Анна Фёдорова: при родительском прессинге может начаться расщепление ребенка

Первый семестр подошел к концу, у большинства студентов начались зачеты и экзамены. На стала исключением и девятилетняя студентка психфака МГУ имени Ломоносова Алиса Теплякова.

Однако сессия оказалась непростым эмоциональным и психологическим испытанием для отца девочки: недовольный преподавательским составом альма-матер Евгений Тепляков не постеснялся устроить драку в стенах вуза.

Оставив на совести родителя девочки и кафедры конкретный поступок, мы обсуждаем с психологом, арт-терапевтом, автором и ведущей курсов для родителей и детско-родительских групп Анной Фёдоровой, как выявить действительно талантливых детей, как их воспитывать, чему и в каком возрасте учить. А также почему опасно превращение детства в испытательный полигон по реализации чужих амбиций и как влияет на детей прессинг родителей.

- Моя подруга детства во втором классе прошла программу третьего класса сама, родители в этом участия не принимали. Ей было скучно учиться в заданном темпе, поэтому она перешла в четвертый класс. Потом ей не составило проблемы поступить на мехмат, стать ученым. Но не всегда талант заявляет о себе настолько громко. Существуют ли объективные критерии, по которым учитель может определить, что ребенок талантлив? Я делаю акцент на учителях, потому что для родителей их ребенок если не талантлив, то одарен всегда.

- Это сложный вопрос, потому что одаренность может быть сосредоточена на одном или двух направлениях, и тогда она имеет свойство "пробивать себе дорогу", потому что ребенка настолько "распирает", что он не может остановиться. А бывает общая одаренность, ее определить сложнее.

Во многих странах есть такое понятие, как дети с особыми образовательными потребностями. Традиционно в эту группу входят дети с нарушениями зрения, слуха, ограничениями в движении, со снижением интеллекта, с расстройствами аутистического спектра – им объективно сложно учиться. Но в эту группу включены и одаренные дети. А параллельно развивается система "выявления" действительно одаренных личностей.

Может быть, это неполиткорректно прозвучит, но одаренность – всегда дисбаланс развития. Например, если правая рука с младенчества начала развиваться быстрее, чем остальное тело, скелет искривится настолько, что это будет бросаться в глаза. То же самое происходит и когда какая-то одна функция – психическая или любая другая – резко стартуя начинает развиваться. Все остальное может за ней не поспевать. В том числе "не поспевать" может и эмоционально-волевая сфера, развиваясь с запозданием или с искажениями.

Поэтому таким детям помощь и поддержка нужны в большей степени, чем попадание в медийное пространство. В советское время было немало историй, когда ребенок-вундеркинд оказывался в центре внимания, и впоследствии выяснялось, что польза для становления его личности в этом очень сомнительна.

Как технически выявить талант? Иногда он бросается в глаза. Мой сын в 5 лет интересовался обычным уравнением, в 6 лет отрицательными числами. К 7 годам он стал думать: а если в уравнении два неизвестных, что мы будем с этим делать и пытался рисовать графически, как это выглядит. И стало понятно, что посадить его в первый класс, где кому-то надо освоить переход через десяток, состав числа, не очень честно по отношению к классу и к педагогам. Поддержать интерес ребенка к математике довольно легко: есть олимпиадные кружки, а такое явное несоответствие потребностей задача неординарная. То же и в музыке – дети с раннего возраста талант проявляют отчетливо. Мы ходили на получасовые занятия для детей, где педагог играл на фортепиано разные песенки, можно было в бубны бить, ходить по кругу: за это время сменялось 6 или 7 разных по ритму и по характеру песенок – дети насыщались. Но мой сын 2,5 лет сидел два-три занятия подряд. А так как у него была обычная психика ребенка, он потом был полностью истощен, но оторваться от музыки он не мог.

- Это мне понятно. Известный виолончелист Александр Рамм в пять лет увидел виолончель на концерте и сказал: "Я буду играть на ней!" И играет!

