Вспоминая Илью Кабакова

Скончался Илья Кабаков, создатель жанра тотальной инсталляции. Его картину "Жук" купили за рекордные для современного российского художника шесть миллионов долларов. А инсталляция "Красный павильон" удостоилась "Золотого льва" на Венецианской биеннале. О художнике, искусство которого вышло из коммунальной квартиры, – Яна Музыка.

"Мое место в углу", – говорил Илья Кабаков. Художник не верил в свой талант и считал, что большинство его работ так и останутся в мастерской. Он не думал, что его произведениям придется покинуть дом – даже их размер об этом говорил – когда пришло время, они не проходили в дверной проем.

Илья Кабаков: "Важно не только то, что выставляется и что нам показывает, а где это выставляется и в каком контексте, в какой ауре". Именно места и их ауру и создавал Кабаков. Он придумал новый жанр – "тотальная инсталляция" – "мазал не по холсту а по зрителю". Художник стремился, чтобы человек потерял ощущение времени.

"Невероятно мягкий как человек и предельно жесткий как художник" – так про Илью Кабакова говорила его жена и соавтор Эмилия. Он стремился, чтобы все было абсолютно идеально, мог бесконечно двигать стул, чтобы достичь безупречной позиции. Считал, это имеет значение для создания атмосферы. Так что воссоздать инсталляции Кабакова без Кабакова – практически невозможно.

"Он все время размышляет, когда жизнь близится к концу, о том, что инсталляция умирает вместе с художником. Конечно, ее можно воссоздать по эскизам, по рецептам, но все равно именно художник – это тот человек, который вдохнул в нее жизнь, и он сам творит это пространство своими руками", – пояснила искусствовед, руководитель отдела новейших течений Государственной Третьяковской галереи Ирина Горлова.

Илья Кабаков начинал как иллюстратор детских книг и журналов, именно поэтому, считают искусствоведы, у него литературное мышление. Во многих своих работах он отказался от всякой визуальности и главную роль отдал тексту. "По сути его произведения – это трехмерная литература", – считают критики.

"У Кабакова, на мой взгляд, был очень тонкий и сложный, им определяемый баланс в этом соотношении литературности, театральности и визуальности", – отметил искусствовед Леонид Бажанов.

В 1989 году Кабаков покинул СССР. И прославился как певец коммунального быта и критик советской утопии. Вскрывал раны и травмы коммунистического общества. Поставленные им диагнозы на родине долго не принимали, на Западе его исповедь услышали. Он жил в очень плотном графике, работал бесперебойно, выставки следовали одна за другой, и почти каждая становилась событием мирового уровня.

Илья Кабаков: "В нашей советской жизни в том неофициальном кругу, где я существовал 30 лет, не было ни одной выставки. И это беспрерывная голодуха, эта невозможность выставиться потом прорывалась в желание беспрерывных выставок. Это было просто, ну вы понимаете, когда большая голодовка, то хочется жрать без остановки, хотя ты уже, может быть, не перевариваешь".

При том, что стал на Западе суперзвездой, плохо говорил по-английски, не читал ни на каком языке, кроме русского. Русская культура оставалась для него основной. Он говорил: я живу не на Западе, я живу в художественных институтах, а это совершенно другой мир. В 2004-м состоялась первая выставка Ильи Кабакова на родине. Ее представлял Государственный Эрмитаж.

Кабаков был изолирован от обыденности, его представителем в реальном мире была жена. Она рассказывает: он даже не бывал в магазине, на него не влияло ничего, кроме истории искусства. А вот слова самого художника: когда ты молод, то всё время нуждаешься в общении, ты должен сравнивать свою работу с тем, что вокруг тебя происходит. Для молодости важно быть частью коллектива. В зрелости ты уже не можешь все время вибрировать вместе с другими.

Илья Кабаков: "Энергия больше уходит в собственный какой-то коридор. Вся жизнь – это как бы из маленького коридора. Можно сказать, из мамы, из очень узкого коридора выходишь, и вот так пытаешься всё больше расшириться, но потом ты опять вот так идешь и опять входишь в узкий коридор".

"Кого возьмут в будущее? И кто решает? А кого не возьмут?" – размышлял Илья Кабаков в своем эссе в 83-м году. Ответ в том тексте есть: "Меня не возьмут"… Прошло 40 лет, будущее наступило, и Кабаков – часть большой истории искусства.