тихих авторов. Любой из его скандалов в реальности не мог произойти ни в одной гостиной, но он каждый день происходит в душах людей. Луч прожектора временами направляется в зрительный зал — все виноваты и все невиновны. Все мы Карамазовы. Одним миром карамазаны.