- Когда такая "любовь с первого взгляда", все понятно. С другой стороны, хочется гармоничного развития для ребенка, чтобы он мог общаться с другими детьми, а не только поддерживать разговор со взрослыми.

Сейчас такая тенденция – все в восхищении отмечают, что ребенок на равных поддерживает разговор со взрослыми. Но обычно это означает, что он будет затрудняется в общении с ровесниками, потому что там совершенно другие типы взаимодействий, которые нам очень нужны в жизни, чтобы мы выросли гармоничными людьми, которые могут и вписаться в мир, и создать свой мир. Для этого в жизни должно происходить очень много всего разного.

- Общение с другими детьми необходимо, но должен ли каждый ребенок для полноценного развития проходить все стадии? Или кому-то нужно меньше, кому-то больше?

- Конечно, никто не обязан ровно в 5 лет приседать 10 раз, а в 7 – кататься на велосипеде, хотя здорово, когда все происходит вовремя. Но ответ прост: есть такая вещь, как игра, фантазия. Она совершенно необходима всем детям. Свободная игра к условному возрасту школьной готовности вырастает в сюжетно-ролевую игру, которая возможна только с другими детьми и только в свободном режиме.

- Моя подруга с мужем живет в деревне, где они самые младшие, остальные – пенсионеры. Понимая, что ребенку необходимо общение со сверстниками, они возят сына в город на всякие занятия, стараясь его социализировать. Но это не всегда просто. Чем опасно, если этот этап в развитии ребенка выпадает?

- Давайте сразу разделим такие вещи как занятия и социализация. Консультируя родителей, я встретила непонимание этого. Людям кажется, что если их ребенок на занятиях (или в школе) пересекается со своими ровесниками, это и есть социализация. На самом деле, это не социализация, а обучение. Если во время обучения нет специально выделенного регулярного времени на игру, это не социализация.

Мы с несколькими семьями друзей "железно" держали правило раз в неделю часов на 6-7 привозить детей доподросткового возраста на встречи, где они бы могли регулярно разыгрывать развернутую сюжетно-ролевую игру. Такая игра – это развернутый сюжет. Сюжет – это не кормить кукол и не переставлять машинки с места на место. По законам сюжета развивается любой мультфильм, кино: есть завязка, есть протагонист и антагонист, наступает кризис (когда сюжет достигает своей кульминации) и – его разрешение.

Когда у детей есть возможность регулярно играть, возникает игра с продолжением и происходит удержание сюжета. А способность держать сюжет означает, что ты и в самой простой математической задаче, и в картинке поймешь сюжет. Она улучшает способность читать книги, смотреть фильмы, замечать похожие сюжеты в разном, давая целостное восприятие жизни.

Ребенок, умеющий хорошо играть, воспринимает свою жизнь не как набор хаотичных картинок, а как связанный сюжет: когда-то мои родители встретились, благодаря чему я родился. У меня было детство, в нем были такие-то маркеры, такие-то яркие события. Потом я повзрослел. То есть сюжетно-ролевая игра позволяет все происходящее осмыслять как связные явления. Если ребенок не играет, у него возникают проблемы с пониманием текстовых задач. В задаче "мальчик ехал на велосипеде сначала с одной скоростью, потом – с другой" он не понимает слов. Они вроде понятные, а сюжет не выстраивается – картинки нет. И он в панике не понимает, какие требуются действия.

Социализирующая функция сюжетно-ролевой игры в том, что у тебя есть замысел, у тебя есть целый мир, который ты придумал. Но у другого человека тоже есть целый мир и замысел. И надо, сделать так, чтобы между вами родилась игра: "А давай, я буду врачом, а ты будешь пациентом, который сломал ногу! – Я не хочу ломать ногу! Я хочу, чтобы меня олень пронзил рогами! – Слушай, какой олень?! Я же представил себе город!" Дети часто проходят период бурных ссор во время игры, потому что им надо разные картинки свести к чему-то одному. И доминирование не всегда помогает.

