Театр музыки и поэзии под руководством Елены Камбуровой отпраздновал юбилей

В маленьком фойе настоящее столпотворение звезд. Но для главной музы театра Елены Камбуровой – они прежде всего друзья, которые тридцать лет хранят верность сцене на Большой Пироговской.

Елена Камбурова, народная артистка России: “Он стал домом. Домом, куда я не просто прихожу в гости. Я здесь живу”.

Она выходит на сцену с листами бумаги – постановлением правительства Москвы о создании Театра музыки и поэзии – и словно удивляется, что это было тридцать лет назад. Поет своего любимого Окуджаву.

На любовь Камбурова настраивает свое сердце всегда. Еще она знает, как тронуть душу. Такие же, берущие за живое, спектакли в ее театре .

Вениамин Смехов, актер: “Это стало словом легендой – Елена Камбурова. Это слово – чудо в городе Москве, такой театр”.

Камбурова мечтала о театре, когда еще выступала на разных площадках с сольными концертами. Собрала единомышленников. Думала, что вместе будут делать песенные и поэтические вечера.

Елена Камбурова, народная артистка России: “Я тогда думала о спектаклях, но представить себе во что это выльется, я не могла”.

Тогда она не могла подумать, что в афише появятся "Грезы", "Абсент", "Земля", "Времена года". С музыкой Вивальди, Равеля, Гайдна. С поэзией Бродского, Левитанского, Самойлова. Что будет не одна, а целых три сцены. И свой зритель.

Михаил Левитин, режиссер, художественный руководитель Московского театра Эрмитаж: “Сама Елена Антоновна способна очаровать только выдающихся людей, она на посредственных людей не распространяется”.

Каждый спектакль здесь – сплав музыки и поэзии. Особый стиль, придуманный Камбуровой, остается неизменным.

Геннадий Хазанов, народный артист РСФСР: “Тридцать лет театру Камбуровой – это не точная цифра. Театру Камбуровой больше лет. Даже при отсутствии помещения у нее всегда был свой мир, свой театр”.

Андрей Макаревич, народный артист России: “Это очень все человеческое и очень важное”.

В этот вечер на сцене звучит музыка. Артисты читают стихи, поют, держат паузу в монологах, и воздух наполняется чем-то особым, для чего не придуманы слова.