Дмитрий Давыдов: годами пытался снять "Нелегала"

В прокат выходит пятый фильм российского якутского режиссера Дмитрия Давыдова "Нелегал". По сюжету молодой человек, практически мальчишка (Эржан Даулетбеков), всеми правдами и неправдами стремится попасть из Узбекистана в Россию. Но не в любое место и не ради заработка. У него есть цель, ради которой он выдержит любые испытания – работать на криминального Авторитета (Орозбек Аманбаев), спать на земле рядом с странным Стариком (Степан Бурнашев). Ради этой цели он готов стереть ноги в кровь и терпеть любые издевательства.

О настоящей цели Нелегала, о смысле авторского кино и о немного режиссерской судьбе мы говорим с режиссером фильма Дмитрием Давыдовым.

- Вы задумали фильм "Нелегал" еще в 2015 году, но появился он только сейчас, после 4-х картин, превративших вас в известного режиссера. Почему такой долгий путь от замысла до его воплощения, почему решили вернуться к старой идее?

- Это сюжет из моего раннего этапа. В 14-м году я снял первый фильм, а в 15-м году у меня уже был готов сценарий фильма "Нелегал". Помню, как мы сидели с оператором раскадровки делали, локации отбирали – готовились в 16-м году его снять. Но я тогда сам себе продюсер был, и у меня не было возможности найти деньги на этот фильм. Я годами пытался его снять, всегда о нем помнил, но не получалось.

Тем более, что 19 году у нас в Якутии случились волнения (после изнасилования местной жительницы киргизским мигрантом – "Смотрим"), и мне прямо говорили: такое кино в ближайшем будущем нельзя снимать. И даже когда мы с диаспорой начали работать, с Министерством внешних связей, я понимал, что с ними надо аккуратно, не торопиться.

А после Кинотавра (в 2020 году фильм "Пугало" Дмитрия Давыдова получил главный приз фестиваля Кинотавр – "Смотрим") на меня вышли московские продюсеры, и я им сказал: "Есть готовый проект, только запуститься надо". И они решили его взять. Вот и получилось, что мне только в прошлом году удалось его снять, через 6 лет. Поэтому эта история маленько перегоревшая для меня. Если кто помнит "Костер на ветру", проблема отцов и детей оттуда – и тематика, и стилистика.

Я не знаю как у других, но у меня, если идея внутри горит-перегорает, ее надо снять, чтобы избавиться как от навязчивой идеи.

- Вы предложил сюжет продюсерам, и они согласились. А я, честно вам скажу, весь фильм пыталась представить себе человека, который купит билет и пойдет смотреть ваш фильм. Я не понимаю, кто ваш зритель. Кто?

- Пойдет, наверное, человек, у которого остался интерес к общечеловеческим ценностям. Понятно, что это будет не массовый зритель, у такого кино не бывает массового зрителя.

- Вы к этому готовы?

- Я абсолютно готов. Передо мной стояла задача избавиться от фильма и постараться сделать хороший финал. Не знаю, получилось – не получилось.

- Я не знаю, насколько правильно оперировать по отношению к фильму такими понятиями, как хороший – плохой, потому что любая оценка – это вкусовщина. Я уже несколько дней думаю о "Нелегале", рассказываю о нем и скорее всего это хороший признак. И я хотела уточнить: в вашем фильме нет привязок к месту, нет имен, ни информации, откуда парень приехал, куда движется – никаких опознавательных знаков. Вы так снимаете, чтобы у зрителя возникло ощущение, что события происходят здесь и сейчас?

- Это, наверное, мой стиль. С первого фильма я взял за правило не обозначать населенный пункт, не обозначать национальную принадлежность, абстрагироваться от точных локаций. Русские имена всегда самые общие, а если есть возможность не называть героя по имени, я не называю. Меня после "Пугала" критиковали, что там все про Якутию, а я абстрагировался. В "Нелегале", правда, когда они сидели на реке с бомжом, тот прямо сказал: "Тебе в Амгу надо" (Амга – село в Якутии, где родился Давыдов – "Смотрим"). Это единственное, что я себе это позволил. А так не позволяю.

- Почему вы так решили?

- Наверно хотел в первую очередь объяснить якутскому зрителю, что это фильмы не про вас. Их в любом месте можно было бы снять, а темы это общечеловеческие, и не надо воспринимать все на свой счет, надо просто смотреть саму историю. А у нас любят все воспринимать на свой счет. Как с "Пугалом" – там большая критика была от местных. И мы им очень долго объясняли, что специально ничего не обозначали. У нас просто условия: якутский актер, язык, потому что иначе нельзя. А история о другом.

- Удивительно, что якутский зритель критикует вас. Я как раз хотела спросить, как в Якутии ваше кино принимают.

- Критикуют. Когда запустили информацию об окончании съемок "Нелегала", было очень много негативных комментариев: почему про это снимаете? У нас, что, про другое нельзя у нас снимать?