Януш Корчак писал: если ребенка систематически не берут в игры, что-то у него не созрело, он не готов к игре, а не потому, что все хотят его травить. Может быть, не группа плохая, а ребенок не созрел, и он ее "ломает" из-за того, что не может вписаться. Способность понять другого человека, что у него есть свое видение, резко повышает то, что сейчас модно называть эмоциональным интеллектом. Командные навыки, навыки управления, понимания, в чем ты хорош, а в чем нет, будущая профориентация – все это растет из сюжетно-ролевой игры.

И третий фактор – это фантазия. Есть дети, способные играть сами в ситуации депривации общения. Почему-то родители не нашли им друзей, возможно, не было сил и времени у родителей, и они играют сами. Компенсируя это, они целые альбомы изрисовывают историями, которые сами и сочиняют. Социальный момент тут никак не решается, но могут развиваться фантазия, видение сюжета и способность обогащать его разными деталями. Могут, но это редкость. Ждать от ребенка, чтобы это возникло, нельзя, и родители не в состоянии быть полноценными игровыми партнерами. Хотя иногда появляется вдохновение.

Когда я училась в магистратуре, нам для практики в психиатрической больнице сказали купить медицинские халаты. С этим медицинским халатом мы с детьми в течение нескольких недель играли, что я врач. Это хороший способ взаимодействия с ребенком на волне вдохновения, он помогает что-то подправить в отношениях. Но он не – норма и не работает постоянно. Поэтому, если бы я возила ребенка в город, это были бы не развивающие занятия, не олимпиады по математике, а групповой спорт. Ребенку не нужен семейный клуб, не нужна целая деревня, но одна-две семьи, с которыми ему комфортно вместе играть, ставить спектакли, в этом вариться – необходимы.

- Предположим, в семье появился талантливый ребенок. А ведь может случиться так, что у родителей несколько одаренных детей! Может быть один талантливый, а остальные – нормотипичные, развивающиеся ровнее.

- Их развитие больше соответствует их возрасту.

- Как растить такого ребенка? Как его развивать? Первым делом надо определить, в какой области он талантлив. Потому что "талантлив во всем" – участь единиц.

- Бывает очень яркая одаренность, и тогда родителям надо помнить, что возможности ребенка не безграничны.

В случае общей одаренности родителям придется умерять свои аппетиты, понимая, что все развить в ребенке невозможно – мы вычерпаем неприкосновенные запасы, ресурсы ребенка. Он может стать олимпийским чемпионом по плаванию или по шахматам, стать музыкантом или великим математиком – надо выбрать. Даже в самом лучшем ресторане мы не можем съесть все прекрасные блюда из меню.

Это комично снаружи, но общая одаренность тяжела: "Неужели не развивать таланты, закапывая их в землю?!" Иногда их надо не закопать, а отложить. Жизнь человека длинная, возможно к этому таланту он захочет вернуться в другой точке своей жизни, в другой момент. Общая одаренность – сложная задачка.

Но и одаренность в какой-то одной области тоже непроста, потому что какой бы величины ни был талант, им одним невозможно продвинуться. Талант всегда требует умения трудиться. Ценность этого умения одаренному ребенку неочевидна. Она многим детям неочевидна, но одаренному ребенку неочевидна в квадрате. Например, ему 7 лет, а он прочитал задачу для пятого класса и сразу увидел ответ. И мотивация записать условия задачи, расписать решение совсем неочевидна: "А зачем? Я уже решил ее". Учить такого ребенка трудиться – отдельная проблема.

Есть в Москве музыкальная школа имени Танеева, где умеют работать с одаренными детьми. Там они не просто занимают места, а учатся трудиться и раскрывать свой потенциал. Там стараются донести до родителей, насколько ценно умение трудиться, продвигаться вперед, видеть собственное движение.

Сложность в том, что одаренный ребенок быстро научается сравнивать себя с ровесниками. И чувство, что все вокруг глупые, неумелые, может ему навредить, потому что ощущение "я уникальный, а все вокруг колупаются" очень опасное. Родителям придется рано формировать еще одно умение – сравнивать свои сегодняшние достижения со своими же достижениями вчерашними: "А куда я продвинулся?" Занятия музыкой или спортом в этом хорошие помощники, там это сразу заметно.

