Олег Нестеров — о музыке, театре, кино и Клубе "Шаболовка, 37"

Это группа "Мегаполис", заявившая о себе в конце 80-х и сразу ставшая особняком в списке российских рок-ансамблей, и Jazz Park, участники которого с детства впитали в себя ритмы кубинской и африканской музыки. Дженнет Арльт поговорила с лидером "Мегаполиса" Олегом Нестеровым и узнала, что связывает его с джазом и театром, почему "Мегаполис" уже давно выпускает не альбомы, но проекты, и как готовили финальный джем на съемочной площадке Клуба "Шаболовка, 37″.

— Как вы попали в Клуб "Шаболовка, 37″?

Олег Нестеров: Все не случайно. Я давний поклонник Вадима Эйленкрига. В моем сознании он был еще до нашего участия в проекте большим и очень уважаемым артистом. Блестящим артистом, это очень важно. А когда мы уже столкнулись очно, началось самое интересное, потому на съемках мы были с ним на одной волне. Выяснилось, что мы смотрим на мир примерно с одной точки. Я прекрасно чувствовал его вопросы, и он прекрасно понимал мои ответы. Мы поговорили глубоко и о многом.


— А ваша первая реакция как рок-музыканта, когда вы узнали, что группа "Мегаполис" идет на телеканал "Культура"?

О. Н.: То, что на "Культуру", мы не удивились. А куда нам ещё осталось ходить (смеется). Мы, конечно, посмотрели предыдущие выпуски, и удивились, потому что... Вы понимаете, Вадим и его ребята — прекрасные джазовые музыканты. Мы к джазу имеем такое... не сказать, что близкое и не далёкое отношение. Мы только в какой-то степени пересекаемся, но пересекаемся в главном. Это интуитивная музыка, это наш технологический прием, как и импровизация у джазменов. Это, собственно, двоюродные брат с сестрой. Поэтому с этой точки зрения мы понимали, что за такими внешними, может быть, чужеродными для программы признаками (мы выглядим как обычный рок-бэнд), наша музыка по содержанию несколько иная, и отличается от музыки традиционного рок-ансамбля. Конечно же, она ближе к джазу и даже где-то — я бы даже так замахнулся — к современной академической музыке.

— Зная творчество группы "Мегаполис", как-то не не сразу могу уложить это в голове...

О. Н.: Это не мои слова и не мой диагноз. Это диагноз немецких специалистов, которые работали над нашим последним альбомом "Ноябрь" (песни из него мы и играли на съемках). Они его микшировали, делали мастеринг, и они сказали тогда: "Олег, как только мы поняли, что вы не рок-группа и начали относится к вашей музыке, как к академической, давая необходимую свободу и воздух — у нас всё стало получаться. Вы просто играете академическую музыку на электрогитарах".

— Когда вы шли на передачу, вам ставили какие-то задачи? Был какой-то план или режиссеры ждали ваших предложений?

О. Н.: Ждали наших предложений. Мало того, мы сказали, что хотим сыграть песни из альбома "Ноябрь", который у нас как раз только вышел. И это было цельное выступление, очень подходящее к специфике программы. В конце, естественно, встал вопрос о джеме, и нам предложили выбрать какой-то наш номер. Музыканты из Jazz Park и из ансамбля Вадима, что называется, взяли наш материал в руки и на его основе построили музыкальную коммуникацию. Это был такой прекрасный и благородный поступок с их стороны, мы им очень благодарны. В итоге нашу песню "Эхо" разложили на три ансамбля. Прямо сходу.

— То есть вы не репетировали?

О. Н.: Ну, когда мы настраивали звук, у нас было на это то ли пять, то ли десять минут. До этого никаких дополнительных встреч не было.

— Вы говорите, Вадим был вам знаком, и с джазом какая-то связь есть, а с кубинской музыкой? Коллектив, с которым вы выступали вместе — Jazz Park — играет как раз-таки кубинский джаз.

О. Н.: Что касается кубинской музыки, я её поклонник. Я был в Гаване и ходил в Buena Vista Social Club. Это знаменитый клуб, где выступают знаменитые джазовые кубинские музыканты. Это настолько легендарный клуб и исполнители, что Вим Вендерс (мы его знаем по фильму "Небо над Берлином) в 1998-м снял фильм "Buena Vista Social Club". Был период при Кастро, когда этих артистов повыгоняли, они пошли кто грузчиками в порт, кто ещё куда-то и волочили нищенское существование. Тогда Вим Вендерс начал искать этих музыкантов и записывать их в студии. Они сделали общий проект и проехали с ним по всему миру, а фильм стал бестселлером. В 2018 году я был на концерте, где еще играли персонажи из этого фильма, из "золотого" состава. Так что кубинскую музыку я люблю и уважаю.