- А есть надежда (хотя бы подсознательная), что после вашего фильма изменится отношение к киргизам в Якутии?

- В массовом порядке, конечно, нет. Это бытовой национализм, он и в России есть, поэтому один фильм ничего не изменит. Но, возможно, это маленький шажок к взаимопониманию двух народов. Потому что и у якутов, и у киргизов – тюркские корни. У них одна религия, что-то общее есть. Поэтому лучше дружить, чем ругаться.

- Вы правы, да и по логике событий так должно быть. Тем более, что у зрителя должно возникнуть сочувствие к главному герою, который оказался в довольно жутких обстоятельствах, когда ему встречаются только мерзкие типы. И жалко всех, даже бандитов. Потому что они – тоже жертвы обстоятельств.

- Все растет, живет, меняется. Позже я анализировал получившееся и подумал: возможно, эта история о том, что сына-то и не было, а были Авторитет, Старик и Отец. Что эти ситуации возникли в воображении трех отцов, как их мечтания. Или как воспоминания о когда-то погибших сыновьях. Можно и так интерпретировать.

И, если в таком контексте рассматривать эту историю, становится понятно, почему Авторитет такой жесткий – у него жизнь такая была. Старик – он несколько странный тип, но на таких деревня держится. А третий – Отец – нельзя сказать, что он плохой. Я много раз слышал, что киргизы здесь семьи создают. У них там семья, и здесь семья. Уже второе поколение киргизов родилось, считающих Якутию своей родиной. Тогда понятно, что всех жаль.

- Обычно в кино снимаются профессиональные актеры, для которых роль в каждом следующем фильме – это работа. И они умеют от нее защититься. Как и от славы, зависти или всего, что сопровождает выход фильма. У вас работают обычные люди. Вы чувствуете ответственность за их судьбу? Хотя бы за судьбу главного героя, которого выдернули из привычной плоскости, из традиции, а потом вернули обратно.

- В плане других фильмов?

- Нет, именно его житейской судьбы.

- Если непосредственно об этом мальчике говорить, сложность в том, что у него есть желание поступить на актерский, а дальше попробовать стать актером, потому что он считает, что у него это получилось. Но родители против, у них в Киргизии свое особое воспитание: там старший сын должен принять на себя дом, хозяйство, жениться в 18 лет. Поэтому у них в семье сейчас конфликт. По-моему, я даю возможность человеку что-то другое в жизни попробовать, а не по накатанной двигаться. Возможно, он останется сидеть до 18, женится. Но крайней мере у него была возможность что-то интересное попробовать, в Якутии побывать. Он такого не увидит никогда.

- В этом я с вами соглашусь.

- Все зависит от человека. А ответственность есть, да.

- Мне очень понравилась введение света как отдельного героя. Расскажите про задумку.

- Это мой фетиш. Вообще у меня всегда есть противопоставление города и деревни. Я считаю, что деревня – это хорошо, а город – зло. И в жизни я тоже так считаю, потому что в деревне живу до сих пор.

Поэтому городскую часть истории нами с оператором было принято по возможности делать темной. И мы понимали, что нам надо снимать в межсезонье: вначале зиму, слякотную раннюю весну, а закончить поздней весной, когда все цветет – работать на раскрытие образа. И конечно деревня – это весна, ручейки, яркое небо, дорога.

У нас же история о взрослении, о превращении мальчика в мужчину, о преодолении жизненного пути, поэтому изначально было понятно, что нужны визуальные решения, так что мы работали со светом. Больших проблем с этим решением и в подготовке, и в съемках не было. Уже когда мы на Мосфильме заканчивали съемки, было очевидно, что надо будет делать именно так.

- У буддистов есть Шамбала. У старообрядцев есть Беловодье, оно чем-то похоже на Шамбалу – это рай на земле. Где всем все хорошо, где тепло, светло и замечательно. Когда вы отправляли мальчика в путь, вы думали, что он должен достичь рая?

- Изначально у героя цель – найти отца и по пути пройти самому, чтобы потом с отцом не остаться. Мы в последних трех сценах главного героя специально за кадр вывели, объясняя тем самым, что он в семье не останется.

Эта история для меня закончена, там нет открытого финала. История о том, как человек ищет другого человека. Он нашел. А куда он ушел потом, это другая история. Но это не поиск рая, таких мыслей не было.

- Раз он нашел отца и пошел дальше, вы будете снимать продолжение?

- Нет. Да и зритель сам поймет, почему он ушел. Неинтересно, куда он ушел, важно – каким. Каким он был по приезду в Якутию, и каким он стал там.

Это гораздо интереснее.

Подписывайтесь на наши страницы в соцсетях. "Смотрим" – Telegram и Яндекс.Дзен, Вести.Ru – Одноклассники, ВКонтакте, Яндекс.Дзен и Telegram.