И в иностранных языках лингвистическая одаренность хорошо заметна, потому что ребенок видит соотношение приложенных усилий и скорость своего продвижения. Если он работал над словарным запасом, над формулировками – он продвинулся, а если поленился неделю, две – он чувствует свой откат, а в силу любви к предмету и одаренности им хочется наверх. Талант надо использовать не для того, чтобы в телевизионной передаче показать: "Вот какой у меня чудесный ребенок!", а приучить его работать. Тем более, что к 17 годам многих подстерегает опасность: они выравниваются с детьми более поздней зрелости.

- Это я как раз хотела уточнить. Получается, что родился обычный ребенок, а его воспитывали как особенного, и он уже привык к своей "особенности"?

- Эта "особенность" никуда не девается, она перемещается вглубь. В частности поэтому важно сразу научить их не сравнивать себя с другими. Потому что "сравнение" из разряда "я так сильно их опережаю" потом превращается в "ой, меня все догнали. Какой ужас!" На самом деле невозможно догнать человека, который видит простые числа. В чем ты его догонишь? Вы видите простые числа?

- У меня дискалькулия, так что с числами у меня как статус в Facebook (запрещена в РФ) – "все сложно".

- А тут человеку называют пятизначное число, и он сразу знает, простое оно или нет – он это видит. А в музыке слышит 16-е тона.

Одаренность не спрячешь, она никуда не денется и создаст возможности для реализации. Она позволит решать необычные задачи, и ее все вокруг будут чувствовать. Трагедия наступает, когда фокус внимания ребенка и родителя держался на "больше, выше, сильнее".

"Мы на "Щелкунчике" победили или на Олимпиаде, давайте теперь из него сделаем знаменитость, звездочку". А потом – хоп! – ребенку 18 лет, и еще 15 детей играют так же, как он. Но что значит это "так же"? Технически они догнали, но если ребенок все эти годы занимался техникой, самое время заняться выразительностью исполнения. Он свой потенциал еще не вычерпал.

Полина Осетинская очень много написала об этом в своей книге, мне добавить нечего.

- Не все читали книгу Полины, а даже если и читали, давайте сформулируем, чем опасно желание родителей "сделать звездочку" из своего ребенка.

- К подростковому возрасту честолюбивые родители начинают видеть, что в спину их ребенку дышат другие дети, которые развивались с другой скоростью. И если они понимали, что он особым образом чувствует музыку, что он живет в ней, а музыкальный инструмент – часть его тела, если поддерживали в этом, проблем не будет. А если они начинают имитировать поддержку и договариваются с дирижером: "Мы вам заплатим, только сыграйте с ним, чтобы все увидели " или с вузом "Пусть он поступит в учебное заведение сейчас, а не через два года, когда у него психические структуры дозреют", это не для внутреннего развития ребенка, а для внешнего эффекта. А ребенок считывает с родителей все невербальные ожидания, и фокус его внимания моментально направляется туда же, куда направлен их фокус.

При этом дети, способные в 11 лет осваивать программу вузов, есть. Но не в коллективе 18-летних студентов.

- И как решить эту задачу? Как быть с таким ребенком?

- В разных странах разный опыт. В основном, помня, что у каждого возраста свои задачи, ребенку пытаются предоставить доступ к академическим формам, оставив его в обществе его ровесников. 18 лет – возраст очень ярких социальных контактов, в том числе и отношения между людьми разного пола. Это не тот возраст, в котором нужно находиться ребенку, только входящему в пубертат. И, чтобы не расшатывать его психику (восстановить которую очень сложно), придумывают гибридные формы обучения: он остается в школе, но у него есть доступ к курсам в вечернем формате, куда приходят учиться и пожилые, и школьники, но где коллектив не заряжен как поле взаимодействия. Когда рядом сидят дама 60 лет, 40-летний мужчина и три школьника разного возраста и пола, у них задача не сдружиться, а не мешать друг другу получить знания. Важно, чтобы они имели возможность встречи с людьми столь же одаренными, но потом возвращались обратно – кто на работу, кто в школу. Такой путь безопасен для нервной системы.