Что касается джаза, то я учился в три года в знаменитой "Московской студии искусств и музыкальной импровизации" в 80-х годах. Я не стал джазовым музыкантом, но я много что понял, и мои границы разрослись вширь с точки зрения культуры.

— Я знаю, что для вас телекамеры не в новинку, но был ли когда-то опыт такого спонтанного музицирования с командой, которую вы не знаете, с материалом, который вам не знаком?

О. Н.: Все мое взаимоотношение с телевизионными камерами — это опыт какой-то спонтанной реакции. У меня была авторская программа, в которой я записал порядка 200 выпусков с легендами нашей музыки: от Вишневской до Кобзона, от Зацепина до Градского, от Гарика Сукачёва до Боярского. Это была авторская программа, и я мог задавать любые вопросы. И вся программа строилась, конечно, на импровизации.

Сейчас у меня другая программа "Жизнь как в кино", она связана именно с кинематографом. Каждый выпуск — это обсуждение того или иного фильма из фильмотеки “Мосфильма”. Сейчас я делаю большой проект "Три степени свободы. Музыка, кино СССР", первый выпуск будет посвящен Альфреду Шнитке. Это большой мультиплатформенный проект, посвящённый феномену советской киномузыки, потому как нигде в мире композиторы не работали в кино так, как в СССР. Либо ты играешь в Карнеги-Холл, либо ты пишешь музыку для Голливуда. У нас случилось по-другому. Этот феномен не очень исследован и не проявлен. Есть шанс, что музыка, которую написали великие композиторы XX века, забудется в архивах вместе с фильмами, в которых она когда-то звучала. Фильмы стареют быстрее, чем музыка. И, собственно, моя задача — отделить музыку от кадра и присоединить к вечности. Это будет также и книга, это будет и сборник с оригинальными саундтреками. То есть музыка оцифрована в Госфильмофонде, на киностудиях, я нашёл магнитные ленты... Наибольший объем этой музыки не существует в сети, а значит, не существует в мире, и теперь это будет. Кстати, "теперь это будет" — моя любимая фраза в последнее время.

— Почему?

О. Н.: Ну, вот этого не было, а теперь это будет.

— Телеканал "Культура" смотрите?

О. Н.: У меня нет телевизора 20 лет. Я смотрю телеканал "Культура", если я в гостях. У моих знакомых, если у них есть телевизор, то там есть только телеканал "Культура". Я, конечно, порой сожалею, что не получаю информацию "самотёком" помимо моих запросов. Наверняка это бы расширяло мой горизонт, и я бы в культурном плане продвигался быстрее, чем это сейчас происходит, пока я самостоятельно охочусь за культурными событиями.

— Группа "Мегаполис" сейчас чем занимается?

О. Н.: Я сейчас бегу в студию, мы будем разыгрывать новый материал. Мы просто сядем в кружок и будем играть, что в голову придёт. Чем мы последние 30 лет и занимаемся. Из чего и создаются наши композиции и песни. То, что мы играли на съемках Клуба "Шаболовка 37″ — песни "Форель разбивает лёд", "Перетекаем", "Снег и лёд" — они так же создавались.

Но альбом — часть проекта. Теперь мы мыслим не категорией альбома, а категорией проекта. И проект заключает в себя и спектакль, который мы играем в Электротеатре Станиславский. Мы играем от начала до конца альбом в условиях театра, на театральной сцене. Этот спектакль сделал режиссёр Борис Павлович, художник-постановщик Ксения Перетрухина — многократные "золотомасочники". Актеры, которые в нем участвуют, по выражению режиссера "всего лишь стрелки, которые в нужный момент указывают на музыку".

— То что вы играли на программе, это были просто песни, или это была часть спектакля?

О. Н.: Все они — это часть спектакля.

Посмотреть мистерию, которую создали на съемочной площадке участники групп "Мегаполис" и Jazz Park, услышать, как общаются между собой музыканты, можно будет в новом выпуске программы Клуб "Шаболовка, 37″ на телеканале "Россия-Культура" 23 октября в 23:00.