- Я подумала, что сейчас непростое время, когда мы оказались в непривычном измерении, таким людям на руку – образовалось огромное количество онлайн-занятий, в которых они получили возможность принимать участие: в Сеть выложено множество бесплатных курсов. И если так случилось, что в 10 лет ребенок внезапно заинтересовался психологией, можно познакомить его с предметом, не принимая резких решений.

- Самые знаменитые университеты выкладывают лекции в открытый доступ, и можно действительно на очень высоком уровне начать знакомиться с предметом. К сожалению, это не касается таких вещей, как музыка, танцы или спорт – одаренные в этом дети пострадали в большей степени, потому что не все можно передать через экран. Но что касается математики, изучения языков, общественных, абстрактных наук – конечно. Время дает возможность переосмыслить саму парадигму образования: насколько можно ее разнообразить, как комбинировать разные виды получения образования. И мне хочется подчеркнуть: важно быть с ровесниками для общения, но не менее важно иметь возможность встречаться с другими одаренными людьми.

Снова сошлюсь на музыкальную школу имени Танеева, директор которой говорит, что одаренные дети должны любить друг друга, а не соревноваться друг с другом. Они должны уметь восхититься игрой друг друга. У них был урок музыкальной литературы (мой сын до сих пор его вспоминает), где каждому предложили рассказать о любимом произведении – почему оно любимое, что в нем необычного. И в качестве экзамена учительница устроила викторину по этим произведениям. И как они бежали на музыкальную литературу, потому что это возможность встретиться с такими же одаренными детьми! Встретиться в полном смысле. Поэтому школы для одаренных детей имеют смысл.

Элитарность не в том, чтобы считать, что "мы крутые звезды космические", а чтобы ребенок видел одаренность рядом с собой, чтобы мог в ней отражаться.

Я привожу в пример музыкальную школу, но это касается и академической среды: есть способ, которым решил уравнение ты, и способ, которым решил уравнение твой товарищ. Он совсем другой, сложнейшее уравнение он смог увидеть так, как тебе это в голову не приходило. Эти вещи важны, они делают невозможным полностью изолированное обучение ребенка дома.

И еще: у одаренных детей зачастую появляется такая особенность – они могут отрицательно относиться к каким-то урокам, говоря "я ненавижу этот предмет"! Не "он мне неинтересен" или "я его не люблю", а именно ненавижу, не буду этим заниматься! Тут нужна готовность отстать от человека, дать ему возможность "поненавидеть", а потом взяться с другой стороны. Кто-то ненавидит функции, другой – Бетховена. Это не позиция высокомерия: в зоне особой одаренности чувствительность ультравысокая.

- В городах-миллионниках одаренным детям легче найти себя. Рядом с моим домом школа физтеха, для одаренных музыкально детей – школа Танеева. Биологическая, художественные школы от лайт-варианта до серьезных. Их достаточно или число талантливых детей превышает количество школ?

- Нигде (и в больших городах тоже) катастрофически не решается проблема одаренных детей в младшей школе. Те одаренные дети, которые доучиваются до Донской гимназии или физтеха, – они молодцы, они "выжили". Я знаю много примеров, когда ребенок в первом-втором классе интересуется логарифмами, но ему некуда пойти учиться. Нигде не будут удовлетворять его образовательные нужды и гармонизировать его развитие.

- Причем доучиться надо не до четвертого класса, а до седьмого-восьмого? Только тогда появляется возможность выбора.

- Да! Другое дело, что из-за того, что в Советском Союзе была система прописки, люди очень статично относятся к своему месту проживания. Они воспринимают свою квартиру, свой район, город, как "это мое место на всю жизнь, и я тут живу, что бы ни происходило". Лет 20 назад я переводила консультации выдающегося американского невролога, психиатра, который принимал семьи с детьми-инвалидами. И люди ему говорят: "У нас мальчик с ДЦП, интеллектуально сохранный, но он 10 лет не выходил на улицу. Мы живем в Санкт-Петербурге на пятом этаже без лифта". Он спрашивает: "А почему вы живете на пятом этаже без лифта? Какая у вас мотивация? Почему вы не поменяли квартиру, не переехали?" – "Да вы что?! Это же дореволюционный дом! Куда мы поедем?! А жить на первом этаже непрестижно!" У людей немножко мифологическое, нефункциональное отношение к своему жилью. Во многих странах иначе – появилась хорошая работа, контракт на 5 лет, все, берем детей, собак, переезжаем поближе к работе, будем тут жить. А дальше посмотрим.

Проблема сознания родителей часто становится препятствием для одаренных детей, а миграцию надо брать в расчет. Люди говорят: "Донская гимназия – одна из лучших школ в Москве. Но так далеко мы не поедем. Будем жить тут". Правда, сейчас появляются родители, которые осознают: если ты сдал квартиру в одном районе Москвы и снял в другом, мир не разрушится, и они переезжают поближе к хорошим школам. Яркая одаренность во всех странах требует перемены места жительства. Необязательно ехать в Москву, в других городах тоже есть школы, педагоги. Люди, которые из Новосибирска переехали во Владимир (там была сильная школа игры на аккордеоне), не пожалели об этом. Они потом вернулись. Но иногда приходится делать такие движения.

- Итак, первое – не хватает возможности развития талантов на младшем школьном уровне. Что еще? Работая в Министерстве образования, на что бы вы обратили внимание?

- Я бы подумала бы о создании системы выявления талантливых детей. Я часто вижу, если ребенок увлеченно и взахлеб учит иностранный язык или математику, родители это замечают – академические науки традиционно ценятся на постсоветском пространстве. Но если ребенок прекрасно рисует, фантастически двигается, если он очень музыкальный, родители склонны игнорировать это: "Конечно, хорошо, что он танцует, но лучше бы он в математике разбирался".

Нужна долгая работа по изменению сознания, что и это ценно, что и это дает преимущества их детям, и у них может быть индивидуальный план. Но это предполагает ресурсоемкую работу.

- Не будем забывать про амбиции родителей, умноженные на желание, чтобы ребенок прожил ту жизнь, которой (как им кажется) они были лишены. И очень хочется, чтобы ребенок все сделал быстро. Не может ли быть так, что отправив ребенка в университет, родители действуют из честолюбивой мысли поскорее увидеть плоды своих трудов, а не сына или дочери. Чем это опасно для подростка, который в силу особенностей детской психики не умеет отстаивать свои интересы?

- Давайте представим себе, чего хочет ребенок в 10-11 лет на самом деле.

Невозможно со стороны знать, какие задачи решают родители. Всегда есть опасность, что они действуют из собственных интересов, выдают желаемое за действительное и хотят поторопить события из соображений публичности, чтобы все восхитились их талантливым ребенком.

Хочется универсальной позиции, но она уязвима. У семьи есть границы, и мы либо согласны с этой точкой зрения и никогда не вмешиваемся, либо не согласны и вмешиваемся всегда. Если ребенка шлепают, считается, что вмешиваться не надо. А если человек помог своему ребенку поступить раньше времени в университет, надо вмешаться, потому что это ужасно разрушительно. Это означает только одно: правила мы сами понимаем плохо. И идеале родителям надо себе отслеживать: "Я везу ребенка на конкурс потому, что ему нужно "обыграться" на публике (я везу его на соревнования, чтобы накопить опыт проигрышей и выигрышей), или потому что мне так хочется?".

Когда родителям хочется, это большой прессинг на ребенка. Положительный момент – ребенок чувствует, что родитель на его стороне. Отрицательный – может начаться расщепление личности ребенка.

С одной стороны, значимые взрослые ему говорят: "Ты можешь! Ты всех победишь!", а с другой стороны он видит, что попал не в свою нишу, и прикладывает нечеловеческие усилия, чтобы задержаться. В советское время была модной тема детей-вундеркиндов. Их продвигали, поэтому осталось много исследований, которые при желании можно изучить. О том, как при позиции родителей "давай, ты можешь, ты великий, ты в 10 лет с оркестром играешь, и все смотрят", ребенок начинает убегать от этого. И хорошо, если не за пределы психической нормальности, не в болезнь.

- Я тоже не знаю, у меня нет ответа. Но пока мы с вами говорили, я думала о том, что и в литературный институт, и на многие факультеты ВГИКа раньше старались не брать сразу после школы. Потому что у школьника нет жизненного опыта, позволяющего создавать цельные произведения. Он плохо понимает, что сюжет развивается согласно законам жанра. В 18 лет выучить эти законы можно, но лавировать в них сложновато. Неслучайно, перечитывая Достоевского спустя десятилетия, многие отмечают глубину его мысли или, напротив не могут принять, вплоть до отвращения. Можно выучить гаммы, но научиться играть музыку с должным пониманием редко кому удается в 6 или в 8 и даже в 12 лет. Тут есть психологическая составляющая: без несчастной или счастливой любви, рождения детей, взлетов и падений диплом получить можно. Стать специалистом – сложнее.

- Про Достоевского я согласна на 100 процентов! Но Чайковского можно сыграть в 8 лет, можно сыграть в 14, а потом в 20 – и это все будут легитимные прочтения. Большая музыка позволяет прикасаться к ней несколько раз, и это человека не разрушает. Если за этим исполнением стоит работа, оно не вызывает отторжения. Бывает, что душа ребенка что-то почувствовала, а он способен это выразить. Возможно оттого, что музыка невербальна и связана не только с жизненным опытом. Также и детская молитва может быть настоящей. Людям, пришедшим к вере во взрослом состоянии, такое трудно понять. Им кажется: "Я молюсь из своего опыта, а что ребенок может?" Но те, кто верует с детства, знают – детская молитва бывает очень сильной и очень настоящей.

Если мы говорим о психологии, в России с ней сложилась криминальная ситуация. Каждый может окончить любое учебное заведение от МГУ до годовых курсов психологов, и начать практиковать, потому что здесь нет системы лицензирования. Это ужасно, преступно и ведет к очень опасным вещам в психологии, но именно поэтому я не вижу разницы, прослушает человек курс психологии в 11 лет, в 13 или в 38. Он просто узнает историю мировой психологии. Точно так же нет разницы, освоил он этот за один год или за четыре.

Потому что после знакомства с историей современной мировой психологии у него, как и у врачей, должен начаться период сопровождаемой практики, когда под постоянной супервизией он осваивает разные техники. И только после этого он может сказать: "Я – психолог". Это мировая практика, и непонятно, почему в стране с достаточно развитым бюрократическим аппаратом в постсоветское время сложилась тенденция на легкомысленное отношение к лицензии психолога.

Я часто читаю в сети: "Посоветуйте психолога". И сразу ответ: "Я психолог. Я даже не очень дорого беру, потому что я только учусь". Недорого – это прекрасно, но где гарантия безопасности того, что происходит? Ее нет! О некоторых психологических техниках достаточно прочитать в "Википедии" и начать проводить тренинг, настолько они просты технически. Надо только произносить определенные слова в определенной последовательности. А что ты получишь на выходе, каких "чудовищ" внутренних разбудишь в человеке, никто не знает. И разрешения этой ситуации никто не гарантирует. А ведь человек неслучайно их усыплял долгое время, они могут быть опасны для него.

Или еще говорят: "Я прочитал о случае, описанном Фрейдом, и я его воспроизведу – помогу тебе снять психологические защиты". А что будет вместо этих защит спасать человека от суицида или от чего-то еще?! Это очень опасные техники, потому что они кажутся легкодоступными.

Поэтому я не вижу ничего плохого в том, чтобы в любом возрасте ознакомиться с историей психологии и выяснить, какие есть закономерности (можно и про себя много интересного узнать). Но применять нельзя. Так не должно быть! Должна быть практика и супервизия на всех этапах.

Человек, работающий психологом без супервизии, – теоретик.